Текст книги "Fighting To Forget (ЛП)"
Автор книги: justinmakesmebelieve
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Я втягиваю в себя воздух, пытаясь удержать его вместе с этим моментом. По моим щекам катятся горячие слезы. Пожалуйста, пусть это будет не сон.
– Дыши, детка, – он вытирает мои слезы большими пальцами и целует меня в уголки рта. – Я знаю, что мне нужно кое-что наверстать, – он поворачивается на кровати лицом ко мне и берет обе мои руки в свои. – Просто хочу знать, есть ли у меня шанс.
– У тебя есть больше, чем просто шанс, Джастин. У тебя есть я. Так было всегда, и ничто этого не изменит.
– Я тебя не заслуживаю.
– Дело не в этом. Речь идет о судьбе. Я родилась, чтобы любить тебя. В глубине души я всегда это знала. Возможно, у тебя есть кто-то другой, но ты всегда был для меня моей же душой.
Он кладет свою голову мне на колени, его руки двигаются вокруг моей талии. Я провожу пальцами по его волосам, пока он держится за меня, как за спасательный круг. Минуты проходят в молчании, пока мы цепляемся друг за друга.
Инстинктивно я напеваю знакомую мелодию «Тихой ночи». Его руки судорожно сжимаются вокруг меня.
Девочка, которая влюбилась в маленького мальчика и знала, что он всегда будет владеть ее сердцем, поет из темной части моей души, напоминая мне, что теперь есть надежда. И может быть, со временем наша любовь сможет воскресить эту девочку из мертвых.
========== twenty three ==========
Темнота-это не то место, где можно посадить семя.
И все же, упершись руками в землю, мы уступаем своей нужде.
Копаясь в дерьме, с которым мы не можем смириться.
Я на собственном горьком опыте убедился, что прошлое нельзя стереть.
– Атаксия
Джастин
Жила с Хэтчем. Зависела от него. И все это для того, чтобы она чувствовала себя защищенной. И все из-за меня.
Я думал, что мои проблемы закончатся, если я вспомню свое прошлое. Но я ошибся. На обратном пути в Лас-Вегас она объяснила, что ей больше некуда идти и что все, чего она хочет, – это чувствовать себя в безопасности. Я заставил ее чувствовать себя так же отчаянно, как я чувствовал себя, живя в этом подвале. Она была одна, готовая отдать все, что у нее есть, лишь бы рядом кто-то был. От этой мысли меня тошнит.
Она отдала себя такому этому подонку, надеясь залечить нанесенные мной раны. И он ей это позволил. Он воспользовался ею; он не лучше тех больных ублюдков, которые навещали меня в детстве.
Она сказала еще что-то, но я не помню, потому что был слишком занят планированием тысячи различных способов, которыми я буду пытать Хэтча в следующий раз, когда увижу его. Она настаивает, что он спас ее, защитил от чуваков, которые могли бы воспользоваться ею, и это еще больше бесит меня.
Мы взяли такси из аэропорта. Кроме Рэйвен и Джона, которые были там в тот день, когда она проснулась, она не хотела, чтобы кто-нибудь знал, что она вернулась. Многое произошло, и ей нужно время, чтобы прийти в себя.
– Джастин, я не думаю, что это хорошая идея, – она стоит в дверях моей квартиры, скрестив руки на груди. – Я могу остаться у Трикс.
Одетая в серые спортивные штаны того же цвета, что и ее глаза, и обтягивающую черную теплую кофту, которая оттеняет ярко-красные локоны ее волос до плеч, она чертовски сногсшибательна. Мы не были одни больше часа с тех пор, как она вышла из комы. Я сказал себе, что буду держать свои руки подальше от нее, пока она не будет готова, но мне потребовались все силы, чтобы не раздеть ее догола и не преклониться перед каждым дюймом ее тела.
Я бросаю маленькую сумку с нашими вещами и поворачиваюсь, чтобы притянуть ее в свои объятия.
– Мы это уже обсуждали. Теперь у Трикс есть соседка по комнате, и тебе нужно отдохнуть, – я целую ее в макушку. – И если я еще не ясно выразился… – я отстраняюсь и обхватываю ладонями ее лицо. – Я больше никогда тебя не потеряю. Я хочу чувствовать твое дыхание рядом со мной, пока сплю. Я хочу большего, и пока у тебя нет веской причины, почему ты этого не хочешь, это не обсуждается.
