Текст книги "Колдовские сказки (СИ)"

Автор книги: Кицуне-тайчо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

– Как знаешь, приятель, я не твоя мамочка. Только давай договоримся: вытирай лапы, когда входишь в помещение!

========== Охотники за амулетами ==========

1.

Довольно странно просыпаться оттого, что тебя охватывает сонное оцепенение. Однако именно от этого проснулся Уна, как ему показалось, вскоре после того, как наконец удалось заснуть. Если точнее, он вдруг впал в то неопределенное состояние, какое бывает, когда организм просыпается ночью, скажем, по нужде, а сонный мозг еще не может понять, зачем он это сделал. В какой-то момент Уна начал осознавать, что просыпается, но вот довести дело до конца почему-то не удавалось, и он продолжал досматривать сны.

В этом сне он спокойно спал на собственной кровати, в собственном доме на улице Черных Скал в Городе Тысячи Мостов. Сквозь неплотно зашторенные окна в комнату лился ядовито-зеленый свет (надо будет когда-нибудь собраться с духом и грохнуть этот дурацкий фонарь, неизвестно за что горячо любимый соседом!) И в этой хорошо знакомой комнате ошивались какие-то неизвестные личности.

Посреди помещения стояли три черных силуэта, и Уна был уверен, что именно там они и возникли, а не вошли в дверь, как делают все нормальные люди. Зеленый свет бил им в спины, и Уна не мог разглядеть их лиц. Было неясно, как он вообще их видит, поскольку лежал он на боку, носом к стене. Но чего только во сне не бывает!

Тем временем один из незваных гостей осторожно шагнул в сторону его кровати. Парень сжался. Казалось, что происходит что-то невыносимо мерзкое, и Уна изо всех сил пытался проснуться, впадая в отчаяние от собственной беспомощности. Конечно, начинающий предсказатель не слишком много может против троих мужиков, от которых так и веет Силой, но спящий все же куда более беззащитен, чем бодрствующий. И он стремился как можно быстрее перейти в разряд счастливчиков, способных управлять собственным телом.

– Ты уверен?

Этот вопрос один из стоящих позади адресовал тому типу, который подкрадывался к постели Уны. Голос прозвучал как-то виновато, словно он перед этим долго решал, спросить об этом и обидеть человека, но зато быть спокойным, или все же лучше не спрашивать. Тот, к которому обращались, остановился и чуть обернулся через плечо, при этом выражение его лица показалось Уне действительно немного обиженным. Вопрос в том, как он смог это узнать?! Несмотря на то, что он начинал различать не только силуэт незнакомца, но и некоторые детали его одежды, например, изящный плетеный пояс, концы которого свисали пышной кистью, но лицо его по-прежнему оставалось темным пятном.

– Когда это я не был уверен?

Голос прозвучал несколько насмешливо. Уна не сомневался, что тот не разжимал губ. Впрочем, как тут можно быть в чем-то уверенным, когда лица не видно! С другой стороны, раз уж навострился смотреть затылком, то на такие мелочи можно и не обращать внимания.

Незнакомец приблизился, положил руку на плечо Уны и осторожно перевернул его на спину. Вгляделся в лицо.

– Да спит он! – жизнерадостно сообщил он своим спутникам.

Почему-то именно в этот момент Уне приспичило любой ценой установить истину. Он напрягся, мощным волевым усилием преодолевая мерзкую слабость своего тела, подвешенного между сном и явью, разлепил сначала глаза, а потом и пересохшие губы.

– Неправда, – сонно пробормотал он.

Он взмок, выдираясь из цепких лап этого странного полусна, но труд того стоил. Во вполне реальной темноте, разбавленной противным зеленый светом, он различил над собой дружелюбную физиономию начинающего дедушки. Симпатичный пожилой дядя с выразительным, рельефно вылепленным лицом, украшенным лучистыми морщинками, длинные волосы забраны назад, но несколько прядей выбились и упали на лоб, придавая прическе особую, немного кокетливую элегантность. Тонкие брови ползли вверх, создавая на незаурядном лице незнакомца выражение снисходительного любопытства, словно он увидел нечто действительно новое, но не настолько важное, чтобы придавать этому значение.

