Текст книги "Дети Зазеркалья"

Автор книги: Kagami

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

– Кант и Зантар – тем более. Они полукровки.

– Да, я слышала… – Гретхен задумалась, но я не позволила ей снова погрязнуть в комплексах. Слишком уж она разбередила мое любопытство.

– Рассказывай дальше, – потребовала я…

И она рассказала.

– Гретхен, а Вел ничего не говорил о магии своего наставника? Ну, дракона? – магия драконов считается одной из величайших загадок мира. Теоретики спорят о ней с начала времен. А сами рептилии только усмехаются и никому ничего не рассказывают. Вопрос всплыл потому, что незадолго до того Хан прочел мне целую лекцию на эту тему, когда я поинтересовалась о чем-то на счет Гурга.

– По поводу драконьей магии он ничего не говорил, а вот его собственная… Это, я тебе доложу… В Перу горы дрожали от его голоса и, кажется, каждая тварь поднебесная согласна была сделать то, о чем он просит.

– Да, голос у него… – я улыбнулась, вспоминая, как все умилялись любой его речи.

– Кого хочешь, что хочешь, заставить сделать может.

– Да так уж и, что хочешь, – недоверчиво покосилась я на нее, но Гретхен вдруг покраснела и отвернулась.

– Эй! – испугалась я. – Он что, своей магией заставлял тебя делать то, что ты не хотела?

– Да, нет, просто он продемонстрировал, какое сексуальное воздействие может оказывать магия голоса, – промямлила Рита и покраснела еще сильнее.

– Что, контролировать научился? – прошипела я, почувствовав, как к горлу подкатила давняя злость. Впрочем, она тут же прошла, уступая место чему-то теплому и смешливому. – Ну и славно, что научился, – фыркнула я, – значит, я его убивать не буду.

– А ты что, собиралась? – опешила внучка.

– Да было дело! – отмахнулась я.

Сами ощущения давно стерлись бы из памяти, не будь я эльфийкой, но нам свойственно помнить чувства. Вот только злость действительно ушла. На Вела просто невозможно сердиться.

– Он научился контролировать магию голоса, – отвечаю я наконец на вопрос Ристиона, и эльф облегченно вздыхает.

Первый портрет закончен. Теперь нужно рисовать Чиколиату, но то, каким я вижу ее лицо, едва ли сможет порадовать эту женщину. А возможно, ее мужа и сына тоже. Как бы мне отговориться от немедленного выполнения обещания? Может, ей еще удастся завоевать мою симпатию, тогда я нарисую.

– Простите, – в дверь просовывается озабоченная мордашка Джесси. – Марта, ты Шету, случайно, не видела?

– Шету? – вскидываюсь я. – Разве она не с вами была?

– Убежала куда-то. Мы нигде не можем ее найти.

Я вскакиваю, роняя карандаши, чтобы бежать на поиски. Ударом в грудь звучит воспринимающийся почти вербально приказ Библиотеки: "Рисуй!". Я растеряно падаю обратно в кресло, а мой дом посылает мне ощущения покоя в том, что связано с кентавричкой.

– А Питер? – спрашиваю я. – Где Питер?

– Ой! – Джесси кусает губу. – Его я тоже не видела уже пару часов. Наверное, они вместе.

– Не стоит переживать, Джесс, – успокаиваю ее я. – Библиотека не беспокоится.

– Хорошо, спасибо. И еще раз, простите, – Джесси кивает гостям и исчезает.

Я снова беру карандаш в руки. Как же я не хочу рисовать эту женщину! Чувство мягкого подталкивания, увещевания обволакивает меня, словно Библиотека пытается мне сказать: "Ты еще поблагодаришь меня за то, что я не дала тебе бросить эту затею". Что ж, если она так уверена…

– Скажите, миледи, – черт, мне даже голос ее не нравится. В каждой нотке звучит пресловутая эльфийская спесь, – а нашего сына вы тоже нарисовали?

Я вздрагиваю и снова роняю карандаш. Ох, Вел… Почему? Почему мне ни разу не пришло в голову защитить тебя? Где-то в глубине моего сознания с пониманием и легким осуждением качает головой Библиотека. И словно из самых потаенных недр всевиденья – не понятно, ее или моего – приходит ощущение роковой ошибки, грядущей непоправимости.

