Текст книги "Колдовские сказки (СИ)"

Автор книги: Кицуне-тайчо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Соседка копошилась в саду, искусно подрезая кустарник.

– Присмотришь за моей растительностью? – изобразив смущенную улыбку, Киата бросил ей ключ. Она легко поймала его.

– Уезжаешь?

– И, наверное, надолго, – кивнул он. – В Айсендул.

– Ничего себе! – удивилась она. – Ну, счастливого пути!

– Спасибо.

Он поспешно ретировался на свою территорию. Колдун не любил говорить о предстоящей охоте. Вот после – сколько угодно. Правда, говорить обычно было не с кем.

Покончив с прощаниями, Киата проследовал в гараж, шлепнулся на сиденье своего нагвиорта, бросил на соседнее сиденье сумку, удобно уложил руки на подлокотники и рванул с места. Транспорт послушно следовал мысленным приказам. Вывернув на улицу с подъездной дорожки, Киата еще прибавил ходу.

С изобретением этих невероятных средств передвижения Город стал удивительно удобным для жизни местом. Вечная проблема этого мегаполиса – расстояния – перестала являться таковой. Конечно, такое масштабное изобретение приживалось с трудом, но восхищенные его удобством жители готовы были терпеть временные трудности. Как обычно без всякой официальной регламентации, люди интуитивно подстраивались друг под друга. И хотя нововведение появилось лишь этой зимой, но к концу весны уже выработался своеобразный кодекс поведения на дорогах. И это было очень кстати, поскольку транспорта на улицах становилось все больше и больше.

Можно считать, что степи Айсендула начинаются прямо за холмом. Правда, их приграничные города начинаются намного дальше, но вся эта земля как будто уже никому не принадлежит. Кто-то здесь живет, конечно. Немногочисленные полудикие племена, для защиты от которых айсендульцы строят свои крепости, хотя те даже не пытаются на них нападать, поскольку с первого взгляда понятно, что варварам бесполезно тягаться с военной мощью этого царства. Но мужественным и романтичным воинам Айсендула слишком нравится эта гипотетическая опасность, позволяющая наполнить жизнь постоянным ожиданием, формирующая цель жизни этих странных людей.

Нагвиорт проворно взобрался на вершину холма и начал долгий спуск. Город заканчивался здесь, наверху. Впереди расстилалась бескрайняя равнина, неправдоподобная гладкость которой лишь изредка нарушалась небольшими одинокими холмами. Прямая, как стрела, дорога разрезала надвое колеблющийся океан свежей весенней травы. Над этой зеленой бесконечностью полоскалось выцветшее небо, окаймленное по краю густой стайкой крохотных облачков, а больше здесь ничего не было. Очень скоро начало казаться, что нагвиорт стоит на месте, что в мире ничего не меняется, и больше уже никогда ничего не произойдет. Дорога уходила в вечность, где был способен двигаться только ветер.

До самого вечера Киата так никого и не встретил. Он несся с сумасшедшей скоростью, сам того не замечая, на ходу жевал булку, а взгляд его замер где-то на границе земли и неба. Он восхищенно наслаждался дорожной бесконечностью, в которой шевелились смутные ощущения, тени забытых снов и детских мечтаний, призраки мыслей о том, что было и что могло бы быть, а в общем, ничего ясного, ничего конкретного. Он сам переставал существовать, но был далек от сожалений об этом. На смену ему пришло какое-то новое, неведомое существо, которое, когда подошло время, растворилось в сгустившихся сумерках. Именно за это Киата и любил дорогу.

На ночь он остановился у огромного дерева, невесть каким ветром занесенного в самое сердце степи. Остановив нагвиорт неподалеку, Киата приблизился к дереву и слегка погладил шершавый ствол. Видимо, могучему хозяину этого участка степи понравился такой подход, поскольку спал охотник на твердой земле как убитый и проснулся утром невероятно бодрым. Он позавтракал, прислонившись спиной к стволу, который казался теплым и очень удобным.

