Текст книги "Unpurified (СИ)"

Автор книги: Karma Darklight

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

«Он не хотел такой жизни…» – робким голосом говорила мама, опуская взгляд.

Наверное, девочка никогда и не хотела понимать. Так же, как и то, почему она должна была чувствовать, что это ненормально?

Разве странно тосковать по тому, чего у неё никогда не было? Что ушло в прошлое, стерев все связующие ниточки с настоящим? Не было смысла искать того, без чего и так можно быть счастливой. А Фраджил была безумно счастлива и с одной мамой, которая вполне могла любить её за двоих, а то и троих.

Ничего не мешало их счастью.

В это Фраджил верила.

До того времени пока мама не заболела самой тяжёлой болезнью, что когда-либо брала её в плен…

И из этого плена…ей уже не суждено было выбраться.

Мама всю жизнь была очень хрупка здоровьем, часто болела, нередко и ложилась в больницы. Все родные потому были вынуждены постоянно заботиться о ней. Она плохо училась в школе и притягивала бесконечную неприязнь со стороны темпераментных учителей. Несмотря на её непрекращающиеся старания ухватиться за учёбу и не отставать от сверстников, постоянные прошения о переписывании, переделывании различных работ, пересдачах, вторых шансах…учителя однажды перестали проявлять снисхождение. И так уже в 7 классе мама была исключена из школы.

Здоровье совсем не улучшалось, но, не желая продолжать быть обузой для семьи, она уехала от родителей и попыталась начать, что называется, «взрослую, самостоятельную» жизнь в 13 лет.

Единственная работа, которую возможно было для неё получить в те времена, была малооплачиваемая монотонная 12-ти часовая рутина на фабрике. Там же мама и встретила отца, после чего однажды и забеременела Фраджил.

Дочь стала для неё всем. Уже с того самого мига, когда матушка едва узнала о её зарождении, она была готова оставить всё ради того, чтобы отдать будущему ребёнку всю свою любовь.

Мама перестала работать, что сильно не понравилось отцу. Усугубилось всё её ухудшающимся самочувствием. Отцу пришлось не только больше работать, тратить много денег на лечение, но и проводить всё внерабочее время, ухаживая за женой. Где-то на 7 месяце беременности мамы он и ушёл. Написал прощальную записку и больше не появлялся. Единственное, что осталось от него – это еженедельно прибывающие деньги, на которые скромно, но вполне можно было жить.

Правда, маме, отдающей всё Фраджил, похоже больше не хватало денег на лекарства….

И так помимо, как смыслом жизни…маленькая демонесса стала и главной проблемой милой родительницы.

По лицу Фраджил стекали слёзы…Возможно ли, что когда-нибудь от переизбытка всего горя, что она испытала, они закончатся?

Если бы только в непрекращающихся слезах было бы хоть какое-то утешение.

Но чем больше их проливала Фраджил, тем слабее и более измученной себя чувствовала.

Теперь она ненавидела это в себе.

Как бы она хотела быть сильной! По настоящему сильной! Чтобы стойко принимать удары судьбы, а не погружаться от них каждый раз лишь в рыдания.

Но…правда была слишком жестока.

Фраджил не могла осилить свой груз. Слишком тяжело…Безумно тяжело…Душа уже тысячу раз успела надорваться…Это невыносимо…Всё это…

Окружённая глухой темнотой, девочка почувствовала, как из слабоосознанного состояния возвращается в глубокий сон. Пока нечто светлое и воодушевляющее не потянуло её наружу из беспросветного забытья.

– Фраджил. Ты слышишь меня? Ответь…– взывал к ней безмятежный мужской голос. Он прозвучал таким добрым и бережным, как если бы погладил по душе.

Это был такой красивый голос. Фраджил очень захотелось услышать его вновь. Приблизиться к нему. Открыться.

Темнота медленно рассеивалась.

– Кто вы? – спросила девочка, протянув руки.

– Я…Шедоу…и я хочу спасти тебя, всех вас.

– ...В-вы…– пространство начало обретать чёткие контуры столь привычного глазу, но до сих пор не душе места, – …вы из Ординума? Или из Центра?

