Текст книги "Избранная 147/2 (СИ)"

Автор книги: Китра-Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц)

Я постучала пальцами по корочке инструкции. Стразы вспыхнули звездной россыпью.

– Мы имеем дело с другой реальностью. В некотором роде – это магия и она забирает много сил.

Эхо донесло звук приближающихся шагов, а после, из проема показалась главная тихоня проекта.

– Если нас так сильно выматывают манипуляции с зеркалами, что же станет, когда нас начнут учить настоящей магии?

Девчонка выглядела еще хуже, чем когда я впервые увидела ее на поляне. За полдня она стала еще более бледной, хотя, казалось бы – куда больше? – а под глазами образовались тени.

– Это как с тренировками, – пояснила блонди. – Сначала будет тяжело, а потом привыкнем. Мы мир собираемся спасать, дамы, это не должно быть легко! В любом случае, я спать. Еще один круг этого телешоу и свалюсь замертво.

Она махнула рукой, но сто сорок седьмая ее остановила.

– Погоди, а как же Дробь два? Где будет спать она? Тем более мы решили не разделяться.

– Во-первых, – выпятила губу блондинка, выставляя веред ногу носком вверх, – ты решила не разделяться, что не соответствует предупреждению Клода об адаптации. Во-вторых, что-то я не заметила, чтобы Дробь сама искала какой-то выход. Она сидела с тобой, вместо того чтобы еще раз проверить все миры. Непохоже, что ей это надо.

Блонди была права. У меня не было желания что-то искать.

– Может хватит быть такой эгоисткой? – вскочила на ноги темноволосая, откидывая пуфик в сторону. – Надо же и о других думать. Мы все в одной лодке.

– В разных, – фыркнула номер четырнадцать. – И у каждого есть по веслу. Грести за других, я не намерена.

Если в первую минуту у меня было желание вмешаться и выразить свое мнение, то во вторую поняла, что дело и близко не во мне. На протяжении всего дня эти двое искали повод сцепиться. И этим поводом оказалась я.

– И что, просто так уйдешь? Ну и кто ты после этого?

– Человек, который собирается выспаться, а не утирать сопли тому, кто ловит от этого кайф. Посмотри на нее. Ей нафиг не сдалась твоя или моя помощь.

– Напыщенная курица! – крикнула ей вслед сто сорок седьмая, а потом повернулась ко мне и виновато выдохнула: – Оставайся у меня. Да, нам лучше спать в интерьере максимально приближенном к будущим условиям, но если тебе не открылось ни одно зеркало, то вряд ли это сильно повредит эксперименту.

Я ответила не сразу. Не знала, как подобрать верные слова, чтобы не обидеть девушку после высказанной тирады. Разрываясь между чувством показаться неблагодарной и справедливым замечанием, что помощи я не просила, остановилась на нейтральном.

– Спасибо за предложение, но у меня уже есть кое-какие идеи.

Темненькая нахмурилась. Где-то неподалеку хлопнуло дверца: блонди зашла в свою комнату.

– Тренировочное зеркало, – пояснила я. – За ним тоже есть комната. Не хочу лишний раз кого-то стеснять. В новом мире ты будешь одна. Не стоит привыкать к компании.

Мне было почти не стыдно, что я вру ей в лицо.

– Как знаешь, – девушка поправила сползающие очки и повернулась к зеркалу. В ее мирке ночь сменялась рассветом и над старинным замком медленно гасли чужие звезды. – Пожалуй, еще немного позанимаюсь.

Я попрощалась с оставшимися избранными и направилась к центральному залу, отделявшему выполненные миссии от предстоящих. Было странно осознавать, что бесконечный коридор являет огромной пещерой, выдолбленный в целой гряде скал. Я с трудом представляла, чьей волей было сотворено это пространство. Была ли это магия, или миссией первой партии Избранных выбрали ремонт. Особые навыки: клейка обоев, покраска, побелка, лепнина и декор. Ха!

Створка тренировочного зеркала отошла также легко, как и у Клода: мягко отворилась, пропуская в виденную ранее комнату в маяке. Темные тона все так же властвовали над скудным интерьером, неся в себе незавершенность и приглушенную тоску.

