Текст книги "Зверь (СИ)"

Автор книги: koreandre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

В тумане что-то зашумело, а затем хлюпнуло, словно вздулся и лопнул огромный грязевой пузырь. Мартин замер, ожидая появления какого-нибудь чудовища, но все снова стихло.

– Отпусти пленников, – прошипело дерево, и Мартин почувствовал, что его больше ничего не держит. Он тяжело плюхнулся на землю, прямо в вонючий туман под которым оказалась густая грязь. Другие деревья швырнули рядом Зверя, и тот тут же вскочил на лапы, заметно пошатнувшись.

– Мы верим в то, что окажемся достойны служить вам, духи Топей… И удаляемся, дабы не мешать вашей трапезе, – с этими словами дерево поклонилось еще раз и, медленно развернувшись, пошло прочь. Молодые деревья довольно скоро обогнали его. Было ясно, что им не хочется оставаться здесь.

– Что же, – сказал Зверь, поворачивая голову к Мартину, – все не так плохо. Мы сильно продвинулись по дороге на север, но наши добрые друзья выбрали для нас не самый безопасный путь. Что с тобой, человек? Ты бледен.

– Нога, – прошипел Мартин сквозь стиснутые зубы, и облокотился на бок Зверя, – кажется, она вывихнута, Хамфрод.

– Не называй меня так, – спокойно попросил Зверь, однако на миг его зубы блеснули оскалом, – это плохое имя.

– Как же мне к тебе обращаться? – морщась от боли, спросил Мартин. Зверь на некоторое время задумался.

– А как ты называл меня для себя всю дорогу? – спросил он, после недолгого молчания. Мартин пожал плечами и ответил:

– Зверь.

– Зверь… – задумчиво повторил Зверь, глядя на Мартина. – Что же, пусть так и будет. Как зовут тебя?

– Мартин… Я не знал, что ты понимаешь меня, – вдруг спохватился Мартин. Зверь чуть-чуть улыбнулся. Но тут же снова стал мрачен.

– И я не знал, что ты понимаешь язык Леса, – сказал он, – иначе мне было бы проще. Я не говорю на этом языке, потому что это язык врага и он ненавистен мне. Но теперь, видимо, придется. Ты поступил крайне опрометчиво, когда развел огонь посреди Леса. Не делай так больше.

Мартин слегка покраснел, вспомнив, сколько еще опрометчивых поступков и слов он сделал и сказал за время их общего путешествия, но Зверь словно не заметил этого.

– С вывихнутой ногой тебе не уйти далеко, но идти мы обязаны.

– Обязаны? – Мартин внезапно осознал, что вот он, Зверь, который, возможно, знает ответы на большую часть его вопросов. – Кому обязаны? Что происходит? Кто ты такой?

– Сейчас не время для беседы, – нахмурился Зверь.

– С места не сдвинусь, пока все не объяснишь, – Мартин скрестил руки на груди и тут же поежился под яростным взглядом янтарных глаз.

– Человек, – холодно произнес Зверь, словно забыв имя юноши, – множество бед уже постигло нас. Тогда – из-за твоего непонимания, и это я могу простить. Но теперь, когда я говорю, что делать, а ты понимаешь меня, ты обязан выполнять мои просьбы.

На этот раз у Мартина не возникло вопросов почему и кому он обязан. Он молча взял меч и, отрезав от своей рубахи плотную полосу ткани, принялся обматывать ногу. Некоторое время Зверь наблюдал за ним, но потом, увидев, что перевязка не сильно помогла, осторожно подхватил Мартина зубами и усадил себе на спину. После чего, глубоко вздохнув, двинулся вперед, сквозь туман.

– Зверь, – осторожно начал Мартин. Тот неопределенно гмыкнул, и Мартин принял это за разрешение, – а для кого мы трапеза? Или для чего?..

– Тебе многое будет неясно сперва, – Зверь ступал размеренно, стараясь не трясти своего всадника. Кроме того, широкими лапами он нащупывал вязкую тропу, потерять которую означало заблудиться и увязнуть в трясине, – те деревья в чаще – зло, но в этих топях обитает Тьма, которая сильнее их, и даже их повергает в ужас. Многие годы эта Тьма отравляла их, иссушала, делала их землю мертвой, а воду – опасной. Чтобы уберечь себя от смерти и страха, они погрузились в глубокий сон. Твой огонь пробудил их. Нами они хотят принести жертву злым духам, чтобы те приняли их на свою сторону и позволили им жить в служении Тьме. Что, разумеется, представляется им более привлекательным, чем вековой сон.

