Текст книги "Избранная 147/2 (СИ)"

Автор книги: Китра-Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Что со мной не так? – спросил он.

– Ну, вот это все черное, – обвела я рукой его фигуру, удобно разместившись на газоне из клевера. Скрестила ноги, оперлась рукой о землю – почти как на тренировочной поляне в Центре. – Мрачный жнец во всей красе. Тьма в человеческом обличии. Спасибо, что капюшон не натягиваешь. Хоть лицо вижу.

Мужчина смерил меня взглядом сверху вниз и недовольно пояснил:

– Это униформа. Странники все так ходят.

– Между мирами, но не дома же.

Непроницаемый взгляд сменился безразличием.

– Ясно, – коротко бросил он.

Отвернулся и зашагал обратно по тропинке. Я смотрела на прямую, как жердь спину и недоумевала.

«Ясно»? И все? Ни в одном из миров «ясно» не может служить нормальным ответом, если вы не Гидрометцентр. Обиделся что ли? Я же пострадавшая. Все реплики о ранимости души и тонкой натуры – мои!

Я хлопнула ладонями по траве, выражая возмущение.

Подумаешь, высказала критику. Неженка какой. Я так всю жизнь живу и ничего – не растаяла.

– Тинхе, подожди! – крикнула я, бросаясь за ним вдогонку.

Согласно четвертому пункту, я должна игнорировать мужчину. Односложно отвечать на его вопросы и демонстративно его не замечать. Но как, скажите на милость, это провернуть, если меня избегают?

Догнала я Странника у двери. Засунув руки в карманы угольно-черного плаща, которую он не успел снять по возвращению, Враг нетерпеливо дожидался меня. Все в его позе говорило о том, что в продолжение разговора мужчина не заинтересован и не прочь поскорее избавиться от надоедливого общества.

Я раздосадовано скрипнула зубами. У всех Избранных такие красивые истории о любви. Толпы поклонников с первого шага, а у меня вот это вот. С тем же успехом могла бы остаться дома. Такие же вот ходят: угрюмые, вечно занятые и зацикленные сами на себе по поводу и без.

– Мне жаль, если я тебя напугала, – попробовала я стандартную фразу.

– Ты меня не напугала, – пожал плечами он.

Я это проглотила.

– И извини, если обидела с твоим костюмом.

– Не обидела. Это униформа, я же сказал.

У меня дернулся глаз. Честное слово, неужели так сложно поддержать разговор?

– Ужин в семь, верно? – бросила я последнюю жалкую попытку завести диалог.

– Лэй подаст его тебе в комнату. Я предпочитаю ужинать в одиночестве.

Я кивнула – «ну, конечно».

Он пропустил меня вперед на узкую лестницу. Или женщин пропускали вперед вне зависимости от их положения, или Враг подозревал о моем плане скинуть его с лестницы, чтобы после проявить искреннюю заботу.

Разговор окончен, догадалась я. Повинуясь судьбе, а точнее ее полному отсутствию, поплелась к ступенькам. Шлепая босыми ногами по холодному камню, я мысленно злилась. Второй раз видимся, а он так и не спросил, почему я без обуви. Не нравлюсь я ему, хорошо, стерпим. Но неужели совсем неинтересно? Или он так сильно навидался Избранных, что его ничем не пронять?

Как, спрашивается, выделиться на фоне ста сорока семи разных вариаций «избранности»? Своей дробностью, что ли? Я – половина от Избранной. И, похоже, не самая лучшая. Вместо целого мира в списке спасаемого у меня стоит один человек.

Тинхе остановил меня на последней ступеньке.

– Ты собиралась себя убить? – неожиданно спросил он. – Это была попытка суицида?

– Нет.

Я непроизвольно скрестила руки. На моей коже не было порезов. Все осталось там – в Центре.

– Ладно, – опять пустое слово.

Мы замерли на лестничной площадке. Здесь наши пути расходились. Он шел на первый этаж, а я в свою комнату на втором. С вещами здесь не прощаются и, очевидно, ждут от них того же. Вы ведь никогда не требуете, что бы настольная лампа желала вам спокойной ночи. Или свободной ночи и независимых снов.

