Текст книги "Fighting To Forget (ЛП)"

Автор книги: justinmakesmebelieve

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Джон делает шаг вперед, и байкер вскидывает подбородок, широко раскрыв глаза. Ухмылка удовлетворения скользит по моему лицу.

– Вы из «свиней»? – говорит он, его взгляд мечется между нами.

– Я что, похож на гребаную свинью? – у меня все мышцы сжаты.

Я готов взорвать этого парня бульдозером, зная, что Джиа где-то там. Она должна быть там. Он изучает мое лицо от кольца на губе до пирсинга в брови.

– Ну и что? Ты ищешь свою бывшую подружку и думаешь, что она здесь? – он почесывает бородатую щеку. – Много цыпочек приходит и уходит; нет никакой гарантии, что она здесь. И если так, то нет никакой гарантии, что тебе понравится то, что ты увидишь, когда найдешь ее.

– Мы рискнем, – говорит Блейк. – Уйди в сторону.

– Вы просто с ума сошли, если думаете, что я вас сюда впущу, – он делает несколько шагов по направлению к нам, выходя наружу. – А кого ты ищешь? Посмотрим, мож эта сука уже откинулась, – моя рука дергается, но Калеб удерживает меня.

– Ее зовут Мак. Черные волосы, светлая кожа, – Джон скрестил руки на груди, как будто тоже изо всех сил старался держать их подальше от шеи этого парня. – Она тусуется с Хэтчем.

– Хэтча здесь нет. У него есть леди, но она не ваша. У его сучки рыжие волосы.

Волна ярости захлестывает мои вены. Я протискиваюсь мимо байкера и вхожу в дом. Чья-то рука обвивает мое горло. Я высвобождаюсь и толкаюсь. Байкер упал. Я игнорирую звук недолгой потасовки, которая продолжается позади меня, уверенный, что парни могут сдержать одного байкера.

Я несусь через коридор, горя желанием найти ее, я начинаю с первой же двери. Она же заперта. Я отскакиваю назад, ударяя каблуком в дверь. Дешевое дерево трескается и распахивается.

– Что за хуйня? – большой парень выпрыгивает из кровати.

Я осматриваю комнату и вижу двух девушек, съежившихся у изголовья кровати. Никаких рыжих волос. Он с трудом натягивает штаны и бросается на меня.

– Полегче, придурок, – говорит Блейк. Он сильно толкает парня, отправляя его на пол и поворачивается ко мне. – Не за что. Иди за своей девушкой.

Я перехожу к следующей двери. Заперто. Я бью ногой, и дверь распахивается. Парень, который там спит, даже не шелохнулся. Я крадусь к его кровати. Он совсем один.

Соседняя дверь. Я дергаю за ручку.

– Джиа! Ты здесь? – я отхожу назад и толкаю дверь.

В этой комнате темнее, чем в других. Окна закрыты ставнями. Я моргаю и пытаюсь сосредоточиться. На кровати, укрытая от пояса и ниже тонкой простыней, лежит девушка с призрачно бледной кожей и огненно-рыжими волосами.

– Джиа! – я бегу к ней, она не двигается, выглядя мертвой.

Я пытаюсь ее коснуться, высохшая рвота запеклась у нее во рту и на подушке.

– Блять, Джиа!

Я провожу ладонью по ее руке и кладу на щеку. Ее кожа влажная, но теплая. Живая, но еле-еле. От нее ничего не осталось. Кости торчат, щеки впали. Рядом с ее раскрытой ладонью лежит маленький стеклянный флакон. Я хватаю его. Пустой. У нее передозировка.

– Звоните 911!

Боже, пожалуйста. Я не мог опоздать. Мое горло распухает от всего, что я должен был сказать, за что я должен извиниться.

– Малышка, проснись.

Я обхватываю рукой ее шею и плечи, притягивая к себе на колени. Ее хрупкое тело, обнаженное и уязвимое, безвольно лежит в моих объятиях. Я прижимаю ее к груди, уткнувшись носом в ее волосы. Легкий аромат тропических фруктов и кокоса наполняет мой нос.

– Это из-за меня. Мне так жаль, Джиа.

Я качаю ее взад и вперед, шепчу, молюсь и умоляю.

– Не оставляй меня. Пожалуйста, детка, я не смогу без тебя, – слезы жгут мне глаза. – Не заставляй меня прожить еще один день без тебя.

В комнату вбегает Калеб.

