Текст книги "Зверь (СИ)"

Автор книги: koreandre

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

– Может обратно? – просипел задыхающийся на ходу Мартин и почувствовал на себе презрительный взгляд главаря. Потом Рид снова резко дернул его за руку.

Странно было бежать от безмолвных теней, не слыша никаких звуков, кроме топота собственных ног. Свист и хрипы стихли, и в какой-то момент Мартину начинало казаться, что их преследователи отстали, а может, их и вовсе не было. Но Рид неумолимо тянул юношу вперед, пробираясь какими-то ему одному знакомыми закоулками и изредка отдавая короткие команды:

– Направо! Направо, дубина, а это лево! Теперь сюда! Да не пищи ты, здесь дырка! Голова пролезла, пролезет и туловище! Живей, жирдяй!

Последние слова относились к массивному Брану, который, беспомощно пыхтя, пытался пробиться сквозь брешь в заборе, явно не подходившую ему по размеру. Угадав взгляд главаря, Мартин схватил подельника за левую руку и дернул, что есть силы. Те же действия, но с другой стороны произвел Рид.

– Мои уши! – рыкнул Бран.

– Сойдут за закуску, – безжалостно ответил Рид и снова потащил их куда-то вперед, через бесконечные ходы и переулки.

Первая Тварь вылетела на них неожиданно, из-за угла, и тут же ощерилась. Белоснежные зубы неестественно выделялись на непроглядно черной тени. Алый взгляд буквально обжег беглецов. Обернувшись, Мартин увидел еще троих. Теперь они двигались не спеша, уверенные, что добыча уже не ускользнет.

– Нужно их отвлечь, – сказал Рид и, хотя говорил он тихо, Мартин видел, как вздрогнул Бран.

Отвлечь. Выкинуть один из оберегов, чтобы Твари кинулись на запах крови. Обречь себя на вечное существование взаперти, потому что днем почти не выйти на улицу из-за жары и милых сограждан, а ночью тебя будут искать повсюду, помня твой запах и вкус. Отвлечь и навсегда остаться в клетке. Мартин сжал гвоздь в кулаке. Он понимал, что остальные так же мнут в пальцах свои обереги, и никто не решается.

Риду нельзя. Он главарь. Если он навсегда останется в четырех стенах, то быстро потеряет авторитет. Шайка возненавидит вожака, прячущего свою задницу, пока остальные рискуют жизнью. Бран… Да, Бран мог бы… Они с Мартином в одинаковом положении.

Почти.

Кинуть оберег, и Мартин прослывет героем среди воров. Никому и в голову больше не придет заставлять его красть, потому что на улицу ему ход будет заказан. Жаль, только, что до конца жизни так и не удастся покинуть логово…

Сжав оберег так сильно, что тот едва повторно не проколол ему ладонь, Мартин вытащил руку из кармана и резко бросил гвоздь как можно дальше. Три Твари метнулись прочь, на звон, затихающий вдали. Одна осталась. Оберег ее явно не интересовал.

– Вперед! – скомандовал Рид, и они промчались как ветер, мимо опешившего чудовища. – Сюда!

Втроем они втиснулись в какой-то закуток. Над их головами сиял серебристо-голубой свет. Та Тварь, что осталась преследовать их, в нерешительности остановилась и оскалилась снова. Не на людей, на окно, из которого исходило сияние.

– Что, сожрала? – крикнул ей Рид. Голос его срывался от восторга и страха.

– Получи! – он запустил в Тварь подобранным с земли камнем. Булыжник отскочил от тени, не причинив ей ни малейшего вреда. Тварь даже не дернулась, чтобы увернуться.

– Все, ребята. Работаем, – чересчур лихо скомандовал Рид, похлопав Брана по плечу. Тот коротко кивнул и полез к окну. Как и говорил Граар, оно и вправду было открыто. Мартин отошел на пару шагов левее и, достав из кармана карту, склонился над ступенями. Рид светил ему свечой, пламя которой неровно колыхалось от ветра

Найти ключ оказалось проще, чем предполагал Мартин. Он лежал точно там, где указал Граар – маленький и блестящий, едва тронутый ржавчиной. Юноша протянул руку и поднял его, удивившись, как легко ключик лег в ладонь.

