Текст книги "Эклетика. Часть первая. Полуденные тени (СИ)"

Автор книги: Kitty Lui

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Вставай, – приказал резкий голос, эхом повторявшийся в её голове. – Ну же!

Анна, ничего не понимая, встала. Что-то подсказывало ей, что с обладательницей такого стального голоса лучше не спорить.

– Сирса, – быстро представилась неизвестная. Девушка огляделась, но никого упрямо не замечала.

– Да вот я стою, тупица!

Тут наконец Анна и увидела свою гостью. Она стояла у окна, вся в зеленом, от ядовитых волос до шуршащего длинного платья изумрудного оттенка. Солнце освещало её фигуру, создавая светящийся ореол вокруг силуэта, отчего казалось, будто посланница была ангелом. Таким она и осталась в памяти Анни: жестоким ангелом.

– Мило, не правда ли? – осведомилась Сирса, жестом приглашая девушку встать рядом с ней. Зелено-желтые глаза странно блеснули, и тут Анна поняла, почему вокруг так жарко. Она бросилась к окну.

Всё было объято пламенем. Антверпен горел, словно попав под напалм: деревья напоминали гигантские факелы, транспаранты над улицами сгорали за считанные секунды, машины удушливо чадили, горел даже камень и сама земля. Упавшая слеза обожгла кожу. Анни закашлялась. Вскоре перед глазами все поплыло, и она, не выдержав, опустилась на колени. Даже мысли в голове были горячи и обжигали.

– Умираешь? – с интересом спросила Сирса. – И даже ничего не сделаешь? Неужели не отомстишь? У тебя ведь есть всё для этого. Кроме одного: ты не знаешь, кому мстить.

Анна до сих пор не понимала, как леди Сирса могла спокойно стоять и смотреть, как кто-то сгорает заживо, как она смотрела на гибель её планеты. Де Хёртц умерла – так думала она. Её душа, пройдя сквозь Грань, окончательно стала тем, чем являлась изначально – меморией, боевым магом, чтобы присоединиться к войне бессмертных земель.

Или безвылазно сидеть в холодной дозорной башне, кому как повезло.

От вновь нахлынувшего огорчения Анни пнула в воду камень, что так удачно попался под ногу. Северный залив Риорре не нравился ей. Ей больше нравился пролив, разделяющий два материка: за ним, где-то далеко-далеко, виднелась Синаана.

Два материка, две половинки целого, омывались океанами, образовывая мир. Мосант – так называли его всего народы, не взирая на различия в языках. Свет и Тьма раскинулись по берегам пролива. Западные земли лета и благоденствия находились во власти Астреи Аустенос и ее семьи, обосновавшейся в замке Анлос; восточные земли были тайной для Анны. Часами девушка разглядывала карту Мосант, висевшую на стене в главном зале Цитадели. На северо-западе вгрызался в ледяной океан мыс Салтаса, отрог великой горной цепи Астанда. Вечная зимняя стужа не давала строить города в тех местах: ближайшим городом являлась столица Света, окруженная лесами. К западу леса спускались к безымянному заливу, слишком молодому, чтобы мир дал ему название. Когда-то в тех местах располагались тихие острова, но неведомое Анни стихийное бедствие уничтожило их без следа. Не только тот архипелаг канул в Лету. Целое государство, вассальное Свету, когда-то процветало в заливе Русалок – оно тоже исчезло. Остались только острова, лежавшие так далеко на юге, что корабль плыл к ним более месяца. Де Хёртц не могла избавиться от мысли, что когда-то, давным-давно, вместо залива, к которому выходил Палаис-иссе, была земля, полная городов и деревень.

Чёрная река спускалась вдоль гор Мийэрдина к проливу, разделяющему страны.

Земля по ту сторону Сирмэна была полна загадок.

Офелия Нептане, бывшая няня одного из наследников престола, предавшего род, часто рассказывала Анни легенды и мифы Мосант. Ровный, ласковый голос окунал девушку в старинные истории о войнах, о рыцарях и прекрасных девах, о любви и смерти за нее. Из ее уст Анни услышала легенды о завоевании севера, о завоевании долины Нойры, о завоевании прекрасных архипелагов на юге. Однако больше де Хёртц любила темные истории, полные жестокости, предательства и ненависти. Чаще всего они заканчивались описанием смерти покинувших Императрицу Света рыцарей или меморий, но подобная судьба настигла не всех.