– Ну вот! – проворчал кто-то сзади. Впрочем, в его ворчании не было ни особого недовольства, ни, тем более, тревоги. Просто, что называется, для порядка.

– Да ладно! – Этот серьезный дедушка легкомысленно пожал плечами.

Он ласково погладил Уну по голове, чуть взъерошив волосы, и мягко сказал:

– Спи, мальчик!

После такого напутствия тот отрубился, как миленький. Никакие странные сны ему в эту ночь больше не снились.

2.

Ворвавшийся в сладкие сновидения грохот был настолько ужасен, что Уна подскочил на кровати, лихорадочно озираясь. Но в доме было тихо, и вместо мерзкого зеленого сияния в окна струился прозрачный, чуть желтоватый утренний свет. Никаких таинственных незнакомцев тоже не наблюдалось. «Приснилось!» – с облегчением решил он. И сел, обхватив себя руками. Его била дрожь. Почему-то казалось, что в этом сне было нечто отвратительное, противоестественное, несмотря на то, что все действующие лица вели себя вполне прилично. И тут звук, разбудивший его, повторился, оказавшись банальным стуком в дверь. Уна со стоном сполз с кровати, чувствуя себя совсем разбитым, ухватил первые попавшиеся штаны и поплелся открывать.

За дверью обнаружилась залепленная снегом накидка, из капюшона которой выглядывала серьезная физиономия его давнего друга Хойса, единственного в мире мастера чего угодно.

В этом щедром на чудеса Городе самым большим и необъяснимым чудом была, пожалуй, дружба этих двух парней. Непонятно, как такие разные люди вообще смогли встретиться. Уна – колдун, представитель самой неуважаемой прочими магами, зато горячо любимой всеми иностранцами профессии. Хойс никогда не имел никаких дел с магией, даже к знахарям не ходил. Уна – взбалмошный, эмоциональный, придающий слишком большое значение невидимой стороне жизни: чувствам, снам, предвидению, что при его занятиях неудивительно. Хойс – образец рассудительности и практичности, надежный оплот здравого смысла в этом безумном Городе, неподвластный никаким эмоциям. Они даже внешне были полной противоположностью. Уна не вышел ростом, при этом никогда не обладал достаточной массой, поэтому всегда казалось, что его очень мало. Хойс же был высок, и хотя тоже не был толст, да и мускулатуры особой не имел, но все же являлся счастливым обладателем могучих плеч и широкой груди. Его жилистые, мощные руки казались ветками старого дерева. Рядом с этим огромным парнем Уна выглядел еще меньше. Лицо Уны было круглым, вечно насмешливым, на голове красовалась копна жестких темных волос, которые он крайне редко приводил в порядок. Лицо Хойса, напротив, было длинным и худым, серые глаза смотрели серьезно и спокойно, а длинные, светлые, слегка вьющиеся волосы он всегда аккуратно подвязывал ленточкой вокруг головы. Но несмотря на то, что похожи они были не больше, чем небо и земля, они испытывали друг к другу удивительно теплые чувства.

– Заходи, – пробормотал Уна и отчаянно зевнул, что вполне могло сойти за достаточное извинение и его растрепанного внешнего вида, и медлительности в деле открывания двери. Хойс стряхнул с себя снег и перешагнул порог дома. Откинул капюшон.

– Я не помешал? – вежливо осведомился он.

– Что за глупости ты говоришь? – усмехнулся Уна. – Как ты можешь помешать? Ну подумаешь, разбудил! Проходи. Завтракать будешь?

– Нет, – Хойс покачал головой. – Я спешу. Мне нужно в порт, меня там ожидает какое-то важное дело. В общем-то, я зашел к тебе из чистого любопытства.

– Интересно, что такого любопытного ты мог найти в моем доме? – фыркнул Уна. – Или тебе срочно понадобилось погадать?