Тварь не сводила с них глаз, но и не подходила и не делала попыток забраться в дом.

– Он здесь! – шепнул Бран, высовываясь из окна. – Прошу!

Рид подсадил Мартина, потом вскарабкался сам. Тварь топталась на месте, не решаясь приблизиться к свету.

– Забираем меч и валим быстро. С мечом мы сможем спокойно пройти мимо этой, – он кивнул в сторону маячившей под окном тени, – и ее дружков. Ну, Мартин! Ты уснул что ли?

Юноша сделал несколько неуверенных шагов к хрустальной шкатулке. Меч и в самом деле светился спокойным, голубовато-серебристым светом, и на несколько секунд Мартину показалось, что он презирает их, и то, что они задумали. Тряхнув головой, он отогнал от себя наваждение. Меч не может презирать, это лишь железяка. Хоть и очень дорогая.

– Мартин! – раздался испуганный крик за спиной юноши, и он обернулся, не дойдя до шкатулки последнего шага.

Тварь стояла прямо перед ним и с явным наслаждением втягивала ноздрями воздух. Позади нее замерли Бран и Рид, лица их были бледны и капли пота на их лбах переливались в ярком сиянии меча, словно драгоценные камни. Эти двое воров явно не интересовали Тварь. Она смотрела на Мартина и, оскалив белоснежные клыки, прыгнула на Мартина, сверкая алыми глазами.

– НЕТ!!! – взревел Рид, одним прыжком кидаясь к Мартину и отпихивая того назад. Что-то неприятно хрустнуло.

– Меч, Мартин! Хватай меч! – крикнул Бран, тоже оказавшийся рядом. Одной рукой он придерживал медленно оседающего на пол Рида, а другой доставал из кармана оберег. С остервенением он швырнул за спину Твари небольшой медальон. Но та даже не обернулась. Не обратила она внимания и на раненного Рида. Клацнув челюстями, Тварь снова медленно надвигалась на Мартина.

– МЕЧ! – завопил Бран. Мартин, дрожащей рукой впихнул ключик в скважину, и, как ему казалось, целую вечность пытался повернуть его. На самом деле прошло всего несколько секунд. Граар не преувеличивал, он действительно не халтурил с замками.

Со второго этажа послышался топот и женский крик. Мартин нашарил холодную рукоять меча и, выхватив его из ящика, выставил перед собой. В этот миг Тварь прыгнула и впилась ему в плечо, нанизав себя на холодное лезвие.

Мартин не помнил ничего. Он не помнил, как обезумевший Бран, словно раненный медведь свалил на пол ударом мощного кулака ворвавшегося судью, как он подхватил их обоих, словно тряпичных кукол, как он тащил их по улице, отмахиваясь мечом от Тварей, ополоумевших от такого яркого запаха крови. Как уже на входе в логово его и Рида принимали другие воры, как их втаскивали в подпол. Как запирались тяжелые двери. И Граар что-то спрашивал у него, настойчиво повторяя одни и те же слова, которые никак не отражались в сознании.

– Эй вы, сброд! – рявкнул кто-то за дверью. Мартин открыл глаза. Ему было тепло и уютно, плечо побаливало лишь слегка. Вздохнув, он хотел повернуться на другой бок и снова провалиться в сон, но заметил перекошенное лицо Брана и понял, что случилось что-то ужасное.

– Именем бургомистра, откройте дверь, иначе мы ее выбьем! Откройте! – раздался град увесистых ударов, дверь задрожала.

– Граар? Что происходит?

Побледневший старик приложил палец ко рту.

– Ты убил ее? Убил ту Тварь, которая на тебя напала?

– Я? Да, да вроде убил… – Мартин наморщился, пытаясь вспомнить события прошлой ночи. – Да, я убил ее. Точнее, она сама убилась.

– Это хорошо… Теперь я свободен. Прости меня, мой мальчик. Я дал тебе карту, пропитанную своей кровью. Я знал, что та Тварь, которая уже вкусила моей крови с ключа пойдет за вами… И не отступится. А сейчас, прости меня еще раз.

Граар соскочил с края койки, на которую присел и торопливо исчез где-то в недрах логова.

– Именем бургомистра! – ревел чей-то голос за дверью. – Да, что там! Ломайте, парни!