Киата с детства владел этим даром – приручать. Он умел тонко чувствовать настроения, не только людей и животных, но даже вещей и мест. Ребенком он верил в то, что дома, улицы, города – все они по-настоящему живые, обладают душой и памятью, размышляют, как-то воспринимают приходящих к ним людей. Он умел понравиться незнакомому месту, всегда знал, куда можно ходить, а куда не стоит. Он ловко пользовался тем, что предлагает ему окружающая обстановка, но точно угадывал, когда лучше убраться. Эта способность и послужила тому, что его учитель заприметил паренька и предложил пойти в охотники.

После завтрака Киата снова загрузился в транспорт и продолжил путь. Он рассчитывал уже к вечеру добраться до Шоллга. Это верхом дорога занимает суток десять, а нагвиорты несутся со скоростью, противоречащей нормальным человеческим представлениям о возможном. Охотник со слов опытных путешественников знал, что эта дорога ведет прямиком до Шоллга, но вот как он будет ориентироваться в самом городе, он не очень себе представлял. Адрес – не карта, и чтобы найти нужный дом, придется спрашивать, а много ли айсендульцев владеют хумейским? Впрочем, среди стражей границы, живущих так близко к Городу, такие могут и найтись. Но эти сложности мало волновали Киату, твердо вознамерившегося очаровать этот незнакомый, романтический город-крепость.

Рельеф изменился. Теперь поверхность земли была смятой, словно неаккуратно брошенное покрывало. Попадались провалы и овраги, один раз путь охотника пересекла река, через которую был переброшен довольно шаткий мостик. Временами слева блестела синяя лента Тэйса, к которой стремились всевозможные кустики и тонкие, качаемые ветром деревца. Они толпились вдоль берегов, давая приют мелкой живности. Потом Тэйс повернул в сторону, а Киата поехал прямо. Лишь один раз он разминулся с айсендульской повозкой, да наблюдал вдалеке стаю диких собак, которые, завидев нагвиорт, остановились и долго провожали его взглядом. А вскоре после этого посреди степи показались крепостные стены. Спустя полчаса Киата притормозил у огромных ворот Шоллга.

3.

Город пленял своим мужественным очарованием. Высоченные конусы сторожевых башен, на вершинах которых прохаживались хмурые стражи, крупные, сглаженные ветрами камни крепостных стен, бело-голубые трепещущие флаги. Завидев путника, стражи отворили тяжелые ворота, пропуская его внутрь. Каков тогда смысл подобных мер предосторожности, если впускают всех подряд? Киата, впрочем, не имел желания возмущаться тому, что его не остановили.

Улицы Шоллга вряд ли были уже тех, что в Городе, но казались таковыми: никаких садов, – каменные стены вздымались рядом с тротуаром. Высокие мрачные здания безжалостно стискивали улочки, и весь город казался огромным старинным замком с небом вместо высокого потолка. Киата остановил нагвиорт и восхищенно задрал голову, любуясь непривычными очертаниями местной архитектуры. Все здесь было пронизано угрюмой твердостью духа, преисполненного решимости выстоять перед лицом любых ударов стихии. Невольно Киата начинал проникаться мужественной философией воинов степей. Он лучезарно улыбнулся городу, и в острых шпилях его башен вдруг заплясали солнечные блики.

– Ну и ну, парень! Ты что, потерял лошадь?

– Не потерял, – буркнул Киата, недружелюбно покосившись на незнакомца, который с восторгом разглядывал его транспортное средство. Мужчина был постарше охотника, смуглая кожа и темные волосы выдавали в нем айсендульца, да и одет он был в соответствии с местными традициями – в короткую кожаную куртку и узкие меховые штаны, но вот на голову было намотано нечто вроде тюрбана, – подобные можно было увидеть разве что на некоторых путешественниках из-за моря. Горящим взором исследователя он ощупывал нагвиорт вместе с его возницей.

