Текст книги "Fighting To Forget (ЛП)"

Автор книги: justinmakesmebelieve

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

В первый же день после переезда она зашла представиться. По ее джинсам, фланелевой рубашке и походным ботинкам я понял, что она не здешняя. Дружелюбная, красивая и наивная до невозможности. Девушка из маленького городка переехала в город грехов. Когда она возвращается домой, чтобы навестить свою семью, я забочусь о ее кошке, Мисс Китти.

Оставив ее у двери, я иду к своему шкафу, чтобы взять футболку и ботинки. Натягиваю рубашку через голову, несу ботинки, натягивая их, стоя на коврике у двери, а затем хватаю ее сумку здоровой рукой.

– Еще раз спасибо, Джастин. Я твоя должница.

– Правда? – я закрываю за собой дверь. – Привези мне тогда печенья, которое печет твоя мама.

Она хихикает, и этот звук заставляет меня улыбнуться. Я никогда в жизни не встречал более открытого, жизнерадостного и всем вокруг счастливого человека. Она простая, с ней легко общаться.

Она надевает солнечные очки, когда мы проходим через двор и выходим на яркое утреннее солнце.

– Ты сегодня играешь?

– Да. Обычный воскресный вечерний концерт.

Эмма никогда не была ни на одном из моих шоу. Она спрашивает о них, и я приглашаю ее, но она остается отдельно от той части моей жизни. И мне это нравится. С ней я не Ти-Джей или солист Атаксии, а просто Джастин. Вот и всё.

Оказавшись у своего джипа, она открывает багажник, и я кладу сумку, отступая в сторону.

– Езжай спокойно. Я хорошо позабочусь о Мисс Шитти.

– Перестань ее так называть, – она шлепает меня по груди.

Я смеюсь и изображаю обиду. – Что? Нормальное имя.

– Мисс Китти. А не Шитти от слова «Дерьмо».

Она качает головой, затем смотрит на меня и рукой прячет лицо от солнца над головой.

– Я вернусь во вторник, но если что, позвоню тебе.

Я обхватываю ее сзади за шею и притягиваю к себе, чтобы обнять. Ее руки обнимают меня за талию в быстром, целомудренном объятии.

– Удачи сегодня, – она усаживает свою крошечную фигурку на водительское сиденье и заводит мотор.

Я киваю и отступаю назад, когда она выезжает и покидает парковку. Она хорошая девочка. Ей не место здесь, в Вегасе. Я был уверен, что город развратит ее, но через два года она все та же. Она ходит в колледж, усердно учится, работает и все время улыбается.

В глубине души голос шепчет мне, что я должен встречаться с ней, приглашать ее на свидание. Она красивая и невинная. Белая. Чистая. Ее нужно защищать, а не пачкать.

А я грязный.

После того, как ее машина давно уехала, я поворачиваюсь, когда чувствую, что кто-то наблюдает за мной. За последние несколько месяцев это происходило довольно часто. Сначала ничего, а потом как будто меняется давление воздуха. Вокруг меня оседает груз, густой и плотный.

Я поворачиваю шею влево и вправо, но продолжаю идти, зная, что в конце концов это чувство проходит. Это глупо, ведь я уже много лет нахожусь на виду у публики, но здесь все как-то по-другому.

– Черт возьми, я теряю рассудок, – сказал бы я своему психотерапевту на нашей следующей встрече, но последнее, что я хочу добавить к своему списку синдромов и недугов – это гребаная паранойя. С такими темпами они засунут мою задницу в смирительную рубашку.

С тех пор как я в семнадцать лет начал ходить к психотерапевту, он пытается выяснить, откуда у меня эти навязчивые идеи. Я слышал такие фразы, как подавленные воспоминания, посттравматическое стрессовое расстройство с тех пор, как я был госпитализирован в детстве. Это мое самое раннее яркое воспоминание: пробуждение на больничной койке. Это смешно. Ведь я не помню, чтобы мне хотелось умереть. Я даже не помню, почему я это сделал. Помню только удовольствие от пореза, смотря на лужу крови. Видения того дня приходят ко мне только во вспышках и особых цветах: ярко-красная кровь на моей бледной коже. Удивительно, но эти мысли не вызывают особых чувств.

