Текст книги "Эклетика. Часть первая. Полуденные тени (СИ)"

Автор книги: Kitty Lui

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Жена сидела перед зеркалом, столик пред которым был уставлен склянками, флаконами и прочими милыми женскому сердцу вещами, и распускала волосы. Локоны Мари каждый день заплетались ею собственноручно в строгие и при этом ветрено-милые прически. Женщина явно готовилась ко сну: на ней был лишь пеньюар в столь привычной Михаэлю красной гамме.

– Гуляет в саду, – ответила Мари. – Не беспокойся, я успокоила ее своими запасами. Сэрайз не голодна.

Тревога Михаэля ушла. Расслабившись от услышанного, он скинул подаренную эльфами обувь, рассчитывая выбросить назавтра, и устало упал на двуспальную кровать, стоящую посередине комнаты. Та отозвалась негромким скрипом. Михаэль блаженно прикрыл глаза. Сочетание тусклого света лампы, свежих тонких запахов и мягкой перины мгновенно убаюкало его.

– Слухи появились, – сказал он в пространство. – Скоро об этом узнают все.

– Нет, – донеслось со стула перед зеркалом. – Никто не узнал обо мне, и про Сэрайз не узнают тоже. Не беспокойся о ней. Есть другие причины для беспокойства. Сегодня произошло нечто крайне неприятное.

Странные нотки промелькнули в голове жены, и Михаэль, услышав их, снова привстал. Мариэль не из тех, кто волнуется попусту. В конце концов, ей восемь миллиардов лет.

– Что случилось?

Мари неловким движением вытащила из ящика стола нечто золотое и светящееся. Сначала ему показалось, что на ладони покоится золото; приглядевшись, Михаэль понял свою ошибку.

– Волосы?

– Йонсу Ливэйг нашла их около домика Като. Михаэль, – голос жены все же дрогнул, – что будет, если она узнает?

– Ничего хорошего, – принц не испытывал желания касаться находки и смотрел на волосы издалека. Их хозяйку он видел не раз.

– Она пойдет на Синаану. Разрушит все.

Михаэль в упор посмотрел на Мари, прямо в лживые глаза, которые уже не могли его обмануть. Любовь ушла, не появившись, остались доверие и взаимовыручка.

– Почему тебя так заботит судьба Империи? Некого будет кусать? – тень улыбки мелькнула на губах.

И царившее между ними душевное тепло.

– Ты прав, но только лишь отчасти.

– Пусть, – принц не стал спорить. – Никому не показывай. Спрячь подальше, а лучше уничтожь.

– Не в этой комнате, – заметила Мари, пряча золотую прядь в стол. – Сила навредит и тебе. Михаэль… Ливэйг ходит на север каждый день. Может, она вспомнила?

Мужчина вновь устало откинулся на простыни. Путешествия… Они невыносимы!

– Едва ли, но глупо было оставлять Йонсу на воле. Нужно было сразу запереть в Анлосе. Ее место в замке, Мари. Приведи Йонсу сюда, здесь больше шансов, что она ничего не вспомнит.

– Как?

– Придумай, ты ведь большая фантазерка.

Мариэль Аустенос повернулась обратно к зеркалу и, как ни в чем не бывало, продолжила распускать волосы, изредка вытаскивая шпильки. Блондинистые волнистые волосы достигали лопаток и чуть прикрывали их. Пеньюар открывал спину.

Наверное, любой мужчина в Мосант обозвал бы Михаэля дураком. Он ни капли не любил эту женщину, считавшуюся первой красавицей Империи – после Астреи, разумеется. Он не любил ее как женщину, но считал другом и соратником. Мари облегчала ему муки несколько миллиардов лет.

Жена наконец закончила подготовку ко сну и, поднявшись, выключила лампу, оставив лишь ночник. Спальню охватила полутьма. Полутьма ли? Тело Михаэля светилось изнутри серебром; тело Мариэль светилось багрянцем.

Только сейчас, глядя на ее расслабленное тело, Аустенос понял, насколько устал. Дернув за воротник рубашки, он стянул ее и бросил на пол. В спальне было ужасно душно и жарко. Мари легла рядом. Супруга Михаэля Аустеноса не чувствовала ни тепла, ни холода.