– Чувак, мы должны… ого! – он поворачивается ко мне спиной и поднимает руку. – Прости, брат. Я не знал, что она будет голой-

– Я никуда не уйду, – я прочищаю горло. – Ей нужна скорая.

– Мы не можем оставаться здесь, – Джон входит в комнату, его глаза метнулись обратно в коридор.

Он подходит ко мне, а я крепко прижимаю ее к себе. Как дикий зверь, я убью любого, кто попытается отнять ее у меня.

– Все в порядке, приятель. Я не буду ее трогать, – он приподнимает простыню, чтобы прикрыть ее обнаженное тело. – Нам надо бежать. Сейчас.

Я делаю все возможное, чтобы закрепить простыню вокруг нее и поднять ее. Она слишком легкая. Чувство вины сжимает мою грудь.

Я иду вслед за Джоном и Калебом прочь от спальни, на звук драки. Блейк стоит лицом к лицу с группой полуодетых, только что проснувшихся байкеров. Они заблокировали дверь.

Я довел ее до этого состояния; потребуется чертова армия, чтобы удержать меня здесь еще секунду.

– Мы отвлечем их, – Джон показывает на входную дверь. – Когда сможешь выйти – иди. Не сомневайся. Мы встретимся с тобой у грузовика.

Я киваю и целую голову Джии, надеясь, что она знает, что она в безопасности. Я ненавижу мысль о том, что она жила с этими парнями, зная, что я довел ее до этого.

Я медленно пробираюсь к двери, Джон с ребятами делают все возможное, чтобы загнать полдюжины разгневанных байкеров в другой конец комнаты. Я смотрю и жду, осознавая, что часы тикают. Как долго она была в таком состоянии? Я утыкаюсь носом в ее волосы.

– Джиа, если ты меня слышишь, я никогда тебя не отпущу. Борись за меня, малышка. Просто держись.

В ее груди раздается стон, такой слабый, что я скорее чувствую его, чем слышу.

– Вот так, Джиа, продолжай бороться, не переставай дышать.

Комната взрывается в шквале кулаков. Дверь. Несколько длинных шагов, и я там. Я оглядываюсь назад. Два байкера падают на землю, Джон бьет еще одного, который тяжело падает. Они не нуждаются во мне.

Мы выходим из дома и направляемся к внедорожнику. Я открываю заднюю дверь и забираюсь внутрь вместе с Джиа. При свете дня она выглядит еще хуже. Губы потрескались и посинели, мягкая кожа вокруг глаз потемнела.

– Ну же, ну же, ну же! – парни должны ускориться. – Оставайся здесь, детка.

Передняя дверь распахивается, и парни медленно трусят к машине. Мы это сделали. Мы ее нашли.

А теперь начинается самое трудное.

Комментарий к twenty

я люблю Блейка………….

========== twenty one ==========

За любовь нужно убивать.

Любовь стоит того, чтобы за нее умерли.

И они думают, что я сошла с ума.

– Мак, 21 год

Джастин

GPS ведет нас к ближайшей больнице. Я благодарен, что нам не придется проделывать двухчасовой путь до Денвера. Скорее всего, она умрет у меня на руках еще до того, как мы туда доберемся. Я крепче обнимаю хрупкое тело Джии.

Джон подъезжает на внедорожнике прямо к двойным дверям с неоновой надписью «Скорая помощь». Шины с визгом останавливаются, Калеб открывает дверь и выскакивает наружу. Я как можно лучше расправляю простыню и выношу Джию за дверь.

– Нам нужен врач.

Сидящая за столом медсестра средних лет нажимает кнопку интеркома.

– Сестра вызывает скорую, – она обегает стол и катит инвалидное кресло. – Садите ее сюда.

Я крепче прижимаю ее к себе.

– Нет. Я иду туда же, куда и она, – им придется вырвать ее из моих рук, если они думают, что я отпущу ее.

– Сэр, – голос женщины звучит сурово. – Мы не сможем ей помочь, пока вы ее не отпустите.

– Я сам отвезу ее.

– Я бы вам посоветовала-

– Советуй сколько хочешь, он ее не отпустит, – говорит Калеб из-за моей спины.

Она пыхтит и сворачивает в коридор. Я следую за ней к больничной койке, которая окружена раздвижными шторами. Другие кровати пусты.

– Уложи ее там, – она движется по крошечному пространству, хватая медицинские штуки.