– Я знаю, что это очень тяжело для тебя. Я не хочу причинять тебе никакого стресса или дискомфорта, – ее тело расслабляется в моих объятиях.
Она всегда думает сначала обо мне, а потом только о себе. Я отстраняюсь и встречаюсь с ней взглядом.
– Ты бы удивилась, узнав, как далеко я продвинулся с тех пор, как ты уехала, – держа ее руку в своей, я захожу в квартиру и закрываю дверь.
Она останавливается в прихожей, и я оборачиваюсь, увидев, как она снимает обувь.
– Оставь. Все нормально.
– Серьезно? – ее глаза широко раскрываются.
Это была самая трудная вещь, которую мне когда-либо приходилось делать, но после того, как мои воспоминания нахлынули обратно, я работал, чтобы преодолеть свои остальные страхи. Ежедневные прорывы и похвалы от Даррена, я хочу поскорее рассказать ей это все, но не сейчас. Она напугана, и я не могу потерять ее, поэтому я сосредоточусь на том, чтобы она чувствовала себя как дома.
Я игнорирую ее вопрос и веду ее к своей кровати в дальнем конце квартиры.
– Ложись, я закажу что-нибудь поесть.
– Джастин, ты не обязан заботиться обо мне. Я в порядке.
Я провожу пальцами по ее волосам и замечаю, как они блестят дюжиной различных оттенков оранжевого. Даже сейчас, трудно представлять что она и Мак – это одна и та же девушка. Обе они сильны по-своему, но у Мак было беззаботное отношение к жизни, которое я не вижу в серых глазах, в которых сейчас теряюсь. Будет ли она снова когда-нибудь такой?
– Джиа…
Она морщится и опускает подбородок. Я целую ее в лоб и ловлю ее взгляд.
– Как ты хочешь, чтобы я тебя называл?
– Мне нравится, когда ты называешь меня деткой.
– Даа, – я провожу губами по ее губам, и от легкого прерывистого дыхания по моему телу пробегает волна возбуждения. – Мне нравится называть тебя деткой, но все остальные знают тебя как Мак, – я скольжу руками вокруг ее тела и опускаю их вниз, на ее задницу. – А кем ты хочешь быть? – я целую дорожку вниз по ее шее, и она со стоном опускает голову набок.
– Я хочу быть твоей, – по нежной коже ее шеи пробегают мурашки.
– Ты и так моя, детка, – я сжимаю ее зад двумя руками и сдерживаю желание толкнуть ее на кровать и забраться между ее ног.
Я не чувствовал ничего подобного с тех пор, как мы в последний раз были вместе перед ссорой: я был поглощен ею до такой степени, что все остальное исчезло, и остались только мы.
Она толкает свои ладони вверх по передней части моей толстовки, пальцы пробегают вдоль пресса. Я напрягаюсь и вращаю бедрами, вдавливая свой возбужденный член в мягкость ее тела.
– Я хочу тебя, – ее слова отдаются эхом в моей голове.
Я накрываю ее рот своим и дергаю за нижнюю губу. Она все понимает и сразу же наклоняет голову, открывая рот. Мои чувства взрываются от ее сладкого вкуса. Скользкий жар языка скользит по моему, разжигая желание.
Крепко обняв, я веду ее к кровати, пока ее ноги не ударяются друг о друга, и она падает, прерывая поцелуй. Она смотрит на меня затуманенными похотью глазами, и я никогда раньше не видел в ней такой потребности. Она так чертовски сексуальна.
– Ты уверена? – не в силах оторвать от нее руки, я провожу линию от подбородка до губ.
– Да, – ее простой ответ, произнесенный против кончиков моих пальцев, подталкивает мои бедра вперед.
– Я не хочу давить на тебя, но я не уверен, что смогу прожить еще секунду, не оказавшись внутри тебя, – я тяжело сглатываю, испытывая отвращение от своей неспособности контролировать желания.
Она была в больнице, и последнее, что ей нужно, это чтобы я бросился на нее всем телом. Не сводя глаз с моей талии, она протягивает руку и тянет пояс. Сейчас я беспомощен и могу только смотреть, как она снимает ремень и расстегивает пуговицу на моих штанах.