Но есть и другие, две очень специфические вспышки: огненно-оранжевые волосы и светло-серые глаза. И вместе с этими видениями приходит тепло и покой. Помню звуки, которые успокаивают мое внутреннее смятение.

Это воспоминания, за которые я держусь. Именно они помогают мне оставаться в здравом уме по ночам, когда бессонница не отпускает. Это звучит так чертовски безумно. Лучшее объяснение, которое может придумать мой психотерапевт, – это какое-то дерьмо о механизмах преодоления и самоуспокоении. Но с чем же мне справиться, как успокоить, если я ничего не помню?

Совсем не в настроении кататься по бездумной дороге, я достаю мобильник из кармана и тут же захлопываю входную дверь. Прокручивая свои контакты, я нахожу нужный и нажимаю кнопку. Я сбрасываю ботинки и несу их в свой шкаф.

– Джастин, – Блейк отвечает на звонок таким голосом, словно только что встал с постели. – В чем дело?

– Ты сегодня тренируешься? – я знаю, что тренируется. Этот парень гребаная машина, когда дело доходит до боев.

– Разве обезьяна гадит в лесу?

– Может медведь?

– Какой медведь?

– Говорится «Медведь гадит в лесу».

– Ты серьезно звонишь мне в воскресенье, чтобы поговорить об этом дерьме?

– Нет, придурок, я звоню, чтобы узнать, во сколько мне прийти на тренировку, чтобы надрать тебе зад.

– Я выезжаю через тридцать минут.

– Увидимся там.

Я вешаю трубку, улыбаясь тому, что сегодня хорошенько разомнусь перед концертом. То, что я начал с тем парнем у костра, я могу закончить с Блейком.

Я въезжаю на стоянку и вижу, что там только машины Джона, Калеба и Блейка. Используя код доступа и ключ-карту, чтобы попасть внутрь, я иду через темный вестибюль в главный холл. Там никого нет, но я слышу музыку, доносящуюся из-за двери тренажерного зала.

Калеб замечает меня, когда я направляюсь в раздевалку.

– Что ты здесь делаешь? Я думал, ты сегодня не тренируешься.

Я дергаю за кольцо на губе. – Вчера почти спал. Думал, что это поможет.

– Рад, что ты здесь. Блейку нужен хороший пинок под зад. Иди в раздевалку, я буду там.

– Звучит неплохо, я быстренько приму душ.

Он опускает брови и качает головой. Ребята перестали спрашивать меня много лет назад о том, почему я так часто принимаю душ. Я ничего не могу с собой поделать, но чувствую себя так, будто все время обливаюсь дерьмом.

– Ладно. Я буду ждать тебя там, – он хлопает меня по плечу.

Я вздрагиваю от болезненного, но все же приятного шока боли. Он хмурится.

– Ты ранен?

– Нет, просто вчера вечером упал с байка. Ничего страшного.

– Ничего страшного, – он пронзает меня взглядом. – Ладно. Точно так же, как в тот раз, когда твой палец изгибался на девяносто градусов не в ту сторону?

– Я в полном порядке. Правда.

Он сдается и пожимает плечами.

– Как скажешь, чувак. Встретимся в тренажерном зале.

После быстрого обжигающего душа я иду через тренировочный центр к тренажерному залу, толкаю двойные двери, «Мертвые воспоминания» Слипнота ревут через динамики.

– Опоздал, – Блейк резко опускает ногу, жмет гантели.

– Готов к настоящей конкуренции? – я ухмыляюсь, когда парни смеются над моими шутками. – Я уже здесь. Давай спарринговать.

– Джастин, чувак, полегче, у тебя же плечо, – Калеб трубит, как младший братец с лохмотьями. Этот парень – мой лучший братан, но иногда он больше похож на ворчливую цыпочку.

Джон бросает свои гири обратно на стойку.

– А что у тебя с плечом?

Я свирепо смотрю на Калеба, но отвечаю Джону. – Ничего.

Блейк смеется и подходит ко мне, скрестив руки на груди.

– Совсем ничего? Ты уверен?

– Вчера вечером упал с байка, вот и всё.

– А так? – он толкает меня в плечо.

Ау! Блять. Я проглатываю свое ответное рычание и вместо этого подхожу ближе к нему.

– Видишь. Я в порядке. Но если боишься, попроси Киллера с тобой подраться.

Глаза Блейка становятся напряженными, и я чувствую, как медленная усмешка растягивает мои губы.

