Текст книги "Братья Хорна или Ключ от магии (СИ)"

Автор книги: Каэ

Соавторы: Лена Лазарева
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц)

Когда я закончил и вернулся к брату, Ростик сидел в той же позе, как я его оставил. На мгновение мне стало страшно: а вдруг он… нет, я даже думать об этом не хочу!

Дуролом бессмысленный, я ведь даже не проверил, вправду ли остановилось кровотечение, не проверил как следует…

Подскочив к брату, я стал осторожно ощупывать его бок.

Он напрягся, но послушно повернулся так, чтобы мне было удобнее.

– Что ты смотришь там? Даже с магией нельзя затянуть такую рану за… один вечер…

Да, нельзя. Наверное, нельзя… Но я так мечтал! А еще в какой-то момент мне показалось, что у меня всё получится…

– Кровь не идет! – сказал я, и это прозвучало как молитва. Потому что я совсем не был уверен, что она не может пойти снова… или что там, внутри, я залатал и нету внутреннего кровотечения.

– Это радует, – отозвался брат. – Ты отлично справился. У Мирриды не всегда… получалось с первого раза… иногда это приводило… к смерти. Если он не успевал… А ты успел. И смог. Довезешь меня до дома и там спокойно закончишь.

– А может, всё-таки сначала я подежурю? – робко спросил я.

Он внимательно посмотрел на меня и спросил:

– А ты сможешь разбудить меня через два часа? Только честно? Или посмотришь и решишь не тревожить?

– Вот как ты догадался? – улыбнулся я ему. – Честно… была у меня такая мысль. Только, Ростик… я боюсь, что не смогу… вырубит меня. Прости меня, пожалуйста… Я… только два часа смогу.

– Именно поэтому спать ты ляжешь сейчас, – устало ответил он мне. – И хватит уже со мной спорить. Я тебя разбужу, когда ты отдохнешь, и ты тоже подежуришь.

– Хорошо, – вздохнул я. Хотя ничего хорошего тут не было!

Ростик был кругом прав… а я, по чести говоря, боялся того, что если он сейчас согласится (а ведь требовать от раненого, чтобы он нес караул, это вопиющее свинство, чтобы не сказать еще хуже!) – то я могу не выдержать даже и этих двух часов и позорно задрыхну на посту.

– Тогда… посади меня вон туда, – он показал, куда именно надо посадить. – Оттуда вроде бы… хороший обзор. Наверное… А сам ложись так, чтобы снаружи тебя точно не увидели. И свет этот твой… придется погасить. Мы же не собираемся звать гостей, верно?

– Да уж…

Я притащил Ростика. Как – даже стыдно вспоминать. Я даже не сразу осознал, что постанываю, как будто это меня ранили, а не брата! А он молчал, только дыхание перехватило, кажется…

– Спасибо, – тихо сказал он, отдышавшись и подтягивая поближе меч, который и не собирался отпускать. – Все, Валька, отбой. А то я твоей матушке нажалуюсь, что ты не спишь допоздна и ешь плохо. Ух она тебе задаст! Почти совсем не поел ведь…

И, усмехнувшись, подмигнул мне, давая понять, что шутит.

– Да я вообще сегодня весь день плохо себя веду… – в тон Ростику повинился я. – Брат, пожалуйста! Если что-то услышишь, если, не дай боги, какая тревога – буди меня сразу же!

– Разбужу. Если будет нужно… и если будет можно.

– Как это… «если будет можно»? – не понял я.

– Если моя попытка тебя разбудить не ухудшит нашего общего положения. Например, привлечет лишнее внимание.

– Внимание? Тогда вот… – я нашарил на полу пещеры упавшую с нашего «стола» большую луковицу. – Сможешь кинуть в меня, чтобы попасть в лицо? Тогда я точно проснусь…

Энрост вздохнул и кивнул, принимая к сведению.

– Посмотрим. Может, и вовсе не понадобится.

– Тогда я спать… Спасибо, Ростик… и прости меня!

Я опустился на то место, где лежал раньше он сам. Там еще оставалась его кровь…

Очень тихо, так, что слышал только я сам, я сказал:

– Ростик, я клянусь тебе – ты не пожалеешь, если возьмешь меня с собой! И я докажу, что отец был неправ!

А потом добавил:

– И выздоравливай поскорее, пожалуйста!

