Текст книги "Fighting To Forget (ЛП)"

Автор книги: justinmakesmebelieve

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Сто?

Я поворачиваюсь и смотрю ей прямо в лицо.

– Пройди сквозь свои страхи. Ты поймешь, что всё не так плохо, как ты думаешь, – это хороший совет, но у меня он редко срабатывает. – С тобой всё будет в порядке. Обещаю.

Её лицо смягчается. Она делает глубокий вдох и кивает. Из лифта доносится звон, и двери открываются, выпуская группу хихикающих раскрасневшихся подростков. Её хватка на моей руке становится крепче, но только чуть-чуть.

– Том, как дела, приятель? – я вздергиваю подбородок, обращаясь к лифтеру, он меня не замечает, поскольку его глаза прикованы к поразительно красивой и явно нервничающей девушке рядом со мной.

То, как он смотрит на неё, вероятно, разозлило бы меня, если бы этот чувак не выглядел как дедушка. Я прижимаю её к себе и иду в лифт. Она напрягается, еле волоча ноги, но всё же успевает забраться внутрь.

– Джастин, – он вежливо кивает головой. – Я вижу, у тебя всё хорошо, – уголки его губ кривятся.

– Всё хорошо, – я никогда не брал с собой девушек. И уверен, он заведет об этом разговор, когда я вернусь сюда в следующий раз. – Нам наверх.

– Конечно, – Том нажимает нужные кнопки, и мы начинаем наше восхождение на вершину стратосферы.

Мак ещё сильнее прижимается к моему боку.

– Лифт движется со скоростью двадцать миль в час, – Том переводит взгляд на Мак. – Не удивляйся, если будет звенеть в ушах, – говорит Том и через несколько секунд лифт звякнул и двери открылись. – Увидимся на обратном пути.

Мы выходим, и она поворачивается ко мне, улыбка озаряет её лицо.

– Это было совсем неплохо.

– Я же говорил, – я пожимая плечами.

– Это было быстро, – в её голосе слышится возбуждение.

Я дергаю зубами кольцо на губе, чтобы не усмехнуться от гордости за её достижение. Я следую за ней на смотровую стеклянную площадку, и она ахает над видом. На этот раз она тянет меня к лифту, который доставит нас на последние несколько уровней вверх к аттракционам.

В течение нескольких минут мы стоим бок о бок на Безумии, ожидая, пока в аттракцион усядутся люди. Это то, ради чего я живу – порыв, который напоминает мне, что я жив. Я никогда не делился этой частью себя ни с кем, и это не так уж и плохо. Поездка начинается, и она дергает ноги, очень сильно визжа.

Я завороженно смотрю на чистую радость и возбуждение, исходящее от её выражения лица: опьяняющее, вдохновляющее и настолько чертовски красивое, что у меня болит грудь.

Что, черт возьми, эта девушка делает со мной? Что-то шевельнулось внутри меня, легкое движение, которое должно было быть настолько очевидным, и всё же я понятия не имею, какого хрена происходит.

Мак

– Это было потрясающе! – я прыгаю вверх и вниз, трясясь руками от адреналина.

– Тебе понравилось, да? – он так расслаблен, как будто только что скатился с массажного стола, а не на скоростной экстремальной гонке.

– Понравилось? Мне очень понравилось! – я хватаю его за предплечье. – Давай ещё раз.

Он наклоняет голову, сверкнув кривой улыбкой. Он не дергается от моих прикосновений, и если бы я думала, что он позволит мне, я бы наклонилась и втянула его нижнюю губу в свой рот.

– Это была всего лишь разминка, – он мотает головой в сторону платформы, окруженной решетками и кабелями.

Желание выгрузить свою тайну волнообразно движется к моему мозгу. Ему нужно знать, кто я такая, и какая-то часть меня хочет сказать ему об этом, надеясь, что это поможет мне избавиться от чувства вины и стыда, которые я ношу с собой всю свою жизнь. Все эти годы я думала, что он умер, зная, что это была моя вина за то, что я была такой глупой. Я была так чертовски молода и наивна. Если бы я просто сделала то, что обещала, и вытащила его оттуда, тогда не было бы никаких секретов, которые нужно было бы прятать, никакого позора. Находясь с ним вот так, мне хочется сбросить весь этот тяжелый груз, выбросить его вон и упиваться свободой.