– Пошел ты. Начнем через пять минут, – Блейк выходит из комнаты. Джон и Калеб пристально смотрят на меня.

Я отбрасываю здоровую руку в сторону. – Ну что? Это он все начал.

– Не валяй дурака, Ти-Джей, – Джон хватает полотенце и вытирает лицо. – Если ты ранен, то не должен тренироваться.

– Я же сказал, что все в порядке.

– Выглядит все наоборот, – говорит Калеб.

– Он совершенно прав. С такой рукой-

– Кто, черт возьми, назначал вас моими родителями? – вместе с моими словами приходит новая боль. Та тупая боль, которая заставляет меня чувствовать отчаяние.

Калеб поднимает руки вверх. – Остынь, братан.

– Я не твой братан, не твоя телка и не твой ребенок! – ярость бурлит у меня внутри, и я знаю, что если не обуздаю это чувство, то сойду с ума.

Это случается иногда, и я не могу понять, почему. Прошлой ночью это было, когда тот парень назвал меня хуесосом. Я протираю глаза и радуюсь головной боли.

– Ты в порядке? – Джон встал прямо у меня перед носом.

– Да, – я стону и пытаюсь глубоко дышать. – Я немного нервничаю, вчера вечером подрался на вечеринке, плохо спал, – такое чувство, что за мной наблюдают и я ничего не помню из своего детства.

– Подрался на вечеринке? – Джон улыбается. – Ты надрал ему задницу?

– Не так, как мне хотелось бы.

– Значит, ни крови, ни сломанных костей?

– Была кровь. Но этого недостаточно.

– Стыдоба, – он проходит мимо меня. – Лучше тащи свою задницу в октагон, пока Блейк не расплакался.

– Он прав. Надо выбросить все свои эмоции в бою.

– Готов, придурок? – говорит Блейк, крича из октагона, вытаскивая меня из моего собственного ментального ада. Я улыбаюсь.

– Да.

Мак

– Кусок дерьма, – я пинаю переднее колесо своего мотоцикла «Хонда» 98 года выпуска. – Ай! Проклятие, – я разворачиваюсь и хромаю к двери, зная, что в довершение дерьмового начала ночи, мне сделают выговор за опоздание.

Я проделала долгий путь на работу, решив сделать несколько кругов вокруг нового жилого комплекса, который пустует и все еще строится. Я чувствовала себя хорошо, пока не подъехала на работу и не увидела свою спущенную шину.

Но я продолжаю убеждать себя, что всё хорошо, что я ничего не видела. Я не видела Джастина, который выходил из дома с девушкой, неся ее сумку. Он не обнимал ее на прощание. И он не смотрел, как она уезжает, с такой тоской в глазах, что у меня сжалось сердце и скрутило желудок.

Я бегаю около его дома почти каждый день, и я никогда не видела его с такой девушкой. Ни разу.

Распахнув дверь, я улыбаюсь удовлетворенному треску металлической ручки, когда она ударяется о кирпичную стену. Схватив фартук, я прячу свою сумку в шкафчик.

– Ты опоздала, – говорит Марио, мой менеджер, с другого конца коридора.

Я смотрю на него и пожимаю плечами. – Спущенная шина.

– Конечно. Ты сегодня работаешь на танцполе с Алексис. Атаксия выступают в восемь, – он поворачивается и идет по коридору к бару.

– Понятно, – дело не в том, что я против того, подавать коктейли, но просто неловко стоять там всю ночь, пока Джастин на сцене. По крайней мере, когда я стою за барной стойкой, меня за ней почти не видно.

Blackout является типичным музыкальным заведением. Там темно, черные стены и бетонный пол. Комната имеет форму прямоугольника со сценой на одной стороне, столами по всей длине и длинным баром, идущим вдоль стены.

Когда я захожу на танцпол, Алексис уже там ковыряет свои ярко-розовые ногти.

– Привет, Мак. Я надеюсь, ты не против, но сегодня я работаю в конце зала, – она показывает на свой низ живота. – Красные гости. Мне нужна спокойная ночь.

Черт. Значит я буду ближе к сцене.

– Конечно, но не думай, что твои месячные можно использовать как предлог, чтобы расслабляться всю ночь. Я не буду брать лишние столы.

Ее глаза сужаются. – Что с настроением?

