Текст книги "Империя Мёртвых (СИ)"

Автор книги: Julie28

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Сквозь пелену нахлынувших эмоций и пронзающего полумрака, я вглядывалась в выражение её глаз, в которых никак не могла найти удовлетворения. Вот они мы – вроде поняли друг друга и вроде разобрались в проблеме, но какая-то тема, имеющая к нам обеим отношение, до сих пор умело пряталась в тени.

– Кто он для тебя? – после долгой паузы, утерев быстро проскочившую на щёку слезу, спросила я, прищурившись.

– Вся моя жизнь…заключённая в одном сердце, – она держалась лучше меня, оставила на десерт в своём выражении лица искусно вырезанную гордость, показала свою силу, о которую и билась моя жалость. – Не для тебя одной он был маяком для спасения.

Произнеся это, она вышла из камеры, оставив меня одну. Внутри бушевало нечто, словно огонь или же какая-то мерзкая кислота, это нечто выедало меня изнутри, и я даже не могла ответить на вопрос: а что это такое? Очередной приступ слабости, да? Я хотела, чтобы всё было иначе, чтобы всё было проще. Я хотела быть единственной, а в итоге попала в хоть и немногочисленное, но множество.

Со всей силы замахнувшись, я огрела бетонную стену кулаком, и чуть было не завизжала от пронзительной боли в запястье. По всей руке побежали уколы болезненных ощущений, которые заставили меня закусить губу до появления капель крови и скатиться по стене, ревя не то от боли физической, не то от душевной.

Я хотела быть единственной…

Она ведь права была, нельзя делить того, у кого есть собственное мнение. А ведь, она тоже сейчас плачет там, в своей тёмной каморке, кусает подушку и боксирует стену. Потому что она тоже хотела быть той, одной, кого пустят под крыло и дадут опору, кому доверят сердце и станут той самой жизнью.

Может, мы и сильно различаемся, но в тяге к самобичеванию мы с ней похожи. Она, ревя, нагоняет на себя ещё кучу разных мыслей, чтобы истекать слезами, словно кровью, пока никто не видит и не слышит её. Она думает и о потерянной навечно Софии, и о том, как она не была счастлива с мужем, о том, как ей доводилось страдать, будучи рядом с ним, о том, как она чуть не умерла, затерявшись в коридорах тюрьмы, и ради чего она была спасена…

И я нагоняю на себя ещё больше слёз, подгоняя истерику мыслями о Мартине, которому нужна помощь, о Рике, который сходит с ума, о своих странствиях, где я мало-помалу начинала терять надежду, о потере родных, о смерти Тома Стенли, которую я вполне могла бы предотвратить, если бы была умнее.

– Эй, они вернулись, вернулись! – тюрьма вдруг будто бы проснулась, в коридорах послышался звук суеты и всеобщего оживления.

Громко захлопали двери, вся наша группа по одному вываливалась из блока, чтобы встретить вернувшийся отряд спасения. Поднявшись с пола, на трясущихся ногах, я в полутьме взглянула на себя в пыльное зеркало, которое стояло на полу около нар. И первая мысль была о том, в каком же виде я выйду встречать наших. Дурацкая мысль дурацкого человека, не правда ли…

Я опустила лицо в холодную подушку, утирая наволочкой мокрые глаза и, шмыгнув носом, вышла из камеры. Вся суета уже давно переместилась на улицу, а в помещении остались только мы двое, одновременно вышедшие из своего тёмного укрытия, с красными глазами и опухшим носом, взъерошенные и потерянные.

Кэрол еле заметно кивнула мне, и мы обе устало вывалились из блока, мгновенно зажмурившись от света уже клонившегося к горизонту солнца. Люди окружили стоящую на территории тюрьмы машину, и на их лицах горели смешанные чувства. Я наблюдаю за тем, как Хершел смотрит на заметно отстранившихся друг от друга спасённых Мэгги и Гленна; улыбка поразила его губы и вроде бы растягивалась от уха до уха, но в глазах было беспокойство.

– А где же Оскар? – подбежал к вылезающему из машины Рику, Аксель.