Я подумал, что клянусь перед той кровью, что пролил мой брат – и сжал в кулаке ветки, на которых он лежал… А больше ничего не помню.

Комментарий к Глава 5. Уроки магии

Глава 5.

========== Глава 6. Первая стража ==========

Энрост Хорна

Приходить в себя, снова терять сознание, потом опять возвращаться – занятие несколько однообразное, но скучным его не назовешь.

Когда он открыл глаза в первый раз, перед ним мелькали камни, причем такие острые, словно их только что откололи от скалы… Всем телом он ощутил, как мчится, не разбирая дороги, Утёс, и боль, поселившаяся в боку, вяло огрызается на тряску, хоть вроде и не должна – там же стасис… Сарвера же… амулетом…

Сознание погасло, не успев переварить короткую и ломкую мысль.

Потом еще раз – и снова скачка, круговерть валунов и скальных обломков, и какая-то сосна уперлась корнями в небо, заставив его засомневаться в собственном рассудке. Впрочем, снова ненадолго.

И еще опять – боль, свет, какие-то звуки, холод такой, будто он уже давным-давно умер, и дышать тяжело, зато скачка закончилась, и в голове снова заводятся мысли. Например – зачем? Зачем его кто-то куда-то везет? Хотя, если это свои – тогда просто чтобы не оставлять тела там, где его найдут ч-ра. А то же поглумятся… Хочется стонать, но сил нет, и стон вязнет где-то в глотке, не проталкиваясь дальше гортани… ну и пусть его…

Энрост почти сформулировал мысленно вопрос к тому, кто его везет – ведь кто-то же его везет, не может быть, чтобы он один тут в седле… кто-то же его к коню привязал… Он даже набрался сил, чтобы высказать вопрос вслух… И вновь отключился, потому что Утёс наступил ногой в ямку, отчего всадника резко качнуло…

Еще один раз он пришел в себя – видимо, чтобы послушать разнообразные ругательства в исполнении Энвальта. Даже сквозь мутную пелену боли и слабости сумел удивиться – тому, что Энвальт рядом, и тому, что он, оказывается, умеет ругаться. Надо же…

Удивление это вымотало его не хуже скачки, и он вновь уплыл в темноту, так и не открыв глаза.

А когда пришел в себя снова, то обнаружил, что лежит на чем-то мягком и пахнущем хвоей, вкусной свежестью.

«Похоже на раксийскую пихту, ее еще часто с сосной путают, хвоя длинная и мягкая, и пахнет… вот так пахнет, вкусно и свежо…»

Свет вокруг странный, холодный и сдержанный, ни на что не похож… хотя нет, похож… так иногда высоко в скалах (именно в скалах, где один камень) светит луна…

– Что за..? – вырвалось у него вместо заготовленного вопроса, после чего глаза попривыкли к странному освещению, и он увидел брата. – Валька… ты?

– Ну конечно, я! – Энвальт опустился рядышком на колени, и Энрост почувствовал его теплые пальцы на своей руке. – Ты ведь не ожидал увидеть здесь короля, правда же? Здесь только я, ты уж прости… но я никуда от тебя не денусь! Я же обещал! Ты от меня не избавишься!

Волнение в голосе, и почему-то ощущение, будто брат вот-вот заплачет… Почему? Точнее… по кому? По нему? Он умирает, да, но… Энвальт будет его оплакивать?

«Зачем? Валька, братишка, зачем? Ну ведь не было меж нами ни дружбы, ни любви братской, отчего же ты ведешь себя так, будто это потеря для тебя? Или я и на этот счет заблуждался? Неужто я нужен тебе?»

Дышать было трудно – проклятая слабость не позволяла сделать нормального вдоха, и даже моргание давалось ему тяжелее обычного. Но – надо. И моргать, и дышать, и шутить… А еще разговаривать и думать. И это вместо того, чтобы спокойно сдохнуть, и пусть дальше у других голова обо всем болит…

«Где это мы? Ах, в пещере… Как это ты пещеру умудрился найти, братец? И сколько еще талантов я успею у тебя обнаружить, пока не помру? Нет-нет, мне почти не больно… во всяком случае, совсем не так больно, как должно быть. Я же представляю себе, что там за месиво сейчас в боку… Боль адская. А у меня так… ноет, напоминает о себе, но на стенку от этого лезть не тянет… хотя стенка тут есть, да… Пещерная. Мы, значит, в пещере. Но почему так тихо? Где все?!»