– Разумеется, нет, – серьезно возразил Хойс. – Ты же знаешь, я не люблю предсказания. Просто вчера я выполнял небольшой заказ на дому у клиента и немного увлекся работой, так что возвращался домой уже довольно поздно. Ну, ты сам понимаешь…

Уна кивнул. Если когда-то этот образец рассудительности и вел себя, как одержимый, то только во время своей любимой и обожаемой работы. Парень настолько любил работать руками, что углубившись в починку очередной безделушки, мог запросто забыть о таких, в сущности, неважных вещах, как сон и еда. Ему нравилась собственная одержимость, и может статься, именно это качество привлекло его и в Уне.

– Так вот, я проходил по твоей улице, – продолжил Хойс. – И увидел, как из твоего дома вышли трое пожилых людей. Я их толком не разглядел, но мне показалось, что я их не знаю. Вот я и хотел спросить, кто это. Потому что мне показалось, что это не совсем те люди, с которыми ты мог бы завести дружбу…

Он осекся, увидев вытаращенные от ужаса глаза друга.

– Значит, не приснилось… – пробормотал Уна.

– Что не приснилось? – деловито осведомился Хойс, немедленно настораживаясь, готовый защищать друга от неведомой опасности.

Тот вытаращил глаза еще сильнее и принялся изливать на него свои ночные переживания, подкрепляя слова отчаянной жестикуляцией. Рассказывать было особо нечего, а потому он уделил большое внимание собственным страхам и предчувствию, что это были плохие ребята, почти наверняка.

– Вот, значит, как… – Хойс возвел глаза к потолку и задумался.

Уна только сейчас сообразил, что они по-прежнему торчат у порога, он в одних брюках, а друг – по-зимнему упакованный во множество теплых одежд.

– Может, ты все-таки пройдешь? – неуверенно предложил он. Хотя и знал, что безуспешно: если Хойс сказал – нет, значит нет.

– Вообще-то я уже опаздываю. И не думаю, что тут я что-то могу сделать. Приходи вечером в мастерскую, там поговорим.

– Мне, наверное, лучше сходить к учителю…

– Тебе лучше сходить к хорошему знахарю, – тоном эксперта посоветовал Хойс. – Твой учитель сейчас тебе тоже ничем не поможет. Разве что задушевной беседой, но если тебя околдовали, толку от нее будет мало.

– Ой, а ты думаешь…

– Что-то они с тобой проделывали, верно? Раз ты так быстро уснул. И насколько я понял (если ты все точно передал, конечно), они вообще не хотели, чтобы ты просыпался. Тот человек, которого ты видел, наверняка наложил дополнительное заклятие, чтобы ты продолжал спать. Но у него что-то не получилось, и ты смог проснуться.

– Ты говоришь, как опытный колдун, – усмехнулся Уна.

– Просто логика, – невозмутимо отозвался Хойс.

– Ладно, ты прав. Ты действительно уже опаздываешь, а мне и правда стоит сходить к знахарю. А потом к учителю. А потом и до тебя доберусь. Как тебе?

– Мне нравится, – кивнул Хойс. – Ты, пожалуй, так и сделай. И постарайся не свернуть с намеченного пути, хотя бы сегодня.

– Я постараюсь, – пообещал Уна.

3.

Попрощавшись с другом, Хойс, как и намеревался, отправился в порт. Город Тысячи Мостов, как самый молодой, своим портом обзавестись не успел. Да в нем пока и не было необходимости, поскольку в Верхнем Городе, на берегу самого широкого из многочисленных рукавов Тэйса (который здесь и считали собственно Тэйсом), находился крупный морской порт, куда заходили все торговые корабли, идущие в Хумей с соседнего материка Синерсен. Жителям Города Тысячи Мостов оставалось только построить возле порта большой мост, соединяющий их с Верхним Городом. Что здесь умели делать хорошо, так это строить мосты.

