Текст книги "Fighting To Forget (ЛП)"

Автор книги: justinmakesmebelieve

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Ты в порядке?

– Уже лучше, – шепчет она.

Яркий свет вспыхивает у меня перед глазами, и я вижу её: огненно-оранжевые волосы, серые глаза и бледная кожа. Прежде чем я успеваю схватить видение и сохранить его в своей памяти, оно исчезает. Я закрываю глаза, ища его, умоляя вернуть, но это все равно что пытаться удержать пар.

– Срань господня, – я прислоняюсь спиной к дверному косяку и протираю глаза.

– Что такое? – голос Мак совсем рядом. – Ты побледнел, – её маленькие ручки сжали мою. – Тебе нужно присесть.

– Нет, я в норме, – я отмахиваюсь от неё и дышу с таким чувством, что вот-вот потеряю сознание. – Мне просто нужна секунда. Кажется, я слишком быстро встал или что-то в этом роде.

– А, понятно, – она отступает назад. – Не торопись.

Это было самое сильное дежавю, которое я когда-либо испытывал. Не только визуальные эффекты были настолько реальны, но и интенсивность чувств. Совсем как в моих снах, но я не сплю. Разве это возможно?

Вспышка маленькой девочки казалась почти воспоминанием. Она не может быть моей родственницей. Ведь если бы у меня была семья, мне не пришлось бы ходить в детские дома и приемные семьи. Но я должен откуда-то знать эту рыжеволосую девушку. У меня такое чувство, что она была важна для меня. Может быть, она тоже из детского дома?

Почему я вижу только часть её лица? В моих снах только её глаза, губы и волосы, по частям.

– Чувак, где тебя черти носили? Тащи свою задницу сюда и помоги нам всё устроить, Шон Мендес, – Лейн пихает меня и закуривает сигарету.

Он переводит взгляд на Мак, которая теперь стоит позади своей тележки с бутылками.

– Мак, в чем дело, девочка? Не могла бы ты принести мне пива, милая?

Собственническое рычание грозит вырваться из моего горла, прежде чем я успеваю проглотить его обратно. Как бы мне не нравилось, что Лейн называет её милой, она не моя. Я отмахиваюсь от этого чувства, испытывая уважение к этой девушке. Я имею в виду, что она не какая-то там фанатка.

– Конечно, Лейн, – она толкает свою тележку мимо нас, глядя на меня с легкой улыбкой. – До встречи, Джастин.

– Да, увидимся, – я смотрю ей вслед, пока она не исчезает в баре, а потом поворачиваюсь к Лейну.

Его глаза сосредоточены на уровне её задницы. Ебаный мудак. Я бью его в плечо с такой силой, что сигарета вылетает у него изо рта.

– Еще раз назовешь меня Шон Мендес, сука, и я переломаю тебе ноги, – он потирает руку, его челюсть отвисла.

– Ты же знаешь, что у меня болит эта рука, дебил!

Я протискиваюсь мимо него с досадой, которая столь же неуместна, сколь и раздражает. Реагировать на женщину на любом уровне неудобно, но что-то в черноволосой мотоциклистке-барменше потрясает мою чертову психику.

***

Уже третий час ночи, и я загружаю последнее наше оборудование. Как и большинство вечеров, остальные участники группы исчезли, чтобы либо отправиться домой, либо на тусовки.

Мы все сошли со сцены к толпе скандирующих фанаток. Ребята были на такой высоте, что им нужно было идти выпускать пар с активностью по своему выбору.

– Джастин?

Я отворачиваюсь от того места, где пристегиваю наши усилители, увидев Мак, стоящую у задней двери моего грузовика. Она нервно ерзает.

– Привет, – я присел на корточки, чтобы сесть на открытый задний борт. Её глаза бегают по темному переулку позади клуба, избегая моего взгляда. – Всё в порядке?

– А, ну да, – она заправляет за ухо несколько выбившихся прядей своих длинных волос. – Послушай, у меня не было возможности поблагодарить тебя за то, что ты помог мне там, в кладовке. Ещё минута, и я, возможно, потеряла бы сознание от приступа паники, – она смеется, но это звучит неестественно, как будто она слишком старается.

Я киваю. – Не за что, – у меня руки болят от желания обнять её. Какого хрена?