– Где Дэрил? – думала, у меня сил не хватит это произнести, я судорожно рыскала глазами по прибывшим, ещё надеясь, что случайно упустила его из виду.

– Оскар погиб, – шериф не смотрел никому из нас в глаза, продолжал выгружать вещи из машины и создавал впечатление бурной занятости. – А Дэрил встретил брата и ушёл с ним.

Я оглянулась на Акселя, который тоже кинул на меня короткий взгляд. Мы оба ждали своих друзей ночью. Не дождались. Он опустил руки обессиленными плётками и наклонил голову, уставившись в траву пустым потерянным взором.

А он просто ушёл с братом…у того, у кого есть собственное мнение, был третий вариант, под пометкой «семья». Еле подняв опущенные ресницы, я оглядела Кэрол, стоящую поодаль и обхватившую себя двумя руками.

«Вот мы и остались с тобой одни, – и у голоса в моей голове не было энергии на энтузиазм. – Далеко не единственные…»

Комментарий к Глава шестая. То, что не дозволено делить.

Мой эмоциональный порыв родил главу в которой ноль действия и куча психологии, но по сюжету это было весьма необходимо. Надеюсь, вы любите такие разборочки ;)

Всем мира, и заранее спасибо за комменты!

========== Глава седьмая. Минус две жизни. ==========

Глава получилось очень объёмной, дорогие друзья. Наберитесь терпения на кучу событий.

______________________

POV Джон.

Третий день. Третий день жутчайшего разочарования в себе. Я до сих пор не могу поверить в то, насколько сильно я мог недооценить их параноидальные наклонности и своё неподозрительное поведение. Тебе никогда не поверят, если ты отчаянно выкрикиваешь правду. Всем здесь привычнее, если ты переигрываешь, а если переигрываешь – значит, лжёшь.

На поляне, под палящим солнцем, я сижу, закованный одной рукой в цепи, под замок прилаженной к трейлеру. На вытянутой руке от меня уже первые деревья лесной чащи и натянутая на уровне пояса проволока с громко гремящими консервными банками, как маячок о проникнувших к границе ходячих.

На крыше трейлера, к которому меня бессердечно приковали, всегда сидел на раскладном походном кресле один и тот же парень и потягивал охлаждённое пиво, которого он явно имел в достатке. И, несмотря на его, так называемый, отдых, он следил за мной как нельзя тщательно, комментируя каждое моё движение. Несколько раз на дню пара-тройка ходячих приходили в гости, гремя тревожными банками. И этот ублюдок на крыше никогда не стрелял сразу.

Он подпускал их настолько близко ко мне, что проволока, сдерживающая их, натягивалась до предела, разрезая их тухлую плоть, банки быстро уходили под их кожу, а коричневые зубы уже клацали в паре сантиметров от моего лица. Только тогда дозорный пускал меткую пулю в гнилой лоб, успокаивая, тем самым, их навсегда.

– Эй, старикан! Может, скажешь, где твоя группа прячется всё-таки? – ленивый голос сверху и очередное «бульк» из стеклянной бутылки с пивом.

– Я совсем один…совсем, – в моём горле жила теперь только жгучая жажда, которая лишала меня всяческих сил произносить слова, я положил голову на вытянутую пристёгнутую руку и попытался убить это желание поскорее попить сном.

– Ты наблюдал за нами в течение нескольких дней. Маркус не может так рисковать, – снова звук глотка.

Над развесистыми вайями папоротника появился на долю секунды и снова исчез кончик серого хвоста. Завидев четвероногого друга краем глаза, я начал отчаянно махать свободной рукой, прогоняя его. Хотя…охрана здесь не настолько невнимательна, чтобы не заметить, как он периодически появляется у лагеря, рассеянно рыская вокруг, ища способ, чтобы меня высвободить.

– Маркус не может рисковать. А что думаешь ты? – задал я вопрос надзирателю, наивно надеясь, что это отвлечёт его внимание от хвостатого самоубийцы, то и дело открыто бегающего перед моим взором.

– Твоя псина ошивается здесь все три дня, что мы тебя держим, – ответ последовал незамедлительно, я напрягся, услышав его. – Раз она такая умная, давно могла сбегать к твоей группе и забить тревогу. А она не бежит.

