Текст книги "Империя Мёртвых (СИ)"

Автор книги: Julie28

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

– Ну, это надо у тебя спросить, Джулиетт Фатте.

Шорохи одежд вокруг от резких поворотов тел в мою сторону.

– У меня? – я ткнула указательным пальцем в свою грудную клетку, требуя подтверждения.

– С самого первого дня, как ты снова здесь, я чувствую в тебе не только желание повлиять на ход событий, но и возможность…

– Возможность, значит, – я хмыкнула.

Я только и ждала того момента, как смогу начать. Каждый раз, когда я остаюсь одна, когда заканчиваются мысли о Мартине, когда заканчиваются все мысли о Дэриле, я перехожу к тем своим мечтам, в которых я строю империю. Как я начну искать специалистов, как я начну перевозить оборудование, как мы будем воссоздавать заново то, что сейчас в моей крови. Потом, когда мы закончим, мы поедем в Вирджинию. Меня с парочкой-другой пробирок будут очень рады видеть в Пентагоне.

И я не знала, были ли эти мысли только мечтами. Во мне есть очень много сил, чтобы начать, но удастся ли? Сейчас, когда окружающая среда настолько сурова, сложно представить, что такие люди, как учёные, смогли бы уверенно идти с автоматом по жизни, а оборудование, которое было на базе мне и сроду сейчас не найти.

– Ты не ответила на мой вопрос, но прозвучала более чем убедительно, – я закусила нижнюю губу и кивнула Норе. – Во всём нашем огромном мире обязательно найдутся те, кто десять раз подряд изобретут антидот заново. Но одним из них буду я.

***

В самый последний момент он крикнул своему лучшему другу «Беги», и к великому счастью он послушался, не стал геройствовать и выставлять напоказ звериный оскал. Зубы всегда проиграют в соперничестве с автоматом, пора проявить благоразумие и действовать правильно.

К мужчине подкрались сзади и резко выдернули из места его засады, отобрав оружие и обчистив карманы, ища там вещи, готовые причинить урон. Пленный не сопротивлялся, потому что знал, в какие руки попал. Он вёл наблюдение за группой в течение недели и успел понять их. Они хорошие люди, но сделают всё, чтобы защитить и защититься. Главное – не провоцировать.

Пойманный человек вёл себя спокойно, во взгляде не было ни искорок агрессивности, ни страха. Он просто шёл туда, куда его вели.

– Как вас зовут? – перед искателем чернокожий мужчина, достаточно молодой, за тридцать, крепкого телосложения; общение на «вы», уважение к сопернику, строгий взгляд, вероятно, справедливые решения.

– Джон, – ответил человек.

За окном трейлера, куда заволокли Джона послышался печальный вой пса, который успел ускользнуть от рук воителей группы. Мужчина резко обернулся к окну, заёрзав на складном стуле, но спустя секунду резко повернул корпус в прежнее положение и вернул свой взгляд обратно в глаза лидеру.

– Меня зовут Маркус, – сказал лидер.

– Нам нужно поговорить, Маркус, – мужчина слегка наклонился к креслу, на котором сидел предводитель группы, вслед за его движением отреагировали двое человек, что привели его, резко схватив за плечи.

– Здесь предложения о разговорах и переговорах идут из моих уст, – лидер не дал знака охранникам отстраниться от пойманного. – Вы следили за моей группой из прицела винтовки. Я должен спросить: зачем? – голос Маркуса спокоен, но не менее страшен от этого.

Джон пытался быть спокойным в такт своему оппоненту, но волнение всё равно начинало накатывать на него одна волна за другой, и каждая была всё больше и больше предыдущей. Вопрос только в том, оправдано ли это волнение?

«Уверен ли я в себе настолько, чтобы быть спокойным?» – промелькнуло в голове у мужчины.

Он сделал глубокий вдох:

– Я искал в вашей группе свою семью.

Не отводя взгляда от глаз задержанного, Маркус дал знак. Тяжёлые ладони отпустили плечи мужчины, но Джон не сделал никаких движений свободы, оставшись в том же самом положении. Он искал в глазах лидера ответы и одновременно томно ждал, пока тот сам их изложит.