В таком оживленном местечке, как Город, работа найдется не только хорошему магу. Людей, умеющих работать руками, ценят не меньше, особенно таких универсальных мастеров, каким являлся Хойс. С детства увлеченный самыми разнообразными проявлениями этой разновидности бытовой магии, он творил в своей мастерской настоящие чудеса, воскрешая вещи, которые любой другой посоветовал бы похоронить. Любимые вазы, древняя мебель, тонкие механизмы обретали новую жизнь, побывав в искусных руках мастера. И его храм под скромной вывеской был известен в Городе не хуже, чем резиденция какой-нибудь могущественной Школы магов.

Он и сам не знал, кто сделал ему такую рекламу, но вчера вечером он получил с мальчишкой записку, в которой его просто умоляли прийти в порт и хотя бы посмотреть. Хойс не имел привычки отказываться от работы, тем более, что сейчас он не был перегружен ей. Хотя обычно заказы приносили ему на дом, но может у этих иностранцев так принято? Словом, он с утра пораньше отправился в назначенное место.

Поднявшаяся с утра метель швыряла в глаза мокрый снег. В Городе не бывает по-настоящему холодных зим, вроде тех, о которых говорят гости из бескрайних степей Айсендула. Близость моря делает климат мягким, а снег липким. Могучая река никогда не замерзает, лишь у самых берегов подергиваясь корочкой льда. Хойс пересекал мост, отчаянно щурясь от порывов того самого ветра, который раскачивал мачты многочисленных кораблей, пришвартованных в порту. Отсюда, сверху, порт кажется огромным муравейником, который какой-нибудь шаловливый пацан разворошил палочкой. По мосту снуют туда-сюда люди, группами и поодиночке. Местные в широких шерстяных накидках. Группа в таких же накидках, но вороты застегнуты до конца, шнурки на рукавах и капюшонах затянуты. Эти наверняка из Хумея, где и снега-то никогда не бывает. А вот статные парни в нелепых коротких меховых курточках и узких штанах, без шапок и капюшонов, подставляют свои густые шевелюры снежному вихрю. Такие могли приехать только из Айсендула. Приезжие во все глаза таращатся по сторонам, хотя из-за снега почти ничего не видно. Жаль, будь сейчас хорошая погода, они смогли бы по достоинству оценить яркое очарование Города.

Хойс уверенно пробирался сквозь разношерстную толпу. Дом его родителей находился именно здесь, на Западном Берегу Верхнего Города, и мальчишкой он облазил все здешние закоулки. Поэтому для него не было ни малейшей опасности заблудиться в этом постоянно меняющемся лабиринте. Огромный порт двигался и дышал с шумом, сочетающим свист ветра в мачтах, гул голосов, грохот перетаскиваемых товаров. Любой другой и не разглядел бы в этой суете, что происходит что-то особенное, но Хойс наметанным глазом различил особое, тревожное движение в толпе перед собой. Он насторожился. И через секунду убедился, что был прав.

Расталкивая людей, из толпы выдрался подросток, крайне растрепанный, и не только оттого, что напряженно бежал сквозь плотную массу народа. Раскосые глаза степняка, встрепанные темные волосы, драная накидка с чужого плеча – по всем признакам воришка-беспризорник, из тех, что добираются в Город в трюмах кораблей и просто пешим ходом. Своих-то в Городе отродясь не водилось. Не обращая внимания на гневные окрики, парнишка вылетел на относительно чистое место, где можно было сделать хоть несколько шагов, не опасаясь обо что-то споткнуться, и тут же прибавил ходу. Грязная физиономия была перекошена от страха. Он сделал быстрое движение рукой, и под ногами Хойса что-то звякнуло. Тот опустил голову и различил в грязи зеленоватый металлический блеск.

От созерцания этой вещицы его отвлекли дальнейшие события. В том месте, откуда только что вылетел мальчишка, люди как-то сами собой шарахнулись в разные стороны, словно неведомая сила разом толкнула их, но никого не было видно. Раздались вопли, частью испуганные, но привычные люди адресовали несколько слов неприличного содержания всем колдунам этого безумного местечка. А затем нечто невидимое, но вполне осязаемое, прошло в опасной близости от Хойса. Оно не толкнуло его, но он вдруг почувствовал приступ тошноты одновременно с позорным желанием бежать домой и забиться с головой под одеяло. Через мгновение невидимка уже врезался в толпу, где скрылся воришка, вызывая новый всплеск нецензурной брани.