Отдышаться… набрать воздуха… подкопить сил… и можно задавать вопрос. И ответ послушать…

«То есть как это – камнепадом? Порохом, что ли? Эх, братец… я, конечно, рад, что ты так свободно мыслишь, но ведь отец по голове не погладит, когда узнает, сколько пороха ты израсходовал… Сказать ему, что ли, что это был мой приказ? Прикрыть брата от отцова гнева или наоборот – дать ему прочувствовать и победу и ответственность? Второе, наверное, правильнее…»

Правильное решение. Наверное. Точнее, было бы правильным, если бы он успел его толком принять. Потому что слова Энвальта стали скалой, рухнувшей на макушку. Ну или выросшей внезапно на пути, и он влепился в эту скалу на всем, так сказать, скаку…

«Магия… То есть как – магия?!»

«Скала» оказалась твердой, жесткой и очень… острой. Больно… еще даже непонятно, от чего именно…

«Маг… мой брат – маг! А я и не знал даже… Даже не подозревал! Но… он бы не смог этого таить… если только… у него не было Ключа… Выходит, Ключа не было, а он просто молчал, поэтому и не знают… А сейчас, выходит, нашел…»

Голос срывался – не то от слабости, не то… неужто от обиды? Не слишком ли часто он стал обижаться?! Да было б из-за чего!

«Я ничего не знал. И другие тоже, иначе бы тайна долго не продержалась… Но… все ли? Почему-то кажется, что кто-то все же знал… кто-то… мой отец. Это он подбирал ему наставников, и… да, они учили Энвальта иначе, чем меня. Вот почему… Отец знал. И… не сказал мне. Да как бы я не относился к брату, неужто мне совсем нет веры, чтобы… утаивать такую… такое…?! Неужели я настолько… недостоин?»

Резкость в словах подавить не удалось. Да и не хотелось. Хотелось только узнать…

«Нет! Именно этого я и не хочу! Не хочу знать! Скажи… Скажи, что не знали! Никто не знал! Что это случайно так вышло, что тебя учили именно эти люди… Ах, я слепец! Кретин! Не заметить очевидного… Валька, скажи, что отец не знал ничего!»

Изнеможение навалилось тяжестью здоровенного валуна… не хуже той скалы-известия… Его брат – маг. И он узнал об этом только сейчас. А отец знал – и не сказал. И не важно, ждал ли он, когда Валька найдет свой Ключ, или уже перестал… Не это важно. Важно, что старшему сыну он об этом не сказал.

«Какая разница, ждали… не ждали… Они знали. Наверное, решили, что мне нельзя доверять… чтобы я не усмотрел угрозы в тебе – раз ты маг – и не совершил какую-нибудь глупость. Братоубийственную. Вот так, значит… защищать границы – это мне доверить можно. А знать что-то о семье – это лишнее… Неужели я действительно производил такое впечатление? Неужто сочли меня опасным для тебя, Валька? Получается… получается, что…»

Энрост никак не мог додумать мысль до конца. Он лишь понял, что безмерно устал, и ему уже все равно, спасет его Энвальт или нет. В конце концов, уже ведь спас… а что ненадолго, то и… может, и пусть бы…

«Пусть на что-то сгожусь еще – хоть потренируешься на мне… Станешь потом великим лекарем. Даже если со мной не получится – такой опыт все равно в никуда не канет… »

Энвальт явно был против. Его горячность не позволяла соскользнуть в беспамятство, чего очень хотелось, и делалось стыдно за свою слабость. Слабость не тела, но духа, которую он только что впустил в себя. Взрастил в себе. Проклятье!

Пытаясь успокоить брата, Энрост невольно подумал, что это потрясающая ирония судьбы – если он все-таки сдохнет, то оплакать его захочет только младший брат. И даже сделает это – искренно и по-настоящему.

«Отец… он вряд ли… Гневаться будет, а вот чтобы плакать… Впрочем, разве я этого хочу? Мне довольно и твоей скорби, братец…»

Удивляться заявлению младшего о том, что он, Энрост, и есть его Ключ, он не стал. Наверное, потому что на это требовались силы, а где их взять-то…

Разве что растерялся немного, ну да это и понятно.