– И вы нашли?

– Среди мужчин – нет. Но я должен убедиться наверняка среди женщин и детей.

– Назовите мне имена.

– Мои дочери: Анна Карлин и Джулиетт Фатте. Мой внук Мартин Карлин.

– Ни одного знакомого имени, – незамедлительно ответил лидер, нисколько не изменившись в лице.

– Могу я действительно убедиться? Могу я взглянуть? – в голосе отца и деда чётко прозвучала мольба, а в глазах засияло отчаянье – холодным и острым свечением.

– Это исключено.

– Я прошу, просто взглянуть…со стороны, – мужчина скрестил руки в молитвенном жесте, чуть поддаваясь вперёд.

Он боялся упустить то понимание в глазах лидера, которое ему удалось зацепить. Может быть, даже если в этой группе нет понятия компромисса, то ему найдётся место, когда речь идёт о семье, когда во взгляде несложно уловить истину произносимого?

– Пожалуйста! Я ищу их девять месяцев! Я прошу, дайте мне шанс.

– Вы думаете, я солгал вам, ответив, что в нашей группе нет названных вами имён?

– Вдруг они назвались иначе, я хочу быть спокойным, я прошу вас, – голубые глаза, испещрённые глубокими морщинами, мгновенно наполнились слезами, дыхание участилось, мужчина сжал дрожащие губы.

Отведя взгляд от лидера, он мельком увидел своё отражение в пыльном окне трейлера: вот он, тот, который убивал в поисках, показывал себя роботом перед встречными, был настоящим человеком только со своим четвероногим другом и проявлял свои эмоции только при нём, дарил доброту только ему. Сейчас его взор блестит от слез и вызывает жалость. И это не проявление слабости, а яркий флаг в доказательство тому, что человечность ещё не забыта этим миром…

– Где твоя группа, Джон?

– Я один, совсем один, – потерявшись в рассматривании своего отражения, ответил человек. – Совсем один…

***

POV Джулиетт

Лампочка догорела, маленькое сборище погрузилось во тьму. Бет включила фонарик, снова осветив холодным белым светом наши кислые лица.

– Почти час ночи, – она перешла на шёпот: малышка Джудит уже видела десятый сон.

– Что ж, пора спать, особенно вам, мелкотня, – я оглянулась на Карла и Мартина.

Мальчишки недовольно скривились, услышав нелицеприятное словечко в собственный адрес.

– Только без недовольных рож, – проворчала я в ответ на их выразительную мимику. – Завтра наверняка будет столь же нелёгкий день, как и сегодня.

Пока я разгоняла детей по камерам и помогла младшей Грин переложить малышку в лукошко, продолжала зависать в мыслях и думать о том, что сегодня меня ждут крайне обалденные сновидения. Пока они все не вернутся, я и не подумаю ухо к подушке приложить.

– Спокойной ночи, малыш, – я поцеловала Марти в макушку и натянула на него одеяло.

Я всегда целовала его перед сном. И всегда буду продолжать это делать, несмотря ни на что. Мальчишка должен знать, что я рядом с ним. Его тёмной душе всегда будет нужна поддержка, твёрдая опора и любящие люди. Может тогда его демона удастся задобрить…

Я сидела на его кровати в полной темноте, пока не убедилась, что племяшка крепко спит. Я не считаю себя сильной, но этот малец стал своеобразным катализатором в реакции закала моей натуры. Он – мой маяк в темноте этого мира, и я в его же собственных проблемах запутаться ему не дам.

Подоткнув одеяло и бросив последний взгляд на мальчика, я удалилась из камеры, закрыв за собой дверь. Извечная паранойя и осторожность: создала стену, чтобы защитить Мартина от всего, или же защитить от самого Мартина. А вот это уже вопрос…

Ноги устало сменяли друг друга в процессе подъёма по лестнице дозорной вышки. Стоило мне появиться в помещении, охваченном безмолвной тьмой, следящий за территорией Аксель (а на деле, просто полулежащий на подоконнике от охватывающего его дрёма) встрепенулся, хотел было наставить на меня винтовку, в прицел которой он следил за местностью, но переводя её с окна на меня, ударил об окно, и оружие вылетело у мужчины из рук.