Мартин, ошарашенный столь быстрой сменой событий, подошел к двери, щелкнул засовом и тут же отскочил, увидев перед собой оскаленные длинные копья.

– Кто вы такие, и что вам нужно? – послышался за его спиной холодный голос.

Мартин обернулся. Рид с рукой на перевязи невозмутимо смотрел на незваных гостей. Тут же два стражника шагнули вперед и схватили его за плечи. Еще двое вцепились в Брана и один – в Мартина.

– Прекрасно… И рука ранена. Все так славно сходится, – в логово широкими шагами вошел высокий седой человек, с узким лицом и огромным синяком под глазом. Холодный его взгляд выражал удовлетворенность и презрение. – Конечно этот, – обращаясь то ли к себе, то ли к стражникам, сказал человек. – Ты оставил немало крови в моем доме, да и по всему Городу. Надо же, я давно хотел сказать бургомистру, чтобы эту развалюху снесли, но даже и не мог подумать, сколько крыс мы могли бы из-под нее выгнать.

– Чем обязан визитом, Ваша честь? – спросил Рид.

– Где меч, оборванец? – прошипел судья.

– Попрошу в моем доме без оскорблений, – очень спокойно сказал Рид, хотя Мартин видел, как по его виску стекает капля пота.

– Это дом? Это притон! Рассадник зла! – сказал судья, приблизившись к Риду. Тот сплюнул ему на правый ботинок.

– Не всем жить в двухэтажных хоромах с музеем, Ваша честь.

Некоторое время судья рассматривал свой ботинок, словно не веря, что произошло. Потом очень медленно надел перчатку на правую руку и ударил Рида кулаком в лицо. Тот едва слышно охнул, и из носа его полилась кровь.

– Переройте тут все, – приказал судья. – Найдите меч, а этот притон сегодня же сравняют с землей.

Те стражники, что не держали воров, метнулись вглубь логова. Судья обвел задержанных взглядом и остановился на Мартине.

– Такой молодой, и уже прогнил насквозь. Как тебе воровская романтика, мальчик? Весь Город трудится, чтобы добывать воду, чтобы обеспечить себя. Каждый вносит пользу по мере своих возможностей, а вы? Черви. И ковыряетесь под землей, как черви. Вас, конечно, повесят на рассвете. Но ваши мучения не будут долгими, если вы скажете мне, где меч.

– Да пошел ты! – прорычал побагровевший Бран и плюнул на левый ботинок судьи. Тот скривился и замолчал, изредка кидая взгляд на наручные часы.

– Эй… Господин судья! – послышался растерянный голос. – Мы вроде нашли его, но не можем взять.

– Что? – кинув брезгливый взгляд на воров, судья спустился на голос и увидел, что четверо стражников, стоят вокруг меча, задумчиво сверкающего голубовато-серебристым блеском.

– И что? – спросил он, шагнув к клинку и касаясь рукояти. Тут же ладонь его обожгло так, словно он тронул огонь.

– Вот-вот… – почти обиженно отозвался один из стражников, обхвативший одну свою руку другой. – И мы так же.

– Что за чушь? – судья натянул на руку рукав рубахи и снова попробовал взять меч. Боль была просто нестерпимой, казалось, словно его заживо жарят.

– Что вы сделали с мечом? – завопил судья, взлетев по ступенькам и остановившись напротив воров. – Что ты с ним сделал? – крикнул он, размахнувшись и снова ударив Рида по носу.

Воры затихли. Они не понимали, о чем речь, но до них дошло, что что-то не так.

– Отвечайте, Тварь вас раздери!

– Что-то не так, ваша честь? – насмешливо спросил Рид, но голос его дрожал, а по подбородку стекала кровь.

– Что вы сделали с мечом? – уже тише прошипел судья.

– А что случилось? – поинтересовался простодушный Бран, но судья не удостоил его ответом.

– Отволоките их вниз и заставьте взять меч, – приказал он стражникам.

Через несколько минут Бран и Рид ругаясь сквозь зубы держались за обожженные руки. Настала очередь Мартина, о чем ему напомнили, вежливо подтолкнув в спину острием копья. Юноша осторожно повел ладонью над рукоятью, а потом решительно схватился за эфес. Пальцы его слегка укололо и больше ничего. Он поднял меч (стражники отшатнулись) и недоуменно обвел всех взглядом.

