Текст книги "Избранная 147/2 (СИ)"

Автор книги: Китра-Л

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Вы читали книги о девушках, которые попадали в другие миры? Переселялись в тела принцесс, драконов, ведьм, карликов (это когда такое было?) или приходили своей собственной персоной? Не обошла и меня участь попаданки. Да только, прежде чем дать все полагающиеся «плюшки», меня направили в Центр для подготовки Избранных. Вместе со мной еще сто сорок семь попаданок и, почему-то, именно мне не могут найти мир для спасения!

ЧАСТЬ I

ЖРЕБИЙ БРОШЕН

ПРОЛОГ

Мое имя и род деятельности значения не имеют. Семейное положение: есть свой кот. Звезд с неба не хватаю. Периодически счастлива. Временами депрессивна. Статус: все как у всех. Интеллект: достаточно высокий, чтобы получить высшее образование, достаточно низкий, чтобы выучиться на нелюбимую профессию.

Я – избранная. Пока с маленькой буквы, но так я еще с драконами не сражалась, великих тайн не открывала и мир не спасала. Жила себе никого не трогала, в аферы не ввязывалась, шифрующихся колдуний не злила, старинных книг не трогала, на Крещенье в прорубь не прыгала, под машины не попадала, чужих мужиков не уводила.

Хотела ли попасть в другой мир? Честно? Как в книгах – хотелось, а как реально – нет. Я себя знаю: сдалась бы при первых трудностях. Легкий ветерок – и я с простудой. Один порез – заражение крови. Бандиты на дороге – и, вот я, валяюсь в канаве с перерезанным горлом. Нет, это не пессимизма. Просто в двадцать девять лет я знаю все свои достоинства и недостатки. На лошадях ездить не умею, иностранными языками владею только с переводчиком (и не с гуглом, а с настоящим живым переводчиком), не танцую, не пою, мечом не машу, из лука не стреляю, крестиком не вышиваю. Со спортом на «Вы», с выживанием в диких условиях на «переключу-ка лучше на сериал».

Что умею? Машину неплохо вожу. Но что-то подсказывает, в среднестатистическом мире магии это не пригодится. Это вообще ни в одном другом мире не будет полезным. Скажем так, выезжая заграницу, водительское мастерство уже подвергается сомнению, что говорить о средневековье?

Итак, для другого мира я бесполезна. С вражиной не повоюю, из экономического кризиса королевство не вытащу. А если не самой? Если вдохновить кого на подвиги? Влюбить в себя местного принца, могучего война или злобного некроманта. Ха! Будем честными, искусство флирта – это прям совсем не мое. Умей я лихо крутить мужиками, уже была бы замужем. Или лежала на шелковых простынях, заколотая из ревности.

Встает закономерный вопрос: какого же черта, со своей совершенно серой и невзрачной личностью, скучным прошлым и скептичным настроем, я смею зваться избранной? Легко! К моей униформе, состоящей из длинного коричневого платья и кофейного цвета передничка, пришпилен значок с надписью «Избранная 147/2».

А теперь давайте поподробнее…

– 1 -

Переход в другую реальность оказался до невозможности простым и банальным. Складывалось впечатление, что проработав похищение ста сорока семи девушек, у организатора проекта «Каждому миру по «избранной»» закончилась фантазия. На мне реально схалтурили. Легла я спать дома в пижаме, проснулась в униформе, посреди темного зала с мраморным полом и светящейся ямой.

– Осознанное сновидение, – предположила я, разглядывая свои руки. – Кастанеда мне в помощь, что дальше-то делать?

По залу-пещере гулял сквозняк. Глаза приходилось щурить от нежно-голубого света, что шел из огромной ямы. А перезвон мелких колокольчиков, непривычно резал слух.

– Как в жизни, – поежилась я. – Чересчур осозналась, наверное.

Ощущения были и впрямь, как в реальности. Мыслила работали связно. Я очень четко помнила, как перед сном расправляла постель, ставила будильник на утро, мазала руки кремом.

– О, собрание уже закончилось? – прогрохотал голос из ямы, что расположилась посередине зала.