– Херово ты следил, раз не заметил, как я к вышке подхожу, – буркнула я, присев рядом у панорамного окна.

Заключённый хотел что-то ляпнуть в своё оправдание, но я невежливо перебила:

– Я вижу, что ты хочешь спать. Вали смотреть сны, я посторожу ваш покой.

– Ничего страшного, я тоже посижу здесь. Мой друг там.

– Мой тоже, – в моём голосе зазвучала мягкость, и я одобрительно взглянула на светловолосого мужика – он нормальный и явно не заслуживает моего презрительного отношения, которое я выявила сегодня утром.

Аксель добродушно усмехнулся:

– С первого взгляда я бы и не подумал, что между вами что-то есть. Вы, ребята, скупые на чувства, но держитесь друг за друга прекрасно.

Если б я сейчас чаёк пила, незамедлительно бы поперхнулась, а в данной ситуации просто перевела удивлённый взгляд на собеседника. С одной стороны его заявление было мне по душе и очень льстило, но ведь, оно не было действительным…к сожалению…

– С чего ты взял, что между нами что-то есть? – предательски мило улыбнулась и отвела смущённо пылающие щёки, отвернув в сторону свою физиономию.

– А разве Мартин не ваш сын?

– Нет, – растянула я, засмеявшись. – Он мой племянник. Но, я более чем уверена, что Диксон сумел заменить ему отца.

В этот момент я мысленно разливала шампанское в знак ликования, жопой чуяла, что мы немного напоминаем семейку, теперь убедилась в этом лично.

– Ну, раз ничего нет, то что-то обязательно будет, – заключённый мягко улыбнулся.

– Ты, правда, так считаешь?

– Смотря на то, как ты его сейчас ждёшь, то да.

Как будто делает мне одолжение. Славный малый, должна сказать.

– А ещё сейчас я понял, что ты вполне адекватный человек, – не знаю, откуда в нём столько гордости, но он явно был рад тому, что сказал это.

– Ну, спасибо за комплимент, что ли, – хмыкнула я в ответ.

– Ты только что вернулась с долгих странствий, а уже вовсю трудишься для группы.

– Раньше я принимала мало участия в делах. Навёрстываю упущенное.

Наверное, мы поладим с этим мужиком. Может, он и мастер подлизаться к человеку, но уж явно не из-за тайных умыслов. Он прост, как табуретка и, пожалуй, это для меня было наиболее ценно. Заманалась я искать в людях подлянки.

Для группы я была когда-то бесполезна, была никем, думая только и только о своём племяннике, пока не оказалась в пикапе с таким же отшельником, как и я. И, наверное, тогда я смогла как-то довериться людям, в обществе которых я жила. Но правда остаётся правдой, никто не стал мне таким же близким другом, как Диксон, хоть я с уверенностью могу назвать нашу группу семьёй. Просто я в этой семье – не лучший родственник или, по крайней мере, была им. Сейчас у меня есть все шансы исправить это положение.

– Как ты думаешь, скоро они вернутся? – спросил меня Аксель, я, вырвавшись из задумчивости, отвела глаз от прицела винтовки.

– Я надеюсь всем сердцем, что к утру мы увидим своих друзей.

Чёрт возьми, тогда я ещё и не предполагала, что ни один из тех двоих, что лежали наиболее близко к нашей душе, не вернётся…

Комментарий к Глава пятая. В ожидании.

Любимые мои читатели, прошу, оставьте немного отзывов, немного сложновато писать, не зная мнения о работе)))

Всем мира и добра, вдохновляйтесь и дарите вдохновение!))

========== Глава шестая. То, что не дозволено делить. ==========

В течение нескольких минут солнце лениво поднималось из-за усеянного деревьями горизонта, заставляя небо переливаться красивыми разводами в розово-оранжевых тонах. Слева тихое храпение заключённого, который проиграл битву с накатившим его сном и отрубился на подоконнике смотровой вышки в неестественном положении, согнувшись в три погибели.

