Текст книги "Unpurified (СИ)"

Автор книги: Karma Darklight

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

Кровожадная фигура выпустила Лиона из своей кошмарной хватки, и он рухнул на землю.

Не больше минуты, но длившейся будто вечность, верховный ещё слабо трепыхался. Всё это время Иракибили, сжав зубы, силился увидеть лик того, что напало на него. Когда тёмное нечто всё-таки откинуло капюшон и обнажило лицо, он громко вобрал в себя воздух и, вероятно, безумно хотел что-то сказать, но не успел: дыхание его навеки остановилось в тот момент. Немой возглас и ошарашенный взгляд – такое выражение надела на него смерть.

«О, Богиня…Что же это за чертовщина…».

Ничего не понимая, корчась от пухнущей боли на лице и груди, Андре шокировано поднялся. Увидев того, кто скрывался под обликом мнимой смерти, он забыл, как дышать.

Латенто.

Поглядев с бесстрастным презрением на труп верховного, он перевёл взор на Андре.

Молодой демон испуганно спрятал свой взгляд в тёмной земле.

«Нет. Нет. Нет! НЕТ! НЕТ! Что же происходит?»

Андре же просто должен был умереть. Только Андре, никто больше. Даже при самой счастливой развязке всё не должно было закончиться таким образом. Не так Андре себе это представлял.

Почему Латенто был здесь? Откуда в нём взялось столько сил? Нет! Почему он вообще это сделал? Почему? Он что, сошёл с ума? Или планировал это с самого начала? И это весь из себя «правильный», уравновешенный Латенто? Кем он был тогда на самом деле? И из чего состояли все его сомнительные тайные дела, в которых он специализировался?

Невозможно было в принципе представить, чтобы Латенто совершил нечто настолько уродливое и ужасающее. Андре погрузился в безысходное оцепенение. Всё это было неправильно. Так не должно было быть. Всё это…Мир свихнулся…точно свихнулся…Решил загрызть самого себя до смерти, раз позволил одному из прекраснейших его созданий сотворить подобное. Иного объяснения не было для Андре. Всё это было просто глупой кровавой фантасмагорией. И ничем иным…

«Ни за что… Ни за что не поверю…Это бред…Я должно быть уже умер… Мне стоит закрыть глаза и ...никогда не просыпаться.» – крепко зажав лицо ладонями, Андре издал горький вздох.

Если по каким-то дьявольским причинам Латенто всерьёз решил примерить на себя образ смерти, то может сейчас он убьёт и Андре вместе с Лионом. Пусть только, ради Богини, сделает это быстро и незаметно.

– Андре, – голос Латенто прозвучал неожиданно мягко, – больше нечего бояться. Всё уже позади…Ты же понимаешь, я бы ни за что не допустил твоей смерти. Только не твоей…открой глаза.

Эффект этих слов был колоссален для Андре. Словно всё его существо впитало некий большой заряд. Юноша воспрянул духом. Ничто не могло быть в эту секунду для Андре убедительней слов Латенто. Мир вновь наполнялся чудесными цветами. Всё снова обрело смыл, ради которого нужно было вернуться к жизни. Латенто только необходимо было дать это трогательное объяснение и молодой демон тут же всё понял.

Повинуясь дивному изящному голосу своего опекуна, Андре убрал ладони с лица и, отворил глаза. Утешительное и суетливое объяснение разлилось по душе юноши: Латенто всего лишь хотел спасти его! Он не сошёл с ума! Никто и ничто не сошло с ума!

Значит Андре вовсе не был безразличен Латенто! Латенто похоже даже…!

У Андре получилось! Он смог добыть искренний ответ! Богиня, неужели ему всегда было достаточно подвергнуть свою жизнь смертельной опасности, чтобы растопить покрытое льдом равнодушия сердце Латенто? Если бы Андре знал об этом сразу, то …быть может, нашел бы менее …пагубный способ осуществить задуманное. Без жертв.

Но разве итог не оправдывал все потери?

Почти без колебаний приняв протянутую руку, Андре поднялся на и горячо набросился на Латенто с объятиями, на что опекун деликатно отстранился и произнёс.