Хойс перевел дыхание и растерянно поморгал глазами, уставившись вслед исчезнувшему в толпе монстру. Иногда колдуны зарываются, в этом он был согласен с отчаянно ругающимися матросами. Похоже, парнишка обокрал мага, и это, конечно, нехорошо, но посылать за ним вот это… Между прочим, еще и кучу людей обидели ни за что. Хойс нагнулся и подобрал вещицу, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор. Это оказалось ожерелье: нанизанные на шнурок пластины зеленого металла с нанесенными на них знаками. Только магам ведомо, что это может быть за штука. И поскольку невидимого преследователя воришки нигде не ощущалось, Хойс просто сунул вещицу в карман. После чего продолжил путь по своим делам.

До нужной пристани он добрался без приключений. Поднялся по трапу и обратился к первому попавшемуся матросу с вопросом, где можно найти капитана. Матрос на неизвестном языке гаркнул что-то в пространство, после чего отвернулся, сочтя, видимо, что его миссия выполнена. Хойс с любопытством оглядел его. Костюм моряка оказался довольно практичным сочетанием айсендульских традиций с модой Города. Меховые штаны чуть просторнее, чем у степных жителей, а короткая куртка впитала в себя все лучшие черты накидок, в частности, очень просторные рукава, совсем не стесняющие движений. Нечто подобное было и на другом матросе, который вышел на зов первого. Надо полагать, это и есть капитан.

– Хойс, – коротко представился мастер, и для пущей убедительности протянул записку, переданную ему вчера посыльным.

– Вы и есть тот самый мастер? – капитан оглядывал Хойса с некоторым недоверием. Оно и понятно: человек с такой репутацией просто обязан быть солидным старцем, а не зеленым юнцом, каковым он всегда казался. Впрочем, он выглядел все же несколько младше своих двадцати пяти. – Я капитан этого судна, Химоур Гэреар, – спохватился он.

– Очень приятно, капитан. Поговорим о деле?

Такой подход, равно как и тон Хойса, заставил бравого моряка окончательно устыдиться своих сомнений. А заодно – вспомнить о своем несчастье. Его глаза приняли жалобное выражение.

– Конечно. Пойдемте со мной.

Он развернулся и зашагал по палубе. Хойс молча последовал за ним. Они добрались до капитанской каюты, где мастеру была предъявлена коробка, в которой лежали несколько крупных кусков камня. Даже не вглядываясь, Хойс понял, что некогда они составляли единое целое, которое наверняка было небольшой статуэткой.

– Это Хоппта, один из богов Сайхерсарка, – печально пояснил капитан. – Есть такое небольшое варварское государство на Синерсене. Но они всегда были богаты мехами и еще чем-то в таком роде, а потому государю Айсендула позарез нужно установить с ними дружеские отношения. Ну и торговые, заодно. А их царь, увидев наш уровень камнерезного дела, попросил сделать для него такую вот игрушку. Ума не приложу, как она могла грохнуться, – капитан едва не прослезился, но вовремя взял себя в руки. – Ее можно склеить?

Хойс, взяв в руки коробку, придирчиво осматривал обломки. Гэреар следил за ним полным надежды взглядом.

– Если это нельзя исправить, я, конечно, обращусь к колдуну. Но мне хотелось бы, чтобы все было сделано по-настоящему, понимаете?

Хойс кивнул, пряча усмешку. Многие приезжие считают магию довольно недолговечным чудом, результаты которого исчезают, стоит выбраться из Города. Разумеется, это всего лишь заблуждение: последствия некоторых заклинаний приходится расхлебывать многие века. И если за дело берется хороший мастер, плод его усилий может продержаться куда дольше, чем самый лучший клей. Но колдовство не потрогаешь руками, и людям, не сталкивающимся каждый день с чудом, бывает очень непросто в него даже поверить. И Хойс не намеревался разубеждать клиента.