– Этих в тюрьму, – распорядился судья. – Этого ко мне в дом. Пусть положит меч на место, и вернете его друзьям.

***

– Глупо все как получилось, – вздохнул Бран когда Мартин, изрядно побитый, был буквально вброшен в их камеру. – Еще и веревки эти, дурацкие. Рук вообще не чувствую.

Рид угрюмо молчал в своем углу. Мартин смотрел на угасающее солнце сквозь решетку. Бран повернулся к нему.

– Ты прости, парниша, что ботинка тебе не оставил. Наверное, тоже плюнуть хотелось?

Мартин пожал плечами. Он просто не мог говорить. В его гудящей от частых ударов голове раз за разом прокручивалась одна и та же мысль, простая и страшная одновременно. Мысль о скорой смерти.

«Сейчас солнце зайдет, потом пройдет ночь, наступит рассвет и меня не будет здесь больше. Вообще нигде не будет. Великие, как же страшно…»

– Если что не так делал, обижал… Я же не со зла, ты понимаешь… – продолжал бубнить Бран. Мартин не слышал его.

«И никак, никак уже нельзя это изменить. Никакой надежды. Скольких повесили на городской площади? Сколько из них сидели в этой камере целую мучительную ночь, и думали о том же? Неужели никак не спастись? Веревка на шею и все… Как же это страшно – умирать. Я не хочу! Я хочу жить! Пожалуйста, Великие, спасите меня… И… – Мартин посмотрел на Брана, который все еще что-то бормотал, на Рида, чье лицо уже почти скрылось в тенях, – и моих товарищей. Великие, мы совершили ужасное преступление, но я смогу отговорить их, заставить их жить честно, только спасите нас. Дайте нам шанс!»

– Не бойся, малец, мы с тобой…

– Да заткнись ты, Бран! – внезапно вызверился Рид и Мартин вынырнул из своих мыслей от этого грубого выкрика. – Ладно, мы, знаем, за что помрем. А ему каково? Он-то никогда красть не хотел. А я, дурак! «Все изменится!» Изменилось…

– Ерунда, – слабым голосом попытался пресечь зарождающуюся ссору Мартин, хотя все внутри него вопило о том, что Рид прав. Что он-то, Мартин, вообще не виноват, в том, что произошло и умирать никак не должен. Юноша гнал эти мысли прочь, они казались ему предательскими, по отношению к товарищам.

– Ты прости нас, Мартин. За это прости и за… – Рид осекся.

Бран беспокойно заерзал и дернул руками, словно забыв, что они связаны у него за спиной. И после минутного молчания пробормотал.

– Говори уж, чего уж там… Пусть лучше знает…

– Лучше ли? – усомнился Рид. – Впрочем, и неважно уже… Мартин, ты помнишь, как появился у нас?

– Нет, – Мартин напрягся, – откуда? Ты всегда говорил мне, что меня подбросили.

– Это не совсем правда… Точнее, это совсем неправда, – впервые Мартин слышал как Рид мнется, словно не решается продолжить говорить. – Как-то ночью мы пробрались в дом к одной вдове… Мы уже много раз пробирались по ночам в чужие дома и никогда Твари не замечали этого. Но в ту ночь что-то привлекло их внимание…

Кошмар, тот самый кошмар, который так долго мучил Мартина, обретал реальность в неторопливых словах Рида. Конечно, он все это помнил. Дикий ветер, ворвавшийся в окно вместе с Тварью, падение женского тела…

– Мы же спасли тебя! Мартин, пойми! Мы воры, а не убийцы…

Я поэтому и берег тебя потом, не хотел в дела брать. Пока не понял, что парни тебя совсем заедят, если будешь и дальше сидеть в своем углу…

Рид удивлялся, как легко ему становилось. Словно на душе лежала какая-то невидимая тяжесть, лежала долгие двадцать лет, а теперь медленно покидала его, делала его совсем свободным и счастливым, несмотря на то, что завтра – смерть. Мартин же наоборот словно просел под грузом правды. Он сдавленно молчал, отвернувшись от товарищей, вжавшись лбом в стену.