Новый мир пока не нанес мне существенного вреда. Враг подчеркнуто благодушно отнесся к моей персоне: личная комната, питание, свободное передвижение. Никаких репрессий в сторону моей «избранной» персоны. Он вел себя со мной так, что я почти могла назвать это дружелюбием, но истина проявлялась как раз таких в мелочах.

У меня не осталось вопросов, что могли бы его задержать и при этом не оставить на мне клеймо прилипалы. Никто не любит надоедливых. Мысленно махнув рукой, я сдалась. Если мужчина хочет уйти, его не удержать ни слезами, ни брачным договором, ни ребенком.

– Сообщишь, если что-нибудь выясниться о странности моего попаданства? – напоследок попросила я.

Мужчина остановился на верхней ступеньке. Повернулся. Рука дернулась, будто он собирался накинуть капюшон, но вовремя опомнился.

– Зачем тебе это?

Я развела руками.

– Домой тебе не вернуться, – напомнил он. – Смирись.

Я как бы смирилась. И не домой хочу, а в Центр. Но Враг прав. Дня не прошло с момента моего прибытия. Я должна переживать, но разве не для того существовал Центр, чтобы пережить основную депрессию и смириться с неизбежным.

– И у вас нет в планах, присоединить его к Золотой оси? – на всякий случай уточнила я.

– Земля – закрытый мир. В ближайшем будущем я бы не рассчитывал, что защита падет. Не знаешь, на что потратить время – поинтересуйся у лэй о ее работе. Тебе это пригодится больше, чем пространственно-временная теория междумирья.

– Если это не прямой приказ, то предпочту его проигнорировать, – нахохлилась я.

– Я не могу тебе приказывать. Ты не моя лэй и не моя вещь. Ты…

– …просто бесхозная вещь, – закончила за него я, – подобранная на улице, взятая на хранение и ожидающая, когда за ней придет хозяин.

– Отлично, ты начала понимать.

И чего Клод его ненавидит. Душка же.

Мужчина сделал еще шаг по направлению к холлу первого этажа, но вновь был остановлен.

– Если со мной что-то не так, я хочу это знать.

Перчатка мужчины сжала перила. Заскрипела кожа, затрещал поручень из слоновой кости. Нас разделяли две ступени. В таком положении я была немного выше его, но от зарождающегося страха это не спасало. Он медленно развернулся. Поднял голову. Стекающий свет ламп скользнул по отмеченному загаром лицу. Цветные радужки вспыхнули золотом и антрацитом. Обволакивающая вуаль человечности спала, возвращая чужеродное присутствие. Некую инородность, что ледяной стеной разделяло нашу принадлежность к разным мирам. Вот теперь он выглядел угрожающе.

Это существо я могла назвать Врагом.

Адреналин подскочил на несколько пунктов. Я дернулась назад. Вовремя, чтобы не столкнуться с надвигающейся скалой. В одно мгновение он преодолел расстояние в жалкие пару метров, оказавшись совсем близко. Я не увидела этого движения. Я отреагировала на рефлексах. Мое тело напряглась как во время тренировок. Все ощущения сконцентрировались на Враге. Мозг переключился с нормы на ожидание атаки. На ее предотвращение и ответный удар.

– Тебя обучали, – тихо произнес он, замирая на месте.

Нас разделяло не больше тридцати сантиметров. Он мог бы услышать, как бьется мое сердце. А я могла «насладиться» инородной чуждой аурой, стылым воздухом оседающей на коже. Это отрезвляло как ведро ледяной воды во время лихорадки. Как прыжок в прорубь. Выбивало всю дурь, оставляя самое важное – желание выжить.

Он поднял руку. Я следила за ней, не шелохнувшись. Улавливала движение на периферии, потому что отвести от мужчины глаза казалось равносильно смерти. Рука остановилась у моего виска. Я перестала дышать.

– Тык. Тык, – постучал пальцем Тинхе мне по лбу.

Я выпучила глаза.

– Твою черепушку забили знаниями и умениями. Закинули в подсознание, как маленькую бомбу с часовым механизмом, которая может взорваться в любой момент. Ее еще не обезвредили. Таймер замер за секунду до обнуления.

Шумно выдохнув, я отклонилась назад. Внутри что-то закололо и сжалось, будто откликаясь на присутствие Врага.