– Постой Андре. Боюсь, ещё весьма рано радоваться. Худшее вовсе не позади. К тому же, твоё физическое состояние оставляет желать лучшего.

– О чём ты говоришь, Латенто? – игнорируя нарастающую боль в изувеченном лице и подмятой груди, говорил со счастливой улыбкой Андре, потеряв всякое чувство реальности и здравого смысла от затопившего сердце восторга. – Я жив! Ты уже спас меня! – сказал он и, сделав шаг, пошатнулся.

– Нет же, Андре. – Латенто сухо и язвительно рассмеялся. – Вернись-ка обратно в наш мир! Даже если ты впрямь ослеп, нельзя заставить весь тёмный народ ослепнуть так же. Ничто не предотвратит наступление ещё одного сокрушительного монстра. Я говорю о суде, Андре. Даже если ты уничтожишь письмо от Иракибили и уговоришь Флорин молчать, донесёт о случившемся кто-то из слуг, и судебное преследование вспыхнет незамедлительно.

– …О, Богиня! – Андре побледнел от ужаса, невольно поняв всё чудовищно масштабное и публичное значение произошедшего. Без лишней грандиозности, случилось историческое событие – они убили правителя Рейджленда – отнюдь не самого миролюбивого городка.

Как, чёрт возьми, Латенто мог оставаться таким спокойным?

Свершившееся всполошит все Тёмные земли и опрокинет весь Рейджленд…Нет, это просто нельзя воспринимать слишком серьёзно. Иначе Андре точно сойдёт с ума и завопит от ужаса. Всё разрешится и будет хорошо. Латенто найдёт выход, молодой демон был уверен в этом.

– Прежде всего, отправляйся в дом своей матери. – сказал опекун. – Договоритесь с ней, как и раньше, ни при каких условиях не упоминать моё имя и о нашей с тобой связи.

Ещё не раз, Андре успел осознать, что далеко не вся беда позади. Нависшая над ним штормовая туча была слишком катастрофической, чтобы к ней возможно было отнестись беспечно. И вскоре нагрянувшая после нервозной и изнурительной беседы с матушкой толпа навязчивых репортёров подтвердила это ярче некуда.

Некогда убийства в Рейджленде оставались безнаказанными, если давали общественности достаточно оправданий. Впрочем, и в те, как не печально, более благополучные для таких как Андре времена, вряд ли бы нашлось много оправданий для убийства самого верховного.

Весьма иронично, но Андре, совсем недавно вроде желавший поскорей встретить смерть, нынче поддался настоящей панике из-за новой её чрезвычайно большой вероятности. И он бы наверняка погиб, не спаси его вновь Латенто, тот, кого он мог назвать своей единственной жизненной опорой. И теперь, когда это было предельно необходимо, прекрасный опекун проявил свои наиболее обворожительные качества изящного хладнокровия, предприимчивости, холодного расчёта, харизматичной манипулятивности и утончённая чинности.

Он проворно скрыл все компрометирующие факты, и никто в суде, даже обернувшаяся резко враждебной Флорин, не знал о том, что на самом деле связывало прекрасного тенебрумца с молодым демоном.

Раньше Андре все предосторожности казались сплошной паранойей, а теперь…наверное, он бы не сильно удивился, узнав, что его опекун рассматривал вероятность такого исхода.

Раскрываясь во всей своей аккуратной, грациозной, но несколько мрачной красоте Латенто выступил в суде в роли адвоката Андре.

Благо ещё, что мать участвовала в тяжбах недолго: очень скоро всем стало понятно, что от этой женщины в её крайне истеричном состоянии будет плачевно мало толку и, что ещё хуже, кто-то из присяжных рискует вынести вердикт под влиянием невольной жалости к этому существу.

На сей раз смертная угроза очень долго жёсткими клешнями сдавливала юноше горло, не давая права свободно дышать. И прошёл не один час и день пока Андре не почувствовал, что эта хватка полностью ослабла и спала.

Он не хотел запоминать всего…Ни бесконечно тоскливых, бессобытийных и монотонно-пустых дней в лишённой всякого комфорта тюремной камере, где скованного цепями Андре ни на мгновение не покидало невыносимое томление по Латенто и его долгожданной взаимности.