– Ещё я хотела извиниться за… эм… – даже в тусклом свете переулка я вижу, как её светлокожие щеки становятся пунцовыми.

Это так красиво, и снова я задаюсь вопросом, почему я не уделял ей больше внимания в прошлом. Её руки сплетаются вместе.

– На прошлой неделе, когда я… эм… это было неуместно.

– Ты имеешь в виду поцелуй? – произнося это слово в её присутствии, я наблюдаю, как её шея приобретает тот же цвет, что и щеки. Невинный румянец пробуждает во мне тошнотворную волну возбуждения. Я проглатываю его обратно и дергаю кольцо на губе, чтобы не улыбнуться её реакции.

– Да, – она смотрит мне прямо в глаза, и выражение её лица становится серьезным. – Я не имела права так злоупотреблять твоим доверием. Ты помог мне, а я поставила тебя в неловкое положение.

Я не знаю, что сказать. Насколько я знаю, я должен сказать спасибо и успокоить её, что это никогда не повторится, мое тело умоляет пережить это снова, так сильно, что это преодолевает поднимающуюся желчь в моем горле. Может быть, я всё ещё нахожусь на пике крутого шоу, которое мы только что играли. Или это может быть весь дополнительный тестостерон, который накачивает мои вены из-за восьмичасовых тренировок, которые у меня были всю неделю. В любом случае, я наслаждаюсь этим чувством. Опять же, какого хрена?

– Я вел себя как придурок, оставил тебя одну, – я пожимаю плечами. – Обошелся с тобой как с дерьмом за то, что ты проглотила наживку. Мне тоже очень жаль.

Крошечная улыбка озаряет её красивое лицо.

– Спасибо, что ты так спокойно к этому относишься. И для твоего сведения, я не бегаю по квартирам парней и не целуюсь с ними.

Черт возьми, эта маленькая застенчивая девочка чертовски очаровательна.

– Мааак? – я вытягиваю её имя. – Да что с тобой такое?

Её голова слегка дергается, и она поднимает подбородок.

– Со мной?

– Да. Ты ездишь на мотоцикле, тебя ударил парень, и ты даже не заплакала. А теперь ты стоишь перед парнем, который обращался с тобой как с дерьмом, – я изо всех сил стараюсь держать плечи прямо под тяжестью своей вины. – Хотя это я должен перед тобой извиняться. И всё же, – медленная улыбка кривит мои губы. – Ты краснеешь, говоря лишь о поцелуе.

Она упирает руки в свои узкие бедра, пристально смотрит на меня и улыбается.

– Я не краснею.

Я киваю и складываю руки на груди.

– Нет?

– Нет.

– Ну ладно, ладно. Давайте проверим это на практике, – и удовлетвори мое гребаное безумное желание воссоздать это. – Расскажи мне, что произошло между нами неделю назад.

Она поднимает бровь и прикусывает губу.

– Хм, давай посмотрим, смогу ли я вспомнить, – её взгляд скользит по моему плечу, и она задумчиво поджимает губы. – Ты подвез меня до дома, меня ударили кулаком в щеку, мы поехали к твоей соседке, и ты попытался меня напоить.

– Не самый точный пересказ событий, но я приму его. Ты всё ещё упускаешь самую важную часть, – та часть, которую моя кровь жаждет снова пережить.

Она делает шаг вперед и поднимает подбородок, чтобы посмотреть на меня.

– Я была благодарна тебе за помощь, вот и всё…

Я выгибаю бровь, ожидая и наблюдая за тем, как свет её щек разливается розовым.

– Продолжай, ты уже так далеко зашла, – шепчу я. – Скажи это.

Её глаза блуждают по моему лицу от глаз к шее и обратно к губам. Её улыбка увядает.

– Я поцеловала тебя, – она краснеет.

Мой член набухает, и тошнота разрывает живот. Её слова действуют на меня такими полярно противоположными способами, что это опьяняет. И даже сейчас, когда она извинилась и я пообещал себе избегать её любой ценой, я сделаю это снова.

Я спрыгиваю с багажника и делаю шаг к ней, растворяя небольшое пространство, оставшееся между нами. Кончиками пальцев я обхватываю её за подбородок и наклоняю её лицо к своему. Её глаза трепещут, как будто она пытается удержать их открытыми, а губы расслабляются. Взрывы воздуха из её рта доказывают, что я оказываю на неё такое же воздействие, как и она на меня.