Я кладу ее на кровать и сажусь рядом, стараясь держать ее щеку прижатой к моей груди. Мое сердце колотится так сильно, что даже в отключке я знаю, что она его слышит. Надеюсь, она почувствует.

В палату вбегают две медсестры с откатным столиком. Они игнорируют меня и начинают работать над жизненными показателями Джиа.

– Что случилось? – спрашивает медсестра из приемной.

– Передозировка наркотиков, я думаю, но я не уверен. Я нашел ее в таком состоянии около часа назад.

– Как ее зовут?

– Джорджия Макинтайр, – я с трудом сглатываю.

– Дата рождения?

– Я не знаю… – я отрицательно качаю головой.

– Возраст?

– Двадцать два, может быть, двадцать три, – вдруг у нее было день рождения, пока она жила с Хэтчем в этой дыре.

Я целую ее в голову. Простит ли она меня когда-нибудь?

– Давление низкое, – медсестра осматривает ее руку. – Цианоз*. Нам нужно провести интубацию*, – она вскрывает стерильную упаковку. – Сэр, отойдите, она может умереть.

Я целую ее в голову и вырываю из своих объятий. Она плюхается на спину, обнажая грудь. Моя грудь сводит судорогой от того, как бледно она выглядит. Я закрываю ее наготу, и слезы застилают мне глаза.

Они протягивают трубку ей в горло.

– Нам нужен анализ крови, – другая медсестра достает флакон и иглы, и я отхожу от рук Джии.

– С ней все будет в порядке? – пожалуйста, скажи, что с ней все будет в порядке.

– Ей не хватает кислорода. Мы не знаем, как долго она была в таком состоянии, так что только время покажет, – ее сочувственные глаза встречаются с моими. – Она сейчас в коме.

– В коме? Когда она проснется? – мой голос дрожит.

– Это зависит только от нее. Мы поможем ей дышать, дадим ей лекарство, чтобы нейтрализовать наркотик, но это все, что мы можем сделать. После этого ей придется бороться, – медсестра вытягивает один тюбик крови и начинает наполнять другой. – Ей повезло, что ты привел ее сюда вовремя. Еще несколько часов и… – она качает головой.

Я подношу ее крошечную ручку к своему рту и целую костяшки пальцев. Прости, Джиа. Это все моя вина.

***

– Ты же знаешь, что мы не хотим оставлять тебя здесь, – Джон прислонился к стене маленькой больничной палаты, выглядя так, как будто ему нужно хорошенько выспаться.

– Да, я знаю, – они уже помогли, и я не хочу отнимать их семьи. – Все нормально, правда, идите.

– Как долго ты здесь пробудешь?

– Они сказали, что перевезут ее в Денвер.

Она спит, и на ее лице, кроме впалых черт, нет ничего умиротворяющего. И даже сейчас она выглядит очень красиво.

– Я так понимаю, ты тут будешь?

– Я должен быть здесь, когда она проснется, – я беру ее крошечную ручку в свою. – Она боится больниц.

– Можно к вам? – тихий стук раздается у меня за спиной, я оборачиваюсь и вижу Блейка.

Я киваю и снова поворачиваюсь к Джии.

– Я разговаривал с Ходжсоном, – Блейк подходит к краю кровати и смотрит на меня.

Лейтенант Дейв Ходжсон помог Блейку поймать парней, которые накачали его наркотиками в начале этого года. Он сказал, что позвонит и попытается получить некоторую информацию о том, где находится этот чертов Хэтч и от чего он убегает.

Как только Джиа проснется, я отправлюсь за этим толстым куском дерьма за то, что он с ней сделал. Чем скорее мы найдем его, тем скорее я смогу убить его.

– Ну и? – я перевожу взгляд на Блейка.

– Чувак в бегах по обвинению в убийстве. Убийство по найму.

– Сукин сын, – моя челюсть сжимается; гнев и страх кружатся в животе.

Она жила с убийцей. Я щиплю себя за переносицу, стараясь сохранять спокойствие, и заставляю себя думать о том, что важно: о ее здоровье. Мне нужно, чтобы она проснулась, и накричать на нее за то, что она доверяла такому парню, как Хэтч. О чем она только думала?

– А кого он убил? – вопрос Джона пронизан разочарованием.

– Дэйв не мог сообщить мне слишком много подробностей. Какой-то конкурент, – он почесывает подбородок и пожимает плечами. – Думаю, эти парни сами придумали способ возмездия. Копы окажут Хэтчу большую услугу, если посадят его в тюрьму. Либо на свободе его грохнут свои же.