Ни бешеной толпы, которая всегда собиралась перед зданием суда, и порывалась устроить над юношей свою расправу.

Ни всех вечно повторяющихся, но всегда устрашающих как в первый раз свирепых судебных заседаний, ни продолжительных громких диспутов, в которых все кроме Латенто похоже норовили люто раскромсать Андре, ни ужесточающихся раз за разом в своей желчности нескончаемых обвинительных фраз и тягостно-казённых тавтологий. И особенно ни истошного визга бедного маленького поросёнка, в которого безжалостно вонзали ножи по жуткой языческой традиции. Если бы розовый малыш после седьмого удара вслепую выжил, то Андре должны были оправдать и отпустить.... Стоило ли удивляться, что несчастный детёныш, невольно участвующий в правосудии, так и не выжил? Ни в чём не повинное создание умерло после четвёртого удара.

Весь суд прошёл для Андре ужасным водоворотом ненужного кровопролития, заточения, ненавистных выпадов, разъярённых слов. Во всём этом лишь Латенто был спасительной верёвкой, за которую молодой демон отчаянно держался, чтобы не быть поглощённым разрушительной пучиной.

Но при всём том, Андре невольно запомнил всё. Каждую тяжёлую и напряжённую подробность этого адского мероприятия. Каждое слово, каждый крик, каждый диалог были вбиты в его разум точно ударом металлического молотка. В то же время тягостные и кровоточащие воспоминания эти как бы спутались между собой, потеряв последовательность. Так обвинения, ярость которых сочилась как из уст простых присутствующих и присяжных, так и официальных представителей закона смешались для Андре в один бесконечный лютый поток, в котором сложно было различить кому что конкретно принадлежало…

«Подсудимый обвиняется в преступлении великого масштаба! В попрании нашей жизни, земного кумира! Чудовищней преступления, чем убийство нашего вселюбимого верховного Рейджленда Лиона Иракибили не происходило уже давно в нашем городе!... На основании многочисленных показаний госпожи Флорин Иракибили и всех найденных улик…

… Непростительное дьявольское преступление! …Личность изначально сомнительной репутации! ... И подчёркнуто-сомнительно облика! Ничтожный блудник! Безнравственное чудовище! Кровожадный монстр! Отвратительный совратитель! Худший из всех убийц! Он не достоин называться демоном! Он не имеет права жить!

…. Непростительно! ...Невозможно помилование! ... Призываем к справедливости! ... Смертная казнь! ... Воздадим отмщение за нашего великого покровителя! Казнить самым жестоким способом данного маргинала! Эту похотливую свинью!»

Эти демоны, казалось, могли разорвать Андре на куски одними своими словами…Юноше было страшно каждой клеткой своего существа, подобно осе, залетевшей случайно не в переполненный сладким мёдом ароматный улей, а в опутанное паутиной логово огромных пауков. Но, хвала небесам, у Андре был спаситель в образе гладкой, статной, леденистой змеи, способной противостоять отвратительным садистским насекомым.

«… Примите, однако, к сведению, господа, тот факт, что дуэль, зачинщиком которой явился господин Иракибили, была прямым нарушением закона.»

«…Господин Иракибили может позволить себе порой слегка обходить закон стороной! То было вопросом чести! Наш правитель имел полное право на то! Этот отвратительный безбожник спровоцировал его! Многие порядочные рейджленцы поступили бы так же!»

«Закон остаётся законом вне зависимости от конфликтов, разрешению которым он мешает.»

«Тогда подсудимый становится вдвойне преступником!»

«Но на основании всех показаний и улик, мы можем прийти к выводу, что господин Иракибили угрожал обвиняемому, пользуясь преимуществом своего положения. Его поступок нельзя назвать иначе, как настоящее злоупотребление властью!»