Я провожу большим пальцем по заживающей ране на её щеке. С нежным нажимом я провожу пальцем по её коже. Такая мягкая.

Её дыхание прерывается, и мой желудок грозит разрядиться. Я очень сильно взвинчен и ничего не могу с этим поделать.

– Ты поцеловала меня, потому что была благодарна за то, что я помог тебе, – я перевожу свою руку с её лица на затылок. – Не знаю, помнишь ли ты, детка, но сегодня я снова тебе помог, – я не хочу этого говорить.

Я не хочу этого хотеть. Но черт возьми, мне это нужно.

– Я думаю, что ты должна мне ещё один поцелуй, – мои губы горят, чтобы снова почувствовать её.

Я дергаю зубами кольцо на губе. Её шея напрягается, а глаза сужаются.

– Но…?

– Я же говорил тебе, что я придурок, – я сгибаю пальцы. – Ты застала меня врасплох. Это больше не повторится.

Она коротко кивает и приподнимается на цыпочки. Я стону от её готовности дать мне то, что я хочу. А что ещё она сделает, если я попрошу? Я сглатываю слюну, которая заливает мое горло, и подтягиваю её к своим губам.

Так же, как и в первый раз, мы встречаемся пробной кистью. Теплая, податливая плоть её рта скользит вдоль моего и задерживается на кольце моей губы. Она обхватывает его губами и отстраняется с такой силой, что мой член начинает пульсировать.

– Спокойной ночи, – она отстраняется и улыбается, повернувшись на каблуках, открывает заднюю дверь и исчезает в клубе.

Мое сердце колотится в груди, половина меня кричит, чтобы пойти к ней и трахнуть её до потери сознания, а другая половина ищет куда блевать.

Впервые за всё то время, что я себя помню, я бы с радостью принял рвотную реакцию, если бы это означало хотя бы десять секунд полежать между бедрами этой девушки.

Я вытираю лицо и приглаживаю волосы кулаком. Какого черта эта девушка делает со мной? Моя встреча с психотерапевтом назначена на завтра. Может быть, пришло время усерднее работать, чтобы добраться до дна всего моего дерьма, хотя бы для того, чтобы иметь возможность больше общаться с Мак, не убегая каждый раз, когда дело доходит до поцелуев.

Комментарий к five

я так понимаю она носит линзы????????? типа у нее сейчас карие глаза, а в детстве были серые…….

========== six ==========

Яркие сны, разные лица

волны ненависти и похоти в следах

гноящейся болезни, мои внутренности гниют

нет таблеток от моей боли.

– Атаксия

Джастин

– Привет, Джастин, – мой психиатр высовывает голову из своего кабинета и машет мне рукой. – Входи.

Я встаю с кожаного дивана в приемной, радуясь возможности уйти подальше от проклятой флейтовой музыки, которая танцует в стереодинамиках. Честно говоря, это дерьмо действительно заставляет людей расслабиться? Это вызывает у меня желание отхлестать всех хиппи флейтой.

– Присаживайся, – он указывает на одно из двух мягких кресел в своем кабинете, затем поворачивается, чтобы взять свой желтый блокнот и ручку.

Я опускаюсь на кресло, которое всегда выбираю, то самое, в котором я сидел раз в неделю все эти годы.

– Ну что? – он откидывается на спинку стула, скрестив ноги. – Как ты поживаешь?

Когда я только начал приходить сюда, я почти не разговаривал, а у него было чертовски много волос. Он никогда не заставлял меня говорить о чем-то, пока я сам не хотел, и он был бы счастлив просто сидеть и не говорить вообще, если бы это было то, что мне нужно. Часто так оно и было. Но теперь, он для меня самый близкий.

– Всё нормально, – я стряхиваю пушинку с подлокотника кресла. Он мычит в ответ.

– Ты хорошо спишь?

Я пожимаю плечами.

– На прошлой неделе мне пришлось принять «Тразодон», но с тех пор стало лучше.

– Сны тебе снятся? – он что-то записывает.

– Да. То же самое.

Он опускает глаза и возится с ручкой в своем блокноте.

– Маленькая девочка или мужчины?

Мой желудок сжимается при упоминании этих слов.

