Текст книги "Избранная 147/2 (СИ)"

Автор книги: Китра-Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Это было похоже на извинение. Почти. Поэтому когда Лёша попытался отодвинуться от меня из-за постоянных выкриков рядом с его ухом, ухватилась за парня еще сильней.

– Почему я в большей опасности? – любопытство взяло вверх, хотя внутренний комиссар Коломбо утверждал, что я в большей опасности как раз таки из-за Клода.

– Атрос полагает, что знает, какой мир ты должна спасать.

Я хлопнула Лёшу по спине и выскользнула из-за его спины.

Здра-а-асьте, я ваша Избранная! Приехали, родные.

Знают они! А я? Все на заключительной стадии тренировок, а мне только сейчас говорят о предназначении. Сразу после угрозы моей жизни. Железяка может кидаться словами сколько угодно, но меч он вытащил под соответствующую интонацию не случайно. Может не убить, но припугнуть точно хотел.

– И вы молчали? Меня тут каждый носом тыкает в безмирность, а вы хоть бы словом. Что у меня за мир? Там есть эльфы? Как он называется? Какой у меня сценарий? Как выглядит мужчина моей мечты? Он длинноволосый блондин или мрачный брюнет с темным прошлым?

– Дробь, – нахмурилась статуя.

Я скрестила руки.

Если он ждет, что я извинюсь за то, что в моих фантазиях об идеале нет памятника из стали, то нет такой единицы измерения, которая пройдет, чтобы это случилось. Я Избранная, а не парковый голубь.

– Боюсь, эта та ситуация, где нельзя напрямую говорить ответ, – неуверенно пояснил Лёша. – Ты должна догадаться сама, иначе это не сработает. Таковы правила.

– Какие еще правила? Откуда? Всем остальным сказали, а мне нет. Неужели так и написано: «Да познают сто сорок семь Избранных дев свою участь, а сто сорок восьмой, что ходит дробью, ничего не говорите, ибо ржачно же!».

– Твои подруги сами нашли свои миры, – напомнил Клод. – Им никто не подсказывал. Твой случай чуть более особенный, чем у них, но правила неизменны. Эту задачу ты должна решить сама.

Как на школьной контрольной. У всех вариант «А», а мне достался «Б».

– Это мир сто сорок седьмой? – предположила я. – Мы должны спасать его вместе? Мир Блонди? Она не справится, мы все это понимаем. Нет, стой, знаю! Это один из миров, который уже спасали, поэтому я Дробь?

– Спокойнее, – поднял руку Лёша, останавливая поток речи. – Я все равно не отвечу. И Клод не ответит, – с едва заметным нажимом произнес он, предупреждающе глядя на статую. Ну да, мистер Железяка у нас же такой болтун.

– Тренировки! – спохватилась я, в поисках лазейки. Не мытьем, так катаньем. Есть много способов вызнать про свой мир. – Как готовиться, если я не знаю, какие ждут испытания?

Груда металла смерила меня суровым взглядом.

– Я готовлю тебя.

Это объясняло, почему он везде таскал меня за собой. Не потому что не доверял из-за Врага, а потому что знал, каким обучать навыкам, но напрямую сказать не мог. Но это значит…

– Ты учишь меня всему, – озарило меня. – Ох, во имя трехцветной радуги, я – рабыня, да? Поэтому у меня комнаты своей нет: рабам не полагается. И еды тоже нет… – совсем загрустила я.

– Хватит, – отрезал Клод. – Ничего не изменилось. Хочешь чего-то добиться – думай головой, а не жди подсказок.

– Но… Дайте мне хоть что-то!

Зря я это сказала.

Клод шагнул вперед, протягивая свой меч.

– Если хочется какой-то определенности – вот, действуй. Уничтожь скверну, – указал он на забытый кокон из тьмы, глянца и золота.

– Это ни к чему, – вступился Лёша. – Я сам. Ей необязательно даже присутствовать при этом.

Клод остался непоколебим.

– Она сама этого хотела. Она – Избранная, так? В будущем ей придется принимать более серьезные решения, чем развоплощение смертоносной магии Врага. Золотая Ось – не имеющее чувств, души и сознания, истинное зло. На другой чаше весов – жизнь друзей и бесчисленное количество потенциально зараженных миров. Легче выбора не придумаешь. Все мы с чего-то начинали.

