Текст книги "Unpurified (СИ)"

Автор книги: Karma Darklight

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

…Пока стражник в сильном потрясении держал на руках убитого брата, я воспользовалась моментом и скрылась за пределами замка.

Спустя неделю я узнала, что он сам бежал из замка, вновь встретился с моей семьёй и перерезал её. Я знаю, что это был он…– голос Марлин звучал равнодушным как никогда прежде. Глаза отвердели и потеряли всякое выражение.

Всё вокруг поплыло и Марлин вновь вернулась к той страшной картине. Которую невозможно было забыть…и которая была насильно впечатана в память.

СЕМЕЙСТВО ФЛОРЕНТИ БЫЛО НАЙДЕНО РАСЧЛЕННЁННЫМ НА ЗАПАДНОЙ УЛИЦЕ!

На всю страницу газеты шли десятки фотографий издробленных частей тел…

ТРАГЕДИЯ, ПОСТИГШАЯ ТЕНЕБРУМСКОЕ АРИСТОКРАТИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО НЕОПИСУЕМА!

Марлин ничего не поняла, пока не увидела фотографии оторванных голов…Распознав знакомые, но изуверски изуродованные черты, она невольно содрогнулась…

ЖЕСТОКО УБИТА ОДНА ИЗ САМЫХ ЗАВИДНЫХ КРАСАВИЦ ТЕНЕБРУМА!

Марлин тогда потерялась в своих чувствах…Она не знала, что чувствовать. Ей казалось, что она разучилась чувствовать в принципе…И больше не понимала, что такое эмоции и для чего они нужны…

– Да, мне пришлось долго искать тебя… – мёртвой рукой схватил её за плечо знакомый стражник и насильно развернул к себе. На лице его поблескивал кривой оскал.

Марлин оставалась хладнокровной.

Да, какое-то время этот мерзкий стражник будет оставаться в её душе.

Но рано или поздно он уйдёт.

– Но гораздо дольше пришлось иметь дело с твоими псевдо-телохранителями из «Церемониальной конторы». Кто бы подумал, что кучка мошенников будет защищать своего «нотариуса».

– …Что? ...– огорошено промолвила Марлин. – Нет этого не может быть…Они должно быть делали это ради собственной выгоды. Они не могли всерьёз заботиться обо мне. Но почему они ничего мне не говорили?

– Зная, как ты дорожишь своим чёртовым спокойствием, – издевательски сказал стражник, – видно решили не тревожить твои нервы.

– …Нет…

– Признайся всё-таки, старая шельма! – стражник вцепился с когтями ей в руку, и Марлин показалось, что она почувствовала настоящую боль. – Тебе доставило удовольствие убивать меня! С каким же смакованием ты вонзила кинжал мне в башку!

– …

– Пытаешься изображать из себя добропорядочную педантку, но по правде ты кровожадная убийца! Признай это!

– …

Молчание Марлин сильно разозлило стражника.

– Отвечай мне, сука! Что ты чувствуешь?! – бешено тряся её за плечи закричал он.

– Что?

– Что ты чувствуешь, старая крыса! Разберись уже с тем, что чувствуешь после второго убийства!

– Мама! Мама! – где-то по ту сторону вскричал нежный голосок.

«Что я чувствую? Что я и в правду чувствую? ...Что хочу чувствовать? Или что чувствую невольно? ...»

Вина? … Сожаления? …Раскаяния? ...

Нет…

На самом деле после убийства она была преисполнена…

– Мама, мне так жаль!

… холодным удовлетворением.

Но так ли это было неправильно?

====== Глава 3. Молчание. Часть 12 ======

Страшная картина, наконец-то, исчезла вместе с образом стражника.

– Ох, мама! – Серена с нежным сочувствием обнимала Марлин. – Я и представить себе не могла, что ты пережила такое!