Я тяжело выдыхаю и качаю головой.

– Я почти милю шла пешком, волоча за собой мотоцикл.

– Ну и дерьмо. Это должна быть веселая смена.

Я смеюсь и оборачиваю вокруг талии короткий черный фартук официантки. Резкий свист из бара поворачивает мою голову. Лукас, бармен, указывает на поднос со свечами на батарейках, стоящий на стойке.

– Накрой на свои столы, Мак.

Застонав, я напоминаю себе, что мне нужны деньги, и двигаю своей задницей. Я украшаю каждый стол свечой, кладу множество салфеток для коктейлей и проверяю, есть ли у меня пятьдесят долларов мелкими купюрами для сдачи.

Через два часа это место уже переполнено. Я была так занята своими столами, что даже не заметил, как пришла группа. Это еще одна вещь, которую я ненавижу в качестве официанта—ожидание группы.

Каждый раз, когда я приближаюсь к Джастину, мой язык распухает, я спотыкаюсь, как пьяный подросток. Он никогда не смотрит прямо на меня, и я его не виню. И хотя я совсем не похожа на девушку из его прошлого, какая-то часть меня умирает каждый раз, когда он обращается со мной как с незнакомкой.

Я ставлю пиво на поднос и пробираюсь через переполненную комнату к столу впереди. Мое внимание привлекает какое-то движение на сцене. Я оглядываюсь и вижу, что Атаксия уже там.

Мои глаза находят Джастина по привычке, и неважно, как сильно я пытаюсь отвести взгляд, я не могу. Он одет в темно-серые джинсы и черную футболку. Его выцветшая футболка с надписью «я лежу и умираю» выглядит на полразмера меньше, показывая татуированные бицепсы. Если бы он поднял руки, хотя бы чуть-чуть, я бы мельком увидела его покрытый рябью живот. На нем черная бейсбольная кепка, сдвинутая чуть ли не до середины, так что видны две маленькие серебряные штангочки в его брови.

Я просто смотрю. Знаю, что должна отвернуться, прежде чем меня поймают, но спрятавшись в безопасности толпы, я думаю, что я в безопасности. Он настраивает микрофон, сосредотачивается и закусывает нижнюю губу. Сделав шаг назад, он проверяет высоту стойки, дергая себя за кольцо на губе.

Он так не похож на того мальчика, которого я знала, но не стал менее красив. Даже за всем этим пирсингом на его лице я вижу те же самые карие глаза. Но теперь в них есть твердость, сталь, которая соответствует его выражению, как будто жизнь потеряла свой блеск, и он приспособился к разочарованию.

– Эй, сиськастая, ты мне дашь пиво, или мне самому взять, – один из парней за столом думает, что он комик и смеется над своей собственной дерьмовой шуткой.

Я отвожу взгляд от Джастина и несу пиво. Сделай это, Мак. Сегодня может быть та самая ночь, когда я наконец-то прорвусь и наберусь смелости представиться ему.

– Да, конечно, – говорю я то же самое, что и Джастину, предлагая ему только лишь выпивку, а потом ухожу.

Подумать только, я ждала почти всю свою жизнь, чтобы увидеть его, спланировала свою речь за эти годы одиночества, но не имею мужества идти до конца. Жалкая.

– Захвати мне еще одно, – этот придурок проглотил половину пива, и рыгнул.

– Ну конечно, – я поворачиваюсь и смотрю на другой стол.

– Не знаю, что мне больше нравится, смотреть, как она уходит или приходит, – придурки смеются, и хлопаю друг друга в ладони.

Обычно у меня есть какое-нибудь остроумное замечание, которое заткнуло бы этого мудака, но я не в настроении. Я не могу выкинуть из головы Джастина и эту девушку. Но мне все равно. Его счастье – это самое главное. Это единственное, что меня волновало с тех пор, как я снова появилась в его жизни. Но почему мне кажется, что я что-то потеряла?

Поклонницы все время цепляются за него, но он никогда не уделял им больше своего вежливого внимания. Я никогда не видела, чтобы он уходил отсюда с девушкой.

– Мак! – знакомый голос привлекает мое внимание.

Я вижу Лейлу, девушку, которую я встретил еще в феврале, которая теперь живет с другом Джастина и другим бойцом UFL, Блейком Дэниелсом. Она одета в свои обычные обалденные джинсы с хэви-металлической концертной футболкой и байкерские ботинки.