Мой желудок скручивает от беспокойства. Это те люди, с которыми она жила? Боже мой, могло случиться что угодно.

– Дейв упоминал, где может быть Хэтч?

– Они слышали, что он был в Вегасе. Очевидным выбором была бы Мексика, – он смотрит прямо на меня. – Они его найдут.

Я делаю глубокий вдох и крепче сжимаю руку Джии в своей. Я никогда больше не покину ее и никогда не позволю ей быть рядом с этим уродом. Копы и печально известная байкерская банда преследуют его; лучше пусть тот, кто доберется до него первым, заберет его, чем я замараю об него руки.

– Спасибо, что позвонил.

Он приподнимает мне подбородок.

– Конечно. Буду держать тебя в курсе, если что-нибудь узнаю, – он опускает голову, указывая на Джию. – Ублюдку лучше не возвращаться за ней.

– Ха! – Джон откашливается от смеха. – Не знаю, братан. Я бы с удовольствием дал этому чуваку «добро-пожаловать-домой» пинок под зад.

– Сначала я, – мои два слова тяжело повисают в течение нескольких безмолвных секунд, пока я размышляю, каково было бы наказать Хэтча за свою же ошибку.

Калеб входит в маленькую комнату, прижимая телефон к уху.

– Да. Спасибо, – он нажимает кнопку отбоя и кладет телефон в карман. – Самолет через два часа. Нам лучше идти.

Калеб подходит к кровати и на секунду кладет руку на плечо Джии, прежде чем повернуться и уйти. Блейк следует за ним.

– Ладно, братан, – Джон хлопает меня по плечу. – Я оставлю тебе на ночь кое-какую одежду и прочее дерьмо. Позвони мне, если тебе еще что-нибудь понадобится.

Я киваю, но не отрываю глаз от Джиа.

– Она справится. Она боец.

– Спасибо, старик, – надеюсь, он прав.

Звук удаляющихся шагов Джона отдается эхом и исчезает в коридоре. Мои мысли возвращаются к Хэтчу. В конце концов он умрет в каком-нибудь Мексиканском мотеле или будет застрелен на улице, но я ничего не могу поделать с растущей жаждой мести. Я качаю головой, чтобы освободить мысли и попытаться оставаться позитивным.

Сосредоточься на Джии.

– Только мы, – я сжимаю ее руку. – Открой свои серые глаза. Я бы с удовольствием посмотрел на них, – я целую внутреннюю сторону ее запястья и прижимаюсь к нему лбом. – Я скучаю по тебе.

Писк мониторов и мягкий звук дыхания машин – это все, что я слышу.

– Ну давай, Джиа. Мне нужно, чтобы ты боролась, – я закрываю глаза.

Я мысленно возвращаюсь к ясным воспоминаниям о своем прошлом. Когда я был в подвале, после того, как мой гость заканчивал со мной, получал свою долю, я оставался один в темноте. Я поднимаю голову, притягиваю ее руку к своим губам, чтобы рассказать свою историю, касаясь ее мягкой кожи.

– Я просто сидел там, сбитый с толку, страдающий изнутри больше, чем физически. Я помню… Я помню, как мне хотелось, чтобы чернота просто поглотила меня. Я умолял ее поглотить меня, хотел исчезнуть. Сейчас это звучит так глупо, – когда я вспоминаю это чувство, по моей коже ползут тонкие щупальца прошлого. – Я не боялся черного цвета. Я хотел бежать в него, прятаться в нем, жить в нем. А потом я слышал мягкий голос.

Удивительно, как долго я не вспоминал об этом, а теперь все так ярко. Я почти слышу, как восьмилетняя Джиа поет рождественские песни в моей голове. Тогда она была для меня единственным светом, который я видел в темноте.

– Только твой голос вытаскивал меня из пустоты. Услышав тебя, я хотел большего, хотел бороться за мир. Если бы не ты, детка, я бы никогда не освободился. Я бы позволил черному цвету взять меня, я бы сдался ему.

Я хочу быть таким для нее.

Покажи ей, что за чернотой есть надежда. Протяни руку и вытащи ее оттуда, где бы она ни была.

Я заползаю на кровать. Маневрируя вокруг всех трубок капельницы и проводов монитора, притягиваю ее обмякшее тело в свои руки.