В голове завертелись сотни беспокойных мыслей. Из меня разом вышибло весь дух.

Наверное, я сначала не поверила в предложение злобного бога. Наверное, он был прав, что я несерьезно отношусь к избранности. А что мне оставалось? Если принять на веру их слова, то выходило, что я не вернусь домой. Никогда. Что родители навсегда потеряли любимую дочь. Что мама однажды утром не обнаружит меня в своей комнате. Представила ее недоумение, непонимание и неожиданно свалившееся горе. Я вспомнила о друзьях. О планах поехать на море. О незаконченном отчете. О шкафе, что обещала себе избавить от лишних шмоток.

Блин, когда родители потеряют надежду, маме придется копаться в моих вещах. Боже, как стыдно! А я тут ношусь с коконами, ямами и Врагами. Какая магия, я хочу домой! Хочу в свою постель, кружку с чаем и кота под боком. Нафига Атрос меня вытащил? Еще и дробью. Кому сдалась эта избранность!

Осознание безысходности обрушилось подобно цунами. Во что я ввязалась? Что происходит? Почему я?

Внутри родилось низменное желание: взять значок и назвать свои полные данные. Увидеть то мрачное будущее, что ждало впереди, не окажись я здесь. Слезы и апатия кондитерши, что в первый день испытала на себе дьявольскую магию, больше не пугали. Наоборот, подстегивали добавить к жизни еще темных красок.

– Дробь, – позвал меня Клод.

Я взяла меч.

Пришло время принимать решение.

– Ненавижу тебя, – тихо сказала я, глядя мужчине в глаза. – Ненавижу Врага. Ненавижу вас всех и эту ситуацию. Это все какое-то безумие.

Я опустилась на одно колено перед коконом. Чернильная тьма играла золотистыми всполохами. Я прикоснулась к тонкой оболочке, созданной как будто из стекла, и произнесла:

– Прости, малыш. Если бы я знала, что делать.

Безвыходная ситуация.

Я смахнула несуществующую слезу с сухих глаз и замахнулась мечом. Прицелилась в середину. Чтобы с первого раза. Чтобы не мучился. И зажмурилась. Чтобы самой потом не мучиться. Хотя вряд ли это сработает. Жестокая фантазия разрисует живописней любой реальности.

Со всего размаху я опустила меч вниз, не почувствовав никакого сопротивления. Лезвие звонко лязгнуло по полу. Я промахнулась? Нет.

Как же просто.

– Быть не может! – внезапно раздался возглас Лёши.

Я боязливо открыла глаза.

Лезвие пришлось точнехонько в сердцевину антрацитового кокона, не причинив ни малейшего вреда.

Что за чертовщина?

– Дай сюда, – выдернул Клод рукоять из моих рук.

Лезвие вновь взлетело вверх и, рассекая воздух, ударилось о зерно магии. Ничего не произошло. Клод выполнил еще несколько серий замахов с тем же результатом. Безрезультатно. Выпрямившись, он невозмутимо поинтересовался:

– Такое раньше случалось?

Лёша покачал головой.

– Может, это судьба? – робко предположила я, притягивая к себе кокон.

– Судьба, – неохотно повторил палач из металла.

– Предзнаменование, – поправил его Лёша.

– Считаешь?

– Да.

– Что ж, – тяжелая ладонь Клода опустилась мне на плечо. – Как насчет еще одного разговора с Врагом?

– 19 —

Кокон отправился в одно из зеркал нашего коридора. Я лично поднесла его к переливающейся поверхности золотых подтеков. Отражающая часть портала поддалась подобно мембране, а после, цепко обхватила инородный объект, засасывая в себя. Я отдернула руки в последний момент. Еще чуть-чуть и цепкая вязь уволокла бы и меня.

Я ожидала, что с другой стороны, где открывался зараженный мир, вывалится чернильный малыш, но ничего не произошло. Сад с вековыми деревьями и зарождающими цвет кустами сирени оставался неизменен.

– Где он?

– Это магия, – напомнил Лёша. – В стерильных мирах она имеет форму. В зараженном же, либо найдет носителя, либо растворится среди подобной себе энергии.

– Он попадет туда, на цветочную аллею?

– Вероятно, но не обязательно. Зеркало – портал. Мир, что ты видишь – вероятное место прибытия. Без вмешательства Атроса, кокон может бесконечное время блуждать между мирами, ища выход.