Я подскочила на месте. На всякий случай сжала руки в кулаки, готовая в любой момент продемонстрировать технику борьбы из неудачных дублей фильмов с Джеки Чаном. Не дождавшись обидчиков, вытянула шею, разглядывая, что прячется в провале, где обрывался земляной пол.

– Какое собрание?

– Ты из какой группы? – заволновался голос из ямы.

– Не из спасательной. Вы там застряли? – крикнула я в сияющую пустоту. Слепящий свет исходил от кристаллов, уходящих глубоко вниз. Почувствовав себя глупо, я присела на колени. Провела рукой по блестящей россыпи камней. Острые! – Помощь нужна?

– Нужна, – ответила яма, обращаясь уже не ко мне. – Дорогой мой Лёша, ты никого не потерял? Подойди-ка на центральную точку сбора. Код Зеленый. А ты дитя, не паникуй.

– Я не дитя, – отчего-то обиделась. – Молодая, свободная, самодостаточная девушка – да, но точно не дитя. И я не паникую.

– Как будет угодно, – вполне добродушно ответила яма.

– Там где-то установлен динамик? Меня снимают? – завертела я головой. Пускай во сне не должно быть все логично, я не теряла надежды разгадать тайну говорящего провала. Мне утром этот сон еще маме для толкования пересказывать. – Или вы невидимка?

По полу загрохотали шаги. Из темноты зала-пещеры выскочил молодой, симпатичный парень с взлохмаченной прической. Младше меня лет на десять и с доброй располагающей улыбкой. Его одеяние прямо-таки издевалось над моим чувством стиля. Сапоги до середины бедра, хлопковые штаны, красный жилет и белая рубашка с рукавами-воланами. Этакий камер-паж. Привет из девятнадцатого века, короче, и, судя по наливающемуся под глазом синяку, из девяностых тоже.

Я оценила приятное видение, но от мысленного зубоскальства не удержалась.

Подсознание намекает на отсутствие в реальной жизни личного аспекта? Мало того, что все вокруг достали, так и ты предатель туда же!

– Простите, – камер-паж растерянно замер. – Опять три за раз и все по разным точкам. Только закончил. А вы... эээ... – он вытащил из-за пазухи блокнот. Перелистнул пару страниц и неловко потоптавшись на месте, спросил: – Где я вас подобрал? Сами понимаете, всех запомнить не могу. Пока не могу. Будет замечательно, если вы назовете свое имя. Еще лучше, если номер прибытия.

– И вот мне стало скучно, – фыркнула я. Должно быть этот кусочек подсознание взяло из вчерашнего дня, где мне оформляли страховку. – Ненавижу тягомотину.

Подойдя к молодому человеку, вырвала у него из рук блокнот. На страницах в клетку разместился нечитаемый список неизвестных символов. Непонятные каракули занимали половину блокнота и совсем не напоминали письменность родного мира.

Чему удивляться? Во сне невозможно ничего прочесть, а если удается вызволить знакомые буквы, то при повторном прочтении они превращаются во что-то иное. Безнадега и трехцветная радуга, скорее бы меня засосало обратно в сюжет сна, а то вдруг еще не высплюсь.

– Код Зеленый, Лёша, – укоризненно повторила сверкающая яма. – Изъятие произошло в автономном режиме. Опять сбой в формирующих элементах. Должно быть, гроза продолжает бушевать между мирами.

– Лёша? – переспросила я. Вошедший напоминал какого-нибудь Ванюшу, Елисея или Ефрема, но точно не Лёшу.

– Вообще-то, Ле'ахеш'иарс'ту, – то ли представился, то ли проклял парень. – Прибывшие для простоты зовут Лёшей. Прицепилось намертво. Но если дикция позволяет...

– Лёша, так Лёша, – согласилась я, возвращая блокнот. – Че сразу угрожать-то?

Парень юмора не оценил. Вздохнул и покачал головой.

– Вечно с вами одни проблемы. Ладно, номер эээ... – Лёша черканул на листке пару строк, – номер сто сорок два.

– Сто сорок два уже есть, – пронесся гул по пещере. – Сто сорок три тоже, как и сто сорок четыре.

– Сто сорок пять? – ничуть не смутился встречающий.