Справа послышался тот же шум, а потом – хлопок, словно опять лопнул огромный грязевой пузырь. Зверь тут же повернул голову на звук.

– Держи меч наготове, – приказал он Мартину, – в отличие от Леса, они никогда не спят.

Мартин, который все это время и не думал убирать меч в ножны, поднял его повыше. Он пытался освещать им дорогу, так же, как в Лесу, но в этой бледной мгле даже свет меча казался тусклым и рассеянным. В конце концов, Мартин бросил это занятие и принялся просто рассматривать меч, попутно вытирая его об рубаху.

Только сейчас он увидел, что рукоять украшает резьба, в виде тигра, глаза которого сделаны из сапфиров. Теперь этот тигр, а точнее, как понял Мартин, тигрица не казалась грозной. Напротив, она словно воодушевляла своим видом, являясь символом чести и отваги. Мартин тронул Зверя за холку. Тот чуть оступился, и тут же поспешно дернулся в сторону, вытягивая лапу из трясины.

– Что случилось? – спросил он, стараясь сохранять терпение.

– Почему деревья не смогли убить нас? – спросил Мартин. Зверь дернул длинным ухом.

– Потому что тогда они нарушили бы древний закон, – Зверь сбавил шаг и повернул к Мартину голову, – ты, разве, не знаешь об этом?

– Нет, – признался юноша, вертя меч в руках, – когда нас с товарищами хотели повесить… – во взгляде Зверя на секунду мелькнуло любопытство, но пока Мартин не хотел вдаваться в подробности. Он еще не знал, как такое благородное существо как Зверь отнесется к его прошлым занятиям. – В общем, это неважно. Просто наш судья хотел повесить меня, не смотря на то, что мои товарищи просили оставить мне жизнь.

Зверь хмыкнул.

– Я и не думал, что люди забыли так много, – заметил он, продолжив идти, – тогда вашему судье пришлось бы поплатиться за свою немилость.

– Судьба помешала ему, – задумчиво протянул Мартин, – но скажи, что происходит, если этот закон будет нарушен?

– Нарушитель получит вечную жизнь… – начал Зверь.

– Не так уж и плохо, – пробормотал Мартин.

– …Которую вынужден, будет провести в безмолвии и неподвижности. Только его собственные мысли и вечность. Даже конец этого мира не уничтожит его. Он будет вечно недвижим во мраке. Та же участь постигнет и тех, кто видел преступление, но не воспрепятствовал ему.

Сначала Мартину наказание не показалось страшным. Лишь постепенно до него дошел весь смысл слов Зверя.

– Погоди… На площади была толпа народа! То есть, если бы Судьба не вмешалась и меня казнили, то почти весь Город вымер бы? – воскликнул он. Зверь слегка оскалил зубы, призывая человека к тишине.

– Получается, так, – подтвердил он. Мартин содрогнулся от этой ужасной мысли.

Внезапно стало теплее. Призрачный туман, в котором они шагали, менял свои очертания, и с каждым шагом Зверя Мартину казалось, что он вот-вот увидит что-то знакомое, что-то далекое, но очень родное.

Туман словно превращался в стены, и в камин, и в огонь в камине. Мартин с удивлением смотрел на все это, пытаясь понять, где же он мог увидеть это раньше?

Мартин не заметил, откуда к нему подошла высокая женщина с некрасивым лицом и тусклыми волосами, связанными в тугой узел. В глазах ее сияла радость:

– Мартин, ты не помнишь меня? – спросила она, протягивая к нему руки.

Мартин неуверенно качнул головой, пристально вглядываясь в ее лицо.

– Конечно, ты ведь был совсем малышом, когда нас с тобой разлучили…

– Мартин? – Зверь повернул морду к своему наезднику и, вздрогнув, прибавил шаг. Человек сидел на его спине неестественно прямо, был бледнее тумана и смотрел вдаль невидящим взором.

