Текст книги "Братья Хорна или Ключ от магии (СИ)"

Автор книги: Каэ

Соавторы: Лена Лазарева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц)

Когда ему было восемнадцать, он впервые казнил человека. Рогвийца. Своего же дружинника. Ибинт Даратта был веселым кудрявым парнем на пять лет старше Энроста. Знал кучу историй и всегда с готовностью ими делился у костра. Свистульки детворе резал искусно, ни у кого такие не выходили. Помнится, даже и Энвальту перепала парочка в свое время… Энрост отрубил ему голову. По обычаю бы, да рука не поднялась – рубить ноги и потом за руки на дерево вешать, покуда кровью не изойдет… не смог, в общем. Просто отрубил голову. До сих помнит тошнотворный запах крови. И как волосы Ибинта набрякли этой его кровью и слиплись… И как все остальные стояли вокруг и молчали – ни один не возмутился, не заступился, не… Ни один. Все как один стояли и молчали. Знали потому что, за что товарищ жизни лишился. За то, что на посту уснул в боевом походе. За то, что только чудом ч-ра не вырезали весь их лагерь – Сипара тогда животом страдал, все до ветру бегал, вот и проснулся не в черед да услышал… Потерь почти не было – пятерых ранили тяжело, еще трое покалечены были… Да вот Ибинт еще. Казненный за то, что не вовремя поддался сну.

Конечно, Энвальт не станет казнить брата, если тот уснет. Он, может, и вовсе не знает о таком обыкновении. Да и раненых ведь на стражу не ставят, куда им… Только вот, когда весь отряд – числом в две головы, то тут и раненого, и убогого, и кого угодно на стражу выставишь. Потому что единственный целый, да еще и маг – должен выспаться, иначе ни на что не годен будет. А раненый потом отоспится. В седле. Или совсем потом…

«В могиле…»

Энрост стиснул зубы и усилием воли разомкнул веки, уже успевшие слипнуться. Он не выдержит. Уснет. И хорошо, если ничего не случится, кроме позора. А если случится? Если их найдут? Ч-ра будут счастливы – два сына барона Хорна в плену… удача-то какая! И лично ему они много припомнили бы, дай им такую возможность. Ух, как бы они его отделали! И еще, возможно, отделают, если он уснет и пропустит нападение.

Нельзя спать. Он ведь умеет. Умеет долго не спать и сторожить всю ночь умеет. Просто крови немного потерял… ладно, много, но ведь это не повод уснуть и подвести брата… оставить его беззащитным…

«Я ведь не смогу его спасти, если засну… если нас все-таки возьмут в плен. Они начнут с меня – я буду бесполезным… Если бы удалось их убедить как-то, что он – не Хорна… вдруг бы опустили… Нет, не вышло бы. Они потеряли кучу пленных и часть своих людей – они станут мстить и обрадуются, что есть хоть какая-то жертва… тем более, я их самострела лишил… А вот, кстати, интересно… откуда он тут взялся? Нет, я не вообще имею в виду, а именно тут? Никакого налета с нашей стороны не предполагалось же, только пленники и жертвоприношение… зачем им тут такое оружие? Может… может, его куда-то перегоняли?»

Энрост вздохнул и, потянувшись к ране, медленно нажал. Боль неуверенно колыхнулась стоялой водой и вновь притихла. Тогда он надавил резче и сильнее. Боль недовольно полыхнула в ответ, заставив тихонько зашипеть. В этот раз тише она не сделалась, чего он и добивался. Может, не даст заснуть. Отвлечет. Поможет.

Бодрствовать стало немного легче, но куда неприятнее. Боль казалась ему змеей или ящерицей – шершавой, опасной и огнедышащей. Свернулась там, в развале раны, и потихоньку шевелится. Не сильно, а так… слегка.

Он смотрел в сторону выхода и коней, смотрел до рези в глазах, страшась их закрыть… А когда все-таки закрывал, то первым делом вновь тянулся к своей ране – чтобы смочь их открыть. Чем дальше, тем хуже это работало. Боль становилась все сильнее и мучительнее с каждым его нажатием, а с бодрствованием, напротив, помогала все меньше и слабее. Но Энрост упрямо открывал слезящиеся глаза, чувствуя себя так, будто его головой макнули в перцовую подливу. Чтобы ему не было скучно, судьба подкинула ему еще и начинающийся жар, и по вискам медленно стекали капли пота, делая пресловутую подливу еще более достоверной.