«Разве так бывает? Хотя да, бывает… это если маги очень сильные – тогда им достаются живые Ключи… выходит, ты – сильный маг, Валька… Прямо гордиться можно таким знакомством! Странно, что обнаружилось это так поздно… Или, может, кровь? Наверное, она… Погоди-ка!»

Мысль оказалась едучей, как щелок. Отрава, губительная для души…

«Я – Ключ… и если я умру… то магии тебе не видать! Ключ бывает только один, верно?! так, значит, поэтому… Нет. Нет! Не верю! Не хочу я в такое верить. Даже если и впрямь… даже если спасаешь ты меня только чтобы уберечь ценный Ключ… Не говори мне. Хотя бы сейчас не говори мне такую правду! Пожалуйста. Я не справлюсь с ней, я слишком слаб, от моей воли ничего не осталось, я даже и не знал до сего дня, насколько же я, оказывается, слаб и безволен… Не говори мне, дай мне оправиться. Потому что сейчас я не выдержу столько правды… такой правды… Не выдержу, умру – и подведу тебя этим. А я больше не хочу тебя подводить, Валька. Не хочу!»

Валька оказался донельзя понятливым. Или это просто сам Энрост уже не в состоянии сохранить втайне то, что творится в его голове? Неважно. Это уже не имеет значения. А вот что имеет значение, так это сам младший, пришедший в смятение от мысли, что его могут заподозрить в эдакой расчетливости. Пришлось в итоге его же и успокаивать, несмотря даже на явные глупости, которые он, покраснев, выдал вслух.

«Ну вот что ты городишь, а? Вроде же умница, а такое выдаешь… ну чем было бы лучше, если б мы местами поменялись? Так нас двое тут живых, а так был бы твой труп и я… и где это лучше, чем то, что сейчас? Нет, все-таки ты иногда совершеннейший балбес… хорошо хоть, что не во всем»

Он стиснул руку брата, попытавшись ободрить и показать, что все это ерунда, что он там напридумывал… чепуха, и незачем ею себя изводить… И пусть бы поел хоть чего-нибудь, а то откуда же силы брать? Подействовало или нет, Энрост не понял, но эффект все-таки возымело, хоть и неожиданный – Энвальт охнул и исчез из поля зрения, предоставив раненому страдать от неизвестности. Что там стряслось? Чужой кто? Или кони разбежались?

А потом губ коснулось горлышко фляжки, и стало ясно, куда умчался Валька. За водой! Лишь сделав глоток, Энрост осознал, насколько же ему хотелось пить. Казалось, дай ему добраться до Постаэры, и от реки не останется ни капли! Именно поэтому, чувствуя, как внутри от близости воды начинает трясти, Энрост глотал драгоценную влагу с максимальной осторожностью. Нельзя пролить! Нельзя выпить все! Он не один… и (надо быть честным с самим собой) он умирает. Энвальту вода будет нужнее потом, даже если сейчас он так и не считает…

Донести эту мысль до брата он, впрочем, даже не попытался. И так ясно, что ему на это ответят. Только про коней напомнил – им-то вода очень даже нужна.

А еще… еще не удержал в себе тихого, почти детского восхищения – потому что только сейчас до него дошло, что свет на стенке – искристый и волшебный (ну а какой же еще?!) – дело валькиных рук.

«Потрясающий свет! В нем можно растаять, в этом свете… просто смотреть, таять и ни о чем больше не думать… Не думать, что надо как-то выбираться отсюда, что надо выжить, потому что Валька не знает местности… что шансов мало, и хоть бы он не заблудился нигде…»

Валька суетился рядом, пытаясь настроиться на извлечение болта, а Энрост сочувственно за ним следил и наконец деловито предложил сделать это сам. Делал же он это когда-то!

Воспоминание не особо обрадовало, потому что в тот раз он несколько раз терял сознание, прежде чем продавил наконечник сквозь мышцу. К тому же рана тогда была простая, ничего важного задето не было… А сейчас…

Зато ведь получилось. Значит, и сейчас получится. Тем более там стасис, будет не так больно…

Однако идея отклика не нашла, увы… Брат решил сам.