– А что если он попадет в нормальный мир?

– Такое может быть, – внезапно согласился парень. – Почти невероятно и в крайней степени невозможно, но если произойдет – считай это знамение сил Высших, недоступных и трансцендентных, и, соответственно нам неподвластных.

– Судьба, предназначение, избранность, – пробурчала я. – Не слишком ли много обтекаемых понятий?

Решение отправить кокон в зеркало, принял Клод. Если магия не разрушается под зачарованным мечом, то источник заражения должен быть отправлен подальше от Центра. Туда, где не сможет принести еще большего вреда. Где его расщепит энергия, стоящая на десяток ступенек выше забытых божеств.

Конечно же, наша маленькая компания не осталась незамеченной. Сначала в запретный коридор пришла Сома, позже подтянулись Блонди с Ларисой. Последней, подошла сто сорок седьмая. В пестрой сорочке и шелковом халате, расшитым золотом и драгоценными камнями. На мой голодный до удобств и роскоши взгляд, Псевдолидер призналась: «В этом жуть как холодно спать и я постоянно соскальзываю с атласных простынь».

– Чего мы ждем? – поежилась я, разглядывая переливы стекла. Ощущение неуютности не покидало. Если долго-долго вглядываться в зеркало, рано или поздно, мужчина в черном посмотрит вам в ответ. Лёша и Клод – это надежная защита, но: для кого, когда и от чего они будут спасать, всегда остается тайной.

– А что здесь все-таки происходит? – подала голос Сома. – Это занятие?

Металлические глаза пробежались по маленькому отряду нашей группы.

– Это урок, – ответил он. – Важный жизненный урок.

Лариса обхватила Сому за плечи в защитном материнском жесте. Голос железяки ей категорически не понравился.

– Вам лучше отойти, – предупредил Лёша, тем не менее, не давая мне возможности сдвинуться в сторону от центра зеркала.

Наивный собиратель магии и ошибка скульптора, встали за моими плечами, надежно пресекая побег.

– Что ты делала для его появления? – спросил Клод.

– Ничего! – праведно возмутилась я, стараясь не коситься на Сому. Она как-никак обучила меня этому трюку. – Смотрела в зеркало. Изучала мир. Через какое-то время появился он – совсем как Пиковая дама, за тем исключением, что я лесенок маминой губной помадой не рисовала.

– Тогда ждем.

Я неуверенно вздохнула и, наконец, спросила:

– Что я должна говорить, когда он появится?

– Тс-с…

– Но…

– Дробь…

Я скрестила руки на груди и уставилась на подрагивающие листья сирени.

Мы принялись ждать.

И ждать.

И ждать.

Вскоре у меня затекли ноги. Сома сходила себе за чаем. Сто сорок седьмая отжималась от пола. Блонди разглядывала брови в миниатюрное зеркальце, принесенное из комнаты. Лариса ушла за тапочками. Что-то подсказывало, что возвращаться она не собирается.

– Его нет, – констатировала я очевидное. – Почему он не появляется?

Клод повернулся к Лёше.

– Может еще рано? – предположил он.

– Какой «рано». Мы больше часа стоим, – вмешалась я, запоздало понимая, что речь идее о чем-то другом. К счастью, Клод как будто ничего не заметил.

Светлоокий бог пожал плечами:

– Скоро Избранные начнут покидать нас. Я предполагал, что это произойдет до, а не после.

– Но, магия, – указал Клод на зеркало. – Это знак.

– Видимо, мы неправильно его интерпретировали, – расстроился Лёша. – Или ошибся Атрос.

Клод перестал изображать конвоира за моей спиной и повернулся к нашей группе. Лицо оставалось пустым и гладким.

– Расходитесь, – приказала статуя. – И Дробь, занятия с Ле'ахеш'иарс'ту тебе больше не требуются.

Кто бы сомневался.

На этом внеплановое собрание закончилось.

Сверхъестественные учителя покинули нашу обитель, никому ничего не объяснив.

– Кто-нибудь что-нибудь понял? – заволновалась Сома. – Нас чему-то научили или нет?

– Что они делали-то? – задалась вопросом сто сорок седьмая.