– Маленькая девочка. А иногда и другое.

– Ты пишешь в своем дневнике, как я тебе говорил?

Я качаю головой и смотрю в пол. Заполнение страниц чувствами меня не привлекает.

– Вроде того. Я пишу тексты песен.

– И это помогает?

– Да, – вообще-то нет.

Он кладет блокнот и ручку на стол и откидывается на спинку стула.

– Это хорошо. Таким образом ты обрабатываешь кошмары. Сексуальные сны с мужчинами, это-

– Хватит. Я понял, что ты имеешь в виду.

– Джастин, – он смотрит на меня, и я вспоминаю как он говорил, что катание на коньках вокруг моих проблем не приведет к прогрессу.

– Я просто… мне тяжело, когда это снится. Я не хочу слышать, как ты об этом говоришь, – я хватаюсь за живот, и к горлу подступает тошнота.

Во сне мелькают разные лица. Пожилые мужчины с голодными глазами, облизывая губы, протягивая руку, чтобы прикоснуться. Ужас, боль и беспомощность. В течение многих лет я думал, что эти сны говорят мне, что я гей – даже при том, что мне ни в малейшей степени не нравятся мужчины, но почему, черт возьми, мне это снится?

– Я все понимаю. Я знаю, но если это настоящие воспоминания, тогда мы можем работать над виктимизацией растления, а не-

– Я вовсе не жертва. Это не воспоминания. Это… этого не может быть, – я натягиваю кольцо на губу, чтобы не касаться пальцами резинки на запястье.

– То, что нет никаких доказательств, ещё не значит, что этого не было.

– Значит, – надежда медленно капает, освобождая мои легкие, чтобы сделать полный вдох.

Нет никаких записей о том, что со мной плохо обращались, только то, что я пытался покончить с собой, когда мне было десять лет, и меня забрали из приемной семьи и поместили в детский дом для проблемных детей.

Его глаза смягчаются от сочувствия, что просто выводит меня из колеи.

– Есть люди, которые всю жизнь терпят оскорбления и никогда не разговаривают. Ты пытался покончить с собой, Джастин. Важно спросить себя, что заставило бы десятилетнего мальчика сделать это.

Я не пытался покончить с собой. По крайней мере, я так не думаю. У меня есть смутное воспоминание о том, как я вдавливал острый кусок металла в кожу и тащил его вниз по руке. Это было захватывающе. Это вселило в меня надежду. Я просто не могу вспомнить почему.

– По вашему профессиональному мнению, меня изнасиловали и я пытался покончить с собой. Почему я ничего из этого не помню?

– Мы уже говорили об этом, дети справляются с травмами иначе, чем взрослые. Они бессознательно запирают травмирующие воспоминания как форму защиты. Дело не в том, что ты не помнишь, а в том, что ваш разум не позволяет вам открыть место, где они хранятся.

Я застонал и зажмурился. Я не могу признать, что меня сексуально домогались мужчины. И эти сны такие яркие: противоречивые чувства ненависти к тому, что происходит со мной, неспособность контролировать реакцию моего тела на прикосновение. Меня бросает в пот, и я вытираю ладони о штаны.

С чего бы это нормальному человеку позволить так поступать с ребенком, находящимся на его попечении? Боже! Что же это за долбаный больной мир? Моя кожа словно оживает, и меня охватывает непреодолимое желание убежать отсюда.

– Я болен.

– Ты вовсе не болен. Ты был невинным ребенком, который доверял тем, кому доверили заботиться о тебе, – в его словах сквозит гнев. – Если бы я мог получить дополнительную информацию о разных семьях, провести расследование и выяснить, что с тобой случилось, я бы это сделал.

– Ничто не указывает на то, что всё это действительно было. Это всего лишь сны, – сны о сексуально ненормальных и психически неуравновешенных психопатах.

– Это не всего лишь сон, Джастин. Всё имеет значение: твой страх впустить людей, постоянная потребность в чистоте. Ты никому не позволяешь нарушать хрупкое равновесие, которое удерживает тебя на правильной стороне здравого смысла. Всё это что-то да значит.

Я прижимаю кулаки к глазам и растираю их. Господи, ну почему он просто не замолчит?

– Ты жаждешь структуры, порядка, потому что ты лишь это можешь контролировать. Не позволяя людям войти в твою квартиру, ты сохраняешь свое пространство в безопасности.