– Я – твоя мама…

Мартин обрадовано улыбнулся. Конечно, он вспомнил все, вспомнил тот кошмар, который ему снился почти каждую ночь в Городе. Тогда он не видел, правда, ни одного лица, но теперь лицо его матери показалось ему знакомым, и чем дольше он смотрел на нее, тем лучше узнавал. Конечно, это она! Ее взгляд! Ее улыбка!

Он почувствовал себя в тепле, защищенным от всех напастей.

– Вспомнил, мой умница! – сказала женщина и сделала шаг вперед, собираясь обнять Мартина.

– А ну, не смей! – прорычал Зверь, переходя на рысь. Он знал, что Мартину будет больно ехать так с его покалеченной ногой, и очень надеялся на то, что эта боль отрезвит его. Впрочем, и на самого Зверя уже нахлынули воспоминания, но он сопротивлялся им как мог. Это лишь была ложь, ложь Топей, которые ядовитыми парами проникали в разум, ослабляли и забирали все, до чего могли дотянуться. Даже саму жизнь.

На Мартина повеяло холодом и его мать, обернувшись, вскрикнула. Прямо перед ним стояла Тварь. Черная, отвратительно гладкая, она сверкала алыми глазами и била себя по бокам длинным хвостом.

– Тваааарь… – выдохнул Мартин и спрыгнул со Зверя, не замечая боли в ноге.

Тот остановился.

– Где?

– Ты – Тварь, – сказал Мартин и занес меч над шеей Зверя. – Не тронь ее!

– Кого? – Зверь отпрыгнул назад, потому что Мартин твердо вознамерился проткнуть его мечом. – Кого, Мартин? МАРТИН?!

Бесполезно. Человек смотрел на своего друга и не узнавал его. Глаза юноши заволокла пелена, такая же бледная, как туман.

– Мама! – крикнул он, и прыгнул вперед, стараясь закрыть собой высокую худую женщину с высоким пучком на голове, – мама, беги!

Тварь нагло щерилась ему в лицо белоснежным оскалом. По всему дому кто-то разлил смолу, наверное, его мать пыталась защититься так. Но это было бесполезно. Лишь Мартин знал, чем можно уничтожить Тварь. Только сейчас так сложно сделать шаг. Ноги вязнут в густой черной жиже.

– Пошла прочь! – Мартин замахнулся мечом, – мама, уходи!

– Мартин, это опасно! – крикнула она, кидаясь к сыну. Тварь прыгнула в тот же момент, вцепившись Мартину в рукав. Не в ту руку, в которой он держал меч, и это было ее ошибкой…

– МАРТИН! ЭТО ОПАСНО! – рычал Зверь, пытаясь втащить человека обратно на тропу и увернуться от меча. Левое ухо пронзила острая боль, по шерсти змейками поползли струйки крови. – МАРТИН! ЭТО НЕПРАВДА! ЭТО ЛОЖЬ! ОЧНИСЬ!

– Бессмысленно, Хамфрод… – прошипело что-то, обвиваясь вокруг шеи и мешая дышать. – Хамфрод, бедный малыш, брошенный всеми… Такой одинокий и беззащитный… Помнишь своего старого учителя?

Да, Зверь помнил. Единственный волк, седой, как лунь, осмелившийся пойти наперекор обезумевшему Лесу и взять изгнанного волчонка под свою опеку. Они скрывались вместе… Пока могли.

– Убирайся туда, откуда пришел, – сквозь стиснутые зубы прорычал Зверь, перехватив руку Мартина покрепче, – я знаю, кто ты и что ты можешь…

– Это похвально, – прошипело нечто, усилив хватку, – но ты знаешь, что можешь ты?.. Ничего… Не уберег его тогда, малыш…

– Мама! – в бреду завопил Мартин. Тварь была такая цепкая и верткая, он никак не мог освободить руку и никак не мог ударить ее мечом. Только отсек темное ухо, тут же рассыпавшееся прахом. Тварь и не почувствовала боли. Конечно, они не же могут чувствовать ничего, кроме жажды убийства… И Мартин не простит себе, если не сможет защитить ее…

– Ты не простишь себе, что не смог уберечь его, никогда… Ты уже был не так уж и мал, чтобы помочь… Струсил? Убежал, спасая свою шкуру?