– Пытались пристроить Дробь Врагу, но ему она тоже не нужна, – ответила ей Блонди. Она, как всегда, говорила то, что думает, а думала она обычно чушь. Девушка переместила зеркальце от одного глаза к другому и приподняла пальцем веко. – Они не симметричны. Идеальное и неидеальное.

Я задернула шторку, на случай, если незнакомец явиться в самый неподходящий момент и опять дискредитирует мою честь и достоинство перед местными богами.

– Надеюсь, идеальная – это я?

– Идеальная – это моя левая бровь, – исказила личико блондинка. – Неидеальная – правая. Господи, Дробь, вечно ты все темы сводишь к своей персоне, – Избранная засунула зеркальце в карман платья. – Не думала хоть раз о нуждах других? Как же меня достает это вечное нытье: кто я?; зачем я здесь?; почему у всех есть, а у меня нет? Невозможно слушать! У моего ангельского терпения тоже есть предел.

Девушка вздернула нос и вышла из комнаты.

– Терпение? – одними губами прошептала Сома. – У нее?

– Ангельское? – одновременно с ней спросила я.

– Хватит вам, – остановила нас Псевдолидер от очередной часовой пятиминутки обсуждения характера светловолосой. – Разве вы не услышали главное?

– У Блонди неидеальная правая бровь? – предположила я. – Думаешь это можно против нее использовать?

– Нет же, – тень недовольства заиграла в голосе сто сорок седьмой. – Обучение заканчивается. Скоро мы отправимся спасать свои миры.

Черт!

– Надо усилить нагрузку.

Черт…

– Скоро – это когда? – забеспокоилась Сома. – Нас только сегодня стали учить магии.

– На полноценные четыре года бакалавриата я бы не рассчитывала. Скорее несколько занятий практики и сертификат с пометкой «прослушала лекции в размере двадцати пяти часов».

Вот же…

В комнату я возвращалась в дурном расположении духа. Я не получила своей магии. Собственными руками отправила кокон смерти в вечные скитания. И, вроде бы, последнее должно греть душу, но, отчего-то, наоборот, больше вносило сумятицы. Терзала неопределенность. Вскоре Избранные отправятся в миры. Я знала, что рано или поздно это наступит, но надеялась, что к тому времени и для меня что-то найдется. Хоть какой-то смысл. Хоть немного предназначения!

Засыпала я с мыслями о том, что же дальше будет? Но, как бы сильно я ни старалась, вряд ли могла предположить, нафантазировать, даже близко представить, чем обернется мое желание, и каким заковыристым образом Судьба свалится мне на голову.

? ? ?

Безмолвие.

Морозный запах стылого эфира.

Мерцают зеркала бесчисленными мириадами потерянных звезд.

Я, посреди убегающего вдаль коридора. Пытаюсь вспомнить, как застряла между двумя ударами секундной стрелки. В крошечном отрезке времени, незаметном для потерявших силу божеств. За мгновение до любого возможного события.

Здесь все не так как в настоящем мире, но именно так, как должно быть.

Где я? Кто я? Что я здесь делаю?

Я парила в невесомости маленькой частичкой сознания. Пыталась собрать свои кусочки, но терпела поражение.

Меня зовут Аня. Я живу на улице Первомайская 15. В семь прозвенит будильник. Я покормлю кота, приготовлю завтрак и пойду на работу.

Нет.

Меня зовут Избранная сто сорок семь дробь два. Или просто Дробь. В дверь постучит Лариса и я, поплетусь в ванную с разбитой раковиной. Переоденусь в ненавистную форму и, проклиная все на свете, пойму, что опаздываю на утренние пытки цельнометаллического инквизитора.

Нет.

Меня больше никак не зовут. Некому. Я шагнула в одно из зеркал. Я воспользовалась порталом. Сама. Без помощи Атроса. И теперь меня разрывает на сотни тысяч кусочков.

Господи, зачем я это сделала?

Память неохотно заворочалась, не желая отдавать кусочки фрагментов. Не чувствуя тела, не видя рук, я представила как хватаюсь за разноцветные нити воспоминаний и тяну их.

Давай же, ну!

Та неохотно поддалась, швыряя фрагменты воспоминаний.

—20 —

Опаздываю на работу. Не могу найти ключи. Под ногами путается кот. Стою в коридоре обутая. Забыла телефон в комнате. Зову маму.