Перестань разговаривать.

– И твоя половая жизнь… Проститутки и глупые девочки, которые позволяют тебе удовлетворить потребности и двигаться дальше. И это-

– Прекрати! Всё это чушь собачья, – я наклоняюсь к нему и тычу пальцем в грудь. – Я больной ублюдок! Нет никакой причины моей болезни, я просто болен. Ты когда-нибудь думал об этом?

Его глаза сужаются.

– Это возможно, но сомнительно.

– Сомнительно? Моя мама была биполярной, – я качаю головой, внезапно разозлившись, что у меня нет ни одного гребаного воспоминания о ней, только отчет о вскрытии. – Мои сны, мое ОКР*, дерьмо, которое я делаю со своим телом, может быть, это просто я, и нет никакого оправдания.

Он молчит, выражение его лица пустое и, вероятно, совсем не удивлен моей вспышкой гнева. Он всё это уже слышал раньше. Без конкретных воспоминаний терапия была для меня гонкой моего хвоста вокруг большой жирной пустоты. В маленьком кабинете становится тесно от моего тяжелого дыхания. Тишина заполняет пространство между нами. Люди не понимают, каково это – не иметь прошлого. По крайней мере, если бы у меня была история, которую я мог бы вспомнить, это объяснило бы, почему я такой, какой я есть.

– Как мне разобраться с тем, чего я не помню?

– Подсознательно ты помнишь.

– Нет! Я не могу… Это уже слишком, – моя грудь поднимается и опускается всё быстрее, и я несколько раз перекатываю кольцо на губе.

– Я всё понимаю. Ты со всем разберешься, только когда будешь готов. Такие вещи не происходят за один день. Это займет годы, целую жизнь. Но моя цель состоит в том, чтобы помочь тебе справиться с этим сейчас. Чтобы ты принял тот факт, что тебя изнасиловали.

Я съеживаюсь и избегаю смотреть ему в глаза. Он тяжело вздыхает.

– А как насчет дома? У тебя кто-нибудь был в гостях? Друзья? Девушки?

Я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в колени и обхватив голову руками. Именно такие вопросы заставляют меня осознать, насколько я далек от нормального состояния, насколько мало я продвинулся.

– Пока нет, но… Есть девушка, которую я хотел бы пригласить к себе. Может быть, – мысль о том, что Мак будет у меня дома, тянет меня в противоположные стороны. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь замедлить сердцебиение.

– Девушка? – его голос высокий, оживленный интересом. – Расскажи мне о ней.

Ещё раз глубоко вздохнув, чувствуя себя немного спокойнее, ведь мы перешли на другую тему, я откидываюсь назад.

– Она работает в одном из клубов, где я играю. Мы разговаривали, и, не знаю… Она будто знает меня уже много лет или что-то в этом роде. Я не могу этого объяснить.

– Ты устрашающий парень, так что я уверен, что такое случается не часто.

Серьезно? Я её не пугаю, значит, она мне нравится? Подождите, она мне нравится?

– Наверное.

– Может, тебе стоит попросить её приехать в гости? Не задерживаться надолго, а просто зайти выпить перед прогулкой?

– Даже не знаю, – пригласить её на свидание? Вторая вещь, которую я избегаю уже целую вечность.

– Джастин, я знаю, что тебе неудобно, но ты способен на гораздо большее, чем думаешь, – он тяжело вздыхает и хватает со стола блокнот и ручку. – Ты готов к своему бою?

– Да. Я сбросил вес, остальное должно быть легко.

– Вот это здорово. Я не сомневаюсь, что ты победишь. Этот Риз, наверное, обосрался, когда узнал, что будет драться с Ти-Джеем.

Я хихикаю, и теплое чувство растет в моей груди. Не имея родителей, слова Даррена – это самое близкое, что у меня есть.

Мы ещё немного поговорили о моем бое, мы оба смеялись и спорили о статистике UFL и прогнозах.

– Я горжусь тобой, сынок, – он выводит меня из кабинета и хлопает по плечу. – Я знаю, что у тебя такое чувство, будто тебе предстоит долгий путь, но уверяю тебя, ты уже проделал долгий путь с момента своего первого визита.

– Спасибо, Даррен, – я приподнимаю подбородок. – Увидимся на следующей неделе.