Анни знала их имена наизусть.

Абадонна. Принцесса живых, ставшая главным военачальником Тьмы. Говорили, что она не чувствует ничего: ни боли, ни тоски, ни радости; что у неё нет сердца – оно вырвано Королём. Было ли это правдой? Анни очень хотелось бы это узнать. Абадонна правила Оссатурой, мёртвыми садами к юго-западу от Селирьеры. Темный рыцарь. Все знали, что Абадонна, обладая ужасающими силами, никогда не нападает первой, но защищаясь, всегда непременно убивала.

Леди Ситри… Говорили, что она когда-то была светлой, правила тут, в Цитадели, но Тьма сумела захватить её – поцелуй вампирессы Айвены стал тому причиной. Новоявленный вампир не смог выносить дневной свет, и Ситри пересекла пролив, чтобы впоследствии стать владычицей Гифтгарда, громадного чёрного замка на берегу Сирмэна. Она никогда не оставляла свидетелей и, в противоположность Абадонне, убивала всех. К ней врождённое любопытство Анни отнюдь не манило. Впрочем, сейчас же мир?

Де Хёртц вгляделась в ярко-белое снежное пятно впереди, далеко в водах Риорре. Это Лакрима – остров льда и холода, в коих обитала Айвена, главная вампиресса Синааны. Анни ни разу её не видела, довольствуясь лишь знанием того, что белая каёмка на горизонте – её дом. К северу от жилища вампирессы блестела точка перехода в смертный мир – Грань.

Но что это? Де Хёртц прищурилась. Неясное сомнение вызвало беспокойство в сознании. Лежавшая перед ней громада острова вдруг показалась ей словно слегка увеличившейся в размерах. Анни сморщила лоб, вызывая в памяти воспоминания об очертаниях острова, который видела едва ли не каждый день. Остров определённо стал больше или же память играет с ней, зло шутя. Она всё никак не могла вызвать перед внутренним взором точную картину острова.

Впрочем, Лильель часто упрекала ее в чрезмерном воображении… Анни тряхнула головой, отгоняя тревогу. Привычная логика отвергала возможность того, что остров мог разрастись в одну ночь совершенно незаметно. Де Хертц переключилась на то, что весь Сирмэн, от городов-близнецов до мыса Астанда, погряз в густом тумане. Подумав, что погода в последнее время стала выкидывать совсем уж неожиданные сюрпризы, девушка уже собралась сойти с пристани, как новая деталь на горизонте привлекла её внимание. Ей показалось, что в далеком облаке из тумана мелькнул нос корабля с цепочкой горевших фонарей и высокая мачта, на верхушке которой развевался чёрный флаг. Виденье мелькнуло и тут же растворилось в молочной пелене. Подумав, что её фантазия совсем разыгралась да и глаза на таком расстоянии могут обманывать, Анна, пнув ещё один камешек, пошла обратно в Палаис-иссе, решив никому ничего не говорить.

========== Глава 4 Михаэль I (введена 12.02.2017) ==========

Михаэль Аустенос стоял у монумента, возвышавшегося над всеми остальными, в полнейшем молчании, изредка неуклюже теребя кольцо из флюорита, то снимая его, то надевая обратно. Грани каменьев царапали кожу наследного принца Империи, вызвали крошечные капли крови, отливавшие серебром, и царапины заживали, стоило им появиться. Таков удел всех, чей портрет отмечен на гобелене фамильного древа Аустенос.

Верберг – древний город. Эльфы построили свою столицу на берегу залива задолго до того, как волны поглотили вампирский архипелаг, до рождения Михаэля. Впрочем, что считать долгим сроком? Михаэль старше половины городов Империи. Двенадцать миллиардов лет тяжким грузом висят на сердце, прогнившем насквозь. Михаэль Аустенос видел столь многое, что величайшие мудрецы из смертных без раздумий отдали бы душу за его знания. Когда он был совсем юн, Михаэль видел великий шторм с башни северного замка, утянувший отца и мать на морское дно, утянувший леди Элизу. Он видел, как разрастается Империя, начинавшаяся с одного замка. Он видел, как Аливьен-иссе и Анлос превращаются в города. Он видел, как исчезают земли, он видел северные войны. Он проводил в последний путь собственного сына. Он похоронил свою жену, леди Аделайн, не вынесшую потери.