– Ты страдаешь и позволяешь этому черному цвету успокаивать себя. Я все понял, – я прижимаюсь к ней так, что мои губы касаются ее уха. – Но я здесь, чтобы вытащить тебя отсюда. Ты меня слышишь? Послушай мой голос, Джиа. Не позволяй тьме затянуть тебя внутрь. Запомни меня. Пинай, колоти и дерись за этот свет. Я буду здесь. Неважно, сколько времени это займет, я буду здесь, – я медленно целую ее в висок и кладу ее голову себе на грудь.

Она должна вернуться. Она просто обязана это сделать.

~ Десять дней в коме ~

Я пережил все возможные эмоции, начиная с ужаса, что никогда больше не увижу эти серые глаза, и кончая мыслью того, что она, по крайней мере, еще дышит.

А сейчас? А сейчас я злюсь.

Я хочу обвинить всех в том, что она переживает. Обвинять себя – это самая легкая часть. Хэтч следующий в списке, и почти каждую ночь я засыпал с мыслями о том, чтобы избить его. Потом я виню ее родителей за то, что они все испортили. Но труднее всего винить именно ее.

Я не могу поверить, что Мак, с которой я познакомился, Джиа, которую я знал в детстве, намеренно сделала это с собой. Она самый сильный человек, которого я знаю, и только слабаки подсаживаются на наркотики.

Я подхожу к единственному окну в ее больничной палате и смотрю на заходящее солнце над Денвером. Я не был на улице с тех пор, как нас перевели сюда неделю назад.

Доктор говорит, что каждый день уменьшает ее шансы выжить.

Стук в дверь привлекает мое внимание. Одна из медсестер, которые были постоянными посетителями в течение этой последней недели, толкает в комнату тележку.

– Привет, Джастин, как поживает сегодня наша девочка? – она подходит и начинает свою обычную процедуру проверки мониторов.

– Привет, Бриджит, – я подхожу к краю кровати и становлюсь рядом, как всегда, когда кто-нибудь, врач или медсестра, приходят ее проведать. – Всё так же. Иногда, когда я держу ее за руку, я чувствую, как она дергается.

– Вот это здорово, – она прикладывает стетоскоп к груди Джии. – Ты заигрываешь со своим парнем, Джиа? Может быть, в следующий раз ты попробуешь открыть глаза?

Я улыбаюсь легкому девичьему разговору, в горле образуется комок.

– Все выглядит стабильно, – она снова прячет руку Джии под одеяло и расправляет на груди больничный халат. – Может быть, завтра мы сможем вымыть тебе голову, – она приглаживает и заправляет прядь волос Джии за ухо. – Хорошо?

Грудь сводит судорогой. Проснись, детка. Пожалуйста.

Мак

Я в подвале. В подвале дома моего детства, или, по крайней мере, я так думаю. Трудно сказать, потому что тут так темно. Я все время спотыкаюсь, нащупываю дорогу по холодным бетонным стенам. Ничего нет. Ни окон, ни дверей, ни лестницы. Пустота.

Я забываю кое-что важное, но когда я пытаюсь мысленно разобраться в этом, я ничего не могу вспомнить. Беспокойство заставляет меня нервничать. Я очень нервничаю. Но почему же?

Застряв в этом маленьком темном пространстве, я чувствую, как по венам пробегает волна паники. Моя кожа покалывает от пота. Я ничего не нахожу: ни воспоминаний о прошлом, ни предвкушения будущего.

Я сворачиваюсь калачиком в углу, держа себя в руках. Единственное, что у меня здесь есть, единственное, что я вообще ассоциирую с каким-либо чувством – это голос.

Я жду, напрягая слух, чтобы услышать голос, который успокаивает меня. Это те моменты, ради которых я еще здесь. Он говорит, что скучает и нуждается во мне.

Он так много чувствует. Я слышу это по тому, как он говорит. Если бы только я могла понять, как добраться до него. Я пыталась говорить, даже кричала, но стены здесь слишком толстые. Он меня не слышит. Откуда-то издалека доносится низкий рокот. Я успокаиваю свой разум и концентрируюсь. Опять слышу слабый звук голоса.

Хотя теперь их много. Он говорит не со мной, а с кем-то другим. По крайней мере, он близко.

– Спасибо, что пришла, Рэйв.

С кем он разговаривает?

– Она выглядит такой умиротворенной.

У меня перехватывает дыхание от такого знакомого голоса.

– Боже, мне так жаль.

Это девушка. Она такая грустная.

– Это не твоя вина, Рэйв.