– Ты ведь из Города, – утвердительным тоном сказал незнакомец. – Я так и подумал. Только там носят такие балахоны.

– Хумейцы тоже их носят, – неуверенно возразил Киата.

– Только в Городе и только зимой, уверяю тебя. Им ведь кажется, что у вас там ужасно холодно. Хотя их собственные тоги и плащи ненамного лучше.

Киата пожал плечами, не желая ввязываться в дискуссию, но вдруг сообразил: вот он человек, говорящий по-хумейски! Осталось только спросить его, как добраться по нужному адресу.

– У вас опять изобрели что-то новенькое, – продолжал тем временем словоохотливый незнакомец. – В Городе я давненько не был, а вот на наших дорогах я такие уже пару раз видел. Их ведь недавно придумали? Как называется эта штука?

– Это нагвиорт, – ответил Киата. Он уже начал проникаться невольной симпатией к этому человеку. В нем не чувствовалось враждебности, настороженности, которой привыкли встречать всех чужеземцев жители большинства государств. Парень искренне и открыто выражал свои эмоции, и потому Киате оказалось не так уж трудно продолжить разговор. – Их придумали этой зимой. Два парня открыли мастерскую, и они единственные в Городе, кто их делает.

– Наверняка берегут свой секрет пуще глаза, – хмыкнул собеседник. – Долго на нем сюда добираться?

– Я выехал вчера, – честно ответил Киата.

– Ничего себе! – присвистнул незнакомец. – По делам или просто так? – полюбопытствовал он.

– По делам, – признался охотник. – Кстати, не подскажешь, как найти вот этот адрес?

Он сунул собеседнику письмо, предварительно согнув лист так, что на нем кроме адреса практически ничего не было видно.

– Зельна! – усмехнулся тот. – Важная дама. Не думал, что у нее есть дела с Городом. Хотя… мне кажется, она и сама немного ведьма.

– Ты ее знаешь? – удивился Киата.

– Трудно не знать местную элиту. Не так уж ее много. Ладно, смотри. Вон те высокие дома с башенками, там живут самые богатые. Тебе нужен дом из синего камня; ты его легко узнаешь – там только один такой. У него все арки заплетены какой-то заморской растительностью, признаться, так и не выучил ее название. Давай, езжай, хочу посмотреть на эту штуку в деле.

– Спасибо, – улыбнулся Киата и на радостях рванул с места. Последнее, что он услышал, был восхищенный вздох его собеседника. А спустя несколько минут он уже тормозил возле указанного дома, стены которого действительно были слегка синеватыми. Похоже, гость успел понравиться городу: Киата нисколько не заблудился.

Охотник остановил свой транспорт возле невысокой металлической ограды, украшенной всевозможными завитушками. За нею раскинулся сад, довольно большой, но не слишком шикарный. Любой горожанин на такой территории развернулся бы вовсю. И все же это был сад, аккуратный, ухоженный, с круглыми ярко-зелеными кустиками. Он и эта резная оградка были единственными чертами хоть какого-то сходства с родиной Киаты. Дом же был просто чудовищно огромен. Четыре этажа, башенки с лепными украшениями, арки, и вправду заплетенные вьющимся растением. Нигде в Городе такого не встречалось, даже резиденции самых популярных, и оттого крупных магических Школ вполне ограничивались двумя этажами, расположенными на куда более скромной площади. Поэтому Киата распахнул рот, созерцая это чудо архитектуры. Но вскоре опомнился и решил войти.

Открыл ему дворецкий, с вежливым безразличием осведомившийся, кто, откуда и куда. Без особой надежды на успех Киата задал вопрос и с облегчением обнаружил, что собеседник владеет хумейским.

– Я к леди Зельне, – объяснил ему Киата, немного нервничая: ему прежде не приходилось разговаривать со слугами. – Она меня ждет.

– Как Вас представить?

– Киата. Скажите, что я тот человек, которому она писала письмо.