– Обычно ты ночуешь в другой спальне, – счел нужным заметить Михаэль.

Мари улыбнулась в темноте.

– Ты знаешь, почему пришла.

– Я тоже ждал. К вам невольно привязываешься.

– Но только по этой причине, – отозвалась Мари печально и повернулась к нему. В ночном полумраке ее глаза светились рубиновыми искрами – опасно, пугающе, страстно.

Нет, он нисколько ее не любил, но, тем не менее, протянул руку навстречу острым клыкам вампирессы. Вампиры не могут существовать без крови; его, серебристая, является самой ценной. Она поддерживает Мариэль Аустенос по меньшей мере пять миллиардов лет. Теперь кровь поддерживает и Сэрайз.

Михаэль поморщился, когда ледяные клыки коснулись кожи, и прикрыл угольно-черные глаза. Острая боль быстро сменится наслаждением – принц не собирался показывать, насколько сильным. Ни к кому не следует привязываться – эта истина неоспорима и вечна. И, тем не менее, он подался вперед, когда клыки прокусили вену.

Ведь наслаждение прогоняет мысли, от которых некуда деться.

========== Глава 5 Китти II ==========

Море соединяет страны, которые оно разделяет.

Александр Поп

Первой свело мышцу на левой икре. Режущая боль судороги пронзила ногу от лодыжки до бедра, сковывая движение.

Кэтрин Вилариас или просто Китти, держась за чудом попавшийся по пути бочонок побелевшими от напряжения и холода пальцами, барахталась в водах Сирмэна. Вот уже около получаса её тащило мощным течением, идущим с Грани, на юг, в сторону Аэрмиссе. Течение не давало ей ни повернуться, ни сдвинуться, с безжалостной силой пригвоздив к покатому боку деревянного бочонка. Она боялась, что воды оторвут от него – тогда Вилариас не продержится на плаву и пары минут. Волны, вздымаясь над головой, щедро окатывали девушку солёными брызгами, и теперь Китти рассмеялась бы в лицо каждому, кто сказал бы ей, что путь по Сирмэну безопасен. Капитан Онда сумел провести корабль тем единственным путём, что не коснулся ни течения, ни скал Оссатуры, но ей явно не повезло, и мастерство капитана не избавило от вынужденного знакомства со всеми прелестями пролива.

Китти, то и дело скрываясь с головой в водах Сирмэна, понимала лишь одно: ей нужно добраться до прибрежной зоны городов Империи Света любой ценой. Предательство Тьмы не должно стать сюрпризом для Света, Вилариас обязана сообщить о случившемся. Только потому что Синаана дерзнула напасть на представительницу ее рода – жизни жителей долины Китти нисколько не волновали. Но как это сделать, когда до берега мили пути, а течение не дает продвинуться в нужную сторону ни на метр, а грозит вынести и разбить о лишенные жизни скалы? Не раз она пыталась вырваться из плена течения, но её отбрасывало назад, засасывало в самую стремнину. Остатки мощи северного океана не отпускали. Вода была очень холодна, она заползала в рот, в уши, в нос, жалила солью глаза. Китти уже давно перестала что-либо видеть с достаточной четкостью, пальцы на руках вовсе перестали слушаться хозяйку. Она держалась за бочонок лишь благодаря родству с той, что когда-то создала этот мир.

Китти не видела ничего, кроме гигантских волн вокруг, набегавших одна за одной с неизменной монотонностью. Они напоминали стены, скрывавшие от неё мир. Китти чувствовала себя жалкой щепкой, попавшей в гигантскую воронку водоворота Сирмэна. Достаточно одного особо сильного удара стихии – и Кэтрин Вилариас перестанет существовать. Не то что бы её это сильно огорчило…

День был пасмурный, небо скрывали тучи, превращая воды пролива в мутное серебро. Дул пронизывающий ветер, срывающий с волн пену. Китти не знала, куда её несут воды Сирмэна. Ей хотелось отпустить руки. Она не чувствовала тела, и только щеку покалывало морозом от бесконечных порывов холодного ветра. От равномерного покачивания тошнило. Но она продолжала держаться.