Ее мягкие серые глаза смотрят на меня снизу вверх, и я сжимаю кольцо между губами от вопроса, который вижу в ее глазах. Она расстегивает молнию и опускает руку под резинку боксеров, освобождая меня. Ее брови опускаются низко, пальцы дразнят мой новый пирсинг. Она опускает подбородок, чтобы рассмотреть его поближе. У нее перехватило дыхание.
– Ох, – она снова смотрит вверх и на меня. – Зачем?
– После того, как ты ушла, я поклялся себе больше никогда не делать этого с другой девушкой, – я пожимаю плечами.
Подушечка ее большого пальца скользит от одного конца штанги к другому, посылая волны эйфории вверх по моему позвоночнику.
– Значит, пока меня не было, ты никогда…?
– Нет.
– Оу, – ее щеки порозовели, а плечи поникли.
Я не спрашивал, но не нужно быть гением, чтобы понять, что если она спала в постели Хэтча в течение шести месяцев, скорее всего, они делали гораздо больше, чем просто спали. Но я знаю, каково это – быть в отчаянии. Я помню, что мне нужно было чувствовать себя любимым так сильно, что я унижал себя, лишь бы чувствовать хоть что-то похожее на любовь. Я понимаю, почему она сделала это, и во многом несу за это ответственность. Я подтолкнул ее к этому точно так же, как обстоятельства моей жизни подтолкнули меня.
– Посмотри на меня.
Она моргает на меня, слезы блестят в ее глазах.
– У нас обоих есть вещи, которыми мы не гордимся, но это не касается того, что происходит между нами.
– Если бы я могла-
– Не надо, детка. Я люблю тебя. Остановимся на этом.
– Я тоже тебя люблю, – она прерывисто вздыхает, и тень улыбки скользит по ее губам.
Тепло разливается по моей груди и превращается в жар от огня, который я вижу в ее глазах. Она крепко обхватывает меня одной рукой и наклоняется вперед. Сначала она мягко касается губами моего пирсинга, а потом обводит его кончиком языка. Мой желудок сжимается, а пульс ускоряется по венам. Я сжимаю в кулаке ее шелковистые рыжие волосы, прижимая ее к себе. Она раздвигает губы, и мой член дюйм за дюймом исчезает в ее рту.
– Чертовски красиво. Ты выглядишь великолепно.
Стон одобрения вибрирует в ее горле и тянет меня вперед. Она упирается руками в мои бедра, удерживая меня неподвижно, пока делает всё сама.
Меньше года назад это были вещи, от которых мне становилось плохо, но с ней все по-другому. Мы не используем друг друга, а скорее разделяем удовольствие вместе.
Ее темные ресницы контрастируют со светлой кожей. Пухлые губы блестят от влаги. Этого становится слишком много. Боясь, что если я не остановлю ее, это закончится задолго до того, как мы оба будем готовы, я отстраняюсь.
– Все в порядке? Я что-то не так сделала? – ее глаза метнулись к моим
– Я в полном порядке, – я пытаюсь одарить ее ободряющей улыбкой, но, опьяненным похотью, это трудно сделать. Я делаю шаг назад. – Вставай.
Она вскакивает на ноги, и я улыбаюсь ее нетерпеливому желанию угодить. Такая хорошая девочка. Я хватаю ее за подол кофты и жду, когда она кивнет в знак согласия. Я медленно провожу ткань по ее коже, позволяя ей почувствовать каждую клеточку. Потихоньку ее кожа обнажается. Идеально. Я стягиваю кофту через голову, и ее волосы падают на верхнюю часть плеч. Она все еще сильно худая, и на ребрах есть небольшие впадины, которых раньше не было. В этот момент я клянусь кормить ее всем подряд до конца своей жизни.
Мой взгляд ползет вверх по ее животу от пупка до груди и задерживается на белом кружевном лифчике. Она тяжело дышит, ее груди поднимаются и опускаются, дразня меня видением розовых сосков сквозь ткань.
– Повернись.
Она делает это, и я подхожу вплотную к ней, так что мой стояк прижимается к ней. Я улыбаюсь, наслаждаясь стоном удовольствия, который срывается с ее губ. Потянувшись к ее бюстгальтеру, я скольжу вниз по одной лямке, целуя ее плечи. Нежный кокосовый аромат кожи пронзает мои чувства и разжигает желание. Расстегнув лифчик, я бросаю его на пол. Мои руки скользят вверх по ее животу, обхватывая груди, перекатывая соски между пальцами. Она выгибает спину, прижимаясь ко мне всем телом.