– Ты прости… Если бы могли изменить тот день, мы бы сделали это… – закончил Рид, и в камере воцарилась тишина. По равнодушному камню скатывались горькие соленые слезы.

Насколько тяжелой была ночь, Мартин понял только утром, когда, поднявшись с жесткого каменного пола, не ощутил онемевшей руки. Все остальное болело так, слово его били палками, хотя господин судья такими варварскими способами и не пользовался. Да и лучше уж палки. Но ими дело уже обойтись не могло.

– Последний завтрак! – мрачно-торжественно объявил стражник, внося в камеру поднос. Холодные напитки, жареное куриное мясо, солонина – чего там только не было. Даже теплый пшеничный хлеб, который считался роскошью, ибо вырастить пшеницу в условиях вечной засухи было ужасно сложно. Стражник поставил поднос со всем этим великолепием на пол и отошел к дверям, где неясно маячили еще две фигуры с пиками.

– У вас есть час, – предупредил он, развязав руки пленникам. После чего скрылся. Лязгнул тяжелый засов.

– Странно. Я думал, из-за того, что мы ограбили самого судью, нас лишат этой привилегии, – усмехнулся Рид, пододвигаясь к подносу и хватая куриную ножку. Бран и Мартин мрачно смотрели на него из своих углов. На секунду отвлекшись от трапезы, Рид глубокомысленно, насколько это можно сделать с набитым ртом, произнес.

– Господа! Через час нам и так достаточно подпортит настроение наша смерть. И в эти последние мгновения, я хочу, чтобы мы вспомнили, что были товарищами и останемся ими до конца, а там, кто знает… Может и за гранью, если все, что говорят о Великих – правда. И поэтому, сейчас я прошу вас присоединиться ко мне, забыть, что нас окружают стены камеры и представить, что мы в своем уютном логове среди орущих красных морд, каждую из которых я успел набить не по разу. Ни к чему угрюмо зыркать на меня из угла, милый юноша. Я не всегда был благороден по отношению к тебе и раскаиваюсь в этом куда больше, чем в краже железяки из судейского дома.

Мартин неуверенно улыбнулся. Рид указал рукой на поднос:

– Садитесь! Не одному же мне наслаждаться этим великолепным мясом, хоть, как вы и знаете, в меня все влезет. Но сегодня мне бы хотелось разделить трапезу с друзьями.

Бран издал неопределенный звук, который должен был обозначить сразу и удивление, и уважение, и согласие. Он подвинулся к подносу и, положив руку на плечо Риду, вопросительно посмотрел на Мартина. Тот кивнул и устроился по другую сторону от главаря.

Стражников, присланных забрать приговоренных, ждало удивительное зрелище. Поднос был пуст, на нем не осталось ни единой крошки. Трое мужчин, сидящих на полу, крепко обнимались и, слегка фальшивя, но твердыми голосами распевали древнюю разбойничью песню, для которой у каждой шайки был свой мотив:

Когда б ни вышли мы из дому светит нам всегда луна!

О, да!

Затейливо нам подмигнула и убралась за облака!

О, да!

И нас спасает Темнота

Ведь нас она и родила

И мы вершим…

– Время! – опомнился старший из стражников.

Песня оборвалась.

========== Глава III. Казнь ==========

– Смотри сколько народу! – беспечно болтал Бран, тяжело ступая по деревянному постаменту, – вон та девушка… Ну вон та, с клетчатым платочком, Мартин! – он нетерпеливо схватил товарища за локоть (руки стражников сжали копья) и повернул в нужную сторону. – Ты ей нравишься, кажется.

Девушка, на которую Мартин бросил быстрый взгляд, торопливо спрятала лицо в платок. Мартин отметил это ее движение чисто машинально. За то время, пока он не спал, он все думал, пытался представить, как оно все будет на самом деле, в момент казни. Оказалось – никак. Словно его разделили надвое. Один, лишенный всяческих эмоций шел на смерть, а второй хладнокровно наблюдал за ним, иногда подмечая что-то интересное вокруг. Например, у важной старухи в первых рядах прыткий, как воробей, мальчик пытался вытянуть кошелек из кармана, а старуха постоянно крутилась, явно желая поделиться каждым своим впечатлением с соседями. Мальчик был не из их шайки, по крайней мере, Мартин его не помнил. Внезапно, первому Мартину захотелось предупредить ребенка о том, что его может постигнуть та же участь, но пыл этот тут же угас.