Я иду через парковку к своей машине, когда слышу, как он зовет меня по имени.

– Подумай о том, что я сказал, – в его голосе звучит улыбка.

Он говорил о свидании с Мак. Я вспоминаю наш вчерашний поцелуй и хочу усерднее работать, чтобы преодолеть всё свое дерьмо, чтобы проводить с ней больше времени. И хотя присутствие человека в моей квартире вызывает у меня головокружение, это может быть первым шагом к выздоровлению.

Я же боец. Я никогда не отступал ни от чего в своей жизни.

Мак

Уже семь вечера, когда я наконец решаюсь выйти из своей комнаты. После того, как я вернулась домой с работы вчера вечером, я не могла перестать прокручивать свою ночь. Застряла в кладовке, Джастин пришел и спас меня. Если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что он был поражен тем же дежавю, что и я: его пальцы замерли на моих, а лицо побледнело, когда я повторила те же самые слова, которые он сказал мне четырнадцать лет назад.

Он коснулся моей поврежденной щеки и игриво попросил снова поцеловать его.

Я ухмыляюсь и прикусываю губу, вспоминая возбуждающее царапанье его пирсинга о мой рот. Желание провести по нему кончиком языка и попробовать его на вкус было непреодолимым. Единственное, что я могла сделать, чтобы не прыгнуть на него, – это уйти. Я надеялась, что он погонится за мной, развернет и прижмет к стене в страстном поцелуе. Но он этого не сделал.

На полпути к кухне я слышу классический рок, доносящийся с заднего двора. Я качаю головой и иду через гостиную к раздвижной стеклянной двери.

– Срань господня.

Хэтч и четверо его приятелей-байкеров развалились на нашей садовой мебели, каждый с девушкой на коленях. Стол завален пивными бутылками, бутылками из-под ликера и множеством косяков и сигарет. Трикс и её подружки-стриптизерши повисли на байкерах.

– Потрясающе, – я открываю заднюю дверь и сразу привлекаю их внимание.

Глаза Хэтчета сузились.

– Белоснежка. Ты пришла сюда, чтобы отомстить? – по тиканью его губ я понимаю, что он шутит, но он явно слишком пьян, чтобы выкинуть такую неуместную шутку.

– Возможно. Зависит от того, насколько хорошо ты следишь за своими манерами, – я смотрю на Трикс. – И давно вы тут пьете? – она отбрасывает руки в сторону, случайно ударив Хэтча по голове и тут же прижимает руку к животу.

– Ой, Хэтч. Твоя голова твердая как камень.

– Тебе лучше знать, детка. Ты сидишь у меня на коленях, – он потирает голову в запоздалой реакции. – Это за то, что я обидел Белоснежку?

Её взгляд медленно и лениво перемещается между ним и мной.

– А точно, – она опять шлепает его по голове. – Теперь да.

Я сжимаю губы между зубами, чтобы удержаться от смеха. По правде говоря, я не сержусь на Хэтча. Он ударил меня не специально. Это была моя вина. В тот момент я вспоминаю, что Джастин даже не поднял кулаки, когда увидел, что его собираются ударить. Он хотел принять удар.

– Бери пиво и иди к нам, – один из приятелей Хэтча придвигает пустой стул, его взгляд скользит от моей шеи к бедрам и обратно.

– Нет, – я снова смотрю на Трикс. – Вы потом уходите?

– Да, будет вечеринка. Ты не хочешь пойти? – её глаза остекленели, и я надеюсь, что это только от алкоголя, а не от чего-то ещё.

– Я бы лучше взяла мазок Папаниколау у Фредди Крюгера, – я делаю шаг назад в дом, и звук их фыркающего смеха затихает, когда я закрываю за собой дверь. Я направляюсь на кухню в поисках чего-нибудь, что можно было бы считать ужином.

Мои мысли возвращаются к Джастину, и я представляю его дома, делающим то же самое, готовящим себе ужин в одиночестве в своей квартире. Я открываю банку спагетти, вываливаю их в миску и ставлю в микроволновку. Мне не терпится увидеть его, или хотя бы его машину или его дом. Просто посмотреть на что-то из его вещей. Это успокаивает мою тревогу и одержимого зверя внутри.

