Текст книги "Братья Хорна или Ключ от магии (СИ)"

Автор книги: Каэ

Соавторы: Лена Лазарева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

А всё-таки как хорошо, когда ты улыбаешься…

– Хорошо, Валь. Ты только сначала все же соберись. А то увлечешься и забудешь потом что-нибудь. А из меня сейчас помощник… никакой, в общем, – сказал Ростик уже мягче.

Собираться, так собираться…

Сперва я аккуратно уложил все те невеликие запасы еды, что остались – включая рыбу, крупу и остатки вяленого мяса, а также котелок. Исподлобья я наблюдал за Ростиком – казалось, он безмятежно смотрит вдаль. В следующее мгновение я поймал себя на том, что издаю недовольное сопение, почти как рассерженный еж! И скорее занялся лошадьми. Мне стало стыдно. Ростику наверняка очень больно, он пожертвовал едой, чтобы хоть у меня были силы – а я что, недоволен?!

Как-то неловко было полностью опустошать те запасы, что хранились в укрытии, и я оставил немножечко трав, а также сложил кучкой остаток дров.

Когда всё было приготовлено к отъезду, я подошел к брату и решительно сел рядом на землю.

– А теперь я подготовлю тебя к дороге! – сказал я Ростику, стараясь выразить уверенность, которой, впрочем, было не так и много.

– Конечно, тренируйся, – брат подставил мне бок. – У тебя здорово получается лечить, ты молодец. И хватит так гневно сопеть, было бы из-за чего. Я ведь тебе даже честного слова не давал, что буду есть – на что обижаешься?

Когда Ростик меня похвалил, мне стало еще более стыдно. Как бы то ни было, как бы он себя ни чувствовал – он всё время меня подбадривал и говорил, что я молодец, что я победил… то, в чем я совсем не был уверен.

– Я не обижаюсь. Я знаю, что виноват, – пробормотал я. – И, между прочим, ты поклялся, что будешь есть!

– Ну да. Своей репутацией. Мне на нее плевать, признаться… А честного слова все равно не давал.

Надо еще иметь в виду твои клятвы, Ростик!

– Ты правда считаешь, что у меня получается с лечением? – спросил я, внимательно вглядываясь в его лицо.

Конечно, он по доброте хочет меня похвалить и всё такое! Но… может быть, он и вправду так считает?

И тут Ростик заговорил – медленно и веско. И я верил каждому слову, я чувствовал, что всё так и было!

– Валька, три года назад мы чуть было не вляпались в ловушку ч-ра. Заметили вовремя, мне удалось там найти… а, ладно, не важно.

«Ростик, а ведь это ты заметил ловушку и спас всех», – подумал я. – «А сейчас не хочешь рассказывать, потому что не считаешь важным. Как же – ты командир, ты обязан был спасти отряд… и спас. И вот сейчас тоже – ты же пожертвовал жизнью, ведь рана смертельной была…»

– Почти все выжили, – продолжал брат, – кроме одного – Драззы, ты его не знаешь, он к нам прибился по дороге, смешной такой парнишка был…

Ростик, какая же это боль, оказывается! Когда погибает кто-то, кто под твоим началом… Я вот надеюсь, балбес самонадеянный, что спаслись наши люди – а если нет?! Из надежды магический щит не сделаешь… Магический щит… Какой же я идиот, тварь я беспамятная… надо было щит на Ростика повесить, авось защитил бы, хоть может и не так хорошо, как доспех! Да, я не знаю заклинания как следует, я только начал изучать эти щиты – но хоть что-то?! Ну и что же, что мне казалось, что слабая это защита – какое я право имел ею пренебрегать?! Не выучил… а надо было учить, петух я безмозглый… Впрочем… о чем я думаю?! Какой щит?! Тогда ведь у меня еще не было магии… я еще не обрел своего Ключа!

– Дразза умер за полчаса, как назло, ни у кого «морозка» не оказалось, все потратились. Слышишь, Валька? За полчаса.

Брат настойчиво втолковывал мне, что он должен был бы умереть, кабы не я… а у меня стоял перед глазами худой вихрастый мальчишка чуть моложе меня, с большими мечтательными глазами – почему я решил, что погибший Дразза был именно таким?