Китти думала о том, что порт Палаис-иссе не дождётся своего корабля. «Восход» канул в небытие, как и его команда. Там, конечно же, поймут, что случилось что-то неладное, но репутация Риорре не оставит простора для раздумий о причинах неприбытия. Там решат, что корабль поглотил очередной шторм. Так решат все, кроме Кестрель, слишком умной, чтобы поверить в это. Кестрель…

Услышав рядом короткий сильный всплеск, отличавшийся от ритма волн, окружавших её уже на протяжении двух с половиной часов, Китти с усилием открыла глаза, отлепив лицо с обвисшими сосульками волос от бока бочки. Волны продолжали вздыматься вокруг, как гигантские покатые холмы. Ещё один всплеск. Девушка вывернула голову вбок, настолько, насколько могла, не рискуя сорваться. Вокруг была лишь вода, берега, и светлый, и тёмный были слишком далеко от неё. Значит, или судно, или морской обитатель. Но какое судно решилось бы зайти в столь бурное течение? Китти вновь услышала всплеск, более громкий, чем предыдущие, и поняла, что по левую сторону рядом с ней находится живое существо. Она успела развернуться как раз в тот момент, когда тусклая вода поглотила ярко-зелёный кислотный хвост. «Русалка? Или сирена?» – подумала девушка. Чем защититься? Антарес не даст ей ни капли огня в эту ночь, а тело сейчас больше напоминало безвольный лоскут, повисший на бочке.

Очередная волна окатила девушку с головой, и когда Китти сумела открыть глаза, то поняла, что русалка, создание Тьмы, смотрит прямо на неё, замерев в паре метров от бочонка. Виднелась только непропорционально большая голова с ярко-синими демоническими провалами вместо глаз. В них совсем не было радужки, цветной зрачок разросся так, что глаза напоминали бездушные блестящие стёклышки. Таковы глаза всех обитателей Синааны. Китти, сглотнув, прохрипела что-то вроде приветствия, хотя знала, что её не поймут. Услышав человеческую речь, русалочка вновь скрылась в воде, взметнув широким перепончатым хвостом.

«А ведь они хищники», – внезапно подумалось Китти. В детстве мать часто стращала ее рассказами о подлости существ Синааны.

Но девушка устала настолько, что сил на испуг просто не нашлось. Она вновь опала щекой на бочонок. Ног Вилариас не чувствовала совершенно, рук тоже. Любой другой на её месте уже отправился бы к праотцам. Китти зачем-то стала вспоминать многочисленные случаи в своей жизни, после которых она обязана была умереть, как вдруг русалка выплыла прямо перед ней. Безносое большеглазое создание с перепонками между пальцев. Они были похожи на людей и выглядели так, будто над ними надругался всевышний разум. Китти молча уставилась на неё. Интересно, умеют ли русалки говорить? Может быть, она сможет её вытащить из течения? Они ведь как-то пересекают его. Китти, поморщившись, приподняла руку и протянула в сторону существа.

Русалка, испугавшись, отплыла обратно.

– Пожалуйста, – выдохнула Китти, распластавшись по бочонку. Волна вновь окатила её. Девушка выплюнула воду, попавшую в рот. Бочонок начал переворачиваться, но Китти насилу его удержала, найдя в себе какие-то нечеловеческие силы. – Пожалуйста, – повторила она, думая, что ещё немного и она поверит в Бога. Внезапно гребень волны, непривычно сильный и в то же время ласково-осторожный, подхватил её и бросил вперёд, прямо к скользкому хвосту. В руку сразу впились острые когти. Серое небо внезапно сменилось тьмой, разрезаемой редкими пузырями. Китти поняла, что её тянет на дно. От холода, казалось, должно было остановиться сердце, было больно открывать глаза, но она это сделала: зеленохвостая русалочка тянула её вниз за руку, в самое дно пролива, куда никогда не проникал луч света. Девушка попыталась вырваться, выдернуть руку, но сил не хватало. Неужели она в самом деле думала, что создание Тьмы спасёт жителя Света?

