Текст книги "Избранная 147/2 (СИ)"

Автор книги: Китра-Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)

– Магию раздают? – заинтересовалась девочка-сомнамбула, она же номер сто девятнадцать.

– Вам не сказали? – обрадованная, что в центре внимания, блондинка жеманно повела плечиками. – Ну да, вас же последними вытаскивали. Мы все избранные, но не все особенные. У нас нет магических способностей. В нашем мире вообще магии нет. Ну, то есть как нет, существует что-то, но это как сравнивать Копи Лувак и растворимую жуть «три в одном» (прим.: Копи Лувак – один из дорогих сортов кофе).

Все многозначительно покивали головой, а я с тоской подумала, что мне нравится кофе «три в одном». Я бы за него сейчас многое отдала. А судя по предстоящим испытаниям, через пару месяцев отдам еще больше. Жаль, что никто обмена не предлагал.

Незаметно для самих себя, мы пристроились за четырнадцатой. Она шла впереди, продолжая рассказывать разные мелочи о мироустройстве. Тропинка виляла, огибала вход в пещеру и уходила вправо, теряясь за поворотом и каменными глыбами. Я рассматривала безмятежный неестественный пейзаж, и давила в себе мысли о душащей безнадеге.

Я не могла поверить, что это все. Что нет пути домой, и я застряла в вечной неизвестности. Нельзя же просто так взять и забрать человека. Кто им разрешил? Должны же быть какие-то правила. Закон о миграции иномирных граждан или о защите прав переселенцев из мира без магии. Возможность связаться с посольством или с представителем родного мира.

Я посмотрела на безоблачное и бессолнечное небо, на рассеянный свет, на свою группу, с которой предстояло провести ближайшее будущее, и окончательно поникла. Остальные выглядели так, будто смирились с мыслью невозможности вернуться домой. Будто не понимали, что больше никогда не увидят родных, не посидят в любимом кафе, не прогуляются по местам детства, не сходят на встречу выпускников, не откроют книгу, которую давно хотели прочитать, но руки никак не доходили.

«Нет, – решила я. – Не буду на них ровняться».

Если их так напугало представление с Ангелиной и ее будущим – их дело. А я не верю, что судьбу нельзя изменить. Не верю, что все предрешено. Даже если Клод говорит правду, и дома ждут страдания – пусть так. Я справлюсь. На зло им проживу свою жизнь долго и счастливо! Запишусь на женские курсы, научусь танцевать, подниму самооценку, встречу приятного мужчину и его тоже сделаю счастливым. Выкуси, Клод!

Решено. Как только высвободится минутка – вернусь к говорящей яме и заставлю отправить домой.

– 5 —

Я поравнялась с полноватой дамой. В коричневой униформе она напоминала повариху из старых советских столовок. Не хватало только чепчика и поварешки. Женщина представлялась в клубах пара, звенящая кастрюлями и бранящая младших помощниц. Из-за яркого, нелицеприятного сравнения стало неловко.

– Меня зовут Аня, – представилась я. – Просто Аня.

– Лариса, – улыбнулась дама. – Лариса Понедельник.

– Неплохая фамилия, – хмыкнула я, пытаясь придумать, как дальше поддержать разговор.

– Это не фамилия. Это прозвище. Как прилипло со школы, так до сих пор на мне висит. Раньше обижалась, а теперь даже нравится. Так что не стесняйся.

– А почему «Понедельник»? – не поняла я, прикидывая, что это не самая плохая кличка. Бывали у меня похуже. К счастью, остались они в глубоком детстве вместе с обидами на тех людей, что мне их дали.

– Понедельник – день тяжелый, слышала такое высказывание?

Я кивнула. Женщина многозначительно обвела руками вокруг своих пышных форм.

– Ааа... – неловко протянула я, вызвав у Ларисы хохот.

– Говорю же, привыкла, – толкнула она меня локтем.

– Как и к избранности? Вы уже привыкли?

– Давай на «ты», – попросила она. – Я, похоже, самая старшая среди ста сорока семи, но старой бабкой чувствовать себя не хочу. Мне, знаешь ли, до пенсии еще восемь лет. Да и после жизнь не кончается.