– Он сам говорил сделать так, – прохрипел Зверь, – он хотел спасти меня…

– А ты и рад был удрать, правда, Хамфрод? Он спасал тебя ради спасения твоего народа, но ты что-то не спешишь в герои. Вечно прячешься, вечно бежишь от опасности, пока другие умирают…

Зверь молчал, даже не пытаясь сопротивляться. Его имя, переводившееся с языка волков, как «предатель» было его позорным клеймом. О, Лес позаботился о том, чтобы отнять всю силу у прежних правителей. Вожаки были убиты, их сын объявлен вне закона, язык волков был под запретом, и даже ночь – время охоты, Лес отнял и отдал Тварям, дав им право убить любого, кто высунет нос из логова. Но одно слово знало каждое живое существо и каждое дерево. Единственное слово на волчьем языке, которое можно было произносить без страха. Хамфрод. Предатель всего волчьего рода.

– Я бы не стал убивать тебя, твои мучения доставляют мне огромное удовольствие… Но, вот твой друг… Он думает, что время пришло…

Послышался треск ткани. Человеку удалось вырвать рукав из клыков Зверя. Он поднял невидящий взгляд на своего друга и занес меч. Зверь, удерживаемый в плену своего разума, не мог шевельнуться. Обреченно и затравленно он смотрел на мрачную фигуру Мартина, но видел совсем другое. Видел, как он успел, а седой как лунь волк медленно исчезал в переплетениях ветвей. И выл, бесконечно выл, раздираемый на части.

Мартин смотрел в глаза Твари, внезапно ставшей недвижимой и не видел там страха. Только желание разорвать, уничтожить все живое. Он взмахнул мечом…

– Убей ее! Убей ее, сынок, – шептала ему мать, прижимаясь к его плечу. – Убей ее скорее… Спасссси меня…

Голос ее изменился, он перестал походить на человеческий. Шелест враждебного Леса и свист Тварей услышал в нем Мартин. Он посмотрел на свою мать. Она все так же прижималась к его плечу, но не была живой. Она говорила, но ее губы не шевелились, а взгляд застыл. Тогда Мартин снова обернулся к Твари.

У нее были янтарные глаза, и они смотрели с мольбой.

И, наконец, Мартин посмотрел на меч, которым ему предстояло нанести решающий удар. Меч не светился, он потускнел и покрылся ржавчиной.

– Тварь… – выдохнул Мартин, опуская меч и падая на колени сам. – Зверь, помоги мне… Я не смогу…

Он протянул перепачканную в грязи руку и наткнулся на шею Зверя. Зарылся пальцами в шерсть. Что-то теплое и липкое потекло по ним.

– Убей! – шипел кто-то рядом, но, оглянувшись, Мартин не увидел рядом своей матери.

– Не могу… – он моргнул. На секунду перед ним появился Зверь, который яростно говорил что-то в пустоту. Потом веки Мартина сомкнулись.

– Не надо проклятий… – прошептал он, прежде чем исчезнуть во тьме.

– Послушай ты, чем бы ты ни было, – говорил Зверь, тихо и медленно, но с нарастающей яростью в голосе, – я не был героем тогда. Не стану им и сейчас. Но я веду в наш мир настоящего героя, и пока он рядом со мной, у меня есть надежда. А пока у меня есть надежда, ты не смеешь тронуть меня. Слышишь? Ты не смеешь тронуть меня! НЕ СМЕЕШЬ!

Что-то захрипело у Зверя возле уха, потом хватка на его шее ослабла. Прыгнув к Мартину, неподвижно лежащему в стороне, Зверь накрыл его собой и подхватил зубами меч, который снова светился.

– Ты сгинешь в моих болотах, глупец… – прошипело нечто, – вы уже потеряли тропу, и только я держу вас над трясиной… Прощай, глупый Хамфрод. Прощай, слабый человек.

Прислушавшись, Зверь понял, что дух покинул их. Тяжело дыша, он вложил меч в ножны, висящие у Мартина на поясе и, взвалив себе на спину обмякшее человеческое тело, сделал рывок вперед. Топь отпускала очень неохотно, с противным чавкающим звуком. Для каждого шага требовалось больше сил, чем на весь пройденный путь.

«На север, на север!» – билась в голове Зверя единственная мысль, которая пока подавляла панику и отчаяние. Его нос неизменно указывал на север, как упрямая стрелка компаса. Он сам стал компасом.