– Я хочу посмотреть на тебя, – я провожу кольцом на губе по ее плечу и покусываю кожу.
Она оборачивается и выдерживает мой пристальный взгляд. Ее серые глаза темнее, чем обычно, и я горю желанием потеряться в них. Я падаю на колени, снимаю с нее кроссовки и носки. Двигаясь к ее талии, я развязываю шнурок ее брюк и стягиваю их вниз по ногам, вместе с трусиками.
Я быстро справляюсь со своей толстовкой и штанами, и наши взгляды встречаются. Она смотрит на меня с таким одобрением и признательностью, что мне хочется упасть к ее ногам и умолять ее никогда не уходить. И точно так же, как когда мы были детьми, я уязвим, нуждаюсь, и готов на все ради любви.
Вспышка отвращения вспыхивает у меня в животе, говоря мне, что я должен держать себя в руках. Я делаю глубокий вдох. Она – это не они. С самого начала она любила меня, несмотря на мое прошлое. Я владею ее сердцем.
С победным рыком я сокращаю расстояние между нами и обхватываю ее за шею, прижимая ее губы к своим. Она падает в меня, но борется против моего доминирования. Каждый толчок моего языка она встречает своим собственным толчком. Ее руки вцепляются в мои волосы, притягивая меня ближе. Ногой она обхватывает мое бедро, и тепло ее обнаженного тела касается моего. Я толкаю ее назад на кровать, где падаю на нее сверху.
Она широко раздвигает ноги и приподнимает бедра.
– Пожалуйста.
Посасывая ее нежную кожу шеи между губами, я закрываю глаза и сдерживаюсь, чтобы не зарыться в нее. Еле как, я тащусь прочь, чтобы взять презерватив из прикроватного столика. Быстрее, чем мой возбужденный разум может уследить, я рвусь, перекатываюсь и падаю обратно между ее ног.
Она упирается пяткой в кровать, и я позволяю ей опрокинуть меня на спину. Обхватив мои бедра, она чертовски медленно вводит меня в свое тело. Я стискиваю зубы, чтобы резко не толкнуться в нее.
– Да, – ее голова откидывается назад.
Я крепко хватаю ее за бедра и рычу. Она поднимается и опускается с долгими намеренными толчками, которые приводят меня на грань блаженного безумия.
– Джиа, детка, не останавливайся.
Ее глаза находят мои сквозь туман возбуждения.
– Скажи, – еще одно скольжение внутрь.– Скажи еще раз… мое имя.
– Джиа, – я обхватываю ладонями ее груди и сжимаю пальцами соски. – Моя Джиа.
Она качает бедрами, безумие берет верх. Я двигаю бедрами вверх, встречая ее толчок, и наклоняю таз, чтобы добавить больше трения. Она падает вперед, прижимаясь ко мне всем своим торсом. Ее волосы падают мне на лицо. Кожа к коже, дыхание к дыханию.
– Сильнее, детка.
Ее темп ускоряется, и она хватает мою губу зубами.
– Твою мать, да, – я хватаю ее за бедра, толкаясь внутрь.
Мои мускулы напрягаются, взгляд прикован к ее рыжим волосам и серым глазам. Чувство комфорта захлестывает меня. Она хранила свою преданность и привязанность ко мне, посвятила свои мысли тому, чтобы отомстить за меня. Она держала свое тело, охраняла и предложила его тогда, когда наконец смогла. И за это я обязан ей всем.
– Джиа, детка, – я отпускаю ее бедра, чувствуя мягкую кожу, двигаюсь вверх по изгибам ее тела.
Я притягиваю ее к себе для долгого, глубокого поцелуя. Моя голова поднимается с кровати, толкаясь к ней и одновременно притягивая ближе. Наши бедра соприкасаются в безумной погоне. Ее шея выгибается назад, и она отрывает свои губы от моих. Мое имя слетает с ее губ за несколько секунд до того, как оргазм пронизывает наши тела. Я сжимаю губу между зубами.