– Да, можно сказать, что я из «Центра». – почему-то с запинкой ответил Шедоу.

Ещё прежде чем Фраджил полностью пришла в сознание, она привстала и, потянувшись вперёд, обхватила руками смутный мужской силуэт, возникший перед ней.

– …Вы…вы и вправду здесь? ... – тихо всхлипывая, спросила девочка.

Может, это и было неправильно верить впервые встреченному мужчине и бросаться ему на руки. Но Фраджил хотела этого…Она хотела слушать своё сердце. Даже если могла жестоко обмануться. Да и возможно ли какой-либо лжи стать ужасней, чем всё пережитое?

Могло ли вообще хоть какое-то в мире существо причинить ей больше боли, чем учителя, директор и надзиратель Стрейсолса?

– Да, я здесь. – успокаивающе ответил Шедоу. Почувствовав ласковое поглаживание по голове, Фраджил сильнее прижалась к молодому мужчине, будто боялась, что если ослабит объятия, то загадочный спаситель исчезнет.

И тогда всё будет кончено.

…Найт….

Последнее дорогое сердцу создание умрёт…

Фраджил ни за что не сможет жить дальше, если это случится…

Душевные раны вновь раскрылись и, уткнувшись в грудь Шедоу, Фраджил разрыдалась.

Но теперь…по крайней мере слёзы не усиливали боль. За слезливым градом не было безысходности.

Фраджил чувствовала тепло обнявших её сильных рук. Такое душевное и семейное. Которое она почти потеряла. Невыносимый груз, навалившийся на её плечи, наконец-то полегчал. Пока что на чуточку. Но это уже было значимо.

– …Всё будет хорошо…Я заберу вас отсюда. – сказал молодой демон.

====== Глава 4. Ненависть. Часть 6 ======

Злоба, печаль и сожаления раздирали душу Шедоу.

Сколько растерзанных сердец и разбитых жизней… Как могли они проявлять такую зверскую жестокость к беззащитным детям, которые ни в чём не виноваты…!

Звонок, похожий на безумный розыгрыш, оказался отчаянным зовом о помощи.

И всё, вплоть до незаметных на первый взгляд деталей в Стрейсолсе, подтвердило это.

Шипастая проволока на ограде, созданной словно для холодной тюрьмы со строптивыми преступниками, а не детского приюта, чьи обитатели отчаянно нуждались в утешении и заботе.

Разрушенная игровая площадка, на которой уже, наверняка, давным-давно не звучало детского смеха. Как и во всём манерно ухоженном дворе.

А то, что Шедоу услышал во время урока! Уже давно (как кажется…) ему не приходилось сталкиваться с таким неприкрытым пренебрежением, а то и намеренным надругательством над чувствами других!

Не стоило и говорить о разъярённой медсестре, которая при одном виде лишённой чувств девочки взорвалась всевозможными возмущениями в стиле «Я не собираюсь ни секунды бесплатно работать сверх назначенных мне часов!».

Даже не будучи свидетелем всех скрытых изуверств, молодой демон отчётливо видел их как наяву. Детей унижали, оскорбляли, избивали и…страшно даже подумать, но, наверняка, делали с ними и что-то более ужасное.

«Почему…Почему учителя поступают так?» – назрел самый болезненный вопрос. Это во сто крат превышало все мерзости обычного манкирования и безразличия. Неужели в них не было ни капли сочувствия? Ни грамма чувства вины? Почему всё должно было быть подчинено такой убийственной ненависти!?

Шедоу видел пока несколько возможных ответов на этот вопрос.

Первый, самый банальный – директор и многие работники Стрейсолса были просто-напросто садистами-психопатами, хорошо скрывшие от мира свою истинную сущность.

Второй, более правдоподобный – властители приюта не выдержали тягот своих обязанностей, потеряв с давних или недавних пор жизненно необходимое терпение с детьми, и объявили им домашний террор. Подобное звучит довольно характерным для худших рейджлендских типажей с их с крайней нетерпимостью, агрессией и жестокостью.