Вот и всё…

Внезапно её толкнуло куда-то вбок. Китти очнулась, её чуть подняло вверх. Около зеленохвостой завертелась ещё одна русалочка, искристо-голубая. Вода около них забурлила: создания тьмы дрались, дрались страшно, как закоренелые враги. Девушку же снова потащило по течению на юг. Она видела, как через пару метров справа наступают спокойные воды Аэрмиссе. Девушка попыталась хотя бы продвинуться в их сторону, но холод окончательно сковал все мышцы. Китти стала безвольным тряпичным лоскутом в водах течения северного океана.

Её снова потянуло на дно, в толщу воды, и если бы она могла чувствовать свою руку, то поняла бы, что волочит её за собой искристо-голубая русалочка, расправившаяся со своим сородичем. Китти закрыла глаза. Хотелось закрыть их навсегда. Даже то, что держало её на плаву все прошедшие часы, крепость Палаис-иссе и родство с величайшей фамилией Империи, угасло, уступив бесконечной усталости и апатии. Воздуха в легких почти не осталось. Надо просто открыть рот, позволив воде хлынуть вовнутрь, и ставшее бесконечным страдание закончится. Наверное, лучше так, чем быть съеденной заживо. Свет над головой отдалялся, уходил от неё, рассеивая лучи в расплавленном тёмном серебре воды.

Русалочка тянула её на север, искусно идя против течения. Холод хлестал девушку по лицу. Она всё ещё была над водой. Китти не могла понять, где находится, вокруг была лишь темнота и шум волн. Изредка раздавался плеск хвоста русалки, бивший рядом. Китти всё ещё не чувствовала онемевшего тела, но в сознание с трудом пробилась мысль, что её влекут через силу течения, держа за руку. Она то поворачивалась на спину, то на бок, глотая соленую воду, с мокрыми прядями, что закрывали глаза, облепив лицо.

От внезапной ударной волны её выбросило из течения, и Китти оказалась в теплых водах Аэрмиссе. Кожу закололо, возвращая к жизни. Свет начал приближаться к ней, окрашивая мир вокруг в солнечные блики. Когда грудная клетка, казалось, была готова разорваться от недостатка кислорода, Китти, из последних сил взмахнув руками, вырвалась из водного плена. Больше её никто не держал: она так и не поняла, что произошло. Китти не верила, что её отпустили просто так, но случаем нужно было воспользоваться. Аэрмиссе заливал свет, стояла тишина, в нём не было волн. Вспомнив о русалочках, девушка огляделась, обнаружив, что барахтается в водах одна, и неуклюже развернулась лицом к берегу, что виднелся вдалеке, направилась к нему. Чуть правее белели стены Каалем-сум. Тёплая вода держала её, давала новые силы. Болела только рука, исполосованная когтями русалок. К счастью, ей, обладательнице серебристой крови, обращение не грозит.

Оказавшись на песке, Китти распласталась на спине, вперив остекленевший взгляд в тучи, растягивающиеся грязным рваным полотном над городом. Была ли это удача? Ее собственная жажда жизни? Или же чья-то воля, злая или добрая? Вилариас не знала ответа. На побережье было тихо, пугающе тихо: Китти, заставив себя приподняться, развернулась в сторону города и сразу же с облегчением упала обратно. Он был цел. На миг ей показалось, что она опоздала и Синаана уже захватила устье Нойры.

Почему-то только сейчас пришло осознание того, что война началась вновь. Скучала ли она по ней? Возможно. Война вернулась, уничтожив команду одного из старейших кораблей Империи Света, убив капитана Онду (почему-то Китти была уверена в этом) и Мидната. Она не жалела о них. После стольких дней жизни Китти научилась ценить смерть. Она предпочла бы присоединиться к ним, если бы не существовало одной причины, по которой девушка должна была остаться в живых. Воспоминание об этой причине заставило безотчётно улыбнуться. Китти не знала, сколько лежит на этом пляже, разглядывая небо, и очнулась только тогда, когда солнце окончательно скрылось за тучами. Стало холодно.

– Эй, ты! – внезапно раздалось сзади.