Рэйв? Я знаю ее. Но откуда?

– Нет. Это Доминик виноват.

Гнев и огонь мести воспламеняют мою кровь.

– Я убила его, но он никогда не умрет.

Ее голос звучит безумно и соответствует тому чувству, которое наполняет мою грудь.

– Я просто хочу, чтобы она вернулась.

Это он, мой ангел в этом аду.

– Я знаю, Джастин. Я тоже.

В голове у меня покалывает, а руки немеют.

Джастин?

Перед моими глазами вспыхивают видения: карие глаза, руки, сцепленные над дверью, покрытые татуировками руки и грудь, и его улыбка.

Боже мой. Джастин!

Я бросаюсь к стенам подвала. Я здесь. Он должен это знать. Я шлепаю ладонями по безжалостной стене. Джастин, помоги мне! Я бегу вниз по стене и натыкаюсь на угол. Мои руки ищут трещину, и все же, нет спасения.

Я падаю на колени. Воспоминания накатывают на меня изнурительными волнами: медведь, подвал, Доминик и Хэтч. О, нет. Я была мертва. Я умерла, а Джастин все еще здесь.

Я не хочу с тобой прощаться. Я еще не готова тебя отпустить.

Он все это время твердил мне, чтобы я боролась, вырвалась из темноты, но его слова были похожи на тарабарщину. Теперь я все понимаю. Он хочет, чтобы я вернулась к нему. Сражалась за него. Сражалась за нас.

Оттолкнувшись с новой силой, я бросаюсь всем своим весом на стены. Мои кулаки колотятся все сильнее, но безрезультатно. Я кричу и пинаю. Рычание вырывается из моего горла.

– Джиа, детка, я здесь…

– Джастин!

Я борюсь сильнее, бросая свое тело в темноту, которая разделяет нас. Я пинаю твердую стену. Один раз, второй. Я бью ее кулаком, толкаюсь, плачу, кричу, чтобы освободиться. Яростный боевой клич срывается с моих губ. Я бегу из конца в конец, бросаясь всем телом на стены.

– Я здесь. Следуй за моим голосом, Джиа.

Я слушаю, закрываю глаза и сосредотачиваюсь на его голосе.

– Вспомни обо мне.

Я помню.

Мои мышцы напрягаются. Дрожь начинается в животе и с силой скручивается. Я приседаю.

Я помню тебя, Джастин.

Последний толчок глубоко внутри и гортанный рев, и я вырвалась на свободу в яркий свет. У меня горло горит. Руки крепко обнимают меня.

– Да, детка. Да, черт возьми, ты это сделала, – он уткнулся лицом мне в шею; я вижу только его темные волосы и чувствую его дыхание у своего уха.

Я слаба и не могу двигаться. Я пытаюсь заговорить, но что-то блокирует мои слова. В комнату вбегают женщины в синих халатах. Джастин отстраняется, слезы текут из его усталых глаз. Они что-то вынимают у меня изо рта. Я съеживаюсь от облегчения и хватаю ртом воздух.

Измученная, я выталкиваю два слова из своего горла. Единственные два слова, которые имеют значение.

– Я помню.

Комментарий к twenty one

* Цианоз – это заболевание, при котором кожные покровы и слизистые оболочки имеют синий цвет.

* Интубация – введение трубки в трахею с целью обеспечения проходимости дыхательных путей.

========== twenty two ==========

Жил, запертый в пустоте,

в смерти без могилы.

Но свет привел меня к тебе.

– Атаксия

Мак

Несколько медсестер суетились вокруг больничной койки. Тревога дергает меня за нервы. Я подтягиваю ноги поближе и сворачиваюсь калачиком вокруг своих сжатых рук. Я зарываюсь в бок Джастина; единственное, что удерживает меня – это сила его рук, крепко обнимающих меня.

Почему я здесь? Я хочу закрыть глаза и молиться, чтобы это исчезло, проснуться в постели Джастина, завернувшись в его объятия.

Медсестра тянется к моей руке. Я резко отстраняюсь.

– Нет! – у меня саднит в горле, и я едва слышу себя из-за суматохи в комнате.

Но Джастин слышит меня. Его руки судорожно сжимают мои плечи, и он крепче прижимает меня к себе.

– Слушай меня, – говорит он мне в висок. – Я никому не позволю делать то, что тебе не нравится, – он утыкается носом в мои волосы. – Кивни, если ты меня поняла.