Проигнорировав комплект ночной одежды, я плюхнулась на кровать. Закинула руки за голову, уставилась в потолок с отколотыми частями штукатурки и принялась ждать.

Время текло неохотно. Лишенное мотивации в мире, где смена дня и ночи искусственны так же, как погода, оно без особого интереса двигалось вперед. Прошло не меньше трех вечностей, прежде чем раздался звук закрывшейся двери, и сумрачный коридор принес глухое эхо. Чуть позже закрылась вторая и третья: Избранные разбрелись по домам.

Я подождала еще немного. Когда прошли все мысленные временные рамки, я приоткрыла дверь и выскользнула в сонную темноту тренировочных залов.

– 8 —

Я задалась вопросом: на улице день или ночь? Внутри пещеры время не ощущалось. Часы к форме не прилагались и в интерьер бесконечных катакомб не вписывались. Паранойя нашептывала, что это неспроста, на что врожденный пофигзм пожимал плечами.

Если на небе солнца нет, то откуда свет? Куда он пропадает, когда наступает ночь и наступает ли она вообще? Ответ я могла найти только снаружи и это замечательно, потому что именно туда я направлялась.

Из удивления девочек и некоторому недовольству на гладком лице Клода, я могла сделать выводы, что с Атросом мало кто контактирует. Лёше предстоит обучать нас магии. Статуя берет на себя другие дисциплины. А что же яма? Его представили нашим проводником в иные миры. Он появится на заключительном этапе. Хотя я мало понимала, как неподвижное существо поможет каждой из нас. Как он ходит? Что он вообще такое? Вот зря я не проверила его в прошлый раз на динамик. Вдруг он никакая не яма, а человек с переговорным устройством? Если судить здраво, то, что за преподавательский состав такой: маг, статуя и яма?

Я шла к Атросу.

Я не Избранная. Ни одно из зеркал не показало другого мира. Это, и чертова дробь на значке, давали непрозрачный намек на то, что произошла грандиозная ошибка. И решить ее мог только Атрос. Звать Клода я откровенно боялась. Тупая железяка собиралась меня обезглавить из-за одной косой палочки. Что же она сделает, когда узнает, что ни один из миров не решился довериться моим рукам?

Атрос казался весьма здравомыслящей адекватной ямой (кто бы мог подумать, что я однажды произнесу такое?). Он помог мне в первые два раза и в третий не откажет. Проблемы на раз-два щелкает. Настоящий мужик. То есть, яма.

Я вытащила свечу из железной подставки, намертво привинченной болтами к стене. Желтоватый огонь тихо потрескивал, но воск оставался каменным. Он не плавился, а пламя держало стойку «смирно». Я поводила рукой из стороны в сторону: огонь продолжал игнорировать законы физики.

Не успела сделать и шага, как из глубины коридора, уходящего в филиал спасенных миров, послышался шорох. В застывших залах спасенных миров кто-то был. Я мысленно ругнулась. Тут же нет призраков? Это глупо, конечно. Я не верю в сверхъестественное, хотя глядя на последние события, пожалуй, пора бы начать.

Нет-нет. Мистика и фэнтези, это разные вещи.

Последовал еще один звук, похожий на скрежетание металла.

Блин!

Может это Клод сталкерит? Или Лёша полы подметает. Ну а что? Кто-то же поддерживает здесь порядок.

Проклиная себя за недальновидность, я поплелась на звук. Если меня сожрет монстр, во всем будет виноват Клод. Нефиг доводить меня до того, что в каждой тени мерещится его шарахающий силуэт.

Первое что я заметила, ступая в новый коридор – все зеркала завешаны бархатными шторками, точно так же, как и на тренировочном зеркале. В остальном, залы ни чем не отличались. Я продвигалась вглубь, крепко сжимая свечу. Пока моим лучшим планом было кинуть ее в нарушителя, а потом схватить подсвечник и огреть злодея по голове. И закричать. Где-то между делом надо успеть закричать и проклясть Клода.

– Твою мать! – выругалась я, отпрыгивая назад. Из комнаты выскочил силуэт, пугая меня до микроинфаркта. – Ты что здесь делаешь?

– Тссс... – прижала к губам девочка-сомнамбула. Бледной тенью она скользнула к одному из зеркал. Девушка стояла в помятой униформе и, судя по всем, так же как и я, не ела и не ложилась спать.