– Привет, – я перевожу взгляд на Блейка, который, кажется, бросает неприязненные взгляды на нескольких парней в баре. – Блейк.

Он ворчливо здоровается, и Лейла закатывает глаза.

– Не обращай на него внимания. Эти парни совершили ошибку, посмотрев на меня. Наверное, они забыли, что когда он рядом, им нужно отводить глаза в пол, – сарказм в ее голосе звучит глухо.

– Да, черт возьми, этим ублюдкам нужно смотреть в пол, – он медленно отводит взгляд от несчастных парней, которые, я уверен, уже наполовину бегут отсюда, чтобы избежать гнева Блейка. – Ты не хочешь жениться, так что до тех пор, пока этот ребенок не начнет распирать твой живот, эти уроды должны знать, что ты моя.

– Ребенок? Лейла, ты беременна? – мои щеки болят, когда я улыбаюсь в ответ на ее раздирающую лицо улыбку. Она прикрывает рот ладонью и кивает.

– О боже, это же потрясающе! – я обхватываю ее руками и крепко прижимаю к себе. – Поздравляю.

– Спасибо, мы узнали об этом всего пару недель назад, так что пока ничего никому не говорили.

– Ничего себе, «Змей» будет папой, – я качаю головой и ухмыляюсь.

– Чертовски верно, – Блейк обнимает ее за плечи.

– Я лучше вернусь к работе, но скоро увидимся.

– Я бы с удовольствием, – она достает из сумочки ручку и что-то царапает на салфетке. – Вот мой новый номер телефона. Выпьем кофе или по коктейлю-

– Никаких напитков, Мышонок. Кофе тоже нельзя, – глаза Блейка бегают по бару, как будто он ищет свою следующую жертву.

– Ну ладно, значит, вода, – она накручивает на палец прядь длинных волос. Я засовываю салфетку в карман.

– Было бы здорово поужинать вместе. Я-

В динамиках звучит аккорд от электрогитары. Я поворачиваюсь лицом к сцене. Глубокий смех Джастина доносится через микрофон до моих ушей в чувственной ласке. Его смех я слышала с тех пор, как начала здесь работать. Я никогда не забуду тот первый раз.

До сих пор я не знаю, над чем он смеялся, но это была самая невероятная вещь, которую я когда-либо слышала. Я работала на баре, а он стоял в конце стойки с несколькими друзьями. Я удивленно уставилась на него. Его голова была откинута назад, и у него была такая же красивая улыбка. Меня охватывает зависть, когда я думаю обо всех тех людях, которые были в компании невозмутимого Джастина. Это та его сторона, которую я только начинаю узнавать и только на расстоянии.

– Спасибо, что пришли сегодня вечером, – он все еще посмеивается над своими словами, глядя на гитариста, который тоже ухмыляется.

Их хорошее настроение заразительно, и я тоже улыбаюсь.

– Мы собираемся немного изменить рутину и начать с новой песни. Так что… – он играет начало песни, которую я никогда не слышала, барабаны и бас присоединяются.

Песня звучит быстро и громко, приводя толпу в бешенство. Я говорю Лейле и Блейку, что мы можем поговорить позже, и двигаюсь, чтобы сесть в тени сбоку от бара.

Джастин прижимает губы к микрофону и начинает петь новую песню. Этот звук темный, навязчивый и проникающий в душу. Он поет о том, каково быть замкнутым и беспомощным. Тексты песен продолжают говорить о том, что его держат вдали от мира и не могут освободить.

Подвал. У меня сильно сводит живот. Но именно припев заставляет меня схватиться за шею и заставить себя продолжать дышать.

– Мне так много нужно было сказать. Но страх и боль длятся вечно. Каждую ночь, когда ты приходишь, шепотом произносишь слова, ты успокаиваешь мою душу, и в этот момент я не боюсь.

Это он обо мне поет?

========== three ==========

Я вижу голубое небо,

вижу свободу, к которой темнота не может прикоснуться.

Но тени поглощают меня.

– Атаксия

Джастин

– Хорошая работа, чувак, – Блейк стоит у края сцены. Его рука перекинута через Лейлу так, что она прижимается ближе. – Потрясное шоу.

Мы только что отыграли наш последний сет и складываем оборудование. Иногда мы тусуемся вместе до рассвета, но не сегодня. Уже почти полночь, и я смертельно устал.

