сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 47 страниц)
Его член напрягся при одном воспоминании о том, как она целовала его перед тем, как они попрощались. Кэролайн хотела остаться с ним и, не будь она столь чертовски упрямой и совсем еще молодой, поняла бы это давным-давно. Он стремился наполнить ее существование радостью, а ночи — наслаждением, пока она не полюбит его так же сильно, как он ее. Клаус мрачно нахмурился при этой смехотворной мысли, а потом с долгим, презрительным вздохом был вынужден признать правду перед самим собой. Он влюблен в Кэролайн Форбс. Ему была тысяча лет, после бесчисленных женщин и бесконечных романов он пал жертвой невыносимо дерзкой, ослепительно неотразимой девочки-женщины, которая не задумываясь вызывала его неудовольствие, издевалась над ним и наотрез отказывалась подчиниться его власти. Ее улыбка согревала сердце Клауса, а прикосновение зажигало огонь в крови, она могла пьянить, чаровать и бесить его как ни одна женщина в мире. Он не мог представить себе будущего без нее.
Действительно — сначала это было простым желанием, охотой, маниакальной идеей подчинить ее, сделать так, чтобы она захотела его, несмотря ни на что. Шесть лет назад он чувствовал к ней симпатию из-за ее света и совершенно очаровательной способности выводить его из себя и одновременно заставлять улыбаться от умиления. Она была чистой, непорочной. Но после этого года это чувство переросло во что-то большее. Это случилось против его воли, но он ничего не мог с собой поделать.
Впервые за тысячу лет девушке, женщине удалось так глубоко залезть ему под кожу. Клаус наконец осознал непреложную истину и теперь еще сильнее хотел поскорее увидеть Кэролайн, снова ощутить счастье при виде девушки, обнимать ее, слышать ее голос, наслаждаться, прижимая к себе ее стройное, роскошное тело.
Неизведанные ранее чувства переполняли его, и он, остановившись на светофоре, нервно стучал пальцами по рулю. Неожиданно он увидел, как из-за поворота показался серебристый Бентли. Видимо, это был Саймон, который вез Хоуп домой. Просигналив своему поверенному фарами, Клаус дал ему знак припарковаться на обочине.
— Папа, папочка! — Хоуп неуклюже вылезла из машины. — Ты уже дома? Как же я скучала по тебе!
— Привет, волчонок! Я тоже скучал, — он подхватил её на руки и несколько раз закружил в воздухе. — Как прошли выходные?
— Отлично, — девочка радостно улыбнулась, — мы с Кэролайн приготовили тебе подарок! Он ждет тебя дома. Как только откроешь, ты должен мне позвонить и сказать, нравится тебе или нет. Я сама выбирала.
Он улыбнулся и поцеловал дочку в пухленькую щечку.
— Я не сомневаюсь, что буду в восторге. Это ведь ты выбирала, как может быть иначе.
— Мама уже дома?
— Да, и она с нетерпением ждет тебя. А я и Кэролайн приедем завтра, и я обязательно скажу тебе свое мнение об этом подарке, договорились?
Он поставил ребенка на землю и помог забраться в машину. Когда дверь закрылась, он обратился к Саймону.
— Как только довезешь ее, дай мне знать. — Саймон кивнул. — Я буду дома.
Он наблюдал, как Бентли отъезжает от тротуара, и открыл дверь машины.
— У тебя удивительный ребенок, — из дверей бара, возле которого он припарковался, выходила Сибил. На ее лице играла какая-то странная улыбка.
— Сибил, что ты хочешь? Я тороплюсь, — равнодушно бросил Клаус, не сводя глаз с дороги, по которой ездили машины.
— Спешишь к своей маленькой блондинистой игрушке? — продолжала бывшая любовница. — Такой романтичный поцелуй на прощание, прямо как будто она и вправду что-то чувствует! — и добавила:
— По-видимому, в ней действительно есть что-то этакое. Я никогда не видела, чтобы ты так себя вел на публике. Помню, я как-то раз хотела поцеловать тебя при твоей семье — я думала, ты вырвешь мне руку. Она, должно быть, действительно особенная.
Клаус устало вздохнул и, не обращая внимания, взялся за ручку двери.
— Разумеется, вполне логично, что не ты один пал под ее чары. Вчера в магазине Тиффани она и Джон Мор ворковали, словно голубки. Он так ухаживал за ней, но она, конечно, думала только о тебе, когда мило улыбалась ему.
Клаус резко повернулся, но Сибил лишь ухмыльнулась, натолкнувшись на убийственный взгляд ледяных глаз.