Девушка обернулась. В паре шагов от неё, на камнях набережной, стоял молодой, даже юный мужчина в белом плаще с серебристой вышивкой и алебардой наперевес. «Алебарда? – подумала Китти про себя. – Неужели Михаэль до сих пор не может понять, что они бесполезны?». Это был гвардеец Каалем-сум. Личная рота из двухсот человек, созданная только для того, чтобы радовать очи правителя города, падкого на красоту. Сейчас, за отсутствием Михаэля, они радовали глаза прохожих, патрулируя улицы. Изящные латы с причудливым орнаментом, отглаженный плащ, блестящие сапоги – всё это действовало на умы жителей города как успокаивающее лекарство. Вкупе со смазливыми лицами и прилизанными волосами гвардейцы обладали обширнейшими полномочиями, позволявшими им выглядеть как ангелы правосудия. Умом же они обычно не блистали.

– Ты кто такая?

«Лучше бы тебе не знать, кто я такая», – подумалось Китти. Она встала. Девушка наконец смогла почувствовать собственные ноги. Удивительно, почему она не отморозила их в водах течения Риорре, рассказы с таким финалом были популярны в Империи Света. Обувь она скинула ещё у корабля, плащ тоже, из одежды осталось только обтрёпанное платье, едва скрывавшее фигуру. Обруч слетел с головы вместе с капельками хрусталя на ресницах. Впрочем, Китти было всё равно. Она, спокойно сложив руки на груди, сказала:

– Я с захваченного леди Ситри корабля.

Вот так. Зачем долгие прелюдии?

– А ты сама часом не с Синааны? – недоверчиво спросил гвардеец, подходя ближе. Подобное просторечие девушке пришлось не по душе. Она знала, в чём была причина возникновения такого предположения: кожа Вилариас, как и всех её родственников, не загорала и оставалась белой, как стены Каалем-сум, как свет луны. По ту сторону Сирмэна солнце тоже было не в почёте. Это сравнение разозлило девушку: своим происхождением она гордилась, и сама мысль о родстве с Синааной раздражала её. У нее нет ничего общего с Тьмой!

Кэтрин Вилариас происходила из семьи, под чьей властью находилась Мосант на протяжении тринадцати миллиардов лет. Драгоценная серебристая кровь бурлила в венах Китти, леча раны и отсрочивая смерть. С каждым поколением императорской семьи сила серебра гасла. Сеанс исцеления крови приходилось проводить раз в пятьдесят лет, когда вновь начинали проявляться признаки старения. Обычных людей, с самой обычной красной жидкостью внутри, ни на что не годной, хватало лишь на месяц. Чистокровных эльфов в Мосант осталось очень мало, впрочем, и они не являлись бессмертными. Йонсу Ливэйг, которую она, к несчастью, знала, являлась полуэльфийкой и могла спокойно выдерживать сотни лет без лечения. Единственный плюс столь грязного происхождения.

– Я с Верберга, – сообщила Китти с достаточной долей высокомерия, что придавало ей значимости, – вместе с капитаном Ондой на «Восходе» плыла к Палаис-иссе, везла провизию в Цитадель. На нас напали существа Тьмы возле Селирьеры.

– Наши корабли не ходят у Селирьеры…

– Пришлось сменить маршрут из-за течения и тумана.

–… И на них не нападают существа Синааны, – упрямо продолжил гнуть своё гвардеец. – Мир же. Ты что, десять лет купалась в водах Сирмэна?

– Нет, – Китти начала открыто злиться, не мигая, уставившись на гвардейца, – это произошло сегодня ночью.

– Я скорее поверю, что ты гуляла по палубе и свалилась за борт, – с апломбом заявил тот, всё же с опаской глянув на северо-восток. – Стукнулась головой, вот и привиделась всякая чушь. Не было никакого корабля, и леди Ситри тоже.

– Но я видела их! – ожесточённо сказала девушка. – Они напали на корабль, когда я всё ещё находилась на борту. Если не веришь, то пошли фею к маяку Инити, мы заходили в их порт.

Гвардеец, поправив серебристо-белую треуголку, сбившуюся от ветра, с некоторым раздражением посмотрел на неё. Как и все в личной роте Михаэля, он был высок, широкоплеч, светлоглаз и раболепно исполнителен, если трезв.

– Лорд Михаэль контролирует почтовые связи. Без его соглашения мы…

– Ваш лорд Михаэль сейчас во вшивом Анлосе! – выпалила она, теряя остатки терпения. – Кто наместник?