Дворецкий проводил охотника в гостиную, вежливо попросил подождать и испарился. Киата плюхнулся в кресло и принялся равнодушно разглядывать шикарное убранство, тяжелые, спадающие мягкими складками драпировки, книги с незнакомыми буквами на корешках, слишком аккуратный вид которых наводил на мысль, что сии предметы служат исключительно для украшения.

Ждать пришлось недолго. В комнату впорхнуло прелестное юное создание: очаровательная мордашка в ореоле умилительных светлых кудряшек, тонкая фигурка, божественная легкость движений. Не с первого и даже не со второго, а, пожалуй, только с десятого взгляда можно было понять, что леди отнюдь не девочка, а взрослая женщина лет, вероятно, тридцати. Но, несмотря на восхитительную миловидность и легкомысленную улыбку незнакомки, Киата вдруг почувствовал себя неуютно.

Очаровательная леди впорхнула в комнату и замерла на пороге. Внимательно всмотрелась в лицо гостя.

– Кто Вы? – полушепотом спросила она.

Голос был мягкий, красивый, под стать внешности, но в нем явственно ощущались властные нотки.

– Вы – леди Зельна? – предусмотрительно уточнил Киата, тоже невольно понижая голос.

– Да, именно.

– Я охотник.

– Я так и подумала, – удовлетворенно кивнула леди. Ее улыбка стала чуток дружелюбнее. – А ты осторожен.

– Как ты просила, – отозвался Киата, чуть скривив уголки губ, что тоже должно было означать улыбку.

– Ты быстро приехал, – одобрительно заметила Зельна. – Я не ждала тебя так скоро.

Она не слишком уверенно владела хумейским, очевидно, учила его скорее для общего развития, чем для повседневного пользования. Однако она прилежно пыталась воспроизводить особенности речи жителей Города, их интонации и обороты.

– Давай пойдем пока наверх, – предложила она. – Я прикажу подать ужин, но мы еще успеем переговорить о деле.

– Конечно, – согласился Киата. – Дело – это главное.

Краткая экскурсия по этому оплоту роскоши вызвала у охотника скорее недоумение, чем восхищение. По его мнению, все эти огромные вазы, статуэтки, пыльные драпировки только захламляли помещение, не принося никакой практической пользы. По крайней мере, он сам ни за что не стал бы превращать свой дом в филиал музея. Да и комната, куда они в конце концов попали, тоже не вызвала у него особого энтузиазма. Он не столько присматривался, сколько «принюхивался» к обстановке, пытаясь определить настроение этого места, его отношение к пришельцу. Киата чувствовал себя здесь немного не в своей тарелке. Это место не было враждебным, скорее, оно было чуждым.

Единственными предметами, вызвавшими его симпатию, стали книги. Как много книг! И вот эти, похоже, читают, потому что лежат они как попало, да и вид имеют несколько более потрепанный, чем те, что внизу.

Пока он вожделенным взором ощупывал книжные обложки, Зельна уселась в кресло возле окна. Киата мысленно отметил, что она не предложила ему сесть, что, как он знал, было предписано местными правилами хорошего тона, однако совершенно не принято в Городе. Там считается, что каждый сам решит, что он хочет сделать: сесть или остаться на ногах, а также выбрать место, которое ему больше нравится. Очевидно, Зельна была знакома с особенностями культуры Города и теперь вовсю демонстрировала свои познания.

– Великий Дух бродит в степи, – сообщила Зельна. – Так что, видимо, тебе придется отправиться туда же.

– Разумеется, – спокойно отозвался Киата.

– Как ты будешь его ловить? Я имею в виду, ты будешь уезжать туда на день или на ночь? Что ты собираешься с ним делать?

– Я никогда не говорю о будущей охоте, – сердито буркнул охотник. – И не распространяюсь о своих методах. Не то, чтобы это великая тайна, просто иногда сила уходит, если начинаешь много о ней говорить.