– …это ещё не всё…– с еле уловимой тоской продолжила демонесса, не обнимая свою дочь в ответ. – Некоторое время я жила на улице, будучи не в состоянии ни найти работу, ни продолжить образование. Для мира я была безродной дурнушкой (когда я стала служанкой, я официально лишилась всех родовых атрибутов и документов) без образования и какого-либо покровительства. Многие приличные заведения не допускали меня к своим порогам. Всё, что я могла себе позволить – подрабатывать в разных местах за самую низкую плату. В вечном страхе, всё чаще меняя внешность, как то было возможно, и постоянно перебираясь с одного места на другое, я боролась за своё существование как могла. Меня не раз посещала мысль попытать удачу в других городах, но....я… опасалась, что не сумею вписаться в их среду. Потому оставалась в Тенебруме.

Однажды новый начальник обратил внимание на мою способность приспосабливаться к любому роду «мелкому» труду, делать всё идеально. Он предложил попробовать себя в бумажной работе и был приятно удивлён, увидев мою склонность к аккуратности и умение быстро читать и писать.

Заинтересовавшись моими потенциальными способностями, он предложил хороший заработок и отвёл в место настоящей работы. Так я оказалась в… – Марлин намеренно сделала паузу, раздумывая на ходу, какую информацию вырезать, чтобы не ставить под риск соработников. Затем она твёрдо посмотрела в глаза ординумию и как можно более отчётливо, так, чтобы каждый присутствующий в комнате ясно слышал её, произнесла. – …преступной организации по изготовлению фальшивых документов. Да, господин ординумий, я солгала вам, что являюсь нотариусом.

На самом деле, с последней фразой Марлин слукавила, чтобы не дать молодому демону лишнюю подсказку.

От пристального и холодного взгляда ординумия на Марлин Серена почувствовала тревогу. В душе ёрзало уже опасение, что её заставят разлучиться с матерью, но она не хотела себе признаваться в нём.

– Они дали мне средства к существованию и своё покровительство, и я не хотела отказываться. Я совсем не испытывала раскаяний. – продолжила Марлин. – Именно благодаря им я могла начать новую жизнь. Сменила имя, обзавелась фальшивыми документами, благодаря которым смогла не только, наконец-то закончить школу, но и получить высшее образование. И, не менее важно, у меня получилось надёжно спрятаться от бешеного преследователя. Настолько хорошо, что я даже и напрочь забыла о нём однажды. Это был, безусловно, самый «стабильный» и спокойный период в моей жизни.

– Мне жаль, что вам пришлось пройти через такое, Марлин. Но вы же в итоге порвали все связи с той преступной организацией? – с печальной надеждой спросил магистр, тоже начиная бояться за свободу тенебрумки.

– …Нет.

Защитник порядка угрюмо вздохнул.

– Я всё ещё преступница. – мрачно закончила свою историю Марлин. – И я…подчиняюсь вашему решению, господин ординумий.

– …

– Но мама, разве ты в чём-то виновата? – простодушно возразила Серена. – Ведь у тебя же не было выбора! И ты совсем не хотела делать то, что делала!

«…Не уверена, правда ли это.» – подумала Марлин. – «Никто из них насильно не удерживал меня и не угрожал мне. Они требовали только конспирации. Но я вполне могла уйти, когда обосновалась в мире. И вряд ли испытывала когда-нибудь серьёзных угрызений совести. Я всегда умела заставлять свою совесть молчать. Но когда в мою жизнь пришла Серена, я будто бы и забыла это умение.»

– Преступление не может быть оправдано личными чувствами преступника…– ответила Марлин.

– Не говори так! Только чувства и оправдывают то, что мы делаем! – обиженно вскрикнула Серена, слегка отстранившись от матери.

– Чувства бывают слишком злы и неблагоразумны, чтобы оправдывать ими преступления. – от вновь раздавшегося строгого голоса ординумия Серена и некоторые другие демоны невольно вздрогнули.

– Поступайте, как считаете нужным. – спокойно сказала Марлин. – Я лишь прошу вас об одном: не при каких условиях не оставляйте Серену здесь.

– Нет, мама! – с не ослабевшей противлением воскликнула Серена. – Я уже сказала, что не хочу возвращаться в Тенебрум и не вернусь!

– Но Серена…!

– Даже после того, что мы рассказали, ты всё ещё сомневаешься в нашем желании быть искренними и любить тебя? – в тихом разочаровании промолвил Бальтазар.