– Все есть, – подтвердила яма. – Только что проверил. Все сто сорок семь. Код Зеленый, пункт предпоследний. Автономное изъятие.

– Неужели опять? Лишь бы Клод не…

– Вы не переживайте, – перебила я его, разворачиваясь в ту сторону, откуда явился труднопроизносимый парень. Не торчать же в пещере до победного. Холодно и промозгло. А где-то вдалеке мерцает свет и выход наружу. – После ста сорока семи еще куча цифр есть: двести восемь, триста пять. А еще есть дроби, если целых чисел не хватает.

Ступая на сырую тропинку и придерживая подол неудобного платья, я направилась к просвету.

– Не может быть других цифр! Это плохо! – прокричал Лёша, не догоняя и не останавливая меня. – Сто сорок семь и ни одной больше. Таковы правила! Таков порядок!

Я махнула рукой. С вами, конечно, приятно ребята, но у меня еще целый сон впереди.

– 2 —

На каменных неровных стенах, покрытых слизью и мхом, светилась голубоватая пыльца. Под ногами хрустели мелкие камушками, где-то слышался плеск воды. Из приближающегося проема лился белоснежный, искусственный свет, что бывает в операционных.

– Глупое подсознание, – потерла я ободранную ладошку о фартук, после того, как в очередной раз поскользнулась на камне и едва не проехалась носом по сырой земле. – Снизь настройки графики, я столько не вывожу.

Выйдя из пещеры, я попала на простирающуюся до горизонта зеленую поляну, усыпанную полевыми цветами. На аккуратно подстриженной траве, группками расположились девушки. Это напоминало пикник, но без детей, парней и пожилых людей. Возраст девушек варьировался от школьниц старших классов до студенток последнего курса. Нашлись дамы и постарше, но они занимали очень незначительный процент. На каждой из присутствующих коричневая униформа – копия моей.

Я подняла голову вверх и увидела пустое голубое небо без облаков и солнца. И все же было светло как днем.

Я побрела к основной массовке. На импровизированном пьедестале, где стояла кафедра – единственный объект человеческого творения, народ засуетился. И было отчего. На возвышенности появился человек в балахоне. Лицо скрывалось под капюшоном, но фигура точно принадлежала мужчине.

– Итак, все в сборе? – он оглядел присутствующих, заметил трех девиц, неуверенно мнущихся в сторонке, и указал им на места справа от себя. – Сядьте пока здесь, потом найдете свои группы.

– Я не понимаю, – жалобно проскулила одна, обнимая себя руками. – Что происходит? Где мы?

– Тише, сейчас все узнаем, – успокаивала вторая со строгим пучком на голове и очками-бабочками. Она помогла девушке дойти до указанного места и усесться на мягкую траву. Последняя пришедшая (подросток лет шестнадцати) послушно следовала за ними. На ее лице не было ни кровинки. Она как сомнамбула двигалась по поляне, явно прибывая в тихом ужасе.

– Это сон, – неуверенно повторила себе я, продолжая поражаться реалистичности происходящего. На всякий случай даже поднесла руку к лицу и дважды пересчитала на ней пальцы – их было пять. Во сне, вроде, должно быть по-другому. Разве нет? Надо было дочитать ту статью, а не кликать на перекрестную ссылку.

Заинтересовавшись местным собранием, я направилась к главному вещателю. Пристроившись в сторонке поближе к новеньким, я приготовилась внимать истине своего подсознания (Это же мой сон, верно? Вдруг выигрышный лотерейный билет подскажет или куда закинула новые перчатки). Сложила ноги по-турецки и, поставив локоть на коленку, подперла подбородок.

– Меня зовут Клод, – представился мужчина.

«Ага, – поняла я. – Это из недавней рекламы. Увидела актера, а мозг, наконец, вспомнил, как же его звали».

– Большинству из вас уже известно, для каких целей вас изъяли из родного мира и перенесли в Центр, – вверх взметнулись руки. – Да, номер четырнадцать?

– Центр чего?