И третий – хозяева Стрейсолса изначально решили обращаться с бедными детьми как с животными, которых, якобы удобней и правильней было воспитывать только запугиванием и побоями, делая из них послушные шестерёнки общества. Равнодушие и бессердечие, постоянно наступающие на трупы милосердия и сострадания, – не иначе как так это можно было назвать. Эгоизм демонов не знал границ. В своём чудовищном проявлении он не гнушался и жизнями невинных и беспомощных созданий.

И что из этого правда? И была ли она среди этих гипотез?

«Ах, но разве это важно!» – закричала ненависть в душе Шедоу.

Был ли, например, когда-нибудь какой-то толк в выяснении, как Каллистус стал тем чудовищем, каким он явился перед всем тёмным народом?

Какие бы ни были причины, такое нельзя было простить. Ни за что. Никогда.

Эти омерзительные существа…Эти монстры…

Они должны быть наказаны.

Самым суровым и беспощадным способом.

И если не Шедоу, то Ординум должен был исполнить это.

«Так…так…Расходы на мясо в ближайшую неделю можно будет сократить. В конце концов всем им должно послужить уроком произошедшее, пусть немного поголодают…Хотя если они опять будут распускать те нелепые слухи про каннибализм, может и стоит их пострашить…» – размышлял про себя директор, погружённый в документы.

Феликсатус бы ни за что не подумал, что в эту секунду кто-то может взять и ни с того, ни с сего ворваться к нему в кабинет даже не постучавшись. Услышав неожиданный грохочущий хлопок двери, директор чуть не подскочил.

«Чьи это выходки!» – хотел выкрикнуть Феликсатус, ожидая увидеть перед собой кого-то из просящих подачек сирот, которых всех он равноценно воспринимал как мелких выродков. Но, увидев в проёме дверей высокий чёрный силуэт незнакомца, директор осёкся. Уже с первых секунд их встречи, ещё когда этот загадочный незнакомец стоял позади ограды, Феликсатус почувствовал в нём нечто такое, что сильно настораживало. Сейчас же облик незваного гостя был определённо пугающим. Холодные серые глаза как прицелы легли на Феликсатуса и с маниакальным спокойствием оставались в недвижимом положении.

Руки демона напряглись, и, спрятав их под письменным столом, он инстинктивно выпустил когти.

– Что это с вами, господин? – с умеренным раздражением произнёс рейджлендец, стараясь хладнокровно продолжать сидеть на рабочем месте. – Не знаю, из каких краёв вы прибыли, но в наших неприлично входить в кабинеты деловых демонов без стука. Или вы настолько возбуждены предоставленным ассортиментом, что не понимаете, что делаете?

Шедоу молча прошёл внутрь, приблизившись к столу Феликсатуса. Весьма смятённый его действиями, директор всё же встал и сделал шаг назад.

– Так что же вы хотите? Приняли решение об усыновлении? – поспешно спросил мужчина.

– …Да, несомненно. – долгожданное говорение молодого демона принесло Феликсатусу небольшое облегчение. – Фраджил я первым делом беру под свою опеку.

– Вот и славно! – с нарочитой радостью закивал головой директор и суетливо возвратился обратно к своему столу, схватил ручку и первый попавшийся бланк для договора. – Поскольку наша сделка проходит неофициально, то я составлю тайный…

– …также я хочу взять под опеку ребёнка, которого вы сейчас держите в морозильнике.

Ручка выпала из руки ошарашено застывшего Феликсатуса.

«Что это, чёрт возьми, значит! Как этот проходимец об этом узнал! Это же невозможно! Может он просто разыгрывает меня…А что если…Нет…Не мог же он всерьёз припереться из самого «Центра» и притвориться каким-то работорговцем, садистом, извращенцем или кого этот ненормальны там вообще пытался изобразить!»

– О чём вы говорите? – вымолвил первую пришедшую в голову фразу Феликсатус, стараясь как можно сильнее выразить недоумение на лице.

– Именно о том, о чём я сказал. Я знаю, что сегодня днём вы заперли в морозильнике некого мальчика, за крайне плохое, в вашем понимании, поведение. Вполне возможно вы наказали и не одного ребёнка. Если так, то его тоже…

– …Господин…я не понимаю, что внушило вам эти абсурдные мысли…Если что-то вам наговорил кто-то из детишек, то это, разумеется, всего лишь глупые выдумки. Сами посудите, можно ли ожидать честности в их состоянии?