А когда небо подернулось рассветной кисеей, кто-то из богов его старания все-таки по-своему оценил. И решил утешить Энроста, послав ему очевидное доказательство ненапрасности его мучений.

Крадущегося ч-ра Энрост услышал загодя, и тягучий сон нехотя сполз с него, возвращая привычное внимание. Хотя нет… не до конца. Вслушиваться еще получалось, а вот смотреть… не очень. Он отер пот со лба и принялся слушать, пытаясь сообразить, один там враг или нет. Кони стояли тихо, и это обнадеживало – может, все-таки уйдет?

Ч-ра не ушел. Дотошный попался. Энрост даже подумал было, не разбудить ли действительно Вальку, но, во-первых, неизвестно, сколько их там, а как брат просыпаться умеет в таких условиях, Энрост не знал. Вдруг шумно и ругаясь? Да и вообще не стоит привлекать лишнее внимание – бойцы из них обоих сейчас, прямо сказать, никудышные. А во-вторых, брата было просто жалко (кори себя или не кори за жалость, а никуда она так просто не девается). Он так устал…

Жучок чуть шевельнулся, брякнув железом удил, и Энрост мысленно проклял себя, забывшего попросить брата расседлать и разнуздать коней. Впрочем, гнедой потом еще и копытом стукнул по камню, так что… все одно к одному. Копыто-то подкованное. Тренированное ухо сразу засечет разницу и с диким козлом точно не спутает. Эх…

А потом он увидел ч-ра. Кажется, не воин – скорее, охотник. Воин бы в одиночку не полез в незнакомую пещеру – мало ли что… мало ли кто… Впрочем, может, его просто прикрывают сзади? Стоит кто-нибудь с луком и прикрывает… Если там пространство хорошо простреливается, а к луку прилагается зоркий глаз…

Энрост беззвучно выругался. В руках ч-ра он заметил ножи и вроде бы метательные, хотя отсюда было плохо видно. Хорошо еще, что тут пока темно – ч-ра сейчас со света, вряд ли видит что-то толком. И Энрост, хоть и лежит недалеко у входа, все еще невидим для него, да и угол для ч-ра неудачный. Только бы Валька не шевельнулся! Только бы…

«Ну же, подойди поближе, парень! Еще! Поближе, иначе не достану… нету во мне сейчас должной прыти, увы… Ты только подойди! Войди подальше, дай разглядеть, что у тебя за спиной… точнее, кто. И есть ли там этот кто… Так… шагай-шагай… Может, застонать? Подстегнуть тебя? Нет. Не стоит. Ты же сначала метнешь нож, а только потом пойдешь разбираться, кто это тут стонет…»

Он медленно, бесшумно подобрался, готовясь к короткому броску вперед. На один удар его должно хватить, меч брата легче, чем его собственный. Ч-ра уже поувереннее вошел в пещеру, ни разу не оглянувшись за спину, и Энрост уверился, что охотник пришел один. И что это действительно охотник, причем весьма удачливый – вон сколько тушек за спиной болтается, молодец. И лук есть. А колчан пустой… Вот почему ножи, а не стрела – кончились у него стрелы! Ну что ж, остается надеяться, что метатель из ч-ра похуже, чем стрелок…

Дальше события помчались вскачь, только успевай реагировать. Охотник скользнул вдоль стены вглубь, так и не заметив замершего Энроста, и то ли услышал дыхание Вальки, то ли просто увидел уже его – глаза, видать, к полутьме привыкли… Он перехватил нож (Энрост сразу понял, что догадался верно – нож метательный) и…