– Лорд Танойтиш, – с гордостью подбоченился гвардеец. Китти знала Танойтиша. Кичливый самодовольный глупец. Подобного ему дурака было не сыскать во всём восточном побережье.

– Вот что, дозорный, – с угрозой в голосе заявила она, – если ты сейчас же не проведёшь меня к нему, то я напишу своей сестре письмецо, и орден тебе больше точно носить не придётся.

Гвардеец растерялся. Слова незнакомки прозвучали на редкость убедительно. До них она казалась ему обычной чокнутой оборванкой с южных островов. Ещё раз внимательно осмотрев незнакомку и только сейчас заметив её тёмно-фиолетовые глаза, припухшие и покрасневшие от соли, он, кажется, поняв, кто перед ним находится, и оробев, поинтересовался:

– А… а кто ваша сестра, леди?

Китти вздернула подбородок:

– Кэтрин Аустенос.

Мужчина побледнел настолько, что проступили вены у глаз.

Конечно же, он знал леди Кэтрин Аустенос. Репутация Белой Леди Анлоса заставляла дрожать даже тех, кто никогда её не видел. Старшая сестра Китти, являясь особо приближённой к леди Астрее, была способна испортить жизнь каждому. Очень серьёзно испортить. Он не смог узнать Кэтрин Вилариас сразу – он никогда прежде её не видел в живую, видел только на картинах во дворце, но едва ли это стало бы оправданием. Гвардеец, путаясь в пуговицах, стал стаскивать с себя камзол, чтобы протянуть продрогшей даме. Китти отказалась. Помощи она ни от кого не принимала и, ещё раз в упор посмотрев на беднягу, повторила своё требование. Несмотря на то, что с её волос капала вода, что одежда изорвалась и что сама она стояла босиком на остывшем песке, Китти не собиралась показывать слабость и была преисполнена решимости попасть на аудиенцию к Танойтишу.

Хорошо, когда есть сестра, которой можно стращать всех в стране. Пусть и двоюродная.

Гвардеец, пристыженный и испуганный (только Танойтиш мог взять таких людей в охрану; людей на такие вакансии вообще брать не стоит, как считала Китти), повёл её наикратчайшей дорогой к жемчужине прибрежных городов востока – Каалем-сум. Каалем-сум был гигантской цитаделью, раскинувшейся на десятках островов в устье Нойры. На другой стороне от него, северной, стоял Реймир-сум, город людей и лесных созданий. Если его специализацией было сельское хозяйство, то Каалем-сум был главнейшим портом Империи Света и его военной базой на Сирмэне. Правил городом лорд Михаэль, но после предательства лорда Валентайна десять лет назад, правнук леди Астреи так и не вернулся на свою вотчину. Как дикие псы, он и леди Сирса уничтожали каждого предателя, которого им удавалось вычислить, и Кэтрин Аустенос принимала в этом не последнее участие. Сейчас городом правил Танойтиш, недостойный потомок блистательных королей Диких островов далеко на юге. Став единственным наследником архипелага, он продал его Империи. Правительнице эти острова не были нужны уже около десяти миллиардов лет, но жест примирения она оценила и приняла их в состав империи.

Всё это пронеслось в голове Китти. Она уже знала, как убедить Танойтиша. Лорд Танойтиш был отменным трусом. Острова он продал по двум причинам: от страха и от желания большей власти.

Мощёная дорога, прямая, как душа несчастного гвардейца, пытавшегося реабилитироваться всеми возможными способами перед леди, вела по побережью к мосту, соединяющему южный остров устья с замком Каалем-сум. Коричневая, словно жжёная карамель, плитка блестела в свете фонарей, стоявших по краю набережной. Китти заметила, что за пригородом очень следят: всё вокруг сверкало чистотой и аккуратностью. Это оставило внутри неприятное чувство. Несмотря на свой непрезентабельный внешний вид, она, гордо приподняв голову, шла за гвардейцем, игнорируя глазевших на неё моряков, жителей и охрану. Дорога плавно влилась в мост; мост стал крепостной стеной, с которой вела вниз, к дворцу наместника, широкая лестница, скрытая за тяжёлыми воротами. Взгляд Китти устремился на другую сторону реки, где высилась башня Реймир-сум. Тот город всегда нравился ей больше. Она родилась в его стенах.