Ложусь спать. Устроилась поудобней. В ногах залег пушистый любимец. В голове роятся мысли: если завтра не приду вовремя – сделают выговор; Светка – дура; что приготовить на обед?; купила ли я масло?; пора менять застежку на сапогах.

Где я?

Платье Избранной. Слишком длинное, слишком жесткое, слишком темное, слишком НЕ МОЁ. Ах да, еще я спасительница неизвестного мира, но это не главное. Ткань платья слишком груба и после тренировок пот жжется, а тугой воротник на шее оставляет раздражение.

Гибель миров. Мужчина в черном. Враг из дальних уголков реальности. Маг Золотой оси. Повелитель магии, искажающей мироздание, и слов – искажающих чужие умы. Он вынуждает меня сомневаться во всем.

Друзья. Лариса, Блонди, Сомна, Псевдолидер и еще чуть больше сотни девушек в форме.

Время отправляться по своим мирам. Я провожаю их. В глазах слезы. Грань между мной и ними стирается. Каждая обнимает меня на прощание как свою самую лучшую подругу. Мы больше не увидимся. Я смогу наблюдать за их историями в зеркалах. Я буду помнить их, а они меня – нет. Боль скребется в душе. Я чувствую их радость, чувствую мандраж разливающийся по телу, предвкушение.

Сначала мы провожаем всех дружным коллективом, но с каждым разом нас все меньше и меньше. Время извивается и оставшиеся прикладывают все больше и больше сил, чтобы уйти следующими. Тренировочные залы пустеют. Голоса замолкают.

Клод почти перестает участвовать в занятиях. Он сидит на возвышенности, уперев меч острием в землю и, сложив на рукояти ладони, подпирает ими подбородок. Он все меньше и меньше напоминает человека. Он все больше и больше неотличим от статуи. Почти не двигается. Не говорит.

В один из дней Атрос не просыпается. Лёша поясняет, что так и должно быть. Что яма питает свои силы от людей, что верят в него. Чем больше Избранных покидают стерильный мир, тем больше времени ему требуется для восстановления резервов. Он углубляется в строение своей вселенной, чтобы помочь каждой из девушек добраться до своего мира. Это совсем непросто.

Прощайте.

Прощай Лариса – первый горный дух, вышедший на помощь человеку.

Прощай Сома – первая адептка Хаоса за черти знает сколько лет.

Прощай Псевдолидер – будущий примиритель противоборствующих кланов сверхъестественных существ.

Прощай Блонди – будущая победительница Отбора. Я почти тебе не завидую.

Прощай последняя Избранная.

В опустевших коридорах Центра – я одна.

Лёша уходит за новыми коконами. Уходит так, будто меня нет вообще. Он говорит: «Ты должна понять сама. Мы больше ничем не можем тебе помочь». Вот и все. Чувствую себя обманутой. Никто не собирается меня тренировать. Клод застывает в центре постамента, предусмотрительно оставив меч в своей комнате. Статуя во славу себе самому.

Блестящие кристаллы Атроса больше не вспыхивают искрами.

Тишина.

Стазис.

Забвение.

Я просыпаюсь от кошмарного сна. Я в своей постели заброшенного маяка. С отвращением смотрю на поднос, что продолжает обновляться каждое утро. Отчетливо понимаю, что больше так не могу. От запаха запечной рыбы тошнит. Вместе с морковкой, соусом, ломтем ржаного хлеба, еда летит в унитаз. Я споласкиваю лицо ледяной водой и поднимаю покрасневшие глаза к испещренному трещинами зеркалу. Оно меня не отражает. Разбивает на миллионы частиц, но не отражает.

Меня накрывает.

Охватывает истерический смех. Я в мире, что полностью состоит из зеркал, и ни одно из них не может меня отразить. А ведь в самом начале, когда мы только пришли, я могла себя видеть! Русые прямые волосы, светлые, серо-голубые глаза, чувствительная кожа, что краснеет от всего на свете и ямочки на щеках. Непритязательная внешность. Без макияжа – почти незаметна. Хоть в шпионы записывайся. А теперь и вовсе – невидимка.

Я понимаю: Атрос почти не поддерживает функционал мира. Зеркалам нет нужды отражать то, чего не существует.