К превеликому счастью, судебный процесс всё-таки окончился. Когда судья объявил об освобождении Андре, молодой демон уже не мог больше сдерживаться и прежде формального финала упоенно притянул к себе Латенто и крепко поцеловал. Металлический молоток судьи повис в воздухе, и в зале воцарилась гробовая тишина. На лицах судьи, прокурора, присяжных и остальных членов суда застыло выражение непреодолимого омерзения. Латенто отпрянул от Андре как ошпаренный, и, смущённо откашлявшись, обратился к залу:

– Прошу прощение, господа. Похоже мой подзащитный совсем лишился рассудка после столь долгой для него изоляции от женщин. Нам следует простить ему эту провинность.

«Нет! Ради всего святого, не отстраняйся от меня так скоро! К чёрту приличия! Плевать на всех! Пусть отвернуться, если им противно смотреть!» – пытаясь передать все свои слова через наполненные лихорадочным огнём глаза, Андре захотел вновь примкнуть к Латенто. Но опекун, своевременно смекнув эти намерения, тут же нещадно придавил ему ногу под столом. Дёрнувшись от боли, юноша решил поумерить пыл.

Судья сердито нахмурился, но коротко кивнул, и молоток, наконец-то, закончил свой путь до металлической подставки.

– Тогда объявляю это заседание и весь судебный процесс закрытыми.

Прокурор сжал зубы и столь озлобленно пронзал взглядом Латенто и Андре, что казалось страстно желал вырвать у судьи молоток и размозжить им головы. Среди присяжных начались шипящие перешёптывания. Некоторые из них, молодые демонессы, подскочили и словно наперегонки подбежали к Латенто.

– Ох, господин Венаторс! – затараторили они наперебой. – Вы в порядке? Вам стоит обезопасить себя от дальнейшего общества этого блудника, раз он позволяет себе такое поведение! – одна из демонесс суетливо потащила Латенто за локоть от Андре, в то время как другая резала молодого демона взглядом.

– Всё в порядке, сивилы. Можете обо мне не беспокоиться. – бесстрастно отвечал тенебрумец, оглядываясь на покидавших зал демонов. – Просто недоразумение. И я позабочусь, чтобы господин Маргаркус…

– Позвольте, прекрасные сивилы, – прервал его Андре, обнажив белоснежные зубы в обольстительной улыбке, в которой только Латенто разглядел тень едкого презрения, – я не за что не хочу ругаться с вами. Но вы же сами понимаете, что красоту господина Венаторса нельзя назвать иначе, как всепокоряющей. Задумайтесь ещё раз, разве можно меня винить за то, что я, как и вы, покорился ей?

Попытка задобрить демонесс у Андре удалась. Поняв в этот момент, что ранее подсудимый, был довольно красив и обаятелен (пожалуй, они даже признали про себя, что злополучная внешность шла ему, как никакая другая), хоть и не настолько, как адвокат, девушки смягчились и заговорили с ним громко, но совсем не сердито, почти как с ребёнком, которого захотели ласково отчитать.

– Ах, но вы же мужчина! – почти хором заголосили они, и одна из них продолжила. – Мужчины должны покоряться только женской красоте, а женщины только мужской.

– Почему же? – продолжал улыбаться, но более напряжённо Андре.

– Во всём должна же быть гармония! И душевная, и физическая. Соединение двух противоположностей, понимаете? Нежного, слабого и сильного, твёрдого. Это гармония, видите? Природно-обозначенная и репродуктивная…

– Но…!

– Ан…Господин Маргакус! – Латенто, заметив, что за спором уже начали с плотоядным любопытством наблюдать некоторые участники суда, раздражённо схватил Андре за руку, слегка оцарапав, и повёл юношу к выходу. – Суд уже окончен. Не советую разводить новый скандал. Лучше вам сейчас поехать к матушке и уведомить, что вас не собираются казнить.

– Нет! Нет! Что же это! Я хочу ответить сим прелестным созданиям на убеждение об их «правильной» репродуктивной любви! – разгорячённо сказал юный либурбемец, противясь хватке Латенто.

– Успокойся, Андре! – шёпотом процедил он на ухо молодому демону. – Ты явно не в своём уме. Не копай новую яму для себя!

Но Андре не слышал его в этот момент.

– По-вашему это единственно допустимая гармония? Даже самые похотливые либурбемцы знают, что нет ничего гармоничней…!