– С тобой все не так. Нормально не будет. Магия Лэйтарии сковывает твою суть. Разъедает ниточки, которыми связали тебя боги. Полную свободу ты получишь на официальной церемонии. Но то, что с тобой сотворили, то, что внушили в стерильном мире – не изменить. Это останется здесь.

Он в третий раз стукнул меня пальцем по голове и опустил руку.

Напряжение уходило медленно, неохотно. Адреналин все еще бурлил в крови.

– Вторжения не было, – неохотно произнес он, отступая назад. Золотистые прожилки вновь исчезли из его глаз, оставляя все тот же непонятный, нераспознаваемый цвет. – Никакого взлома. Арка зарегистрировала тебя как пользователя «инкогнито». Приняла за своего и пропустила. Место отправление не определено. Я не знаю, как такое можно провернуть. Придется спрашивать старших коллег или семью.

Слово «семья» он произнес с оттенком пренебрежения. То ли не ожидал от них ничего полезного, то ли одна мысль о разговоре с родней вызывала у Врага зубную боль.

– Лорд Тинхе, – раздался голос с лестницы.

На середине пролета стоял пожилой мужчина. Во фраке и очках он напоминал английского дворецкого. Худой как тростинка, и с прямой как жердь спиной. Выглядел он статно и впечатляюще официально.

– Лэй? – нахмурился Тинхе, явно не ожидая чьего-то появления.

Конечно, лэй рассказывала, что у Странника есть другие слуги, но все они мужчины. Но за целый день я не увидела ни одного из них, и с чего-то решила, что их вовсе нет. Вот что значит незаметный обслуживающий персонал.

– Ваша кузина оставила сообщение, – четко поставленным голосом доложил дворецкий. – Она звонила весь день и была непреклонна в своем желании с вами поговорить.

– Да, я отключил личную связь, – рассеянно ответил хозяин дома, прикладывая палец с фамильным перстнем к виску. – Или вовсе не включил по прибытию. Спасибо, лэй.

Взгляд Тинхе изменился. Он будто ушел сам в себя. Я выглянула из-за его плеча, чтобы внимательней рассмотреть еще одного жителя поместья, но мужчина исчез, будто его и не было.

Скорость, незаметность, учтивость и покорность. У меня ни единого шанса стать лэй. Вот ни единого.

– Проклятье, Солярис, ты же дала мне двадцать четыре часа!

Я шарахнулась еще раз, перепуганная громким голосом Врага. Боже, я так инфаркт схвачу быстрее, чем сутки закончатся.

– Лэй, – сказал он куда-то в пространство, – собери ее на встречу с Солярис.

Я в ужасе уставилась на мужчину.

– Что происходит?

– Ужин откладывается, – пояснил он. – Готовься к иномирным деликатесам и ни слова, ясно? Ни единого слова.

Странник, наконец, смог спуститься вниз по лестнице, но, кажется, его это больше не радовало.

– 10 —

Летать верхом на пегасах не принято. Дурной тон. Это я узнала сразу, как лэй напялила на меня платье из серии «простое, элегантное, утонченное и пусть поверх всего этого красная вуаль и перчатки до самых локтей, как будто ты наряжалась в темноте, сбегая из психбольницы для клоунов!»

А я-то надеялась на чудо-одежду, утягивающую лишние килограммы, изгоняющую целлюлит, возвращающую коже нежный оттенок перламутра и свежести. И, я конечно ни на что не намекаю, но у коллег-Избранных, видала нижнее белье пуш-ап. Корсет хотя бы! Кроссы подсушили мое тело, но не до уровня модели «Victoria’s Secret».

Перед выходом я глянула на себя в зеркало. Боже, почему я не попаданка в модель «Victoria’s Secret»? Почему я вот это? Лэй, переодевшаяся в новый наряд, выглядела как сбежавшая с подиума королева красоты. Если не мира, то точно какой-нибудь отдельно взятой стран. Мисс Ирландия две тысячи семнадцать. А я… я где-то рядом подметала полы и украла вот это.

Мне мужчину в себя влюблять. Где мое чудесное преображение?!

Я попыталась пригладить волосы, но лэй шлепнула меня по рукам.

– Не причиняй им еще больше вреда.