– Я смогу это склеить, – важно произнес он. – Даже следа не останется.

Еще несколько минут они яростно торговались по поводу суммы и сроков, но умирающий от облегчения капитан довольно быстро сдался. Судно намеревалось торчать в порту целых десять дней, и Хойс решил, что не станет накидывать еще и за срочность. Времени достаточно.

– Хорошо, – кивнул он, закрывая коробку крышкой. – Я ее забираю.

– Забираете? – капитан заметно занервничал.

– Разумеется, – холодно подтвердил Хойс. – Я привык работать в своей мастерской.

На лице капитана отразился бурный мыслительный процесс, но, сделав поправку на местные традиции, он кивнул головой.

– Ладно, вы знаете, где меня найти.

4.

На ходу натягивая перчатки, Уна вынырнул за порог своего дома. Подозрительно огляделся, но ничего особенного не заметил, поэтому быстро зашагал к мосту. Метель улеглась, день становился пронзительно ясным, и Уне захотелось даже откинуть капюшон, чтобы вдоволь надышаться этим прозрачным воздухом, но все же он решил пожалеть свои уши. Пребывание на улице приносило неописуемое облегчение, неясная тревога перестала давить изнутри. Уна остановился на середине маленького мостика, перекинутого через замерзшую речушку, обернулся, чтобы посмотреть на черные скалы (несколько жалких камушков!), давшие название улице. А потом побрел дальше.

Ближайший знахарь жил за этим мостом, на улице Забвения. Наверняка с этим местом связана какая-нибудь старая красивая легенда, иначе кому бы в голову пришло такое название! Но эту легенду все равно никто уже не помнил. Сразу бросалось в глаза, что все дворики были словно оформлены одним дизайнером, в частности, заметны были резные оградки, сделанные, вопреки традициям и здравому смыслу, из дерева. Казалось, вся улица сошла с ума и посвятила свой досуг исключительно резьбе по дереву и регулярной замене приходящих в негодность секций. Этот феномен, как и все прочее в Городе, имел простое и логичное объяснение: на этой улице находилась контора двух умельцев – колдуна и столяра, которые зарабатывали на жизнь изготовлением этого резного чуда, не менее прочного и долговечного, чем металл или камень. Естественно, что вся улица заказывала ограды именно здесь: зачем далеко ходить!

Пройдя возле двух столбиков, между которыми не было никакой калитки, Уна миновал короткую дорожку к дому знахаря. По обеим сторонам ее теснились какие-то низкорослые вечнозеленые растения, почти неопознаваемые под шапкой снега. Они тянули свои ветки, цепляясь за подол накидки гостя. Заснеженный садик был просто создан для того, чтобы вызывать умиленную улыбку у всех приходящих. С этим выражением лица Уна поднялся на крыльцо и дернул шнурок колокольчика. В доме раздался мелодичный перезвон.

Когда дверь отворилась, Уна вздрогнул от неожиданности и даже отпрянул назад: ему померещилось, что в проеме показалось то самое лицо, которое он видел ночью. Те же чуть насмешливые глаза, те же лучистые морщинки и крупный нос. Но спустя пару секунд он разобрался, что перед ним все же другой человек, и даже рассмеялся от облегчения.

Вскоре он уже сидел в приемной знахаря и вываливал на его голову свои ночные страхи. Не забыл и упомянуть об утреннем визите друга, чтобы доказать, что ему это не приснилось. Знахарь слушал, качал головой, задавал вопросы, при этом ощупывая пациента пристальным взглядом, от которого по спине бегали мурашки. Наконец, после долгих шаманских ритуалов, похлопываний, ощупываний, знахарь снова опустился на стул и покачал головой.

– Никаких заклинаний я на тебе не вижу. С тобой все в порядке.

– Ох, а это точно? – на всякий случай спросил Уна.

– Жить будешь. И даже работать сможешь.