– Я сделал выводы и раньше, из собственных наблюдений. Даже с вашим наигранным добродушием и воздержанием в моей присутствии, скотское отношение к детям видно насквозь!

– Богиня, Богиня…– ворчливо пробормотал Феликсатус. – Не пойму, что в нашем отношении к детям вам показалось неприемлемым?

– Всё, что вы делаете – это мучаете и убиваете их! – внезапно гневно прокричал Шедоу, ударив кулаками по столу. Несколько стопок документов взлетели вверх и пустились врассыпную. Полноценно напуганный поведением молодого демона, Феликсатус первые несколько секунд не посмел пошевелится и пытаться поймать разлетающиеся по комнате бумаги.

– Я не сомневаюсь в том, что я видел и слышал. – процедил Шедоу. – Сейчас же отдайте мне ключи от морозильника или я…!

– Вы сумасшедший! – директор отскочил от стола, прежде чем над ним успели нависнуть когти осерчавшего гостя. – Убирайтесь вон отсюда! Или я позову охрану! – отступая к окну, прокричал он.

– Какую же охрану? Одного единственного охранника, который выполняет работу за троих?

– За троих, но выполняет! – проголосил Феликсатус, боязливо обнажая когти. – Охрана!

Не дожидаясь пока кто-то откликнется на зов демона о помощи, Шедоу принялся надвигаться к нему.

– Н-Не смейте приближаться ко мне! – воскликнул директор, полу-истерично замахав когтями.

Он явно терял самообладание. Для молодого демона стало очевидно, что директор даже со своей раскрывшейся садистской натурой никогда не боролся ни с кем лицом к лицу. Тем сильнее гость приюта почувствовал гнев и отвращение.

– Вам хватило зверства и низости, чтобы истязать детей! – прошипел Шедоу, жёсткой и сильной рукой заблокировав замахнувшуюся на него с когтями ладонь директора. – Но вам никогда не хватало никакой воли и смелости, чтобы удовлетворить свою кровожадность в равном бою! Вы – не демон! Даже не монстр! Вы просто жестокое и трусливое ничтожество! – глаза Шедоу вспыхнули чёрной яростью, и он свернул в сторону ладонь Феликсатуса. Раздался пробирающий до дрожи хруст, за которым незамедлительно последовал преисполненный боли вопль. Хотя молодой демон мог поклясться, что уже всё в нём ненавидело и презирало стоящее перед ним существо, что-то в его душе мучительно сжалось, как только вопль резанул по ушам. Нечто мягкое, что было у него…Но, тем не менее, ни малейшего оттенка сих чувств не проступило на лице Шедоу. Если бы кто-то увидел его в этот момент, то подумал бы только, что он сдержанно наслаждался той болью, что удалось причинить Феликсатусу, значительно уступающему в силе.

Молодой демон думал, что директор, скорее всего, примет ещё более трусливый вид и начнёт умолять не причинять больше вреда. Какого же было удивление Шедоу, когда тот с предельной яростью отдёрнул сломанную правую ладонь и огрел его кулаком левой руки по лицу.

– Свихнувшаяся скотина! Да как ты смеешь так рявкать обо мне! Да, я признаю! Эта сволочь с его буйным дружком в морозильнике! Мы делаем это с самыми неуправляемыми из них для наведения порядка! И они – далеко не первые, кого мы так наказываем! Да, никто из них не страдает Майдкатом: Ричард предложил эту идею, чтобы изолировать тварей от всякой официальной помощи и сердобольных идиотов, сующих нос не в свои дела! Но ты ни черта не знаешь ни о чём, чтобы обвинять меня! – проорал Феликсатус, – Тебе ли судить о низости, когда ты угрожаешь мне и пытаешься переломать все кости! Проклятый бандит! Преступник! Подонок! – поняв, что его удар не возымел никакого эффекта (молодой демон похоже был непрошибаемым), Феликсатус решился попробовать отбежать обратно к столу, но едва он сделал движение в сторону, как Шедоу моментально отреагировал на него, припечатав директора рывком за руку обратно к окну.