— Что ты сказала? — почти неслышно, но от этого не менее зловеще осведомился гибрид.
— Наверное, она думала, что ты уже не вернешься. Конечно, ей не хотелось оставаться без внимания.
— Что за бред ты несешь?
Волчица немного отступила назад — такое бешенство полыхнуло во взгляде гибрида.
— Видимо, ее даже не смутил тот факт, что рядом сидела твоя дочь. Хотя чему удивляться?! Она ведь ничего не чувствует. Моя подруга видела их.
Клаус, ничего не ответив, повернулся и сел в машину.
— Вот что бывает, когда связываешься с маленькими бесчувственными девочками, дорогой, — умудрилась крикнуть вдогонку ему Сибил, но машина уже сорвалась с места и скрылась за поворотом.
***
Рендж Ровер мчался с бешеной скоростью, проскакивая красные сигналы светофора один за другим. Ярость кипела в душе гибрида раскаленным свинцом, словно серной кислотой выжигая нежные чувства к Кэролайн. Подумать только, в то время как он, одурманенный глупец, мчался к ней и все это время думал только о ней, она решила закрутить роман с кем-то другим.
— Будь проклята эта хитрая дрянь! — в бешенстве процедил он сквозь зубы, сворачивая в центр города. Он пытался холить и лелеять ее, и вот чем она отплатила ему. Решила наставить ему рога.
Но теперь ему безразличны ее желания! С этого момента все будет так, как захочет он! Кэролайн может склониться перед его волей или он заставит ее подчиниться, ему все равно!
Ровно десять минут спустя он остановился перед офисом Джона Мора. Он сполна повеселится с ее новым ухажером.
***
Через два часа Клаус въехал в гараж «Бойни». Закрывая дверь машины, он ощутил, как бушующий в душе гнев превращается в ледяную решимость. «Своевольная, злобная, мерзкая девчонка наставила мне рога! Дрянь! Расчетливая, лживая самка!» — накаляясь, подумал Клаус и устремился мимо изумленной Джейн.
— Где она? — рявкнул он.
— Она плавает в бассейне, с-сэр.
Он спустился с лестницы и направился в сторону крыла, в котором находился домашний бассейн. Это было нововведение, на котором настояла Кэролайн, когда они делали ремонт.
Что-то умерло в душе Клауса, когда Сибил сказала ему о Море, что-то хрупкое и бесценное, и эта потеря, в сочетании с переполнявшими его эмоциями после обращения, полностью лишила его способности здраво мыслить. В другое время он просто отмахнулся бы от слов волчицы, поскольку достаточно хорошо был знаком с женским коварством, чтобы мгновенно распознать его. В другое время. Сегодня же все, о чем он мог думать, так это о том, что Кэролайн обманула его, провела, как последнего глупца, и что она, кроме этого, лгунья и предательница.
***
Прохладная вода освежала, когда вампирша неспешно перебирала руками. Она тихо, почти бесшумно рассекала гладь воды. В очередной раз она оттолкнулась от бортика и начала пересекать длину бассейна. Она только что отправила Хоуп домой и ждала, когда приедет Клаус. Саймон позвонил и сказал, что встретился с ним по дороге. Значит, он будет дома в ближайшее время. Она тосковала по нему. Умирала от желания видеть его улыбку, когда признается ему, что сдается, что проиграла в этом поединке характеров. Почувствовать силу его объятий, сладость поцелуев. Она знала, что сегодняшний вечер станет для них началом новых отношений.
Кэролайн накинула махровый халат и теперь беззаботно шевелила ногами в воде, сидя на краю бортика бассейна.
Вдруг она увидела какой-то отблеск в воде. Она знала, что это он. Проведя с ним столько времени под одной крышей, она научилась чувствовать его затылком, в буквальном смысле этого слова.
С улыбкой она повернула голову и застыла.
Он был весь в крови. Его одежда, голова, волосы, руки, лицо — все было в брызгах крови. В нос тут же ударил металлический запах. Он стоял прямо позади нее. Поза напряжена, а руки стиснуты в кулаки до такой степени, что костяшки пальцев побелели.
Он выглядел так, словно был на миссии с массовыми убийствами.
— Ты будешь возвращаться в таком виде каждый раз, когда будешь обращаться? Или это разовое явление, — она устало вздохнула и отвернулась от него. Его отвратительный вид мгновенно улетучил её веселое расположение духа. — Я надеюсь, твоя дочь не видела тебя в таком виде? Тебе нужно принять душ.
Она не смотрела на него, поэтому не могла увидеть вспышку желтого в его глазах.