– Эм, – сетуя на ранний склероз, я взглянула на ее значок. Номер сто девятнадцать отчетливо проступал на глянцевой поверхности. Точно! – Что ты тут делаешь? Разве твое зеркало в этой стороне?

Лицо Избранной казалось бледным пятном, отчетливо выступающим среди дремлющих теней.

– Я хотела посмотреть на спасенные миры, – она подняла руку, и я невольно вздрогнула. Но Избранная всего лишь заслонила глаза от слепящего света свечи.

– Ты смогла заглянуть в зеркало не со своим предназначением?

Она кивнула.

– Они все активны и живут дальше.

– И как оно? Как поживают миры?

Антрацитовый блеск медленно скользил по отражающей поверхности. С этого ракурса я не видела, что творится в зеркале, привлекшем сто девятнадцатую.

– Я не думаю, что их все спасли.

– Ну, конечно, – закатила я глаза, проклиная бездушную статую. – Четырнадцатая как в воду глядела. Говорила мне сюда зайти. Надо было слушать. Где-то здесь прячется мой отсталый, половинчатый мирок.

Кусочек надежды расцвел в душе. Значит, Клод запихал мое зеркало среди использованных и запретил сюда заходить, а потом нажалуется остальным, что я бестолковая. Вот бы я опозорилась! Заявила бы во всеуслышание, что мне не место в Центре, потому что ни одно из зеркал не реагирует, а он бы мне носом ткнул в этот зал. Нельзя доверять статуям, нельзя! Не зря их голуби не любят. Чувствуют их душонку, мелкую с гнильцой.

– Нет, – Сома медленно моргнула, словно выкарабкиваясь из затягивающей сонливости. – Они не все спасены, но все активны.

– Как это?

Она отступила, выходя из круга света, кивком предлагая посмотреть самой. С некоторой долей опаски я подошла к зеркалу. Все то же 3D эффект. Казалось, сделай шаг и тут же окажешься на цветочной аллее парковой зоны дворца. До слуха донесся щебет птиц и успокаивающий шелест зеленых крон. Нежный аромат кустовых роз парил в кристально чистом воздухе. Где-то вдалеке слышался цокот копыт и перезвон колокольчиков.

Тишь и благодать.

– Красивый сад, – резюмировала я.

– Без людей.

Сома не смотрела на мир, она прожигала взглядом меня.

– Полдень. Солнцепек. Все отдыхают, – я провела рукой по раме. Картинка отдалилась. На холме показался замок с величественными башнями и поднятым флагом. Я такой только на картинках и в кино видела. – Парк фрейлин или типа того.

Избранная потянулась к золотистому шнурку. Шторки закрылись, пряча мир. Девушка дернула еще раз. Шторки распахнулись.

– Это перезагружает мир, то есть не мир, конечно, а просматриваемый момент, – пояснила она. Зеленый сад стоял в рассветных лучах восходящего солнца. Золотистый свет разливался по разноцветной брусчатке. – Если долго смотреть один сюжет, появляется мужчина. Это как с пиковой дамой. Как только он появляется, надо быстро закрыть шторки, иначе случится что-то плохое.

– Что? – я плохо понимала тот сумбур, что она тараторила. Я не могла разобрать, она шутит или у Избранной сто девятнадцать, полетели винтики из-за стресса.

– Там ходит мужчина. И не только там. Я проверила зеркал двадцать. Если я долго наблюдаю за миром, в нем появляется мужчина.

– А потом женщина, яблоко и змей? – решила пошутить я. – Может ты слишком далеко в начало истории мира ушла?

– Нет же! – она мотнула головой, разбрасывая по плечам серые лохмы. Глаза девушки светились безумным огоньком. Надо же, быстро мы тут все поехали. – Это разные миры, на разных этапах, а мужчина один и тот же. Он есть в каждом мире.

– Эээ... параллельные двойники, – предположила я. – Если в нашем мире у каждого есть пять двойников, то почему бы не быть двойникам и в соседнем мире?

Эта идея мне нравилась. Хотела бы я посмотреть на своего двойника.

– Нет, это один и тот же мужчина. И одет всегда одинаково.