– Признаюсь, недооценил, – я проронил уставший смешок.

– Вопрос только, кого именно: меня или Маркуса? Он не такой весь из себя правильный, – последнее предложение парень па крыше произнёс совсем тихо, я понял его, только заново прокрутив в голове.

У них тут своё тоталитарное государство с лидером-параноиком. Я проделал от Анкориджа путь в несколько тысяч километров, а снова попал в то же самое место.

– Как тебя зовут, парень? – я возвёл кверху взгляд, стараясь углядеть его, но всё было тщетно.

– Я не думаю, что тебе стоит знать, старикан. Ты, может, и хороший человек, но мы все здесь хотим выжить…а моя жизнь, как-никак зависит от Маркуса, слушать которого в моих же интересах.

– Он способен отпустить меня? – после некоторой паузы, спросил я, прервав даже своё дыхание, чтобы обязательно расслышать ответ.

– Не знаю, старик. Но он способен признать свою неправоту, может, тебе это знание будет в помощь.

Я отчаянно вздохнул, опустив голову. В лесу, передо мной что-то зашуршала, но, не поднимая глаз, я уже мог спокойно предположить, что это была очередная порция кусачих тварей. И, правда – двое. Потрёпанная, но всё же довольно свежая парочка. Я уже давненько перестал испытывать к ним жалость, принимая, как что-то, само собой разумеющееся.

Снова они натянули проволоку передо мной. И на этот раз во мне воспылала надежда, что этот парень наверху, оказавшийся не таким уж и потерянным, на этот раз прострелит им мозги чуточку раньше, чем их челюсти щёлкнут у меня перед носом.

Кажется…до меня донёсся этот щелчок снятого с предохранителя оружия. Но кусты папоротника снова зашелестели, на этот раз, от более стремительного движения. Слегка закрученный хвост снова появился среди зарослей, и в этот же момент острейшие зубы, в моменте высокого прыжка, впиваются в горло одного из мертвецов. Мой родимый полуволк отгрызает голову всего за несколько секунд, мощнейшими лапами толкает второго и проделывает и с ним ту же операцию.

Парень наверху видимо застыл от изумления. Я не видел ни его, ни его эмоций, но догадывался, что он в полнейшем ступоре. Я пялился на окровавленную морду моего Боно и улыбался, как придурок. Жалобно заскулив, пёс бросил взгляд на моего надзирателя, потом на меня, и в мгновение ока скрылся в кустах снова. Он был словно призрак.

На шум сбежались остальные охранники периметра, но моего полуволка было уже не догнать…

POV Джулиетт

Не могу сказать точно, но как мне помнится тогда, я ушла в лес сразу же, как вернулся Рик и остальные. К своему большому стыду, я совсем забыла о Марти и о том, что он тоже мог расстроиться из-за того, что больше не увидит Диксона, который тоже стал ему родным. И меня тогда не было рядом, чтобы всё объяснить и успокоить. Взяла и ушла, идиотка.

Взобралась по лестнице ветряной станции, тем самым не на шутку напугав Морси, жующего в тот момент какие-то зёрна.

– Держи деликатес, – в кармане моей толстовки лежал шоколадный батончик, который я жадно припрятала для себя, но сейчас кусок в горло не лез абсолютно никакой.

Док перевёл неуверенный взгляд с меня на шоколадку, но всё же протянул руку, чтобы принять её. Он выглядел жалко и смешно: обросшие русые волосы чуть ли не до плеч, борода была неаккуратной и растрепанной, похожей на птичье гнездо. Бывший тюремный доктор был крайне сильно похож либо на бомжа, либо на лесного дикаря – одно из двух. Побрить его и подстричь – и узнать будет невозможно.

Мужчина осторожно откусил кусочек подаренной сладости, а потом совсем вошёл во вкус, уничтожая батончик, даже не обращая на меня внимания. И так я провела с ним около двух часов, скорее добиваясь того, чтобы забавный малый привык ко мне и перестал дикарствовать. Мне удалось разговорить его. Я расспрашивала о его семье, возрасте, увлечениях. Пусть тремор в его руках не отпускал его, иногда дёргался глаз, пусть и продолжая заикаться, он рассказывал мне о том, как жил до наступления зомби нашествия, как по-обыкновенному скучна была его жизнь, и каким необычным его прошлое кажется сейчас, когда существование, казалось, совсем утратило смысл.