Именно он настоял, чтобы пепел леди Аделайн Аустенос развеяли над морем на родине, в Верберге, на месте старого храма, в котором они соединили сердца. Эльфы перестали верить в старых богов; они снесли храмы северного и южного океанов, чтобы возвести храм покоя в честь Правительницы Империи. За прошедшие годы город изменился: принц видел это в окно кареты. Он не желал гулять по улицам Верберга, которые вызывали волну воспоминаний, не желал, чтобы его видели жители, и потому извозчик высадил его прямо у ворот кладбища, в котором посередине, словно сердце, лорд Михаэль приказал возвести монумент леди Аделайн Аустенос. Сапфировая стела украсила земли эльфов десять с половиной миллиардов лет назад. Изменились очертания берегов, город отступил к востоку, словно скрываясь от ветра с моря, старые здания снесли, оставив пустырь на месте былого великолепия.

Сейчас руку Михаэля украшало новое обручальное кольцо, а гобелен в замке был испорчен новым лицом – лицом Мариэль Аустенос. Кольцо – обман. Михаэль приказал его отлить из старого – кузнец вскоре погиб, а вместе с ним и тайна. Слишком сильна была тоска по Аделайн, и память о любимой стоило уважать, считал Михаэль. Принц Империи приезжал в Верберг каждый год, когда расцветала степь на юге, прикрываясь ложью о военных собраниях. Он приходил к монументу, чтобы почтить память о жене, смахнуть листья и мох со старого сапфира. Памятник поменял цвет: высеченный из глубокого синего монолита, он выцвел до желтизны и потерял блеск. Время не щадит ничего.

Дворцы Империи стояли, нетронутые ни ветром, ни морозом, а самый дорогой памятник на свете обречен на разрушение. Анлос и Эйон-иссе защищает магия леди Астреи, Правительницы светлых земель, а место памяти о женщине, приручившей самого Михаэля Аустеноса – одиноко, пустынно и никому не нужно. Михаэль видел тонкие, еще неглубокие трещины, вызванные перепадом температур, солнечным светом, штормовым ветром. Таковы следы времени. Он осторожно, не страшась запачкать руки, а боясь причинить вред сапфировой стеле, снимал старую паутину, полную бабочек и мошек, соскабливал мох и лишайники, смахивал слой пыли и грязи. Никому нет дела до памятника леди Аделайн Аустенос, в том числе и тем, кто защищал город последние пять веков – семье Ленроев.

Вербергской области не везло никогда. По меньшей мере восемнадцать династий правили в эльфийской столице, периодически сменяясь. Их прерывали войны, стихийные бедствия, болезни, отсутствие наследников. Предшествующий Ленроям род исчез по воле до смешного глупого случая. В те годы зима спустилась с гор; порождения мрака, адоны, вышли из северных пещер и лесов, и оказались непривычно близко к границам Империи. В области Анлоса их исправно убивали; в районе Верберга же адоны искусно прятались в густых лесах и болотах. Тенями они скользили под светом присносущей луны по плантациям эльфийского народа, отравляя и землю, и ягоды, из которых варили напитки для династии губернатора. Первым заболел сам губернатор: его сосуды сузились настолько, что кровь не достигала мозга. Прожив пару недель в безумии, губернатор скончался. Вслед за ними, один за другим, скончались все члены семнадцатой династии. Астрея Аустенос выбрала новую, восемнадцатую.

Ими стали Ленрои. Основателем клана стал владелец рудников Олитар Ленрой, продававший драгоценные камни по всей Мосант. Процесс создания камней до сих пор оставался тайной, как бы ни старались адепты различных звезд, различных сил ее разгадать. Состояние Ленроев росло. Раньше они предпочитали оставаться в тени; Дормун Ленрой был не таков. Именно он стал новым губернатором Верберга. Эрродан Ленрой, нынешний хозяин города и области – его внук.