– Простите… – шепчу я и вскакиваю. Но в этот раз я не выпускаю карандаши из рук. – Простите, мне… мне срочно нужно уйти.

Я вылетаю из гостиной, захлопываю дверь кабинета. Рисунок узилища Анкитиля все еще лежит на столе, а пальцы мои сжимают карандаш. Почему-то я остро чувствую нехватку времени. Мне нужно срочно, немедленно, сию минуту поговорить с Библиотекой, чтобы понять, осознание чего такого важного и неотвратимого настигло нас обоих минуту назад. Я провожу черту и делаю шаг. А вслед мне все еще несется визгливый вопль Чиколиаты:

– Вы обрекли нашего сына на одиночество, сослали его в чуждый, враждебный мир, а сами даже не защитили!

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Смотрительница Маргарита, Серебряная леди.

Какие нравы в миру, где пьют любовь, словно спирт – до поросячьего визга.

Какие шифры тебе не позволяют понять, что я имею в виду,

Когда руками машу, пытаясь предупредить – не подходи ко мне близко!

Не заходи за черту, не заходи за черту, не заходи за черту.

Олег Медведев "Не заходи за черту"

– Пошел вон!

– Марта! Ну, пожалуйста!

– Ан, не нервируй меня, мне не до твоих страданий сейчас. Сказала, убирайся, значит, убирайся.

– Злая ты! Даже из собственной камеры гонишь!

– Кому камера, а кому личное пространство! Все, дуй отсюда!

– Марта…

– Ну, что еще?

– А кого ты так упорно без натуры рисуешь?

– Ан! – я уже рычу.

– Хорошо, хорошо, уже ушел, – эльф ласточкой взлетает на свой необъятный сексадром и застывает горизонтальным сусликом – лапки сложены на щуплой грудке, губки бантиком, веки трепещут.

– Ан, будешь притворяться, я почувствую, – предупреждаю я.

– Да не претворяюсь я, – отвечает фантом из другого конца зала и, сделав ручкой, исчезает в стене.

А я бросаюсь к столу. Хорошо все же, что ящики открываются только для меня. Три дня! Три проклятых дня не могу закончить этот портрет! Будь оно все не ладно! Где?! Где были твои глаза, Марта, когда ты смотрела на ушастика и не видела его?!

Я открываю альбом. Штук двадцать набросков лица Велкалиона смотрят на меня с немым укором. Бред! Никакой это не Вел! Похож, да, но не он. Не оживает. Не то что-то. Что?! Что я не могу понять в нем? Проклятие! Время уходит. Неумолимо уходит. Велу грозит опасность. Откуда я это знаю? Откуда это знает Библиотека? Похоже, она в такой же растерянности, как и я. Мы обе не понимаем, почему уверены в этом. Но мы уверены. Вел – член семьи, и остается им, несмотря на долгое отсутствие.

Библиотека считает, что не смогла бы что-то почувствовать, если бы это не было связано с магическим миром. Значит, опасность исходит от одного из тех, кого они там ищут. От кого – она даже не может предположить. И так же, как и меня, ее пугает фатальная уверенность в необратимом исходе. Я должна нарисовать его! Он спас всех нас, он подарил нам надежду, отдал нашей любви к близким больше двадцати лет своей жизни. Я не имею права не спасти его! А Библиотека просит меня успокоиться. Ей легко говорить!

Риох тоже ходит мрачный – предчувствие беды передалось и ему. Дети подавлены. Особенно Шета. Библиотека любит Ахрукму, но, как и Джесси, не считает членом семьи. Возможно, не хочет привязывать к себе хобголинов. Но Шета – ее дитя, так же, как и мое, и кентавричка не улыбается и даже плачет во сне. А Питер, не понимая в чем причина, винит себя, почему-то решив, что это его неудачные попытки терапии довели девочку до срыва.