– Прошу простить! Похоже моему подзащитному срочно нужна психологическая помощь. – сохраняя изящное хладнокровие, поспешно объяснился Латенто со злобно-ошеломлёнными участниками суда, которые услышали провокационный диалог, и вытолкал Андре за дверь.

– …взаимного желания и стремления к слиянию душ. – но эти слова молодого демона, к счастью для него, были услышаны уже только Латенто.

====== Глава 5. Ускользающий сон. Часть 3 ======

Громкий хор плача прошёлся по всему Городу Ненависти. Для каждого жителя это было по-своему траурное событие. Ведь погиб не обычный добропорядочный или не совсем таковой горожанин, а сам верховный – самое важное тёмное создание в городе. Всем быстро стала известна причина этой огромной трагедии. Некий аристократ легкомысленного нрава из Либурбема совратил жену верховного. Не вступи недавно в силу закон об отмене смертной казни за прелюбодеяние, Флорин Иракибили без всякой жалости подвергли бы растерзанию на эшафоте. Но ныне озлобленным рейджледцам оставалась подвергнуть её социальной расправе. Даже активное содействие обвинительной стороне в суде не реабилитировало неверную жену верховного в глазах горожан, потому в своём уничтожительном сплочении они продолжали травлю и неприятие, пока не убедились, что жизнь демонессы уже к концу судебного процесса стала совершенно невыносимой…и невозможной.

Для рейджлендцев непомерной досадой стала невозможность употребить столь же яростную травлю и на похотливого иногородца. Всеобщая ненависть к нему весьма незначительно уменьшилась после финального суда, и различные демоны успели по-разному выразить её. Пресса со скорбной озлобленностью швыряла камни вдогонку молодому либурбемцу. Писатели сочиняли крайне очерняющие сатиры, художники – карикатуры. Светские львы и львицы намеревались никогда не обходиться без злобного напоминания о сластолюбивом негодяе, который должен был быть более жестоко наказан. Были и те, кто решительно намеревался разыскать Андре Маргакуса и устроить над ним суровый и страшный самосуд.

Молодой демон ожидаемо отказался ехать к матушке, ограничившись сухим звонком.

Латенто большую часть дороги был молчалив, ничего не сказав о последних действиях юноши в зале суда. Когда они вернулись, Андре не преминул нарушить тишину между ними.

– Ладно, теперь, когда наши слова скрыты от чужих ушей, мы можем быть откровенны друг с другом. – слегка обиженно произнёс он, облокотившись о входную дверь. – Ну, скажи же мне, разве я неправ? Ты же слышал всё, что они говорили? «Репродуктивная любовь» – звучит как клеймо, которое можно поставить на лбу у любого гомофоба. Чтобы каждое существо понимало, каким местом они любят.

Латенто молчал, скрестив руки на груди, его воскового цвета лицо было пугающе непроницаемо, а зрачки глаз не сходили с Андре.

– Что с тобой? Ты злишься на меня? Извини, я сожалею, что…столь сильно смутил тебя после суда, но пойми же, каково было мне! Я вечность провёл в их ужасной темнице без тепла, света и тебя! Мне уже казалось, что я буду навечно замурован там без возможности жить…и …даже умереть. Ведь жизнь без тебя, неважно где, была бы не жизнью вовсе, Латенто…– глаза Андре увлажнились. Протянув руку, он коснулся щеки возлюбленного.

Юноша больше не собирался сдерживать свой любовный запал и следующим шагом непременно бы накрыл Латенто морем поцелуев. Но внезапная хлёсткая пощёчина перекрыла путь его раскованности.

– О чём ты, чёрт возьми, думал, когда распускал руки прямо в реджлендском суде! – холодящим душу тоном говорил Латенто. – Тебе не известно, чем грозит в Рейджленде подобное поведение? Это не Либурбем, где позволяются беспорядочные виды отношений! Неужто настолько непереносимо в тебе бушевала похоть?! А хоть пытался ли ты её сдержать?

– Похоть… Как ты можешь так говорить, Латенто! Я лишь хотел…

– Нет, даже не пытайся сейчас рассыпаться в своих псевдо-любовных тирадах. – выставив ладонь вперёд, сказал тенебрумец. – На меня они точно не подействуют. Мы оба знаем им цену, Андре.