Я сказала себе, что признаюсь и попрошу у него прощения, если мне представится такая возможность. И это мой шанс. Но что бы с этим сделала моя исповедь? Что бы она с нами сделала?

– Ну… – его голос низкий и скрипучий, как будто он на сцене. Он наклоняет свое лицо ближе к моему. – Давай посмотрим, как твой сладкий ротик будет орать от другого ощущения.

Сладкий ротик? Мой живот трясется, и я сжимаю колени вместе от эффекта, который его слова оказывают на мое тело. Он хватает меня за руку и ведет обратно внутрь. После короткого обмена разговора с некоторыми сотрудниками, которые явно хорошо знают Джастина, мы надеваем комбинезоны и пристегиваемся ремнями безопасности.

– Я ведь не буду прыгать на тарзанке с вершины стратосферы, правда? – одно дело быть на аттракционе, а другое – быть привязанной к веревке и прыгающей вниз со здания.

Он в сером комбинезоне и сбруе, но всё ещё выглядит чертовски горячим и мужественным.

– Нет, это не тарзанка, – он дергает несколько моих ремней, убеждаясь, что я в безопасности, и это простое действие согревает мою грудь. – Просто прыгнешь.

– Прыгну?

Он кивает.

– Вниз?

Он снова кивает.

– А куда я приземлюсь?

Его глубокие карие глаза встречаются с моими.

– На землю.

– Боже, – я дергаю за ремни, которые теперь кажутся мне удушающими. – О Боже, о Боже, о Боже.

Он берет меня пальцами за подбородок и притягивает мои глаза к своим.

– Тебе понравится. Разве ты никогда не мечтала о полетах, когда была ребенком?

У меня перехватывает дыхание. В детстве я мечтала только о нем.

– Наверное.

Его глаза танцуют вокруг моего лица, он будто читает мои мысли.

– В том порыве, который ты сейчас испытаешь, падая со скоростью сорок миль в час, это похоже на полет, – последнее слово произнесено с таким восхищением, что я невольно задумываюсь, не мечтал ли он в детстве о полете, о бегстве в бескрайние небесные просторы, где никто не сможет дотронуться до него, удержать против его воли, держать взаперти.

– Эй, если ты не готова, то мы можем этого делать, – нежность в его голосе в сочетании с тем, как низко опущены его брови, говорит мне, что он на самом деле беспокоится.

Я отмахиваюсь от своих эмоций и улыбаюсь.

– Нет, я в порядке.

Он изучает мое лицо, но не выглядит убежденным. Я улыбаюсь ещё шире, чтобы облегчить его беспокойство. Это сработало, потому что выражение его лица расслабляется, и он улыбается в ответ.

– Я пойду первым, и когда ты прыгнешь, я буду ждать тебя там. Не волнуйся, я тебя поймаю, – то, как он прошептал эти последние слова, как будто он делился глубокой тайной, успокаивает мои нервы. – Ты готова?

Я киваю, опасаясь, что разговор может выдать мои чувства.

Мы выходим вместе, держась за руки, к прыжковой платформе. Он не смотрит на меня, только отпускает мою руку и следует инструкциям. Они прикрепляют большой кабель к задней части ремней безопасности Джастина и жестом приглашают его подойти к краю. Он поворачивается, чтобы посмотреть на меня через плечо, и говорит шепотом: – Увидимся внизу, – и спрыгнул вниз.

Повинуясь инстинкту, я бросаюсь вперед, вытянув руки, чтобы поймать его. Работник тянет меня назад за ремень безопасности.

– Ого! Ещё нет. Подожди, пока он не окажется на земле.

Проходит несколько секунд, прежде чем я слышу статический голос по рации дежурного, говорящий, что Джастин благополучно приземлился.

– Ладно, вставай.

Я подхожу к краю так, что носки моих ботинок свисают с высоты тысячи футов. Каждая унция страха растворяется. Никакого волнения. Мои мысли сосредоточены только на одном – как добраться до Джастина.