На меня сразу нахлынул поток воспоминаний: первый раз, когда я почувствовал ее кожу и нежное прикосновение губ, ее легкую улыбку, от которой у меня болела грудь, я чуть не потерял ее.
Я перекатываюсь на нее сверху, и она со вздохом пытается удержать мой вес. Через несколько секунд после оргазма я не только все еще тверд, но и жажду большего. И только тогда я замечаю, что меня ничуть не тошнит. Мой живот, который обычно сводит судорогой, покалывает от удовольствия.
Я вылечился.
Зарываюсь лицом в ее шею и борюсь с желанием поблагодарить ее, поклоняться ей, посвятить остаток своей жизни и отдать все, что у меня есть, чтобы сделать ее счастливой.
Джиа
До сих пор я не знала, кто я такая и кем стану через год. Но теперь я знаю. Я – Джиа. Я девушка Джастина.
Наши любовные ласки успокаивают мое тело и разум; медленная улыбка расплывается по лицу. Его вес давит на мою грудь, и мне совсем не тяжело. То, что мы делали, не имело ничего общего с прошлым, но проложило путь к нашему будущему. Я только надеюсь, что он чувствует то же самое.
– Все в порядке?
Он целует меня в шею, подбородок, а потом в губы.
– Идеально, – оттолкнувшись, он двигается, чтобы разделить наши тела.
– Нет, – мои ноги обхватывают его бедра.
Его проколотая бровь приподнимается, и он ухмыляется. Это, в сочетании с его взъерошенными волосами и пронзительными карими глазами, вызывает восхитительную боль в животе.
– Не волнуйся, детка. Мы еще не закончили.
Я сжимаю губы между зубами, чтобы не расплыться в широкой ухмылке. Никогда не думала, что услышу эти слова из его уст, и еще более удивительно то, что я ему верю.
– Давай я выброшу презерватив и закажу что-нибудь на дом, – он целует меня в кончик носа. – Ты ничего не ела с тех пор, как мы уехали из Денвера.
Он целует мое горло до самой груди, разрывая нашу связь, пока его губы тянутся к моему пупку. Он глубоко вдыхает мою кожу, прежде чем встать с кровати. Я с благоговейным трепетом наблюдаю, как его мощное тело, покрытое яркими татуировками, движется через пространство в ванную комнату.
– Я хотел спросить тебя, – говорит он из ванной, прежде чем выйти совершенно голым, не стыдясь.
Я окидываю его взглядом, изучая все его пирсинги, включая и новый. Я облизываю губы, вспоминая ощущение металла в горле, в сочетании с его собственным вкусом.
– Смотри мне в глаза, детка, – он стоит у кровати, и в его голосе звучит юмор, а не обычное напряжение. Это так отличается от того, что было раньше.
Мои глаза скользят вверх по его волнистому прессу к груди и останавливаются на татуировке «Мамочка».
– Так вот, как я уже говорил, я подумал, что ты, возможно, захочешь ходить со мной в спортзал несколько раз в неделю.
Мой взгляд метнулся от его груди к глазам. Они сияют счастьем и любовью, всем тем, что я надеялась привнести в его жизнь и наконец получить. Но есть еще одна вещь, которую он не знает.
– Ну что? – он поднимает штаны с пола и достает из кармана телефон. Поставив одно колено на кровать, он забирается ко мне. – Что думаешь?
– Звучит умно, – я сворачиваюсь калачиком у него на боку и прижимаюсь щекой к его груди.
– Умно? – он усмехается, просматривая список контактов своего телефона.
– Хорошо. Я имела в виду, что это хорошая идея.
Он нажимает на кнопку вызова китайской еды, и его пальцы перебирают мои волосы.
– Ты уверена, что все в порядке? Ты кажешься… ну не знаю, задумчивой…
В последний раз, когда мы с Джастином занимались сексом, он узнал правду о своем прошлом и не хотел иметь со мной ничего общего. И тут я должна сказать ему то единственное, что я скрывала от него, что может разрушить все, что мы построили за последние пару дней.
Пока он заказывает китайской еды, я обдумываю свои варианты.
А что, если я скажу ему, он снова меня вышвырнет? Я не могу потерять его, но от секретов еще хуже. Он называл меня лгуньей и обвинил в том, что я им манипулирую. Он сравнил меня с моими родителями. Мой желудок сжимается.