Погода улучшилась, но солнце не спешило выглянуть из-за туч. Гвардеец по пути остановился переговорить с горожанином, и девушка воспользовалась этим, чтобы осмотреться. В городе было жарко и душно, как перед штормом. Крепостные стены скрывали дома Каалем-сум, и внутри снова возникло неприятное ощущение, на этот раз ощущение абсолютной беззащитности. Достаточно было одного сигнала, чтобы расстрелять её из многочисленных бойниц. «Танойтиш не настолько глуп», – подумала Китти, разглядывая ворота. Лорд Михаэль любил демонстрировать своё богатство, потому велел их сделать золотыми.

– Лорд Танойтиш ждёт вас, леди Вилариас, – раздался тонкий голосок. Принадлежность к знаменитой фамилии помогла ей и в этот раз. Китти, выпрямившись в лучших традициях Анлоса и не глядя на тщедушную фрейлину, что открыла ей дверь, взошла на узкий мост над охранным рвом. Кто-то протянул ей плащ – девушка всё же взяла его, прекрасно помня о некоторых слабостях лорда. Вода далеко внизу едва слышно журчала, пронзаемая белыми опорами. Мост заканчивался такой же дверью, покрытой пластинами из золота с цветочным орнаментом.

Китти вошла в кабинет, большой и светлый с квадратными колоннами-опорами, с украшенными изразцами стенами. Рядом с распахнутым высоким окном стоял длинный стол из мореного дуба, заваленный бумагами, толстыми фолиантами и картами. Тонкие занавески колыхал врывавшийся с улицы ветер.

Танойтиш, грузный смуглый мужчина преклонного возраста, восседал за столом. Лорд трапезничал: на широком блюде, стоявшем прямо среди бумаг, виднелась жареная рыба с южных островов, остальные тарелки были скрыты за перегородкой с принадлежностями для письма, но Китти была уверена, что блюдо – не одно. В руке, на пальцах которой были нанизаны попарно крупные перстни, он держал серебряный кубок. Несмотря богатство украшений, одет Танойтиш был просто: в по-домашнему удобный камзол и короткие брюки, заправленные в сапоги.

– Лойра, закрой дверь, – произнёс он. Голос у него был хриплый и низкий, прокуренный за долгие года жизни.

Китти обернулась. Фрейлина оказалась дочерью лорда Танойтиша. Репутация о Лойре ходила дурная. Смуглая девушка, наоборот, была в богатых крикливых одеждах, которых Китти вначале не заметила. Лойра была явно уязвлена таким непочтением. Она с лёгким стуком закрыла дверь. Китти вновь обратила внимание на её отца, сидевшего в кресле на фоне сплошного окна с великолепным видом на Реймир-сум.

– Как ты оказалась здесь? – спросил он. Китти была уверена, что он уже всё знает и спрашивает для приличия.

– Плыла в Палаис-иссе. На нас напали.

Tанойтиш помолчал, продолжая разглядывать Вилариас. Она встретила его взгляд своим, с вызовом приподняв голову, как истинная особа королевской крови.

– Лойра, ты знаешь хоть кого-нибудь, кто мог бы напасть в здешних водах на корабль Империи? – наконец спросил он, наверное, приняв решение.

– Нет, едва ли. Может, корабль попал на рифы?

– Ты смеёшься надо мной? – взорвавшись, выкрикнула Китти. Собственно, она ожидала такой реакции от самого трусливого лорда. – Я! Я видела это! Ты не забыл, кто я, Танойтиш?

– Самая недисциплинированная мемория Антареса? – насмешливо предположила в пространство Лойра. Вилариас словно не заметила её в очередной раз.

– Я не забыл приказов лорда Михаэля, Китти, – спокойно ответил Танойтиш. О, он-то, после подаренного бессмертия в виде служительницы Альфираци, будет выполнять все приказы Анлоса. – Я отошлю фею только тогда, когда флот Оссатуры осадит Каалем-сум. Вот тогда я тебе поверю. Лойра, милая, проводи леди Вилариас в её покои.

– Не отошлёшь фею, я стану этой феей.

Танойтиш лишь отхлебнул ещё раз из бокала.