– Сто девятнадцатая, – я почесала затылок, – нам нельзя смотреть эти зеркала. Клод сказал их не тревожить. Тот мужчина может оказаться каким-нибудь смотрителем или человеческим воплощением Атроса. Да не знаю я. Спроси у Клода.

Девушка покачала головой.

– Он соврет. Они все нам врут. Мы умрем, Дробь. Нас сто сорок семь, потому что мир спасает только каждая сто сорок седьмая. Остальные умирают. Посмотри внимательней. Эти миры не спасены.

Сома скрестила руки, опустила голову и побрела в сторону своей комнаты, шаркая туфлями по полу. Я осталась смотреть на безмятежность покачивающейся зелени. У девчонки явно сдвинулась крышка.

Что-то странное резануло взгляд. Я нахмурилась. Провела пальцами по стыку рамы и зеркала там, где поблескивали странные прожилки золота. Их можно было списать на игру солнечных лучей, если бы они не тянулись к декорированному обрамлению зеркала.

На дорожке кто-то показался. До сих пор я не видела людей в зеркалах. Мужчина двигался стремительно и резко. Он то и дело оглядывался, но не опасливо, а словно в поисках какой-то важной персоны.

На молодом лице виднелась легкая щетина, придававшая ему суровую внешность. Чуть пригретая солнцем кожа казалась гладкой и ухоженной. Греческий профиль вызывал смешенные чувства, заставляя воскресить в памяти скульптуры античности. Напряженный взгляд скользил по изящным аллеям и терялся в пустоте. Кто бы знал, что он там искал между раскидистых дубов и пышных кленов.

Он походил на гротескного героя сказок, и я не могла сдержать улыбку, глядя на человека, полностью облаченного в черные одежды. Это в летнюю-то жару! В высоких кожаных сапогах, обтягивающих штанах, шелковой рубашке и бархатном фраке. Расклешенные манжеты забавно выглядывали из рукавов, и я могла поспорить, что в одном из них прячется надушенный цветочными духами платок.

– О, Господи, – выдохнула я, сдерживая смех. – Люди так не одеваются. И вот этого испугалась Сома?

Мужчина резко остановился. Как будто время замерло и он вместе с ним.

По субъективному восприятию нас разделяло метров пять. Он стоял боком, но я все же попыталась разглядеть причину его заминки. Пытаясь не чувствовать себя извращенной, подглядывающей за одинокими мужчинами из других реальностей, я провела рукой по выступам рамы. Кое-как поймав контроллер, медленно сместила ракурс, чтобы понять, куда смотрит человек.

Но он никуда не смотрел.

Его взгляд застыл так же, как и он сам. Так бывает с людьми, которые о чем-то глубоко задумались или полностью переключились со зрительного восприятия на слуховое.

Прошло несколько минут, а незнакомец продолжал стоять. Его пальцы подрагивали, как будто он перебирал невидимые бусы. Я заворожено следила за ним, снедаемая мыслью, что же такое он делает. Его дыхание становилось тяжелее. Грудь глубоко вздымалась. От напряженной позы подрагивали ресницы, а желваки ходили на мощной челюсти. Он что-то шептал под нос.

– Кого ты там слушаешь?

Мужчина вскинул голову. Я придвинулась ближе к зеркалу.

«Он нашел!» – обрадовалась я, предвкушая разгадку.

Его глаза зашарили по местности. Он произнес тарабарщину на незнакомом языке и посмотрел на меня. Точнее, мимо меня, потому что как бы ему меня видеть? Так же невозможно, верно?

Он крикнул что-то еще, похожее то ли на проклятье, то ли на немецкий язык. Сиреневая вспышка света взорвалась между нами, и мне пришлось отвернуться. Когда я вновь посмотрела на зеркало, мужчина стоял всего в шаге от разделяющей нас черты.

Я отпрянула назад.

– Какого черта?!

Теперь я могла сказать с полной уверенностью: он меня видел. И если секунду назад он меня просто заметил, то сейчас он пристально меня разглядывал. Оценивающий взгляд блуждал по моей фигуре, пока не остановился на значке.

Бледные губы раскрылись, обнажая белоснежные губы и глубокий низкий голос произнес:

– Номер сто сорок семь дробь два. Вы это серьезно?

Я вытаращила глаза, забыв как дышать.