На мне, наверное, крупными буквами написано, что я в ужасе. Вчера, в Подгорье, Уме провалила третий тур. Из-за меня. Я сглупила, рассказав все ей и Ренате. Но они сами загнали меня в угол и потребовали ответов. А мне нужно было с кем-то поделиться. И Уме запаниковала. Не знаю, чего она испугалась больше: что с Гордоном тоже может что-то случиться, хоть я и уверяла ее, что опасность грозит только Велу, или что этим самым чудовищем может оказаться ее сын. Магически одаренный тритон – нечто настолько неизвестное, что может проявиться, как угодно. Может, и не напрасно они исчезли в нашем мире. В общем, петь Уме не смогла. Голос все время срывался. Гномы ее попросту освистали. На удивление, Рената восприняла это совершенно спокойно. Правда, чуть позже, огорошила меня решением заменить Грэма Гургом.

– Чтоб наверняка, – совершенно серьезно заявила она.

– Рена, ты рехнулась! Дракон в Подгорье! Как ты себе это представляешь?! Это же было просто шуткой! – взорвалась я, но она только пожала плечами.

– В каждой шутке есть доля шутки, Марта. Это тот случай, когда она ничтожно мала.

По ее решительно сжатым губам я поняла, что спорить бесполезно. Во всяком случае сейчас. Ничего, остынет, передумает. Не тащить же в самом деле Гурга в пещеры!

Я все еще пытаюсь понять, откуда может исходить опасность. Думаю, все же не от тритона. Вел не собирался в Австралию. Туда должны были отправиться ундины. Эльфы и саламандр планировали сопроводить Асю к родителям, а потом вместе с ней осесть в моей квартире, повидаться с Павлом и заняться поисками кентаврийского генома. А ушастик, кажется, навязался в спутники Алене и Грэму. Впрочем, в той неразберихе, что царила тогда в номере Шарля, я могла что-то и упустить. Макс согласился, что, вроде бы, все правильно. Рената вообще мало на что обращала внимание, кроме крестницы, а Питер слишком плохо понимал, о ком идет речь, звучавшая к тому же не всегда на английском, и пролить хоть какой-то свет на планы наших друзей, оставшихся в том мире, не мог в принципе. Но если предположить, что мы с Максом были правы, то получалось, что опасность должна исходить от кого-то из оборотней, что было просто невероятным. Даже если кто-то взбесится, Алена с этим справиться сумеет. Вот только… Но что может случиться, чтобы взбесилась сама Алена? Александра…

Я боюсь об этом думать, гоню мысль прочь. Нет, Алена сильная. И она никогда не поступит так с Грэмом. Даже из-за дочери. Да и Грэм сразу поймет, что с ней, и примет меры вовремя. Значит, должно быть что-то еще…

Очередной набросок смотрит на меня чужими глазами. Я снова не о том думаю. Кто бы ни представлял угрозу там, в том мире, ничего не случиться с Велом, если я смогу подчинить себе собственную своевольную магию. Почему? Почему я не вижу его душу? Что за мир таится за этими изумрудными глазами?! Ох, Вел…

Требование Библиотеки немедленно вернуться в свои апартаменты выводит меня из себя. Гости? Да пошли они! Плевать мне на всех гостей оптом и в розницу. У меня есть дело поважнее. Но мой дом… злорадно торжествует. Библиотека кого-то заманила в ловушку? Ей срочно требуется мое участие в неком представлении?