Страх откровенно мешал ему – рана там, наверное, страшенная, месиво, а не рана… Вот и медлит, не решается… А когда решается, то делает неправильно. Слишком медленно, слишком неуверенно… даже мягко как-то…

«Не так! Брат, не так… сильнее! Резче! Не надо так…»

Энрост чувствовал, как от брата идет тепло… нет, не тепло – жар.

«Что с тобой, Валька? Ты что, ранен? И тебя лихорадит? Я идиот, даже не спросил…»

Исправиться он не успел – Энвальт наконец сообразил, что медлительность тут некстати, и нажал именно так, как требовалось – резко, сильно, выгоняя зловредный болт из раны.

Боль вгрызлась в бок, и Энрост застыл, пережидая эту вспышку. И только после того, как отдышался, смог выдавить из себя слова ободрения.

«Ну правда ведь молодец! Не у всякого с первого-то раза рука бы поднялась эдак железяку из живого тела выталкивать!»

Додумать дальше не вышло. Рана вдруг полыхнула огнем, и жутковато потемнело в глазах, и он застонал, чувствуя, как наворачиваются непрошенные слезы… Холод в районе живота исчез, и даже сквозь нахлынувшую слабость сделалось ясно, что это…

«… заклятье… вышло время заклятья… и мое, кажется, тоже…»

– Стасис… кончился…

Младший от испуга никак не мог вспомнить нужное заклинание – наверное, надеялся все-таки спасти… удержать в жизни хоть как-то… и плевать ему, что кровопотеря уже слишком велика.

«Как странно… Никогда бы не подумал, что ты… так… Да не кричи же ты так, что ж ты… сейчас все с окрестности сбегутся посмотреть… Все равно память на крик не выходит… только если успокоишься… Ох, какой же ты… яркий! Или у меня уже просто видения какие-то? Но ведь мне и жарко от тебя, Валька, и светишься ты… ну пусть не светом, а… не знаю, чем. Не знаю, какими словами это описать – просто кажется, что ты сам костер какой-то… живой…»

Тьма, обволакивавшая его и грозившая утащить за собой, дрогнула и притормозила, словно в неуверенности. По телу прошла волна. Потом еще одна. Сердце затрепыхалось, не умея справляться с таким… с такой… силой, наверное.

Его начала бить дрожь, и он застонал от этого непонятного и невыносимого ощущения какой-то небывалой свободы, полета какого-то, когда кажется, что любую скалу… одной рукой… и не важно, что иллюзия это…

За брата только вот страшно, и ничем же не помочь… Проклятье!

«Мог ли я подумать, что ты, Энвальт Хорна, будешь так хлестаться за мою жизнь? Насмерть? По-настоящему? Эдак ведь и… до нехорошего финала может дойти! Э, нет, братишка! Не смей! Теперь, когда я знаю тебя – пусть чуть-чуть, немножко, но знаю! – теперь не смей себе вредить!»

Боли не было. Почти совсем не было – так, неуютность некоторая, и все.

Энрост вздрогнул от неожиданности, когда Валька положил руки на его рану, и вдруг подумал, что ведь это же сила его брата сейчас хозяйничает в его теле. Вот почему не больно, и тьма отодвинулась в сторонку, любезно соглашаясь обождать, и эта легкость… чувство свободы… – это все брат. И кажется, даже чувства его… сделались вдруг слышны. Хотя… не ему, Энросту, разбираться в чужих чувствах.

«Поешь. Отдохни. Не торопись со мной, я, кажется, уже не умру – благодаря тебе. Уймись, не дразни судьбу… Ты будешь великим магом, братишка – только не гневи богов, не торопись. Ну как же поддержать тебя, чтобы ты поверил?! Хоть прям в седло садись!»

Энвальт закрыл глаза и вновь вернулся к своей магии. А Энросту вдруг привиделось, будто бы смотрят на него глаза брата – с восхищением, почти детским каким-то, виновато и жадно… вот-вот потянется к его стремени худой вихрастый мальчишка, попросит взять в седло и прокатить по предгорьям Ча-Раксы… или, чуть стесняясь, намекнет на подарок к Ночи Перелома – камешек с отрогов Арчарай…

Закружилась голова, видение оглушило его, и жар от младшего растекся внутри, плавя в себе реальность…