– О, нет, конечно! Я не собиралась допытываться, просто…

– Я отправлюсь в степь завтра утром. Я предпочел бы переночевать в доме, если это возможно, хочу немного отдохнуть с дороги. И вернусь только после того, как уничтожу вашего Великого Духа.

– Ты будешь жить прямо там, под открытым небом? – восхитилась Зельна.

– А что в этом особенного? – угрюмо пожал плечами охотник. – Мне только нужно куда-то спрятать нагвиорт.

– Спрятать что?

– Телегу.

– А, мы об этом позаботимся, – пообещала леди.

Киата невольно ухмыльнулся, представив, как они «позаботятся» о его транспорте. Наверняка впрягут в нагвиорт лошадь и оттащат в сарай. Но объяснять им что-то он не намеревался: хотел посмотреть, попросят его о помощи или нет. Как выяснилось, не попросили.

– Тебе что-нибудь нужно? – продолжала заботливо расспрашивать его Зельна. – Продукты?

– У меня все есть, – твердо оборвал он ее.

Леди умолкла, но Киата кожей чувствовал, что она собирается сказать что-то еще, только не знает как. Чтобы не мешать человеку думать, он отвернулся и принялся рассматривать книги. Почти сразу этот рассеянный жест сменился искренним любопытством. Он повертел в руках одну из книг, написанную четким, убористым почерком, украшенную по полям незамысловатыми орнаментами.

– Недешевое удовольствие, – вздохнул он, ласково погладив шершавую обложку.

– Да уж, – гордо откликнулась Зельна. – Здесь у меня только оригиналы. Экземпляры, написанные самим авторами, я со многими из них знакома лично.

– Надо же! – Киата готов был выть от зависти. – Это же еще дороже! И их так много!

Он окинул жадным взглядом коллекцию, понимая, что такой ему никогда не иметь.

– У меня тоже есть несколько книг, – заявил охотник, внезапно охваченный детским желанием похвастаться. – Переписанные, конечно. Но есть и один оригинал. Книгу написал и подарил мне мой учитель. Там есть почти все, что может быть полезно для охотника. И мой экземпляр – единственный в мире, никто еще не брался его переписать.

– Здорово! – снисходительно похвалила его Зельна. – Я вот не могу похвастаться уникальностью своих книг.

– Я взял за правило вознаграждать себя новой книгой за особенно опасные задания, – неожиданно для себя самого разоткровенничался Киата. – Когда было по-настоящему трудно, но я справился, понимаешь? Конечно, это очень дорого, но я готов экономить, чтобы иметь возможность иногда покупать книги. Жаль, что здесь нет ни одной на хумейском, – вздохнул он, оглядев библиотеку. «Обязательно бы попросил почитать!» – мысленно закончил он.

– Ты так любишь читать? – Зельна задумчиво посмотрела на него.

– Обожаю! – признался он.

– У меня есть одна книга на хумейском, – немного поразмыслив, вдруг сказала она. Леди смотрела как-то особенно пристально, прищурившись. – И я думаю, что подарю ее тебе. Если ты сделаешь то, чего я действительно хочу от тебя.

Киата недоуменно моргнул. Больше всего это походило на непристойное предложение. Но нет, такое он бы сразу учуял. Здесь было что-то еще, но он пока не мог понять.

– Думай, охотник, – настойчиво повторила Зельна. – Если окажешься догадливым, книга твоя. Если нет, получишь только свои деньги. Пойдем ужинать, – она внезапно сменила тему. – Ты останешься здесь до утра, слуги покажут тебе комнату. Утром ты отправишься на охоту, как и собирался, а когда вернешься с хорошими вестями, получишь свое вознаграждение.

Она резко вскочила с кресла, и Киата понял, что вопросов задавать не стоит. У него еще будет время разгадать эту шараду. Может статься, что в ходе охоты на демона многое станет ясным. Поэтому он просто последовал за хозяйкой.

– А как я узнаю, что ты действительно справился с Великим Духом? – Зельна неожиданно развернулась к нему. – Какие ты представишь доказательства?