Энрост дальше медлить не стал – рванулся к ч-ра, вкладывая в бросок все силы, которые еще оставались. Взмах мечом – неуклюжий, боги, какой неуклюжий! Будь проклята его слабость! Вскрик раненого охотника разбудил брата, который ошарашенно вскочил, не понимая спросонок, что делать. Короткий высверк стали – это ч-ра исхитрился таки из-под обрушившегося на него Энроста кинуть нож… непонятно, правда, зачем – логичнее было бы прикончить сначала того, кто ближе и опаснее. Не то чтобы Энрост считал себя опаснее Вальки (во всяком случае, уж точно не сейчас), но охотник-то об этом не знал! Валька тоже вскрикнул от боли, и Энрост вдруг взбеленился и с неожиданной для самого себя яростью (основательно подогретой страхом за брата) ударил ч-ра головой об камень. Тот брыкнулся, попав куда-то близко к ране, отчего боль совершенно некстати вернулась вся целиком, заставив Энроста застонать. Но врага он все равно не выпустил, хотя бить уже не мог. Зато нашел еще чуточку сил, чтобы погордиться братом. Энвальт быстро сориентировался (куда быстрее, чем Энрост мог от него ожидать), и вскоре все было кончено. Ч-ра, метким ударом младшего Хорна, отправлен к своим праотцам, Энрост валяется рядом, пытаясь не орать от боли и одновременно разглядеть, что же там с Валькой – ведь был же его вскрик, значит, задело… Куда ему прилетел этот нож?!

– Ростик… Как ты, Ростик? Тебя ранили?!

Голос брата совершенно опрокинутый и дрожит. Валька взмахивает рукой, зажигает магический огонь… и из руки его в этот момент падает на пол пещеры камень.

«Это был мой вопрос!»

На шею Энросту капнуло что-то липкое и почти горячее.

Валька пытается улыбаться, но получается плохо – наружу рвется стон, основательно подогретый страхом, а это всегда мешает улыбкам. Да и больно, видать…

«В щеку? Ох, как неприятно! И… как же повезло! Живой…»

Энрост разглядел кровь на валькином лице и стиснул зубы. Он знал, что это больно. И считал, что младшему не стоит начинать коллекционировать шрамы так рано.

Он попытался как-нибудь оправдаться, гадая, отчего это вдруг начали качаться стены. В глазах темнело…

«Щека… ладно, не опасно. Если грязь не попадет, то не страшно. Хотя, конечно, все равно ничего хорошего. Но хоть не убил… Ничего, заживет. Может, сам и залечит… если сообразит, как. Миррида говорил, это сложно… когда сам себя…»

Голос брата дрожит, но в нем явственно слышно восхищение, почти благоговение. Валька начал суетиться, помогая Энросту принять более удобную позу, ощупывая дрожащими руками, отбегая за фляжкой и возвращаясь снова. Даже напоить смог, спасибо ему!

Боль не отступала, остервенело вгрызаясь в бок и спину, и игнорировать ее у Энроста получалось все хуже и хуже. Он мелко дрожал, и почему-то сделалось невыносимо холодно.

Очередная попытка объяснить брату, отчего Энрост не стал его будить, закончилась, похоже, пшиком – голос совсем ослабел, что там можно было разобрать в этом сбивчивом шепоте, непонятно…

Лицо брата дрогнуло, Энвальт машинально потянул руку к раненой щеке и тут же отвел.

Энрост слабо усмехнулся и, уже понимая, что банально засыпает (или даже теряет сознание), сказал:

– Первую стражу сдал… принимай караул, Валька…

И закрыл глаза, не в силах больше сопротивляться сну. Последней мыслью было короткое: «Хоть бы не снилось ничего…»

Комментарий к Глава 6. Первая стража

Глава 6.

========== Глава 7. Сборы ==========

Энвальт Хорна

Мне снился сон, тяжелый, мутный и какой-то тоскливый.

Я лежу на постели, рядом моя маленькая Таррима, и всё вроде бы хорошо – но я почему-то полностью одет, и мне душно и жарко, а двигаться не хочется, ну вот совсем… И в комнате темно и мутно, как в тумане.

– Открой окно, – прошу я, а Таррима возражает:

– Но, господин… Окно уже открыто…

– Я же просил тебя называть меня по имени, – устало говорю я.

Таррима виновато смотрит на меня и молча перебирает мои волосы – мне всегда это нравилось, но сейчас отчего-то не радует. Всё кругом какое-то чужое, даже эта девочка – почему она всё время молчит?!

И вдруг я понимаю, что это вообще не моя комната. Это спальня Энроста. И я теперь должен жить здесь, так приказал отец… Жить в комнате моего старшего брата! Занять его место? А где же сам Ростик?! И почему я помню о распоряжении отца – но не помню, что сталось с братом?! Он ведь выздоровел?! Я же лечил его – плохо, неумело, но как мог… Он что, теперь живет в моих комнатах? И ему так же непривычно и неуютно, как мне? Или он…?