Я киваю и крепко сжимаюсь, чтобы уткнуться лицом ему в грудь. Он прав. По планировке комнаты, я поняла, что нахожусь в обычной больнице, а не в псих-лечебнице, где меня связывали и пичкали какими-то лекарствами, затуманивая разум.

– Они должны вытащить капельницу, – он тянет мою руку для медсестры, но крепко держит меня за бицепс, напоминая мне, что он здесь и контролирует ситуацию.

Я сильно дрожу, мой взгляд мечется по комнате, с подозрением оглядывая каждую медсестру. Выбраться к черту из темноты – вот все, чего я хотела, но очнувшись в больнице, я начинаю тосковать по безопасности своей бетонной тюрьмы.

– Поговори со мной, детка, – Джастин наклоняется и прижимается губами к моей голове.

Молодая медсестра теребит меня за руку. Ее глаза скользят по моим, и она улыбается, как будто знает меня. Я моргаю и снова зарываюсь лицом в грудь Джастина, когда она снимает пластырь и вынимает трубку из моей вены. Стерильный запах антисептика и приглушенные зеленые стены заставляют мое тело болеть от желания убежать отсюда подальше.

Медсестра заменяет капельницу ватным тампоном и полоской пластыря.

– Джорджия, можно-

– Это не мое имя, – щеки краснеют из-за такой дерзкой реакции, но это правда.

Джорджия мертва. Я – Мак.

Прядь рыжих волос падает мне на глаза. Я медленно тянусь за блестящими локонами и накручиваю их на палец. У меня перед глазами проносятся видения нашей с Джастином ссоры. Я делаю глубокий вдох, и из моего горла вырывается всхлип.

Я уехала из Вегаса. Мак тоже мертва.

Бар, Хэтчет, наркотики. Мое дыхание ускоряется, соответствуя бешено колотящемуся сердцу. Хэтч ушел. Мне было очень плохо и… Я умерла. Энни умерла на кровати Хэтча.

Медсестра вопросительно смотрит на Джастина, потом снова на меня.

– Милая, ты помнишь свое имя? Можешь нам сказать, кто ты?

Джорджия, Мак, Энни – я никто из них. Я качаю головой, заслужив очередной сочувственный взгляд медсестры. Если я не они, то кто же я?

– Ничего, если мы на минутку останемся одни? – Джастин прочищает горло.

Медсестра бросает на Джастина широко раскрытые от удивления глаза.

– Она чувствует себя неловко из-за вас. Она через многое прошла, и мне нужно убедиться, что с ней все в порядке.

Они уставились на него, руки застыли на полпути. Одна из них, высокая брюнетка с добрыми глазами, подходит к монитору у моей кровати.

– Ее жизненные показатели неплохие. Мы можем вернуться позже, – она кивает остальным, и они гуськом выходят из комнаты.

При звуке захлопнувшейся за ними двери мои легкие ослабляют смертельную хватку, и я делаю глубокий вдох.

– Я хочу домой… – но у меня нет своего дома.

Его рука, теплая и успокаивающая, обхватывает мою челюсть. Я смотрю в его мягкие карие глаза, такие ясные, что сразу замечаю, как исчезли старые тени, которые были раньше.

– Черт, детка. Я скучал по твоим глазам, – он целует меня в кончик носа, еще больше расслабляя мои напряженные мышцы. – Я отвезу тебя домой. Как только они дадут разрешение, мы уйдем отсюда.

Домой. Обратно в Вегас? Я отрицательно качаю головой.

– Но ты же меня выгнал. Я помню, Джастин. Ты сказал, что забудешь меня. Ты сказал, что я…

Лгунья. Эгоистка. Боль от его слов гремит у меня в ушах.

– Почему ты здесь?

– Я ошибся, – он смотрит мне прямо в глаза.

– Но-

– Ты пыталась объяснить, но я был так погружен в свои воспоминания, – он тяжело и протяжно вздыхает. – Я облажался и мне очень, очень жаль.

– Как ты узнал, где я? Ты разговаривал с Хэтчем? – тошнотворная волна поднимается в моей груди.

Его челюсть сжимается, брови низко опускаются над напряженно сверкающими глазами.

– Нет. Хэтч исчез, но, к счастью, у этого урода хватило ума выплеснуть все свои переживания на Трикс, прежде чем он свалил.