– Дай хотя бы в хвост собрать! Как в таком виде выходить? Почему я выгляжу хуже, чем до того как переоделась?

– Не хуже, а точно так же. Твое восприятие изменилось из-за стресса. А красавица из тебя все равно не получится. Да тебя год в СПА-салоне надо держать, чтобы ты выглядела хотя бы нормально. Но вряд ли будущий хозяин станет на это тратиться. Не стоишь ты того. Для приятного времяпрепровождения берут сразу бабочек, а не гусениц.

– Обожаю твои комплименты, – выдавила я.

– Я думала, Избранные похожи на леди, – не заметив моего сарказма, продолжала лэй, пока мы спускались к выходу. – Ухоженные, грациозные, пленяющие одним взмахом ресниц, подобны ликам Вечных. Или ты должна была занять тело фрейлины?

«А может мой Враг не Тинхе? – задумалась я. – Может, вот она?»

Помощница сменила ажурный чепчик на плетеный ободок, убрала каштановые волосы в косу, оставив скошенную челку. Обзавелась туникой, как остальные лэй, подпоясавшись широким поясом, как в традиционных костюмах Японии.

Мне из красивого, достались неудобные шлепанцы с золотыми шнурками. Я намеривалась их потерять.

– Совсем она вас не ценит, – Тинхе дожидался нас на улице, скармливая пегасам кусочки тростникового сахара. Я не слишком разбиралась в мифических животных, но, похоже, перед нами стоял экипаж Солярис. Аль и Бель, если я правильно запомнила.

Они недовольно перетаптывались на черном полотне дороги. Уходящее за горизонт солнце, мягко окрашивало кольн сиреневыми полосами.

– Кажется, я боюсь летать на колесницах, запряженных пегасами.

Тинхе едва взглянул в мою сторону, увлеченный скармливанием транспортному средству сладостей. Он, кстати, не сменил ни единого элемента в своем гардеробе. Разве что заменил одни черные перчатки на другие. Почему у него в доме куча женской одежды и ни единого сменного комплекта мужской? Что ты от меня скрываешь, Враг?

– Откуда тебе знать? – спросил он, занимая место впереди и беря в руки вожжи. – Ты раньше на таких летала?

– Мне не обязательно что-то делать, чтобы знать, что я этого боюсь, – прошипела я, подталкиваемая лэй к задней дверце колесницы. – Как называется фобия перед полетами на пегасах?

– Вымышленной.

На этом пререкания закончились. Мы с лэй умостились на сидушке обитой сиреневым бархатом. Тинхе встал впереди. Вопреки законам природы и термодинамике наш экипаж взлетел в небо. Крылатые лошади разве что два шага сделали для разгона.

– Это магия, – пояснил Враг, обернувшись назад.

– За дорогой следи! – потребовала я. – За воздухом. И за вон той птицей.

Мужчина коротко усмехнулся, я же вцепилась в бортик колесницы. Если мы разобьемся, это будет авиакатастрофа, автокатастрофа, дорожно-воздушная катастрофа или колеснице-катастрофа?

– Принято что бы лорды сами управляли колесницами, – шепнула мне лэй, отвлекая меня от ужасных мыслей. Сама лэй не видела чего-то захватывающего дух в нашем полете и вела себя как пассажирка городского транспорта: безучастно разглядывала облака.

Логика подсказывала, что бояться нечего. Ни в одной из колесниц, что пролетали мимо, не было ремней безопасности. Они не переворачивались, а люди из них не выпалывали. Но это мало успокаивало. Страхи атаковали бурно и агрессивно.

«Мы попадем в воздушную яму, – твердил мой внутренний обозреватель чрезвычайных происшествий на дорогах Лэйтарии, – наш транспорт устанет и скинет лишних пассажиров; ворона врежется мне в лоб; у Тинхе случится припадок и он вылетит на встречку».

Ничего из перечисленного, по окончанию поездки, не произошло. Но я обзавелась десятком новых седых волосинок и почти сломала ручку ажурной дверцы. А ведь нам еще лететь обратно…

Пегасы приземлились.