– Таррима, где мой брат? – спрашиваю я – но она опять молчит, только вжимается в кровать, будто от страха. Почему она со мной так?! Я же ее никогда не обижал!

Неужели ответ так страшен, что она не может произнести его?!

Я хочу позвать ее, потребовать ответа… и не могу произнести ни звука, зато слышу какой-то стук, как будто стучат в дверь. И тут входит отец, смотрит возмущенно на меня… и тоже молчит…

– Отец! Почему?! – удается выдавить мне.

Почему ты запретил нам, братьям, служить вместе? Почему ты несправедлив к Энросту, и где он, где мой брат, я не хочу быть здесь – это его комната, и в ней должен жить он!

Много я хочу сказать, но мое горло выдавливает лишь это «почему»… а потом я слышу сдавленный крик.

И просыпаюсь с мыслью: «Тари! Неужели с нею тоже беда и я не смог ее уберечь?!»

Открываю глаза – и вижу пещеру в полумраке зарождающегося утра…

Вскакиваю – и что-то сверкнувшее, как луч света, жалит меня в лицо. Боги, как больно! Я кричу… и вижу, как в нескольких шагах Ростик дерется с кем-то!

Ростик – раненый, недавно еще умиравший – дерется с горцем, вместо меня, который сладко спал тут, пока раненый брат дежурит!

Стон… Ростик стонет… а что же я?!

Как я мог вообще спать?!

Ярость охватывает меня, ярость и страх за Ростика… Лихорадочно шарю рукой рядом – но вместо меча под руку попадается камень. А какая разница!

Я прыгнул, как кот, хотя не так ловко, конечно… Кажется, я проломил голову ч-ра первым же ударом, хотя для верности добавил еще.

Ростик лежал неподвижно, лицо его кривилось от боли. А что, если его опять ранили? Как будто мало той раны – от самострела, смертельной!

Я еще раз ударил ч-ра камнем, в следующее мгновение устыдившись – он, кажется, и так уже был мертв.

– Ростик… Как ты, Ростик? Тебя ранили?! – с ужасом выдавил я. Ничего же не видно! А я придурок… надо же зажечь магический свет. И я кое-как делаю это, даже не поняв сперва, что мне мешает намертво зажатый в кулаке булыжник.

– В-валька, это был мой вопрос! Что… куда он тебе попал?!

Боги, он что, не видит? Неужели всё так плохо?!

– В щеку… – я хотел придумать что-то ободряющее, но не вышло, улыбнуться не получилось тоже – стало только больнее, и я не сдержал стона. – Ничего страшного, только больно… – честно сказал я. – Ерунда, Ростик! Как же ты смог?! И почему меня не разбудил?

– Прости… я не успел… остановить, не хотел тебя будить… ты устал вчера…

Он еще и говорит мне «прости»!

– Устал! Подумаешь, устал… Ты же его задержал. Ты смог! Раненый…

А брат у меня – герой, пришла простая мысль. Всё-таки я… не знаю, что я сделаю, но буду служить под его началом!

«Если он будет жив… Сначала вылечи и верни его домой…»

Боги, какой же я несуразный и бестолковый… Ростик даже раненый, несмотря, наверное, на жуткую боль, умудрился вскочить и свалить этого ч-ра – я-то уж так, добавил для верности… Хоть попить надо ему! Наверное же он хочет пить, я же не могу восполнить кровь, не свою же ему вливать… а я его, кажется, своей кровью-то и заляпал… хороши мы оба – грязные да окровавленные… хотя какая это всё ерунда, о боги…

Пить я ему дал. Только показалось мне, что брату даже и это не в радость – и не стал пока пить сам, так мне и надо! Вот спал бы более чутко – и не пришлось бы брату драться… наверное.

Неловко и со страхом, боясь сделать больно, ощупал Ростика – кажется, новых ран нет, но вполне хватает и той… Попытался подгрести сюда жалкую ту подстилку, чтобы брат мог лечь поудобнее.