– Богиня, ты разыгрываешь меня…– упавшим голосом прошептал либурбемец, отойдя к креслу и опершись о него.

Тяжело вздохнув, Латенто подошёл к камину и на нём тихонько потеребил пальцами стрелки часов из чёрного мрамора.

– Я уже объяснял тебе положение вещей. – сказал он и принялся расшагивать по комнате. – Сексуальные отношения между нами, даже незначительные, недолговременные, сугубо ради твоей прихоти и любопытства никак не позволительны. Во-первых, в силу этического тенебрумского кодекса, которому я обязан следовать…

– Но я думал в Тенебруме нейтрально относятся к этому…– перебил Андре, непроизвольно царапая кожаную обивку.

– Не так нейтрально, как кажется…– замерев на мгновение в центре комнаты, сказал Латенто. – А во-вторых, не думаю, что твои…, то есть, твоя матушка была бы в восторге от нашей связи.

– А почему она должна быть против?

– Она отдала тебя на воспитание мне, чтобы я стал твоим вторым отцом, который предотвратит в тебе наклонности к инцесту. Ни для чего иного. Становится твоим любовником явно не входит в мою должностную программу.

– Но это же мелочь…Мы не кровные родственники, Латенто.

– Но мы должны вести себя так, как если бы были. – произнёс опекун, глядя на каминную решётку.

– Нет, ты издеваешься надо мной…! – отскочил от кресла Андре, едва не отшвырнув его к стеклянному журнальному столу, и рассерженно посмотрел на Латенто. – Я…нет, ответь мне одно: невзирая на все эти условности, есть ли у тебя взаимное чувство ко мне?

– Чувство взаимного вожделения? – сухо спросил демон.

– Чувство взаимной любви!

– Нет. Ни того, ни другого. – невыразительно сказал Латенто и вновь посмотрел на Андре.

– Но ты же сам сказал …что не хочешь меня терять…

– Иначе я, как минимум, лишусь хорошего заработка. Ничего другого я не имел в виду.

В голове Андре заструились кипящие, переполненные обидой и желанием мысли:

«Чёрт тебя возьми! Я не верю, что всё сказанное тобой сейчас, правда. Это просто чрезвычайно глумливый блеф. Блеф, Латенто. И больше ничего. Что за игру со мной ты затеял?! И что же мне нужно сделать, чтобы доказать свою любовь? Что ещё? Я был готов отказаться от жизни, когда ты отверг меня в первый раз! Я был готов отказаться от своей чистой совести, титула, репутации только бы вернуться к тебе! Или что?! Ты даже во всё это не поверил?!»

– Теперь ты вернёшь меня туда, откуда я прибыл? – безнадёжно спросил Андре, вновь подобравшись к двери и сжав латунную ручку.

– Андре, тебе уже 21 год. – мрачно припустив веки, промолвил Латенто. – Давно пора выйти из возраста, когда нужен воспитывающий тебя взрослый…

– …

– Однако, то, что произошло не даёт мне покоя. Боюсь, твоя последняя выходка лишний раз доказала, что тебя ещё рано отпускать домой. Значит, срок нашего сожития продлится. Пока ты не станешь более ответственным и не прекратишь совершать беспечные поступки, угрожающие твоей жизни.

«Ах, да. Теперь я вижу, что ты определённо врёшь о своей невзаимности. Ты врешь, Латенто. Возможно, сам ещё не понимаешь того. И мне нужно достучаться то твоего понимания. Но на сей раз, иным способом. Я должен получше разогреть в тебе ревность. Чтобы ты убедился, что я могу увлечься кем-то ни на шутку.»

– По моему личному опыту, именно «беспечные» поступки производят наиболее желаемый эффект, Латенто. – язвительно проговорил Андре, почти вприпрыжку приблизившись обратно к мужчине.

– Возможно ли установить меру твоей беспечности? – спросил Латенто, раздражённо сжав губы.

– А стоит ли? Исход ведь положительный: мы оба спасены. Судьба благоволит мне! Несчастье вновь меня миновало. – с фальшивой победной ухмылкой произнёс Андре.