Над золотыми домами с зелеными крышами возвышались непонятные строения. Издалека они напоминали огромные распустившиеся лотосы. По приближению, я распознала в странных конструкциях здания высотой с шестнадцатиэтажки. Они были облицованы зеркалами, и те отражали лучи уходящего солнца, переливаясь теплыми цветами света. Как огромные живые цветы.

Они были построены на огромных площадках, что представляли собой прогулочные парки с беседками и фонтанами. Площадки парили по воздуху, как кувшинки, покачивающиеся на воде. Лепестки – часть многослойной архитектуры. Вход в них шел через двери. В центр бутона вели арки, похожие на узорчатые туннели.

– Не разговаривай. Когда Солярис позовет, выйди на сцену, улыбнись и ничего не говори. Кузина сама все скажет, – снова заговорил Тинхе, когда копыта пегасов коснулись площадки. Приземление вышло мягким. То ли Враг неплохой извозчик, то ли боги имеют крохи сил в Лэйтарии и откликнулись на мою двадцатиминутную молитву, длившуюся почти весь перелет.

– Какую сцену? Это не дом Солярис?

– Слава Незыблемому Трону, нет. Это ее салон.

Я кивнула, мол, поняла. А сама потонула в вопросах. Какой еще салон? Салон красоты? Цветов? Салон как на Диком западе?

– Она хочет, что бы я дала представление? – уточнила я.

– Мало ли чего она хочет, – грубо отозвался он. – Молчи и все. Предоставь все Солярис и лэй. Она будет с тобой столько, сколько сможет.

– А где будешь ты?

– В аду, – буркнул он.

Пегасы поцокали по подъездной дорожке и остановились у парадного входа. К нам поспешили двое мужчин лэй. Оба молодые и в одинаковых туниках. Один помог Страннику в том, в чем тот не нуждался – открыть золотую дверцу, другой взял пегасов под уздцы.

Я собиралась было встать вслед за Тинхе, но лэй меня остановила. Покачав головой, она слабо улыбнулась. Экипаж вместе с нами повезли вокруг дома-цветка к черному входу.

– Ни в коем случае не снимай перчаток, – предупредила девушка, поправляя каштановые космы и опасливо вглядываясь в приближающуюся толпу. – Не смотри на господ.

Рядом приземлилось еще несколько колесниц. Некоторые из прибывших были одеты как слуги, других украшали более яркие и пестрые наряды. У кого-то были перья в волосах, за другими вился шлейф из мерцающих блесток. Лэй– привратники открывали перед ними двери, разглядывая их с затаенным любопытством. У других же лэй, гости вызывали бурные эмоции, вплоть до восхищенных выкриков.

– Это же не леди, да? – шепнула я своей помощнице, указывая на компанию из трех девиц.

– Камер-лэй, – так же шепотом ответила девушка. – Они призваны для развлечений. Люди творчества. Певцы, танцоры, поэты, скульпторы, художники, музыканты, визажисты, стилисты. Такие специалисты очень ценны. После магии, земель и редких видов рас – это тот ресурс, за который ветви Трона борются на аукционах. Считается хорошим тоном вместе с заключением сделки преподнести в подарок камер-лэй. Иногда их дарят леди вместе с украшениями. Как подарочные коробочки или упаковочная бумага.

Че?

Оценив мою реакцию, девушка добавила:

– Не подумай ничего плохого. И не начинай осуждать, прежде чем увидишь и поймешь все. В своем мире, знаешь ли, я жила в ужасных условиях. У нас не было медицины и книг. Еду добывали охотой или собирательством. На всю деревню было два грамотных человека: пастырь и староста. Я ничего не знала кроме холода, грязи и страха, что очередная хворь заберет козу, оставив нашу семью без средств к существованию, – Лэй указала на величественные лепестки лотоса, светящийся в вечерних огнях сад и фуршетные столики под тентами. – А это сказка, о которой я не смела мечтать. Или что, до этого ты жила в замке и была венценосной особой?

– Нет, – покачала я головой, следуя за лэй по каменной брусчатке. – Но у меня был кот.

– Ты жила в вечных беспокойствах о грядущем дне, – не слушая меня, продолжила она. – Здесь этого нет. Ответственность за тебя несет хозяин. Незачем беспокоится, где жить, хватит ли завтра денег на еду, не наступит ли засуха, что выжжет весь посев пшеницы. Ты в вечном празднике. Подумаешь, может смениться хозяин. Со временем учишься ни к чему не привязываться. Ни к комнате, ни к вещам, ни к людям.