– Как? Связи нет, ты это знаешь.

– По сугробам переберётся через Мийэрдин, – в очередной раз съязвила Лойра, направляясь в сторону выхода. Китти поняла, что дальнейшие разговоры бесполезны. Этот короткий бой она проиграла. Только когда флаг горящей луны будет развеваться над Каалем-сум, Танойтиш ей поверит. Девушка шагнула вслед за Лойрой, но всё же обернулась во второй раз.

– Имей в виду, когда это случится, виноват будешь только ты, и лорд Михаэль об этом узнает, – с мрачной угрозой сказала она, и глаза Китти взметнулись к окну. Лойра взвизгнула; лорд Танойтиш, посинев, обернулся в сторону Реймир-сум. Стекло покрывалось тонким рисунком мороза, как от дыхания зимы, и стены крепости на той стороне реки тоже покрылись льдом.

– Торнтон! – внезапно севшим голосом прогорланил лорд Танойтиш. Капитан, до того тихо стоявший у штор (Китти его совершенно не заметила), поспешно ретировался. От грозы, озарившей свинцовые тучи, на краткий миг вспыхнули все воды залива.

– Лойра, – совсем тихо произнёс лорд, – иди, срочно иди к леди Рейн.

– Рейн? – очнулась Китти. – Что здесь делает Рейн?

Вопрос остался без ответа. Гулко забил колокол, коридоры крепости затрясло от шума бесчисленных ног, обутых в тяжелые подкованные сапоги. Раздались команды офицеров, воинов распределяли по местам. Потянуло запахом костров и пороха. Пушки готовили к бою, звучал скрежет кирас, лязг оружия, которое передавали по рядам из оружейной. Звучали встревоженные голоса. От войны отвыкли, но к ней были готовы.

Китти выбежала на балкон замка, на неё никто не обращал внимания. Дул сильный ветер, срывавший флаги, шторы, рвавший паруса суден. Только там, где приближался туман, не было ветра. Там были лишь корабли Оссатуры, на чьих парусах горела в голубом пламени луна.

========== Глава 6 Йонсу II ==========

Много есть людей с красивой внешностью, которым, однако, нечем похвастать внутри.

Купер Джеймс Фенимор

Весь вечер Йонсу просидела в комнате, пытаясь сделать так, чтобы царапины от когтей Архоя срослись без шрамов. На коже неизбежно оставались уродливые красные полосы – Йонсу, стиснув зубы и вдохнув содержимое пузырька, взятого из лечебницы, сдирала рубцовую ткань, чтобы освященное масло сгенерировало новую, без изъянов. К заходу солнца её старания увенчались успехом, и женщина, довольная собой, оглядела результат. Чистая и гладкая кожа, как положено в Анлосе. Йонсу перевела взгляд на окно – небо потемнело, только фонари освещали замок. Она вышла на балкон. Жители Анлоса торопливо исчезали с улиц. Чего они боятся? Йонсу догадывалась, что было причиной их страха.

И на следующее утро, когда солнце вновь вышло из-за гор, девушка чувствовала тень тревоги, что продолжала охватывать весь город. Она ощущала медленно наползавший страх: его тенью стал снег, иней, лежавший на траве, рисунок мороза на стекле. Этого не должно было быть. Йонсу видела, как в угловых башнях крепости сидят воины, в напряжении следя за чем-то, чего она не могла видеть. Небо плакало. Непривычно холодные дождинки падали с серой пушистой пелены, затянувшей пространство над головой. Постепенно редкие дождинки стали стеной, ужалившей холодом женщину, словно кто-то перевернул Риорре и поместил над Анлосом.

Однажды, проходя мимо фонтанов в саду, Йонсу услышала разговор. Женщина очень любила подслушивать: так она знала всё, ни с кем не общаясь. Сделав вид, что развязался шнурок, Ливэйг остановилась в паре шагов от двух гвардейцев. Лорд Михаэль вызвал их на сбор.

Речь шла об Астарте, бывшей фаворитке леди Астреи.

– Я видел ее у Орлиного гнезда. Помнишь, неделю назад разыгралась гроза и пошел снег? Я видел ее тогда. Пролетела над куполом – я не успел ни слова сказать, а начальник сказал помалкивать.