– Я ничуть не стала любить вас меньше, даже больше посте того, что услышала! Но я поверю вам, когда вы докажете свою любовь действиями, а не одними словами!

– Серена…– Марлин задумчиво обняла свою дочь, мягко поглаживая её по голове.

Но почему-то Серена всё равно выглядела недовольной. Взгляд кипел в ответ на объятия Марлин. Серена почти яростно вцепилась матери в плечи, наклонив её лицо крайне близко к своему.

– Разве ты не видишь, что мне мало этого? – с невинной, но при этом такой страшной похотливой ухмылкой сказала она.

Марлин ужаснулась и оттолкнула Серену от себя.

– …Серена… ты так и не понимаешь…– поражённо бормотала она.

– Опять ты отвергаешь меня! Это ты не понимаешь ничего! – с печальной озлобленностью крикнула Серена и обратилась к магистру. – И вы тоже всё ещё не хотите принять меня? – не дожидаясь ответа от не менее ошеломлённого, чем Марлин Бальтазара, Серена бросилась к нему и одичало впилась губами в его лицо.

– Серена…нет, прошу…прекрати. – отстраняя девушку от себя, сказал магистр. – Тобой движет одна похоть, а не любовь…Из-за неё для тебя стёрлись различия между семейной любовью и любовью романтической…

– Не нужны никакие различия! – вновь кидаясь к Бальтазару с поцелуями, бешено заворковала Серена. – Здесь все друг друга любят одинаково, и в этом прелесть! Никто не ненавидит никого, и не осуждает за чувства! Здесь мы можем жить счастливо! Все вместе! – Серена вновь посмотрела на Марлин. – И тебя все будут любить, мама! Просто за то, что ты есть, и за то, что тебе можно доставить наслаждение.

– …Нет. Это же сумасшедший дом...

– Тебя будут любить!

– Я не хочу быть любима таким образом...

– …И если только здесь я могу ответить на твои чувства, то я бы предпочёл…– Бальтазар сердечно сжал руку Серены и затем, скорбно, но решительно отшагнул от неё, —…отвергнуть тебя.

– …значит…никогда…– глаза Серены наполнились слезами, и она бесшумно начала плакать.

– Богиня, да вы на редкость бессердечны! – с изящным удручением сказал Волютар. – Можете собой гордиться, вы настоящие тенебрумцы, в худшем смысле этого слова. – И вы ещё сомневаетесь, что Серена будет здесь счастлива без вас? Да, она навсегда останется в Либурбеме и никогда не вернётся в тот холодный кошмар, который вы называете её домом.

– Довольно… – вдруг заговорил поборник закона.

– Что такое? – удивлённо переспросил Волютар. – Вы тоже согласны, что это бессердечие, господин ординумий?

– …госпожа Хортрей, – игнорируя Волютара сурово сказал страж порядка, —мой вердикт таков: вы не подвергнетесь тюремному заключению за нелегальную деятельность, если в ближайшее время прекратите работать на «преступную организацию» и начнёте новую жизнь. – дождавшись покорного и напряжённого кивка Марлин (которая в душе была очень довольна, что ординумий не выразил желания узнать больше о её месте работы), молодой мужчина развернулся к юной либурбемке.

– Серена Хортрей. Как бы вы не называли свои действия, но вы совершили преступление, за которое должны ответить.

Марлин и Бальтазар одновременно побледнели.

Ординумий же не собирается…?!

– Нет в Либурбеме закона, который запрещал бы занятия любовью! – надув губы, громко запротестовала Серена. – Даже если они…немного насильные.

– Но есть в Тенебруме.

Глаза девушки округлись от изумления. Похоже именно в этот момент она осознала, что ей по-настоящему грозило за своё своеволие.

– Однако, учитывая факт, что вы несовершеннолетняя демонесса, я склоняюсь к выводу, что тюремное заключение – не самое подходящее наказание.

Серена беспокойно сжала руки, не зная, что сказать.

– Думаю, взяв во внимания не слишком стабильное эмоциональное состояние и неадекватное проявление любви к ближним, будет правильней отправить вас в определённое место для реабилитации. Оно находится вдали как от Либурбема, так и от Тенебрума. Там же мы и найдём новую школу для вас, если понадобится.