– Просто истек кровью, у Мирриды так и не вышло перекрыть все порванные сосуды. И нельзя сказать, что он не пытался – Драззе было хорошо если шестнадцать, он вообще не воин был, сюда, к нам шел, чтобы в замке осесть, и песни он пел… – закончил Ростик, и я почувствовал, как своё, бессилие, когда ничего не можешь сделать, не можешь спасти, хоть головой бейся об камень! И горе… этот Дразза, наверное, был чудесным, светлым парнем, и все полюбили его за то короткое время, что знали…

Может быть, оттого, что я держал Ростика за руку – а тело мое уже начинало почти привычно покалывать, словно внутри бродило шипучее вино, – но я чувствовал его горесть, воспоминание так, словно сам там был.

Только бы не сокрушаться мне о погибших людях из отряда Сарверы! Только бы…

– А ты тут смеешь сомневаться в своем лечении. Я живу уже куда дольше, чем полчаса. Если ты еще не заметил, – чужим каким-то голосом произнес Ростик.

– Ты будешь жить, брат, – выдохнул я. – И не вини себя, ты тогда сделал всё, что мог, и даже больше, я знаю! Я же знаю, что ты всех спас! И я… должен тебя вылечить.

И я занялся лечением, помня одно: у меня должны остаться всё-таки силы – во-первых, на ушибленную спину, а во-вторых, просто чтобы сесть на лошадь – и, главное, подсадить туда брата. Поэтому выкладываться полностью было нельзя…

А сил нужно много.

Прежде чем начать, я решил просто подольше задержать обычное прикосновение, и обеими руками прижал кожу вокруг раны… Тело было горячим. Пожалуй, даже слишком… не думать! Ростик – Ключ, пусть он подхлестнет мою магию… Я вспомнил, как подтолкнула меня его кровь, но рану-то я затянул, и крови не было, наверное, это хорошо… Хоть я и не знаю, что там внутри… Жар – это плохо, а что я могу?!

Всё то же заклинание заживления…

Сейчас я старался не «толкать» свою магию, как будто последним усилием продавливая большой предмет в небольшую емкость, а давить и давить – несильно, но упорно, долго, не прекращая медленных певучих слов, не прерывая ни на миг. Сил так уходило меньше, но вот лучше ли будет Ростику?

Трудно было остановиться – я словно чувствовал, что бросаю брата без помощи, прекращая воздействие, и пробормотал неловко:

– Вот… Ростик, я переверну тебя – мне нужно заняться спиной…

Брат вздрогнул. И кажется, по его телу прошла судорога. Да мне и самому страшно!

– Может, все же дома? А? Давай до дома отложим… – сказал он почти жалобно.

– Брат, я не буду как-то воздействовать, что-то менять, – ответил я робко. – Просто волью сил. Авось твое тело само решит, как лучше…

– Делай, – еле слышно прошептал он.

Боги, я и сам больше всего на свете боюсь ему навредить!

Я повернул Ростика на бок, очень медленно и осторожно, и положил ладонь на спину, на больное место. И сначала просто долго держал ее там, чтобы брат привык, что вот она, рука – и не происходит ничего плохого, лежит ладонь и пусть себе лежит… Слабенькие иголочки закололи пальцы. И я сделал самое простое, чему учат неопытных целителей – поделился силой. Не вмешиваться. Не указывать телу, что оно должно делать. Просто добавить сил, здоровья, желания жить… а дальше человек должен справиться. Ну или во всяком случае сделать это будет легче… Уж это-то заклинание ни в коем случае не должно навредить!

А вот теперь, когда воздух стал, казалось, более плотным, и захотелось вздохнуть полной грудью – я убрал руку. Дальше очень быстро будут уходить силы. А я должен помочь Ростику взобраться на коня…

– Всё, – сказал я, – я закончил пока, Ростик… Давай я тебя перевяжу, хоть как…

– Хорошо, – голос Ростика был каким-то бесцветным – и напряженным.