– Не судьба, а я благоволю тебе. Пожизненная ненависть Рейджленда и изгнание из него никак не похожи на благодать свыше. – с каким-то галантным недовольством сказал Латенто.

Порой Андре всерьёз поражался этой способности опекуна преподносить любую, даже самую мерзкую эмоцию или претензию в изящно-чинном, почти даже аристократичном виде. И он точно не должен ненавидеть себя за невольное любование этой неподражаемой грациозностью, холодной и обворожительной красотой.

– Ну и чёрт с этим городишкой! – выплюнул слова Андре. – Он уже отдал мне всё, что мог. Флорин была яркой жемчужиной в этом бешенном месте. Остальные демоны и демонессы Рейджленда либо слишком сварливы и агрессивны, либо давно уже…слишком опытные в интрижках.

– Я знаю, ты ни за что не упустишь возможность соблазнить понравившихся тебе демонов… – с тенью сомнения сказал Латенто. – Но Андре, зачем ты выбрал именно этот город? И почему жену верховного?

– Тем вероятней я бы достиг желаемого. Разве не очевидно? – сардонически оскалившись, сказал на выдохе Андре.

– Желаемого…– Латенто отвернул голову в сторону окна.

– Потому я выбрал наиболее рискованную цель. И…– с приливом театральности Андре продолжил. – Больший риск больше возбуждает. А приятное возбуждение для нас бесценно, Латенто.

– Понятно. Но, Андре, на сей раз ты зашёл слишком далеко. – повернувшись к нему с ледяной укоризной, сказал тенебрумец.

– Ты хотел сказать «поднялся»? Или, правильней, «вошёл» ?! – молодой демон брызнул похабным смешком.

– Андре! Это не смешно! – Латенто прорезал его ощутимо сердитым взором. Юноша представил, как этот взор подействовал подобно бритве, и как разрезалась кожа у него на шее. Кровь бы хлынула из неё извращённо-игривым фонтаном. Андре стало ещё смешнее.

По шее прошлось щекотливое ощущение.

– …Андре, ты ведь мог погибнуть.

– Вполне. Ну а тебе что с того? – сдержанно огрызнулся Андре.

– Прошу тебя, не надо усложнять мне выполнение обязанностей. Заруби себе на носу, если постоянно забываешь, я ответственен за тебя и твою сохранность.

– Всё ли так было сложно? Ты вполне быстро привёл себя в порядок. Хотя и поначалу, в день дуэли, как будто был на гране нервного срыва.

– Ты должен понимать, что в нашей ситуации нельзя было позволять себе истерики. – в ровной линии губ Латенто где-то таилась насмешка. – Я сохранял максимальное хладнокровие, и это было правильным решением. Однако, веришь или нет, полностью моё беспокойство прошло только после суда. Твоя мать, как ты прекрасно видел, была в непомерном ужасе, когда узнала обо всём. И, поверь, её спокойствие стоило мне не меньших хлопот, чем само твоё спасение.

– Ты о том, как тебе пришлось марать руки и убивать Лиона со спины? – дерзко спросил Андре.

– Нет, я о том, как мне пришлось спасать тебя от смертной казни.

– Что ж, я уже пытался горячо выразить благодарность ещё в суде, и ты меня оттолкнул.

– Куда большей благодарностью было бы, если бы ты вёл себя прилично. Перестал бы для начала разжигать конфликты с каждой новой связью.

– Я буду развлекаться сколько захочу! – обозлённо процедил Андре, направившись к двери. – И ты точно не помешаешь мне это сделать!

– Андре…– Латенто вздохнул и юноши невольно сжалось сердце, когда он услышал ноты печали в этом вздохе, – я хочу, как лучше…Твоя жизнь не продлиться долго, если будет столь насыщена бедами. Почему бы тебе не найти постоянных партнёров: тех, кто не связан узами брака и из Либурбема?