Я должна сказать ему, несмотря на последствия. Джастин научил меня тому, что прятаться от правды, какой бы уродливой она ни была, только продлевает неизбежное.
– Черт, Джиа. Ты что, плачешь? – он приподнимается на кровати, пытаясь заглянуть мне в лицо.
– Я? – я вытираю горячие слезы, которые текли по его груди. – Хах, – я заставляю себя рассмеяться. – Наверное.
– Наверное? – он откидывается назад так, что упирается спиной в изголовье кровати. – Что такое?
– Если я что-то и поняла из всего этого, так это то, что я всегда хочу быть честной с тобой, – я закутываюсь в простыню и смотрю на него, скрестив ноги.
– В смысле, честной?
Так будет правильнее. Я делаю глубокий вдох. Он должен знать, и после этого я больше никогда не буду держать от него секретов. Если он все еще будет со мной.
– Джастин, я пыталась сказать тебе что-то важное, но каждый раз, когда мне выпадала такая возможность, это просто не выходило наружу.
Его рот сжимается в тонкую линию, подражая глазам. Он коротко кивает. Твердо и требовательно.
– Это касается твоего биологического отца, – я изучаю выражение его лица и вижу лишь легкую реакцию в его глазах. – Я знаю, кто он.
– Невозможно. Никто не знает, кто он такой. Моя мама даже не знала. В моем свидетельстве о рождении не было имени отца, – он качает головой.
Это будет сложнее, чем я думала. Как будто он отказывается даже думать о том, что у него есть отец, чтобы избежать боли, которую это может принести.
– Когда они забрали тебя из моего дома, я думала, что ты мертв, – я качаю головой, пытаясь избавиться от этих воспоминаний. – Боже, Джастин. Там было так много крови.
Он быстро моргает, либо тоже отталкивая воспоминания, либо борясь с эмоциями, которые приходят вместе с ними.
– Я чувствовала себя несчастной, думая, что подписала тебе смертный приговор. Никто не поверил мне, когда я плакала и кричала во всю глотку, что тебя насиловали. Как будто этого никогда и не было.
Он потирает затылок, явно испытывая неловкость, но потом смотрит на меня.
– Продолжай.
– Потом появился Он и вытащил меня из темного чулана, в котором я была заперта, – облегчение вздымается в моей груди даже сейчас, вспоминая его лицо, яркие светлые волосы, зачесанные назад, и сине-зеленые глаза, которые были такими ясными, что казались неземными. Я думала, что он был ангелом. – Он взял меня к себе, накормил и говорил так ласково, что я была уверена: все будет хорошо.
– Я ничего не понимаю.
– В тот день, когда меня заперли в лечебнице, я поняла, что он был воплощением зла, – мое тело покрывается мурашками, когда я вспоминаю его злобную ухмылку, когда он смотрел на меня сверху вниз с гордостью палача. – Прежде чем уйти, он наклонился и прошептал слова, которые я никогда не забуду.
– Погоди, что…? – его бицепсы напрягаются, и мускул на челюсти подскакивает. – И что же он сказал?
Продолжай, Джорджия.
Он использовал мою любовь к Джастину и борьбу за справедливость против меня. По данным полиции, Джастин был проблемным приемным ребенком, который пытался покончить с собой. Он не говорил о том, что случилось с ним в подвале. И ничто из сказанного мной не было воспринято всерьез.
– Он сказал «Джастин жив», – я проглатываю следующие слова и быстро молюсь, чтобы, когда я их скажу, они не убили его.
Одинокая слеза медленно катится по моему лицу.
– «И он мой сын».
========== twenty four ==========
Любовь – это не улица с двусторонним движением.
Это ворота в один конец.
– Джиа
Джастин
Я в своей постели, в безопасности своего дома, сижу голый с единственным человеком в мире, который всё знает обо мне и все равно любит меня. И все же я совершенно один, затерянный в темноте, падаю вниз и хватаюсь за клочок здравого смысла.
– Этого не может быть, – этого не может быть, верно? Я опускаю голову на руки и протираю глаза. – Он солгал. Это не правда.
– Подумай об этом, Джастин. Мои родители работали на него. Как ты думаешь, как ты оказался в нашем доме?
– Но почему? Если бы я был его ребенком, зачем бы он так поступил со мной? – мысли о Рэйвен проникают в мой разум. Она тоже была его дочерью, и посмотрите, что он с ней сделал.