Серена растерянно захлопала глазами. – Нет… – промямлила она. – Не надо забирать меня отсюда…

– Вы и так достаточно провели здесь времени. – ответил ординумий. – Этого вам вполне хватило, чтобы развратиться.

– …Нет…Это не правда…Вы ведь шутите…– Серена сквозь слёзы принялась поочерёдно вперять свой взор то в Марлин, то в Бальтазара.

– Прошу! Мама! Магистр! Неужели вы хотите опять расстаться со мной!

– …

– Господин ординумий, – холодно возразила Марлин, – разве это не моя обязанность перевоспитать Серену и образумить?

– Пока ваша дочь будет одержима вожделением, и пока вы не начнёте вести полностью законопослушный образ жизни, не сможете оставаться вместе. – нелицеприятно заключил ординумий за всех троих.

– Нет! Нет! Нет! Я не хочу! Вы не заставите меня! – рыдая, раскричалась Серена. – Какое право вы имеете решать за меня, кем мне быть!

Не выдержав её душераздирающих рыданий, Бальтазар подошёл к ней и осторожно взял за руку.

– Серена, это необходимо не для того, чтобы мучить тебя, клянусь. Но твоя душа сильно искажена сейчас и нуждается в исцелении.

– А может и не искажена! Может это и есть настоящая я! – непримиримо вскричала Серена, отдёрнув руку.

Бальтазару машинально хотелось сказать что-то вроде «так будет лучше для тебя», но он осёкся, подумав, что именно эти слова прозвучали бы наиболее лицемерно.

Но какие тогда правильные? Были ли они вообще?

Или, точнее, было ли хоть что-то правильное в их безумном мире?

– Вас не будут заставлять, становится тем, кем вы не хотите. – вновь заговорил ординумий со вздохом. – Вам лишь покажут иную сторону жизни. Вы, разумеется, должны будете следовать определённым ограничениям и правилам, пока живёте в другом месте. Обещаю, вам не будут «промывать мозги» или делать что-то подобное, а просто дадут повод задуматься над своим поведением. Потом вы сами сделаете выбор, куда вернуться.

Услышав это, Серена немного успокоилась.

– И как долго продлиться это наказание? – спросила она.

– До вашего совершеннолетия. Тогда вы и решите.

– Ах, но это же целый год почти!

– Весьма немного, учитывая, что вы натворили. – неукоснительно сказал ординумий, и у Серены пропало желание продолжать перечить. – Госпожа Хотрей, господин магистр, надеюсь, у вас нет никаких возражений?

–…Нет. – поочерёдно ответили Марлин и Бальтазар.

– Один ещё вопрос, господин ординумий, – сказала тенебрумка, – куда именно вы собираетесь направить Серену? Думаю, мы имеем право знать это.

– Простите, но я не могу сказать вам об этом прямо сейчас…

– Что? – Марлин чуть не опешила. – Но ординумий…

– Прошу вас, доверьтесь мне. В ближайшее время мы снова встретимся, и я всё объясню. Клянусь вам! – ординумий торопливо достал из кармана какие-то записки и передал их тенебрумцам.

«Нотариус» и магистр беспокойно переглянулись и молча пришли к соглашению, что демон спасший их сегодня от грубого соблазнения и оказавший помощь в поисках заблудшей дочери и ученицы, вполне заслуживает доверия.

– Скажите хотя бы ваше имя, господин ординумий. – попросил Бальтазар.

– …Шэдоу...Вы найдёте меня по нему. А сейчас лучше уходите.

Прощально посмотрев на Серену, Марлин и Бальтазар не знали, что стоило сказать и что можно было сделать…

Любое воодушевляющее слово могло стать ядом и отравить надежду юной демонессы…Любое заверение могло превратиться в жестокую ложь…

А любое действие, любой жест могли стать провокацией и искушением.

Их взаимные откровения не разрешили всего до конца. Они, все трое, ещё были запутанны и не полностью понимали, чего действительно хотели.

Всё изнутри и извне заполнилось густым и тяжёлым молчанием.

Ощутив непривычное жжение в глазах, Марлин бесшумно сделала шаг назад и покинула покои Волютара.