Мужчина потянулся к стеклянной границе. В голове очень четко вспыхнула мысль, что сейчас он проломится через барьер между мирами и придушит этой вот рукой в черной перчатке, и поделом мне за нарушения правил.

– А иди-ка ты к черту, – предложила я, отскакивая в сторону и дергая за шнурок закрывающий зеркало.

Красные шторки схлопнулись, и звуки иного мира стихли.

В напряженной тишине я слушала сумасшедшее биение собственного сердца. Какое-то безумно-бесконечное время я старалась не дышать и не шевелиться. Я прислушивалась к темноте, боясь еще раз услышать пронизывающий до костей мягкий баритон. Когда тягучие единицы минут превратились в десятки, я развернулась и понеслась в комнату одинокого маяка.

Забравшись под одеяло, я свернулась калачиком и еще одну вечность спустя, забылась тяжелым сном. В мельтешении тягучих красок и темных пятен мне мерещился черный незнакомец, а эхо его голоса скользило на периферии смятого сюжета, где я куда-то бежала, оставаясь на том же самом месте.

Проснулась я от чьего-то крика.

– 9 —

Четырнадцатая билась в истерике. Она носилась по своим личным покоям, переворачивая все вверх дном. Стащила атласный балдахин с закрепленного на стене каркаса и не жалея бросила к подножью огромной кровати. Серебряный сервиз тоже не избежал вспыльчивого нрава. Поднос улетел к тяжелым ночным шторам и проскользив по богато расшитой ткани, рухнул вниз. Чашки, ложки, блюдца в хаотичном порядке летали по комнате, бойко запускаемые взъяренной блондинкой.

– Да как они смеют?! – прокричала она, бросаясь к комоду с вазочкой конфет и странным декором.

Сто сорок седьмая, наспех одетая в униформу, кинулась наперерез.

– Господи, она что, королева или кто? – ахнула Лариса, заходя в маленький филиал безумия.

Я пожала плечами. Комната дышала излишествами и роскошью. Если мой уголок маяка претендовал на стандартные двенадцать квадратных метров, то здесь простиралась бессмысленная и беспощадная сотня. Потолок мог похвастаться высотой комнат Эрмитажа, а хрустальной люстре обзавидовался бы любой театр. На стенах висело безумное количество светильников и картин, а маленькие вазочки с цветами заполоняли тумбочки, комод и низенький столик.

– Вот это да!

Пока сто сорок седьмая урезонивала четырнадцатую и разбиралась с причиной выплескиваемого недовольства, Лариса, очень юрко для тучной комплекции и возраста средних лет, прошмыгнула к двери, ведущей к ванной комнате.

– Иди сюда, – поманила она рукой.

Любопытство взяло вверх.

Нет, Лариса позвала меня не восхищаться фаянсовым произведением искусства. Она боролась с приступом удушения, именуемого в народе «жаба душит» и искала помощи. За резной дверью притаился вход в будуар. В настоящий.

Обтянутые блестящей тканью абажуры зазвенели от вызванного нами сквозняка. Запах духов и пудры ударил в нос. Трюмо с величественным зеркалом отражало инкрустированные шкатулки, разбросанные драгоценности, веера, перчатки и искусственные цветы, увеличивая красоту вдвое. Из шкафа, что тянулся на добрых пять метров, торчал подол парчового платья. Страшно было представить, сколько и какие наряды скрывались за плохо прикрытой дверцей.

– Я окончила школу и университет с отличием! – разорялась четырнадцатая. – У меня два красных диплома. Квартира в кредит своя собственная. Она не такая большая, как эта, но заработала я на нее сама!

Мы с Ларисой отпрянули назад.

– Как в музее, – шепнула я, оборачиваясь на непривычный звук.

Шлепая тапочками, через порог переступила Сома. Она, как и мы с Ларисой, не успела надеть форму и пришла в чем спала. Ее комплект содержал просторные штаны и длинную рубаху из плотной оранжевой ткани. Я щеголяла в льняных одеждах, скрывающих тело от кончиков пальцев и уходящих в глухой ворот до подбородка. Ларисе же достался махровый, темно-синий халат.

– Вы спать вообще не любите? – продирая глаза и сонно зевая, спросила она. Впрочем, следующий крик четырнадцатой, немного ее взбодрил.