Руки тряслись. Было стыдно и страшно. И стыдно за то, что страшно…

– Я боялся, что он заметит тебя… – прошептал Ростик, и взгляд его сделался мутным, – раньше, чем смогу его достать… так и вышло…

Это он, значит, оправдывается, что не разбудил меня раньше. Выходит, если бы ч-ра не вскрикнул, я так бы и продолжал дрыхнуть?! А он бы мог убить Ростика!

– И ты меня спас… – тихо сказал я, размышляя, до чего же Ростик всё-таки самоотверженный – и, самое главное, насколько он сам этого не замечает… Для него это естественно – как дышать. Может быть, это и есть качества настоящего воина, который всегда готов отдать жизнь за свою землю – и за своих близких?

Как он сказал тогда мне? «Рано или поздно я бы так и кончил…»

Смогу ли я когда-нибудь стать на него похожим?!

Лицо дергало – как будто я напоролся на сучок и тот продолжал раздирать щеку. Я даже потянулся машинально рукой – но вовремя вспомнил, что это рана, и сделать с ней я всё равно ничего не могу – как бинтовать лицо? И чем? Тем более самому себе…

Авось кровь засохнет и перестанет идти…

А вот Ростика мне нужно попытаться полечить. Он явно сдерживал боль, и мне показалось, что сейчас ему много хуже, чем когда я ложился спать.

Только вот я совершенно не был уверен в том, что у меня что-то получится!

– Первую стражу сдал… принимай караул, Валька… – тихо сказал Ростик и закрыл глаза. Потерял сознание?

Испуганно выдохнув, я прижался ухом к его груди и даже первые несколько мгновений ничего не слышал… У меня у самого, кажется, сердце остановилось… А потом я всё-таки услышал Ростика – слабые удары сердца, но, кажется, ровные… только вроде бы слишком частые.

Неудивительно…

Я всё никак не мог сосредоточиться. Поймать то ощущение, что было раньше. Боялся, что если начну не так, то могу сделать хуже… А может, просто боялся, что ничего не получится?! В конце концов… много ли я знаю о магии и Ключах? Да, любому магу нужно свою силу «отпереть». Иначе в лучшем случае будет сочиться сквозь щелку, как мои сны… Но вот уже отворенная сила – она остается со мной в любом случае? Хотя нет… наставник же говорил, что Ключ следует беречь. Что магический поток оскудевает, и его требуется обновлять… Наверное, я просто не верил, что найду свой Ключ, вот и не слушал с должным вниманием… Ладно, что-то помню, значит, должен делать. Все это так… попытки отвлечься от собственных страхов…

Я напрягся… вернее, надулся, кажется, как голубь перед голубкой – зоба только не хватает… и резко раскрыл снова кулак, тихонько пробормотав формулу магического огня.

Получилось! Ура! Первый был слабеньким, а этот гораздо ярче. Облегченно вздохнул.

Да и со светом как-то веселее…

Что же я робею-то сейчас? И вдруг понял – от одиночества. Наверное, мне хотелось увидеть хотя бы взгляд, услышать хоть короткое слово Ростика, чтобы понять – получается! Ему лучше!

Но он был в забытьи, и сейчас лицо его казалось мягче, чем всегда, и моложе – как будто мы с ним ровесники! Или почти ровесники…

А ведь Ростик давно уже воюет, подумал я со стыдом. Уже был тяжело ранен… И вчера он, не задумываясь, полез на этот клятый самострел – чтобы нас всех уберечь в будущем от подобного безобразия… ведь если ч-ра начнут использовать такое оружие… А так – ну вдруг он и впрямь у них единственный был? И Ростик, значит, его… того… А у меня так детство и продолжалось! До вчерашнего дня…

Так делай же, что можешь, ты, тряпка!

Я зло закусил губу – щека отозвалась мерзкой болью, какой-то нутряной и в то же время обжигающей. «А ему во сто крат хуже…»

И стал пропевать заклинания – я их помню! Хвала богам… Губы мои почти не шевелились – рана отзывалась болью на каждое движение, но кое-как я пел, вернее, мычал. Так всё-таки легче было сосредоточиться. Обе руки я прижал к телу брата – правую руку – на рану, а левую рядом; обезболивание, опять заклинание сращения, регенерации… надо ли остановку кровотечения? Не знаю даже… пусть будет, ведь я не вижу, что там у него внутри…

Ладоням моим было горячо. Наверное, так и надо – если Ростик является моим Ключом? Но потом я понял, что всё гораздо печальнее – у брата поднялась температура. Только понял я это под конец, когда по три раза пропел все известные мне заклинания, а потом еще долго сидел, прижав ладони к голове брата, потому что вспомнил, что здесь тоже была рана, хоть и неглубокая.