«Ты – сосна, Валька… пиния-бронзянка… самое доброе дерево в мире. Такая же прочная – ведь ты не сломался, хоть и свалилось на тебя немеряно. И такая же жаркая, когда горит – тепло рядом с вами, лишь бы ты не сгорел, братишка, ты такой же – добрый, жаркий и не ломаешься, как же я не видел этого раньше, дурак я эдакий?! Только не вини себя, не надо. Нельзя так, что же ты… Вина съедает заживо, говорят, а ты жить должен, я матери твоей обещал тебя вернуть. А если с тобой что случится, никто ведь из нас домой не доедет, пропадем оба. Я не справлюсь без тебя. А ты совсем не заботишься о себе…»

Энвальт уперся ему лбом в плечо, и казалось, что дрожь Энроста передалась тому просто с касанием… Плохо. Очень плохо. Ему надо поспать – уже даже не поесть, а именно выспаться. И успокоиться, наконец, а то, может, это и не от усталости, а просто от напряжения и всего этого безумного дня… Энрост как можно мягче предложил ему поспать, а Валька подхватился и бросился искать провизию, чтобы покормить его самого. Он суетливо метался по пещере, а Энрост тревожился все сильнее – уж очень неуклюжими, неловкими становились движения брата. Неужели это его магия так… влияет? Но тогда нельзя, чтобы он дальше ею пользовался… иначе не доедет вообще никто. Когда же брат осел рядом с седельными сумками и… практически разрыдался, Энрост испугался.

«Что с тобой, братец?! Может, тебя ранили, а ты не заметил? Так бывает… я помню по себе… И что делать, если все же ранен? Я ведь… проклятье, я совершенно бесполезен! Обуза! Даже перевязать, и то, наверное, не смогу… Не ранен? Точно? Хорошо. И здорово будет, если это так и останется. Все-таки ты еще совсем ребенок в чем-то… мелкий и шустрый, уязвимый… Мне бы тебя беречь, а я вот… Может, и не зря отец мне не доверяет? Впрочем, об этом я подумаю потом. Сейчас важнее другое…»

Энрост попытался настоять на своем предложении об отдыхе. Валька ведь просто не сможет сейчас сторожить. Да и он сам… дай ему сейчас уснуть, ведь не факт, что получится потом толком проснуться… пока-то он еще сможет удержать в руках меч, а вот потом…

Он с наслаждением сделал несколько глотков воды. Воду надо беречь. Говорил ему Валька что-нибудь про воду или нет? Не вспоминается… и переспрашивать не тянет совсем. В любом случае, воду лучше поберечь. Да и… может, ему пить-то нельзя… А вот поесть придется – иначе брат тоже есть не станет, это вот упрямое выражение на лице говорит об этом достаточно внятно.

«Что тут у нас? Смотреть сил нет… а на ощупь… на ощупь сыр и хлеб. Ну точно, они… грызть придется. Ладно, пусть… зубы целы, в морду мне не прилетело, хвала богам…»

Энвальт тоже принялся за сыр и с энтузиазмом задал вопрос, который Энрост ожидал меньше всего. Вообще не ожидал.

«Валька, ты что, издеваешься?! Отец же запретил! Как я тебя возьму, если он сказал, что пока он жив, нам с тобой друг у друга в подчинении не ходить? Кто мы будем друг дружке в таком походе? Я или командир или нет. И ты – или командир или нет. И подчиняться придется, иначе это не отряд, а барышни на пикнике. А это никак не вяжется с запретом отца. Или, может, отец уже дозволил тебе, а мне… снова не сказал? Впрочем, нет, больше похоже, что ты сам не в курсе этого запрета… Тебя тоже во что-то не посвящали. Эх, отец… хотелось бы мне, чтобы ты знал, что делаешь. И зачем. А то… все сильнее кажется, что это какое-то помутнение на тебя нашло…»

Он даже что-то такое начал говорить… про отца… А потом вдруг подумал, что, может, брат просто проверяет его. Ну… как он выполняет волю отца. Испытывает его на верность – рискнет Энрост пойти против приказа и ослушаться или…

«Интересно, сам решил или отец приказал? Да нет, вряд ли… Отец ведь не мог предположить, что мы в таких вот условиях окажемся… на откровенность толкающих… А ты бы не стал… как раз в таких вот условиях и не стал бы… Нет, нет, я плохо подумал о тебе, братишка, прости… Да и глупость ведь, верно? Просто глупость…»

Глаза устали, и он опустил веки, пережидая жжение и какую-то ноющую тяжесть.