– Если получится, я приду к тебе завтра и принесу нормальной еды, – мягко сказала ему я на прощание.

– Сегодня ты г-г-грустнее, чем в пр-р-рошлый раз, – пробормотал мужчина.

– Всё в порядке, Морси. Береги себя.

Постепенно сумерки сгущались над тюрьмой, делая её очертания всё более мрачными и отталкивающими, будто мы жили в каком-то тёмном замке. Осталось только вырыть ров вокруг.

При свете толстой белой свечи, которая бы больше подходила для романтических свиданий, мы сидели с Мартином в камере, и я, тщетно пиная своё рассеянное внимание, пыталась запомнить, как изобразить на языке жестов проговариваемые мной фразы. Мальчик был терпеливым учителем. Его снисходительность ко мне, казалось, не знала границ. Но что-то явно не давало ему покоя и заставляло ёрзать на нарах туда-сюда и, то и дело оглядываться на открытую решётку, в коридор.

– Что-то случилось, Марти? – неосознанно я тоже вглядывалась в коридор, пытаясь найти в нём то же самое, что и искал племянник, но действие оказалось безуспешным.

Мне оставалось только обеспокоенно смотреть в глаза мальчишки, дабы вникнуть в причину его беспокойства.

«Где … ?» – после слова-жеста «где» следовали непонятные мне знаки, которые не поддавались расшифровке.

Зажмурившись, я помотала головой, высказывая замешательство:

– Я не понимаю, о чём ты, о ком?

«Где …?» – повторил племянник, делая жесты отчётливее, но мне это никак не помогало.

Выражение лица Мартина приобрело черты обиды и нетерпения, он приподнял брови, которые тут же приняли образ домика, и задумчиво уставился на меня. Пару секунд его зрачки судорожно бегали из стороны в сторону, отображая старательный мыслительный процесс, после чего мальчик сделал имитацию движения: потянулся рукой за спину, что-то невидимое достал оттуда, тут в его руках появляется воображаемое оружие, внезапная дрожь и отклонение назад изображают небольшую отдачу.

– Дэрил! – дошло до меня мгновенно – мальчишка изображал арбалетчика.

Марти интенсивно закивал, подтверждая догадку.

Я мгновенно погрустнела в лице, осунувшись, ссутулившись и опустив взгляд куда-то себе под ноги. Но пары секунд мне хватило, чтобы одуматься и придать своему лицу нормальное адекватное выражение. Пусть Марти будет прекрасно видеть эту разницу в эмоциях, но я и не собираюсь ему лгать. Я просто объясню ему так, как ему стоит это знать.

– У Дэрила есть брат, которого он лишился ещё в Атланте. Они потерялись ровно так же как мы с тобой и с твоими родителями. И сегодня они встретились. Он снова обрёл семью и решил остаться с ней.

«Почему они не вернулись вместе?» – Марти показал ещё несколько жестов, которых я не поняла, благо, вникла в суть вопроса.

Этот вопрос был сложным для меня. Сказать, что у Мерла конфликт с Риком, и ярость Марти сразу упадёт на нашего лидера, мол, ты, дядька виноват. Может, я сделала несколько неправильно, но выставила крайним Диксона старшего:

– Брат Дэрила – негодяй, он может быть опасен для нас.

Во мне уже поселилась некоторая уверенность, что эти двое никогда не вернутся в тюрьму, а если и вернутся, никто их сюда не пустит. Поэтому пусть будет виноват человек, которого Мартин никогда не видел и, надеюсь, не увидит. Отчасти, эта моя правда была истиной настоящей: наслышавшись рассказов от Рика, я составила некоторый мысленный портрет виновника ситуации. И да – я бы не хотела с ним жить бок о бок. И наплевать, что это семья человека, которого я люблю. И наплевать, что я никогда не знала его лично.

– Может Дэрил и выбрал свою семью для дальнейшего продолжения пути, он никогда не забудет нас, – я положила руку на плечо мальчишки, ободряюще сжав его.