– Центр всего, – монотонно пояснил мужчина. – И ничего одновременно. Оставим вопросы на конец, иначе никогда не закончим, – номер четырнадцать – блондинка, с хорошо уложенной прической и кукольным личиком, недовольно нахмурилась. Человек продолжил: – Неважно, каким образом вы покинули свой мир, важно, для каких целей. Для каждой из вас – ста сорока семи достойнейших – приготовлена великая судьба. Судьба Избранной. Вам предначертано спасти мир и в награду обрести свое счастье.

Я глупо хихикнула. В молчаливой тишине смех прозвучал громко и высокомерно. Говоривший повернулся ко мне, и я не сдержала вскрика.

Это был не человек.

То есть, выглядел он как человек, а точнее, как статуя человека. Лицо и руки, виднеющиеся из-под балахона, покрыты металлом. Как будто он железная скульптура: сбежала из музея арт-искусства и решила провести лекцию.

– Я сказал что-то смешное, номер... – статуя неуклюже склонила голову, пытаясь что-то разглядеть. – Где твой значок?

Я огляделась. У всех вокруг, кроме меня, к воротничку был приколот желтый кругляшек, который вначале я приняла за смайлик. На них светились цифры. У той девушки, что входила в тройку последних, светилась цифра сто сорок семь. Всколыхнулись дурные мысли: как я смогла определить во сне чей-то номер?

Проведя ладонью по гладкой траве, я глубоко вдохнула запах свежего воздуха. Капельки пота скопились на лбу и кончике носа. Ужас холодной иглой вонзился в сердце, да так, что пробрало до самых костей.

– Где твой значок? – угрожающе повторил мужчина-статуя. – Я тебя не помню. А я вытаскивал все жребии.

Я подскочила на ноги, неловко путаясь в слишком длинной юбке.

– Что происходит? Это не сон? Кто вы все такие? – я попятилась назад.

– Вот что значит «замедленная реакция», – послышался смешок из толпы.

– Альберта, – цыкнули ей в ответ.

Мне же было не до смеха. Эйфория от сказочности происходящего прошла, и я твердо ощутила на своих плечах тиски реальности.

Я должна быть на работе! Мне кредит сегодня гасить! Кто покормит кота? Куда делась моя любимая ночнушка?

За одним смешком последовало еще несколько. Черные складки балахона упали на траву: Клод сошел с пьедестала и теперь угрюмо наступал на меня. Я продолжала тупить. Мужчина выхватил из-за спины меч, на пробу рассекая воздух.

– Нарушитель! – громогласно возвестила статуя. – Тебя прислал Враг, чтобы внести смуту в наши ряды? Знай же, отродье, тебе не поколебать сердца избранниц судьбы, и план твой обречен на провал.

Не успела я опомниться, как его меч взмыл вверх.

Я ахнула. Девицы в первых рядах вскрикнули. Номер сто сорок семь пнула меня под коленку. Я повалилась назад. Лезвие пронеслось перед носом, срезая прядь волос. Я плюхнулась на копчик.

Не обнаружив покатившийся по поляне головы, статуя нерешительно замерла.

– Стойте! Стойте! – со стороны пещеры несся Лёша, очень не по-мужски срываясь на девичий крик. – Всем успокоиться! Не поддавайтесь панике! Она не нарушитель.

– Ле'ахеш'иарс'ту? – произнес Клод так гладко и чисто, будто имя не обладало силой сломать язык сразу в шести местах.

– Она не... не... эта... – парень остановился, переводя дыхание. – Не... наруш... короче... она не она. Уф, – втянул глубоко воздух. – Она объявилась в зале Атроса. Он утверждает, что ошибки нет. Девушка – Избранная.

– Избранная кем? – деловито уточнил Клод, зыркая пустыми глазницами. – Врагом?

– Че сразу врагом? – обиделась я, потирая ушибленный копчик. – Почему не свободным народом многонациональной страны? Муниципалитетом. Общим собранием собственников многоквартирных домов. Давайте рассмотрим все варианты!

– Нами избранная, – пояснил Лёша. – Избранная, но, как оказалось, неучтенная.

– Избранных не должно быть больше ста сорока семи. Ровно сто сорок семь и ни единой больше!