Шаг, шаг и еще шаг. А вода уже добралась до живота. Шерсть намокла и отяжелела, утягивая на дно.

«Ты ничего не можешь, – эхом прозвучало в голове. Зверь стиснул зубы и прижал уши, чтобы не слышать этого. – Слабый, заблудившийся волчонок».

Вода хлюпнула возле груди. Зверь не шел и не плыл, он продирался сквозь цветущую тину, не чувствуя онемевших лап. Мартин сполз набок и Зверь торопливо поправил его.

«Может я смогу вернуться на тропу, – думал он, – если не выберусь сам, то хотя бы спасу его…»

«Ты никого не спасешь. Ни тогда, ни сейчас… – шипело в голове, – посмотри на себя, ты измучен и жалок. Тебе не вернуться на тропу. Я скрыл ее…»

Бесконечные рывки почти не дающие результата. Топь, дошедшая до шеи и сдавившая горло. Отчаяние, посеянное не духом, нет – тот давно уже скрылся. Другое отчаяние, идущее из глубины собственных мыслей. Осознание собственной слабости… Беспомощности… Глупости… И обреченности. Они погибнут оба в этих болотах. Трясина примет и Зверя, и человека, и легендарный меч. Лес не будет спасен от зла. Этот мир никогда не будет спасен…

Зверь завыл. Завыл гулко, широко открывая пасть. Было так тяжело дышать, и звук терялся в тумане. Он не мог сделать больше ни шага. И выл, вкладывая в этот вой последние силы. Силы, которых только на него и хватало.

– Судьба! – крикнул он, подняв морду к серому безрадостному небу, – Судьба, прошу… Помоги нам… Помоги ему, если нам двоим не можешь!

Он опустил голову. Вода плескалась уже у самого подбородка, затхлая, пахнущая гнилью и смертью.

Зверь закрыл глаза.

– Сдаваться нельзя, – прошептал он себе, – здесь кругом смерть, но мертвое слабее живого. А ну-ка, вперед.

Он открыл глаза и сделал рывок. И только потом заметил свет.

Свет этот отличался от тусклого света болот. Он был совсем белый и очень яркий и свежий, словно снег под солнцем. Иногда он угасал, но тут же разгорался с новой силой. И никуда не пропадал.

Зверь шел на этот свет, словно во сне. Порой ему казалось, что он и не идет вовсе, лишь топчется на месте. А то и вовсе утонул и видит лишь бред умирающего сознания. Но свет был слишком живым, он становился все больше и больше. Скоро Зверь уже шел не на него, а в нем, и дышал им, таким чистым после воздуха болот.

Внезапно все прекратилось. Он был все тем же измученным Зверем, по шею вымазанным в тине и грязи, не чувствующим своих лап с тяжелой ношей на спине. Только стоял он на твердой земле, и прямо перед ним стояла старая и тощая волчица, некогда с белой, а теперь – с желтой свалявшейся шерстью. Карие ее глаза, глубоко запавшие в глазницы, смотрели на Зверя сурово и строго.

– Следуй за мной, – сказала она и на тонких своих лапах порысила вглубь небольшой рощицы.

В другое время Зверь возмутился бы столь резкому приказу, заставил бы волчицу назвать себя и место, куда она собирается вести их, но теперь он был слишком слаб. Кроме того, волчица казалась ему знакомой и не внушала опасений.

Поморщившись в приступе прежней гордости, он тут же смирился, поправил съехавшего со спины, Мартина и, стараясь твердо шагать ослабевшими лапами, пошел за неожиданным проводником.

Внезапно стало светло, совсем светло, как не бывает в Лесу в самый солнечный день и, уж тем более – как никогда не бывает и не будет в болотах, из которых Зверь только что вышел. Ослепленный этим светом, он не видел ничего, дальше морды и глаз волчицы, которая остановилась и смотрела прямо на него.

– Добро пожаловать, Владыка, – сказала она, и Зверь, потеряв сознание, рухнул к ее лапам.

========== Часть II Горы. Глава I. Другой поселок ==========

– Динь! Динь! – к упавшему волку подскочила светловолосая девушка и опустилась перед ним на колени, – кого ты привела? Что с ними?

– Аллайя, – старая волчица строго посмотрела на девушку и та тут же замолчала, выжидающе глядя на нее, – эти странники проделали очень тяжелый путь. Помоги человеку, а я займусь волком.