Марти всё равно опустил голову, закусив нижнюю губу в эмоции злостной обиды.

– Не сердись. Это был нелёгкий выбор для него, поверь, – я провела ладонью по светлым волосам мальчика и прижала его голову к себе, успокаивая.

Племянник напоминал брошенную кошку: уже скорее больше злился, нежели горько страдал от обиды. И каким бы умным он не был, я уже начинала понимать, что изменить его мнение о ситуации будет сложно – он не поймёт, он считает, что его бросили. Я бы так не волновалась, будь он обычным ребёнком. Но это был Мартин, сознание которого время от времени занимала тёмная сущность, которую сложно было подчинить. И как бы эта обида не сделала демона сильнее…

Выдохнув в макушку прижатого ко мне мальчика, я прикрыла глаза, наблюдая за лучиками огня, пробирающихся сквозь замкнутые веки, тем самым пытаясь усмирить тупую боль, долбящую по грудине. Я тоже ощущала себя кинутой, пусть и понимала, что никак не могу конкурировать с семьёй. Ощущение собственной незначительности наносило победный удар и вышибало из глаз крупные слёзы.

***

Утро было спокойным, будто бы нашей жизнью правила безопасность и размеренность. Вчера Рик прогнал группу Тайриза, и как бы мне не было их жалко, я вздохнула с облегчением, когда тот отсек тюрьмы, где они были заперты, опустел.

С недовольством потягиваясь после беспокойного сна вполглаза, мы с Марти вышли из камеры и направились завтракать. На лестнице всё так же нетронутыми лежали вещи исчезнувшего из нашей жизни охотника. Еле удержалась от нежелательной остановки перед ними и жалостливого взгляда: прошла мимо, будто всё было так, как должно было быть. Успокаиваю себя тем, что сейчас не время для отрицательных эмоций, слишком много проблем, которые не терпят того, чтобы их отложили в дальний ящик.

Марти неохотно ковыряет вилкой в завтраке, родом из консервной банки, а я верчу головой из стороны в сторону: Рика нигде не видать. Галлюциногенная активность в его мозгах ещё не приутихла, и я считаю себя обязанной следить за ним. Качество, которое я больше высмеивала раньше, сейчас стало присуще мне как никогда: появилась чёткая уверенность в том, что без моего контроля всё обвалится.

– Где Рик? – обратилась я то ли в никуда, то ли ко всем сразу.

– Собрал оружие и вышел на улицу, – ответил Карл, как ни в чём не бывало.

Я мгновенно отложила даже не начатый завтрак, сложив руки и серьёзно уставившись на мини-шерифа:

– Карл, пожалуйста, последи за Марти, – я кинула заботливый взгляд на племянника. – Мне бы не очень хотелось, чтобы твой отец влип в неприятности.

Хотя степень моего доверия к сыну полицейского была крайне невелика, учитывая то, насколько неинтересно теперь ему было водиться с белобрысой мелкотнёй. Пусть младший Граймс послушно кивнул, всё ещё боясь моего гнева, выходя из блока, я шепнула Гленну не спускать глаз с них обоих.

Сейчас Марти находился в состоянии постепенно пробуждающегося зверя, то и дело в его глазах я находила эту искорку злобы, катализатором к которой послужил уход Дэрила. И я разрывалась между безумным Риком и безумным Мартином: одному нужно безопасное уединение, другому – охота. Но охоте сегодня нет места: у нас до сих пор хранятся остатки кабана, которые вот-вот испортятся, за неимением средств хранения продуктов мы живём в системе «сегодняшний день». И пойдём на охоту по необходимости. Надо ещё найти в себе силы, чтобы попереться в лес без Диксона.

Почему я побежала за Риком, видя, как он устало садится в пикап и заводит двигатель? Наверное, даже не потому, что моей вездесущей заднице хочется быть везде. А потому что душа тоже пожелала потеряться во временной пустоте.

– Вылезай из машины, – Граймс перевёл на меня строгий взгляд, не желая давить на педаль газа.

– Куда бы ты ни поехал, там ты явно ищешь места, чтобы побыть одному. Я тоже ищу такое место.