– Договорились, – я подняла большой палец в знак согласия. – Так ты, правда, веришь во всю эту избранность?

– А почему нет? Мы – не дома. Точно не на планете Земля. Видишь – небо абсолютно пустое. Солнца нет. Тени есть только у растений.

Я отвела руку в сторону – и действительно! – тени не было. Я покрутила ладонь.

Лариса продолжила:

– Вокруг цветы, но все они не по сезону. Есть те, что растут только весной, другие же только летом или поздней осенью. От них идут приятные ароматы, но я не чихаю, хотя жуткий аллергик. Летом от пуха спасу нет: в слезах, соплях и распухшей мордой. И живности нет. Видела хоть одну пчелу или комара? Птицы не летают, муравьи не ползают. Так не бывает.

– Ладно, мы не на Земле, – согласилась я. – Но избранность? Попахивает дешевой бульварщиной и малобюджетным блокбастером. Спасти мир, Лариса! Разве может один человек спасти мир? А если может, то почему в наш мир такого никто не хочет отправить? Несправедливо, не находишь? Они, – ткнула я пальцем назад, туда, где осталась пещера с волшебной ямой, Клодом и Лёшей, – таскают у нас человеческие ресурсы, чтобы спасать миры, о которых никто в жизни не слышал, а что взамен?

– Взамен мы получим лучшую жизнь. Не наш мир, не наша страна, не политическая партия, мэр или начальник, а лично мы. Не так уж и плохо.

Я была не согласна.

– Но нас забрали без нашего согласия! Приличные люди так не поступают.

– Клод не очень похож на человека, – Лариса подобрала юбку, чтобы вскарабкаться на валун. Кряхтя, она уцепилась за выступ и, подобрав ногу, оттолкнулась от соседнего камня. Я последовала ее примеру. Отряхнувшись от каменной крошки, женщина резюмировала: – Лёша, наверное, тоже. Они не люди. Они же ради нас стараются. Могли без подготовки кинуть в другой мир, но нет.

А дальше Лариса рассказала мне то, что я прослушала, пока «знакомилась» с говорящей ямой.

Мы оказались в Центре, чтобы учиться. Когда каждый из нас освоит нужную информацию о своем новом мире: географию, правила этикета, основы языка, техники боя, магию и другие вещи, что будут подобраны для каждого индивидуально, нас перебросят в нужную точку места и времени. Оттуда мы и начнем свой путь по спасению. Есть лишь одно «но!». Память о Центре у нас сотрется, а о всех приобретенных навыках заблокируется до поры до времени. Вот и выйдет, что оказавшись в точке Икс, мы уже будем разговаривать на иномирном языке или интуитивно понимать их речь. Легко освоим «внезапно открывшийся дар». Расплетем хитрые интриги, хотя в реальности не могли найти второй носок от пары. Повстречаем любовь всей своей жизни, хотя на Земле водили романы лишь с одними козлами и изменщиками. А самое главное, мы не впадем в шок или истерику, а примем то, что с нами происходит. Потому что подсознательно мы будем готовы ко всему. Мы даже будем знать, с какими людьми стоит заводить знакомство, с кем дружить, кого ненавидеть и в кого влюбляться.

Подъем становился тяжелее, и Лариса говорила все с большими перерывами и отдышкой. Вскоре замолчала и я. Каждый новый шаг в гору давался тяжелее предыдущего. Иногда, чтобы продвинуться дальше, приходилось карабкаться вверх по уступам. Я в лучшие годы не могла похвастаться прытью, а в платье и туфлях, пусть и на маленьком каблучке, это казалось невозможным. От жалоб и нытья меня останавливало упорство Ларисы, хладнокровно преодолевающей препятствия, оставаясь в благодушном настрое.

«Жду вас через пять минут, – передразнила я мысленно Клода. – А где ждешь-то, на том свете?».

Когда я была готова сдаться и заявить, что догоню всех когда-нибудь потом, блондинка остановилась.

– Мы в высокогорье? – спросила она, ухватившись за камень и помогая себе подняться. – Выглядит как высокогорье, но воздух иной.