Девушка кивнула. Динь повернулась к собиравшимся жителям этих мест.

Здесь было множество зверей. Ежи, горные козлы, кролики, еноты, лисы и другие. Все они тревожно принюхивались к путникам, насторожив уши и переговариваясь между собой вполголоса. Чуть поодаль стояли и люди, крепкие и сильные, с добрыми, честными лицами. Волчица поочередно указала носом на шестерых мужчин.

– Вы двое помогите Аллайе отнести юношу в ее шатер. Вы четверо – помогите мне с волком.

С легким поклоном, мужчины принялись исполнять приказание. Мартина удалось поднять без труда, но Зверь был слишком тяжел. Кто-то принес плетеные из лоз носилки, но и тогда взвалить на них Зверя удалось с трудом. Кроме того, под ногами мешалось мелкое зверье, старавшееся со всех сторон изучить незнакомца. Заметив это, волчица нахмурилась:

– Хватит глазеть, – прикрикнула она, – отправляйтесь по своим делам!

И они тут же разбежались. Даже самые любопытные лисицы не осмелились ослушаться Динь.

Открыв глаза, Мартин увидел перед собой не небо, как он уже привык за время путешествия, и даже не толстый каменный потолок воровского логова, но легкую ткань шатра, сквозь которую падал на пол солнечный свет. Лежал он на чем-то мягком и одет был во все чистое. Он пошарил взглядом по шатру и, увидев свой меч в ножнах прислоненным к стене рядом с рюкзаком, облегченно вздохнул.

– Очнулись? – послышался мягкий голос, и над Мартином выпрямился стройный силуэт. Девушка отложила книгу, которую читала, и приложила ладонь ко лбу Мартина. Тот забеспокоился. Последний раз он видел людей в Городе, и если сейчас он каким-то невероятным образом вернулся туда, возможно, его ждет смерть.

– Где я, – спросил он, резко отстраняя от себя руку, – я в Городе?

– Нет, – девушка нахмурилась, – вы в горах, среди друзей. В безопасности.

Мартин сел. Голова закружилась от резкого движения.

– Где мой Зверь?

На пару секунд, пока ответ не прозвучал, его захлестнул ужас. Он не помнил ничего из того, что происходило с ним. И боялся услышать, что Зверь погиб или пропал.

– Он тоже здесь, – сказала Аллайя, – с ним теперь Динь…

Это имя не говорило Мартину ни о чем.

– Я хочу увидеть его, – произнес Мартин, вставая с кровати. Девушка неуверенно посмотрела на него:

– Я думаю, вам лучше лечь, – проговорила она, – вы еще очень слабы, и я совсем недавно сменила вам повязку, и с Динь ваш друг в безопасности… И вы тоже, – добавила она, наблюдая за тем, как Мартин пристегивает к поясу меч. Тот пропустил слова Аллайи мимо ушей, и тому было несколько причин. Во-первых, Мартин не хотел оставлять свое оружие в незнакомом месте без присмотра. Во-вторых, с ним он чувствовал себя увереннее, почти уже сроднившись с тяжестью серебристого клинка на боку. А в-третьих, и это юноша почти не осознавал, ему казалось, что с мечом он кажется взрослее и мужественнее, что совсем не мешает при встрече с девушкой.

И в первых словах девушки, Мартин не видел никакого смысла. Слабость отступила. Головокружение уже прошло, нога, перехваченная тугой перевязкой почти не болела, и долгий сон вернул ему силы. Теперь он хотел убедиться, что и со Зверем все точно так же.

– Сейчас, – потребовал он, но увидев сочувствие в лице девушки, смягчился. – Простите меня, пожалуйста. Я совсем не хочу быть невежливым, но мне очень нужно увидеть своего друга.

Аллайя немного поколебавшись, кивнула:

– Хорошо, – она подошла к Мартину, – обопритесь об меня, вам нельзя еще нагружать ногу.

Мартин положил руку на плечо девушки, но только для виду, чтобы она не переживала. Слегка прихрамывая, вместе с ней вышел из шатра и замер.