С последним одобрением от дежурного я закрываю глаза. Я широко раскидываю руки и подставляю лицо теплому солнцу пустыни. Глубоко вздохнув, я сгибаю колени и отталкиваюсь. Я свободно падаю в пустоту. Мой желудок рвется к груди, разжигая яростный прилив адреналина. Безумие разворачивается в теле, но я не кричу, нет никаких звуков, если не считать порывов ветра, который треплет мои волосы. Падаю, падаю, падаю в мирном нисхождении.

И он был прав. Это все равно что летать.

Меня притягивает к земле гравитация, а сердце – к единственному человеку, который когда-либо владел им. Напряжение на веревке замедляет мой спуск, но прежде чем я успеваю открыть глаза, чтобы увидеть, насколько близко я к земле, я натыкаюсь на твердые мышцы, и две руки плотно обхватывают мое тело.

Я перевариваю шок от его силы, и мои руки сжимают его плечи так крепко, как только могут. Моя власть над ним равна его власти надо мной, и я клянусь прямо сейчас, что никогда больше не позволю никому забрать его у меня.

– Ты поймал меня, – говорю я, задыхаясь от спешки и чувств, которые душат меня.

– Я же сказал, – его губы так близко, что я чувствую, как они звенят у раковины моего уха.

Эти слова вертятся у меня на языке, но я проглатываю их вместе с потоком эмоций, который грозит прорваться через барьеры.

Я люблю тебя, Джастин.

========== eight ==========

Это все равно что цепляться за недостижимое

Обуздание ветра.

Желать тебя невозможно.

Твоя любовь – мой величайший грех.

– Атаксия

Мак

Тихая поездка обратно в дом Джона после нашего свидания, но молчание между нами не неловкое. Я не говорю, потому что он не говорит, но меня поглощают мысли о том, что он обнимает меня и дышит мне в ухо, напоминая мне, что он сдержал свое слово и что с ним я в безопасности.

Мы вошли в это казино порознь и вышли вместе. Объединенными общим опытом и многое другое. По крайней мере, так мне кажется. И его отсутствие болтовни приводит меня к мысли, что он, может быть, думает о том же самом. Я смотрю в боковое зеркало и вижу, как Стратосфера медленно исчезает вдали. Солнце, садящееся за горами, окрашивает всё вокруг в пурпурный и оранжевый – цвет удовлетворения.

Он впустил меня в свой мир. Может показаться, что это не так уж много значит, но то, что он взял меня туда, было очень важно. По тому, как те, кто его знал, удивленно смотрели на меня, я поняла, что он открыл мне часть себя.

Его грузовик сворачивает на длинную подъездную дорожку к дому и останавливается у моего байка, припаркованного там, где я его оставила. Он паркуется, но не выключает двигатель. Все кончено. Пора возвращаться домой.

Глубоко вздохнув, я поворачиваюсь к нему и почти задыхаюсь. Он вцепился в руль, не сводя с меня хищного взгляда. Но всё же он улыбается.

– Я не хочу ехать домой.

– Тогда не едь, – я пожимаю плечами и борюсь с желанием улыбнуться.

– Куда же я пойду?

– Ко мне домой, – Джастин в моем доме? Черт возьми, а вдруг я оставила грязную одежду на полу?

Его брови опускаются ещё ниже.

– А если там твой «друг»?

– Нет. Последний раз я слышала, что он уехал по делам, – наверное, убивает людей. – Мы могли бы потусоваться у бассейна.

– У тебя есть бассейн?

– Да, – мальчишеское возбуждение в его вопросе заставляет меня усмехнуться.

– Хорошо, я поеду за тобой, – он выводит грузовик на дорогу, и я думаю о том, что хочу наклониться и поцеловать его в щеку.

Вместо этого я выскакиваю из грузовика и бегу к своему мотоциклу. Я застегиваю свою кожаную куртку и вставляю ключ в замок зажигания.

– Мак, какого черта? – говорит Джастин из открытого окна.

Я перевожу свой пристальный взгляд на него и… почему он выглядит таким злым?

– Что?

– Ты что, блять, издеваешься надо мной?

– Эм… Нет? Не знаю…

Он выключает двигатель, и из-за отсутствия лишнего звука я слышу, как он бормочет: «она, блять, не шутит».

Он выпрыгивает из грузовика, открывает заднюю дверцу и вытаскивает что-то оттуда. Обогнув кузов, он крадется ко мне, и я мгновенно понимаю, о чем он говорит.

– Оу…

– Надень, – он протягивает мне черный шлем.