– Вы тоже заметили, что здесь что-то не так? – номер сто сорок семь ловко взбежала на каменистый пятачок и остановилась, чтобы подождать остальных. – Выглядит ярко и фантастично, но как-то ненатурально. Эй, тут можно сделать привал.

Я забралась вслед за ней и присела на край валуна. Легкие жгло как после пятикилометрового кросса. Я жадно глотала воздух, насыщенный пыльцой горных первоцветов. Когда в горле перестало першить, я огляделась.

Мы оказались на обзорной площадке три на три метра. Высота кружила голову. Скалы уходили глубоко вниз, теряясь в поле зрения. Земля скрывалась в мутной зелени растений и тумана.

– Мы столько не поднимались, – влезла в мои мысли номер сто сорок семь. Она взяла камушек и бросила вниз. Несколько секунд спустя он пропал из вида, так и не издав шума от столкновения с землей.

– Я нашла вход! – вскрикнула блондинка, напугав Ларису, только-только добравшуюся до перевала. Она истекала потом. Лицо покраснело, а на лбу вздулась венка, но номер сто один упорно держала на лице добродушную улыбку.

Я обернулась на голос, но девушку не увидела. Подойдя к краю площадки, тянущемуся вдоль скалы, я тихо ахнула. Подъем наверх от этого участка становился еще более сложным и крутым, он сужался до минимума, позволяющим пройти только одному человеку за раз и с правой стороны обрывался пропастью. Выше тропинка изгибалась, пряталась за валунами и, наконец, упиралась в небольшую скальную стенку. К счастью, чтобы попасть в тренировочный зал (а мне уже хватило тренировочной тропы), преодолевать этот путь не требовалось. Только пройти узенький перешеек из кошмара акрофоба и сразу откроется незаметный со смотровой площадки, вход в тоннель.

Номер четырнадцать уже стояла у входа, нетерпеливо поглядывая в нашу сторону. Ей очень хотелось быстрее зайти внутрь, но отправиться в одиночку она не решалась.

– Поторапливайся! – прикрикнула она на меня, заметив, что я застопорилась на месте.

– Не командуй – не главная, – огрызнулась я, почти прилипая к гладкой стене без каких-либо уступов или карманов.

Девушка закатила глаза.

– Тут два шага, чего боишься?

– Умереть раньше, чем спасу половинку своего мира! – мой крик эхом разнесся по долине каменных исполинов. – Не торопи меня!

Блондинка поджала губу и отвернулась.

Я не боялась высоты. Я боялась сорваться и расплющить свои косточки о земную твердь. И чем больше я об этом думала, представляла последствия и смотрела в клубящуюся темноту тумана, тем длиннее и невозможней казался переход.

– Хочешь я пройду первой и подам тебе руку с той стороны? – внезапно предложила сто сорок седьмая.

Я обернулась. Остальная часть группы закончила осматривать достопримечательности и ждала, когда я освобожу путь.

Меньше, чем быть здесь и идти по узенькому переходу, мне хотелось становиться обузой. Поэтому я сделала глубокий вдох, оторвала взгляд от пропасти, и несколько резких шагов спустя, оказалась на другой стороне.

– Клод! – прозвучал в голове голос четырнадцатой. Девушка сжала значок и неприязненно посмотрела, как номер сто сорок семь помогает Ларисе. – Мы на месте.

– Долго, – из темной пещеры показался наш куратор все в том же балахоне. Он медленно ступал по земле и под его ногами отчетливо слышался хруст камней. Должно быть, он действительно был из металла и весил не меньше тонны. – Тридцать шесть минут – это худший результат.

– Мы разве соревновались? – раздраженно спросила я.

Лифт. Тут точно где-то есть лифт или эскалатор! Злобная статуя меня ненавидит, вот и глумиться сразу над всей группой.

– Нет, – и глазом не моргнул он. – Но это должно стать показателем вашей подготовленности на данный момент. И хочу заметить, он далек не только от идеала, но и от нормы. Надеюсь, со следующим заданием у вас не возникнет столько проблем, – мужчина развернулся и приглашающим жестом указал на вход в тоннель.

– 6 —

Тянулась анфилада залов. Сотни зеркал в человеческий рост отражали наши усталые, измученные и злые лица. Холод подземного коридора разбавляли слабые потоки теплого ветерка. Глаза болели от быстрого мелькания наших платьев, а по ушам бил нестройный цокот сбитых набоек и каблуков. Кофейные переднички измазались в пыли и грязи горных тропинок. Вереницей горничных-служанок из старых фильмов, мы двигались к финальному аккорду сквозного ряда комнат.

– Это ваш новый дом, – вещал Клод, возглавляя нашу колонну. Мы едва поспевали, сбиваясь с шага, и во все глаза, разглядывая каждую пройденную комнату. Они отличались между собой лишь цветом и корявой лепниной. В каждой висело по одному зеркалу, а напротив стояло по пуфику. Больше ничего примечательного. – На время, конечно. Однажды вы покинете его, забудете и больше никогда не вернетесь. Когда произойдет переход в новый мир, зависит только от вашего усердия. Я, Ле'ахеш'иарс'ту и Атрос выполнили нашу часть в исполнении предназначения, теперь ваша судьба зависит только от вас.

– Кто такой Атрос? – спросила наш псевдолидер – сто сорок седьмая.

– Блестящая яма, – вставила я свои десять копеек.

Клод обернулся, чтобы кинуть подозрительный взгляд. Металлические глаза без радужки и белка, моргнули, отражая желтоватый свет настенных свечей. Еще одна странность нового мира: огонь горел, но воск не плавился. Почти как у искусственных свечек из пластика, проводов и батареек.

– Он – не блестящая яма, – проскрежетал Клод. – Он сущность этой реальности. Благодаря ему вы доставлены в целости и сохранности, без травм и искажений. Переместить человека из мира в Центр, в конкретное место и период времени, задача не из легких. Только существо высшего порядка способно овладеть подобным искусством. Попробуй кто-то самостоятельно проделать телепортацию из мира в Центр или наоборот, его ждала бы мучительная смерть или еще что похуже.

– Например? Еще более мучительная жизнь? – предположила я. – Дома, наверное?

– Хорошее предположение, дробь два, но нет.

– Мне не нравится, как это звучит.

В позолоченном зеркале мелькнуло мое лицо искаженное кислой гримасой. Клод не мог этого не заметить.

– Можно вернуться к основам. К чьим корням ты больше склонна? Рати? Рэйсо? Рэйс?

– Рэйс? – повторила я. – Что это значит, и на каком языке? А, нет. Нет! Меня зовут Аня. Анна Викторовна для коллег и начальства. И никак иначе. Это прекрасное имя и я не позволю менять его в угоду чьим-то стандартам.

Тычок от сто сорок седьмой пришелся в спину меж ребер и был достоин кинжала Брута.

– Мы и так худшие в рейтинге, – прошипела она, стукнув два раза по ободку очков-бабочек. – Хватит с ним спорить.

– Но, мое имя!

– Набор букв, – со знанием дела подтвердил Клод. – В новом мире Избранные получают имена привычные для слуха местных жителей.

«Это как с Лёшей, – дошло до меня. – Кроме статуи его никто не зовет полным именем. Даже говорящая яма».

Да чтоб вас!

Я замолчала. Дробь два, так дробь два. Надолго не задержусь в неприветливых краях.

– А где мы будем спать и есть? – жалобно пропищала девочка-сомнамбула. Я могла поспорить, что до этого момента никто не слышал от нее членораздельной речи.

Клод резко остановился и мы, как шли стройным гуськом, так и впечатались друг другу в спины. Удар сто сорок седьмой едва не сбил меня на пол, но стойкая Лариса удержала нас всех на вертикальной плоскости.

– Сначала правила, Избранные. Потом привилегии.

– Сначала кнут, потом пряник, – озвучила мои мысли блонди, вставая в защитную позу. Мы рассредоточились полукругом так, чтобы Клод остался в центре. Темная мантия статуи подрагивала от сквозняка, а металлические руки указывали на единственное из зеркал, что было закрыто бархатной занавеской. Других отличий от пройденных комнат не было. Разве что, она была больше остальных, и у стеночки стоял ряд стульев. Дальше по коридору простиралась все та же цветастая анфилада.

– У каждой будет отдельные покои. Они будут отличаться между собой. И какая кому достанется – не мой выбор и не ваш.

– Монетку бросим или что? – я начала озираться по сторонам, надеясь, что наши комнаты где-то рядом, а не на расстоянии еще одного кросса на высшую точку Центра.

– Почему мы не можем спать в одном месте? – продолжила Избранная почти беззвучным голоском, забавно вытягивая губы в трубочку. Она напоминала рыбу, молчаливо хлопающую ртом. Я мысленно переквалифицировала ее из девочки-сомнамбулы в просто Сомнамбулу. Сому.

– Можете, но это нарушит процесс обучения.

Сто сорок седьмая наклонилась к моему уху и едва слышно шепнула:

– Когда получим комнаты и Клод уйдет, стащим все кровати или матрасы в одно место.

– Я не хочу спать скопом, как свиньи в хлеву, – услышала нас блондинка. Она заняла место слева от меня.

– Так безопасней, – перегнулась через меня псевдолидер, задевая лицо волосами. Черные неровные пряди давно выбились из пучка и торчали во все стороны. Я фыркнула, сдувая наэлектризованные волоски.

Девушка, конечно, спасла мне жизнь, вовремя убрав с траектории меча Клода, но это не повод совать мне под нос свои лохмы!

Я развела девушек руками.

– Потом поругаетесь. Дайте послушать.

Тем временем очнувшаяся от истерики девчонка, продолжала напирать на статую дрожащим голоском:

– Мы еще увидим остальных?

– Да, во время большинства уроков, подходящих для будущей миссии.

– Например, каких?

– Боевые искусства, верховая езда, основы этикета, пластика.

– Пластика? – хохотнула Лариса. – Серьезно? Будут уроки на пилоне? Давно хотела освоить что-то полезное.

– Избранные, – выставил Клод руки ладонями вперед, и я заметила, что на блестящей поверхности полностью отсутствуют линии. Ни один хиромант не подкопается. Конспираторы, что б их. – Обратите внимание, – он подошел к бархатным занавескам. – Каждое зеркало – это окно в другой мир. Именно через него вы пройдете навстречу предназначению, когда закончите обучение. Но, – он поднял указательный палец, – никаких самоволок. Без помощи Атроса вас расщепит на мелкие кусочки и выбросит из событийной линии. Зеркало – это не только пространственный переход, это еще и цикличный ряд вероятного будущего, – он дернул за золотистый шнур и красные шторки распахнулись. Отражение несколько секунд держало наши фигуры, а потом рассыпалось песчинками. На гладкой поверхности замерцало изображение с 3D эффектом и максимальным погружением. Появился звук. Плеск волн, взволнованное море и слепящее глаза заходящее солнце. Воздух прозрачен и влажен. Лишь золотистая дымка тянется над прибрежными камнями.

Справа, вдали над уступами возвышался одинокий маяк. Нетерпеливые волны бились о его подножье, а за разбитыми окнами сгущалась мрак. По истертому временем и солью камню, ползли иссохшие лозы плюща. Потрескавшаяся линза лежала на полу ненужным хламом, не имея возможности собирать свет. Уныние и запустение съедало покинутую людьми конструкцию. Старый маяк давно не освещал путь проплывающим кораблям.

Пальцы Клода пробежались по раме, задевая изогнутую резьбу. Изображение приблизилось, как на планшете.

– Это тренировочное зеркало. Мир за ним искусственный и создан лишь для того, чтобы показать, как все устроено. Видите, когда я делаю так, – он дотронулся до рамы, – картинка проигрывается заново. Панель управления интуитивная, легко разберетесь. Ваши действия пока не влияют на историю мира. Картинка начинает играть с того места и момента, как вы попадаете в мир. Здесь, – указал он на окно маяка, – начинается первый раунд. По данному сценарию, Избранная просыпается в одной из комнат маяка, – он постучал пальцем, и шумное море заволновалось сильнее. Промотав вперед на несколько дней, Клод остановил на том моменте, где проплывающий мимо корабль разбивался об острые уступы скал. – Сюжет Русалочки, но в этом случае, принц плывет на коронацию, а у вас нет хвоста.

– Мы должны спасти корабль? – изогнула бровь блондинка.

– Королевство. Если принц не попадет на коронацию, его место займет кузен. Через три года развернется война с соседними королевствами, и будут уничтожены поля со стратегически важным урожаем. Начнутся эпидемии, но никто не сможет остановить заразу, потому что лекарь, что был способен открыть спасительное зелье, погиб вместе с принцем. И так далее и тому подобное. Сами увидите. Эта задачка не на один день.

– И как ее решить? – спросила я.

– Вдумчиво. На первый этап уйдет пара месяцев, но это научит правильно подходить к решению проблем собственного мира. Вопрос первый: что нужно сделать, чтобы спасти принца?

– Наладить маяк, – предположила Сома, наматывая серый, мышиный хвостик волос на палец.

– Ты умеешь налаживать маяки?

– Нет, но... это сложно?

Клод на что-то нажал, и зеркало показало комнату изнутри. Старое тряпье, побитые стекла, мелкий мусор, арматура, железяки, ржавая лестница ведущая вниз.

– Как тебе кажется?

Я даже не поняла, что из этого нужно налаживать. Что из этого «маякует» морякам?

– Если тут жил смотритель, то должны быть книги по починке, или кто-то из ближайшей деревни должен знать, что делать, – не сдавалась Избранная.

– Вот – ты начинаешь думать, – порадовался Клод. – Ты умеешь читать на языке другого мира?

– Нет, но я как-то собирала шкаф. Там были схемы. Не так уж и сложно.

Статуя кивнула, принимая ответ.

– Жаль, что этот смотритель был безграмотным, и таких книг у него не было.

Я вздохнула:

– Магия, я выбираю магию. Лёша дает особую магию починки вещей, я щелкаю пальцем, и маяк загорается.

Клод повернулся ко мне.

– Хорошо, а что будешь делать с монстром?

– Каким монстром?

Картинка сместилась в подвал маяка, и из-под старых прогнивших ящиков, показалась зубастая морда с красными глазами. Я резко дернулась назад, утащив за собой Ларису, слишком близко наклонившуюся вперед.

– Твою мать! Что это?

– Если бы ты прочла предупреждение о том, что на маяке лежит проклятье...

– Где бы я его прочла?! – ахнула я, продолжая разглядывать скалящуюся морду.

– Спокойно, Дробь. Тварь нас не видит. Мы их можем, они нас нет.

– Подожди, – вышла вперед сто сорок седьмая, – я, кажется, поняла. Тут надо по порядку. Сначала я осматриваю комнату, – Клод повернул рычажок, и мы вернулись к первоначальной локации. – Я же только проснулась в новом мире. Я еще не знаю, что маяк надо чинить. Поэтому исследую все и не лезу в запертые комнаты.

– Очень близко, – подтвердил Клод, еще немного поиграв с ракурсом. – В своих мирах с этого и начинайте. Сначала наблюдения, а потом геройства. Будете работать параллельно. Здесь групповое занятие, у своих зеркал – индивидуальное. А что касается мест вашего проживания, – он дернул защелку у зеркала, и огромная рама вместе со стеклом отварилась на подобии потайной двери.

Подул морской ветерок.

Я выглянула из-за плеча сто сорок седьмой. За зеркалом спряталась маленькая комнатушка. Крохотную кроватку застилала грубая мешковина. На полу лежал истрепанный коврик. Обшарпанные и потрескавшиеся от времени стены. Из дальнего угла прорывался крохотный лучик света. Пыльные шторы скрывали солевые разводы на грязных окнах. У дальней стены стоял покосившийся шкаф.

Клод отодвинул нас в сторону и прошел вперед. Заскрипели дверцы, и статуя вытащила на свет, должно быть, единственную чистую вещь в запустелой комнате. Подошел к хлипкой кровати и положил на край белую стопку белья.

– Это комплект спальной одежды, соответствующий моде того времени и места.

– Это похоже на комнату из маяка! – воскликнула Лариса. Она переступила порожек и прошла вслед за Клодом. Замерла у трехногого столика. На металлическом подносе стояли тарелки с едой. От них шел пар, словно их только-только вытащили из духовки. В нос ударил аромат, а желудок издал китовое соло.

– Да, а это типичная еда тренировочного мира. За своими зеркалами вы найдете комнаты, там же приготовленные блюда. Смело ешьте. Они не портятся, еда не отравлена, и каждый день будет появляться новая. За это не беспокойтесь. Справа за ширмой есть санузел. Да-да, соответствующий вашему миру. Привыкайте, – он указал на выход. – А теперь вернитесь в коридор, по которому мы шли и проделайте то же, что и я. Найдете свои миры – начинайте работать.

– 7 —

Не верила я в интуицию и волшебные озарения. Это в кино герой загадочным образом понимает, что за ерунда с ним творилась. В реальной жизни ты тупишь, ходишь ко всем за советами, читаешь мотивирующие цитаты, делаешь выбор и сомневаешься в нем до конца жизни.

– Как понять, что это наш мир? Я не видела указателей с нашими номерами.

– Зеркала, что тянутся от входа до центрального зала с тренировочным зеркалом – ваши потенциальные миры. Пройдите мимо каждого, дотроньтесь, подумайте о чем-то приятном. Ищите свой сюжет. Это легче, чем кажется.

– А если ошибемся? Мы собирались наугад. Откуда уверенность, что здесь есть наш мир? Вдруг мы в неправильных группах. Сколько всего сюжетов? Сто сорок семь? Поэтому может существовать определенное число Избранных? Что же получается, я буду кого-то дублировать?

– Сюжетов гораздо меньше, и конечно же, они имеют повторения в тех или иных моментах. И главные их отличия друг от друга – вы и ваш индивидуальный подход к проблеме. Каждая из вас – особенная, – я фыркнула. А что еще оставалось человеку, имеющему на значке дробную цифру? – Поэтому вы столкнетесь с теми проблемами, что решить способны, только вы. И награда будет ждать та, что нужна только вам.

Клод засунул руку за пазуху и вытащил огромную папку.

– Что за розовый беспредел в стразах? – не удержалась я. Режущий глаза аляповатый цвет поблескивал поражающим сетчатку глаз светом. Как будто Клод отобрал дневник у десятилетней девочки и ее воображаемого друга-единорожки.

– Это маджента. Что, никогда не слышала? – блондинка приняла папку из рук статуи. А я не вовремя задумалась, есть ли на нашем кураторе еще какая одежда помимо мантии и не обладает ли он анатомией Кена. Слава Богу, четырнадцатая вырвала меня их этих мыслей, открыв папку посредине и зачитав:

– Жизнь заново. Мир, где Избранная появляется в юном теле. Что это значит, Клод? – она перевернула несколько страниц. – Служанка мизантропа?

– Наиболее распространенные сюжеты для изменения мира. Не я их придумал. Я их только отсортировал и распределил.

– Прям ты? – я покосилась на обжигающий цвет мадженты. – Смелый выбор.

Статуя нисколько не смутилась.

– Ищите свои миры, а что дальше поймете сами. Дольше объяснять, чем показывать, – металлическая скульптура развернулась в противоположную от выхода сторону, но прежде чем уйти – спохватилась. – Та часть коридора, что идет после тренировочного зеркала, закрыта. Там находятся миры, на которые уже падал жребий спасения. Не тревожьте их.

Клод отвернулся и направился туда, куда только что запретил идти нам. Как только его шаги стихли в темноте разноцветных залов, наша псевдолидер оживилась.

– Теряем время! – крикнула она, увидев, как блондинка устремляется сквозь подрагивающий свет фонарей в коридор. – Чем быстрее найдем, тем быстрее поедим. Не знаю как вы, но я жутко голода.

И снова мы понеслись через нескончаемый хоровод залов и красок, но уже в обратную сторону. Началась неразбериха. Мы то разделялись, то собирались вновь. Что-то крутили на рамах, убегали, возвращались. Словно на всех разом напал азарт, и победитель мог выиграть сундук с золотом. Очень бесполезным золотом, учитывая ситуацию. Кто-то из девчонок визжал, кто-то кричал, кто-то смеялся. Эхо усиливало звуки, заставляя поверить, что в коридоре застряло не пять взрослых женщин, а началась Вальпургиева ночь, и сам дьявол со своей свитой решил ее посетить.