Снова – здорова! А сто сорок восемь? Я что, в мире, где после энного количества чисел заканчивается вселенная? Что за «цифирная» дискриминация и нетерпимость количественных числительных?

О да, до меня, наконец, дошло, что я не в центральном парке родного города и не в эфире программы «Розыгрыш». Меч, срезавший мне пару локонов, и подаривший косую челку, что придется отращивать еще пять лет, вовсе не являлся бутафорским. А говорящая статуя не тянула на мима в серебристой краске. Эта штука была реальной статуей!

– Ну, да, – замялся мой спаситель. – Поэтому, вот… – он неуклюже протянул желтый значок. На глянцевой поверхности проступил номер сто сорок семь дробь два.

– 3 —

Есть другие миры: сказочные, фантастические, мистические, с феями, с демонами, с нечистью и другой живностью на любой вкус. Хочешь – средневековье, хочешь – восемнадцатый век с балами и маскарадами. Подземные царства, парящие в облаках города, разрушенные апокалипсисом миры. В общем, есть все. Каждый мир по-своему прекрасен и уникален.

И нуждается в спасении.

– Спасение мира? – спросила я. – Это шутка такая? Вместо роты солдат или артиллерии, вы собрали кучку девчонок? Где это видано, что бы на дракона отправляли принцессу? Я, конечно, за равноправие полов, но это, дорогие мои, абсурд.

Статуя потерла большим и средним пальцем переносицу, словно у нее разболелась голова. Словно у монолитного куска металла может начаться мигрень.

– Таков порядок. Есть сто сорок семь медленно угасающих миров и есть сто сорок семь Избранных, что определены жребием. На каждой из вас лежит великая миссия – спасти свой собственный уникальный мир, а вовсе не скопом врываться в один, размахивая мечом, автоматом или зенитной боеголовкой. А для того, чтобы повысить ваши шансы, существует это место.

Продолжить Клоду не позволили. С разных сторон посыпались вопросы. Мужчина отвечал скучным и монотонным голосом, будто слышал их сотый, тысячный, миллионный раз. У девушек скопилось уйма вопросов. А я сидела, как громом пораженная, выхватывая фразы статуи из общего шума.

– Нет, это не шутка.

– Нет, нас не могут отправить домой.

– Нет, нельзя позвать с собой подругу из Саратова, Ужура, любого другого города, поселка или страны.

– Нет, мужчину в напарники не дадут.

– Нет, передать записку маме нельзя.

– Нет, после, вас домой тоже не вернут. Зачем? Вам не к кому возвращаться. Ваша жизнь серая, убогая и полна разочарований. Вас никто не ждет.

После этого все резко замолчали. На лицах избранных отразилась грусть.

– Вы ошибаетесь, – черноволосая девушка уверенно встала во весь рост. – Не знаю, как остальные, но я нахожусь в счастливом браке. У меня любящий супруг и сыну четыре годика. Своя кондитерская в центре города. Родители завтра серебряную свадьбу отмечают. Мне есть куда возвращаться. Ваша избранность – это какая-то мерзкая афера! – она отцепила значок и бросила его на траву, под ноги статуи. На желтом кругляшке обозначилась цифра восемьдесят семь. – А посмотрите на остальных: больше половины подростки. В этом возрасте любому жизнь покажется несладкой. Проблемы с родителями, с одноклассниками, с принятием себя и своего тела. Вы играете на их комплексах и неуверенности.

Вслед за брюнеткой еще несколько девушек, покидали свои значки на поляну.

– Она права, – поддакнула ей номер сто сорок семь. Ей, как и мне, шел третий десяток.

У меня, конечно ни мужа, ни детей, но мысленно я с бунтаркой согласилась. Спасение мира я уже не потяну. Пришли бы лет семь назад, когда я один экзамен за другим валила, тогда бы я еще задумалась. А теперь-то какой смысл? Родители, кот, кредит за новый телефон.

Камер-паж глянул на значок черноволосой и принялся сверяться с любимым блокнотом. Его напарник медлить не стал.