Я вспомнил, как он говорил о возможном увечье, о том, что если бы он сломал спину при ударе, то не смог бы ходить и двигаться – и это независимо от любой другой раны, и даже если бы раны вовсе не было! Что может быть страшнее?! Это ведь и вправду – хуже смерти. Неужели он до сих пор ждет этого? А быть может, опасается, что такой неопытный «целитель», как я, может сделать только хуже? Наверное, не зря опасается…

– Тебе очень больно? – вырвалось у меня, прежде чем я подумал, что, наверное, задавать такой вопрос не стоит. Брат всё равно не скажет правду, скорее всего… Но мне так хотелось убедиться, что я хоть чуть-чуть помог!

– Нет, терпимо. Перевязывай, и поехали. Потом, как поправлюсь, вернусь сюда и восстановлю запасы. Или пришлю кого-нибудь.

– Угу… А пошли меня! Или давай вместе вернемся… Дедушку повидаем!

Непостижимым образом – быть может, это свойство Ключа? – брат помогал мне найти силы для того, чтобы не пасть духом. Мне было тревожно и страшно, если быть честным. Мне было безумно страшно, что мое лечение не поможет, что его недостаточно! И еще этот жар…

Но во всяком случае, рану я всё-таки затянул… хоть как-то.

На повязку пошла почти вся спина моей рубашки – всё равно под курткой не видно.

Ростик, кажется, хотел запротестовать, но я так решительно рванул, что было уже поздно. Я примотал к его ране травы – без особой надежды, но хуже-то не станет, правда?

– Посмотрим. Сперва надо все-таки уехать – без этого вернуться очень сложно, – рассудительно сказал Ростик и осторожно сел.

Я помог ему – в том, без чего не стоило отправляться в дорогу. Оставалось самое трудное – сесть на лошадей.

– Спасибо, Валька.

Как бы я хотел, чтобы толку от меня было еще больше!

Вот вернется мэтр – в первый же день вытрясу из него всё, что он о целительской магии знает! Хотя за один день этого не постигнешь… Но всё равно. Как можно быстрей!

– А теперь поднимаемся. Ты повисни на мне! Я же сильный! Обопрись, или я решу, что ты мне не доверяешь! – нарочно громко и бодро проговорил я, поднимая Ростика и стараясь громким своим голосом заглушить его возможный стон.

Но он только шумно выдохнул – и встал прямо. Я покрепче ухватил его руку, закинутую мне на плечо…

То, что было дальше, вспоминать не хочется. Я не помню, как я это сделал – как МЫ это сделали. И вспоминать не хочу. И не повторю никогда. Кажется, у нас получилось только потому, что в тот момент, когда мне показалось, что все пропало, и я сейчас уроню Ростика, и он с размаху упадет на землю – прямо больной спиной! – я в отчаянии применил магию, даже не знаю, как, во всяком случае, никаких заклинаний я не произносил…

Но вот он сидит на лошади, а я привалился к боку Утеса и никак не отпускаю ногу брата, потому что боюсь просто упасть. Стою и стараюсь улыбнуться… и у меня это даже получается…

– Я так и думал, – хмуро и сердито прокомментировал все это брат, когда сам сумел отдышаться. – Ты все-таки потратил кучу сил, и теперь еле стоишь на ногах. И это при том, что я многажды просил быть с этим поосторожнее. Неужели ты так и не понял, что из нас двоих ты – боец? Единственный, кто сможет… сопротивляться и вообще что-то сделать, если вдруг что?

– Я знаю. Прости, Ростик, я виноват… Просто… я слишком боялся тебя уронить, – покаянно пробормотал я. – Но я быстро восстанавливаюсь!

Брат только вздохнул.

Я уже подошел к своему коню и взялся за стремя, когда вспыхнула мысль: Ростика нужно привязать! Он всё-таки слаб, дорога длинна – а он может потерять сознание или просто обессилеть… и что тогда?! Если он упадет на камень? Да и даже на землю если, все равно можно и спину повредить, и шею сломать…

Нельзя рисковать. Пусть лучше это не понадобится – но так будет спокойнее.

Пришлось почти распотрошить сумку, достать веревку и примотать брата к седлу. Не так капитально, как тогда, когда мы везли Ростика сразу после ранения, но всё-таки. Хорошо хоть, брат не сопротивлялся – он только смотрел на меня так, что я всё время чувствовал себя виноватым.

Наконец дело было сделано.

Я вскочил на коня, изо всех сил стараясь сделать это легко и непринужденно.