«Какая теперь собственно разница?» – лениво подумал юноша. Взгляд его зацепился за знакомую скрюченную фигуру в сером балахоне. Где-то он видел это лицо, но так смутно помнил его, словно это было в прошлой жизни.

«А, так это же Граар! – мелькнула мысль. – Теперь он свободен. Я убил Тварь, которая не давала ему выйти из логова. Нас, правда, поймали из-за этого шума… Ну, ничего. Пусть гуляет за троих, хоть ему и недолго осталось, а все же больше, чем нам».

Стражники сделали знак остановиться. В голову тут же ввинтился визгливый голос судьи. Мартин поднял голову и не без удовольствия отметил, что синяк никуда не делся.

– Граждане! Те, кого вы видите сейчас перед собой, совершили ужасное преступление, покусившись на всеобщее городское достояние и дерзко осуществив кражу в моем доме, первый этаж которого, как вы знаете, отведен под музей, дабы каждый желающий после тяжелого труда мог ознакомиться с историей нашей культуры. Кроме того, при задержании они оскорбили меня лично, выразив полное неуважение к системе законов, сложившихся в нашем Городе, чей порядок обязан блюсти каждый…

В последних рядах засмеялись, и Мартин был готов поклясться головой, которая уже не имела никакой ценности, что там, между старух и нищих скрывается вся шайка Рида, пришедшая проводить своего любимого атамана в последнюю дорогу.

Судья возвысил голос:

– Лица, назвавшиеся Мартином, Ридом и Браном – признаете ли вы свою вину?

Воры хранили неподвижность и молчание. Никому из них не хотелось ни отвечать, ни шутить.

– Что же! Ваше молчание, несомненно, отягощает вашу вину. Может у вас есть последнее желание? Напоминаю, что просить о своем помиловании запрещено и на исполнение желание должно уйти не более часа.

– Отпустите парнишку, – не поднимая взгляда от земли, четко сказал Бран. Затем он вскинул голову и упрямо повторил. – Помилуйте парнишку, он здесь не причем.

Мартин вскинулся было, чтобы сказать, что почтет за честь смерть среди друзей, но трусливое нечто заставило его замолчать. Даже маленькая надежда на жизнь уже была спасением. Рид понимающе посмотрел на него:

– Мое желание такое же! – сказал он, глядя в смятенное лицо судьи. – Пощадите парнишку. Это его первая кража, кроме того, мы его принудили пойти с нами. Он сын старой вдовы-травницы, которая погибла двадцать лет назад от Тварей.

– Отпустите его! – хрипло прорычал Бран. – Разве мы нарушаем ваши законы таким желанием?

– Двадцать лет? – брызнул слюной судья, – и как же вы могли его принудить? Он совершеннолетний!

– Он почти еще ребенок! – возразил Рид. Мартин дрожал с ног до головы от смеси возбуждения и животного ужаса. Попеременно смотрел он то в лица товарищей, то на судью, пытаясь угадать, склонится ли чаша весов в его пользу и отчаянно, трусливо желая этого.

– Это невозможно, – с достоинством сказал судья. – И если других желаний у вас нет, то повесить всех троих.

Внутри юноши все оборвалось. Ноги, казалось, лишились костей и превратились в кисель. Почти ласково стражник за спиной подпихнул его копьм к петле. Толпа внизу роптала. На постамент поднялся жрец в черном плаще. Поочередно коснувшись двумя пальцами лбов приговоренных, он пробормотал:

– Да хранят вас Великие по ту сторону завесы. Покайтесь, и они будут милостивы к вам…

– Высшей милостью! – отозвался тонкий женский голосок, и на Город легла благословенная прохлада, чего не помнил никто из самых старых жителей. Палящее солнце в один миг скрылось за густыми синими тучами. Толпа зашепталась. Палач, уже накинувший петли на шеи Рида и Брана, остановился в шаге от Мартина.