Стекло тяжёлым колеблющимся звоном отозвалось на падение демона, и Феликсатус уже всерьёз начал подумывать выпрыгнуть в окно. Никто так и не приходит ему на помощь. И прыжок никак не должен быть смертельно опасным, ведь они находились на втором этаже! Но, чёрт возьми, с такого близкого расстояния проломить стекло не удастся!

– Повторяю ещё раз. Отдайте мне ключи от морозильника, и я…оставлю вас в живых. – усиливающаяся упорность Шедоу грозила уже отнюдь не одному директору, а всей системе приюта, норовя сокрушить её в пух и прах.

– И что потом?! Уберёшься отсюда?

– Затем вы освободите всех остальных, вернёте их личные вещи и документы, а дальше позвоните в Ординум и сами признаетесь в своих преступлениях.

Нет. Феликсатус точно знал, что никогда не согласиться на это, угрожай этот жуткий элемент общества хоть пустить его через мясорубку. Демон уже давно уверился, что только устрашением и диктатом возможно воспитывать детей и лишь те, из них, которые приходят к должному подчинению, достойны жизни и даже, возможно, освобождения от ненависти их главного опекуна. Иначе от мелких дьяволят можно ожидать только бед. Пускай, очень немногие выживали при таких подходах, но конечный результат же оправдывал любые средства?

– Так я и позволю тебе взять и творить, что вздумается! Чёрта с два я допущу, чтобы ты пришёл к этому холодильнику и выпустил этих малолетник уродов оттуда! Они заслужили смерти и только через мой труп они избегут её!

– …Тогда через него. – с могильным спокойствием промолвил Шедоу. Феликсатуса пробила дрожь, и ещё до того, как нечто острое секундой позже разорвало путь к воздуху, он осознал всем существом, что необратимо произойдёт. Из прорубленного почти насквозь горла потекла кровь, окрашивая его светлую рубашку в страшный, ни с чем не путаемый цвет. Адская, режущая боль душила директора не больше пары мгновений.

Нестор Феликсатус закрыл глаза и ненависть, давно убившая в нём всякий покой, отпустила его. Демон почти ясно ощутил, как рука смерти снисходительно легла ему на голову и повлекла за собой… И он тихо ушёл вместе с ней в неизвестность...Возможно в ту, которая успокоит его навсегда…

Тяжело дыша, Шедоу убрал кинжал и наклонился над мёртвым телом Феликсатуса, упавшего лицом вниз. Руки принялись искать карманы убитого…

«В этом нет ничего преступного…Не после всего сделанного им…» – ползали везде мысли.

«Я вовсе не собираюсь привыкать к подобному…Всё это лишь необходимость.» – еле слышно произнесли губы молодого демона, пока пустой взгляд его бродил по бессмысленным предметам, появлявшимся из карманов директора.

«…Нет…Это правосудие. Это должно было произойти…»

Мелкие деньги. Сигареты. Зажигалка. Телефон – возможно пригодится позднее, если Ординум…

…Ох…верно… Теперь уже Ординум…

Шедоу взглянул на свои руки, запачканные кровью…

«Дети испугаются, если увидят меня в таком виде…» – подумал он, и вытер ладони о свои чёрные брюки. Это была вовсе не единственная мысль, которая заполонила его ум при виде слишком ярких следов того, что случилось. Но то была первая мысль, которую молодой демон смог разобрать.

Нечто с глухим звоном выпало из кармана директора, слегка всплеснув лужу крови, растекавшуюся под ним. Это была связка ключей. Зрачки Шедоу возбуждённо расширились, он моментально поднял окровавленную ценную находку и притянул к себе.

Теперь нужно поскорей найти этот чёртов морозильник! Нельзя терять ни секунды!

– Караул! – заорал кто-то с чудовищной громкостью, и молодой демон тут же спрятал ключи. – Бандит! Убийца! Охрана, скорее сюда!

Быстрота реакции Шедоу полностью активировалась: он увернулся от массивной статуэтки бронзового ангела, которого в него швырнула горбатая фигура неопределённого пола, и сразу же отбежал от окна, инстинктивно предугадав, что последует за продолжением «ангельского» полёта. Окно произвело стеклянный взрыв, осколки толстыми и смертоносными шипами разлетелись почти по всей половине кабинета. Как минимум пара из них вонзилась в спину мёртвого директора, разодрав её до ещё льющейся крови.