Мне надо было показать, что силы еще остались, и я смогу быть «боевой единицей». А смогу ли я?! Шаром огня, наверное, смогу запустить – а вот хватит ли меня на что-то большее? Наверное, брат прав… но разве мог я не полечить его сейчас?!

И так плохо, и так плохо… Как же тяжело.

Но теперь я всё-таки в седле – в седле и буду отдыхать. Если, конечно, научусь.

Я выдохнул, постарался выровнять дыхание, сделав вид, что перебираю поводья, и повернулся к брату:

– Ты видишь? Я сильный!

И постарался улыбнуться победно. Так, как будто бы уже всё позади.

– Всё будет хорошо, Ростик!

И мы поехали. Домой.

Комментарий к Глава 11. Клянусь репутацией

Глава 11.

========== Глава 12. Гроза ==========

Энрост Хорна

Серп размеренно шелестит в руке, срезая одну за другой седые пряди ковыля. Их уже довольно много, но недостаточно, чтобы… чтобы – что? Энрост тяжело оборачивается назад, глядит на мягкий ворох серебристой травы и еле слышно шепчет: «Мало. Нужно еще!»

И серп продолжает свое дело, и падают, падают под сверкающим лезвием тонкие пушистые колоски. Их нужно много, очень много, но Энрост не помнит, зачем. И только когда перед ним вдруг открывается обрыв, и бездонная пропасть дышит смертью в лицо, он вспоминает. Ковыль – смертный саван тому, кто погиб в бою. Вот для чего ему нужна эта трава – ему нужно кого-то похоронить.

Он вновь оглядывается и видит, как машет ему Энвальт, его младший брат. Добрый, умный и решительный мальчик, желавший спасать всех, кому это нужно. И его в том числе. Вот кому требуется ковыль, его Вальке…

Энрост машет ему в ответ и шепчет, твердо зная, что брат услышит его, как бы далеко он ни был:

– Я сейчас, Валька… Тебе будет мягко лежать, обещаю.

Его брат мертв, его убили, и ему нужен ковыль, много-много пушистого ковыля, чтобы хоть после смерти было хорошо. Энрост берет огромные снопы из поблескивающих седых колосьев и выкладывает огромное ложе – брату должно быть привольно тут… Вон, снова машет ему – значит, все не так плохо. Значит, получилось ему угодить.

И когда тело младшего вспыхивает вместе с травой, и невыносимый жар опаляет Энросту кожу, разбегаясь вокруг неистовым степным пожаром, Энрост обнажает меч и поворачивается к тем, кто прячется там, за огненной стеной. К тем, кто убил Вальку. И просыпается, весь мокрый от пота, с прилипшими к вискам прядями волос.

Вокруг свежо и… светло. Светло! Солнце давно встало, и Валька – совершенно живой и не нуждающийся во всякой дурацкой траве – сидит и не спит, и… и даже не собирается, похоже, его будить!

Обида едкой горечью обожгла гортань, и Энрост торопливо отвернулся, надеясь, что брат не заметил ни его бодрствования, ни неподобающей реакции.

«А чего я ожидал? Если я выгляжу так, как ощущаю себя, то у брата просто рука бы не поднялась меня будить. Она, собственно, и не поднялась, да. Но ведь он обещал! Обещал же…»

Он мрачно взглянул на Вальку и содрогнулся. Сновидение мертвым суховеем коснулось сознания, и несомненная гибель младшего там, во сне, мешала сейчас смотреть на вполне живого брата наяву. Мешала его видеть.

«А что бы я делал, если б он и в самом деле погиб? Помимо того, что и сам тоже давно бы уже сдох… Не знаю. Если б я был жив, то мстил бы. Сначала бы хоронил, а потом мстил. Наставник говорил, что месть – слишком черный клинок, и надо совсем сойти с ума, чтобы вооружить им свое сердце. Ну… я бы, может, и сошел бы как раз. А если бы мстить было некому? Или так не бывает? Всегда есть кто-то, кто виноват…»

Энрост невесело усмехнулся. В первую очередь виноват был бы он – что недоглядел, не уследил, не уберег. Валька – младший. Старшие должны беречь младших. И если бы с братом случилась беда, то виноват был бы именно Энрост, и никто больше. Значит, и клинок мести оказался бы направлен… ну, понятно, против кого.