За спиной судьи стояла высокая девушка в белоснежном платье, с голубыми, холодными как лед, глазами. Ее руки мягко сжимали клетчатый платок. Это была та самая девушка, которую Бран показывал Мартину. Только теперь она не казалась робкой. Сделав один шаг, она поднялась на постамент, на котором стояли приговоренные и остановилась прямо перед судьей. Всхлипнув, мужчина застыл, словно окаменев.

– Ваша память еще короче, чем я думала. Ваша честь еще более призрачна, чем мне казалось. Ты призван вершить мой закон, но не помнишь ни его, ни меня. Впрочем… – девушка отвернулась от судьи и прошла вперед. За ее спиной развевалась накидка из шкуры белого тигра. Жрец рухнул на колени. Мартин услышал, как он бормочет что-то про сон. – Жители Города! Есть ли среди вас те, кто признает меня? – холодно улыбнувшись, спросила она.

Однако каждый из людей, из огромной, вечно колышущейся и шепчущейся толпы людей, словно враз потерял дар речи. Девушка равнодушно кивнула, словно ничего другого она и не ожидала. Взор ее обратился к приговоренным.

– Я – Судьба. И я пришла сюда, чтобы забрать вас, – Судьба кивнула на Рида с Браном, в глазах которых, казалось, зажегся странный свет. – Но, разумеется, ради вас одних я бы не стала тратить драгоценное время.

Она обернулась к Мартину.

– Я здесь, чтобы спасти тебя.

Судьба махнула рукой, и люки под ногами двух из троих воров разверзлись. Два тела тяжело дернулись вниз и через мгновение уже отрешенно покачивались, лишенные жизни. Толпа охнула единым порывом.

Мартин стоял и не верил, что чувствует твердое дерево под ногами. Он постарался заглянуть в лица мертвецам, которые всего лишь пару секунд были его друзьями и просили за него, но зрелище это было слишком тяжелым, и он отвернулся. Взгляд его встретился со взглядом Судьбы.

– Не скорбей о своих товарищах, Мартин, – произнесла она. – Даже законы этого мира бывают порой справедливы. Они преступники здесь и получили по заслугам. Ты будешь жить согласно их последнему желанию, которое так неосторожно захотел не заметить судья. Но, разумеется, не только поэтому.

Судьба протянула юноше меч. Тот самый меч, загадочно сияющий голубовато-серебряным светом. Мартин неуверенно взял его и поразился тому, как легко легла в ладонь рукоять.

– Вчера ночью этим мечом ты убил Тварь.

Толпа вздрогнула. Об этом не знал никто, кроме Граара, но тот помалкивал по вполне понятным причинам.

– Госпожа… Мне сложно припомнить те события, но кажется, она сама напоролась на клинок, моей заслуги в этом нет…

– Это абсолютно неважно. Тварь была убита, меч был в твоей руке. Это значит что ты – тот, кто сможет снять с Города древнее проклятье и избавить его от Тварей, – будничным тоном произнесла Судьба. Мартин замер, оглушенный этими словами.

– Нечего терять время. Как я и говорила, у меня его немного. Ты отправишься за пределы Города. В Лес. Сейчас же… – она взяла его за плечо и подпихнула вперед, но Мартин уперся ногами в деревянный настил, удивляясь своей решительности.

– Госпожа! – воскликнул он, – ведь это верная смерть. Никто еще не возвращался из Леса. Ни один человек…

– Меня это не беспокоит, а что касается смерти – я могу в любой момент вернуть тебя к друзьям, – девушка кивнула на виселицу. – Тебе решать, человеческий сын. Но решай быстрее.

Мартин снова обернулся к трупам, раскачивающимся на веревках под нарастающим ветром, потом взглянул в безразличное лицо Судьбы.

– Я готов, – наконец произнес он и крепко сжал рукоять меча.

– Что же, раз ты готов, то вернись в логово. Никто не тронет тебя и не увидит там. Соберись в дорогу, но потрать на это не больше часа, ибо по истечению часа ты снова будешь видим и… Снова станешь преступником. Когда соберешься, выйди из Города через главные ворота и встань лицом к восходящему солнцу. Ты увидишь Лес. Иди все время вперед, не оглядываясь, не сбавляя и не прибавляя шаг, – Судьба лукаво усмехнулась. – Помни. Не сбавляя и не прибавляя шаг. Тогда ты достигнешь цели. Ты меня понял?