– Сейчас все так и есть, – подтвердил Клод. – Квартира, машина, свой бизнес, счастливая семья. А через месяц квартира сгорит, страховщики откажутся выплачивать компенсацию, партнер по бизнесу кинет, машину за долги заберет банк. Переедете к родителям. Тут-то и настигнет кризис отношений. Вы устроитесь на низкооплачиваемую работу. Совсем себя забросите. Перестанете за собой следить. Начнутся постоянные ссоры. Муж уйдет к любовнице, а через год лишит вас родительских прав. То же самое касается и остальных участниц. Вас призвали потому, что вы обречены на горькую безрадостную жизнь. И если на момент вашего извлечения жизнь казалась прекрасной и сладкой, это означает лишь то, что вас забрали раньше, чем трагедия сломала вас.

Возмущенный ропот стих, но номер восемьдесят семь не сдавалась.

– Я вам не верю! Я вижу вас первый раз в жизни. А с мужем знакома с института. Он так со мной не поступит. Ваши слова – гнусная ложь.

Статуя словно ждала прозвучавшего возражения. С грацией, недоступной самой профессиональной гейше, Клод оказался возле брошенного значка. Подобрав кругляш, он направился к разозленной бунтарке. Примятые травинки под его стопами сразу выпрямлялись обратно, будто тяжелая поступь стокилограммового мужчины была для них легким ветерком.

Девушка смотрела на него с вызовом. Где-то в глубине души я завидовала этой смелости. Мне бы не хватило духу противостоять существу, что вытащило меня из дома и перетащило сюда. Видимо, поэтому я не вошла в натуральные числа межпространственных похитителей, и осталось жалкой дробью.

– Возьми, – протянул он ей значок. – Я докажу, что говорю правду.

Владелица кондитерской сжала ладонь, принимая обратно холодный металл.

– А теперь назови свое имя.

Девушка, что сидела рядом со мной и которую все это время успокаивала сто сорок седьмая, жалобно всхлипнула. Я сама почувствовала, как напрягаюсь под голосом статуи.

Бунтарка оглядела толпу, продемонстрировала всем, что значок у нее в руке и громко произнесла:

– Ангелина.

Ничего не произошло. Кто-то рядом со мной шумно выдохнул.

– Полное имя.

– Ангелина Романовна Тимьянская, – смело произнесла избранная. И хотя она закончила предложение, казалось, что в конце голос оборвался. Ее руки задрожали. Девушка опустила взгляд на ладонь и ее глаза потухли, как выключается лампа в квартире поздней ночью, когда в огромном многоэтажном доме исчезает последнее окошечко света.

Две долгих мучительных секунды она стояла подобно библейскому соляному столпу, потом ее ноги подкосились, и Ангелина бухнулась на колени. Ее руки взметнулись к лицу. Девушка склонила голову, резко вдохнула сухой воздух ненастоящего мира и зарыдала, заливаясь слезами.

– Что вы сделали? – воскликнула номер сто сорок семь, опасливо косясь на свой брошенный значок. Я, на всякий случай, отдернула руки от своего. Мало ли.

– Ничего, – спокойно ответила статуя, будто только что не превратила серьезную уверенную девушку в жалкий всхлипывающий комок отчаянья. – Она увидела свое будущее. Как я упоминал, вас выбрали не просто так, а по серьезной причине. Вы можете узнать ее, если дотронетесь до значка и назовете свое полное имя. Но! – он предупреждающе поднял палец вверх. – Это не кинофильм и не дешевый трюк. Вы переживете и прочувствуете все на своей шкуре так, будто это произошло на самом деле. Полную гамму эмоций тех событий, что ждали вас в недалеком будущем.

Послышался ропот, но желающих назвать медяшке свое полное имя больше не нашлось.

– Те, кто еще не нашел свою группу, у вас пять минут и расходимся по залам, – статуя развернулась и неторопливо поплыла в сторону пещеры. Камер-паж ковылял рядом, эмоционально жестикулируя руками.

– 4 —

– Группу? – нахмурилась номер сто сорок семь, провожая статую взглядом. – Эй, погодите!

Девушка припустила по траве вслед за удаляющейся парой.

– Если мы такие избранные, то что за хамское к нам отношение? – разорялась неподалеку блондинка под номером четырнадцать. – Как будто это я к вам за милостыней пришла, а не вам требуется, чтобы я спасла мир! Лёша, что за дела?!