Холодно посмотрев на атакующего, которым оказалась всего лишь старая, хоть и боевитая демонесса, с избитым видом, молодой демон сказал:

– Уйдите с дороги. Я не причиню вам вреда, если вы проведёте меня к морозильнику и позволите забрать детей.

– Ещё чего, преступная тварь! Да я тебе выйти из этой комнаты не позволю! Не что к морозильнику подойти! – преклонных лет женщина вытащила из-за пояса нечто продолговатое и чёрное, напоминавшее сжавшуюся гадюку и размахнулась им. – Такие же ублюдки как ты и попадают сюда! И счастье, если подыхают! Поделом!

Шедоу не пытался увернуться от метнувшейся к нему через всю комнату «чёрной змеи» и безэмоционально принял удар. В ту же секунду он рванул к себе оружие демонессы изо всех сил. Старуху, на свою же беду державшую бич крепко, бешено понесло в сторону письменного стола. С гулким грохотом она врезалась в прежде директорский стол и опрокинула его.

– У-уу…чёртов урод! – болезненно прокряхтела демонесса.

Молодой демон вырвал из её рук кнут, и прожигающим взглядом воззрился на неё сверху вниз.

– Этот бич! Почему вы носите его с собой? Для чего его использовали?! – вырвался из него вопрос, хоть он уже и знал ответ. Отчасти Шедоу сделал это, потому что хотел как-нибудь попытаться остановить своё новое извержение ненависти.

– Для того, чтобы замочить этих ублюдков! Для чего же ещё! – с омерзительной гордостью проорала старуха и, по-воински подскочив, замахнулась выпущенными когтями на Шедоу. С небывалой ловкостью и скоростью молодой демон прогнулся назад и избежал её злостных когтей. Старая демонесса озлобленно сжала зубы.

– Чёрт возьми, был бы здесь Ричард, само собой здоровый, уж он-то задал бы тебе трёпку!

– Скольких же…? – с ледяным шипением спросил что-то молодой демон.

– Чего!?

– Скольких детей вы уже забили до смерти!?

– ХАААХАААА! – расхохоталась старуха самым ядовитым и злобным образом. – Ты думаешь я всерьёз могу помнить, какое точное число мелких ублюдков отправила в ад? Ну, всяко больше шестнадцати, можешь не сомневаться! Большое удовольствие осознавать, что число немалое!

Как только она сказала это, лицо её друг рассекло чем-то чёрным и острым – её кнутом.

Шедоу никак не ожидал, что кто-то из работников приюта вызовет у него гораздо большую ненависть, чем Феликсатус. Эта карга была исполнителем изуверств, орудием смерти, но орудием, которое не только наслаждалось своей ролью, но ещё и хвасталось ей!

Дикой пламенеющей болью отозвались распоротые синяки, которые днём оставил Райан.

– Паразит сраный! Да как ты смеешь бить меня моим же оружием! – проорала карга.

Вместо ответа Шедоу снова ударил её бичом. Новый умощнённый удар пришёлся по ногам, причём по больным суставам, и старая женщина свалилась на пол. Не успела она оправиться, как последовал ещё один, о ужас, опять усиленный выпад. Демонесса почему-то больше не могла пошевелиться. Словно всё тело окаменело.

– Что ты вытворяешь, садистская сволочь! Трусливое убожество! Только магией и способен одолеть меня!?

– Бесчестное существо не имеет права требовать честного поединка. – с морозящим спокойствием произнёс Шедоу.

– Я не считаю себя бесчестной из-за того, что справедливо наказывала малолетних мразей! И неужели тебе совсем не совестно избивать до смерти женщину?

В качестве ответа от молодого демона последовали два, яростнее всяких слов, удара. Они были куда сильнее прежних.

– Все преступники должны получать возмездие. И вы не уйдёте от расплаты за то, что сделали с бедными детьми!

– Кто бы говорил о преступниках! ОХРААААНААА, ЧЁРТ ВОЗЬМИ! ВЫ ЧТО, ТАМ ОГЛОХЛИ ВСЕ?!!!!!!!!