«Что бы такое придумать-то? Тебе ведь почему-то жизненно важно это твое желание… не просто в поход, с тем же Сарверой, у которого, если быть честным, я сам учусь до сих пор… А вот именно чтобы со мной. Ну не мог же ты привязаться ко мне за какой-то день?! Или… это вина? Ты считаешь, что я ранен из-за тебя, и… и что? Я ведь и жив только благодаря тебе. Только потому, что ты, Валька, этого захотел. Ведь имел полное право добить и оставить в горах – в крайнем случае, просто притащить труп домой и свалить у порога, пусть дальше другие возятся… Так ведь нет! Эх, Рости, Рости! Как не знал ты брата, так до сих пор и… Впрочем, одно очевидно – он ведь сам это сказал… он восхищается тобой, Рости… было бы кем, право… Но если это восхищение, то, разумеется, он хочет идти в поход именно со мной. Боги, когда я успел так отупеть? Неужели потеря крови так сказывается? Или я всегда таким был? Тьфу… Так, хорош. Есть задача – взять тебя с собой. Какие есть варианты? Наставничество? Быть твоим наставником не кажется мне правильным – нашелся тоже… учитель… борода до пят, мозги из ушей прут… Да и не нужен тебе наставник, опыт тебе нужен… Что еще? Око сюзерена. Почти идеальный вариант. Тот ты, каким я тебе себя представлял, обязательно бы за него ухватился. Надзор за старшим и полная безнаказанность, ха! Но ты – такой, какой есть – наверняка не оценишь этих удобств… Вон, уже видно – надулся и не оценил. Отпадает, значит… А ты, Валька, вместо того, чтобы обижаться, сам бы выход поискал… а то лежи тут, думай… особенно когда нечем… Ох… Впрочем… к тебе отец благоволит, может, если просто прямая просьба… может, и подействует… Попросишь? Меня он ценит, а тебя любит. Если ты попросишь, может, он и отменит свой запрет, и не надо будет изворачиваться… Попросишь? О, насупился как… Чело мрачнее тучи, в глазах гроза пополам с пеплом… Сейчас напридумываешь чего-нибудь, с отцом потом рассоришься, а виноват кто будет? Правильно… нерасторопный и излишне болтливый старший…»

Защищать хитромудрого родителя перед Валькой никакого желания не было. Настолько, что отчаянно захотелось вообще сменить тему. Например, про камушки…

«Тем более что коллекция у тебя действительно замечательная. И – да, мне она понравилась. Хотя видел мельком… а надо бы повнимательнее. Расскажешь потом, если доберемся… да, ты прав, я запросто могу не знать того, что ты хочешь рассказать. Если подумать… я и вообще знаю довольно мало…”

Валька опустился рядом и взял его за руку. Стало теплее почему-то…

«И, между прочим, совсем не обязательно брать тебя именно в поход, чтобы ты… смог оценить меня непредвзято. Боги праведные, и ведь я раньше считал, что ты относишься ко мне пренебрежительно! А тут… совсем ведь другая предвзятость вырисовалась! Вот… надо просто взять тебя в степь. Не с отрядом, а просто так, вдвоем. Может… может, тогда ты поймешь, что учиться не обязательно именно у меня… ну или просто насытишься впечатлениями. Там ведь есть чем напитать душу! Степь – это… я не поэт, мне не дано сказать про нее так, чтобы у людей зашлось восторгом сердце, чтобы не только я почувствовал дыхание степных ветром и бескрайность степных пространств!»

Энрост смутился. За эдакой мечтательностью его заставали редко, и всякий раз делалось неловко и как-то… неуютно. Вот и сейчас… расслабился, дал себе волю – получай в ответ недоумение и непонимание… впрочем… привык же уже, чего уж…

Валька заметался, пытаясь сделать несколько нужных дел одновременно. Не сказать, чтобы все правильно и как надо, но энтузиазма хоть отбавляй. А остальное с опытом придет… если дать такую возможность.

«Я дам. Обещаю! Опять же… мне, если подумать, сплошная выгода! Если ты научишься и сможешь ходить с отрядом один… я хоть отдыхать буду побольше… может быть…»

Что там брат делал дальше, Энрост не видел. Просто сидел (или все-таки лежал?), закрыв глаза, и наслаждался отсутствием боли и возможностью потихоньку дышать. И только когда Энвальт вернулся и принялся его суматошно ощупывать, он вздрогнул и напрягся.