– Я не ходячий стереотип! Я не типичный анекдот про блондинку. Я умная. Я хорошо вожу машину! – буйствовала хозяйка королевских покоев, топча бесформенную тряпку униформы. – Все мужчины мне так говорили! Почему же... почему же? – она замерла, задыхаясь от слов, а сто сорок седьмая, воспользовавшись моментом, влепила ей звонкую пощечину.

– Быстро она от пряника к кнуту перешла, – хмыкнула Лариса.

Девушка безмолвно глотнула воздух, прижав ладонь к щеке. Потом выдохнула и внезапно успокаиваясь, спросила:

– Почему они так со мной?

– Кристин, я не понимаю, о чем ты.

Девушка подхватила с пола платье с передником и ткнула сто сорок седьмой в лицо. Я, Лариса и Сома, встали ближе, образовывая круг. На рукаве измятого платья красовалась нашивка. Желтые стежки крепко обхватывали ткань, демонстрируя вышивку гладью. Надпись, выведшая четырнадцатую из себя, большими буквами гласила: «БЛОНДИ».

– Когда это появилось?

Четырнадцатая схватила соседку за руку и заставила посмотреть на ее собственное плечо.

– Твою мать! – выругалась та, портя образ приличной девушки. На нашивке сто сорок седьмой заглавные буквы складывались в слово «ПСЕВДОЛИДЕР». Она обернулась к нам. – У вас также?

– Это появилось ночью, – продолжала Блонди. Ее настроение заметно улучшилось. Прозвище (статус, должность?) сто сорок седьмой позабавило возмутительницу спокойствия. – Псевдолидер... в этом что-то есть.

– Кристина, – укоризненно покачала головой Избранная, поднимая с пола очки. Протерев стекла рукавом, она дернула за край нашивки. Клочок ткани не поддался.

– Он не отрывается, – со знанием дела, четырнадцатая бросила платье на кровать.

– Надо проверить наши униформы, – спохватилась я.

Лариса задорно подмигнула.

– Ставлю на то, что я «Понедельник».

Сто сорок седьмая махнула нам рукой.

– Через пять минут в тренировочном зале. Разберемся в этом идиотизме.

Избранные согласились.

«А мир не без юмора, – улыбалась я на ходу, не спеша, бредя в комнату маяка. – Каждый получил свое». Забавно, как мои мысли о девчонках нашли отражение в реальности. Выяснить бы, кто причастен к этой задумке. Атрос? Лёша? Сам мистер статуя грешит?

Я зашла в ванную, разобралась с утренними процедурами и перешла к одежде. Скинула ночнушку, в которую переползла посреди ночи, и взяла платье, небрежно брошенное на шатающийся стул.

– Дробь, – прочитала я. – Ха-ха, очень оригинально. Блонди и Псевдолидер – это остроумно, а со мной фантазия пошла на спад? – хмуро закончила я, обращаясь к неизвестному шутнику.

Я нагнулась за фартуком. Из-за экстремального ночного переодевания, я вчера случайно зашвырнула его под стол. Вставать и поднимать не рискнула. Жуткий образ мужчины из зазеркалья в тот момент не казался смешным или глупым. Сейчас было все иначе. Ночная вылазка почти стерлась из памяти. Незнакомец не казался столь пугающим и страшным, а реакция на его слова вспоминалась с кривой ухмылкой.

В самом деле, чего я сбежала? Увидел меня человек. Подошел поздороваться. Может, ему помощь нужна? Может он наоборот, хотел помочь мне. Мол, дробь два, я занимаюсь изготовлением телепортов в другие миры. С твоим, произошла накладка. Мастер забухал на работе, а сырье не доставили в срок. Ты там не переживай, мы тебе скидку оформим.

Бред, Аня, бред.

– Дробь! – постучала в дверь четырнадцатая. – Ждем.

Я завязала фартук и высунулась наружу. Псевдолидер разглядывала нашивку Ларисы, а та тихо охала.

– Девчата, да как же оно так? Все люди как люди, а я Лариса.

– Хочешь поменяться? – предложила я, тыкая себя в предплечье. – Мне досталась Дробь. Я долбанная Дробина.

Блонди хихикнула и указала на сто девятнадцатую.