– Никто еще не требовал от охотника доказательств, – пожал плечами Киата. – Ни один охотник не станет говорить, что убил тварь, если не сделал этого. Немногим счастливчикам из числа колдунов ложь сходит с рук, – любая ложь! – а уж охотник особенно рискует. Твари так устроены, что им небезразлично, что о них говорят и думают. Им нравится человеческий страх даже больше, чем человеческая кровь, многие из них только ради него и затевают эти сомнительные мероприятия с убийствами. Если охотник соврет, что победил тварь, она непременно отомстит, чтобы доказать всем, что она жива, и тогда у обманщика маловато шансов. Я никогда не стал бы шутить с этим.

4.

Под ногами хрустели останки прошлогодней травы, а солнце жарило вполне по-летнему. Киата снял свою довольно теплую накидку и пристроил ее на котомку, висящую на плече. Вот ночью она придется как раз кстати. А днем было вполне удобно в просторной полотняной рубахе. В котомке лежало немного сухарей, на поясе висел нож, а больше у него ничего не было. Изредка Киата жевал сочные стебли трав и лепестки цветов. Он почти ничего не ел во время охоты. Пост обострял чутье охотника, заметно повышая его шансы на победу в предстоящей схватке. Привычный к периодическим издевательствам организм относился к этому вполне спокойно, не устраивая неприятных сюрпризов в виде внезапных головокружений и слабости.

Жесткие пряные стебли и сладковатые цветы степей понравились Киате куда больше, чем вчерашний ужин в богатом доме. Слишком роскошно, обильно и непривычно. От запаха острых специй ему ужасно хотелось чихнуть, а напитки показались приторными. Он ел очень мало, сославшись на необходимость голодания. Зато, в надежде разгадать загадку, внимательно слушал щебетание очаровательной леди, которая, кажется, была не слишком довольна тем, что он уходит за город.

– Если уж ты собрался насовсем туда идти, – озабоченно говорила она, – то я просто обязана тебя предупредить. Мы – хозяева в своем городе, но степь уже нам не принадлежит. Тебе следует опасаться тех, кто там обитает.

– Дикарей, что ли? – насмешливо уточнил он. Киата прекрасно знал, что из себя представляют те ребята, которые живут в степях у границ Айсендула. Эти люди нередко заходят в Город, то торговать, то меняться, немалое количество их так и осталось там жить, и в большинстве они столь же безобидны и дружелюбны, как и горожане. Вот каких-нибудь разбойников действительно стоило избегать, хотя охотник был уверен, что в его арсенале найдется подходящее средство, чтобы хорошенько напугать головорезов.

– Да при чем тут дикари! – неожиданно отмахнулась Зельна. – Я понимаю, что мы производим впечатление параноиков, когда строим эти стены и охраняем границы, но надо же простолюдинам чем-то заниматься! Образованные люди прекрасно знают, что эти племена не представляют для нас опасности, более того, они совершенно не воинственны и некоторые из них довольно милые. Бояться следует стай. От них-то, собственно, и призваны защищать стены.

– Каких еще стай? – изумился Киата. Он никогда не слышал ничего подобного.

– Адьяхо, – со значением сообщила Зельна. – Настоящие хозяева этих мест. О них очень мало известно. Они признали дороги нашей территорией, поэтому путешественники с ними практически не встречаются. А те безумцы, которые решились ночевать в степи, уже никогда не возвращались. Местные дикари их не боятся, наверное, потому, что адьяхо признали их право тоже здесь находиться. А вот нас они считают чужаками и потому нападают, когда могут. Если встретишься с ними…

– Но кто они? – недоумевал Киата. – На каком языке говорят? Ведь можно же договориться.

– Они не говорят, – хмыкнула леди. – Потому что они животные. Больше всего они похожи на диких собак, но больше и умнее. Они бродят огромными стаями, и я уверена, что они могут как-то переговариваться между собой. По крайней мере те немногие, которые выжили после встречи с ними, рассказывали, что действуют они на удивление слаженно.