– Джастин, нам же не далеко ехать.

Не говоря ни слова, он пристально смотрит на меня, ледяной лед его взгляда обжигает меня от головы до ног.

– Мне нравится, когда ветер треплет мои волосы, – смущенно шепчу я.

– Ветер? Чего? – он моргает и качает головой. – Во-первых, это незаконно. Во-вторых, твои волосы будут выглядеть ужасно, когда они будут все в крови и кусочках мозга, разбросанных по всему проклятому асфальту.

– Ну спасибо, – я съеживаюсь и беру шлем.

– И часто ты это делаешь? Ездишь без шлема?

Я отрицательно качаю головой, прежде чем надеть шлем на голову. По правде говоря, иногда я так и делаю. Тесные пространства пугают меня, и когда я надеваю шлем, я начинаю задыхаться, но чистый, пряный запах шлема Джастина успокаивает меня.

– Окей, – он застегивает ремень под моим подбородком, прежде чем опустить защитное стекло. – Я за тобой.

Я киваю и мысленно делаю пометку никогда не ездить без шлема, когда Джастин рядом. А может, и вообще никогда. Набирая обороты, я откидываю подножку и выезжаю на дорогу.

Он заботится о моей безопасности. Теплое чувство поселяется в моей груди, и я улыбаюсь за массивной громадой шлема Джастина.

Мы мчимся обратно к моему дому, и я на самом деле с нетерпением жду его лекции о скоростных ограничениях и мерах предосторожности. Ладно, возможно, я специально ехала слишком быстро.

Я заворачиваю за угол на свою улицу и хочу кричать и топать ногами, как разозленный малыш. Твою мать. Гребаный байк Хэтча припаркован возле входа.

С глубоким усилием держать себя в руках, я паркую свой мотоцикл. Джастин останавливается позади меня, он смотрит в сторону чужого байка. Я снимаю шлем, он выходит из своего грузовика и встречает меня на улице.

– Я не думала, что он будет здесь, – говорю я, стараясь скрыть разочарование и раздражение в своем голосе.

Он свирепо смотрит на Харлей, а затем снова поворачивается ко мне. В его глазах что-то промелькнуло, может быть, нерешительность? Я надеюсь, что он не думает о том, чтобы пойти туда.

– Слушай, мы можем пойти перекусить, или я не знаю, хм… – черт возьми, придумай что-нибудь, Джиа. Что-нибудь.

– Что бы мы ни делали, нам лучше уйти до того, как этот придурок выпустит очередную девчачью шутку, – его слова рычат, и губы скривились от оскала.

– Да, да, давай так и сделаем. Эм, куда пойдем? – я надеваю шлем, показывая ему, что готова даже взлететь, как только он скажет, куда мы направляемся.

– Ко мне, – на мгновение выражение его лица искажается, прежде чем он безразлично смотрит на меня.

– Что ты сказал?

– Ко мне домой.

Он не отвечает и поворачивается, чтобы вернуться к своему грузовику.

– Пошли отсюда. Оставь свой байк.

Я стягиваю шлем и практически прыгаю к пассажирской стороне грузовика. Внутри дома Джастина, в окружении его личных вещей, о боже, я так много узнаю о нем. Интересно, беспокоится ли он так же, как и я о грязной одежде? Скорее всего, нет. Парни – отъявленные неряхи и никогда не извиняются за это.

Мой желудок переворачивается, внутри жужжит возбуждение. Сегодня он уже дважды меня впускает в свой мирок. Если бы только у меня хватило сил сделать то же самое.

Джастин

Я способен на гораздо большее, чем мне кажется.

Ободрение Даррена играет на повторе в моей голове. Я хочу попытаться стать лучше, и я планировал воспользоваться его советом и пригласить её к себе. Я просто не думал, что это будет так скоро. Я иду по тропинке к своей квартире, Мак идет следом. Я сосредотачиваюсь на своем дыхании и напоминаю себе, что экспозиционная терапия имеет восемьдесят процентов успеха. Это близко к ста процентам. Почти идеально.

Моя рука дрожит, когда я вставляю ключ в дверь, и поворачиваюсь к Мак.