Магистр, пошедший следом за ней, на секунду обернулся. На лице его дрогнула какая-то элегичная улыбка, и, отвернувшись, он уже с большей уверенностью вышел из комнаты.

Волютар, надеялся, что ординумий полностью увлечётся драмой между Марлин, Бальтазаром и Сереной и забудет о его с поданными развратной провинности. Когда же защитник порядка бросил на него новый суровый взор, намекая, что помнил о желании разобраться с ним, верховный Либурбема безнадёжно вздохнул.

Шэдоу не обманул Марлин и Бальтазара. На следующий же день они встретились и разузнали у него всё что необходимо…В том числе и то, кем он являлся на самом деле. Последнее шокировало тенебрумцев, но при этом воскресило сильную надежду в Тёмный мир.

Их мир действительно менялся. Определённо можно было сказать, что Волютар и его наиболее развращённые подданные утихомирили свой пыл и перестали выходить на периодическую охоту в другие города за невинными девушками.

Марлин удалось без лишних проблем прекратить работу в «Церемониальной конторе». К своему огромному удивлению, она обнаружила, что все члены организации заботились о ней больше, чем могло показаться. Расставаясь с Марлин, они, однако, просили не забывать о них и в случае нужды обращаться за помощью.

С поиском обычной работы возникли некоторые трудности, но в конце концов, тенебрумка смогла добыть себе должность легального нотариуса. (Конечно, не обошлось совсем без помощи бывших коллег и их рекомендаций от имени «Церемониальной конторы», но дальше этого связь Марлин с ними больше не продолжалась).

Многие соработники и ученики Бальтазара заметили, что магистр был особенно меланхоличен в последнее время. Печальный взгляд его постоянно блуждал где-то вдали и при взгляде на своих учеников и друзей, казалось, он смотрел совсем не на них. Голос его даже при чтении восторженной поэзии звучал безрадостно…

Никто кроме Марлин, Шэдоу и, конечно, случайных либурбемских свидетелей так и не узнал о его несостоявшемся романе с Сереной Хортрей.

Шэдоу, довольно быстро смекнув о плохих отношениях юной демонессы с обычной тенебрумской школьной программой, смог добиться девушки перевода в особую школу. Через несколько месяцев Серена смогла завершить её без всяких проблем к своему большому облегчению.

День, в который юной либурбемке должно было исполниться шестнадцать, приближался…

Пытаясь подготовиться к любому её решению, и Марлин, и Бальтазар сильно тревожились. Тенебрумка обнаружила, что магистр всё чаще стал читать отчаянное предсмертное послание своей матери.

Общая трагедия сильно сплотила их, и они каждый вечер стали проводить время в обществе друг друга, бесконечно разговаривая по душам.

Однажды, увидев, как Бальтазар в очередной раз читал предсмертный стихотворение своей матери, на сей раз более тщательно и пытливо, Марлин подошла и вырвала у него листок.

– Не стоит. – коротко сказала она. – Если мы не знаем, как лучше поступить, то стоит поступить как подлинным тенебрумцам. В лучшем смысле этого слова.

И Марлин бросила лист на сожжение в камин. На секунду Бальтазару захотелось упасть и вытащить это скорбное послание из горящих углей голыми руками, но он сдержался. Утонув в кресле и свесив голову, мужчина попробовал также сдержать слёзы.

В этот момент Марлин приблизилась к нему и с нежностью обняла за голову.

– Что бы не решила Серена, это не должно стать концом ни для кого из нас. – сказала она.

Ведь настоящие тенебрумцы должны были стойко принимать превратности жизни, а не сбегать от них.

====== Глава 4. Ненависть. Часть 1 ======

Внезапная гибель Каллистуса и приход к власти его младшего сына ознаменовали собой приход иной эпохи в Тёмные земли. Тогда наступило время новой тяжёлой битвы – против тирании, укоренившейся во многих городах. Надвигалась и изо всех сил боролась за своё существование демократия…

Издавна каждый город обладал определённой автономией, с которой повелителю не позволялось вводить глобальные реформы, противоречащие основным законам городов, без одобрения (цепко захваченного в правление Каллистуса) самих верховных. Однако многие из них узрели всеобщую нужду в кардинальных изменениях и согласились принять демократическое направление политики. Воспротивились предложенному строю лишь властители Кларегнума и Инвидиана. Но в итоге они вынуждены были склониться к стороне большинства верховных, поддержавших новые начинания.