«Валька, ну нельзя за один вечер затянуть такую рану! Как ты не понимаешь! Эх ты, ребенок… Ну ты же справился, ты молодец! Не торопись только, пожалуйста… Даже у Мирриды не всегда все выходило, а ведь у него было до пупа лекарского опыта, и то… а ты с наскоку надеешься все сразу победить…»

Когда Энвальт все-таки попробовал оспорить очередность дежурств, Энрост даже глаза открыл (чуть не рассмеялся!), но умудрился довольно сдержанно, без усмешки, поинтересоваться, сможет ли Валька поднять руку, чтобы разбудить раненого.

«Вот был бы ты… да тем же Сарверой – я бы приказал, и все. А тут… уговаривай тебя… Вот возьму и все матери твоей расскажу! Что ты поздно ложишься и плохо кушаешь! И плохо себя ведешь!»

Энвальт сдался и перетащил его на заранее облюбованную позицию. С трудом.

Да, устал братишка… Да и Энрост, положа руку на сердце, действительно тяжеловат для младшего… а сколько тот уже его таскал сегодня? Эх…

И даже сейчас, когда ноги подкашиваются от изнеможения, и тело само клонится к жестковатому «ложу», он продолжает беспокоиться, трепыхаться и дергаться. Вообще это нормально – новики почти всегда так реагируют. Но до чего ж жалко мальчишку!

Энрост стиснул губы.

«Рости, какой он тебе мальчишка, балбес ты эдакий?! Не такая уж большущая у вас разница в годах! И не смей жалеть, вот уж чего он не заслужил, так это вот этой вот дурацкой жалости! Он – воин! Он все сможет. Лучше порадуйся за него и гордись вон вовсю. Такого брата ни у кого больше нет!»

Энрост слабо улыбнулся, уже гордясь. Вовсю, как и было им велено.

«Хоть бы ты только не вскочил, когда нельзя! Вот уж радости будет, если ты под удар так вот подставишься! А еще бы лучше, если бы удара и вовсе не было…»

Валька что-то еще пробормотал себе под нос, но Энрост уже не расслышал – слишком сонным был голос у брата…

«Прости… Ведь я тоже просил у тебя прощения, Валька… а ответа толком не получил. Кажется, ты тогда удивился… и спросил, за что… А у меня сил не было отвечать. Вот как сейчас почти… Нет, сейчас они, как ни странно, есть. Благодаря тебе… моему брату. Так странно – называть братом человека, которого совсем недавно иначе как полным именем и не называл. Сдержанность и дистанция. Еще вот младшим звал, да. Помню. А сейчас ты – Валька. Брат. Всего-то и надо было – ринуться за тобой вдогонку и увидеть, какой ты есть на самом деле. Разозлиться надо было. Где есть злость, там не место равнодушию. Равнодушие мешает видеть. Злость, на самом деле, тоже – но она всего лишь искажает очертания, а равнодушие заставляет отводить взгляд. Нет, но как же смешно выходит – мы оба просим друг у друга прощения… в один день. Смешно и горько… протянулась ниточка. Как бы не порвать по неосторожности!»

– Вот и меж нами натянута нить, – хрипло и очень тихо, чтобы не разбудить, прошептал Энрост. – Самозабвенно до отвращения мы друг у друга просим прощения – и забываем друг друга простить.

«Я простил тебя, Валька. Да и прощать, в общем, нечего – я сам виноват. Нашел время норов показывать и обижаться… вздел бы обратно броню, может, и не было бы таких последствий. А теперь вот возись тут со мной… поэт хренов… Хорошо еще, что ты хоть про эту мою слабость не знаешь – ведь смеяться бы захотелось, а ты бы не стал…»

Таращиться в темноту было тяжело. Веки падали сами собой, глаза закрывались, слабость давила, размазывая его по хвое и камню. Плохо. Эдак он скоро уснет. Совсем скоро. Кровопотеря, да еще же и когда он толком спал-то? Только дома, выходит… Пока гонишься за шалопаистым братиком, не до сна… пару часов перехватил на коротком привале, и все, больше не положено. Так что крепкий сон ему сейчас обеспечен. Как бы так не допустить? Не уснуть?