— Неужели тебя заботит моя дочь, моя сладкая? Не замечал за тобой нежных чувств к ней.
— Она всего лишь ребенок и не имеет никакого отношения к тому, что я ничего не чувствую. Повеселился?
— Довольно неплохо. Как и ты, видимо?
— Если ты называешь просмотр «Золушки» двадцать раз весельем, то наверное да.
Неожиданно Клаус поднял ее на ноги одним безжалостным рывком с такой силой, что боль пронзила девушку от запястья до самой лопатки. От неожиданности она громко охнула и попыталась выдернуть руку, но он не давал ей пошевелиться.
— Знаешь, какая часть мне особенно понравилась, дорогая? Отрывать руки и ноги Джону Мору пару часов назад, — прошептал он ей на ухо.
— Что? — она напряглась и вспомнила их встречу в Тиффани.
— Уверен, ты не будешь особо горевать и найдешь себе кого-нибудь получше, — надменно усмехнулся Клаус, прижимаясь к ней сзади.
— Мне плевать на него. Отпусти мою руку. Мне больно, — спокойно сказала она. Ей было все равно на этого Мора или как там его.
Она планировала, что сегодня ночью произойдет сладостное примирение, и они будут счастливы, но он, по всей видимости, решил все испортить своей надуманной, непонятно откуда взявшейся ревностью.
— Так это его кровь? — очень мягко заметила она. — Ты убил его из-за того, что кто-то нашептал тебе на ухо, что я встретилась с ним около магазина...
— Заткнись! — перебил Клаус. Каким-то неведомым ей образом она смогла повернуться и увидеть его лицо. Оно излучало бешенство.
Красивые губы плотно сжаты в безжалостную тонкую линию, а глаза полны отвращения. Он резанул по ней презрительным взглядом и тут же отвернулся, словно сам вид ее был ему неприятен.
Еще ни разу он не смотрел на нее с такой злобной яростью. Она думала, что увидит такой привычный ей смех, тепло или нежность в этих проницательных, глядевших в душу, серых глазах, и даже в самых страшных снах не представляла, что Клаус способен смотреть на нее с ледяной убийственной ненавистью.
— Ты что, приревновал меня? — спросила она.
Холодное молчание было ей ответом.
— Клаус? — спокойно спросила она.
Клаус, по-прежнему молча, вгляделся в ее лицо. Как ему хотелось сжать тонкую белую шею и задушить эту дрянь за то, что она посмела встретиться с другим мужчиной у него за спиной. А может она действительно надеялась, что он не вернется до того, как срок договора истечет.
Кэролайн попыталась справиться с нарастающей тревогой и сосредоточиться на том, как заглушить его внезапный гнев. Набрав в грудь побольше воздуха, девушка сказала:
— Я собиралась сказать тебе, что готова остаться в Новом Орлеане после истечения договора. Даже больше, если ты согласишься еще немного подождать...
— Остаться в Новом Орлеане? — перебил гибрид коротким горьким смехом. — Ты действительно думаешь, что нужна мне тут? Мне хватило тебя за этот год. Можешь прямо сейчас катиться куда хочешь.
Кэролайн положила ладонь на руку Клауса:
— Господи, почему ты завелся с пол-оборота? Я только поговорила с ним и все...
Его пальцы безжалостно сомкнулись на тонком запястье, вырвав у девушки невольный крик боли.
— Помнишь, как я предупредил тебя, — саркастически протянул он, — что будет, если я услышу, что ты флиртуешь с другим мужчиной, пока ты со мной? — И с нескрываемой брезгливостью снял ее руку со своей. — Ты думала, что я пошутил? Так вот, моя радость, я был предельно серьезен.
— Ты что, пил? — спокойно спросила она.
Губы Клауса скривились в циничной улыбке:
— Не до чертиков, не переживай... — он подчеркнул последнее слово, придав ему некий зловещий смысл, непонятный Кэролайн, и тут же добавил: — А знаешь, ты мне больше не нужна, — в его глазах опять полыхнул тот самый золотистый цвет, и на этот раз она заметила его, — но перед тем как мы с тобой расстанемся, мы оба получим удовольствие. Ты ведь этого хотела, да? Получить удовольствие.
Его холодный издевательский тон послал по ее коже волну мурашек, и она точно поняла. Что-то не в порядке. Он не контролирует себя. Намереваясь представить свои действия в наиболее спокойной манере, она произнесла:
— Ты пьяный. Поговорим утром, когда протрезвеешь и сможешь мыслить более логично. Я закончила этот идиотский разговор, — она развернулась и пошла к дверям. Но не смогла пройти и трех шагов. Видимо, ее слова разожгли его агрессию еще больше.