С того момента все плебеи и аристократы были уравнены в правах. Насильственная мобилизация, эксплуатация детского и любого другого рабочего труда, рабство и работорговля, домашнее насилие и многие другие преступления, которые оставались безнаказанными и едва не поощрялись во время властвования Каллистуса Тенилвура, были объявлены вне закона.

Как бы ни злословили лукавые и крамольные языки о политике нового правителя, наследовавшего место своего отца в весьма юном возрасте, многие признали очевидное, что с его реформами Тёмный мир постепенно менялся к лучшему.

Тем не менее, число демонов, отказавшихся принимать или по каким-либо причинам не одобрявших изменения, было немалым. Некоторые открыто выражали протест, пытаясь настроить против повелителя как можно больше тёмных существ. Другие устраивали завуалированную пропаганду через различные медиа пространства. Третье же употребляли все свои возможности и всё своё коварство, чтобы продолжать тайно промышлять преступлениями.

Чем дольше Фраджил смотрела на холодные и ржавые решётки окна, далеко за которыми виднелась непреодолимая преграда в виде страшного забора, тем сильнее чувствовала пропасть между собой и мамой. В беспамятстве она иногда начинала колотить по железным прутьям и рвать их на себя, ожидая, что когда-нибудь силой своих чувств, своего отчаяния и своей жажды сможет сокрушить. Но сколько бы Фраджил не дёргала и, как бы не надрывалась, не била бы по ним со всех сил, они не ломались. А твёрдо оставались на месте в жестокую насмешку над всеми её усилиями. И пробирающий почти до костей ветер с улицы бил Фраджил в лицо, будто желал отогнать как можно дальше от окон.

Всегда ли мир был таким мрачным снаружи?

Или то был лишь закрытый мир их тюрьмы?

Не чувствовалось никакой жизни…Нигде…Ни внутри, ни извне…

Нет…где-то там, за бетонными стенами ещё должна была быть жизнь. Её слабое, ускользающее, но ещё ощутимое дыхание.

Как же давно…как же давно Фраджил не виделась с мамой? Два, три или четыре года? Или гораздо больше?

Кажется, что прошла целая вечность с тех пор как она легла в больницу и маленькую демонессу забрали из дома будущие воспитатели и учителя.

Поначалу Фраджил доверилась им, ведь они будто действительно хотели помочь, когда девочка внезапно лишилась теплоты нежных рук и заботливого взгляда.

Если бы только она знала, что именно скрыто за этим…

Ни о чём не подозревая, Фраджил добровольно пошла с ними. Лишь в стенах Стрейсолса воспитатели сняли маски и обнажили кровожадные клыки с когтями. Было поздно бежать.

Тот, кто переступил порог этого приюта, уже не мог вернуться обратно.

…Так или иначе…

Что было с мамой? Была ли она всё ещё в больнице? Или она давно выздоровела, а учителя бессердечно врали? Врали и Фраджил, и её маме, не позволяя им воссоединиться друг с другом?

Или же…

Силясь прогнать своё удушающее уныние, девочка яростно вцепилась в прутья. Ветер, словно раздражённый, растрепал её тёмно-розовые волосы, собранные в коротенькие хвостики. Глаза Фраджил сильно заслезились, но она постаралась хотя бы на этот раз не расплакаться. (веки уже давно распухли и устали от слишком часто льющихся слёз)

«Нет! Нет! Такого не могло случиться! Нельзя даже думать об этом! С мамой всё будет хорошо…Она обязательно выздоровеет и заберёт меня отсюда…. Или…дождётся меня…моего совершеннолетия, и тогда я вернусь к ней…Я сделаю что угодно…Я выучу что угодно…Я даже, может, стану врачом, и сама попробую вылечить её…Всеми возможными способами…»

«Три года…» – шептала себе девочка. – «…Осталось точно не больше трёх лет. Пожалуйста, дождись меня, мамочка!»