Она как будто говорила это себе, а не мне.

– А как же отношения?

– У людей из двух разных миров не может быть детей. Мы же не Избранные какие, – пожала она плечами. Слово «Избранные» прозвучало как «животные». Девушка не сразу поняла, чем ее тон меня покоробил. – Ой, извини. Правда не хотела. Но сама понимаешь…

Я закатила глаза, но акцентировать внимание на ее высказывании не стала. Кое-что другое покоробило мои уши больше, чем пренебрежение к Избранным.

– Я говорила не о детях. Я говорила о парне, возлюбленном, любовнике, муже, в конце концов.

Лэй посмотрела на меня как на идиотку. Я не отвела взгляд. Я действительно не понимала. Настала ее очередь закатывать глаза.

– Говорю же, ко всему привыкаешь, – она дернула меня за руку и потащила вслед за собой. Поднявшись по ступенькам, мы миновали стражников. Лэй на них даже не взглянула. Ее не сковывал мандраж от одного факта собственного существования среди лэй и леди.

Пройдя двухстворчатые двери, мы попали в коридор между лепестками лотоса.

– Первый уровень технический. Для лэй. На втором, – указала она на следующую дверь, – что-то вроде комнат для отдыха лэй, – она повела меня дальше. Двери звякнули, и мы прошли в следующий коридор. – Третий – гримерки камер-лэй. Мня туда не пустят. На четвертом вас выведут, чтобы показать нашим сиятельным господам – лордам и леди. Пятый предназначен для их отдельного отдыха. Туда ни одна из лэй не прошмыгнет. Ну а шестой – понятно для кого.

– Угу. Для кого?

Лэй закрыла ладошками глаза.

– Ты… Ты…

– Глупая Избранная, – ответила за нее я. – Которую ничему не учили и ничего не объясняли. У меня не было спец-курса по истории и традициям Золотой оси.

– Но это же самые банальные вещи. Основа! – всплеснула она руками.

Я состроила рожицу.

– Ах, не важно. Делай, как говорил Странник, просто молчи. Если будут наседать или пытаться снять перчатки, вали все на хозяина. Мол, лорд Тинхе не дозволял перчатки трогать и запретил выражать мнение относительно предмета спора.

– Поняла. Молчать и никакого публичного оголения запястий. Справлюсь.

Лэй серьезно кивнула.

Я повернулась к двери в третий сектор, но девушка перехватила меня прежде, чем я успела сдвинуться.

– Какого черта? – вежливо уточнила я.

На лице лэй застыло выражение острой муки от моей тупости. Я начала по-настоящему злиться. Кончено я ничего не понимаю. Суток не прошло! Посмотрела бы я на лэй и Врага, как бы они справились в моем мире с кондиционером, маршруткой и передачей показания счетчика через телефон с диагональю экрана меньше четырех дюймов.

– В третий сектор может пройти только камер-лэй или тот, чей статус выше.

– Ну?

– Делать вид, что у тебя есть статус и иметь его – ни одно и то же. Видишь – указала она на едва заметную гравюру лотоса в стене. – Он считывает твой вейос. Есть ли у тебя доступ или нет. Если есть – открывает автоматически. Руку подносить не надо. Его радиус действия начинается вот от той линии. Как только ее переступаешь, он понимает, что ты хочешь пройти дальше и открывает двери. У золотых господ он считывает магию и реагирует так же. У тебя же нет ни того ни другого. Потому ты и вещь. Без сопровождения ты ни на лифте спуститься не сможешь, ни колесницей управлять, ни через портал пройти.

Долбанный, социально-классовый, расистский мир!

– И что делать?

– Ждем.

Через минуту двери раскрылись, и навстречу нам вышла стройная женщина восточной внешности. Яркий макияж аккуратно лежал на смуглом лице, а черные волосы спускались до плеч, подстриженные ровно по линеечке. Это одновременно придавало ей сходство с царицей Египта и с какой-нибудь индийской принцессой.

Она быстро оглядела нас, сразу опознав искомого человека.