– А на самом деле ты решила следить за мной, чтобы не угробился, да?

– Нет, я хочу, чтобы ты последил, чтобы не угробилась я, – я сказала ему то, что, возможно, он и хотел услышать: никому не желанно, что его считают слабым.

Но, так или иначе, мы оба хотели проявить слабость и немного уйти в глубину собственного сознания на пару минут. А раз уж на то пошло, необходимо приглядывать друг за другом, чтобы нас не сожрали во время прохождения сеанса жалости к себе. А потом уж сохраним нашу небольшую тайну и покроем её непроницаемым мраком.

– Немного поплакать, немного выпить… – перечисляла я, столкнувшись с его взглядом, становящимся понимающим. – За этим едешь?

Рик ничего не сказал в ответ. Перевёл взгляд на дорогу и надавил на газ.

Мы оба лишились своей надёжнейшей опоры. Теперь смотрим в окно на быстро уплывающие назад деревья и с ними, казалось, уплывает наша жизнь.

– Мне не верится, что я опустила руки, – не переводя глаз от окна, за которым не было ничего интересного, говорила я. – Мне хватило сил, чтобы продолжать вас искать, хватило сил, чтобы мечтать о том, как я изобретаю заново вакцину. Сейчас я ничего не хочу, Рик.

– Я просто хочу убить Губернатора, – кратко ответил мне коп.

– Кого? – отозвалась я в недоумении.

– Он всем заправляет в Вудбери, – пояснил Граймс.

– Странно, что твоё отчаянье просит жизнь взамен, – я пожала плечами, с заботой и обеспокоенностью глядя на мужчину.

– Сам в шоке, – буркнул он, сжав руль так, что костяшки пальцев приняли мертвецки-бледный оттенок.

Рик тоже изменился за то время, что меня не было. В нём поселилась ярость настоящего защитника. Он пойдёт на любые меры для того, чтобы защитить нас. Наверное, зря я так пекусь о нём – этот парень справится, он всё сможет. Только вот, он уже никогда не станет прежним.

– Мы завалим этого Губернатора, – я ободряюще кивнула, но получился этот жест нелепым и выдан был из последних сил.

– Что-то мало я в тебе вижу энтузиазма, – на секунду лицо Рика просветлело, он даже еле слышно усмехнулся.

– Это пройдёт, – опустив лицо в раскрытые ладони, пробормотала я. – У меня появится новый мотиватор, ты убьёшь Губернатора, и мы оба будем спокойны и счастливы.

– На самом деле я поехал найти подарок для Карла и Джудит, – после долгой паузы, вздохнув, отозвался коп.

– Не верю, – усмехнулась я. – Это самое запоздалое оправдание.

Граймс лишь грустно улыбнулся в ответ. Разумеется, ему нужно время, чтобы собрать паззлы себя самого в единую картинку. Сейчас он расколот, разбросан. И, наверное, тут нет ничего удивительного в том, что он решил выйти из этого состояния, высвободив свою ярость.

Мы останавливаемся у довольно приличного на вид дома, хватаем оружие и идём искать так называемый подарок. У Рика же должна была быть причина, по которой он сунулся в город: вот, пожалуйста, получите, распишитесь.

Замок двери прострелен. Полицейский стучит по окнам, чтобы привлечь затаившихся в недрах дома ходячих, но эти «мёртвые сюрпризы», видимо, здесь перевелись. Дом оказался чистым на наличие гнилых тварей и источал только пугающую тишину, которая в наши дни вызывает у меня больше подозрений, нежели какое-то отвлечённое спокойствие. К тому же почти всё внутри было перевёрнуто вверх дном и приправлено толстым слоем пыли, от которого в носу мгновенно защекотало.

Я оглянулась на копа с сомнением: «А стоит ли здесь оставаться? Найдём ли мы что-то ценное в обчищенной квартире?»

– Больше похоже на нацеленную кражу, нежели на мародёров. Тут что-то определённое искали, – Рик ответил на мой немой вопрос, гуляя по гостиной и внимательно оглядывая каждый уголок помещения.

– Тогда я пойду в подвал. Обожаю подвалы, – сказала ему я. – Оставайся. Если что – зови, – оставляю Граймса наедине с самим собой.