«Убить самого себя – это был бы единственный достойный выход. Ох, Валька! Еще несколько дней назад подобная мысль мне бы и в голову не пришла, наверное. Хотя и тогда я бы считал своим долгом тебя беречь. Долгом, да. Всего лишь. А сейчас к долгу присоединилось… что-то иное. Дружба? Любовь? Привязанность? Как ни назови, а я отвечаю за тебя не только перед семьей. Перед самим собой тоже. Перед моим… сердцем, наверное. Не хочу тебя терять. И если ты посмел беречь меня, нарушая свое слово, то… может, и мне рискнуть твоей дружбой, чтобы не рисковать твоей жизнью? И никаких походов, никаких сражений… а? Смерть на поле боя – это моя судьба, не твоя…»

Младшие не должны уходить раньше старших. Это он знал внутри себя почти всегда – и до недавнего времени не придавал этому знанию значения. Наверное, потому что мало было тех, кого он называл бы для себя младшими. И их он старался беречь – в походах ли, в боях ли, или вовсе дома просто так. А теперь вот…

«Нет, братец! Сперва я. А там уж как знаешь… Но, надеюсь, ты проживешь долго. Очень долго! У тебя обязательно должны быть дети – Хорна очень нуждается в добрых, умных и смелых. Таких, как вы, почему-то мало в любом роду…»

Его лирические размышления были прерваны. Брат будто спиной почуял его взгляд – хмурый, печальный и все-таки обиженный, – обернулся, увидел и рванулся к нему, бормоча извинения.

– Доброе утро, – сухо буркнул в ответ Энрост, не решаясь высказать итоги своих размышлений. – Полагаю, нам обоим повезло, что ты сейчас не под моим командованием.

Валька явно осознал свой промах, отчаянно покраснев и взволнованно начав оправдываться и обещать «больше никогда-никогда». Вот уж мальчишка… а ведь, кажется, должен бы повзрослеть уже…

«Ишь, наказания ему… Был бы я твоим командиром, то уж наказал бы, конечно. А так… Разве что вот еда… Времени мало, но этого излишне благородного рэма надо как-то накормить. Хм… Пожалуй, это и будет твоим наказанием, братишка… Мне-то есть совершенно не хочется. До тошноты. Даже если надо. Ладно, вот тебе клятва. Интересно, ты хоть понимаешь, что клятва репутацией, которой я не дорожу вообще, не слишком сильна? Это не честное слово… Нет. Не понимаешь. Что ж… тебя ждет неприятное открытие…».

Валька засуетился в надежде что-то все-таки скормить раненому, удрал к ручью, вооружившись опустевшей за ночь флягой.

– Балбес, – тихо вздохнул ему вслед Энрост.

Посмотрел на небогатый провиант и вздохнул еще раз, морщась от слабых отголосков боли.

«Маловато. И пирог этот надо уничтожить первым – долго не протянет… Вот пусть Валька с него и начнет. А рыба… Рыбу можно потом пожевать, на ходу. Или вечером – если буду еще жив…»

Когда брат вернулся, Энрост застолбил себе рыбу и попросил попить. Валька старательно дышал оптимизмом и даже попытался скормить ему один из двух кусков пирога. Уже одно это вызывало уважение, и Энрост невольно улыбнулся, гордый за брата – ну кто б еще в такой ситуации мог бы искать – и находить! – хорошее? Да еще это нахальство… надо же! Еще и обещай тебе невесть что… тем более это!

«А вот на лечении ты настаиваешь зря. Это неразумно и даже немножко глупо – тратить свои силы перед тяжелой дорогой. К тому же… непонятно, действительно, на кой ляд сдалось тебе мое согласие. Как будто если я стану возражать, ты послушаешься… И нечего, нечего мне тут еду подсовывать! Ишь!»

Валька насупленно жевал пирог и лепешку, запивая водой. Впрочем, к концу своей порции он слегка повеселел и снова пододвинул поближе то, что предназначалось Энросту. Энрост молча и терпеливо ждал, не делая попыток ни поговорить, ни поесть. И вот, когда последние крошки от пирога были уничтожены, а лепешек осталось только две, Энрост удовлетворенно кивнул и скомандовал окончание привала. Чем поверг младшего в полнейшую растерянность и даже недолгое онемение.