– Камер-лэй Странника? – звучным голосом спросил она.

Я кивнула.

– Безумие, – вздохнула женщина неопределенного возраста. – Пойдем скорее, – схватила она меня за руку. Браслеты с колокольчиками на ее запястьях звякнули. Она бесцеремонно потащила меня за собой на третий уровень. – Мы опоздали еще вчера.

– С нее нельзя снимать перчатки – приказ лорда Тинхе, – крикнула вдогонку рыжеволосая лэй. – И пожалуйста, не трогайте ее одежду.

Двери за нами захлопнулись.

– Какие все сразу профессионалы, – пробормотала отправленная за мной принцесса из жарких краев. – Почему бы такой замечательной советчице не занять мое место и не сделать всю работу за меня? Верно, говорю?

Я неопределенно пожала плечами.

Меня повели по коридору со стеклянными стенами. Обернувшись, сквозь них я увидела одолженную Врагом лэй. Она провожала нас взглядом, сжимая ладони в кулачки.

Эхо коридора сменилось на рабочий шум, на огромные многоярусные залы закулисья камер-лэй. Лестницы вздымались вверх, люди носились между зеркалами, лампами, пудреницами и ширмами. То и дело ругань сменялась слезами, хохотом и звоном разнообразных скляночек.

Ко мне тут же бросилось несколько камер-лэй с кисточками, метром и расческой. Перебивая друг друга, они щупали мое платье, кожу и волосы, высказывая нелестные комментарии. Придя к выводу, что я совершенно ни на что не гожусь, толкнули к свободному туалетному столику. Усадив на стул, на меня без спросу нацелили флаконы с разными жидкостями. Пока с моего лица стирали дорожную пыль (воздух?), интересуясь, насколько стойкий макияж на моем лице, другая камер-лэй расческой, шпильками и лаком угрожала моим волосам.

– Это серьезная задача, – сказала одна из них.

– И не с таким справлялись, – ответила другая.

– Нам понадобиться помощь, – ответила та, что стояла за моей спиной.

Все трое синхронно кивнули.

– Что вы собираетесь со мной делать? – пропищала я, едва ворочая онемевшим от страха языком.

Вверх взметнулись ножницы, щипчики и плойка.

– Я разогрею угли, – вынесла вердикт женщина-принцесса.

Я вытаращилась на свое отражение.

«Лианы из живого ограждения сада на крыше, – взмолилась я, – спасите!»

– 11 —

Мои волосы тянули, скручивали, закалывали, мочили, сушили и сбрызгивали. Кожу лица смазывали, терли, массировали, щипали, опять смазывали, протирали и пудрили. Я не успевала следить за манипуляциями камер-лэй, но первому приказу наклонялась, поворачивалась, закрывала глаза и рот. Я чувствовала себя куклой Барби, которую пытались поделить три капризных ребенка.

С меня стащили вуаль и сандалии. Когда я в очередной раз открыла глаза, мои перчатки обрели цвет слоновой кости. В первый момент я испугалась, думая, что каким-то хитрым образом мне успели подменить наряд, а потом увидела, как одна из камер-лэй раскрашивает юбку на моем платье. Она выводила серебристые узоры штучкой похожей на карандаш, и те спустя мгновения превращались в настоящую ткань.

Когда все закончилось, я едва ли узнала наряд, в котором вышла из дома Врага, как и девушку, что отражалась в зеркале.

– Почему ее глаза не сияют, – камер-лэй схватила меня за подбородок и повернула к девушке, что занималась волосами.

– Что ты использовала?

Та передала ей флакончик.

– Жидкая магия, – прочитала она. – Закапай еще. Написано по одной капле, но я всегда капаю по три.

Мое кресло наклонили назад.

– Не моргай. Глаза вверх.

– Может не надо? – попросила я. В первый раз эта штука жутко щипала.

– Хочешь выглядеть перегоревшей лампочкой в центре гирлянды и портить весь ансамбль?

– Нет.

– Чудно.

Из мишуры, под навесом струящихся тканей, блеска и света, вынырнула египетская принцесса, что забрала меня из второго сектора.