На спинке пыльного дивана оставлена красная бейсболка. Хватаю её на ходу и закрываю за собой хлипкую дверь подвала, которая была повреждена сыростью и постепенно расслаивалась. Включаю фонарик, который мягким лунным светом мгновенно выдал мне круг того, что можно зрительно различить. Кепка в моих руках – фанатская атрибутика «Чикаго Блэкхокс».

«Кем ты будешь, когда вырастешь, Марти?»

«Супергероем!»

«А что-то более реальное?»

«Буду играть в хоккей!»

Вспомнив этот восторженный диалог сестры Энни и маленького Мартина, я с грустью улыбнулась, крепко сжав бейсболку в ладони, почувствовав, как ногти раздирают кожу. Я же обещала ему что-то красное, чтобы его радуга из одежды была завершена.

Каждый

Охотник

Желает

Знать

Где

Сидит

Фазан

Половицы под моими ногами не то чтобы заскрипели, издали неприятный звук скольжения, дерево под подошвой ботинок было мягким. За домом уже пару лет перестали следить, и сырость прокралась в самые чертоги этой обители. Если у меня здесь всё совсем худо, то что ожидает Рика наверху?

Что-то заблестело в темноте, под светом фонарика. Я направляю луч кверху и разглядываю две больших вытяжки на противоположной стене, от которой отходят трубы, обмотанные светоотражающим материалом. И нахрена тут такая вентиляция?

Охваченная неким замешательством, я делаю ещё один шаг по хлипкому полу, и тут земля уходит из-под ног. Я мгновенно лечу куда-то вниз, мой фонарик выпадает из рук, падает на целый пол рядом, раздаётся хруст деревяшек и почему-то звук битого стекла. Я лечу недолго: всего половину секунды, и погружаюсь в нижние слои этого захолустья всего по грудь.

Равновесие невозможно удержать, потому что стою на каких-то обломках. Еле успеваю ухватиться за проломленные мною доски, находящиеся на уровне грудной клетки. Сердце в момент падения укочевало в район желудка и теперь отчаянно билось именно там. Я дышу часто и громко, во рту мгновенно пересохло. Удивляюсь, как я не заорала что есть сил, когда полетела вниз.

Первое и единственное, что меня сейчас по-настоящему волнует, так это то, что там, где сейчас мои ноги, тоже могут быть ходячие, и им не составит труда откусить смачный кусок от моей задницы! Фонарик продолжает светить, озаряя яркий кружочек на дальней стене. Продолжая дышать, как угорелая собака, я дрожащими пальцами дотягиваюсь до него и перехватываю заветный предмет.

Дырка, которую сделало моё тело, проваливаясь, оказалась очень маленькой. Её едва хватило, чтобы моя тощая тушка смогла, извернувшись в три погибели, пролезть под покрытие. Согнувшись буквой «Г», я высвободилась из груды щепок и стекла под моими ногами и, крутясь вокруг себя, я осматривала подпольное царство. Кругом паутина, под ногами земля, в нос ударяет стойкий запах пыли и каких-то химикатов.

Только сейчас я сосредоточила свой взгляд на стеклянной посуде, часть которой раздавила своими лапами.

«Да тут настоящая лаба!» – мои мысли высказали это скорее восторженно, нежели испуганно.

На полу были аккуратно сложены колбы, стаканы, кристаллизаторы, респираторы. И тут до меня мгновенно доходит простое человеческое осинение: лаба спрятана под полом, в подвале вытяжки. Тут явно что-то варили. А то, что варили, скорее всего, тоже здесь. Обхожу хим.посуду, раздвигая руками мягкую паутину, совсем не брезгуя: лес теперь мой второй дом, который я и не очень люблю, но привыкла ко многому, в том числе и к паукам.

«Кажется…бинго!» – поодаль что-то, накрытое брезентом, по форме напоминающую стопку ящиков.