Затем произошли ещё два выпада, каждый из которых вместе с последующими увеличивался в своей мощи как в бесконечно возрастающей геометрической прогрессии. Они заставили демонессу корчиться от боли. Восьмой, девятый, десятый удары…она уже истекала кровью…Они следовали безостановочно…

На пятнадцатый удар старая демонесса уже не могла сдерживать крики боли. Что-то зашевелилось в глазах кровожадного палача – неизвестное, странное и пронизывающее, но оно мгновенно ушло, скрывшись за непоколебимой ненавистью.

А удары не прекращались и продолжали возрастать. Раны становили глубже. Крови больше.

Который уже был удар? 25? Или 30? Или…?......

Она отчаянно захотела молить о пощаде. Но, собрав остатки сил, Импатенс до крови закусила губу и заставила себя молчать.

Уже было страшно подумать, насколько большими стали ссадины на теле от бича.

Металлический вкус прошёлся по языку. Тело накрыла холодящая слабость.

Вот-вот всё закончится….

Интересно, такой ли конец предсказывал ей возлюбленный, когда говорил «с твоим ожесточённым и сварливым нравом ты годишься только для войны, а не любви…»?

А чего он тогда хотел?

Это уже неважно… давно пора на покой…

Эта жизнь уже слишком давно стала противна: наверное, ещё даже прежде, чем отец без всяких угрызений совести заставил того подонка женится на ней. Нечего лучше не мог придумать его грубый ум для наказания этой свиньи и насильника.

Самое лучшее, что случилось в этой адской неволе, тошнотворней любой выгребной ямы, была ею лично исполненная казнь выродка-мужа, которую она с дьявольским трепетом растягивала… А также истребление его трёх мелких монстров – тогда они впервые все заткнулись!

И потом она поняла, что этого мало: все эти годы унижений, побоев и страха должны были воздаться в гораздо большей мере….

Так выла её беспокойная душа и тараторил растерзанный ум.

Не будь тогдашнего запрета для женщин участвовать в войне (уж на что только не шёл этот отморозок Каллистус, чтобы не допустить появления демонесс, способных дать отпор таким как он), Импатенс бы, несомненно, на неё отправилась.

И даже потом появившаяся в жизни настоящая (или почти?) любовь, не смогла избавить душу от жажды исполнения некого большего отмщения. Демонесса, однако, всегда верила: то было ничем иным, как стремлением к чему-то истинно справедливому…к самосуду, свободному от чудовищных каллистустких законов и нравов.

Поэтому Импатенс согласилась на эту работу, зная, что будет «карать» тех, кто этого «заслужил».

Возможно, она никогда и не догадывалась, что, на самом деле, причины её жестокости были до примитивности просты.

Эфрозини Импатенс захотела превратиться из жертвы в мучителя, стать большим, чем она была и…отомстить жизни за страдания, выпавшие на её долю.

Наконец-то спокойствие…Конец до тошноты дерьмового бытия….

Может хотя бы в аду она утолит эту злобу?

====== Глава 4. Ненависть. Часть 7 ======

Старая демонеса уже перестала шевелиться, но Шедоу всё продолжал бить её бичом, словно не верил в мёртвую недвижность. Но когда факт волей-неволей вырисовался перед ним, он рассерженно выдохнул.

Нет…Нет…Она умерла слишком быстро…Слишком…Она должна была ещё мучиться. Она должна была выстрадать гораздо больше!

«Если мои удары последуют за этой каргой в преисподнюю, то я готов ударить её ещё хоть сотни или тысячи раз!» – озлобленно подумал молодой демон и снова ударил кнутом по трупу.

Мёртвое тело с мерзким мясистым грохотом упало лицом на пол, Шедоу, тяжело вздохнув, отвернулся.

Нет. Всё было бессмысленно. Неважно сколько раз он ударит, сколько раз убьёт – этого никогда не будет достаточно...Никогда…

– Чёрт возьми! – в порыве неутолимого гнева молодому демону захотелось расплющить ногой голову трупа. Но в этот раз он смог удержать себя.