Писк привлекает мое внимание. Миска обжигает мне пальцы, когда я бегу к столу, чтобы сесть и слышу, как открывается раздвижная стеклянная дверь.

– Отлично, – бормочу я в свою миску и надеюсь, что это не пьяный длинноволосый байкер, который раздел меня своими глазами.

– Ты уже сделал свою работу? – один из байкеров говорит шепотом.

– Да, чувак. Я это сделал. Где мои гребаные деньги? – другой мужской голос сердит и не пытается быть спокойным.

– Ему нужны доказательства, прежде чем ты получишь деньги. Ты же знаешь, как это делается.

Глубокий зловещий смешок проникает в комнату.

– Доказательство в некрологе.

Некролог. Он убил кого-то?

– Ш-ш, заткнись. Если Хэтчет услышит, что мы тут говорим о делах МС, он получит наши доли.

– Мне плевать на Хэтча. Мне нужны мои гребаные деньги.

Раздвижная стеклянная дверь снова открывается.

– Какого хрена вы тут делаете, дебилы?

– Я собираюсь отлить, – звук шагов по ковру исчезает в коридоре.

– Мне нужны мои гребаные деньги, Хэтч.

– Заткни свой поганый рот, – за рычащими словами Хэтча следует булькающий звук задыхающегося взрослого мужчины. – Ты не должен поднимать эту хрень в смешанной компании, Трэд. Ты меня блять понял?

– Эта сука… и её мужчина… Они мертвы. Я хочу, чтобы мне заплатили-

Я слышу громкий треск кулака, а затем глухой удар тела, падающего на пол. У меня скрутило живот.

– Черт, Хэтч. Ты сломал мне нос, – за гнусавым голосом следует топот сапог, удаляющихся в противоположных направлениях. В моем доме убийца со сломанным носом. Эта мысль не вызывает теплых мыслей.

Хэтч ковыляет на кухню, явно не замечая, что я сижу меньше чем в шести футах от него. Он открывает дверцу холодильника, хватает бутылку и открывает крышку. Повернувшись, он прислоняется к холодильнику и откидывает голову назад, чтобы сделать долгий глоток пива. Он выпивает половину, а затем его глаза расширяются на меня.

– Белоснежка, – он свирепо смотрит на меня. – Как долго ты тут сидишь?

Я проглатываю ложку лапши.

– Не долго.

Он делает шаг ближе к столу. Мне не нужно отрываться от еды, чтобы понять, что он смотрит на меня. Я это чувствую. Он откашливается.

– Было бы разумно, если бы ты притворилась, что не слышала этого.

Откинувшись назад, я некоторое время изучаю его. Лохматые каштановые волосы, черная футболка и этот проклятый кожаный жилет с логотипом MC, вышитым на груди. Я пожимаю плечами.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

– Хорошая девочка, – он прислоняется бедром к стойке. – Я надеюсь, ты будешь держать свой сексуальный рот на замке?

Этот парень действует мне на нервы. В моем же доме, угрожает мне? Я бросаю ложку в миску и откидываюсь назад, глядя ему в глаза.

– А если я этого не сделаю?

Он улыбается так, словно я только что бросила ему вызов.

– Я закрою его сам.

– Хм… – я поджимаю губы и скрещиваю руки на груди. – Ты мне угрожаешь?

Он продолжает пялиться.

– Не забывай, что я знаю о тебе всё, Мак Элленшир.

Проклятие. Он всегда будет иметь это в качестве рычага воздействия. Я бы всё равно никогда не заговорила, но дополнительной угрозы разоблачить мой секрет достаточно, чтобы заставить меня поклясться кровью, что я буду держать рот на замке.

– Как скажешь. Я не буду говорить, – я продолжаю есть, надеясь, что он оставит меня с моим консервированным обедом.

– Умница, – он хмыкает и поворачивается, чтобы выйти наружу.

Этот парень и его банда крутых байкеров меня не пугают. Я знаю страх и боль, и ни Хэтч, ни его банда не имеют никакой власти надо мной.

***

Я сижу верхом на своем мотоцикле, запрокинув голову, и смотрю. Вау. Это место просто огромное. Один гараж в два раза больше моего дома, и с тропическим ландшафтом он похож на пустынный оазис. Я ожидала, что у профессиональных бойцов UFL есть деньги, но я не думала, что они тратят их на дом размером с курорт.