– Эм… это может показаться глупым, но… – я провожу рукой по волосам и опускаю подбородок. – Ты не могла бы снять обувь? – я отваживаюсь взглянуть на неё и надеюсь, что она не испугается моего вопроса.

Она наклоняет голову и улыбается, как будто ждет, что я начну рассказывать кульминационный момент.

– У меня что-то вроде гермофобии и эм… – черт, просто скажи ей правду. Я сокрушенно вздыхаю и дергаю кольцо на губе.

– Джастин?

– Послушай, Мак, дело в том, что я… черт возьми, – я способен на большее, чем мне кажется. – У меня здесь никого нет.

Её глаза расширяются, а губы слегка приоткрываются.

– Вот почему я тогда отвез тебя к Эмме, но сейчас она дома… Я хотел пригласить тебя посмотреть, каково это приглашать кого-то к себе в гости.

Она всё ещё смотрит на меня, как мне кажется, ещё большими глазами, если это возможно.

– Моя жизнь хаотична, и то, что моя квартира полностью принадлежит мне… Я… Это нездорово, и я работаю над этим, но пока—

– Я поняла, – она протягивает руку и снимает ботинки. Держа ботинки в одной руке, она приподнимает подбородок и мягко улыбается мне. – Что-нибудь ещё?

И это все? «Я поняла»? Похоже, мое признание её нисколько не смутило.

– Нет, – я облизываю губы, чтобы избежать ухмылки.

Я поворачиваюсь, чтобы открыть дверь и снять кроссовки, прежде чем войти внутрь. Я чувствую тепло её тела у себя за спиной, и это вызывает у меня внутреннюю тревогу. Я выдыхаю сквозь панику и двигаюсь к выключателю. С щелчком, всё жизненное пространство загорается. Моя голова резко поворачивается на звук вздоха Мак. Она стоит в дверном проеме, её голова крутится из стороны в сторону, рот широко раскрыт.

Мак

Никаких стен. Интерьер кондоминиума Джастина полностью открыт. Кухня, спальня, всё выставлено напоказ. Даже не похоже на квартиру его соседки, заполненную личными вещами и фотографиями, это больше похоже на музей без артефактов.

– Просто брось туфли у двери и входи, – его голос звучит сдавленно, как будто ему приходится выдавливать каждое слово против своей воли.

Мое сердце сильно сжимается от того, что он, должно быть, чувствует. Те, кто не знает его историю, могут подумать, что он просто гермофоб с безупречными навыками уборки, но не я. Нет, я знаю, что это часть его самого.

Я аккуратно поставила свои ботинки рядом с его черными кроссовками и шагнула дальше в комнату. Боковым зрением я вижу, как он стоит в стороне, наблюдая за мной, поэтому я заставляю себя улыбнуться сквозь волну беспокойства, которая приходит с осознанием того, почему он никогда никого не пускает в это пространство. Он сам себя защищает.

– Джастин, это потрясающе, – я позволяю своим глазам задержаться на нем на долю секунды и ловлю проблеск облегчения.

Я возвращаюсь к изучению комнаты и чувствую в ней что-то знакомое. Мебель гладкая и современная, обтекаемые кожаные диваны и пустые столы. Справа расположена современная кухня, вся из нержавеющей стали от бытовой техники до столешниц. Даже его спальня – это всего лишь низкая кровать и два прикроватных столика с единственной очень простой лампой. Все стены окрашены в один и тот же бледно-серый оттенок. Мои глаза притягиваются к одному яркому цветному пятну во всей комнате.

Над блочным камином висит картина. Широкие мазки покрывают холст диагональным рисунком, не столько похожим на резкие всполохи пламени, сколько на успокаивающий поток волн. Цвет вспыхивает на фоне стального пространства комнаты. Я подхожу ближе, чувствуя, как меня тянет к этому месту.

– Мне нравится эта картина.

Он откашливается.

– Спасибо, я нарисовал её, как только переехал, – его голос всё ещё звучит отстраненно, но уже не так нервно, как раньше.

– Ты? – моя голова резко поворачивается в его сторону.

Он пожимает плечами, и на его щеках появляется легкий румянец.

– Да. Я думал, что это место нуждается в чем-то таком особенном.

Медленная улыбка растягивает мои губы при мысли о том, что он рисует. Это имеет смысл. Парень, который пишет музыку, обязан быть творческим в других областях.