— Разговор закончится, когда я так решу, — рявкнул он, подхватывая ее на руки и закидывая на плечи. — Я намерен как следует с тобой повеселиться, перед тем как вышвырнуть.
Пальцы безжалостно впились в ее бедро и талию, но Клаус, не обращая внимания на сдавленный крик боли, внес ее в тускло освещенный холл и, не задерживаясь, начал взбираться вверх по лестнице.
Рыженькая горничная выбежала на верхний балкон, и Кэролайн открыла было рот, чтобы закричать, но тут же задохнулась: пальцы Клауса сжались сильнее, оставляя синяки на нежной коже.
— Иди спать, если не хочешь умереть! — рявкнул он горничной, наблюдавшей за ними широко открытыми от ужаса глазами.
— Клаус, я серьезно, остановись! — тщетно просила Кэролайн, но гибрид пинком распахнул дверь спальни и переступил порог. В мозгу Кэролайн быстро, одна за одной метались мысли. Ей начинало становиться действительно не по себе.
Он еще ни разу не вел так себя с ней. Клаус бесцеремонно швырнул девушку на постель, а сам повернулся и направился к двери. В какой-то момент Кэролайн подумала, что он намеревается ее покинуть, но вместо этого он одним решительным движением, словно нанося смертельный удар, провернул ключ в замке.
Он повернулся, и она увидела в его глазах что-то темное. То, что он ей еще ни разу не показывал. Она поспешно начала скатываться с кровати, но он был намного быстрее, чем она. Он почти мгновенно оказался сверху на ней и поднял ее руки над головой, удерживая их на месте мертвой хваткой. Она попыталась ударить его ногой в пах. Истинно женский жест. Но прежде чем она смогла это сделать, он раздвинул ее колени своими и пригвоздил ее к кровати своим весом.
— Клаус, не нужно, — сдавленно проговорила она. — Я не хочу.
— А мне плевать, — он наклонился и тихо зловеще прошептал ей на ухо: — Ты думала, что из меня можно вить веревки, да? Думала, что мной можно крутить как заблагорассудится? Пока меня нет, можно встречаться с другими мужчинами, а потом лезть ко мне в кровать? Я не какой-то там сопляк, которому можно наставлять рога. Если ты моя, то моя, ясно? Ты не имеешь права даже смотреть на других...
— Я ничего... — она пыталась возразить, но он с силой сжал ее челюсть свободной рукой.
— Заткнись! Закрой рот или, я клянусь, я разорву тебе глотку, ты поняла?! — Она услышала рычание и поежилась.
Она замолчала и почувствовала, как он развязывает ее халат.
— Это лишнее! — рявкнул он и, прежде чем она успела запротестовать, разорвал ее купальник. — Раз ты ведешь себя как шлюха, то и я буду обращаться с тобой соответственно.
Резкий звук разорвавшейся ткани отозвался в ушах Кэролайн. Клаус злобно улыбнулся:
— Ты же у нас любишь, когда грубо, да? Разве нет, — он несколько минут бесстрастно наблюдал за неуклюжими попытками Кэролайн прижать лоскутки купальника к груди.
— Опусти руки! — скомандовал он. Но ее пальцы словно онемели. Он с силой разжал ее руки и выдернул остатки влажной материи из ее рук.
Его рука взметнулась вперед и легла на одну из ее грудей. Сам он тяжело дышал, воздух со свистом вырывался из легких. Девушка была не в силах отвести глаз от этой сильной руки с ухоженными ногтями, лежавшей на ее груди, той самой руки, когда-то ласкавшей ее с безграничной страстью.
— Клаус, отпусти меня. Я не хочу, слышишь? — в последний раз попросила она. Но он словно не слышал ее.
— Не хочешь меня? Разве не ты с таким рвением хотела залезть ко мне в постель?
Она с каким-то чувством нереальности происходящего наблюдала, как он встал с кровати и не торопясь начал раздеваться. Сначала куртка, потом рубашка были брошены на пол, и Кэролайн невидящими глазами уставилась на мышцы на плечах и руках. Когда он расстегнул штаны, она посмотрела на дверь и лежащий на прикроватной тумбочке ключ.
Словно прочитав ее мысли, он спокойно произнес:
— И не думай об этом! Будет только хуже!
— Ты ублюдок! — прошипела она. К горлу подкатил какой-то невидимый ком, и сколько бы она ни сглатывала, не могла избавиться от него.