Обречённо, Фраджил опустилась на холодный шероховатый пол и свернулась на нём клубочком, зарыв голову в руки. При мысли о том, что она могла больше никогда не увидеться со мамой, в её хрупкой душе всегда хрустел стержень.

«Нельзя думать о плохом…Плохие мысли могут призвать несчастье…Нужно верить в лучшее…»

Не поднимаясь с пола, Фраджил приложила худые руки к сердцу и начала про себя молиться. Не потеряй она по дороге в приют, своё священное ожерелье в форме серебристого солнца, оно в тот момент укрывало бы грудь вместе с кулоном матери.

«Пожалуйста, Богиня! Вылечи маму и не дай мне умереть здесь…Ты же поможешь мне?»

С горькой надеждой Фраджил обратила глаза к бледно-серому обрывку неба, разрезанного чёрными прутьями. Она неистово ждала хоть какого-то малюсенького знака, отклика от Богини. Но девочка так и не смогла ничего увидеть. Небеса оставались пустыми для неё…Надежда покрывалась пылью, как и воздух снаружи.

Почему? Почему это должно было произойти? Именно с ней? Ещё вчера, казалось, она грелась в лучах счастья…И вот теперь Фраджил безнадёжно лежала, потерянная и побитая в совершенно чужом и до основания враждебном ей месте, которое желало проглотить всё её существо. Это бездна…ад, из которого не было выхода…

Губы Фраджил шевельнулись в глухом зове, как у умирающего создания, которое звало на помощь, но, потеряв силы, не могло сделать это громко.

Из левого коридора кто-то тихонько заглянул в приоткрытую классную комнату и скрипнул дверью.

– Фраджил?! – окликнул робкий мальчишеский голосок. – Что ты делаешь!? Нам нельзя здесь сейчас находиться!

– Оставь меня, Найт… – тихо отозвалась Фраджил, всё не желая вставать с пола.

Маленький темноволосый демон по имени Найт тихонько подбежал к ней и принялся дёргать за руки, пытаясь поднять. Но руки девочки вяло падали вниз.

– Фраджил! Если учителя увидят тебя здесь, то… – Найт нервно дрогнул, боясь даже представить себе вероятное наказание.

Маленькая демонесса молчала, никак не реагируя на слова. Взгляд её блуждал где-то наверху за пределами каменных стен приюта.

– Разве ты не боишься?

– Боюсь …Даже больше, чем раньше…– подавленно и отстранённо ответила Фраджил, начав наконец подниматься с пола.

– Тогда почему ты здесь? Давай! Пошли же отсюда! – с нарастающей тревогой затараторил Найт и, наклонившись, дрожащими руками помог ей встать.

Казалась его дрожь передалась и Фраджил.

– Я хотела представить, что меня здесь нет…хоть как-то укрыться от всего этого. …я уже не знаю…– с безжизненным взглядом отвечала она, чуть не падая на руки Найту.

– Ч-что…? Фраджил! Прошу тебя! Уходи отсюда! – уже едва не всхлипывал безумно боящийся за неё мальчик, чувствуя, как с каждой секундой отдаляется возможность спасения.

– …кого мне бояться больше! – плаксиво договорила девочка. – Неважно где я, следую я правилам или нет – ничего не наладится! Всегда и всюду будет опасно…Что бы я ни делала, я для останусь всех «глупой паскудой»! И все будут продолжать ненавидеть меня за это.

Найт замолк, опечаленно посмотрев в тёмно-фиолетовые глаза Фраджил. Он никогда не сможет забыть всего того, что произошло с ней. Всего того, что с девочкой сделали как учителя, так и сами дети приюта.

Очень многие невзлюбили Фраджил уже с первого дня. Наивность, открытая надежда девочки на скорое воссоединение с матерью вызывала у давно отчаявшихся воспитанников приюта ядовитое раздражение и презрительные насмешки. Учителя в особенности не скупались на едкие и глумливые высказывания, дополнив их очень громкими пощёчинами. Им почти удалось довести маленькую демонессу до слёз.

Но по-настоящему она пролила их уже на следующий день.