Последнее заявление сопровождалось ехидной усмешкой, от которой Уну передернуло. Это та самая фраза, которой с замиранием сердца ждут от знахаря все колдуны: что может быть хуже потери дара! Вот только далеко не все считают, что для гадания тоже нужен дар. Дескать, раскладывать таблички да высчитывать по звездам могут все, у кого есть охота. И не расскажешь, как он иногда действительно заглядывает за край и видит странные вещи…

Все же дом знахаря он покинул с чувством облегчения. Возможно, ничего страшного не произошло. Эти ребята просто проходили мимо… или же его обворовали. Примитивное объяснение (зачем троим пожилым колдунам заниматься квартирными кражами?), но другого пока нет. Надо еще зайти домой, пошарить, может, они оставили какие-то следы своего пребывания.

В глубокой задумчивости он направлялся к дому учителя, где у них была совместная приемная. Но до места не дошел: задержался у трактира «Старый котел». Во-первых, он вдруг вспомнил, что забыл позавтракать. А во-вторых, у входа в трактир стояла самая странная телега, которую он видел в жизни. Собственно, именно она и отвлекла его от раздумий, иначе бы он ни за что не вспомнил о нуждах собственного желудка.

Транспорт и вправду был тот еще. Вообще, в Городе не принято кататься на повозках. Несмотря на то, что все жалуются на большие расстояния, держать дома лошадей почему-то никто не хочет, а без них, как известно, телега не поедет. Поэтому горожане ходят пешком, а роскошь передвигаться на транспорте позволяют себе разве что приезжие, в основном, из Айсендула. Но эта телега не была похожа на те, что прибывают оттуда. И вообще ни на что не была похожа.

Изящный открытый экипаж с двумя длинными мягкими сиденьями, расположенными друг напротив друга, так что кому-то из пассажиров приходилось ехать задом, что, в принципе, являлось вполне традиционным. Место для кучера впереди, как и положено. Но она почти полностью была металлическая, количество деревянных деталей довольно незначительно. Широкие колеса покрыты незнакомым материалом. И самое главное: к ней не прилагалось никакой лошади. Не было даже ничего похожего на крепления, к которым можно было бы прицепить оглобли.

Вдоволь налюбовавшись этим чудом техники, Уна все же решил зайти в трактир, раз уж остановился. Толкнув резную деревянную дверь, он нырнул в полутемное помещение, наполненное ароматами вкусной еды, и колокольчик над дверью слегка звякнул. Посетителей почти не было, только в дальнем уголке таращилась друг на друга влюбленная парочка, да в середине зала расположилась компания степенных пожилых людей. Они что-то неторопливо пережевывали. Уна сделал несколько шагов к стойке, за которой хозяин неторопливо протирал полотенцем стакан, но тут взгляд его упал на одного из мужчин… да там и остался. Конечно, полумрак и все такое, но ошибиться на таком расстоянии было невозможно: это тот самый тип, которого он видел ночью у своей кровати. Уна замер, разинув рот и самым невежливым образом вперив в него изумленный взор.

Сейчас ночной гость еще больше походил на доброго дедушку. Но его приветливое лицо не могло обмануть молодого предсказателя: он прекрасно помнил, как ему было мерзко от этого взгляда. К тому же, такое колоритное лицо просто не может принадлежать заурядному обывателю. Впрочем, лица его спутников тоже отличались от среднестатистических. У одного из них были тонкие, хищные черты, длинные черные волосы, разделенные пробором точно посередине. Длинные, тонкие и очень изящные пальцы, на безымянном – крупный перстень. Настоящий злой колдун, как их принято изображать в сказках. Другой казался самым младшим из троицы, но все равно годился Уне в отцы. Красивое лицо воина-героя, как их рисуют заморские художники, высокий лоб, короткие, зачесанные назад волосы, безмятежный и мечтательный взгляд, устремленный в бесконечность. Между всеми троими было какое-то неуловимое сходство, не такое даже, какое бывает между родственниками, а словно бы их лица принадлежали кисти одного художника-портретиста, и автор вложил в них собственное понятие красоты и силы.