Я вздрагиваю и швыряю щетку в угол. Мечусь по комнате. Ищу отражающие поверхности. Смотрюсь в свинцовую ложку, пытаюсь разглядеть себя в бликах окна. Выворачиваю наизнанку тумбочки, ящики, шкафы. Выдергиваю запасную форму и комкаю ее в руках. Хочу вцепиться в нее зубами и как животное разодрать на части.

Резкая боль пронзает ладонь.

Я отдергиваю руку. Из раны, рассекающей линию судьбы, хлещет кровь. Отбрасываю проклятую ткань в сторону. Ругаюсь на себя. Подбираю смятую тряпку обратно, безжалостно обматывая ладонь белым фартуком. Алые пятна расползаются кровавыми бутонами.

Что-то ударяется об пол со стеклянным звуком. Я вновь откидываю форму в сторону и удивленно разглядываю осколок зеркала. Кто подсунул его в мой шкаф?

Вскоре я забываю о нем. Я наслаждаюсь болью, оставшейся в ладони. Жму на рану и любуюсь выступающей кровью. Я жму сильнее и единственное чувство, что остается доступным, обхватывает руку. Какое-то время я спасаюсь только этим.

Я устала думать о своем предназначении. Его нет. Атрос ошибся. Все ошиблись. Нет настолько жалкого мира, что нуждается в моем спасении. Я обошла все зеркала. Я обошла все туннели и все площадки. Ничего. Я выучила наизусть каждый сценарий. Ничего. Ни одной идей.

Быть может, кокон Золотой оси меня заразил? И что с того, что магия так не работает в стерильном мире. Я же, блин, особенная! Я, мать его, Избранная! На мне могло и сработать.

Эмоции стихают.

Время окончательно застывает. Звуки исчезают. Запахов нет. Я нахожу себя в комнате Клода. Я лежу на полу и смотрю в потолок. Я – единственное живое существо в неживом мире.

В ладони осколок. Он – единственное, что причиняет вред в стерильном мире. Остальные травмы заживают быстро и безболезненно. А рана от осколка едва-едва затягивается.

Какое-то время я развлекаю себя воспоминаниями о группе девушек, что утверждали, будто мы в загробном мире. Что я одна из суицидниц, забывших истину.

Внезапно эти мысли обретают смысл, но почти сразу отбрасываются в сторону. Я лежу на холодном полу. Вглядываюсь шероховатые поверхности осколка. Я пытаюсь угадать, откуда он.

Я верчу его, перебирая в голове все разбитые стеклянные поверхности, что когда-либо видела. А потом осколок выхватывает из пространства кусочек реальности. За очень-очень долгое время я вижу потускневшие радужки собственных глаз.

Зеркало.

Осколок.

Я подрываюсь с места, обуреваемая бурей эмоций. Я ношусь по светлой комнате Клода, срывая портьеры и балдахины. Оно где-то здесь. Я обыскала всю территорию лагеря, но нигде его не нашла. Значит, оно точно здесь. Клод сохранил его у себя. Клод скучал по ней и сохранил его.

Как же все просто!

Ткань падает, едва не сбивая меня с ног. Я хватаюсь за значок и зову:

– Клод! Я нашла его, Клод!

Никто не отвечает. Мне все равно.

Я прижимаю осколок к потемневшему зеркалу. Так же, как и мое, оставшееся в комнате маяка, оно представляет собой сотни отдельных осколков. Они тщательно собраны и склеены, как какой-то долбанный пазл из двух миллиардов частей. Это даже не осколки – это крошево!

Моя находка идеально входит в оставленный паз. Линии и изгибы озаряются золотистым светом – точно таким же, что окутывает почти все зеркала Центра. Это цвет магии живущей в них. Поверхность дрожит. Темнота отступает. Трещины стираются, будто бы их и не было.

«Может это оно? – запоздало понимаю я. – Может я здесь для этого? Спасти Избранную, что так полюбилась Клоду?» А почему нет? Растопить сердце злобной твари – это сверхзадача в списке каждой Избранной.

– Клод! – вновь кричу я. – Я нашла твою спящую красавицу. Или чудовище.

Бессмысленно.

Я смотрю на разбегающиеся волны и напоминаю себе, что мир Алисы заражен. Что была предательница. Что Враг как-то разбил мир Алисы. Что осколок каким-то образом оказался в моей комнате. Мне резко все начинает не нравиться.

Предатель.

Среди нас есть предатель.