Может, я неправильно прочитала адрес? Я достаю свой телефон из сумки и проверяю сообщение от Лейлы. Черт, номер и название улицы совпадают.

Я ни в коем случае не собиралась отказываться, когда Лейла пригласила меня к Слейдам на какой-то девичник. Парни собрались, чтобы посмотреть бейсбол, а девушки просто сидят и делают то, что обычно делают девушки.

А что делают девушки?

Я была изолирована большую часть своей жизни, не имея никакого взаимодействия за пределами врачей и терапевтов.

Я делаю несколько шагов к входной двери и замечаю машины, припаркованные в стороне у гаража. Cadillac Escalade. У меня перехватывает дыхание. Джастин. Бунт бабочек взрывается у меня в животе. Я надеялась, что он будет здесь.

Я звоню в дверь; звонок звучит так, как будто объявляет королеву Англии. Дверь распахивается, и жена Джона – Рэйвен, появляется на пороге.

– Привет, Мак, верно? – она одаривает меня искренней улыбкой.

Я киваю, и она жестом приглашает меня войти.

– Рэйвен?

– Да. Лейла сказала мне, что ты приедешь. Приятно, что здесь есть ещё одна девушка, которая поможет разбавить тестостерон.

Её непринужденное отношение заставляет меня смеяться. Она выглядит так уютно. И мне действительно нравится её стиль; она одета в симпатичные камуфляжные леггинсы и длинную серую рубашку, которая свисает с одного плеча и обнимает крошечный беременный живот. Я следую за ней через огромное сводчатое фойе в современную кухню.

Из другой комнаты доносятся мужские голоса, но я не могу разобрать голоса Джастина, и мне интересно, как он отреагирует, увидев меня здесь. Может быть, он рассердится, решив, что я вторгаюсь в его внутренний круг, но я надеюсь, что он будет рад меня видеть.

– Мак, ты пришла, – Лейла спрыгивает с табурета с пригоршней попкорна и обнимает меня.

– Конечно. Ты же знаешь, я никогда не пропущу вечеринку.

Она тащит меня к гранитному бару, который покрыт разнообразной едой.

– С нашими беременными задницами это больше похоже на раздражительный крик феста, – её рука скользит по воздуху над едой. – Со шведским столом!

Рэйвен смеется. Трудно смотреть на неё так близко. Отчетливый цвет её глаз кажется до жути знакомым. Я потираю затылок, надеясь расслабить затекшие мышцы.

– Вот, мы сделали пародии на коктейли, – Лейла ставит передо мной бокал, наполненный какой-то охлажденной розовой жидкостью.

– Мак, на чем ты катаешься? – Рэйвен потягивает свой напиток. – Хонда?

– CB900.

– А на нем легко ездить?

– Ну мне нравится, – я пробую свой розовый напиток. – А что? Хочешь байк?

– Я бы с удовольствием. У Джона есть Харлей, и я хочу научиться ездить, но он огромный.

Мы с Рэйвен расхохотались, и это был первый раз, когда я действительно чувствовала связь с другими девушками, кроме Трикс. У меня в груди потеплело.

Джастин

– Долбаный третий страйк, сучки, – Блейк вскакивает с дивана и хлопает Оуэна в ладоши. Они поддерживают New York Mets, в то время как все остальные являются поклонниками Cubs. – Вы, вонючие хуи, не разбираетесь в бейсболе.

– Фу, Блейк, – доносится с другого конца комнаты, где Аксель сидит с телефоном под носом и пишет смс.

– Дерьмо, – Блейк морщится. – Прости, малявка. Совсем забыл, что ты здесь.

В моей груди грохочет смех. Блейк пристально смотрит на меня.

– Что?

– Никогда раньше не слышал, чтобы ты извинялся за маты, – я сжимаю кольцо в губе между зубами, чтобы не рассмеяться ещё сильнее. – Серьезно, чувак, кто ты такой?

– Заткнись… просто заткнись, – Блейк снова переключает свое внимание на игру.

Я смотрю на разложенную на кофейном столике еду: чипсы, соусы и маленькие хот-доги, завернутые в тесто. Я дважды сжимаю в кулаке бутылку воды, напоминая себе, что бой значит для меня больше, чем потакание своим желаниям. Диета – отстой.