«Хха! Догадливый! Конечно, это и есть наказание. А ты что думал, что я тебе спущу твой обман, что ли? Сам вот попробуй, каково это – когда брат нарушает данную тебе клятву!»

Казалось, еще чуть-чуть, и Валька не удержится. Или стукнет, или обложит так, что уши завянут. Но нет. Сдержался. И даже спорить не стал – во всяком случае, из-за еды.

«Молодец! Какой же ты молодец, братишка! Ты уже учишься не спорить там, где это бесполезно. И настаивать на своем тоже учишься. Уважаю!»

Брат безропотно принялся складывать их скудные пожитки. Хотя нет, не совсем безропотно – сердитое пыхтение разносилось по заветной поляне, давая всем понять, насколько брат недоволен поведением старшего.

Впрочем, недовольный или нет, он все равно собрался, причем довольно быстро. Приобретает опыт, учится… Энрост почти мечтательно улыбнулся – если отец дозволит, то учить нахального братика будет очень интересно. Хоть и недолго. Схватывает он быстро, а много нового ему Энрост открыть просто не сможет. Как бы наоборот не было – может, это ему стоит поучиться чем-нибудь у младшего? Интересная мысль, весьма.

Когда брат, усердно сопя, покончил со сборами и решительно подошел к нему, Энрост уже смирился с дополнительными задержками и теперь готовился терпеливо переждать магическое лечение. В конце концов, надо же брату на ком-то оттачивать столь полезные и востребованные навыки! Жаль только, что в такой обстановке…

Энрост лег так, чтобы брату было удобнее. Не удержался и попросил не сопеть – а то так и тянет хихикать. А больно. Впрочем, хихикать ему расхотелось довольно быстро. Вот как только он услышал в валькином голосе мучительную неуверенность и подспудный страх не справиться, так сразу и расхотелось.

«У, как все грустно-то», – сообразил Энрост. – «А я тут… воспитанием занимаюсь, боевой ослик! В то время, как у меня брат стремительно теряет последние крохи уверенности…»

– Валька, – медленно и проникновенно заговорил он вслух, – три года назад мы чуть было не вляпались в ловушку ч-ра. Заметили вовремя, мне удалось там найти… а, ладно, не важно. Почти все выжили. Кроме одного – Драззы, ты его не знаешь, он к нам прибился по дороге, смешной такой парнишка был… И ведь тоже почти спасся – в последний момент стрелку поймал. Рана была… похожая на эту. Только меньше и не так близко к печени, просто сквозная дырка, даже не развороченная. Понимаешь? Миррида колдовал над ним недолго совсем – опытный, хорошо обученный лекарь-маг из столицы. Дразза умер за полчаса – как назло, ни у кого «морозка» не оказалось, все потратились. Слышишь, Валька? За полчаса. Просто истек кровью, у Мирриды так и не вышло перекрыть все порванные сосуды. И нельзя сказать, что он не пытался – Драззе было хорошо если шестнадцать, он вообще не воин был, сюда, к нам шел, чтобы в замке осесть, и песни он пел…

Энрост задохнулся, неожиданно для себя понимая, что рассказом своим он почти воскресил то бессилие и черную обреченность от потери веселого мальчишки, так и не успевшего исполнить свою мечту – петь для самой баронессы…

– А ты тут смеешь сомневаться в своем лечении, – сдавленно, с трудом утихомиривая бурю в душе, договорил он. – Я живу уже куда дольше, чем полчаса. Если ты еще не заметил.

– Ты будешь жить, брат, – взволновался Валька. – И не вини себя, ты тогда сделал всё, что мог, и даже больше, я знаю! Я же знаю, что ты всех спас! И я… должен тебя вылечить.

«Спас… Вот с чего ты взял? Неужели из-за моей оговорки этой? Впрочем, действительно ведь спас. В какой-то мере. Но ведь если бы не следопыты, грош цена была бы этой моей внимательности! Ладно. Не суть. Теперь ты распереживаешься о прошлом, да еще и чужом. Но зато хотя бы не будешь убеждать себя в собственной несостоятельности. До чего же я все-таки везучий! С такой раной ведь дохляк дохляком, а поди ж ты! Живой! Ты оказался магом – и ты по-настоящему захотел меня спасти. И спас. Вот ты по-настоящему меня спас, безо всяких там… нюансов… Собственной волей!»