Эрродан Ленрой – необычный губернатор. Он не верил ни в Императрицу, ни в древних морских богов, ни в звезды. Иногда Михаэль задумывался, чего больше в Эрродане – жажды денег или жажды власти. Ленрой-старший был еще молод и потому ставил звон монет чрезвычайно высоко. Его дети, Селеста и Спэйси, находящиеся в Анлосе, были выращены в роскоши – они не знают, что значит нужда, и потому относятся к богатству равнодушно. Откуда столько алчности в их отце, знал только властелин Синааны.

– Я приказывал следить за памятником, – раздраженно произнес Михаэль, услышав шаги. Нарушить идиллию мог лишь один человек, и принц вспоминал его только что.

Эрродан Ленрой встал рядом. Будучи выше императорского принца, он представлял собой сухопарого, гибкого и стройного мужчину средних лет с крепко поджатыми губами, выступающими скулами и густыми, соболиными бровями. Болезненно бледная кожа губернатора отливала лиловыми оттенками, пухлые губы не таили в себе ни грамма теплоты. Частицы эльфийской фиолетовой крови брали вверх над любым теплом. Эрродан Ленрой не мог похвастаться чистотой крови, и, несмотря на то, что формально он все же являлся эльфом, большинство причисляло Эрродана к людям. Иначе бы леди Астрея никогда не дала ему город под покровительство. Ненависть Императрицы к коренным жителям Верберга была чрезвычайно высока во все времена.

– Добрый день, принц, – ответствовал Ленрой-старший. – Что я могу сделать с солнечным светом и временем?

– Ты можешь сделать что-то с мхом и грязью, – парировал Михаэль, продолжая нервно крутить кольцо в неживых пальцах. Это место всегда выводило из привычного равновесия. Спокойствие, с которым он жил последние пять миллиардов лет, испарялось каждый раз, будто его и не было. Исчезало, как мираж.

– Завтра же отдам приказ.

– Сегодня.

– Пусть так, – согласился Эрродан и поднял глаза к небу. – Собирается дождь, принц. Давайте поспешим во дворец.

– Дождь, – не выдержав, фыркнул Михаэль, будто забыв, что должен всегда оставаться хладнокровным и сосредоточенным. – Что мне сделает дождь.

– Не все обладают подлинным могуществом, как вы, принц. Я промокну до нитки, возможно, простужусь. Возможно даже, умру. Мой сын – пока не подходящая кандидатура для правления Вербергом. Прошу вас, пройдемте, если не хотите вызвать восстание в городе сменой власти, – казалось, собственный сын не был любим Ленроем, но Аустенос знал, что о родных детях губернатор Верберга печется чуть меньше денег. Все эльфы алчны, кто-то чуть более, кто-то чуть менее.

– Будто нам нужен ваш город, – процедил Михаэль в ответ и пошел в сторону ворот.

Правнук Правительницы Империи злился сам на себя. Нанесенная так давно рана кровоточила каждый раз, когда его глаза встречались с сияющим сапфировым монументом, стоящим посреди кладбища. Вечная жизнь – жесточайшее из наказаний, даже если такая жизнь украшена властью и исполнением любой прихоти. Память хранит каждого человека, в прошлом дорогого сердцу, и, как ни силься, время неизбежно стирает большинство из них. Только те, кто являл собой смысл жизни, остаются с человеком навсегда. Михаэль Аустенос не мог похвалиться большим списком терзаний сердца; теперь же в нем, как заноза, сидела только память о двух женщинах, живших невозможно давно. Леди Элиза, его гувернантка, ставшая первой любовью, еще до того, как он понял, что такое любовь в полной мере, и Аделайн, затмившая даже память об Элизе. Михаэль и Аделайн начинали супружество с ненависти и долга – теперь наследный принц Империи приходит на могилу вербергской принцессы каждый год.

Он предпочитал оставлять путешествия на кладбище эльфийской столицы в тайне – ведь никому не стоит знать, что скрывается за бездной почерневших от горя глаз. Мать Михаэля передала сыну всего лишь карие – жизнь сама поменяла цвет на более подходящий к ее смыслу. Наследный принц женат снова, и следует сохранять иллюзию брака, который на самом деле являлся лишь договором. Мариэль обещала не занимать сердце, навсегда отданное Аделайн, он же обещал обеспечивать женщину, сменившую даже имя, чтобы не напоминать о содеянном много лет назад. Их брак сохраняет мир в Империи десять последних лет. Правительница не может быть не довольна этим, хотя Михаэль прекрасно знал, что его супруга раздражает венценосную родственницу. Он был лишь рад этому обстоятельству.

Дождь застал Михаэля на полпути к высокой каменной арке, увитой лозами, служившей входом на место захоронений. Северный ветер принес моросящий мелкий дождь. Капли воды кололи кожу ледяными кристаллами, словно желая пробудить от тоски. Приближалась зима, и наследный принц Империи не мог не придавать этому значения. Наступившие холода значат, что Темный король готовит переходы для армии. Так было всегда. Всегда.

Не обращая внимания на морось, Михаэль Аустенос наконец достиг арки. Увиденное заставило разозлено выдохнуть. Карета принца исчезла, вместо нее в стороне красовался эльфийский дилижанс из темного дуба. Михаэль видел его не в первый раз. Металлические двери, выкованные еще вампирами, ясно говорили принцу, что дилижанс – тот самый. Именно на нем любимая Аделайн путешествовала по Вербергской области. Магия хранила дилижанс. Клокоча от ярости, вызванной увиденным, Михаэль повернулся к губернатору, идущему за ним.

– Я просто хотел с вами поговорить, – заявил Эрродан, не дав сказать принцу и слова.

– Нарушив мой приказ? – плюнул Михаэль. – Я приказывал кучеру оставаться у ворот!

Злость, кипевшая внутри, чуть утихла. Что это он? Откуда силы на подобные всплески эмоций? Душа Михаэля настолько усохла за прожитые года, что любое ее «оживление» казалось чудом. «Всё сапфиры…» – подумал Михаэль, имея в виду вовсе не камни.

– О чем поговорить?

Гладкое лицо Ленроя-старшего озарилось улыбкой. Отвратительная привычка всех губернаторов городов Империи – улыбаться, словно улыбка может скрыть истинное лицо. Михаэль видел насквозь всех.

– Как дела у Сель?

– У Селесты всё прекрасно, – сдержанно ответил Михаэль. – Она полностью счастлива.

– В Анлосе умеют внушить чувство счастья, – всё с той же улыбкой заметил Эрродан, будто не понимал сути сказанного. Для человека, прожившего всего сорок два года, Ленрой-старший был удивительно циничен. Михаэлю ли его осуждать? Юность, прожитая в Анлосе, проявила все грехи мира, и он стал циничен. Цинизм сменился жаждой видеть прекрасные стороны мира, уже неприкрытой. И, наконец, бесплодные душевные порывы вызвали безразличие. Стержнем осталось специфическое благородство, которое мало кто мог понять. Эрродан Ленрой – не из их числа.

– Жизнь в Анлосе – милосердие, – произнес Михаэль. – Ты отослал мою карету, чтобы поговорить о Селесте?

Эрродан жестом приказал своему дилижансу остановиться около Михаэля.

– Проходите, принц.

Аустенос молча прошел вовнутрь. В дилижансе, скрывающем вид на кладбище, дышалось намного легче. Михаэль сел на обитое кожей сидение, откинулся на спинку. Следом за принцем залез Ленрой, отряхивая мундир от капель дождя.

– Завидую вашей способности не мокнуть, – со смехом сказал он, присаживаясь напротив Михаэля. Аустенос спокойно скользнул взглядом по фальшивым наградам. Эрродан Ленрой никогда не участвовал в войне и повесил на себя ордена ради красоты. Ордена Михаэля пылились в Анлосе; леди Астрея, поняв, что правнук равнодушен к поощрениям, перестала награждать ими того, кто в них не нуждался.

– Я сам этого достиг.

– Да? – удивился Эрродан, постучав по крыше. Дилижанс тронулся. – Думал, особенность вызвана происхождением.

– Нет, – отрезал Михаэль. – Происхождение не дает ничего, кроме вечной жизни и предрасположенностей. Я всего добился сам.

– Ваша дочь, принцесса Сэрайз, наверное, чрезвычайно одарена. С такими… родителями.

Тусклые глаза Михаэля вновь налились гневом.

– Сэрайз ничего не взяла от матери. Ничего.

– Ходили слухи, что она тоже из детей тьмы.

– Любите слухи, лорд Эрродан?

– Слухи – прекрасный способ устранять конкурентов.

– Слухи легко могут устранить и тебя, не забывай. Достаточно одного слова, и губернатором Верберга ты уже не будешь. Как и владельцем рудников. Вполне можешь стать очередным обгоревшим трупом в подвале Анлоса. Не играй против императорской семьи, это плохо кончится для всех Ленроев. Фальшивая улыбка не скроет настоящее лицо.

Спокойно чеканя неприкрытую угрозу, Михаэль смотрел в окно, глядя, как морское побережье и луга сменяются лесами. Начинали появляться дома, спрятанные среди стволов вековых деревьев.

– У меня и в мыслях не было идти против вас, принц.

– Не лги. Всё написано на твоем лице. Ты не первый, кто хочет нас свергнуть. Поверь – этого никогда не произойдет.

Настоящая жизнь в Империи никогда не была столь радужной, какой казалась жителям. Тщательно запудривая мозги обычным смертным, помощники Правительницы, в числе которых был и Михаэль, скрывали правду. Анлос – не апогей утопии. Буквально каждую неделю сходила с ума очередная прозревшая мемория – таких необходимо убирать. Вечные стычки, противостояния между народами так же входили в список проблем. Области, особенно автономные, пытались вырваться из-под контроля. Так было всегда, но теперь падение шло по наклонной. Михаэль держал ситуацию под контролем, но чувствовал, что конец близок. Конец есть у всего.

– Селеста писала мне, – неуверенно начал Эрродан, – что вы с ней… вы с ней, принц. Я рад.

Михаэль презрительно выгнул бровь. Как и у прабабки, брови наследного принца были черны, что резко контрастировало с бледными, призрачными волосами и такой же кожей.

– Да, – согласился он с молчаливым вопросом. – И?

– Могу ли я рассчитывать на что-то большее, принц?

Аустенос сцепил руки на груди. Холодная злость продолжала терзать разум; настолько холодная, что сохранять самообладание стало совсем не сложно.

– Твоя наглость поразительна, Эрродан. Только что ты угрожал мне распространением слухов. На что ты теперь можешь рассчитывать?

– На свадьбу?

– Нет, – в очередной раз отрезал Михаэль. – Мой брак с Мариэль останется действительным навсегда… пока кто-то из нас не умрет. Селесте и тебе следует радоваться уже имеющемуся. Не каждая может похвастаться связью со мной, и не каждый – такими отношениями. Забудь об этом слове, иначе окончательно испортишь их.

Авторитарность. Михаэль всегда был таким. Никакие договоры, компромиссы не спасут Империю. Стоит дать слабину – губернаторы загнобят Анлос за считанные года. Не нужно далеко ходить за примерами: город народа майомингов шесть миллиардов лет пытался выйти из-под контроля. И вынужденные компромиссы уже не спасали.

Ленрой, поджав губы сильнее, нерешительно задал следующий вопрос:

– Как Спэйси? Не доставляет хлопот?

– Нет. Спэйси тоже вполне счастлив. В отличие от их отца, который, по всей видимости, не понимает, что его дети – наши заложники, и потому погоня за властью – чревата.

В дилижансе повисло долгожданное молчание. Михаэль ненавидел пустые разговоры. За окном же начался центр столицы эльфийской нации: дома, оплетая стволы, росли вверх вместе с деревьями, по улицам бегали жители, спасавшиеся от надвигавшегося шторма. Большинство зданий скрывались в ветвях и листве, древесине и тенях. Единственным зданием, открытым взгляду, являлся новый дворец Верберга, в котором проживали Ленрои. Ветер трепал зелено-золотые флаги. В подобных цветах была отделана вся лицевая часть здания. Дворец, стоявший на лужайке, окружал сад. Красота и убранство центра Верберга не произвели на Михаэля никакого впечатления, он давно не чувствовал красоты. Дилижанс остановился у самых ступеней. К нему немедленно подбежали эльфы.

– Потребуется твой кабинет для разговора, – сказал Михаэль. – Конфиденциального. Я приехал не только для того, чтобы сидеть на могиле Аделайн. О чем мы будем говорить – не должен узнать никто. Не заставляй меня обвинять в измене Спэйси или Селесту – именно это случится, если поползут твои любимые слухи, – спокойно продолжал он и добавил: – К вечеру я должен быть в Анлосе, позаботься о карете.

Ленрой-старший едва заметно кивнул, видимо, думая о чем-то своем, и только потом произнес:

– Сделаю, лорд Михаэль.

Кажется, в этот раз Эрродана Ленроя удалось приструнить. С удовольствием констатировав это, Михаэль отдал себя в руки набежавшей прислуги.

Ему выдали и новый костюм, досадуя, что старый испорчен дорожной пылью и грязью, и подали горячий напиток, и, пока Михаэль попивал его, почистили ботинки. Принц Империи Света настолько привык к подобному вниманию, что не придал ему никакого значения. Мысленно он напоминал себе основные моменты будущего разговора. О чем-то стоит умолчать, о чем-то – рассказать. Проблема слишком серьезна, чтобы решить ее расслаблено. Судьба Империи висит на волоске. Это… это шанс.

Спустя десять-пятнадцать минут Михаэль Аустенос и Эрродан Ленрой уже сидели в кабинете последнего, заперев дверь и закрыв окна. Впрочем, принц, жизнь которого заставила предполагать врага в каждом разумном существ, не доверял столь примитивным способам защиты тайн. Михаэль незаметно наложил заклятие тишины (ему научил принца Света Темный король Синааны). Теперь их никто не мог подслушать.

Сев за стул губернатора и положив ноги на стол, Михаэль огляделся. Кабинет был заставлен от и до: мебель из таурской древесины занимала весь периметр комнаты, оставляя малое количество свободного места. На стене висела фотография семьи Ленроев. Поморщившись, Михаэль осмотрел заваленный безделушками и редкими бумагами стол и наконец негромко произнес:

– Никаких новых новостей о Синаане, как понимаю, не появилось. Или я ошибаюсь? Сядь, Эрродан.

Ленрой-старший чинно, сохраняя самообладание, примостился на стуле, предназначенном для гостей. Аустенос специально занял его место. Пусть знает свое. Ленрои – всего лишь пешки в игре. Двойной игре.

– На самом деле есть, – нехотя признал Эрродан, точно провинившийся мальчишка. – Бледная женщина была здесь неделю назад.

– Снова в грозу?

Ленрой кивнул.

– Мы не смогли ее поймать.

– Я бы удивился, если бы поймали, – съязвил Михаэль. – Что-то еще?

– Как вы и приказывали, принц, мы проверяли каждый корабль, что заходил в порт Верберга, – осторожно отвечал Эрродан, и Аустенос видел, что тот пока ничего не умалчивает. Кажется, спесь Ленроя удалось сбить. – В одном из них, мёрландском, оказались адепты Тринадцатой звезды.

– Где они сейчас?

– Убиты, – коротко ответил Эрродан, явно не желая об этом говорить, но продолжить ему пришлось: – Начали готовить взрыв в порту, их пришлось убрать быстро. Никаких писем, никаких знаков. Никаких зацепок, кроме… кроме Мёрланда. Мёрланд находится на границе, принц, они могли переметнуться к Нему. Я не верю в мир, он больше напоминает перемирие.

Михаэль сказал лишь одно слово:

– Дальше.

– Это всё, принц.

– Неужели? – переспросил тот с издевкой. – Ты о чем-то забыл, Эрродан, лучше исправься.

Однако Ленрой упрямо молчал. Михаэль не стал давить на него – самое важное уже прозвучало. Осталась какая-то мелочь, которую Эрродан считает за крупную ошибку. Неясные мысли собеседника отдавались эхом в голове принца. Михаэль не мог читать их и понимал только отдельные слова. Потаенной оказалась информация о Китти Вилариас. Она не интересовала наследного принца Империи. Мысленно он давно исключил Вилариас из семейного древа.