– Пиздец, – головокружение сильно одолевает меня, и я падаю обратно на кровать.
– Твои глаза. Они карие, но они не похожи ни на один карий цвет, который я когда-либо видела. А ты когда-нибудь присматривался к Рэйвен? Ты что, не замечал сходство в чертах лица?
– Срань господня, – нет, никогда не присматривался, но теперь, когда она об этом сказала…
Что все это значит? У меня есть сводная сестра? Одна из моих лучших друзей – это моя сестра? От жара у меня щиплет глаза. Я же теперь дядя.
У меня никогда не было семьи. Я вырос в приемной семье, а затем в детском доме, у меня не было никого, на кого я действительно мог бы положиться, пока я не начал бороться за UFL. Эта организация и моя команда были моей единственной семьей.
А теперь она говорит мне, что у меня есть родственники.
Я смотрю на Джию и изучаю ее, свернувшуюся калачиком, с покрасневшими глазами, все еще такую хрупкую и испуганную. Должно быть, трудно было сказать мне это, после всего, через что мы прошли, и как я обращался с ней в последний раз, когда она раскрыла мое прошлое. Но она храбро прошла через это, несмотря на последствия, и похоже, что она ждет, что я наброшусь и нападу на нее.
– Ты боишься?
– Больше, чем когда-либо в своей жизни, – она поднимает на меня глаза.
Грудь сводит судорогой. Ее заперли в детстве, и ей казалось, что она сходит с ума, и все потому, что она влюбилась в меня. Она самая храбрая девушка, которую я когда-либо встречал, но мысль о том, что я оттолкну ее, приводит ее в ужас. Черт. Я просто тупой придурок.
– Я сын Доминика Морретти, – эти слова как гравий у меня во рту.
– Я так думаю.
Как бы ужасно это ни было, это почему-то кажется хорошей новостью. У меня есть семья. И Джиа принесла мне величайшую жертву, рискуя нашей любовью ради этой истины.
– Я люблю тебя.
– Правда? – она щурится сквозь слезы и наклоняет голову.
Я ухмыляюсь. Ничего не могу поделать; она выглядит чертовски взволнованной и милой.
– Правда.
Она бросается в мои объятия, и я обнимаю ее так крепко, как только могу. Я зарываюсь носом в ее волосы и глубоко вдыхаю, погружаясь в успокаивающий тропический аромат. Ее тело сотрясается от волнения.
– Я думала, ты меня возненавидишь.
– Я никогда не смогу возненавидеть тебя. Оттолкнуть тебя было худшим мои решением. Но я учусь на своих ошибках. Я никогда больше не позволю тебе уйти, я не вынесу, если потеряю тебя.
Я целую ее в голову и растираю спину.
– Все, через что я тебя заставил пройти… Господи, Джиа, я и понятия не имел. Мне нужно всего так много исправить.
– Нет, не надо, – она отстраняется и вытирает щеки. – Просто обещай любить меня.
– Ну, это просто, – я заправляю прядь ее волос за ухо. – Я тебе обещаю.
С тем, что у меня осталось, с остатками мужчины, которого она собрала вместе, воскресила своей преданностью, я обещаю любить Джию Макинтайр. Я держу ее до тех пор, пока ее рыдания не стихают.
Я делаю мысленную заметку, чтобы поговорить с Рэйвен. Нужно будет сдать ДНК тест, чтобы подтвердить слова Джии. Вдруг, Доминик просто хотел свести ее с ума. И я, блять, скуплю Рэйвен все, что она захочет, в благодарность за окончание жалкой жизни этого ублюдка Доминика.
Джиа прижимается к моему сердцу, я обнимаю ее за живот. Она жива, и я впитываю каждый ее вздох, радуясь, что она пережила своих родителей, Доминика и мое поведение.
В течение последних шести месяцев я играл роль жертвы. Но я жил в кошмарных снах, в то время как у нее были яркие воспоминания. Всю свою жизнь она чувствовала себя ответственной, боролась за справедливость. Что же это за жизнь такая?
Раздается звонок в дверь, и Джиа дергается в моих объятиях. Я целую ее в голову.
– Ш-ш, все в порядке. Это еда, – разматывая наши тела, я оставляю ее в постели и натягиваю спортивные штаны.