Валька прервал его размышления, собравшись заняться спиной.

Энрост захлебнулся страхом, утробным каким-то, животным – так боятся, наверное, звери какого-нибудь землетрясения. Скрыть не удалось, хотя он пытался – зачем Вальке видеть его трусом? Взяв себя в руки, он попробовал отложить напугавшую его процедуру до дома. Но Валька, хоть и наполнился снова неуверенностью, все-таки настоял на своем.

Энрост стиснул зубы, мучительно стыдясь собственной реакции, после чего с невероятным усилием принудил себя расслабиться. Ну… он же ведь все-таки цел… там. Ничего не должно случиться! Все будет хорошо, его брат лечит, а брат не сделает ему плохо!

Время теперь тянулось невыносимо медленно. Теплая рука брата лежала на спине, было неловко и стыдно, и он развлекал себя придумыванием проклятий на свою голову – за то, что распустил язык, и еще за то, что не может держать себя в руках. Ну вот зачем было говорить брату про свои страхи? Как будто от этого польза какая-то может быть. Да еще так явно их демонстрировать… Дурак. Трус. Не воин. Даже не боевой ослик!

На перевязку он согласился, не прекословя. Чем быстрее все это закончится, тем скорее они окажутся в седле и в дороге. А там можно не смотреть в глаза и вообще. Сейчас, кстати, тоже можно не смотреть – если их закрыть, например. В конце концов, для перевязки его глаза не нужны. Не он же перевязывает…

Закрытые глаза, правда, ожидаемо всполошили его несчастного лекаря. Пришлось подать голос, чтобы успокоить, хоть и не хотелось уже ни говорить, ни смотреть, ни спешить домой… Правда, боль унялась – спасибо брату!

Встать получилось только с валькиной помощью. А с посадкой в седло в этот раз вышло и вовсе плохо. Куда хуже, чем после пещеры.

Энрост так и не смог заставить себя ни подтянуться, ни вспрыгнуть… проклятая эта слабость подламывала ему ноги, клоня к земле. Если бы не Энвальт, то так бы и упал. И никуда б они не уехали. Но младший каким-то чудом – наверное, этой своей магией – умудрился-таки закинуть Энроста в седло, после чего в полной мере познал, кажется, всю прелесть дрожащих ног. От попытки его улыбнуться Энрост стиснул на мгновение зубы, после чего не удержался и высказал часть того, чего очень хотелось вывалить на голову этому сорвиголове. Ожидаемо это ни к чему не привело – только улыбка стала виноватой и еще более довольной.

Больно было видеть, как брат старается показать себя сильным. Это при том, что руки у него дрожали заметно, да и вообще… вон, даже дыхание никак не выровняется. А ведь еще же и привязывать его опять пришлось. Спасибо, Валька про это не забыл – вспомнил, сообразил. И быстренько все устроил, молодчина. А Энрост вот забыл. Было почему-то стыдно – словно бы он специально не напомнил о веревках.

Только когда они покинули, наконец, гостеприимную поляну и снова оказались в окружении цветущих дроков, Энрост вдруг подумал, что забыл не только про веревки.

«Я же с Дедушкой не попрощался! Всегда ведь и угощал, и… А тут! Ну я свинья!»

Склонности подолгу маяться от собственных промахов у него обычно не было. Но сейчас делать было вообще нечего. Он лишь указал брату направление, которого следовало придерживаться, и все… Ну еще можно ориентиры отслеживать, но все чаще закрывались сами собой глаза, и духота кружила голову, отчего он уже и сам не очень-то доверял собственному зрению.

Поэтому ничего, кроме размышлений на тему своей временной несостоятельности как воина, ему не оставалось. Да и те быстро сошли на нет, заменившись короткими и не очень умными мыслями.