Милая, а может ну их всех на фиг? Вел важнее. Ты же сама сделала все, чтобы он сначала остался здесь, а потом принял свое самоотверженное решение. Лучше помоги мне. Я не имею права не спасти его… Ну какие мои дела могут быть важнее его жизни?!.. Что еще за правильное направление мыслей? Ты только больше меня запутываешь… Ладно, ладно, уговорила. Что за собственные дела у меня такие важные?.. Равновесие? При чем здесь Равновесие?.. Что?! Ах он засранец! Еще и сюда заявился! Раньше времени у него на это никогда не находилось! Да я его собственными руками придушу и скажу, что так и было!.. При чем здесь Ан?.. Да? И как интересно он должен все разрулить?.. Хорошо, хорошо, ты умная, ты все знаешь! Но если все так просто, я там зачем?.. Смягчить ситуацию? Не породить нового конфликта? Что-то ты темнишь… Получается, мне все равно все самой разгребать?.. Да отпусти ты его с миром, если он тебе надоел, да и дело с концом!.. Можно подумать, он вообще знает, что такое долг! Он только те долги считает, что ему причитаются!.. Ну ладно, если может сработать… Что я должна сделать?! Ты рехнулась! Да ни за что на свете!.. Время потянуть? Ради чего? А если он подумает, что ты держишь меня здесь насильно? Вот возомнит, что я сгораю от нежной страсти к его венценосной персоне и решит меня похитить у тебя. Что, его тоже будешь десятилетиями в плену держать? Да эльфы тебя за такой произвол по камушкам разнесут!.. Ой, блин, ну ты нашла в моем лице Сару Бернар… Да актриса такая была в моем мире. Великая. Вот только мне до нее ой как не близко. Ты хоть понимаешь, какую задачу передо мной ставишь? Сыграть заинтересованную женщину, готовую влюбиться, но не влюбленную. Как, интересно? Всерьез считаешь, что я смогу?.. Да я в жизни флиртовать не умела!.. Энгион сам со мной флиртовал, а не я с ним. И ты же утверждаешь, что все мои чувства к нему были вызваны магией… А к Велу это каким боком относится?.. Ну и как я могу помочь мальчику, который был влюблен в меня двадцать лет назад, тем, что стану флиртовать с его сюзереном, или кем он ему там доводится? Ему же вполне реальная физическая опасность угрожает! Мне его защитить нужно!.. Ладно, ладно, все поняла, иду уже…

– Приветствую вас, Пресветлый владыка! – я стараюсь добавить побольше тепла в улыбку, лихорадочно соображая, как все же должна себя вести.

Если бы не недавняя интрига вокруг Эльдоанской долины и моей скромной персоны, в которую меня так неосмотрительно посвятили друзья, Лангарион мог бы мне даже нравиться. Он, собственно, мне и нравился. Больше двадцати лет. На расстоянии. Его недолгое правление Сентаненом было разумным и справедливым, я бы даже сказала прогрессивным. Многие его политические и экономические шаги снискали ему уважение, как народа эльфов, так и других владык. Мы не стали друзьями лишь потому, что Лангарион слишком ответственно относится к своему посту, а потому всегда занят. Вот и в Библиотеку на моей памяти он прибыл всего лишь второй раз, после того, первого, когда все владыки собрались здесь приветствовать меня в роли будущей Смотрительницы. Если не считать моего единственного длительного визита в Сентанен, мы и виделись-то с Пресветлым всего раз десять, да и то на нейтральной территории во время каких-то шибко важных мероприятий мирового масштаба. Но от этих встреч у меня всегда оставалось очень приятное впечатление. И сейчас я старательно заставляю себя все это вспомнить, чтобы продемонстрировать свое расположение.

Если честно, неожиданная для меня, но, судя по всему, тщательно спланированная атака на мою независимость и безоговорочную принадлежность Библиотеке с трудом вяжется в моей голове с прежними поступками Лангариона. Двадцать два года ждать, а теперь напасть? С чего бы это? Почему было не сделать этого раньше, когда Марк был слабее, или когда я в депрессии после смерти Гектора была способна на любые безумства? Ведь тогда именно он совершенно не пытался на меня надавить. Напротив, выступил в роли защитника от домогательств других претендентов на мою руку. И сумел сделать так, что впоследствии их больше не было. Что-то во всем этом не клеится. Похоже, меня, как всегда, не посвятили во все детали. Вот только кто? Кант? Едва ли он сам знает больше, чем рассказал, не того полета птичка у себя на родине. Библиотека? Возможно. У нее есть какой-то план по спасению моей шкурки от роли эльфийской королевы-матери, но раскрывать его до конца она отказывается. Любит она спонтанность проявлений. Особенно моих. Но, пожалуй, если бы Библиотека помнила о какой-то очередной эльфийской заморочке, коих у остроухих всегда в рукаве припрятано, то воспользовалась бы своим знанием. А тут громоздит какие-то нелепые рекомендации, да еще и Анкитиля зачем-то приплела. Нет, Библиотека сама не знает до конца, что именно происходит. Видимо, Лангарион хранит в глубокой тайне свои сокровенные планы.

А вот этот наверняка знает. Но мне не скажет. Советник Эстранель. Мне кажется, редкая сволочь. Я отказалась его рисовать, и не раз. Как ни странно, Лангарион никогда не просил меня о своем портрете (чем, кстати, тоже заслужил мою симпатию), но с тех пор, как Эстранель занял этот пост, с завидной регулярностью умоляет защитить советника. И с такой же регулярностью получает обещание подумать. Ага, лет эдак тысячу. Вот интересно, чего господин советник так боится?

– Миледи Маргарита! – Лангарион низко кланяется и целует мне руку.

Красив зараза. Даже по эльфийским меркам. И к тому же отличный лучник и боец. Когда я гостила в Сентанене, Лангарион устроил состязания, чтобы меня развлечь. Многие эльфы не преминули покрасоваться перед Серебряной леди, даже сам владыка. Так что я знаю об этом не понаслышке. И все же, зачем я ему понадобилась именно сейчас?

– Чем обязана столь высокому визиту, владыка? – я нарочито не замечаю Эстранеля. По идиотским замшелым правилам эльфийского этикета, которые я, да и почти все, всегда игнорируют, я не могу обратиться к нему до разрешения сюзерена. А сейчас это мне на руку. Пусть сам раскрывает карты.

– Разве видеть Вас нужен повод, миледи Маргарита? – задорная мальчишеская улыбка никак не вяжется с предполагаемыми мной причинами этого визита. Я невольно улыбаюсь в ответ.

– Спрошу иначе, – почти смеюсь я. – Что могло заставить Пресветлого владыку найти окно в своем плотном графике, чтобы нанести мне визит? Я же отлично знаю, как вы заняты, Лангарион.

– Ну что я не живой, что ли?! Отдохнуть не могу? – четко очерченные губы обиженно кривятся, в золотистых глазах пляшут веселые искорки. А Библиотека права. Мне будет не трудно флиртовать с ним. Если, конечно, он не перейдет черту. Я не отдам ему ни Марка, ни свою руку.

– Ну, если вы здесь только, чтобы отдохнуть, у меня найдется, чем занять вас, Лан. Вы слишком давно не были в Библиотеке и сможете найти много нового и интересного для себя.

– Я слышал, я могу найти здесь даже принца драконов, – весело фыркает эльф. – Воистину, Марта, ваше гостеприимство не знает границ.

– Так значит, дело в моем гостеприимстве? – я грожу ему пальцем. – Вы просто хотите встретиться с Питером и моим внуком.

– Ужас какой! – Лан театрально передергивается. – Не говорите таких страшных вещей, Марта. Я все равно не поверю, что вы бабушка.

– Ну, за обедом вы столько раз услышите от Макса лаконичное "ба", что поверить просто придется.

Так, перешучиваясь, мы отправляемся в столовую. Я по-прежнему игнорирую Эстранеля, но почему-то мне кажется, что Лан прекрасно понимает мою игру и даже поддерживает. До самого обеда он ни разу не обращается к своему советнику.

Я снова выгнала Ана и теперь рисую Чиколиату. По памяти, без натуры. Не нужно, чтобы она знала, как я ее вижу. Все равно узнает, конечно, но, будем надеяться, ей не скоро придет в голову посетить дальний конец вернисажа. В принципе, мне должно быть все равно. Я бы с радостью отказалась от этой затеи вообще, но Библиотека настойчива. Уж не знаю, какую опасность для этой пары она видит в будущем. Обычно, таких, как она, я отказываюсь рисовать. То, что проступает для меня за чертами лица красивой женщины, не делает ей чести. Да и мне, раз на то пошло. Я же все-таки ее рисую. Теперь я знаю, что Чиколиата ждет не дождется, когда истечет срок ее брака с Ристионом. Двести лет назад ей нужен был его брат, но у Энгиона была невеста. Ристион всегда был для нее лишь бледным подобием своего амбициозного родственника. Будь ее воля, она, не задумываясь, отдала бы сына этому психопату, а потом присоединилась к его воинству. Но мягкий, покладистый Ристион оказался невероятно упертым в некоторых вопросах. Она до сих пор не может этого простить мужу. Мне она смерти Энгиона тоже так и не простила. Где-то глубоко в душе. Умом-то она понимает, что не права, но сердцу не прикажешь. И все это отражается на бумаге, в ее лице, изображенном на портрете. Потому и не хочу, чтобы кто-то видел. Оно мне надо?

Мне и без того проблем хватает. Один только зависающий в гостях эльфийский владыка чего стоит! Третий день Лан исследует сокровища Библиотеки, словно готовится стать следующим Смотрителем. Я, конечно, люблю поработать здесь экскурсоводом, рассказать о многих вещах, о которых могу рассказать только я. Иногда благодарные слушатели бывают мне просто необходимы. Но не до такой же степени! Он не пропускает ни одного закоулка, ни одного экспоната. Что он ищет? Что надеется узнать в этих стенах? Какие откровения рассчитывает услышать между строк? И ни разу, ни словом, ни полусловом он не обмолвился об истинной цели своего визита. Когда речь случайно зашла о Марке, он отзывался о нем с уважением, почти с восхищением. Я даже с шага сбилась. Так не говорят о политическом противнике, с которым собираются развязать войну! И как прикажете это понимать?

Эстранель следует за нами повсюду безмолвной тенью. Я, может, и попыталась бы раскрутить Лана на более откровенный разговор, но не при советнике же! А остаться наедине с владыкой мне не удается. Иногда мне кажется, что и Лангариона раздражает это навязчивое присутствие. Вчера он снова просил меня нарисовать этот злополучный портрет, и я в лоб поинтересовалась, отчего он так боится за жизнь советника. Лан как-то странно пожал плечами и невразумительно ответил, что у того, кто занимает такую видную должность, всегда много врагов.

– Тогда получается, что и у вас их должно быть немало, Лан, – не выдержала я, – но, тем не менее, за себя вы не просили никогда.

– Ну… – он совсем растерялся и покосился на Эстранеля, словно надеясь найти у того ответ, – эльфийского владыку не так легко уничтожить…

– Думаю, и советника владыки тоже, – усмехнулась я. – К тому же, вы отлично знаете мое отношение к портретам правителей и их приближенных.

– И все же вы нарисовали и конунга гномов и Огненного Эмира, – бесцеремонно встрял Эстранель и огреб от меня такой "нежный" взгляд, что заткнулся и до вечера слова больше не произнес. Кажется, даже Лангарион был удивлен его вмешательством в тот момент.

Что же, черт возьми, происходит с этой парочкой? А, милая? Не скажет. Она категорически отмалчивается по поводу этого визита, ограничиваясь невразумительными сигналами, похожими на пожатие плечами.

Я откладываю в сторону законченный портрет эльфийки и снова берусь за карандаш. Я должна нарисовать Вела!

Спустя пару часов Библиотека ненавязчиво напоминает, что пора бы и честь знать. У нас все же важные гости, а я на полдня зависла в уединении. Портрет ушастика так и остается незаконченным, и страх все сильнее сжимает горло. Как же не ко времени мне сейчас нянчиться с эльфийским владыкой! А если прямо сию минуту откроется портал, а там умирающий Велкалион? Я же себе в жизни этого не прощу! И тут меня осеняет. Вместо того чтобы послушаться Библиотеку, я снова достаю альбом и быстро, копируя по памяти собственный рисунок, размножаю изображение вернисажа, чуть удалив перспективу. Теперь, если я почувствую, что портал открылся, я смогу оказаться там мгновенно и, возможно, еще успею чем-то помочь. А если я не смогу по какой-то причине, Риох и Джесси успеют. И Ристион с Чиколиатой имеют полное право первыми встретить сына. Даже если им придется увидеть его в последний раз. От этой мысли мне становится совсем плохо, но Библиотека настойчиво гонит меня к гостям.

Я закусываю губу и в последний раз смотрю на неоконченный портрет. Что же я не вижу в тебе, Вел?

Библиотека хихикает в моей голове, а я стараюсь не упустить момент. Вот уж действительно, не было счастья, да несчастье помогло. На протяжении трех дней Чиколиата старательно привлекала к себе внимание эльфийского владыки за каждой трапезой. Видимо, Лана это достало до такой степени, что он переключил ее на Эстранеля. Эльфийка, быстро сообразив, что лучше синица в руках, вцепилась в советника мертвой хваткой и отпускать не собирается. А я, торжествуя в душе, беру Пресветлого под руку.

– Вы ведь еще не видели, как мы обустроили для детей зимний сад, Лан, – я ненавязчиво подталкиваю его к выходу из столовой. Владыка радостно хватается за этот шанс.

– С удовольствие на это взгляну, миледи.

Спины нам сверлит недобрый взгляд Эстранеля, но оборвать даму на полуслове, да еще и проигнорировать моего сообразительного внука, резво присоединившегося к разговору, он не может.

Едва мы преодолеваем первый поворот коридора, Лангарион несолидно хихикает, а еще через пару шагов хохочет, уже не сдерживаясь.

– Марта, вы бесподобны! – выдает он, отсмеявшись. – Только вам удается заставить меня почувствовать себя шкодливым мальчишкой.

– Бросьте, Лан! – отмахиваюсь я. – В глубине души все эльфы такие.

– Не все, – качает головой владыка и едва заметно морщится, – Эстранель, например, не такой. Кстати, давно хотел у вас спросить, да все не было случая. За что вы его так не любите?

– А вы, Лан? – усмехаюсь я. – Вы его любите?

– Он не девушка, чтобы я его любил или не любил, – легкомысленно фыркает Пресветлый. – Достаточно того, что он мне полезен.

– Хорошо, сформулирую иначе. Вы ему доверяете?

Лангарион вздрагивает, взгляд его на мгновение застывает, а потом владыка вдруг неуклюже переводит тему:

– Не ожидал здесь встретить Дебритеанна.

– От чего же? – интересуюсь я, после небольшой заминки. Мне все меньше нравится то, что происходит. Как жаль, что я не Гектор! И не потому, что он был умней, осведомленней и дальновидней меня. А потому, что был человеком. У меня только что закралось подозрение, что владыка заколдован собственным советником, но я не могу ни проверить это, ни доказать. Только человек смог бы почувствовать здесь магию, если бы она присутствовала. К тому же, нужно знать, где искать – на Лане столько всевозможных амулетов, что отличить одно воздействие от другого очень сложно.

– Мне кажется, это риск с их стороны, – отвечает тем временем на мой вопрос Пресветлый. – Библиотека невзлюбила этот род после Энгиона. Велкалиона она тоже предпочла сплавить в другой мир.

– Да что вы такое говорите! – я аж задыхаюсь от такой несправедливости. – Библиотека любит Вела, как родного!

– Правда? – Лан косится на меня, лицо его снова приобретает то смешливое выражение, которое мне так импонирует. А потом добавляет: – А вы?

– Я?

– Вы, Марта. Вы тоже его любите?

– Конечно! – искренне восклицаю я. – Тому, что мои внуки сейчас со мной, я обязана только ему!

– Прекрасно, – расслаблено констатирует владыка и с улыбкой опускается на скамью. – Ваш зимний сад воистину прекрасен, Марта.

– Лан, – я растеряно смотрю на него, а он улыбается еще шире и хлопает ладонью радом с собой, приглашая присесть и меня, – что это был за вопрос?

Он снова повторяет свой небрежный жест, и я чувствую, что не могу не подчиниться. Я знаю, что это. Это магия эльфийских владык, и Лангарион сейчас испытывает ее на мне. Будь я одна, наверное, не устояла бы. Но со мной Библиотека, и даже то, что я просто ощутила, как эта магия действует, означает, что она не направлена мне во зло. Я не сопротивляюсь, я сажусь.

Несколько минут взгляд Лангариона рассеянно блуждает по зеленым кронам деревьев, потом Пресветлый поворачивается ко мне.

– Вы разделите со мной тысячелетие, Марта?

Защиту Библиотеки я ощущаю почти физически. Владыка уверен, что я скажу "да". Любая сказала бы под таким воздействием. Но не Смотрительница. Отказ уже готов сорваться с моих губ. Едкий, злой, презрительный. Почему-то мелькает дурная мысль, что Лангариона не пожмет плечами и не заметит с философским спокойствием, что попытаться стоило. Давление все усиливается. Я его не чувствую, просто Библиотека дает мне это понять. А еще она хочет, чтобы я потянула время. Совсем чуть-чуть. Интересно, зачем?

– О великий Пресветлый владыка! Припадаю к ногам твоим!