Стаскиваю тяжёлый брезент, зажав фонарик зубами. Пыль поднялась такая, что, казалось, она начала щекотать мой мозг, проникнув через уши. Отвратительное ощущение. Зачатки моих экстрасенсорных способностей сотворили чудо: под покрывалом действительно пряталась стопка из трёх деревянных ящиков. Но первый был пуст. Я смела его в сторону, сама не зная, в кого превращаюсь, пока ищу то, чего мне невероятно захотелось.

Продолжая стискивать зубами бедный фонарик, я открыла второй ящик. Доверху забит полиэтиленом, а точнее маленькими пакетиками. Торговля во всех её смыслах. Только вот по рукам, да по окраинам. Здесь явно не производили высший класс.

Передо мной последний ящик. Дрожащими руками открываю.

«Почему я улыбаюсь, видя это? Я всегда была против, всегда агрессивно относилась к этой чуши. Это потому что я опустила руки, да? Что же ты наделал, Диксон? Теперь меня уже никто не соберёт заново…» – примерно такие мыли тогда витали в моей голове, психопатически-депрессивного характера, скажем так.

Перед моими потухшими глазами простирается вид на едва ли белый порошок, больше с каким-то буроватым оттенком, запах от него не самый приятный на свете. И, прокручивая в голове все когда-либо просмотренные мною документальные фильмы про это дерьмо, я прихожу к выводу, что это кустарный героин собственной персоной, и какой-то другой вариант вряд ли вероятен.

Вытаскивая из предыдущего ящика два пакетика, я поспешила наполнить их парой граммов на каждого, и мысль, господствовавшая у меня в голове, рисовала картинку того, как безмятежно становится существование в напрочь запертом пикапе с двумя людьми там со зрачками, величиной с бактерию. Моей тупой башке это действительно казалось выходом. Я даже забыла, что на моей голове кепарик, припасённый для любимого Марти, а этажами выше Рик, блуждающий по коридорам собственного сознания.

Я села в машину, стараясь придать себе вид полнейшей сосредоточенности, но внутри меня уже всё вскипело от напряжённого ожидания. Как маленький ребёнок я жаждала совершить безрассудство.

– Задержалась ты там, – Рик вслед за мной опустился на водительское место.

– Что? – я вышла из оцепенения, поняв, что пропустила его реплику мимо ушей.

– Задержалась, говорю, – чуть громче произнёс коп. – Оу, «чикаго блэкхокс»! Хороши чертовки. Но я всегда болел за «Даллас Старз», – он указал на мою кепку.

Только сейчас, возведя взгляд к красному козырьку, я поняла, что она на мне.

– Всё нормально, Джули?

Я прерывисто кивнула:

– А ты выглядишь отдохнувшим.

– На самом деле, сделал жалкую попытку собраться с мыслями, – он глубоко вздохнул и опустил голову на руль, прикрыв глаза. – В доме жило двое мальчишек, и один, по всей видимости, был совсем мал.

Я заметила в его руках два номера красочных комиксов и маленького плюшевого лягушонка, смахивающего на сумасшедшего, но, тем не менее, не вызывающего отторжение, скорее забавную улыбку. Всё-таки прихватил детям подарки!

– Когда Карл был совсем маленький, он такого же лягушонка схватил в магазине, ещё сидя в коляске, так и не захотел отпускать, – рассказал Граймс.

– Ты чувствуешь себя хоть капельку лучше?

– Нет, Джулиетт, – он покачал головой. – Этот вопрос закроет только мир и покой на нашей земле…

– Лори… – я не успела договорить, как Рик ответил мне:

– Она всё ещё здесь, – положив подбородок на руль, он уставился в пространство перед собой, глядя на то, что мне было недоступно. – Ты ведь так и не скажешь мне, чтобы я собрался с духом, взял руки в ноги и кинулся защищать группу, – не спрашивая, а утверждая, сказал он. – Не бываешь ты жёсткой к тем, кто тебе дорог.

– Я просто считаю, что тебе не нужны мои пендали, – оправдывалась я. – У тебя есть цель, которая не даст тебе и группе кануть в Лету. Но ещё у тебя есть я – человек, который искренне в тебя верит, – добродушно протянула я. – Несмотря на все твои закидоны.

– Ты – настоящий герой, Джули, – Рик смущённо улыбнулся, заводя мотор. – Сейчас в меня не верит никто, кроме тебя.