– Я все равно пойду, – равнодушно пожал плечами охотник. – Справлялся с тварями, и с собаками как-нибудь справлюсь. Я, знаешь ли, не боюсь животных.

– Как хочешь, – надулась Зельна. – Я тебя предупредила.

Она явно очень хотела, чтобы он остался в городе или, по крайней мере, не отлучался надолго. Это было странно: разве не для того она пригласила его, чтобы изловить тварь? Впрочем, как выяснилось, есть еще что-то… и это что-то, похоже, находится в Шоллге. Если бы не желание заполучить обещанную книжку, он бы плюнул на все эти ребусы. Это не работа охотника – загадки разгадывать. Но один раз можно было пойти против принципов, тем более, что дополнительный азарт никак не мог помешать в охоте на столь серьезного монстра. Кстати, про монстра Зельна так ничего и не рассказала, а местных легенд Киата не знал, что зато он чувствовал, с каким суеверным ужасом она произносит это имя, а леди вовсе не казалась впечатлительной барышней. Скорее уж наоборот.

В конце концов он решил отправиться в степь, как и планировал раньше, но держаться поближе к городу и возможной разгадке, тем более, что Великого Духа пару раз видели именно здесь.

Он неспешно шагал вперед, принюхиваясь, почти не оглядываясь по сторонам. Примерно к полудню вокруг него сгустилась звенящая пустота. Все вокруг: хрусткая трава под ногами, выцветшее небо, дальние горизонты – все это стало казаться сном, фантазией, навязчивым воспоминанием, которое почему-то прицепилось, и от которого невозможно избавиться. Вскоре он перестал обращать внимание на наваждение. Настоящей реальностью стала лишь эта звенящая пустота, в которой где-то далеко ощущалось шевеление чьих-то жизней. За спиной шумел Шоллг, огромный, разноцветный, наполненный густым движением. Его тягучие потоки цвели посреди степи, словно факел. Впереди не было почти ничего, только мелкие тусклые точки мышей, птичек и прочей живности. Потом охотник перестал воспринимать их таким образом, они превратились в смутные шевеления, не имеющие никакого значения. Он чувствовал, что в степи есть жизнь, но никаких потусторонних проявлений здесь пока не наблюдалось.

Киата брел, как во сне, дожидаясь, когда придет необходимая ясность ощущений. Никто не учил его этому. У каждого охотника свои способы выследить зверя, и даже его собственный учитель употреблял какие-то специальные заклинания, чтобы обрести чутье или заставить монстра выйти из укрытия. Киате не требовалось ничего такого. Он безразлично отмечал, как сквозь его тело начинает просачиваться солнечный свет, как опасно колеблется степь, и он уже почти ничего не видит, как тело становится таким легким, что его запросто может унести ветер, как слегка зудит кожа, соприкасаясь с вечностью… Он исчезал. В краткий миг перед гранью его охватил страх; так всегда бывает, когда обычное человеческое сознание соприкасается с тем, что за пределами его понимания. Но Киата не был обычным человеком, он был охотником, а потому не сдрейфил на пороге, за которым неопытного путника могло поджидать все, что угодно, включая безумие и смерть. И мир вдруг вспыхнул перед ним с потрясающей четкостью.

Киата остановился, наслаждаясь своей измененной личностью. Степь звенела. Она была четко видна до самого горизонта. Обновленное тело с легкостью воспринимало все запахи, неразличимые звуки, тончайшие движения воздуха. Обновленный мозг мыслил удивительно ясно, а смутное прежде чувство, называемое интуицией, стало основой его мышления.

Киата был вполне способен удержать такое состояние несколько дней. Его новому телу требуется очень мало сна и еды, и именно эти важнейшие источники человеческого существования представляют сейчас для него наибольшую опасность. Слишком много пищи отвлечет организм от выполнения основной задачи, а сон может увлечь его дух неизвестно в какие дали. Запросто можно уснуть и не проснуться. Но охотник знал, как избежать всех этих неприятностей. Зато теперь, когда он перешел на другую сторону собственной личности, словно бы вывернулся наизнанку, являя миру бессмертную часть себя, он стал сродни Великому Духу, на которого охотился. Теперь Киата сможет учуять его, как бы тот ни прятался.