– Ладно, – наконец сказал Михаэль, отметив, что опаздывает. Ему обязательно нужно оказаться в Анлосе до захода солнца. – Теперь о моем деле. Армия, Ленрой, мне нужна армия. Проводи подготовку, мобилизацию и жди моих распоряжений. Зима подошла слишком близко к нашим границам.

– Думаете, будет война?

– Определенно, – Михаэль встал. – Перевалы замело, корабли исчезают всё чаще, шпионы заполонили Империю. Астрея пока не знает, Сирса тоже. Пусть лучше не узнают вообще, проводи мобилизацию в тайне. Ожидание нападения хуже самого нападения, – он усмехнулся. – Скорее всего, нападут на города-близнецы. Как всегда. На этом все. Фей отправлять только мне, без болтовни, Эрродан, помни, что я могу сделать тобой, чужими руками или собственными…

С этими словами Михаэль взмахнул рукой; в воздухе сплелся ярчайший луч света и ударил в деревянные настольные часы. Те разрезало на две половинки – края задымились. Ленрой молча смотрел на них, чуть побледнев. Михаэль Аустенос нечасто показывал свою силу.

– Мобилизировать всех, – добавил принц. – Всех, кто может держать оружие, женщин тоже, не будем изменять эльфийским традициям. Моя Аделайн фехтовала лучше меня самого, – произнес Михаэль задумчиво. – Даю тебе три дня на отчет. Помни – никакой болтовни, иначе Вербергу понадобится новая династия. Девятнадцатая.

***

Михаэль Аустенос прибыл в Анлос с заходом солнца, когда началась смена караула. Дилижанс подвез принца прямо к внутреннему дворцу, чтобы скрыть от глаз простых жителей и не заставлять правнука Правительницы ходить по городу. Внешний Анлос давно стал настолько отвратителен Михаэлю, что принц старался не появляться в нем без нужды. Иногда Михаэль с некоторой тоской вспоминал Каалем-сум, в котором прожил так долго вместе с Аделайн; потом вспоминал про обещание, что дал ей и себе. Обещание давало силы на борьбу, но иссушало для полноценной жизни.

Он прожигал свою жизнь в бесконечных праздниках Анлоса, оргиях и вечеринках, пьянках, наркотиках и алкоголе, чтобы не сойти с ума. Каждый вечер, посвятив день Империи Света, он возвращался к Селесте Ленрой, юной, живой, полной энергии. Селеста, ее брат, Спэйси, и Ригель – вот кто руководил весельем в Анлосе, за что Михаэль был им благодарен. Не будь их, он бы окончательно задохнулся в лавандовом воздухе столицы.

Однако при все этом Михаэль не забывал и о других обязанностях.

Коротко поблагодарив прислугу, принц Империи, узнав время, поспешил во внутренний замок, на шестой этаж центральной башни. Шестой был полностью отдан ему и семье наследного принца: Мариэль и Сэрайз Аустенос. Позолота и яркий свет – неизменный спутник столицы, – ударили Михаэлю в лицо, но тот был настолько привычен к подобной обстановке, что не придал ей значения. Лестница упрямо вела вверх по ковровой дорожке, ступень за ступенью, пролет за пролетом. Откуда-то доносилась музыка, пение, веселье. Сейчас оно не интересовало Михаэля – закат сменялся ночью, времени оставалось совсем мало.

Он миновал последний пролет и оказался в заполненном статуями и картинами, изображавшими исторические моменты, коридоре, в котором стояла тишина. Сюда не заходили без разрешения. Тайны следует оберегать, особенно те, от которых зависит сохранность семьи. Жизнь семьи.

Из коридора выходили всего две двери. Проем справа – вход в апартаменты принцессы Света Сэрайз, и сейчас он был заперт. Михаэль дернул за круглую бронзовую ручку пару раз и подошел ко второй двери. За дверью слева находились покои главной супружеской пары Империи Света.

– Где Сэрайз? – крикнул Михаэль, врываясь в апартаменты и отшвыривая пиджак на ближайший пуфик.