– Да, спасибо, что пришли, – я положил веревки, и подошел к ним, присев на корточки на уровне их глаз. – Уже поздно, Лейла. Разве беременные цыпочки не должны рано ложиться спать?

– У нас сегодня вечером свидание. Думаю, нам нужно немного побыть наедине, прежде чем родится ребенок, – она откидывает голову назад и улыбается Блейку.

– Я не думаю, что Блейк когда-то ходил на свидания. Ну если только секс в общественном туалете не считается.

Его глаза становятся напряженными. – Тебе тоже стоит попробовать. Куча девчонок вокруг, а ты свой член-Ай! – он смотрит на Лейлу. – Зачем ты меня ущипнула?

– Только потому, что ты вышел на пенсию, твой статус бабника не означает, что тебе нужно развращать Джастина, – она переводит свои темные глаза на меня. – Кстати, мне очень понравилась твоя новая песня. Как вы придумываете такие тексты?

Мой пульс подскакивает. Я не могу сказать ей правду, что я пишу это из своих снов. Дерьмо, которое преследует меня во сне, превращается в лирическую форму.

– Понятия не имею, но спасибо. Рад, что тебе понравилось, – она зевает.

– Ладно, мне нужно забрать мою женщину и развлечь, пока она не уснула прямо на мне, – Блейк целует ее в макушку.

Господи. Только что парень трахал цыпочек и хранил секреты; теперь он играет в Бона Джови и заводит ребенка. Как будто за одну ночь ему исполнилось сорок лет.

Я бью кулаком Блейка и обнимаю Лейлу, прежде чем они поворачиваются и исчезают в уменьшающейся толпе. Готовый последовать их примеру и вернуться домой, я заканчиваю разбирать все наши вещи. Лейн помогает мне, но Тэлон и Тай уже ушли с группой девушек. Что-то подсказывает мне, что мы не будем видеть их большую часть оставшейся ночи.

Я загрузил наш фургон, рассчитался с менеджером и удовлетворил несколько поклонников фотографиями и автографами, и направился к своему грузовику. Я проверяю свой телефон. Черт. Сейчас уже два часа ночи.

– Твою мать! – сердитый женский голос доносится с другой стороны переулка.

Я наклоняюсь, чтобы посмотреть вокруг мусорного контейнера и вижу высокую темноволосую девушку, хромающую по кругу и матерящуюся непонятно на кого. И я вижу, что она злится на мотоцикл, припаркованный всего в нескольких футах.

Я подхожу к ней, но она слишком потерялась в своем припадке, чтобы заметить меня.

– Тебе нужна помощь?

Она подскакивает и поворачивается ко мне, подняв кулаки. Я поднимаю руки и изо всех сил стараюсь не рассмеяться от того, как забавно выглядит эта девушка с женственными маленькими ручками, готовая драться.

– Воу, отпусти пушку, гангстер.

Она опускает руки по бокам и пристально смотрит на меня.

– Джастин, – она хмурит брови. – Это ты… ты со мной разговариваешь?

Ладно, может она просто пьяна.

– Да, я говорю с тобой, если только в переулке нет кого-то еще, кроме девочки, прыгающей и орущей на мотоцикл. Подожди, откуда ты знаешь мое имя?

Ее темно-розовые губы раздвигаются, и она смотрит мне прямо в глаза. В ней есть что-то знакомое, но я никак не могу понять, что именно. Ее длинные черные волосы зачесаны назад, но пряди выбились и падают волнами вокруг ее сердцевидного лица. Контраст ее волос на фоне бледной кожи с этими темными губами… она похожа на куклу.

Я щелкаю пальцами и показываю на него пальцем.

– Я тебя знаю!

Ее глаза расширяются, и она слышно втягивает воздух.

– Да. Это я-

– Извини, я знаю, что ты здесь работаешь, и чувствую себя полным придурком из-за того, что не помню твоего имени.

Она дергается, как будто мои слова нанесли ей физический удар.

– А, ну да… да. М-Мак.

– Мак. Точно. Извини, я встречаю так много людей… – это дерьмовое оправдание, но это правда. Я знаю только несколько официанток по именам. Я все еще чувствую себя придурком.

Она несколько раз кивнула, все еще глядя на меня. Между нами повисает молчание, и она не сводит глаз с моего лица. Я прочищаю горло.