Необузданная злоба всегда рвалась за пределы всего. Самообладания, самопонимания, морали, закона и…даже жизни.

Поэтому гневливым, чья злоба и ненависть не были удовлетворены после прижизненного отмщения, оставалось лишь тешить себя жестокими грёзами об адских муках столь ненавистных существ.

Самое суровое наказание преступникам должно достаться от Тёмной Богини – в это стоило верить.

Превозмогая тягу к погружению в свои горящие мысли, молодой демон наклонился над телом и принялся обыскивать его.

…Платок…некие таблетки…крохотный тюбик мази…ножницы...если присмотреться на них можно увидеть сухие следы чего-то инородного, тёмно-багрового…Эта садистская старая гадина!..…что-то из электроники…похожее на пульт управления...Это от блокатора! Шедоу тут же погрузил ценную находку в карман. Фраджил больше ничего не будет сдерживать дыхание….

Отрешённо осмотревшись вокруг, молодой демон взглянул на пустой проём двери. Как странно, что ни души больше не пришло. Будто бы весь приют опустел и за считанные минуты стал каким-то заброшенным местом.

Шедоу непроизвольно перевёл взгляд на часы над дверью.

«Богиня…так уже …!» – осознав, что слишком увлёкся своим правосудным садизмом и позволил себе потерять немало для замерзающего насмерть ребёнка времени, молодой демон поражённо застыл.»

И в эту секунду к проёму двери внезапно припорхнула жизнь.

Душещипательный девичий крик раздался перед Шедоу, и он подался назад. Всё-таки было одно-единственное создание, которое услышало и прибежало. Им была хрупкая девочка Фраджил Ависросанс.

Но почему она была здесь?

Не могла же она бежать на помощь старой женщине? Или дело было в ином? Быть может, звериный рёв злобной учительницы всегда и всюду ассоциировался у с одним – избиением ребёнка… То значило, что даже будучи напуганной и психологически избитой Фраджил не смогла проигнорировать новую опасность для кого-то из детей. Она явно безумно боялась и до последнего пыталась остановить себя, но не смогла. Девочка правда верила, что как-то своим хрупким вмешательством могла спасти кого-либо? Безрассудство – именно так называли подобные поступки. Всегда ли Фраджил так поступает?

Её руки примкнули ко рту, а глаза нервически перебегали с Шедоу на выглядывающие из кабинета трупы в лужах крови.

– Ш-Шедоу…что произошло? ...– спросила она, сделав шаг назад. – Мне всё это не мерещится? Они правда…– но вместе с испугом к чувствам Фраджил примешалось что-то ещё, —…мертвы?

– …Да.

– Это вы сделали?

– Да.

– Богиня… – Фраджил снова отступила назад. От неё не исходило жалости к убитым и, тем более, чего-то даже отдалённо напоминающее скорбь по ним. Девочка была охвачена страхом перед новым образом спасителя, но в то же время она в смятении смотрела куда-то ещё.

Шедоу машинально обернулся, но, конечно, позади никого больше не было.

– В-вы убили их…– губы её с трудом произнесли страшные слова, словно невольные проклятия, – я думала, вы – спасатель, а не убийца. – уронив голову себе на грудь, Фраджил продолжила отходить от Шедоу. – Почему…?

Чувствуя, как мигом потяжелело на душе, Шедоу прикрыл глаза. Он не мог вынести напора невинных глаз, терзающих совесть мучительней любого судьи…

Он должен был сказать хоть что-то…Что угодно…Было же объяснение!

Так Шедоу думал ещё минутой ранее…

Но почему именно сейчас молодой демон чувствовал, что все на свете объяснения и причины покинули его...? Словно разум и дух обнажились и стали столь же уязвимыми, как и воин на поле битвы, внезапно забывший кем он является.

Шедоу всё же открыл глаза вновь и заговорил, не отворачивая взгляда.

– …Прости, Фраджил. – растерянно промолвил он, почти полностью теряя хладнокровие. – Я…я должен был это сделать…Мне так жаль…Я не хотел, чтобы ты видела это…Богиня… – молодой демон встал напротив распластавшегося недалеко от входа трупа старой демонессы, пытаясь закрыть вид на него. – Умоляю тебя, отвернись.