– Непостоянство в либурбемской крови, мой милый Латенто. Но, кто знает, может кто-нибудь ещё вскоре серьёзно овладеет мои сердцем. Раз ты не питаешь ко мне взаимной любви, то остаётся пойти и тешить своё опустошённое сердце у кого-то другого. Какая-нибудь невинная и прелестная душа, как минимум, меня бы позабавила. – с тяжестью на сердце, но решительно Андре взялся за кусок латунного металла, чтобы уйти, но внезапно тенебрумец жёстко вцепился ему в локоть и развернул юношу обратно.

– Если ни я, ни суд, ни жизнь не можем ничему тебя научить, то ты сядешь под замок, дрянной мальчишка! Посмотрим, как потом будешь мне дерзить!

– Эй, что ты делаешь, Латенто! А ну, отпусти меня! – вырываясь из мёртвой хватки, крикнул Андре.

– Я заставлю тебя взять свои слова назад! Даже если мне придётся применить силу!

– Думаешь, я так просто позволю тебе это!

Латенто молча и непоколебимо, как безостановочный мощный механизм, поволок Андре, тормошившего ковёр и все попутные лампы, цветы и статуэтки, через всю комнату. Стоило ожидать, что сопротивление окажется бесплодным: уже давно для юноши стало понятно, что Латенто был гораздо сильнее, чем казался. А недавнее убийство и вовсе было совершено слишком ловко и умело, чтобы не заподозрить тенебрумца, по меньшей мере, в том, что он когда-то участвовал в войне.

– Нет! Нет! Ты не посмеешь запереть меня против воли! – хватаясь когтями за дверной косяк, прокричал Андре. Он уже почти что хотел ударить или оцарапать опекуна, но усиливающаяся до невыносимой боли тяжесть на сердце предотвращала это, и когти молодого либурбемца, затупляясь, глубже погружались в лакированный бардовый косяк двери.

– Ещё как посмею. – спокойно проговорил Латенто, и Андре внезапно почувствовал, как нечто холодное и твёрдое с перезвоном столкнулось с его головой. Боль разошлась по всему правому полушарию. Все органы тела Андре одновременно ослабли, и мир начал размываться перед его глазами, пока не погрузился в беспросветную темноту.

Темнота постепенно расступалась и поле зрения Андре заполнила некая бордово-деревянная пелена. Чувствуя прилив крови ко лбу и гладкую жёсткость под собой, юноша приподнял голову и понял, что уткнулся лицом в поверхность своего письменного стола, за которым непонятно как оказался и, тем более, непонятно как уснул. Голова была тяжёлой и болела, как будто кто-то изнутри долбил по ней крохотным, но увесистым молотком.

Потерев больное место в правой части головы, Андре рассеянно поблуждал взглядом по столу. На нём были бережно расставлены золотые и серебряные статуэтки, подаренные отцом, любившим всегда скупать сувенирные безделушки; в левом уголке были сложены назойливые письма от бывших любовниц; с правой стороны лежала стопка «важных» бумаг, среди которых Андре зачем-то до сих пор держал обрывки лекций по химии, ботанике, медицине и визажу…Сам стол был идеально чистым, сохраняя свой шлифованный блеск. Что ж, слуги похоже делали свою работу, как им и полагалось.

Как только юноша взглянул на «важную» стопку, внимание его тут же приковали к себе лист и приложенная к нему шариковая ручка, слегка выделяющиеся из общей гармонии порядка. На листе аккуратным почерком была написана только одна фраза:

«Какая вина лежит на мне?»

Это походило на какой-то значимый кусок, вырванный из контекста философской драмы.

«Какого чёрта это здесь…Кто-то из слуг что ли решил пошутить или обронил свои записи? Или… Ах!» – почти инстинктивно Андре посетила безошибочное предположение, что написанное принадлежало Латенто. Молодой демон моментально вспомнил всё последнее, что произошло между ними.

«Не могу поверить! Он всерьёз ударил меня…! Ох, чёрт, да ещё как больно!»

Андре вскочил со стула и в порыве уже привычного для него бунтарства бросился к двери. Но она оказалась заперта. Так всё-таки этот негодяй посадил его под замок! Негодование молодого демона тем сильнее распалилось.

– Латенто! Какого дьявола ты творишь!? Выпусти меня отсюда! – закричал Андре, заколотив кулаками в дверь как напрашивавшийся в запретное место ребёнок. – Латенто!