О, Боже!

Я несусь обратно в свой коридор. Я проверяю каждый из порталов, куда заходили мои друзья. Раньше я в них не смотрела. Горечь и обида оказались сильнее любопытства. Но сейчас все иначе. Золотистая пелена охватывает каждое из зеркал. Это признак Золотой оси.

Тотальное заражение. Все миры, куда отправились Избранные, подверглись действию золотой скверны. Сто сорок семь Избранных попали в ловушку с заранее известным исходом.

– Атрос!

Я взываю к божеству. Я бегу к нему. Я кричу часами до хрипоты. Я пытаюсь растолкать Клода. Молюсь Лёше.

В голове звенящая пустота. Я продолжаю кричать, но голоса нет. Меня никто не слышит. Камни градом летят в яму Атроса, но никто не отзывается.

Что мне делать? Что делать?

Я принимаю решение.

Я должна спасти Алису.

Я открыла ее мир. Значит, должна войти в него. Предназначение работает именно так. Вот миссия для Дроби: спасти не мир, а одного конкретного человека. Алису. Алису в зазеркалье.

Я смеюсь собственной шутке, но скорее от безысходности.

– Атрос, помоги, – самая странная молитва в моей жизни. – Это мой мир, пожалуйста, выведи меня в него целой. Не дай расщепиться на атомы.

Морозный запах стылого эфира.

Безмолвие.

На расстоянии вытянутой руки сияет мой чернильный друг с золотистыми разводами.

– Привет, малыш.

Ох, лишь бы я не ошиблась в предназначении!

Схватив кокон, я оттолкнулась от пустоты, ныряя в один из проходов. Вперед в неизведанный мир!

Часть II

ТО ЧТО, БЫЛО НАВЕРХУ, БУДЕТ ВНИЗУ

или

ОШИБКА В ИСХОДНЫХ ДАННЫХ

– 1 —

Нельзя принимать решений, основанных на эмоциях. Никогда. Я знала это. Читала в одной книге. Или слышала по телеку. А может, это был рекламный баннер. Не суть. Кто бы это ни был, он был прав.

Измученные тренировками колени встретились с каменным полом. Я взвыла, хватаясь за больную часть ноги и перекатываясь на спину. В глаза ударил яркий свет. В носу защекотало от обилия пыльцы.

Путаясь в длинном подоле ночнушки, я попыталась встать.

Стоп. Перерыв на кофе. Почему я в ночнушке? А в чем я еще должна быть? В гвардейской форме?

Я ложилась спать. Покормила кота. Посмотрела сериал и легла спать. Или нет?

Я прижала руку к груди. Будто ища что-то. Украшение? Медальон? Мелкая деталь, за которую хотелось схватиться и позвать на помощь.

«Наверное, я ищу телефон, – неуверенно предположила я. – Да, он всегда под рукой. Такие деньги за него отдала. Он должен быть рядом».

Похлопала себя по бокам. Посмотрела под ноги. Вместо последнего чуда технологии в белом цвете, за которое была уплачена дополнительная тысяча, обнаружился старый педикюр с облезлым красным лаком. Я пошевелила пальцами. Да, мои. Да, все на месте. А где, блин, обувь?

В коридоре. Когда приходишь домой – разуваешься. Когда ложишься спать – скидываешь тапки. Верно?

Какая-то важная мысль ускользала. Так бывает со снами. Просыпаешься, а на грани сознания витают эмоции, обрывки событий, что не описать словами, но можно ощутить, как запах морского бриза или послевкусие от хорошего фильма.

– Эй, – окликнул меня кто-то.

Тело, словно чужое, в тренированном движении развернулось в сторону голоса. Руки напряглись, а центр тяжести перенесся на ноги.

Что за черт?! Я одержима?

– Давай в сторону, лэй.

Высокий мужик под два метра ростом и размахом плеч под три года моей жизни, возвышался древнегреческой колонной над маленькой мной. Тяжеленая алебарда и выпирающие из складок белой атласной ткани, перевязанной золотым шнуром, мышцы, придавали басовитому голосу почтенного веса.

– Что?

– В сторону, говорю, лэй. Не загораживай проход.