У меня кружится голова от этой информации, я пытаюсь собрать воедино все, что он мне говорит. Единственное, за что я могу ухватиться, это то, что Джастин хочет забрать меня домой в Вегас. Дрожащими руками я натягиваю больничное одеяло до самого подбородка.

– Я просто… Хочу уйти отсюда.

– Мы скоро уйдем, – он берет меня за щеку и поднимает лицо вверх. – Я знаю, почему ты боишься больниц.

– Знаешь?

Его большой палец скользит по моей нижней губе, прикосновение такое нежное и полное смысла, что у меня опускаются веки.

– Да, Доминик вел безупречный учет всех жизней, которые он разрушил. Рэйвен унаследовала всё его дерьмо. Она одержима желанием исправить его ошибки.

– Как так?

– В папке из психиатрической лечебницы Рэдли была фотография, сделанная в тот день, когда тебя зарегистрировали, – он сжимает мою руку. – Я сразу понял, что это ты.

Мой пульс учащается; он, наверное, думает, что я сумасшедшая.

– Я не сумасшедшая.

– Да, я знаю. Я просто хочу знать, как ты там оказалась, но это подождет. Во-первых, нам нужно сосредоточиться на том, чтобы ты получила разрешение на выписку. Проблема в том, детка, что они не отпустят тебя, если ты не скажешь им свое имя.

– Хорошо, – я все испортила. Я должна была просто ответить, что я Джорджия.

– Поговори со мной. Я не смогу помочь, если не знаю, о чем ты думаешь.

Я отрицательно качаю головой.

– Я не могу им сказать. Врачи ничего не понимают, – я наклоняюсь, чтобы прошептать. – Они называли меня сумасшедшей, но они просто не знали, каково это.

– Объясни мне, в чем дело.

– Я родилась Джорджией Макинтайр, но потом, —я наклоняю голову и смотрю ему в глаза. —Я думала, что ты умер. И она умерла вместе с тобой.

Он отворачивается, и мускулы на его челюсти начинают подергиваться.

– В больнице меня называли по фамилии. Я была Макинтайр. А появилась Мак. Она была сосредоточена на мести и дала мне цель.

– Отомстить Морретти.

– Да. Мои родители работали на него и когда они сбежали-

– Сбежали от копов?

Мои мысли возвращаются к той ночи, страх от наказания был ничто по сравнению с агонией, когда я смотрела, как он умирает.

– Я позвонила в 911.

– Ты позвонила? – он быстро втягивает в себя воздух.

– После того как тебя увезла скорая, мои родители запаниковали. Они думали, что ты заговоришь, и боялись вовсе не тюрьмы. Они боялись Доминика. И они убежали, – я пожимаю плечами.

– А как же ты?

Я ковыряю подол своего больничного халата. Это была история, которую я умоляла его дать мне шанс рассказать, прежде чем он откажется от меня. Поймет ли он, если я скажу ему сейчас?

– Они заперли меня в чулане. Я не знаю, как долго пробыла там, прежде чем Доминик вытащил меня, – я думала, что он спас меня, но нет. Он сказал, что мои родители умерли, и теперь он мой опекун. Я кричала, чтобы он помог мне, рассказала ему, что они сделали с тобой, но он сказал, что я сумасшедшая. Это он запер меня в лечебнице, – беспомощность стремительно возвращается, я кричала правду до тех пор, пока я не теряла голос или пока они не связывали меня.

– Сукин сын! – его тело прижимается к моему. – Как же ты выбралась оттуда?

– Мне исполнилось восемнадцать, и я поняла, что никогда не буду свободна, пока не сыграю в их игру. Я сказала им, что просто была зла на своих родителей. Со временем убедила их, что я достаточно вменяема, и меня освободили. Я пошла искать Доминика. Выяснилось, что он владеет стрип-клубом в Вегасе. И когда я нашла его, было уже слишком поздно.

– Он был мертв.

– Да.

– И это был тот покой, который ты искала. Месть?

– Нет, – я выдерживаю его пристальный взгляд. – Я тебя искала. Ты мой покой.

– А ты мой, – его глаза блестят, как будто он борется со слезами. – Я просто… Я не понимал этого, пока не потерял тебя.

– Ты хочешь сказать…? – я пытаюсь заставить свои губы произнести эти слова. – Ты хочешь быть со мной?

Но это невозможно. Это слишком хорошо, а на хорошее я не имею права. Он обхватывает мои щеки своими большими руками и проводит своими губами по моим.

– Я хочу сказать, – он прижался лбом к моему лбу. – Что люблю тебя.