– Когда тебя объявят, выйдешь в центр зала. Поклонишься ложе Вечных, гостям, потом леди Солярис. Молчи. Никаких слов, шуток или благодарностей. Шоу распланировано до последней секунды. Когда подадут знак – еще раз кланяешься и спускаешься вниз по лестнице. До тех пор тебе запрещено заговаривать с кем-то из верхушки. Поняла?

– Не очень, – честно призналась я.

– Что ж, помочь мне не чем.

– Это как на приемах в средние века, да? Приглашенные гости не могут общаться с другими, пока не придет король и не произойдет официальная церемония представления?

Глаза женщины остались непроницаемыми.

– Как же я ненавижу молодняк, – она встала позади меня, отстраняя другую девушку. Повертела мою голову, подправила пряди. Нагнулась. Ее лицо оказалось рядом с моим. – Подведешь леди Солярис, – тихо сказала она, сжимая руку на моем плече, – сверну твою хрупкую лебяжью шейку. Это я понятно объяснила?

– Весьма, – сдавленно ответила я.

В желудке забурчало.

Женщина встретилась со мной взглядом в зеркальной поверхности. Почему-то тонны слоев крема, консилера, хайлайтера и других врагов естественной красоты, дарованной богом нашим единым из закрытого мира, не скрыл краску смущения на четко очерченных скулах.

Я внезапно поняла, как же сильно проголодалась. Эти падения, споры, поездки и агрессивное перевоплощение вогнали организм в такой жуткий стресс, что я забыла про еду. А не стоило.

– Нас покормят? – невозмутимо спросила я.

Камер-лэй цапнула меня коготками и отстранилась назад. Впихнула мне в руки пару золотистых туфель на тонком каблуке. На холеном личике женщины мелькнуло презрение, оставившее отпечаток в виде мимических морщинок. Я не отводила взгляда, ожидая ответа.

Ой, ну простите, я всего лишь человек. Я понимаю, великое искусство, эстетика, тонкий вкус и все такое, но есть-то хочется.

– В саду стоят фуршетные столы. После выхода можешь портить собственную репутацию столько сколько хочешь.

– А сейчас?

– Сначала работа, потом угощение. Не хватало, чтобы ты наряд запачкала или макияж подпортила. Ни у кого нет времени исправлять чужие оплошности.

Принцесса качнула бедрами и поплыла по рядам гримерочных зеркал. На полпути она затормозила, обернулась, нашла меня взглядом.

– За мной, – скомандовала она и зашагала дальше, больше не переживая, следую ли я за ней.

Я покрутила втиснутые мне туфли. Ажурная перевязь и изящная шпилька намекали, что обувь рассыплется на мельчайшие крупицы при одном соприкосновении с моими ногами.

– Иди босиком. Обуешься перед выходом на сцену, – подсказала камер-лэй, что занималась нарядом.

Поблагодарив ее, я засеменила вслед за принцессой. Откровенно бежать за ней я боялась. Плотная ткань платья превратилась во что-то плавное и воздушное. В жизни не носила ничего подобного. Головой шевелить было страшно. Волосы уложили плотными локонами на одну сторону, венчав прическу диадемой. Я чувствовала себя голливудской актрисой из тридцатых, которой не хватало мундштука с сигареткой и спутника-гангстера. Впрочем, последний был где-то здесь. Должно быть, объедался креветками или портил всем настроение своей мрачной аурой.

Мы прошли один коридор. Потом второй. Свернули. Поднялись по лестнице. Миновали арочный зал. Спустились вниз. Еще сорок два раза сменили направление, и попали за кулисы. Здесь толпилось много народу, но они почти не разговаривали. Кто-то перешептывался, кто-то нервно мял складки костюма, кто-то подправлял макияж глядя в карманное зеркальце, кто-то следил за цифрами на красном табло.

– Обратно мне не вернуться, да? – настороженно спросила я, переводя дыхание.

От сандалий я сама хотела избавиться, но накидка мне нравилась. Как ее получить обратно, и вернуть прежнее состояние наряда я не знала. И чуть подумав, решила не переживать. Пусть Враг волнуется, в каких дебрях моды пропало его шмотье. В конце концов, одна вещь не должна беспокоиться о сохранности другой вещи.

– Твой номер сто сорок седьмой, – вместо этого ответила камер-лэй. – Запомнишь?