Найт с нежной скорбью прошёлся тёмно-синими глазами по нынче очень коротким волосам подруги. Фраджил словно боялась вновь отращивать их…

Это было больно вспоминать. Но в голове сами собой проносились фрагменты ужасной картины.

Фраджил испуганно кричала. Учительница озлобленно возгласила: «Как ты смеешь снова появляться на уроке в таком виде, тварь!» … И…

У всех присутствующих перехватило дыхание, когда над головой девочки возникла острая пасть чёрных ножниц.

Смотреть на наказания всегда было невыносимо для Найта. Но в тот раз он не смог просто отвернуться, как обычно делал. Остекленелые глаза Фраджил, из которых по капле лились слёзы, приковали его внимание к себе.

Кого бы ни наказывали из воспитанников приюта будь то сосед по комнате, друг, приятель или даже недруг, любящий задирать Найта в неурочное время, мальчик всегда чувствовал сострадание к каждому из них. Не будь он таким трусливым и слабым, с радостью вступился бы за всех маленьких мучеников. Если бы Найт мог, то был бы даже рад переложить все их наказания и издевательства на свои плечи.

Но увидев страдания Фраджил, определённо, самые первые в её некогда счастливой девичьей жизни, сердце маленького демона облилось кровью от самого невыносимого сострадания во всей его жизни. Насильно вырванная из розовой идиллии, Фраджил выглядела в тот момент самым хрупким и беззащитным созданием во всём мире. Созданием, которое слишком легко было убить. Она стояла перед всем классом как ещё не раскрывшая свой бутон нежная роза, но с которой уже с безграничным садизмом срывали лепестки.

Встретившись взглядом с Найтом, глаза Фраджил на секунду оживились. Маленький демон прочёл в них отчаянную мольбу.

Цепи тяжёлого страха надломились, и мальчик смог сделать то, о чём всегда мечтал.

И режущая боль, полоснувшая его по голове, яснее всяких слов свидетельствовала об этом.

Было безумно больно. Найт пролил немало крови. Но это было не важно. Главное, что Фраджил, милая Фраджил, ставшая в тот миг для него драгоценней любых сокровищ, была спасена.

И не только от о жестокой учительницы, но и от кровожадных соседок по комнате, обозлившихся, что девочка не получила полноценного наказания. Проснувшись от её крика, Найт, очутившийся в кабинете медсестры по участию близкого друга Райана, помчался вновь на выручку дорогой подруге, будто и забыл про увечье на голове. Новые раны были схвачены уже от отточенных беспощадных когтей соседок Фраджил. От некоторых из них остались даже шрамы, но для Найта они были счастливым напоминанием, что он смог защитить близкое сердцу создание.

Но впоследствии у маленького демона не всегда получалось защищать любимую подругу от учителей. Отчаянные попытки мальчика перенаправить ярость страшных опекунов только на себя иногда приводили лишь к тому, что наказание обрушивалось на них обоих.

Фраджил, теряя чувство защищённости, и Найт не мог не винить себя за это.

– Фраджил…Я -Я никогда не считал тебя…кем бы тебя учителя и ещё кто не называли…И никогда не буду считать. – слегка покраснев и отвернув взгляд, он добавил. – Напротив, я-я думаю, ч-что ты самая чудесная, красивая, добрая и умная девушка, из всех которых я знаю…и…– он застенчиво обнял маленькую демонессу за плечи.

– Да…потому что ты самый добрый, Найт. – смущённо пробормотала Фраджил, уткнувшись носом ему в плечо.

«Ох, Фраджил…»

В этот момент в коридоре, откуда пришёл мальчик, послышался жёсткий стук каблуков. Что ещё хуже, он похоже приближался к классной комнате, где находились Фраджил и Найт. А ведь дверь так и осталась незакрытой!

Мальчик обмер от ужаса и почти толчком через ряды парт направил маленькую демонессу к задней двери.

– Беги отсюда! Ну же! – громким шёпотом сказал он.

Фраджил как заведённая побежала, задевая парты. Остановившись близ спасительного выхода, она обернулась к другу.

– А как же ты, Найт!?– спросила девочка, одновременно поворачивая ручку.