– Так… Это мотоцикл твоего парня?

Ее глаза трепещут, и она качает головой.

– Нет, эм… – она поворачивается к мотоциклу. – Он мой.

– Твой?

Она переводит взгляд на меня, прищурившись.

– Извини, просто девушки обычно не-

– Не ездят на мотоциклах. Я поняла, – она опускается на колени, чтобы рассмотреть что-то вокруг переднего колеса.

Я прослеживаю за ее взглядом, чтобы увидеть, что она изучает. И тут я замечаю, что передняя шина спущена.

– Ах, спустило колесо, да?

Она не отвечает мне, вероятно, потому что это глупый вопрос.

– Тебе нужен насос, – я чуть не хлопаю себя по лбу от того, каким придурком, должно быть, выгляжу.

Она запускает пальцы в волосы.

– Да ладно, блять, – ее невнятные слова едва слышны и заставляют меня улыбнуться.

– Давай я подброшу тебя и твой мотоцикл до заправки, чтобы ты нормально потом доехала? – не знаю, зачем я это делаю.

Она могла бы взять такси домой и попросить своего парня помочь ей. Судя по внешнему виду этой цыпочки, у нее определенно есть мужчина. Но почему она оказалась здесь одна в темном переулке, и он ей не помогает? Если бы у меня была девушка, я бы отшлепал ее к чертовой матери, если бы она оказалась в такой ситуации.

Ее глаза изучают мои, как будто она пытается разгадать серьезность моего предложения.

– Ты хочешь мне помочь?

– Ну если твой бойфренд не приедет за тобой, я не вижу других вариантов, – я указываю на знак в переулке, который четко гласит: «Нет ночной парковки»

– У меня его нет.

– Чего?

– Бойфренда, который должен приехать за мной.

– Ну тогда, – я протягиваю руки и кланяюсь. – Похоже, я твой парень.

Ее глаза широко распахиваются, и она делает шаг назад, натыкаясь на свой байк. Что с ней не так?

Мак

Успокойся. Не волнуйся. Да, объект четырнадцатилетней одержимости стоит менее чем в двух футах от меня. И разговаривает со мной. Разговаривает. Со мной.

Сначала я подумала, что он узнал меня, но потом вспомнила, что я уже не та кудрявая рыжеволосая девушка из его прошлого. Независимо от того, сколько раз я вижу свое отражение в зеркале, я все еще чувствую себя Джией, когда Джастин рядом.

– Не надо, я позвоню своей соседке по комнате. Она может… – я вздыхаю, когда вспоминаю, что она работает до шести утра. – Блять.

Он хихикает и пару раз перекатывает кольцо на губе.

– Послушай, всё нормально. У меня есть пандус в грузовике и ремни, чтобы привязать байк.

Я пристально смотрю на него. Как же получается, что мальчик, который прошел через все, что у него было, может вырасти таким настоящим мужчиной? Он выходит, чтобы сфотографироваться с поклонниками, и помогает незнакомкам в переулке. Удивительный.

Он переступает с ноги на ногу.

– Послушай, я не псих. Правда. Кроме того, мы почти работаем вместе. Иди скажи Марио, что я тебя подвезу, так что если ты пропадешь, они будут знать, где искать.

Он говорит так серьезно, что я давлюсь смехом, который клокочет у меня в горле и поднимает одну бровь.

– Это «да»?

– Ладно, только обещай, что не бросишь меня где-нибудь в канаве.

Медленный изгиб его губ заставляет меня втянуть в себя воздух. Мое сердце бешено колотится. Черт, он великолепен, когда улыбается.

– Договорились?

– Договорились.

Мы пристально смотрим друг на друга, я и он, вероятно, пытается понять, почему я не могу отвести взгляд.

Он откашливается.

– Ладно, тогда я пойду. А ты иди скажи Марио, что поедешь со мной, – я киваю, и он идет к своему грузовику.

После короткого разговора с Марио я возвращаюсь в переулок. Джастин уже погрузил мой байк в багажник своего темно-синего пикапа. Он стоит на огромном грузовом колесе, натягивая один из храповых ремней так, чтобы байк оставался в вертикальном положении. Ошеломленная, я восхищаюсь выпуклостью его трицепсов и гибкостью, с которой он управляет своим телом, как будто знает каждый дюйм и все, на что оно способно. Он протягивает руку над мотоциклом, и его футболка приподнимается на несколько дюймов, давая мне беспрепятственный вид на его живот. Черт возьми. Меня бросает в пот, пересыхает во рту и сводит живот.