Взгляд «доброго дедушки» небрежно скользнул по лицу Уны и остановился на картине на стене. Некоторое время этот тип с преувеличенным вниманием разглядывал произведение неизвестного автора, но скоро понял, что парня не обмануть. Уна стоял посреди зала, судорожно глотая воздух, и его загадочное поведение уже привлекло внимание не только трактирщика, но даже влюбленной парочки, которые обычно вообще не видят ничего вокруг. «Дедушка», наконец, соизволил повернуться к Уне и подмигнул ему с насмешливой улыбкой. Остальные двое тоже с интересом его разглядывали.

Он попятился. Отступал шаг за шагом, пока не уперся спиной в дверь, с трудом нащупал ручку и вывалился наружу. Вслед ему раздался негромкий смех, словно таинственный шелест листьев в какой-нибудь мифической дубраве. Этот звук доконал парня: тихонько взвыв от ужаса, он со всех ног припустил куда подальше.

5.

– А я-то как раз размышлял, будешь ты сегодня работать или нет, – насмешливо сообщил Клиом, старенький учитель Уны. – Соображал, может, бросить камни? Или посмотреть в огонь…

– Не надо, – жалобно попросил Уна, с размаху шлепаясь на стул. – Работать я сегодня точно не смогу.

Ему удалось прекратить бежать только за два дома до места назначения, а потому он еще задыхался и вообще выглядел не лучшим образом. Но Клиом никогда не имел привычки потакать слабостям своего воспитанника. Работа – это святое, и чтобы отвертеться от нее, требуется более веская причина, чем небольшая пробежка.

– И что у тебя сегодня болит? – ехидно поинтересовался он. – Зачем бегал к знахарю? Или опять всю ночь проторчал у своей подружки?

– Вы и это знаете? – изумился Уна. – Такому вы меня не учили! – возмущенно добавил он.

– А чему тут учить? – фыркнул Клиом. – От тебя же за версту несет этими ужасными снадобьями! Неужели не чувствуешь? Дай угадаю. Всю ночь развлекался со своей обожаемой ведьмой, а утром вспомнил, что на работу опаздываешь, и помчался со всех ног. Ну и зря, между прочим!

– Не угадали! – обрадовался Уна. – Все не так было!

И сам не заметил, как начал в третий раз выкладывать ту же историю. Правда, на сей раз она была несколько длиннее. Учитель уложил подбородок на сжатые кулаки и смотрел на парня с выражением вежливого любопытства, не более того.

– Ну и можешь ты мне объяснить, что тебя так напугало? – небрежно поинтересовался он, когда Уна умолк.

– Не знаю, – замялся тот. – Просто… я так почувствовал…

– Что именно?

– Что-то в них было…

– Ну? – напирал учитель.

– Что-то неправильное. Мерзкое. Не знаю даже, как сказать.

– Тебе нужно больше работать над тем, чтобы ясно выражать неясные ощущения. Это основа мастерства, если ты еще не уловил. Попробуй еще раз.

Уна схватился за голову. Учитель не торопил, должно быть, действительно полагал, что тот думает. Но мыслей не было, имелось только желание бросить все и пойти домой. Правда, хотелось бы еще, чтобы кто-нибудь дал твердую гарантию, что эта дурацкая история не будет иметь продолжения.

– Ну, погадать тебе, что ли? – сжалился Клиом.

– Да! – немедленно обрадовался его ученик.

Колдун медленно подошел к столу. Его лицо уже приняло сосредоточенно-отрешенное выражение. Учитель легко входил в состояние сразу, Уне приходилось настраиваться несколько минут. Только в состоянии рука сама разложит карты или бросит камни так, как должно быть. Кто посмеет сказать, что это не искусство?! Конечно, шарлатанов в этом деле больше, чем в любом другом, но все же… Клиом вытащил из ящика мешочек, из которого извлек горсть маленьких камушков. На черных треугольничках были изображены знаки Судьбы. Колдун бросил камни на стол, они хаотично заплясали по его поверхности и вдруг одновременно замерли, складываясь в узор. Клиом тряхнул головой и чуть улыбнулся. Теперь дело за малым: прочитать послание.