– А есть другие?

– Нет, только одна, – он делает несколько шагов в мою сторону, глядя на свою работу.

Я прослеживаю за его взглядом и изучаю рисунок, и чем больше я смотрю на него, тем больше я вижу, что большие оранжевые волны многогранны, состоят из многих крошечных штрихов и более чем дюжины вариаций оранжевого. Замечательно. Это почти похоже на… Волосы.

Осознание сжимает мою грудь, лишая меня дыхания. Мой желудок подступает к горлу, а ноги немеют. Глаза сосредоточены на картине; она становится нечеткой, мое зрение затуманивается. Жар заливает щеки, и меня переполняет жгучее желание убежать отсюда.

Этого не может быть…

Комната мгновенно становится четкой, и я почти падаю на колени. Черт возьми. Серый и оранжевый.

Я слышал, как он поет о цветах, и подумала, не имеет ли он в виду меня. Он наверняка помнит огненные локоны, которые были у меня в детстве. Такие яркие, цвета моркови, я выделялась везде, куда бы ни пошла. Боже, может ли его выбор цвета в доме иметь какое-то отношение ко мне?

Внезапно чувствуя головокружение, я подхожу к черному креслу и плюхаюсь на его жесткие подушки.

– Мак? – он вдруг оказывается передо мной, опускается на колени и озабоченно смотрит на меня.

– Боже, – я потираю виски и пытаюсь очистить свои мысли от вихря. – Джастин, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Окей, – он садится на такую же тахту рядом с моими коленями. – Давай.

В моем горле пузырится желчь. Что он скажет, когда узнает, кто я такая? Во всех своих фантазиях я представляла себе, как он обнимает меня и приглашает обратно в свою жизнь, как дорогого друга. Но теперь я не могу перестать думать о том, что мое присутствие будет напоминать ему только о той жизни, которую он презирал. Наконец-то он здесь, открылся мне. Разоблачение того, кто я есть, может вырвать его из моей слабой хватки. Но он заслуживает правды. И я заслуживаю последствий, какими бы они ни были.

Я со стоном поднимаю на него глаза. Он наблюдает за мной, ждет и выглядит испуганным.

– Джастин, я… – просто скажи это, Джиа.

Он опускает подбородок и проводит рукой по волосам.

– Ты просто в шоке. Я понимаю.

– Нет. То есть, да, но… – невеселый смех грохочет в его груди.

– Держу пари, что парень никогда не просил тебя снять обувь, прежде чем ты войдешь в его квартиру, да? – он встает так быстро и с такой силой, что маленький пуфик отлетает на несколько футов назад. – Черт. Я знал, что это плохая идея, – он идет на кухню, как загнанный в клетку зверь, все его мускулы напряжены.

– Нет, пожалуйста, – я вскакиваю и следую за ним. – Я не это имела в виду.

Я нахожусь на несколько метров позади него, когда он поворачивается ко мне и подходит ближе.

– Ты думаешь, что я тупой? Ты думаешь, я не знаю, каким дебилом я сейчас выгляжу? – он делает ещё один шаг по направлению ко мне, и я отступаю от войны, которая бушует в его глазах.

Моя спина упирается в кухонный стол, но он продолжает наступать. Сухожилия вспыхивают на его шее, заставляя татуированного дракона выглядеть готовым к атаке.

– Скажи это, Мак. Я хочу услышать, как ты это скажешь. Ты думаешь, что я сошел с ума, —

– Нет, я не… – я моргаю и качаю головой.

– Скажи это. Я знаю, что ты об этом думаешь, так что выкладывай, – жар его тела давит на меня, его руки удерживают меня в одном месте. Он переводит взгляд с моих волос на губы. – Блять!

Я откидываю назад локоть, чтобы удержаться, когда моя верхняя часть тела наклоняется назад над прилавком.

– Ты же меня боишься.

– Нет, не боюсь, – шепчу я.

Он закатывает нижнюю губу в рот, прикусывая её. Я не могу остановить свои бедра и инстинктивно трусь об него.

Он отпустил свою губу с шипением удовольствия или боли, я не знаю. Низко опустив брови, он изучает мое лицо.

– Значит это ты сумасшедшая.

– Да, и ты мне нравишься.