– Девчонки, кончайте балаган, – постаралась ее перекричать другая девица с ярко-красными волосами и пробивающейся из-под воротничка татушкой. – Хватит шуметь.

– Кто назначил тебя главной? – взорвалась блондинка, найдя жертву для невыплеснувшейся агрессии.

Слушать продолжение скандала я не стала. Толпа из ста сорока семи очень быстро разбивалась по шесть-семь человек. Я могла опоздать.

Мне требовалась группа со здравомыслящим лидером. К двадцати девяти годам знаешь большую часть своих достоинств и недостатков. Нет ложной скромности или «розовых очков». Я не обладала лидерскими качествами. Я не могла бы повести за собой толпу или вдохновить кого-то на подвиг. Не зря же я щеголяла дробью, а не целым числом.

Я обратила взор на те компании, где имелись начальные цифры. Девушки, из первой полусотни прибыли раньше, а значит, имели информации немного больше. Кто знает, почему нас вытаскивали в таком порядке? Может, номер один и в жизни номер один, а все последующие – ее жалкие подражатели?

– Эм, привет, – поздоровалась я, останавливаясь у обособленной ото всех компании. Четыре пары глаз оценивающе уставились на меня, заставляя почувствовать себя неуютно. – Под каким лозунгом собрались? – пошутила я.

На каменных лицах не дрогнула ни одна мышца.

– Привет, – смерила меня взглядом Избранная с гладкими ламинированными волосами. – Я – Васелина. Можно просто Селина.

– Степанида, – поздоровалась вторая. – Друзья зовут меня Нита.

– Клавдия, – вставила третья. – Или Ди.

– Альберта. Аля.

– Охренеть, – с чувством высказалась я. – Но можно просто Аня.

Девушки синхронно переглянулись.

– Аня? – переспросила первая таким тоном, словно я назвалась не иначе как Царицей Савской. – Как Аннет или Анабель?

Я покачала головой. Девушка закатила глаза.

– Прости, но тебе следует поискать другую компанию.

Я не стала спорить. Отойдя на несколько шагов, за спиной послышался смешок одной из красноименниц.

– Боже, я так устала им по сто раз объяснять, – вздохнула ее подружка.

Я поморщилась. Почти ведь забыла, каково это бывает: быть обсмеянной кучкой недалеких девиц.

«Без паники, Аня, – приказала я себе. – Никто бы не смог собрать в одном месте сто сорок семь стерв одновременно. Это же не кастинг на тв-шоу».

Я заставила себя направиться к следующему кругу ада.

Знакомство с группой самоубийц, на удивление, оказалось более позитивным. Девушки прибыли в Центр сразу после смерти. Они до сих пор считали, что это загробный мир, и все мы мертвы. Мол, они ушли из жизни добровольно, а остальные в следствии несчастного случая или еще чего. Разношерстная группа из парочки школьниц, студентки с неразделенной любовью, домохозяйки и жгучей брюнетки-танцовщицы, посочувствовали и пожелали мне удачи в дальнейших поисках.

– Если вспомнишь, что сама себя убила – возвращайся к нам, – дружелюбно предложила девчонка, что младше меня раза в два. – Может, твой мозг блокирует память о том событии. Такое часто случается.

Следующая группа обсуждала цыганку, с которой столкнулась каждая из них. В одном случае неизвестная женщина выступала с проклятьями, а в другом, наоборот, обещала неожиданную награду. Что неудивительно, цыганку эту повстречали в одном и том же городе на железнодорожном вокзале. Сами девушки между собой не были землячками. Кто проезжал мимо, кто в гости к родным, кто поступать, кто на новую работу. Я, цыганок, колдуний, волшебниц, хиромантов и прочую мистическую тусовку, видела только по телевизору, и из них всех, лично мне и еще одной двенадцатой населения всего Земного шара, обещали, что дела будут складываться весьма позитивно, если сохранять внутреннее равновесие, и что-то там про удачный транзит для смены работы. Этого оказалось мало, чтобы попасть в тусовку посетительниц железнодорожного вокзала.