– Это лучше чем Сома. Это вообще слово или требование? Дайте мне сома! Да позажаристей.

– Чего? – разинула я рот в удивлении.

Сома. Лариса. Блонди. Псевдолидер.

Так звала их я.

И только про себя.

Капец, товарищи.

– Клод! – в голове зашумел голос четырнадцатой. Девушка держалась за значок и взывала к хладнокровному мучителю. А я стояла рядом и ничего не говорила. – Клод, что за прикол?!

– Прикол в том, – проскрежетал Клод, легко воспроизводя сленг, – что вы до сих пор не на площадке.

– Мы в зале.

– На площадке внизу. На общем сборе.

Клод отключился.

– Да блин, – притопнула ногой Блонди. – Ну чего встали? Не слышали надсмотрщика? Псевдолидер, командуй.

Темноволосая оппонентка вздернула бровь, но возражать не стала.

– Погнали! – бодро крикнула она нам.

Мы повиновались. Бойко рванули к выходу. Ну как, рванули. Сома тащилась позади. Блонди неслась впереди. Лариса мучилась отдышкой, я недосыпом. Сто сорок седьмая суетилась между нами, путая понятия «лидер» и «мамочка». Если в нас и присутствовал энтузиазм, то он очень неравномерно разделился на пять человек.

Спуск с горы вышел более живеньким, чем подъем, но с налетом травмоопасных моментов. Я несколько раз поскальзывалась на сырой от росы траве. Сома тормозила там, где требовалось прыгать вниз. Лариса делала остановки через каждый шаг, чем вызывала недовольство Блонди. А Псевдолидер не сдержалась и прокляла нас в сердцах на половине пути. Даже ангельское терпение не могло выдержать нашу недоделанную группу.

Спасти мир... Мы себе-то не знаем как помочь!

На поляне вовсю кипела жизнь. Откуда-то появились палатки защитного цвета, столики с напитками и едой, красные флажки и походные душевые. Девушки залезали в палатки и выбирались из них в спортивно-военной форме. Парами отправлялись на пробежку по размеченным ориентирам. Другие отдавали предпочтения зарядке, третьи вовсю трапезничали. По разбитому наспех лагерю ходили временно назначенные помощницы с листовками в руках. Они вручали каждой по бумажке и указывали на одну из палаток. В самом центре суматохи стоял Клод.

– Ни у кого нет таких же нашивок как у нас, – заметила сто сорок седьмая.

Я нервно дернула ртом. Черт, ну не могло же все произойти из-за меня! Я ничего не делала. Но, Клод мог решить совсем иначе. Начнет старую шарманку крутить. Дробь два – Враг. Надо ее убить. Достанет меч и «вжих-вжих» и нет никакой дроби. А сто сорок седьмая обидится на прозвище и не станет меня спасать. А не факт что дело-то, во мне! Сома таскалась по запретному коридору и вызвала того мужика. Вот он запросто мог испортить наши формы. Не знаю, зачем, но мог же?

За каким дьяволом Сома полезла в тот коридор?

– Похоже на лагерь для похудения, – перебила мои мысли Лариса. – Нет, девочки мои, я на такое не подписывалась. Одного подъема в горы мне на целый год хватит.

Я заметила знакомое лицо и остановилась. Та самая девушка, чьи гладкие ламинированные волосы вызывали во мне тихую зависть, помогала с раздачей расписаний.

– О, привет! Селена, верно?

– Селина. Как луна, а не как химический элемент, – холодно поправила она, вручая листовку. Она отдернула руку, когда я случайно задела ее, забирая бумагу.

Я издала протяжное «оу», выражая подобие извинения.

– Разминка, кросс, заминка, завтрак, бальные танцы и дальше по списку, – повторила Красноименница и недовольно глянула на пальцы. Затем вытащила из кармана платок, и небрежно вытирая их, спросила:

– Умываться не пробовала?

– Чего?

Девушка развернула платок и показала золотистые блестки. Я уставилась на правую ладонь. Когда я успела запачкаться? Где?

Пока я выискивала разумный ответ, Селина утратила ко мне интерес и, повернувшись спиной, начала болтать с другой девушкой. Я повертела полученный листок бумаги и оценила список занятий. Почти у каждого пункта стояла пометка, какой из сюжетов мира включает в себя набор тех или иных знаний. Общим у всех стояли утренняя тренировка и танцы.