А потом как-то разом всё ушло, когда я еще раз «пропел» заклинание общего исцеления… Голос почти охрип, перед глазами роились блестящие мушки, которых на самом деле, конечно же, не было. Жутко хотелось пить. И есть, наверное, тоже…

А есть-то почти и нечего… Кстати, надо проверить, что там у горца, с которым дрался Ростик!

Почему-то неловко и немного противно было шарить по его поясу и одежде. Но я понимал, что надо. В результате обзавелся несколькими ячменными лепешками, узелком с горной солью и еще одним – с какими-то измельченными и очень вкусно пахнущими травами. Еще нашлись полоски вяленой козлятины, пара пирогов с кислой капустой и… о, нет! – две сушеные рыбины! Ну и, конечно, добыча за спиной… охотник, значит, был…

Возиться с тушками не имело смысла. Хотя жаль… Сырое мясо есть я был не готов, варить – не в чем, а жарить… маловато у нас дров для такого пиршества. Может, взять с собой? Вдруг костер удастся развести… Но тушки, увы, начинали попахивать, так что… ладно, черт с ними. Стухнут ведь, пока ехать будем…

Пироги я решил оставить брату. Взял одну лепешку и полоску вяленого мяса… и понял, что боюсь сунуть в рот мясо и жевать. Из-за раны.

Отодрал кусочек и стал сосать. А потом отламывать от лепешки совсем немного, как будто птаху хотел накормить, и тоже сосал…

Понял, что голоден. Нужно подольше не проглатывать еду – так сытости больше будет… Тем более жевать-то больно…

Я осторожно прикоснулся к руке брата – горячая! Как бы мне не хотелось это замечать, но суть не менялась: у него был жар…

Я ведь не мог его даже укрыть! И самое плохое, что не соображал, могу ли я зажечь костер? Или на этот призывный свет (да и запах дыма тоже!) полезут другие ч-ра, как стервятники?! Хотя… у меня же и так тут свет… и Ростик говорил его погасить… да…

Отложив еду, я с трудом встал и неловко, но с ожесточением стал сдирать куртку с трупа охотника. Не бог весть что, но лучше хотя бы такая защита от утренней прохлады и сырости! Укрыл Ростика, с того боку, где была рана… Потом взял, подгреб веток – наверное, толку от этого никакого, но так хоть стало чуть легче. Мне самому.

Пожалуйста, поправляйся, Ростик!

Сейчас я чувствовал какое-то огромное опустошение, как будто меня выпотрошили, аккуратно вынув все внутренности. Остались безразличие, слабость и дергающая боль в ране на щеке. Но, кажется, я должен быть благодарен этой ране – спать мне не хотелось. Двигаться, правда, тоже.

Демоны! Надо загасить магический огонь… ведь думал же про него недавно, и брат велел… и чуть не забыл совсем! Уф… Это усталость, наверное…

Я взял в руки меч Ростика и стал смотреть на вход в пещеру. Почему его меч – не знаю даже. Мне хотелось хоть так быть ближе к брату. Смешно, наверное. Кажется, в раннем детстве я спал с игрушечным мечом? Матушка говорила…

Мыслей почти не было. Только одна: «Я должен его спасти…»

Мы ведь не можем сидеть в этой пещере долго! Чем дальше – тем больше вероятности, что нас найдут… Так чего же я жду?! Пока Ростик в забытьи, мне бы как раз и попытаться усадить его на лошадь… но ведь я не смогу… просто не смогу сейчас… К тому же ему тоже нужно поспать. Не в седле же спать-то… раненому…

А вот заседлать лошадей заранее надо… наверное…

Я встал, не выпуская из руки меча Ростика. Поковылял к лошадям. И как я собираюсь их седлать – одной рукой?

И будет ли от меня толк, даже если я встречу сейчас прибывших с мечом в руке?! В следующий раз это может быть не один ч-ра, а несколько…

Я положил меч рядом с собой и потянулся к Утесу… И меня ощутимо так повело в сторону – закружилась голова, потемнело перед глазами.

Да что же это такое?