– Эй.

Звук его голоса привлекает мое внимание.

– Ты готова? – он спрыгивает с колеса грузовика и открывает пассажирскую дверцу. Взмахнув рукой, он кланяется. – Карета подана.

Я смеюсь и сокращаю расстояние между нами. Остановившись как раз перед тем, как запрыгнуть в грузовик, я нахожу его взгляд.

– Спасибо, – за то, что наконец заметил меня.

– Не за что, – он жестом приглашает меня войти. – Запрыгивай, принцесса.

Он называл меня принцессой. Мое сердце спотыкается о самое себя, и я сажусь. Оказавшись внутри грузовика, я смотрю в зеркало заднего вида, как он в последний раз проверяет ремни. Я делаю глубокий вдох и расслабляюсь в аромате дерева и цитрусов, который пропитывает машину. Это происходит. Я в грузовике Джастина, и мы разговариваем. Мое сердце колотится так сильно, что я слышу его в ушах.

Может, я скажу ему, кто я такая? Прямо сейчас?

О, привет, спасибо за поездку и кстати я твоя приемная сестра, ну ты знаешь, та, которая обещала защитить тебя и потерпела неудачу. Тьфу. Я потираю виски. Нет, я не могу просто сказать это. Я не знаю, как он относится ко мне. Может быть, он думает, что я знала, что происходит в том подвале, и ничего не сделала с этим. Он бы ненавидел меня всей душой. У него есть на это полное право. Боже. Мой желудок сжимается. Вдруг он правда так думает?

Грузовик дергается, когда он спрыгивает с заднего сиденья и обходит его со стороны водителя. Он распахивает дверь и проскальзывает внутрь.

– CB900. Отличная штука. Какого года?

Будь спокойной. Не испорти это. – 1980.

Он поворачивает ключ зажигания. – Классика.

– Да не, – я ковыряю ногти и смотрю в окно. – Скорее классический кусок дерьма.

Выезжая из переулка, он сворачивает на главную дорогу.

– Всего лишь спустило колесо, Мак, – он хихикает, и этот звук посылает тепло через мою грудь до самых кончиков пальцев. – Я нашел два гвоздя в переднем колесе. Байк хороший, просто ты по каким-то стремным дорогам ездишь.

Мои щеки пылают. Должно быть, я наткнулась на гвозди, когда ехала возле строительного комплекса. Я была так поглощена мыслями о Джастине, что не обращала внимания на то, где еду.

– Хорошо, намек поняла.

– Насос тут бесполезен, там дыры.

– Ну и что? Не едем на заправку?

Он останавливается на красный свет и слегка поворачивается ко мне лицом.

– Нет. Но я обещаю не бросать тебя в канаву и довезти до дома. Где ты живешь?

Вот дерьмо! Он сейчас увидит, как близко мы живем друг от друга. – Эм… возле Келмора.

Он прищуривается. – Ни хрена себе? Я тоже.

– Да, – я смеюсь, и это звучит совершенно неестественно. – Сумасшествие.

Преследовательница. Психичка. Да, да и еще раз да. Повернувшись на светофоре направо, он направляется к моему дому.

– Как давно ты работаешь в «Blackout»?

– Не так давно, – я отвожу взгляд в боковое окно.

Мое колено дергается, я не могу нормально думать. Он пытается завязать светскую беседу, и было бы вежливо, если бы я поговорила с ним хоть о чем-то, но в голове только одно.

– А твоя подружка не возражает, что ты подвозишь домой незнакомых девушек, которых подбираешь в темных переулках? – я не поворачиваю головы, чтобы увидеть выражение его лица, боясь увидеть мягкость в его глазах при упоминании о его девушке.

– Да я не… – звонит его мобильный телефон.

Я поворачиваюсь как раз в тот момент, когда он достает его. И что же он собирался сказать?

– Спасибо, что помог нам собрать вещи загрузиться, – говорит он наполовину сердито, наполовину раздраженно. – Ну, я надеюсь, что эта киска того стоила, – он морщится и смотрит на меня извиняющимся взглядом.