И куда же податься таким как я?

Пройдя к центру поляны, я нашла Клода и не смогла побороть желание сморщиться от его голоса.

– Движение – это жизнь! – вещала металлическая статуя, которая в жизни не снимала балахон и не облачалась в кроссовки. – Занятия физкультурой необходимы человеку в любом возрасте, а Избранной они не только продлят жизнь, но и помогут ее сохранить. Спорт и физкультура неотделимы от культуры любого общества, и каждого человека в отдельности. Благодаря скорости и выносливости вам необязательно вступать в бой с заведомо сильным противником.

Со своими вдохновляющими речами Клод напоминал человека жующего бургер и проповедующего о правильном питании.

Я и спорт? Не на ту напали ребята, не на ту. Нет собственного мира, нет и физической нагрузки.

Я ухватила со столика бумажный стаканчик с кофе, пончик с сахарной глазурью и двинулась вверх к пещере Атроса.

– 10 —

– Привет, Атрос, – поздоровалась я, не доходя пары метров до ямы. – Ты здесь?

Никто не ответил. Спит он там что ли? Я потопталась на месте, как-то не до конца представляя, что делать дальше. Пораскинув вариантами и мозгами, подошла ближе, с опаской заглядывая в святящийся провал.

– Атрос, ты меня слышишь?

Молчание.

Отлично! Я добралась до своей цели, а дома никого нет.

Не желая легко сдаваться, подобрала мелкий камешек и запустила в темнеющий провал кристаллов. С разной тональностью «дзинь-дзинь» он отскакивал от стен, падая все ниже и ниже. Когда темнота полностью схлопнулась, заглатывая его вместе со звуком, земля под ногами задрожала. Зазвенели хрусталики. Жуткий гул несущегося паровоза захлестнул пещеру. Напор воздуха ударил меня в грудь. Я покачнулась и упала на колени, прикрывая голову руками.

Сотрясая стены яма чихнула.

С потолка посыпалось каменное крошево вперемешку с блестящей пыльцой, вылетевшей из ямы. Смесь пыли и пыльцы осела в волосах, и плотным слоем покрыло руки и платье. Настала моя очередь непрерывно чихать. Попутно отряхивая передник, я утирала глаза рукавом. Злополучный камушек, вылетел характерным щелчком выстреливаемой пробки из бутылки и метко вдарил мне в лоб.

– Ои-й...

– У-ху-ху.

– Доброе утро, Атрос, – прогоняя звездочки из глаз, поприветствовала я хозяина пещеры. – Прости, если разбудила.

– Что? – пробасила бездна, и по стенкам цветных кристаллов пробежалось эхо. В самой глубине засиял ярко-красный свет, лучами взбираясь до самого верха. – Как неловко-то, – уже без эха и знакомым хрустальным голосом, сказало существо из каменных пород. – Ах, это ты. Анна, не так ли.

Я стерла с лица блестки, очень надеясь, что это не эквивалент человеческой слюны.

– Вроде того.

– Что случилось? Ты готова для перемещения в новый мир? Я знал, что Клод с каждым разом улучшает программу обучения, но на такой результат не рассчитывал. Что ж, Избранная, давай посмотрим, куда тебя направить.

Как должно быть Атросу одиноко живется, если это первая мысль, пришедшая ему в голову (в кристаллы?) во время моего появления.

– Нет-нет, – я замешкалась. То ли стоя говорить, то ли сесть. То ли отойти назад, то ли встать у самого края. В какой позе договариваются о межмирных транспортировках? – В том-то и дело. Не надо направлять меня в новый мир, надо вернуть в старый. Нет у меня мира кроме родной Земли, с которой притащили. Верни меня домой, Атрос. Я обошла все зеркала, облапила каждое так, как себя ни одному мужчине не позволяла. И ни одно из них взаимностью не ответило. Не Избранная я. Ошибся ты, приятель. Бывает. Расстанемся с миром, а? Ну пожалуйста. Просто подкинь домой, другого не прошу. Даже не обязательно в тот самый момент времени, из которого забрал. Просто верни. Я никому ничего не скажу. А через пару дней сама себе не поверю, что была в каком-то безмирном пространстве. Что тебе стоит?