Охотник с наслаждением вдохнул обновленный, насыщенный незнакомыми запахами воздух и снова двинулся в путь. Он изменил направление и шел теперь по кругу, в центре которого находился Шоллг. Он шел почти всю ночь, прислушиваясь к сонному дыханию степи, но не заметил ничего подозрительного. На рассвете, начав ощущать легкую усталость, Киата забрался в какую-то яму, вытянулся в траве и закрыл глаза, стараясь ни на секунду не потерять контроля над своим сновидением, и это ему удалось. Пара часов в состоянии, больше похожем на оцепенение, чем на полноценный сон, восстановили его силы, и утром он продолжил охоту.

5.

Если опасный демон, называемый Великим Духом, старательно избегал охотника, то существа, считающиеся хозяевами здешних мест, предпочитали поскорее разобраться с чужаком. Киата учуял их даже раньше, чем увидел. К нему приближались десятка три явно разумных существ; их действиями сейчас руководило скорее любопытство, чем праведный гнев, и потому Киата решил не сворачивать с пути. Если пытаться скрыться, ребята, скорее всего, только разозлятся.

Вскоре он различил движение в серых зарослях: стая стремительно приближалась к нему. Уверенные, красивые движения сильных лап, – Киата невольно залюбовался ими. Он прошел еще немного навстречу этим существам, но потом остановился в нерешительности. Он не был уверен, что способен справиться с ситуацией, но обратного пути уже не было. Или справляться, или пропадать. Когда адьяхо окружили охотника, у него мелькнула мысль, что он, возможно, был чересчур самонадеян, когда предполагал, что никто не станет кидаться на него просто так. Судя по их физиономиям, еще как станет.

Твари имели определенное сходство с дикими собаками, но были более крупными и статными. Серьезные, умные глаза внимательно изучали пришельца, следя за каждым его движением. Киата внезапно понял: сейчас они его убьют, не потому, что имеют что-то против него, а просто потому, что он намеренно нарушил границы их территории. Да, он не айсендулец, но он вышел из Шоллга, несет на себе печать того запаха, и этого достаточно, чтобы убить. Адьяхо ненавидят людей, пришедших в их родные степи, построивших здесь огромные каменные стены и вытеснивших этот народ с их исконной территории. Эти звероподобные существа – вовсе не кровожадные, безжалостные твари, но они намерены сражаться за свою степь, чем бы им это ни грозило. Охотник просто понял это, поглядев в глаза стоящего перед ним существа, который, он знал это без тени сомнения, был вожаком стаи.

Целую секунду Киата лихорадочно соображал. Победить разом три десятка тварей, чьи клыки выглядят весьма внушительно, он не смог бы. Новое состояние, обостряющее чутье охотника, не делало его более сильным или неуязвимым. Те страшные заклятия, которые позволяют загнать любую тварь обратно в Нижний Мир, не помогут против вполне материальных противников, а в искусстве единоборств Киата не слишком силен. Как-то не было до сих пор в этом необходимости. Кроме того, он никак не мог сообразить, кем считать существ, стоящих перед ним: людьми или животными. С людьми у парня никогда не было контакта. С детства увлеченный изучением своей силы, он так и не научился ладить с окружающими. А вот с животными он всегда легко находил общий язык. Он умел вести себя располагающе, и будь это просто стая диких собак, его бы не тронули, признав своим. Но равнять этих существ с животными представлялось кощунством.

Еще секунда понадобилась Киате, чтобы принять решение. После чего он слегка улыбнулся вожаку, совсем чуть-чуть, уголками губ, чтобы случайно не показать зубы, и мягко, умело выдерживая интонацию, проговорил: