Текст книги "Братья Хорна или Ключ от магии (СИ)"

Автор книги: Каэ

Соавторы: Лена Лазарева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Здравствуй, дедушка… давно не был у тебя…

После чего смущенно покосился на меня и с некоторым принуждением пояснил:

– Дедушка Чин – самый старый тут… я всегда здороваюсь, если рядом случаюсь…

Если бы эта «встреча» происходила при каких-нибудь других обстоятельствах, быть может, я и мог бы пошутить о таком «родстве» и трепетном отношении Ростика к этому дереву. Хотя… наверное, всё равно не стал бы… Сейчас же я тихо сидел в седле, необыкновенно тронутый, радуясь, что Ростик пустил меня в свой мир – и в очередной раз поражаясь, насколько же мало я его знал, и каким неверным было мое представление о нем!

– А почему именно Чин? – пониженным тоном спросил я его не сразу. Как будто речь шла о присутствующем рядом человеке. – Ты сам дал ему это имя?

– Ну… ч-ра называют эти деревья чиан-р. Я и… назвал, да.

Повинуясь внезапному порыву, я тоже подъехал и коснулся дерева.

– Здравствуй, дедушка, – произнес я, – помоги нам и охрани… пожалуйста.

Энрост изумленно уставился на меня и неуверенно улыбнулся:

– Вообще, конечно, да… мы же – братья… значит, и дедушка общий…

Он помолчал и вдруг добавил:

– Когда-то он меня спас… так что, может, и сейчас нас охранит, чем бес не шутит…

– Ты расскажешь мне? – радостно вскинулся я. И добавил:

– Когда мы сделаем привал, и ты сможешь отдохнуть… Мы ведь почти приехали, да?

– Да… вон, видишь, навес каменный… лошадей туда не поставишь, конечно, но мы разместимся. Если отвалить черный камень, то найдешь еду. А если пройти за Дедушку, то там ручеек… Коней надо стреножить, и пусть попасутся. Травы тут на сутки хватит, но мы ведь утром уедем… наверное…

Он перевел дыхание и как-то растерянно добавил:

– Я расскажу, конечно… все, что захочешь. Все равно ничем другим я… помочь не смогу, боюсь.

– Ростик, ничего и не нужно! Ты и так… по-моему, сделал больше, чем в силах человеческих… Я сейчас!

Спрыгнув с Жучка, я бросился туда, под навес – чтобы Ростику можно было бы сразу лечь, надо было хоть как-то устроить подобие ложа.

Навес был образован каменным выступом – словно скала высунула свой язык да так и застыла… Он был довольно большим, под ним могла разместиться половина отряда Сарверы, наверное… Только вот без коней, да. Потому что чтобы под ним расположиться, приходилось здорово нагибаться. Впрочем, это не страшно. Тем более, что место там действительно было подготовлено – и кострище с запасом дров в аккуратной поленнице, и запасливо натасканные охапки листвы, чтобы можно было лечь. Там были даже котелок и пара ножей, и самострел с запасом болтов. А за черным камнем, который я отодвинул, была еда. Связки вяленого мяса, сушеная рыба, несколько мешочков с крупой, коробочка с солью и грубо сплетенная корзинка с сушеными грушами и сливами. Конечно, все это не могло храниться очень долго, и видно было, что насекомые нашли этот маленький схрон, но все-таки голод нам не грозил. Помимо еды я нашел моток веревки, запасную одежду и несколько связок высохших трав. Оставалось соорудить ложе – просто кинуть на листья наши куртки, и все. Потом уже можно заняться лошадьми, костром и едой.

Брат терпеливо ждал, пока я разберусь со всеми своими находками – всем тем, что он припас тут когда-то…

– Ты так здорово всё устроил тут! Как будто знал, что нам придется… Ты знал, – прервал я сам себя. Конечно же, он знал. Не про нас, конечно, но… Рано или поздно, тебе самому или твоему соратнику понадобится отдых и убежище… а здесь будет ждать приют и спасение.

Взяв за повод, я подвел Утеса еще на несколько шагов ближе – а вот здесь Ростику уже нужно было слезать с коня. Я быстро распутал веревки.

– Ты тихонько… осторожней… Я тебя подхвачу! – сказал я, неосознанно морщась от того, что представлял, как ему больно и трудно. Быть может, можно было как-то помочь магией – но я совершенно не умел!

– Угу, – коротко ответил он мне.

Спешится, может, и проще, чем сесть в седло, но…

Энрост соскользнул вниз с неожиданной и обманчивой легкостью. Хорошо, что я изначально собирался его ловить – потому что со стороны вообще не похоже было, что он падает. А на самом деле он именно упал, и не будь я к этому готов…

Брат тяжело обвис у меня в руках и даже не пытался пошевелиться.

– Плохо как… – чуть слышно выдохнул он. – Темно…

И больше ни слова, ни звука…

Тут я понял, насколько же сильно бедный Ростик помог мне, когда я сажал его на коня! Потому что сейчас я еле-еле удерживал его. Может быть, конечно, меня измотала магия, когда я старался взять на себя боль брата?

Или я просто слишком слабый. Проклятье!

Одно было хорошо – сейчас он ничего не чувствовал. По крайней мере, я на это надеялся! Мерзко это, конечно – радоваться тому, что брат без сознания… но так я мог, не содрогаясь от страха за него, взвалить тяжелое тело себе на плечи – почти как мешок, ухватив за руки и согнувшись в три погибели… не уронить… Только не уронить!

Ростик, прости меня, ради всех богов…

Жалкая, ссохшаяся подстилка – но это всё-таки лучше, чем ничего. А куртки наши давали хоть какую-то иллюзию удобства и уюта…

Я всё сгрудил в одну кучу – для Ростика. Себе я потом наломаю веток, ничего… А так это всё-таки чуть-чуть напоминало постель.

Потом я расседлал и стреножил коней. Было так тревожно, что я невольно начал с ними разговаривать. Я сказал Утесу, какой он умница, что донес брата, не споткнувшись и не изменив ровному своему ходу, что был терпеливым и послушным, поблагодарил Жучка, что принял меня и слушался, пообещал им лакомств – когда мы вернемся домой… Потом надо было набрать воды в ручейке. Время от времени руки начинали мелко дрожать, и это мне мешало, и было почему-то стыдно…

Вернувшись с водой, я присел на корточки возле лежавшего неподвижно брата. На мгновение показалось, что он не дышит! Я прижался рывком к нему, услышал глухие удары сердца… а когда выпрямился, он открыл глаза.

– Живой? – со слабой усмешкой спросил он.

Он еще шутит!

– Еще какой живой! А значит, будешь у меня сейчас есть! – с воодушевлением пообещал я.

– Только после тебя, – усмешка его стала ярче.

– Не после, а одновременно! А теперь скажи, чего заказываешь на ужин? – спросил я, стараясь копировать интонации нашей пожилой дородной кухарки. – Всё сделаем в лучшем виде, не извольте, рэм, беспокоиться…

Брат прикусил губу, чтобы не расхохотаться, и, с трудом сдерживая смех, сказал:

– Печеную в горчице форель с шафранным рисом. И не забудь к ней соус с розмарином и тертым орехом эмонх.

– Рэм, только не форель! Хоть на конюшню отправляйте…

Он сурово и грозно насупился. Потом вздохнул и с демонстративной покладистостью согласился:

– Хорошо. Пусть не форель, так и быть. Пусть это будет… судак. Только тогда надо заменить шафранный рис на толченый картофель и побольше коровьего масла…

Глаза его смеялись.

– Да, картофеля хорошо бы! – вздохнул я, живо представив себе рассыпчатую картошечку с тающим куском масла, посыпанную мелко нарубленной зеленью. – Но есть… редкая и единственная в своем роде крупа, а также сушеная рыба, специально для рэма… Кажется, вобла. И главный деликатес – вяленое мясо… из далеких стран. Рэм желает похлебку?

Я болтал какую-то ерунду, всей душой радуясь, что Ростик пытается улыбаться и шутить – одно это говорило о его мужестве больше, чем даже рассказы об удачных походах…

Энрост хмыкнул.

– Рэм ничего не имеет против похлебки. Главное – не мешай рыбу с мясом в одном котле. И запарь себе сначала немного травы вон из того веника – рану на щеке обработаешь потом, как остынет…

А я уж вроде как и свыкся с ней. А вот раны Ростика обработать надо будет обязательно!

– Вот тот пучок, да? – я потянулся к нему. – Ростик, а ты какую похлебку предпочтешь: с мясом или с рыбой? Я туда еще крупы положу… и может быть, трав каких-нибудь… кажется, так будет правильно?

– Правильно, только здесь у меня трав для похлебки нет… – помедлив, словно вспоминая, сказал брат. – Разве что в кармане куртки дробленый эмонх найдешь, если не вывалился… Давай с мясом. Что я, не знаю, что рыбу в тебя не затолкаешь? А тебе надо хорошенько пожрать… Пусть будет мясо, в общем.

– Спасибо…

Надеюсь, Ростик и вправду не будет против мяса. Похлёбка! Скорей! Ой, нет, сначала травы, ведь котелок-то всего один…

Набранную воду я перелил во флягу, оставив немножко – я смутно догадывался, что “заварить” и “запарить” – процессы всё же разные. Показал брату:

– Вот… Или воды ещё меньше надо?

– Сойдет, – он посмотрел на меня и улыбнулся, – ты никогда такого сам не делал, да? Но наставник Эчхора наверняка учил тебя готовить целебные лепешечки, и из трав тоже. От язв, от ран, от ссадин, от укусов… Вспоминай, Валька. Ты все это знаешь, и получше меня, я думаю. Просто вспомни.

Я вздохнул, жалобно поглядев на брата. Голова совершенно не желала работать в этом направлении. Тело требовало отдыха, и если бы была такая возможность, то, кажется, я лег бы прямо тут, на землю, не обращая внимания на камни и отсутствие подстилки… И еще погрыз бы что-нибудь – уже лежа…

Но это было исключено.

Не будучи уверенным в своих силах, я даже и костер не стал пытаться зажечь магией. Использовал обычное кресало, и, подкладывая сухие веточки, пытался вспомнить голос наставника – голос вспоминался хуже, чем его жесты, с какими он разворачивал перед нами листы с наклеенными травами.

«Залить водою и на полпальца выше…» или на палец? Выше чего? Выше травы или выше донышка посуды? Все-таки выше травы, должно быть.

Вспомнил! Огонь должен быть слабым! А еще надо помешивать… кажется. Ну, с огнем легко… а ведь Ростик хочет пить! Наверняка. А я тут боги знают чем занимаюсь!

Я схватил фляжку:

– Возьми, попей скорее… всё-таки, мне кажется, тебе можно!

Он выпил, не споря, жадно и торопливо.

– Спасибо… Как трава запарится, отложи ее на листья – можешь у Дедушки одолжить. Остынет – тогда уже на рану себе положишь.

– И тебе, – сказал я. – У тебя же еще на голове рана! А я ею совсем и не занимался…

Энрост медленно, тяжело поднял руку, нащупал рубец на лице.

– Точно? В смысле… точно не занимался? Воспаления нет… и кровь – только та, что запеклась.

– Правда? Как хорошо…

Я попытался вспомнить, и перед мысленным взором тяжело и нехотя ворочались картины: Ростик, предлагающий вытащить наконечник; его горячая кровь на моих пальцах, ощущение легкости во всем теле – и страх, что у меня ничего не получится… Ах, да – амулет я попытался использовать сразу. Еще до того, как нас отрезало обвалом.

Я помешал травы. Скоро будет готово. А листья у Дедушки гладкие и плотные, почти как тарелки, только мелкие!

– Спасибо… Ты извини, – прошептал я, оборвав несколько листьев.

– Я вот спросить тебя хочу, – вдруг заговорил Энрост. – Твои карты… откуда ты все это брал? Я… я тоже стараюсь их обновлять. Когда узнаю новое – приезжаю и первым делом вношу пометки… где, что… А ты?

– А я… только не смейся, Ростик! Я, конечно, сверяю с рассказами тех, кто был… но очень многое приходило ко мне во сне. Наверное, как раз тогда, когда ты был рядом! – сообразил я.

– Во сне… И пещеру ту – тоже во сне, да? – брат задумчиво прищурился. – Надо бы тебе выспаться сегодня получше, вот что. Вдруг увидишь что полезное?

– Хорошо бы… Только это никогда не удавалось заранее предсказать! А тебе никогда не виделись сны, которые потом сбывались бы? – спросил я.

Брат молчал. Потом тихонько вздохнул:

– Нет, Валька. Зато один раз я… осуществил один свой сон.

– Это какой? – с воодушевлением вскинулся я.

– Как-то раз мне приснился сон… вообще сны мне снятся часто, но этот был… бесцветный какой-то… странный. Как-будто мои руки растянуты цепями, и меня ведут… на алтарь. В жертву приносить. А я иду – и смерть идет рядом со мной.

– Но как же… – я оторопел. – Разве ты был в плену, Ростик?

– Я тебе сон рассказываю, – усмехнулся он. – Просто сон… В общем, я иду, а ч-ра… умирают. А надо сказать, что еще раньше до того сна я слыхал, как отец с наставником говорили… что чем выше статус пленника, тем довольнее Солнцеликий. И ч-ра ни за что не упустят возможности любого из нас на алтарь положить. Вроде как барон – это тебе не возчик, его смерть на алтаре большей благостью обернется. А вот когда мне этот сон приснился, я и подумал… ч-ра вниз спускаются не шибко охотно, даже торгуют по большей части у себя. Вот разве за пленниками… Но на пленников их ловить – дохлое дело, разбегутся, да и все. Невелика ценность – девчонка из обоза… или даже несколько… Да и подло это – подставлять на такое дело других. Вот я и… подумал, не попробовать ли себя в роли живца. Выманить ребяток с гор на хорошую добротную жертву. Настоящего живого Хорна…

– И ты… выманил?!

Я ничего не знал. Боги, как же так? Ростика должны были принести в жертву? Как же он спасся?!

– Выманил, да. Правда, не все прошло гладко… поначалу. Пара не слишком приятных часов – потому что я был слишком самоуверенным мальчишкой. Но меня все равно отбили. Сарвера и отбил, – брат неожиданно ухмыльнулся, – знаешь, большую часть ругательств, которые я сейчас знаю, я услышал именно тогда и именно от него. Зато все получилось.

– Сколько же тебе было лет, Ростик? И ты… действительно был в цепях?

– Ммм… семнадцать? Да, точно, семнадцать, именно тогда отец подарил мне жеребца… точнее, отдал одного из своих, сказал, что он мне подойдет. Я на нем тогда и ездил же… А в цепях я не был, просто ремни сыромятные… – Энрост вздохнул и печально как-то пробормотал, – я и вообще не должен был попасться, и мне до сих пор ужасно стыдно, что все пошло кувырком. Остается радоваться, что цели мы тогда достигли, и больше полугода на дорогах были тишь да гладь.

– Но почему кувырком? Если тебя освободили?

– Да ведь и вообще до такого не должно было дойти… Мне казалось, я все так здорово продумал… и все равно угодил к ч-ра. Конечно, меня отбили, и ч-ра уложили в пыль, но…

– Но что? Кто-то погиб? – тихо спросил я.

– Нет, погибших не было. Девять человек раненых, и все. Просто моему самолюбию был нанесен большой урон, причем от самого себя. А так, в общем, неплохо все закончилось, – Энрост помолчал и неожиданно добавил, – хорошо, что отец ничего не узнал. В смысле, подробностей…

– А что он не узнал, Ростик? Или… – я неловко отвел глаза, – наверное, мне тоже не следует знать?

– Ну, во-первых, что мой план был не продуман толком – хотя казался таким… почти гениальным… А во-вторых… – он внимательно посмотрел на меня и невыразительно продолжил, – ты же не думаешь, что ч-ра, пока я… пользовался их гостеприимством, были вежливы и обходительны? Да, это было недолго… Но… рассказывать это отцу я не стал.

– Ты рисковал… И мог погибнуть!

А смог бы я так же, как Ростик, нарочно подставить себя, рискуя быть принесенным в жертву? В семнадцать… Правда, мне сейчас ненамного больше…

– Мог. Как и ты в этот твой… поход. Валька, у тебя трава уже набухла. Раскладывай давай.

– Ой, да!

Я принялся хлопотать, мельчить (ведь, кажется, траву надо мельчить? Боги, я же плохо помню!) и перекладывать, обжигая пальцы. Потом мыть котелок, снова набирать воду и заниматься костром…

Варить похлебку. Очень хотелось бросить туда всё мясо, но, наверное, нужно оставить еще хотя бы немного на всякий случай… Крупа и соль. Не пересолить! Лучше уж пусть соли не хватает, потом же всяко добавить можно…

– А сколько крупы класть, Ростик? – решился я всё-таки спросить, ужасно стыдясь, что не знаю таких вещей и не умею варить походную еду.

– Горсти три кинь, – тихо и устало отозвался он и закрыл глаза. – Она разбухает, туда больше не нужно… можно даже чуть меньше.

Горсти! А какие они, горсти? Они ж разные… Значит, две с половиной…

А ведь я мог бы взять с собою специальные травы из дому, для похлебки. Ростик вот взял бы!

– Посмотрю, как там у тебя… – сказал я просительно, присаживаясь рядом с братом.

Он приподнял веки, посмотрел на меня и пробормотал:

– Да не надо… зачем? Ты все равно устал же… тебе отдохнуть надо. Завтра утром посмотришь…

– Нет, давай сейчас!

Я тихонько прижал руку к его плечу. Ростик, ты ведь Ключ! Пожалуйста, помоги моей магии, пусть она опять проснется… нельзя это откладывать на завтра, ведь брат после скачки!

Брат вздохнул и тяжело, с задавленным стоном повернулся на бок, подставляя рану для осмотра.

– Тогда смотри… – и неохотно признался, – там… растревожил я… ночью. Нажать пришлось…

– Нажать?! Зачем, Ростик?

– Чтобы боль… чтобы не заснуть…

– Чтобы не заснуть… А я спал, значит! – вырвалось у меня.

– Ты отдыхал, – жестко отрезал брат. – Тебе домой надо живым вернуться и по возможности еще и меня туда же доставить. Тебе силы нужны. А ты выматываешься.

– Ростик, я целый! И здоровый! И я всё-таки… попробую тебе помочь, – сказал я, чувствуя, как в руке моей началось слабое покалывание, а по телу прошло что-то вроде мурашек. Не так, как в пещере… Но всё-таки?

Я осторожно отодвинул одежду, заранее боясь того, что сейчас увижу…

Вокруг раны всё было красным и воспаленным, а еще запеклась кровь. Боги, ведь, кажется, даже вчера было немножко лучше! Или я уже ничего не помню и путаю? Ростик, бедняга Ростик…

На спине красноты было меньше, а вот крови было больше. Я вспомнил, как проталкивал проклятый этот наконечник, и шумно выдохнул сквозь зубы, с трудом сдержав стон.

Еще только не хватало тут застонать! Ростик-то молчит…

А еще, когда я с трудом приподнял рубашку, прилипшую к ране, я увидел почти черное пятно, как от огромного, страшного синяка – кажется, когда-то давно у меня был такой, но меньше… Что это такое?! Я даже не знаю, было ли это раньше!

– И что там такое интересное? – ворчливо спросил он меня. – Неужто все так страшно?

– Там синяк, – честно ответил я. – Почти черный… Не там, где рана…

– Ааа… – протянул он и слегка оживился, – точно! Это я, наверное, когда из седла вылетел… о землю шваркнулся спиной… Вот же ж я везучий! Скажи, Валька?!

– Везучий… – усмехнулся я. Усмешка вышла болезненной и злой.

Но я одернул себя. Мы живы! Слышите, ч-ра, проклятые дикари! Мы вырвались! И я вытащу брата! Сделаю всё, что смогу…

– Ростик, а травы на ушиб тоже можно положить? – спросил я.

– Можно, но смысл? Это же не те травы… Вон, пиявок если найдешь – тогда поставь пару-тройку.

– Где ж я найду-то их?! – простонал я, с омерзением представляя себе крупных пиявок. Бр-р! Гадость! Слышал я, да, что они пользу могут принести, – но когда я порой, во время купания в речке, на себе такое находил, то отрывал с ругательствами. Только тут речки-то нет… Ручей? Но в ручье вода холодная, кажется, пакость эта в ручьях не водится…

– Ну, не найдешь, и не страшно, – пробормотал брат. – Это же синяк. Мне, когда я… лежал там… вообще показалось, что хребет сломан… А синяк – это ерунда. В свете вполне целого позвоночника…

«О боги! Пожалуйста!» – мысленно взмолился я – хотя это явно запоздало, чего уж там. «Пускай у Ростика со спиной всё будет в порядке!»

Значит, и тут надо полечить… Мне, ни беса не умеющему это делать… Сращение костей? А если просто ушиб… а если ушиб тяжелый и могущий иметь последствия? Так это называется?

Умное слово вспомнил, а формулу заклинания – нет… Только силу вливать научился. Хотя бы это!

Запаренная трава остывала потихоньку. Как раз можно попытаться что-то сделать – а потом положить на раны траву. На ночь.

– Я… попробую тут немножко… – неловко пробормотал я, совершенно не уверенный сейчас, что у меня что-то получится. – Скажешь, если что не так…

– Я уже сказал, – хмыкнул Рости. – С моей точки зрения – все не так. Но если уж ты решил – давай.

– Прости, Ростик, – я неумеха! – вырвалось у меня. – Но я стараюсь… я буду стараться…

Я чуть было не прижал руку к ране сильнее, чем требовалось – мне казалось, что так я лучше чувствую магию. Не хватало только принести лишнюю боль! После скачки-то…

И поэтому я осторожно положил правую ладонь на спину брата, на рану, а левой рукой стиснул его предплечье.

Рукам стало горячо – словно от костра повеяло теплом… Помоги, братишка… брат мой единственный… я так хочу стать твоим другом… ты поправляйся, слышишь?!

Я ждал того ощущения легкости и власти над миром, что посетило меня в пещере. Но сейчас было по-другому. Пришло чувство легкости, как будто я стал… не пушинкой, нет… но чем-то небольшим. С пальца сорвалась искра. Но заколотилось сердце, словно я бежал, бежал не останавливаясь, на пределе возможности. Проклятье! Я так долго не смогу…

Заклинание заживления. Я помню его! Помню… Только его и помню… и еще раз нараспев… и вот тут, где этот страшный синяк…

Энрост замер, застыл, словно его в камень превратили. Даже, кажется, дыхание задержал… и вздрогнул, когда я коснулся его спины рядом с ушибом. Короткий судорожный выдох – и брат прошептал, не выдержав:

– Валь… не надо… давай до дома с этим потерпим. Клянусь чем хочешь – там я отдамся в полное твое распоряжение… доехать бы только…

Я отдернул руку.

– Я сделал тебе больно, Ростик?

– Скорее… страшно, – он помолчал и еле слышно признался, – больше всего на свете всегда боялся именно этого… калечества… Когда прикован к постели – и понимаешь, что это навсегда. Если бы… если б вдруг паралич… я не хочу так жить, понимаешь? Это страх…

Он перевел дыхание и с горечью усмехнулся:

– Презираешь?

– Да боги с тобой! Я бы тоже… наверное, лучше бы умереть хотел… – вырвалось у меня.

Неужели я сделал что-то не так?! Только бы не стало хуже… я ведь никогда себе не прощу. Если из-за меня Ростик станет калекой – да я же жить с этим не смогу! Боги, пожалуйста, нет…

Я до крови закусил губу и перевернул брата на спину неожиданно сильным движением, как будто он стал весить гораздо меньше. И положил ладонь на рану – там-то у меня получалось же, там всё просто, там рана…

Сердце опять зашлось в заполошном каком-то беге, когда я четко и медленно произнес про себя все то же заклинание заживления и передачи сил… Почему про себя? Не знаю… я так и сидел на земле, закусив губы, пока не почувствовал, что мне не хватает воздуха.

Руки вдруг стали тяжелыми, как будто из камня. Два неповоротливых светлых булыжника. И я сбросил их к себе на колени, пытаясь отдышаться и хватая воздух ртом – почти как рыба…

– Ты выложился, – хрипло и сдавленно сказал Ростик. – Валька, у тебя похлебка пригорит… и жрать будет нечего. И хрен бы со мной, не в первый раз, но тебе пожрать надо обязательно, иначе ты не доедешь. А ты должен. Слышишь? Поэтому или ты сейчас встаешь и идешь снимать пробу, или… мне придется кормить тебя самому. Тебе будет очень неловко, братишка.

«А ведь он и вправду способен встать сейчас и заняться едой. А потом меня кормить», – прозвучала в голове спокойная и укоризненная мысль. – «Ведь смог он драться с тем горцем! Один, раненый…»

– Еще чего! – сказал я, стараясь спрятать неровное дыхание за подобием смеха. – Я всё-таки уже не такой маленький! Я буду есть сам! Ты лучше скажи… тебе… стало хоть чуть-чуть лучше? Или я опять сделал тебе больно?

На последней фразе мой голос ожидаемо дрогнул.

– Не больно, нет. Только там теперь чешется совершенно невыносимо, прямо хоть в пропасть сигай, – с тихим смешком, в котором все равно легко угадывалось подспудное какое-то напряжение, ответил брат. – Миррида говорил, что зуд – признак заживления. Я верю. Так и впрямь частенько бывало, хоть и не всякий раз…

– Будем надеяться, что это и впрямь заживление! – выдохнул я. – Только не чешись! Хватит и того, что ты там ночью наделал…

А теперь нужно было встать. Просто – встать…

Но на самом деле это было не просто.

Потому что больше всего на свете мне хотелось сейчас лечь, тут же рядом, просто на землю, и не двигаться. Хотя бы несколько минут… хоть чуть-чуть!

Но Ростик тогда и вправду встанет и начнет хлопотать. С него станется. Я теперь уже достаточно знал брата, чтобы понять: он сделает так, как сказал. Здоровый, больной, полумертвый… сделает, и всё.

А я… разве я так не могу?!

И я встал – хвала богам, костерок был рядом, и можно было опуститься рядом с ним на колени и самую малость передохнуть, подбрасывая ветки и помешивая варево. Кстати, вовремя – эта клятая крупа как раз начала приставать к стенкам и ко дну!

– Скоро будет готово, – произнес я, чтобы что-то сказать и обозначить, что всё со мною в порядке.

– Хорошо, – тихо и устало отозвался Энрост. – Значит, так. Сначала ты ешь сам. И только потом… когда хорошенько набьешь живот – настанет моя очередь. И имей в виду – я все вижу. И сколько ты ешь, и сколько там осталось. Понял меня?

– Да понял я… – обреченно сказал я, осознав, что есть мне не хочется ну совсем. Потому что какая-то мерзкая дурнота сжала живот словно в кулак и не отпускает.

Но, может быть, сколько-то я смогу проглотить? И вправду ведь надо… Кусочек мяса… вот вроде умом хочется его съесть, а живот – против… а ты заткнись, сволочь, тебя не спрашивают… это просто усталость. Может, надо было меньше магичить.

И оставить Ростика без лечения, ага…

А вот что я вспомнил кстати – это про дыхание. Сейчас дыхательным упражнениям было самое время, потому что дышалось… не очень. И я сосредоточенно пыхтел какое-то время, после которого действительно стало легче.

– Отлично! – тут же послышался голос брата. – Вот что значит хорошо учиться и вовремя вспоминать полученные навыки. Все-таки не зря я за тобой поехал. А то так бы и не узнал…

– Что бы ты не узнал? – отозвался я с удивлением, пробившимся даже сквозь слабость.

– Не что… кого, – хрипло рассмеялся он в ответ. – Тебя, Энвальт Хорна. Тебя…

– Ростик, – сказал я поспешно, зная, что потом могу передумать и не решиться это вымолвить. – Я бы так хотел… чтобы ты не разочаровался в том, что ты узнал…

– Я тоже, – не совсем понятно, но с чувством выдохнул он. – Погляди, не готово еще? Если готово, ешь.

«Я тоже»… что значит – «я тоже»? Не разочаровался во мне? Или… чтобы я не разочаровался в нем? Нет, вряд ли. Хотя… Ростик несколько раз называл себя плохим братом почему-то… Это он-то плохой! Кинулся за мной вдогонку – помочь и спасти, уничтожил клятый этот самострел, а потом, раненый, почти теряя сознание от боли, еще драться умудрился!

Мне в очередной раз стало стыдно. И на этом стыде как-то лучше получилось снять котелок с огня (чуть не схватил его голой рукой – опомнился в последний момент!), разлить варево по двум старым глиняным мискам, поставить одну перед братом.

– Вот видишь? Показываю: тут даже немного больше, – я продемонстрировал ему свою плошку. – И я начинаю есть!

– Давай-давай… жуй потихоньку… а то госпожа баронесса меня по стенке размажет по возвращении. Скажет, что я тебя голодом морил… и не будет так уж не права, к слову. Потому как я тебя и впрямь не кормлю…

– А кто же собрал здесь все эти припасы?! Я, что ли?

– Но ведь собрать припасы – еще не значит накормить, – Энрост задумчиво и рассеянно усмехнулся. – Вот если с ложечки… Хочешь с ложечки? Могу попробовать.

– Может, это я тебя с ложечки? И вообще, кто у нас тут раненый – ты или я?

– С утра вроде я был, – преувеличенно серьезно, нарочно приняв озабоченный вид, отозвался Ростик. – Надеюсь, в этом плане ничего не переменилось? Ты точно цел? Только щека, и все?

– Точно так, командир. Я целенький. И я ем… С большим удовольствием… Не думал, что сумею! Я имею в виду – сумею что-то сварить…

– Это не сложно, просто опыта побольше надо, и все. Потом покажу как-нибудь… я, бывает, кашеварю в отряде. Ты обязательно научишься, было б чему учиться… Это тебе не магия.

– Вот именно, – пробурчал я, – магия куда проще… Ростик, если бы ты был магом… То, наверное, тебе пришлось бы в конце концов возглавить Ковен! – улыбнулся я. – Потому что ты всё… хорошо делаешь. Основательно…

– Вот еще мне Ковена не хватало, – проворчал он, пряча за ресницами смех. – Раз маг у нас ты, то ты этим вашим Ковеном и занимайся. А я так… рядом посторожу. Опять же Ключ ведь…

– Это я к тому, – проговорил я, неторопливо (чтобы надольше хватило!) жуя мясо, – что если бы ты был магом, то был бы гораздо лучшим магом, чем я.

– Думаешь? – с сомнением хмыкнул брат, – а вот наставник утверждал обратное. Говорил, что не годен я магом быть – это как раз когда я… мечтал о такой судьбе. Давно, в общем. Он сказал, что чтобы магом быть, надо страсть иметь в душе… а у меня с ней туго. Огонь какой-то вроде есть, а со страстью не сложилось.

Интересно, мрачно подумал я, какая такая страсть? К моей Тарриме? Но не назвал бы я это страстью… Так, милые отношения ко взаимному удовольствию и приятности… Страсть – это же что-то неодолимое, яркое, может быть, темное даже!

Нее, мне, похоже, Ковена тоже не видать, да и слава богам. Целее будут они там… в Ковене. И я тоже.

Похлебка в миске заканчивалась, и я обратился к Ростику:

– Ешь давай! Остынет! Видишь, я почти всё съел уже!

Брат придирчиво изучил количество оставшейся похлебки и неожиданно развеселился:

– Ну разве я не коварный сукин сын, а? И ты поел… почти… и я дождался, покуда варево наше остынет до пригодной к употреблению теплоты.

Он мягко усмехнулся мне и добавил:

– Доедай и принимайся за обещанное. Ты в какой-то момент грозился меня с ложечки кормить – в шутку, наверное, а только все равно придется, – и уже с виноватой серьезностью пояснил, – сил нет совсем, если сам буду есть, до утра провожусь…

– Конечно, Ростик!

Быстро проглотить оставшееся варево и переползти к брату поближе, не вставая, было всяко легче, чем принимать вертикальное положение. Я и сделал это, не думая, как оно выглядит со стороны – да и плевать! Вот она, миска, мисочка, не уронить бы только… и ложка. Получилось!

– Ешь скорее!

Я был очень доволен своей победой.

Правда, брат посматривал на меня неодобрительно и явно собирался по окончании трапезы заняться моим воспитанием. Ну и пусть занимается! Я не против. Отвлечется от раны, быть может. А я его послушаю. И порадуюсь – что он жив…

Комментарий к Глава 9. В гостях у дедушки Чина

Глава 9.

========== Глава 10. Звездный клей ==========

Энрост Хорна

Похлебка была что надо. Зря Валька на себя наговаривал. От теплой еды сразу потянуло в сон, и это было плохо, потому что первую стражу должен нести именно он. Брат нуждается в отдыхе как никогда раньше – как бы ни был он хорошо подготовлен, а отсутствие опыта и привычки к походам все равно сказывается. Он устает сильнее, чем любой из отряда… сильнее, чем устал бы на его месте сам Энрост. Это нормально и правильно, и будь Валька под его началом, он бы сейчас загонял мальчишку несложными, но утомительными поручениями и отправил спать раньше, чем остальных. Просто чтобы у того не осталось сил на обиды по поводу ночных дозоров и прочей воинской ерунды. Но он – не командир своему брату и приказывать права не имеет. Только советовать. Ну или… внаглую давить собственной волей, как вот сейчас с едой было. И то спасибо, что хватило этой воли, чтобы настоять на своем. А ведь еще же и первую стражу надо бы застолбить! Эх…