Мы не просто вздрагиваем. Мы подскакиваем. Лан вскрикивает. В сумеречных тенях аллеи зимнего сада коленопреклоненный призрак Анкитиля выглядит почти материальным.

Библиотека ненавязчиво советует мне оставить их одних.

Ну что, подружка, так и не сообщишь мне, о чем они там так мило беседуют?.. Да-а-а? Это кто же на этот раз влюблен в прекрасную меня?.. Вот и я так думаю… Но я так понимаю, ни один, ни другой все равно не сознаются. И оба будут ломать комедию. Вот только Ану-то это зачем?.. Ах, ты приказала… Да? И что нам даст такое выполнение долга?.. О-о-о-о! Я в восторге! Надо же! оказывается, меня даже похищали из-за неземной любви! Но я все равно не понимаю, что это нам дает… Так Лан силой и не пытался… Ну, на меня же не действует его магия… Да не сообщала, конечно… Вот засранец! Нет, но все же зачем ему это нужно?.. Ага! Значит, все же не ему! Это Эстранель? Скажи, это он?.. Вот именно, что показалось! Такое чувство, что Лангарион напрочь находится под действием магии, аналогичной своей собственной. Но разве можно влиять на владыку?.. То есть как это, сам на себя? Он что, совсем дурак?.. Не поняла. Что значит, отражатель?.. Что-о-о-о?! И никто его не остановил?!.. Как никто не знает?!.. А, ну да, все время забываю, что ты у нас самая осведомленная… Не сразу поняла? Разве с тобой такое может случиться?.. Что значит, редчайшее проявление? Этот геном что, такой редкий?.. Ну да, понятно. Такие, как они всегда предпочитают держаться подальше от неприятностей. От тебя – тем более. Значит, их род всегда занимался политикой, и их считают слабыми магами? А почему они тогда никогда не становились владыками?.. А… Ну, да понятно, у них нет собственной магии власти, они только чужую отражать могут. Серые кардиналы, стало быть… И что, никто на протяжении веков так и не догадался?.. Ну да, конечно… Ясно. И что нам-то теперь делать? Как с ним бороться? Мне уже даже Лангариона жалко стало. Эк он влип-то, оказывается… Какая деталь?.. Это что, мне до него не дотрагиваться, что ли?.. Когда это он до меня дотронулся?.. А, ну да, помню. Галантный кавалер, как же. А Эстранелю до меня зачем дотрагиваться? Что за собственную магию я на себя могу отразить? Ах не до меня… Так значит, магия отражения тоже работает касанием, это я поняла. Но как же мы можем ему помешать дотрагиваться до Лана?.. Какой буфер?.. Так вот зачем тебе Ан! О-о-о-о! И ты еще меня путаешь, что они там о любви беседуют!.. Как это неделя, а то и две, пока действие пройдет?! Ой, нет! Он здесь и так уже три дня торчит! Ты что, хочешь его еще задержать?!.. Нет, спасать, конечно, надо, и Эстранеля в глазах владыки разоблачить. Тут ты права. Просто тоскливо мне от всех этих политесов… И все же, почему советнику именно сейчас так понадобился портрет?.. А Вел здесь причем? Нет, что-то ты путаешь, вся эта заваруха с Эльдоанской долиной еще до открытия портала началась… С Ристионом? Хорошо, поговорю, конечно. Но лучше уж ты сама мне объясни… Какие книги?.. Да ты что?! Силен ушастик! Впрочем, не новость, что он у нас гений. И раз ты говоришь, что он, глядя на Эстранеля, магию его вычислит, то так оно, я полагаю, и будет. Вот только его в эти политические дела втянуть посложнее, чем меня, будет. Он же такой… ну, в общем. И потом, откуда Эстранель заранее мог знать, что портал откроется?.. Как, не знал?.. Думаешь, Ристион сам того не подозревая проболтался?.. Ну да, я заметила, он любит поговорить, какой у него сын… Что «какой»?.. Да подожди, не сбивай меня, я в интриге разобраться пытаюсь… Ах, настраиваешь! На что интересно?.. Да?.. Он… он… он особенный. Он… очень добрый. И умница, и… и… Хорошо, буду рисовать.