Мы стояли на круглой платформе, к которой вела пятиступенчатая лестница. Внизу, вокруг нас собрались люди, взирающие на нас с легким любопытством. Помимо меня и амбала из третьего века до нашей эры, на постаменте не было никого и ничего. Лишь каменная арка без особых изысков. Настолько обычная и неприметная, что я бы даже не стала с ней фотографироваться. Так что, кому тут чем мешала, я не поняла. К мужику этому, что ли дорогу загораживала?

– Что на ней надето? – хихикнул кто-то снизу.

Я тут же вспомнила о штанах в мелкий цветочек и о длинной хлопковой рубахе до колен. Слава Богу, на досуге дырку зашила и постирала буквально вчера.

– Какая смешная.

– Перепутала арки.

– Как же ее пропустили?

– Из какого она захолустья?

– Такие миры еще существуют? Куда смотрит палата лордов?

– Причем тут палата? Странники должны следить.

– Кто-нибудь связался с комитетом нравственности и утвержденного стиля?

– Кто выпустил ее на улицу? Какой скандал!

– Может это часть празднования? – засомневалась девушка, стоящая ближе всего к каменному пьедесталу. – Как в прошлом году, когда Тинхе вернулся с победой. Результаты мерцающей Жатвы не оглашались, но, по-моему, все очевидно.

Прижав руки к груди, я сдвинулась назад к стражнику.

В ночной одежде, в центре внимания колких на язык дамочек и насмешливых метросексуалов, и без единого шанса провалиться под землю. Да это же мой любимый ночной кошмар! Добавить несданный отчет и огромного жука – вот рецепт моего идеального инфаркта.

Нет, так не пойдет. Мы все взрослые воспитанные люди. Мы не в пятом классе, где любая ошибка ведет к вечности в аду. Я не обязана стоять и слушать оскорбления в свой адрес, пока не придут старшие. Ё-моё, женщина, ты недавно купила телефон в кредит. Ты способна на что-то большее!

Давай же, мозг. Включайся на максимум и решай проблему.

Итак. Что мы имеем? Я без обуви. Как мы выяснили ранее, без обуви я бываю только в ванной и в своей спальне. Значит, я дома. Хорошо. Из чего вытекает вопрос, откуда мужик с оружием и с десяток человек из теле-шоу «топ-модель по…(вставь-любую-страну)» в ней делают? Или это не моя квартира, а значит, давление на работе, постоянные истерики, слезы в душе и затянувшаяся депрессия, довели меня до разгуливания в нижнем белье по улицам города. Молодец, Аня. Всю жизнь хотела сходить в Большой театр родного города, и вот, выбрала подходящий момент. Период психоза. Странно, что еще никто мобилку не достал и не фоткает.

Это ведь театр, да? Вон, люди в сценических костюмах. Все как с обложки модных журналов. Одинаковые и одновременно разные, в своей безупречной уникальности. Таких – в кино показывают. Люстра под потолком хрустальная. По стенам переливается свет. Аромат кутает запахами заграничных оранжерей. Пол усыпан цветами. Постамент с каменной аркой. Полсотни дверей, от которых ведут дорожки из черного мрамора в центр ко мне. Мужик полуголый в ливрее и с алебардой.

– Эй! – устал ждать амбал. – Двигай уже вниз, лэй.

– Какая она, лэй? Ты посмотри на нее! – крикнул кто-то снизу.

– Что там смотреть? – поддержал дугой голос. – Гони ее туда, откуда она пришла. Видно же, что она из рабочего мира. Шахты и фабрики ее удел.

– И, правда, вылитая Имари.

Перекаченное нечто смерило меня глазками-пуговками. Венка на лбу задергалась, обозначая работу мысли.

– Покажи вейос, лэй, – наставляя на меня острие алебарды. – Закатай рукав.

– Фу, как неприлично. Перед вами же леди. Выбирайте слова.

– Леди? – на секунду оторопел охранник. – Вы же… Нет… Если вы леди, то где ваше сопровождение?

– Свет софитов, шепот опадающих листьев и дурман грядущих дней – вот мое сопровождение, – подныривая за арку, отозвалась я. Стражнику пришлось маневрировать на узком переходе. Здоровый лоб с острой бандурой едва помещался на тонкой грани постамента.

– Хватит ломать комедию! Покажи знак, что тебя определяет. Иначе я буду вынужден звать Странников, – он чуть ли не притопнул ножкой от возмущения. – Где твой вейос, лэй?