Его, как и прибывшего сюда в сознании Зверя, первым делом ослепил свет. Он был повсюду, такой безжалостный и резкий, что слезились глаза, но в то же время – чистый и упоительный. После зеленоватого, обманчиво-мягкого света Леса, этот привел Мартина в восторг. Кроме того, его опьянило простором. Он никогда не видел столько свободного ровного места. В Городе повсюду стояли дома с их узкими улицами, в Лесу росли деревья и кустарники, и иногда некуда было поставить ногу из-за вздыбленных корней. Здесь же, насколько хватало взгляда, раскинулась каменистая равнина, единственной гранью которой были прячущиеся в легкой зыби горы. Именно их сверкающе-снежные, почти теряющиеся в небесах вершины отражали яркий полуденный свет.

– Вам нехорошо? – забеспокоилась девушка.

– Нет, мне лучше, чем когда бы то ни было, – после недолгого молчания ответил Мартин, и слова эти были чистой правдой. Не двигаясь с места, на секунду забыв о Звере, он со спокойной улыбкой продолжил оглядывать картину, так поразившую его.

Вскоре он заметил, что равнина все же была не такой большой и совсем не идеально ровной. Здесь были дома. Низкие дома весьма причудливых форм, потому что сложены они были из неотесанного камня. Над некоторыми клубился темный дымок. Но расположены они были на таком расстоянии друг от друга и так гармонично смотрелись в этой каменистой степи, что совсем не мешали наслаждаться природой. Были здесь и шатры из ткани, подобные тому, из которого только что вышел Мартин. Ветер дул достаточно суровый, и юноша подивился тому, что такие легкие жилища не трогаются с места.

Возле шатров и домов он различил силуэты животных и людей. Все они были заняты делами или беседой, и не обращали внимания на Мартина, либо просто не видели его. Только одна любопытная белка быстро вскарабкалась на плечо Аллайи, почистила мордаху двумя лапами и уставилась на юношу круглыми темными глазами. Потом встревожено прострекотала что-то то ли на языке, незнакомом Мартину, то ли слишком быстро, чтобы он мог ее понять. Аллайя, однако, белку поняла и, нахмурившись, погрозила ей пальцем. На секунду зверек приуныл, но потом отряхнулся и снова принялся рассматривать Мартина как ни в чем ни бывало. В этот момент Мартин вспомнил и о своем Звере, и, кляня себя за полнейший эгоизм и растяпство, шагнул вперед. Аллайя истолковала этот жест правильно и снова повела Мартина за собой. Белка скрылась так же внезапно, как и появилась.

Они подошли к лачуге, сделанной из камней, наваленных друг на друга. Она была низкая, как и все дома в этой долине, но длинная, словно пещера какого-то горного змея. Мартин склонился ко входу и уже приготовился вдохнуть запах сырости и вглядываться во мрак, но из лачуги на него повеяло тонким и терпким ароматом незнакомых трав, да и было там достаточно светло из-за факелов, вставленных в петли на стенах.

– Динь, – позвала девушка кого-то, – здесь человек. Он хочет увидеть его…

– Не пущу, – раздался ответ, и наружу вышла с негромким ворчанием волчица с желтой свалявшейся шерстью. Мартин понял, что она очень старая и уж явно не из рода Зверя, потому что из-под шкуры, казалось, выпирала каждая кость, уши ее были круглыми и потрепанными, а ростом она едва доходила человеку до груди. В глазах ее, однако, светилась столь ярая неприязнь, что Мартину, повидавшему всякое, стало не по себе.

– Что такое, Аллайя? Почему твой больной не в постели? – спросила она. Мартин мимоходом заметил и запомнил имя своей спутницы. И удивился тому, что не спросил его сам раньше.

Девушка заметно смутилась и, покраснев, опустила голову:

– Он очень хотел увидеть его… Я пыталась остановить… – еле слышно пробормотала она. Волчица казалось бы взъярилась пуще прежнего:

– Пыталась? Что значит «пыталась?» Это он должен пытаться разжалобить тебя ради своих желаний, а ты должна иметь эмоций не больше, чем та скала! Потому что больные, – здесь в сторону Мартина был брошен взгляд, полный презрения, – бывают глупее камней, среди которых мы живем. И умирают после стольких наших трудов, вложенных в них!

– Но, у него всего лишь вывихнута нога, – слабо оправдывалась Аллайя, на глазах которой уже выступили слезы.