Он ускользает от меня. Я это чувствую. Я больше его не потеряю. Я хватаюсь за любую ясную мысль, план, за что-то, что я могу сказать, что вернет его обратно.

– Нарисуешь мне что-нибудь?

Напряжение в его руках спадает, но он остается, прижимая меня к стойке.

– Я не рисую.

Я наклоняю голову, указывая на оранжевую картину.

– Не похоже.

Его брови сдвигаются вместе, а взгляд не отрывается от моего лица. Такое чувство, что он пытается прочесть выражение моего лица, выискивая страх или панику, которую он ожидает увидеть. Но он не найдет ни того, ни другого.

Как бы мне ни хотелось всё это выгрузить, я рада, что не сделала этого. Придется подождать ещё один день.

Приняв решение, я улыбаюсь и надеюсь увидеть, как он улыбнется в ответ. Он не делает этого, но вместо этого прислоняется своим лбом к моему и практически падает на меня с глубоким вздохом. Вспомнив, как моя агрессия подействовала на него в грузовике ранее, я подавляю желание закинуть руки ему на плечи и зарыться лицом в его шею, решив вместо этого положить свои руки на его бедра. Он не отстраняется от меня.

Хорошо. Это всего лишь маленький шаг. Я закрываю глаза, наши лбы всё ещё соприкасаются.

– А как она называется?

– Хм? – его руки скользят от стойки к моей талии. Тепло его ладоней, разделенных тонкой тканью майки, заставляет мои руки покрыться мурашками.

– Картина. А у нее есть название?

Он пожимает плечами, а затем отодвигается назад, только чтобы посмотреть через мое плечо на произведение искусства.

– Джиа.

Чувство, подобное ветру, наполняющему вздымающийся парус, наполняет мою грудь. И я была прав. Он всё помнит. Я падаю вперед так, что мой лоб упирается ему в грудь.

– Это прекрасно, – слезы собираются у меня в глазах. Надеюсь, что у нас будет будущее после того, как он узнает правду и что связь, которую мы разделяли в детстве, не была односторонней. Он тоже это почувствовал. О Боже, это действительно происходит.

– Извини, что я себя так повел.

– Я всё понимаю, – я стараюсь сдержать слезы. – Всё нормально.

– Эй, ты что, плачешь? – он тянет меня за подбородок вверх.

– Нет, я не плачу, – я вытираю крошечную капельку влаги, которая грозит пролиться.

Его рука движется к моей спине и гладит вверх и вниз в успокаивающих движениях.

– Будь я проклят. Не думал, что эта девушка умеет плакать.

Я ещё крепче прижимаюсь к нему, и он обнимает меня другой рукой, чтобы прижать ближе.

– Эта девушка вовсе не плачет.

– Ладно, что бы это ни было, соберись, и когда ты будешь готова, я придумаю что-нибудь для нас поесть, – его тело сотрясается от того, что я называю тихим смехом.

Я запрокидываю голову, чтобы видеть его лицо. Больше никакого хмурого взгляда, и да, он смеется.

– Перестань смеяться!

Он откашливается в слабой попытке скрыть ещё один взрыв смеха. Легкая улыбка заразительна, и я не могу не хихикать вместе с ним. Кризис миновал, напряжение рассеялось, лишь глубокие вдохи и выдохи. Мы вернулись к тому, с чего начали, когда пришли сюда, или, может быть, даже к лучшему?

Я смотрю на его красивую улыбку. Да, определенно к лучшему.

========== nine ==========

Джастин

Самоисполняющееся пророчество. Я слышал об этом, но никогда не испытывал до сегодняшнего вечера. Я так боялся, что как только Мак войдет в мою квартиру, она начнет меня осуждать и думать, что я какой-то не такой. Всё было не так уж неловко, пока я сам всё не испортил.

Ну и напортачил же ты, придурок.

С тех пор, как я ушел на кухню, всё стало намного лучше. Мак удобно устроилась на диване, подобрав под себя ноги и рассеянно запустив пальцы в свои темные волосы. Тепло расцветает в моей груди. Её глаза прикованы к телевизору, и я задаюсь вопросом, любит ли она вообще спорт. Я даже не подумал спросить её, что она хочет посмотреть, просто включил спортивный канал и ушел. Если раньше моя неопытность в общении с гостями не бросалась в глаза, то теперь, черт возьми, это точно.