В какой-то момент и я вошла в раж, активно облапывая каждое зеркало. К сожалению, кроме сальных пятен вспотевших рук и кислой рожи, мне ничего не было доступно.

– Я нашла! – вдалеке взвизгнула блондинка.

Побросав темные зеркала, мы бросились к четырнадцатой. Она нашлась через десяток комнат. В окружении текстурных обоев, очень напоминающих тон «вырвиглаз» обложки инструкции, девушка, придерживая одной рукой металлический светильник выше ее ростом, другой рукой указывала на залитую цветными пятнами поверхность.

– Ничего не вижу, – сто сорок седьмая, прибежавшая первой, с сомнением заглянула за плечо удачливой Избранной.

– Да вот сейчас только было, – нетерпеливо отозвалась та. – Вы не слышали? Играл оркестр, из рамы струился золотистый свет, в огромном зале танцевали пары.

– А оно точно твое?

– Конечно мое! Я что-то нажала, и время понеслось вперед, пока не заиграла музыка. Все были красивыми и идеальными, как будто их вытащили из фотошопа. Было похоже на какой-то конкурс.

Темненькая заскрежетала зубами.

– Ладно, продолжаем.

Спустя еще какое-то время и остальные обзавелись красивыми комнатами и работающими зеркалами. Зеркало Сомны оказалось ближе всех к центру (так мы окрестили место, где остался зал с тренировочной псевдореальностью). Лариса нашла место почти у выхода наружу. Сто сорок седьмая соседствовала с блонди. А я... Нисколько не удивившись, обнаружила, что моего мира нет.

Разруха и тлен!

Я это предвидела. Мне здесь не место. И если бы яма нашла в себе силы признаться в собственной оплошности, я бы уже проснулась дома и собиралась на прекрасную, нудную и бесперспективную работу, что однажды доведет меня до ожирения, алкоголизма и нервного срыва.

Обнаружив, что я единственная, кто остался без предназначения, Избранные отчего-то бросились меня успокаивать. Кто-то предлагал позвать Клода, кто-то отправиться по новому кругу, кто-то пройти в зал со спасенными мирами, мол, вдруг один не доспасли, всякое бывает.

– Все нормально, – остановила их я. – Разберусь. Это не конец света, по крайней мере, этого.

– Но так не должно быть! – возмутилась сто сорок седьмая. – Может ты одно пропустила?

– Может, – легко согласилась я. – А может в правилах есть исключения.

Не правильно поняв, блондинка толкнула мне в руки здоровенную розовую жуть со сценариями. Я едва сдержала вздох раздражения. Откуда тут столько трудоголиков? Нас только-только похитили из дома, лишив друзей, семьи, любимых домашних животных и интернета! У меня у одной ломка и руки тянуться залезть в телефон? В нашей группе нет курящих? Почему никто не жалуется на отсутствие сигарет? Неужели нет того, кто скучает по своему молодому человеку? Кто-нибудь завтра летел в отпуск? Люди, у вас была хоть какая-то жизнь?

Пока я придавалась размышлениям, Избранные разошлись по залам. Так я и осталась с папкой в руках, в зелено-мшистых покоях сто сорок седьмой. Потеряв ко мне интерес после очередного предложения помощи, девушка занялась изучением дикой природы своего мира. Потеребив корочку инструкции, я открыла первую страницу и погрузилась в чтение.

Когда первая треть была осилена, я нервно вздрогнула. Странный шорох заставил оторвать глаза от выбеленных страниц и поинтересоваться происходящим. Не успела я встать с пола, как из прохода выскочила блондинка, громко повествуя о своем появлении.

– У меня не осталось сил! – взывала она в неизвестность. – Это выматывает сильнее, чем кроссфит.

Я скорчилась от ее громкого голоса, почти физически ощущая, как на голове добавилась лишняя дюжина седых волос.

– Есть немного, – поджала губы хозяйка изумрудного зала.