– Всего лишь вывихнута нога, – передразнила ее вредная старуха, – не стыдно вам, юноша?

Мартину действительно было стыдно, кроме того ему было жаль девушку, которую так сурово отсчитали из-за пустяка. Но он пришел сюда с определенной целью и не намерен был сдаваться на полпути.

– Динь, послушайте, мне очень нужно увидеть моего друга, чтобы убедиться, что с ним все также хорошо, как со мной… – начал он. Волчица сделала два шага вперед на своих негнущихся лапах и уставилась на него пылающим взглядом:

– Так я тебе и так скажу, Мартин, и можешь поверить мне на слово, я никогда не лгу. Ему далеко не так хорошо, как может и вправду хорошо тебе, коли ты скачешь как горный козел. Он приволок тебя сюда через все болото, с каждым вздохом впитывая его яд в свой разум, и, может статься, что теперь ни всех трав, известных мне, ни моих сил не хватит, чтобы вернуть его к нам…

Теперь покраснели и щеки Мартина. Волчица словно обвиняла его во все бедах, случившихся со Зверем, а самое главное, Мартин краем сознания чувствовал, что обвинения ее справедливы, хоть пока и не понимал в чем именно. Малейшие случайности, тонкие стечения обстоятельств привели их в те губительные топи. Кроме, пожалуй, одного намеренного поступка. Когда он, вопреки явному запрету Зверя, развел огонь. Но откуда Динь могла знать все это?

– Я понимаю, – сказал он, поднимая голову, – я, возможно, во многом виноват…

– Возможно? – повторила волчица, скривившись от презрения так сильно, что Мартин заметил обломанный желтоватый клык.

– Я виноват в том, что мы со Зверем оказались в тех болотах. Я не послушал его, думая, что он – мой враг, хотя во время нашего пути он всегда помогал мне и спасал меня. Я был ослеплен страхом, и этот страх чуть не погубил нас обоих…, а его, возможно, и погубил. Я не знаю, как еще выразить свою вину, и если он очнется, передай ему, что только теперь я понял, насколько ошибался, и что мне очень жаль…

Динь улыбаясь, смотрела в глаза юноши с насмешливым прищуром. Потом чуть посторонилась, открывая вход в лачугу.

– Ты можешь и сам сказать ему все это. Возможно, он услышит твой голос и сможет вернуться… Как бы далеко он сейчас не был.

Не веря своим глазам, Мартин поспешно шагнул внутрь, едва не ударившись головой о притолоку.

– Динь, прости меня, – Аллайя мяла в руках подол платья, – я и в самом деле должна быть строже, если хочу стать настоящей целительницей…

– Возможно, мягкость в нашем деле тоже не будет лишней, нужно лишь находить ей правильное применение. – Динь поймала вопросительный взгляд девушки и покачала головой, – нет, я не пойду туда. Сейчас им лучше остаться наедине.

– То, что ты сказала человеку… – девушка, слегка запнувшись, поправилась, – Мартину… Это правда?

– Кто знает? – нахмурилась Динь, усаживаясь на землю, – его раны лежат далеко за пределами того, что я могу вылечить. Честно говоря, о полном исцелении речи не идет. Шрамы в любом случае останутся.

========== Глава II. Совет ==========

Мартин прошел недлинный коридор и оказался в широкой круглой комнате. Здесь было тепло, но не жарко. В грубо сложенном очаге весело шипя искрами горел огонь, но мягкий полумрак все равно скрадывал очертания углов, в которых Мартин различил висящие связки сушеных трав.

Зверь лежал на полу, посреди комнаты, на подстилке из листьев, пахнущих так дивно, что Мартину казалось, будь он на его месте, он немедленно очнулся бы, чтобы вдыхать этот запах осознанно. На голове Зверя белела повязка. Мартин сомневался в том, что перебинтовала его Динь своими негнущимися лапами и подозревал, что без рук Аллайи здесь не обошлось. Повязка смутила его и другим – он не помнил, чтобы на его глазах Зверь получал какие-то открытые раны. Возможно, это случилось позже, уже когда Мартин потерял сознание.

Юноша опустился на пол рядом с неподвижно лежащим другом и провел рукой по его морде. Глаза Зверя были закрыты, но дышал он легко и размеренно, лишь слегка поводя огромными боками.