– Может, ты хочешь посмотреть что-нибудь другое? – говорю я ей со своего места на кухне.

Её глаза впиваются в мои, и она моргает, как будто я её разбудил.

– Нет, всё нормально.

Намек на беспокойство покалывает мою кожу, но я не могу нажать на спусковой крючок. Я роняю дверцу духовки и вытаскиваю размороженную пиццу с мясом, которую я бросил туда тридцать минут назад. Булькающий сыр и лужи жира от колбасы и пепперони вызывают урчащие звуки в животе. Я так устал от этой чертовой диеты. Как только бой закончится в эти выходные, я съем десять бурито.

– Голодна?

Она переводит взгляд с экрана телевизора на меня в кухне.

– Я и не думала о еде, пока не почувствовала этот запах, – оттолкнувшись от дивана, она направляется к барным стульям на острове.

– Надеюсь, ты не вегетарианка, – я прогоняю резак для пиццы через пышную сырную смесь, а затем плюхаю ломтик на тарелку.

– Не-а, я ем мясо, – её взгляд устремляется на меня. – Ой, прозвучало слишком грубо, – тяжелый румянец заливает ее щеки.

Я смеюсь и ставлю перед ней тарелку вместе с бутылкой воды.

– Похоже, ты слишком долго общаешься со своей соседкой по комнате, – схватив протеиновый коктейль, который я приготовил раньше, я сажусь рядом с Мак на острове.

– Удивительно, но нет, прошло меньше года, – она откусывает кусочек пиццы, и с её губ срывается тихий стон.

Я не обращаю внимания на то, что внутри у меня всё зашевелилось, когда я услышал этот звук, полный удовольствия.

– Как давно ты в Вегасе?

Она замирает в середине жевания, но начинает снова и глотает.

– Где-то девять месяцев. Плюс-минус.

– И как же тебе удалось заполучить в соседи такую девушку, как Трикс? – ведь правда, они никак не похожи.

– Когда я переехала сюда, то устроилась барменшей в «Зевс», – она берет сыр из своей пиццы и кладет его в рот, и мои глаза застывают на том, как её полные губы обхватывают кончики пальцев.

Я подавляю стон и уклончиво говорю «ага», чтобы она продолжила.

– Я приехала в Вегас в поисках чего-то. Я думала, что найду это в «Зевсе», но было уже слишком поздно, – она пожимает плечами и небрежно откусывает кусочек.

– А что ты там искала?

Повернувшись на своем барном стуле, она смотрит мне прямо в лицо.

– Тебя.

Мой желудок гудит от прилива адреналина.

– В смысле?

Её тело распадается на части, и легкий звенящий звук её смеха наполняет воздух. Какого черта? Она прижимает руку к груди и глубоко вздыхает, в её глазах всё ещё пляшут веселые искорки.

– Извини. Ты бы видел свое лицо, – покачав головой, она возвращается к своей пицце.

– Очень. Смешно, – я ухмыляюсь сквозь свой сарказм. Эта девушка немного странная, забавная, но определенно не в себе.

– Нет, я приехала в Вегас, чтобы обрести покой.

– В Вегасе? Это место является определением неконтролируемого хаоса.

Она берет стакан с водой и откидывается на спинку стула, спокойно глядя вперед.

– Да, это затрудняет мои поиски.

– Я так понимаю, ты его ещё не нашла?

Именно тогда её глаза находят мои; легкая улыбка изгибает её губы.

– Пока нет.

Если бы так легко было найти покой, я бы переехал куда-нибудь в другое место, оставив позади всё дерьмо. Жаль, что не весь багаж можно оставить позади, хочешь ты этого или нет. Я – живое тому доказательство, но держу рот на замке, оставляя Мак выяснять это самой. Хотя, если её кошмары хоть как-то на это указывают, я думаю, что она уже научилась этому.

– А откуда ты переехала? – я делаю большой глоток своего коктейля.

– А ты не будешь? – она откладывает свою пиццу и смотрит на меня.

– Нет. Сбрасываю вес. У меня бой в эти выходные.

– Бой? – её лицо бледнеет.

– Да. UFL девяносто четыре. Я хожу туда вместе с Блейком.

Её рука движется, обхватывая свою шею. Она с трудом сглатывает.