Мартин ошалело кивнул головой.

– Тогда поспеши.

Площадь замерла. Было странно почти бегом пробираться между рядом застывших горожан. Немного подумав, Мартин остановился возле мальчишки, похожего на воробья и осторожно вынув из его цепких пальчиков кошелек старухи, положил ей его обратно в карман. Парнишку же развернул так, чтобы он оказался спиной к старухе и лицом к какому-то благопочтенному господину. Мальчик был легонький и не шелохнулся. Кивнув себе самому, не оглядываясь на мертвых товарищей, Мартин помчался дальше. Он пробежал по пустым улицам Города (все собрались на главной площади, бросив работу), свернул под знакомую арку. Как же здесь было грязно и уныло и… знакомо.

Мартин ужом скользнул в проход, который раньше был знаком только воровской шайке и огляделся. Скоро всего этого не будет. Судья сказал, что сравняет притон с землей. И что тогда?.. Где будет вся остальная шайка? Все те, кого Мартин видел застывшими в задних рядах – воры, пришедшие проводить своего главаря? Найдут ли они новое убежище?

«Поспеши!» – словно снова услышал он холодный голос Судьбы и, выбросив из головы лишние мысли, кинулся собираться. Он никогда не складывал мешков в дорогу, но на всякий случай взял смену белья, кремень с огнивом, нож, флягу для воды, несколько пакетов с сухарями… Осталось еще много свободного места и взгляд Мартина упал на Книгу. Он задумчиво взвесил ее на руке, а потом впихнул в сумку. Та сразу заметно потяжелела, но Мартин понял, что не может расстаться с единственным своим сокровищем, напоминающим ему о доме. Да, пусть о грязном, грубом, темном, но все-таки доме в котором он провел двадцать лет.

Внезапно, ему на глаза навернулись слезы, но он решительно вытер их и зашагал к главным воротам, которые, как ни странно – были против обыкновения открыты.

«Впрочем, – подумал Мартин. – Странностей уже хватает. И, скорее всего, будет хватать потом».

И ни о чем больше не думая, он пошел дальше, лицом к восходящему солнцу, как и сказала ему Судьба, не сбавляя и не прибавляя шага. И шагал до тех пор, пока Лес, к которому за последние пять столетий не мог приблизиться ни один человек, не оказался от него на расстоянии вытянутой руки. Он услышал какой-то шум, который не был ему знаком, но навевал приятные мысли. Тогда он сделал еще один шаг.

Вокруг стало темно.

========== Глава IV. Лес и Зверь ==========

Казалось, Мартин вечность лежал в темноте, прежде чем открыть глаза. Но и открыв их, он не сразу понял, где находится. Все было новым, неизведанным людьми или давно забытым ими. Земля была холодная, но не такая жесткая, как камень, из которого был выстроен весь Город. Пальцы путались в чем-то длинном и шелковистом. И, кроме того – сверху лилась вода.

Лилась вода! Для Мартина это было также необычно, как если бы с неба начали падать камни. Он испуганно вскочил и принялся стряхивать воду со своей одежды, словно она была жидким огнем, однако потом понял, что его усилия ни к чему не приводят и просто замер, пытаясь слиться с окружающим миром, в надежде, что так капли до него не дотянутся. Но и это было бессмысленно – вода, с негромким стуком падала на землю, на ветви деревьев, на Мартина, оставляя на нем темные влажные следы.

И тут Мартин мог бы сказать, что впервые почувствовал счастье. Неожиданно для самого себя он подпрыгнул, выкрикнул что-то невразумительное, и принялся носиться под дождем как ополоумевший щенок, изредка останавливаясь, чтобы подставить под капли сложенные горстью ладони и поднести их к лицу, снова и снова убеждаясь, что это не сон. Прошло немало времени, прежде чем вымокший насквозь юноша почувствовал, наконец, что льющаяся с неба вода – это не только весело, но еще и достаточно холодно и неприятно из-за липнущей к телу одежды. Тогда он остановился и увидел рядом с собой меч и туго набитый серый рюкзак. И вспомнил все: наказ Судьбы, Город, своих товарищей, логово…