Она наблюдает за мной, и я смотрю на нее под моими темно-серыми простынями. Я наклоняюсь, хватаю одеяло, лежащее в ногах кровати, и натягиваю его ей на шею. Она прижимается к нему, но вопросительно смотрит на меня.
– У меня нет стен, и я не хочу, чтобы на тебя глазел доставщик.
Она хихикает, и от этого звука у меня перехватывает дыхание. Бабочки разрываются в груди. Снова раздается звонок в дверь.
– Сиди тут.
– Хорошо – она кивает.
Я иду к двери, достаю деньги из бумажника и представляю себе Мак, сидящую на барном стуле и поедающего китайскую еду, одетую только в простыню. Я распахиваю дверь, но вместо того, чтобы увидеть парня с пакетом еды на вынос, я сталкиваюсь с обвиняющими голубыми глазами Эммы.
– Оу! Привет, Эм.
Джиа
Джастин стоит у двери уже намного дольше, чем надо. Я выглядываю из-за толстого пухового одеяла, которое он набросил на меня, и вижу его, стоящего в открытом дверном проеме. Он без рубашки, и по звуку голоса человека с другой стороны, я уверена, что девушка-доставщик тянет время. Я скрежещу зубами, и ревность обжигает мне живот.
– Эм, пожалуйста, успокойся.
Эм? Эмма?
– Почему ты меня не впускаешь?
Мой желудок падает, и я с трудом сглатываю. Она уже бывала в его квартире раньше, и судя по ее голосу, я думаю, что была она тут часто. Мускулистые руки Джастина скрещены на груди.
– Значит, теперь, когда мы расстались, мне нельзя входить в твой дом? – Эмма практически визжит, звук отскакивает от стен.
Значит, они были парой. Мои кулаки плотно прижаты к покрывалу кровати.
– Ты сказал, что хочешь быть моим другом, – говорит она.
Не раздумывая, я соскальзываю с кровати и, не снимая простыни, направляюсь к двери.
– Эмма, сейчас не самое подходящее время. Это не имеет никакого отношения-
Я подхожу к Джастину.
– Вот дерьмо, – он делает шаг вперед, и я останавливаюсь как раз в тот момент, когда мое плечо касается его.
Это правда Эмма, его красивая соседка, и прямо сейчас она выглядит разъяренной. Ее глаза скользят вверх и вниз по моему телу, а затем она пристально смотрит на Джастина.
– Ты с ней был последние две недели?
– Это не то, что ты думаешь, – он тяжело вздыхает.
– Ну так в чем же дело? Ты не разрешил мне переночевать у тебя, но сейчас занимаешься с ней сексом, – она тычет в меня рукой.
– Разговор окончен, – он наполовину захлопывает дверь.
– Я была права, ты просто бабник!
Воспоминания о том, как он плакал по ту сторону двери, а я уверяла его, что он хороший мальчик, нахлынули на меня. Мое тело напрягается.
– Эй! – я хватаюсь за дверь и открываю ее. – Не называй его так. Ты ничего о нас не знаешь.
Джастин прижимает меня к своей груди сзади.
– Ха! – она переводит взгляд с его рук на мое лицо. – Мне не нужно много времени, чтобы понять, что здесь происходит. Он сказал тебе, что меньше двух недель назад был со мной?
– Эмма, – Джастин рычит ее имя, его терпение явно на исходе.
– Нет, он мне этого не говорил, и, честно говоря, мне не приятно это слышать, но это не значит, что он плохой человек.
– Джиа-
– Нет, Джастин, – я пожимаю плечами и выхожу из-под его хватки. – Я знаю, о чем ты думаешь, и на твоем месте я бы думала точно так же. Но я знаю Джастина с восьми лет, и с тех пор люблю его каждый день. Он не бабник, – мои руки дрожат от желания защитить его. – Теперь я понимаю, что у вас двоих есть история, и опять же, мне не интересно это слышать, но я не буду просто стоять здесь и слушать, как ты его обзываешь.
Она изучает меня в течение секунды, и гнев в ее глазах сменяется мягкостью.
– Ну, как бы это ни было весело, дамы… – он смотрит на свою соседку.– Эмма, спокойной ночи. Поговорим позже, как видишь сейчас не самое подходящее время, – он обнимает меня за плечи и притягивает к себе.