Умом я понимал – во всяком случае, надеялся! – что это, наверное, от магии, что я с непривычки магичил как-то не так – или просто слишком много. Что усталость моя пройдет… рано или поздно. Но ведь нельзя, чтобы поздно! У меня, кроме меча, только магия и есть… можно ведь попытаться «выстрелить» магическим огнем в сторону противника… но сейчас я не смогу.

Я опустился на землю – вернее, на камень, возле лошадиных ног, и уронил голову на руки.

И моя усталость, отчаяние, страх – что всё было напрасно, и я не смогу спасти Ростика – прорвались слезами. Это были даже не слезы, а какие-то спазмы, от которых болело горло и еще сильнее горела раненая щека. Было очень стыдно – но ведь я один, и никто не видит меня сейчас, а Ростик спит… Хотя я уже, кажется, плакал при нем…

Несколько минут я сидел так. Кажется, стало немного легче.

А потом встал и начал действовать. Медленно и неуклюже. Но некому было надо мной смеяться, и поторопить – тоже некому…

Сначала я дал нашим коням поесть. Сперва хотел разделить оставшийся овес на две части – теперь и еще на один раз, но его было так немного, что я решил скормить сразу всё. Пусть наши лошади будут сыты перед дорогой. Ну а потом… нам бы вниз попасть, а там какая-никакая трава есть, и вообще… там уже дом, почитай, близко…

Лошади не торопясь хрупали угощение, их надобно было еще и напоить. К счастью, уцелел кожаный мешок, не пропускавший воду. Хоть и один, но с его помощью поить лошадей было удобно, пускай по очереди…

Нам тоже понадобится вода – и я очень долго, с ожесточением, отмывал кожаную флягу ч-ра, стараясь смыть малейший след от того, кто мог ее касаться и из нее пить. Я бы с удовольствием выбросил ее, но этого позволить было нельзя. И я тер и тер, даже отбивал, натирал песком и с трудом остановился – всё-таки она нужна была нам с Ростиком целой, без дырок.

Потом я собрал и аккуратно завернул остатки еды и наши с Ростиком жалкие пожитки. Понадобятся ли мне еще бинты? Моя рана, кажется, уже почти не кровоточила… да и как ее бинтовать такую?

Настало время оружия – его давно следовало привести в порядок.

Это занятие меня неожиданно взбодрило – тут от меня явно была польза! Тем более мой меч, который я оставлял с братом, оказался весь в крови, ее надобно было отчистить, да и клинок заодно поточить. А у Ростика в седельной сумке нашелся точильный камень! Маленький, походный, но очень удобный.

Снова меня уколол стыд – я ведь о такой вещи даже и не подумал! И не взял с собой… Впрочем, чего уж там говорить, самострел – еще более необходимая вещь, а я на порох понадеялся да на меч, и всё…

Клинок брата тоже был в крови, еще той, от давешнего побоища. Да кто бы им успел заняться?

Клинки я отчистил – можно было бы, конечно, сделать это более тщательно, но я всё чаще ловил себя на том, что тяну время. Надо что-то решать – и надо возвращаться. Здесь оставаться было нельзя!

Маленькое, слабое чувство удовлетворения – потому, что я отчистил и привел в порядок меч Ростика – только давало мне понять, насколько не в порядке у нас всё остальное.

Я попытался сходить на разведку. Конечно, разведкой это можно было назвать с большой натяжкой – ушел я недалеко, и больше оглядывался на пещеру и озирался по сторонам, как воришка на ярмарке… Вглядывался, щурясь, вдаль – смотрел и смотрел… но никакого движения, никаких людей не было видно.

Дольше ждать было нельзя. Я и так оттягивал этот момент, сколько мог. Правда, брат спал… и отдых ему был нужен, но и оставаться тут дольше уже никак нельзя… Придется жертвовать отдыхом.

Поэтому, поняв, что хотя бы на первый взгляд путь свободен, и нас пока никто больше не нашел, я вернулся в пещеру и принялся седлать коней. И Утёс, и гнедой не сильно этому обрадовались. Но фураж закончился, жевать им больше было нечего… так что и этого повода потянуть время я, получается, лишился. Я сложил всю имевшуюся у нас провизию в седельную сумку Утёса и подвел его к брату. А куда деваться? Я понимал, что, скорее всего, сил забросить его в седло мне не хватит. Но… я должен был. И не просто попытаться, а сделать.