«Душно как… Наверное, гроза близко. Не вижу туч. Впрочем, я вообще толком ничего не вижу. Мутно все. И больно. Или мне просто кажется, что больно. Может ведь так быть, чтоб казалось… От потери крови и не то может казаться. А на самом деле не больно. Вот и мне – больно, а на самом деле, нет. Не может там болеть. Валька все залечил. Значит, болеть нечему. Значит, кажется. Это от духоты. Скоро гроза. Потом полегчает. Правда, дорогу развезет… Впрочем, тут и без грозы с дорогами не очень. Ничего. Доедем. Ч-ра уже далеко, осталось просто доехать. Жаль, Дедушке ничего не сказал… дурак. А надо было. Придется извиняться…»

Утес неутомимо шагал вперед, изредка переходя на легкую рысь. Энрост в такие моменты готов был сдохнуть прямо тут, если хоть кто-нибудь соизволит его добить. Мутный рассудок подсказывал, что добить может только Валька, и неизвестно, каким чудом Энрост его так об этом и не попросил. А то бы потом совсем со стыда сгорел.

Гроза дохнула на них ветром и влажной зябкостью через несколько часов пути. Они как раз спустились с последнего холма и теперь гнали коней вперед, в надежде оставить позади как можно большее расстояние между собой и Ча-Раксы. Энрост к этому моменту уже почти ничего не соображал, пребывая в некотором помрачении сознания. Потерять это сознание ему до сих пор ни разу не удалось, и это почему-то огорчало.

Первые капли упали ему на шею, заставив содрогнуться и открыть глаза, которые он закрыл… нет, не помнил он, когда он их закрыл. Энрост остановил коня и огляделся, поймав носом и ладонями еще несколько капель. Вроде едут правильно. Сиреневая Шишка за спиной, уже почти невидимая, но все-таки с трудом различить можно. Кажется, они даже добрались до основных троп, ведущих в степь и к Хорна. Может быть, они даже успеют до темноты добраться до настоящей дороги. Конечно, это может быть опасно – от ч-ра можно и засады на дороге ожидать. Но такое все-таки бывает редко, да и… скорее всего, их считают погибшими. Какой смысл гнаться за мертвецами? Так что дорога – это хорошо. Осталось до нее доскакать. И лучше бы поскорее – гроза тут не самое уютное явление природы.

Младший заметил, что Энрост остановился, и торопливо подъехал поближе, встревоженный и недоумевающий. Пришлось собирать в кучку все свои силы и попытаться объяснить задержку. Вроде даже получилось – брат тоже поозирался и быстро согласился с выводом. Правда, в глазах стояло явственное беспокойное сомнение – а ну как не выдержит раненый предстоящей скачки? И есть ли альтернатива? Переждать тут стихию негде…

Через несколько минут Энрост вынужден был признать, что основания сомневаться в нем у младшего были. Конечно, рана уже закрылась… вроде бы… и хребет целехонек… и в спину никто не стреляет, как же здорово! Но все равно – крови он потерял немало, и боль не желала уходить, пусть даже она и не настоящая… это даже и обиднее, на самом деле…

– Мне же не больно… – выдохнул он, пытаясь убедить самого себя – вдруг вслух это получится лучше? – Больно, а на самом деле все в порядке.

Успех был, прямо сказать, жалким. Даже, пожалуй, его и вовсе не было. Боль разрасталась, скреблась, пыряла его изнутри тяжелыми копьями. И каждый скачок Утеса только добавлял ей этих несуществующих копий.

– Я… выдержу… – прохрипел он брату, неизвестно, правда, зачем, – еще немного… Чуть-чуть…

Вряд ли Валька слышал его, в скачке-то… Хотя, может, и слышал, кто его знает…

Дождь усиливался, но довольно сдержанно. Во всяком случае, до дороги они доскакали раньше, чем под копытами коней начало отчаянно хлюпать. Энвальт приостановился, дожидаясь, когда Утес поравняется с его Жучком.

– Туда, правильно? – уточнил он, то и дело смахивая воду с лица.

– Верно, – сипло вздохнул Энрост, переводя дыхание и даже не пытаясь уже вглядываться в горизонт и что-то там высмотреть. Зато в дорожную пыль, быстро становящуюся грязью, смотреть было вполне по силам. Во всяком случае, их хватило, чтобы заметить исчезающие уже под дождем следы подков. И вздрогнуть, осознавая на мгновение прояснившимся рассудком, кто именно их тут оставил.