Отпали и следующие две, где ключевую роль играла аномальная пигментация оболочки глаза, она же гетерохромия, а так же, необычные цвета радужки: почти черные, сиреневые, красные, ярко-золотые. Пролетела я и с группой рыжих. Оказалось, недостаточно красить волосы оттенком «красное дерево», чтобы зваться ведьмочкой их круга. Не подошла мне и группа приемышей, как обозвала их номер девять из группы разведенок.

Ища пристанище, я натолкнулась на внезапно сформировавшихся «венценосных» – сбежавших из-под венца, почему-то организовавших бойкот мамашам – девушками, у которых остались дома дети.

– Здесь есть где-нибудь обычные? – взмолилась я, возвращаясь к тому месту, с которого начала поиски. – Или любители домашних животных? Фанаты телефонов, которые нельзя себе позволить?

Я почти представила, как иду к Лёше и жалуюсь, что меня никто не взял в свою команду. Прямо, как в школе, когда на физре все разбиваются по парам, а ты остаешься в сторонке. Неужели и сейчас мне предложат посидеть на скамеечке и посмотреть на игру? Или помыть полы в раздевалке. Ох, только бы не полы...

– Эй, дробь два! – окликнули меня. – Ты с нами?

– Что? – не сразу врубилась я, замирая на месте.

Номер сто сорок семь скрестила руки на груди, с вызовом глядя на меня. Позади нее мялась девочка-сомнамбула и полноватая дама лет за сорок. Непривычным островком в собравшейся компании оказалась номер четырнадцать. Она совершенно не вписывалась в разношерстную компанию, и больше бы подошла группке роскошных блондинок, что осталась позади.

– С вами, – быстро согласилась я.

Сто сорок семь сжала кругляш со своим номером и четко произнесла:

– Клод, группа укомплектована, – последовала тишина. Девушка нахмурилась, потом покачала головой. Ее глаза застыли, как бывает у людей, разговаривающих по телефону. Но ответа Клода я не слышала, как и остальные члены свежесформированной группы. Мы молча глазели на новую знакомую, пока та таращилась в пустоту. Это длилось пару минут, пока номер четырнадцать не открыла рот, чтобы вставить пару слов. – Нет, нас пятеро. Номер четырнадцать, сто один, сто девятнадцать, сто сорок семь и сто сорок семь дробь два. Нет, ничего общего. Но я уверена, мы сработаемся, – она повернулась в сторону пещеры, из которой я пришла и начала искать что-то взглядом.

– Указатель, – металлический голос резанул по ушам. Я подскочила на месте, девочка-сомнамбула взвизгнула, полноватая дама схватилась за сердце, номер четырнадцать состроила неприязненную гримасу. – Тропа приведет вас к тренировочному залу. Ответвлений от нее нет, так что не потеряетесь.

Звенящая вибрация стихла и лишь после этого я осознала, что голос шел не из потайного динамика в значке, а звучал прямо в голове.

Номер сто сорок семь поправила очки.

– Нас соединили. Теперь если Клод будет разговаривать с кем-то из нас, это будет слышать вся наша группа. Видите тропинку? – указала она на извилистую дорожку, змейкой взбирающуюся вверх по поляне.

Девочка-сомнамбула ахнула: над пологим холмом возвышалась горная гряда, уходящая остриями пиков ввысь. Островки зелени гнездились на суровых вершинах, словно мхом покрывая сказочные творения опасной красоты.

– Господи, – вздохнула я, глядя на суровое великолепие природы. Пик моей физической подготовки приходился на третий класс, когда мы с родителями каждые выходные ходили в поход. – Если это не шутка, то я бы не отказалась от суперсил или какой-нибудь магии прямо сейчас. Магия воздуха. Хочу быть магом воздуха. Где расписаться, чтобы почувствовать в себе невиданные ранее способности, которых никогда не было, но в глубине души знала, что они существуют?

– Тс-с-с, как зачастила, – блондинка выдвинулась вперед. Ей не понравилось, что сто сорок седьмая первая вышла на контакт с Клодом, ненавязчиво давая понять, кто в команде лидер. – Мультиков пересмотрела? Магию раздает Лёша, и кроме как под его присмотром ее использовать нельзя.