Брат спал на сосновом лапнике в том же положении, в каком я его оставил, только голову повернул. И сейчас какая-то дерзкая шишка уткнулась ему в щеку. А он даже не почувствовал… не отвернулся…

Я решительно ухватил его подмышками и приподнял. Да, мы сложены с ним почти одинаково, он верно заметил… и доспех его был бы мне впору. Но все-таки он тяжелый… Тащить его на плечах я бы, может, и смог, а вот так – поднять и усадить на коня… Но я все равно попытался. И, конечно же, не смог. Руки дрожали от напряжения, и я едва не уронил Ростика на камни – еле удержал… Впрочем, и этого хватило, чтобы он проснулся и, застонав, открыл глаза.

– Валька… что?

– Ростик! Прости… я хотел тебя в седло посадить… не получилось. Я сделал тебе больно? – спросил я, съежившись от чувства вины и бессилия.

– Нет… все хорошо, – отрывисто сказал он. – Пора ехать, да? Да… И я задерживаю… С такой обузой трудно…

Он помолчал, переводя дыхание, после чего окинул взглядом меня, пещеру и коня и велел:

– Помоги мне встать. Я… попробую сам, а ты подстрахуй.

Как же мне стало стыдно!

Почему-то я был уверен, что если бы ранен был я, то Ростик усадил бы меня в седло безо всякой помощи с моей стороны!

А потом я разозлился. На себя, на свою слабость, на то, что я считал не самой плохой физической подготовкой, на ч-ра, из-за которых все это и случилось…

Но больше всего на себя. Сжал кулаки. Закинул себе на плечи руку Ростика. И – ловко поднял брата на ноги… могу, получилось!

Он задохнулся на мгновение, и я услышал, как скрипнули друг о дружку стиснутые зубы. Второй рукой он ухватился за луку седла и замер, пережидая, видимо, приступ слабости. Или боли. Потом с натугой вдел ногу в стремя и одним коротким рывком вздернул себя в седло. Где и сгорбился, тяжело дыша и закрыв глаза. В этот его рывок я вложил и свои силы, подтолкнув его вверх. После чего тут же схватил его за предплечье, чтобы удержать и не дать упасть, если вдруг что…

– С-с-спасибо, – с трудом выдавил из себя брат, судорожно вцепившись в гриву на холке Утёса.

Я только жалко улыбнулся в ответ – самое главное брат сделал сам… И как у него хватило сил и воли?!

Хотя… мне ли удивляться этому после всего того, что он совершил?!

Я сам закрепил его меч у седла, проверил, не осталось ли в пещере что-то из полезных вещей, и сказал:

– Командуй, Ростик!

Энрост медленно подобрал повод и еще раз огляделся, задержав взгляд на трупе ч-ра. Потом вздохнул:

– Найдут ведь… А, ладно. Может, не сразу. Поехали тогда потихоньку… Хотя нет, погоди. У нас вода есть?

– Есть! Я набрал! Ты пить хочешь? Прости… Я должен был догадаться, – заторопился я.

– Хочу… – брат облизнул потрескавшиеся губы, – понимаю, я опять задерживаю, но не могу… кажется, сдохну сейчас от жажды… дай глотнуть, чуть-чуть.

– Конечно!

Я кинулся за фляжкой.

– Но почему чуть-чуть? Пей, сколько хочешь, пожалуйста…

Он взял у меня фляжку, дрожащей рукой вытащил пробку и сделал несколько глотков. Потом протянул мне и флягу и пробку и, явно стыдясь собственной слабости, проговорил:

– Закрой… пожалуйста. Не могу… боюсь уронить.

– Я закрою… но, Ростик… почему так мало? Тебе нужно, у тебя потеря крови… – огорчённо пробормотал я.

– Я не лекарь… не знаю, вдруг нельзя… – он улыбнулся немного виновато. – Просто… будет свинством с моей стороны… свести на нет твои усилия по вытаскиванию моей задницы. Согласен?

– Угу…

Я попытался улыбнуться, только я и сам почувствовал, что улыбка вышла жалкая и виноватая. Он еще вроде как шутить пытается! Боги… я бы так никогда не смог… На мгновение перехватило горло.