И моя спина малость затекла от долгого сидения на одном месте. Я потянулась до хруста в позвоночнике и, заведя руку за спину, помяла онемевшее плечо, волей-неволей нащупав уродливый шрам, делающий мою спину самым мрачным произведением искусства. Я не теряла бдительности всю ночь, то и дело осматривая окрестности, ожидая, что вот-вот из леса, на просёлочной дороге появится машина. На минуты моё сознание куда-то проваливалось, и, очухиваясь от залипания, я бегло начинала всматриваться в окно, боясь, что что-то пропустила. Но у тюрьмы не было ни души, даже ходячие обходили место нашего проживания стороной.

Ещё где-то час я просидела так, нервно постукивая подошвой ботинок по полу. Я загадала утро, как время их появления. Оно давно настало, а я – явно не Ванга, и даже не Нора.

– Просыпайся, – я легонько толкнула в плечо находившегося в царстве Морфея Акселя.

Он мгновенно встрепенулся, кинув на меня взгляд надежды.

Я в ответ лишь отрицательно покачала головой.

– Последи пока за территорией, я пришлю тебе кого-нибудь в замену, – тихо сказала я.

Наверное, любой нормальный человек на моём месте отправился бы спать, восполнять потерянные силы. Я даже не чувствовала себя уставшей, скорее взвинченной, словно принимающей какие-то стимуляторы. Нервно постукивая зубами и даже сравнивая их клацанье со стуком часовых стрелок, я уселась за стол на нашей импровизированной кухне и наблюдала за настенными часами, висевшими прямо передо мной, некогда стыренными Карлом из кабинета начальника охраны.

Когда вот так вот ждёшь, минуты идут медленно, их не подпинывает твоя деятельность. На смену Акселю ушла Нора, она становилась нехилым воином, умело эволюционируя из боящейся каждого шороха женщины в ту, кто не теряет рассудка по причине испуга. Наверное, то же самое следует сказать и о Кэрол.

Мартин и Карл проснулись одними из первых. Пока Пелетье готовила завтрак, эти двое сидели со мной за столом и однобоко общались, так как слышно было только Карла: мелкий отвечал жестами. Вдвоём они начали учить меня, но моё внимание было настолько рассеянным, что я не берусь быть уверенной в том, что хоть что-то запомнила. Хотя нет, теперь, если Марти отвечает: «У меня всё в порядке», я могу перевести.

Мальчишки мило зачавкали бутербродами, а я не могу даже спокойно воспринимать запах еды.

– Не паясничай, просто поешь, – Кэрол поставила передо мной тарелку.

Хотелось, как всегда быть вежливой, поэтому я не поспешила отодвигать предложенное. Заправив за ухо почти полностью седую прядь волос, я глотнула из кружки немного горячего чая. Ребята же быстро поели и убежали, оставив после себя усеянные крошками блюдца.

– Тебе надо поправляться, – Кэрол поцокала языком, выражая негодование. – Буду честной, выглядишь ты ужасно.

«Ещё бы. Я выгляжу на пятнадцать лет старше, чем я есть, моё тело в шрамах от укусов, можно посчитать все рёбра и позвонки», – секунда жалости к себе в моих мыслях, слаба богу мне хватило сил не произнести это вслух; какая мерзость, пора прекращать это.

– Мне нужно чем-нибудь занять себя, – уходя от комментариев по поводу собственной внешности, проговорила я. – Я не могу больше ждать, сидя на месте, – я опустила голову, обхватив её руками.

– Советую поспать, – Кэрол села за стол напротив меня, кроме нас в помещении никого не было, жизнь шумела за стенами.

– Не могу, – я отрицательно помотала головой.

Пару минут царствовало молчание, пока собеседница не нарушила тишину, собрав всю силу в голосе после глубокого вдоха:

– Если бы там не было Дэрила, ты бы так не ждала.

Я отвела руки от опущенной головы, подняла на женщину какой-то обиженный взгляд. Она произнесла эту фразу без укора, без презрения, как-то нейтрально, настолько, что мне показалось это подозрительным. Я опустила взгляд на её тоненькое запястье, которое опоясывал кожаный браслет, запримеченный мною ещё в тот день, когда мы с Диксоном нашли Кэрол. Сейчас-то и сомнений в моей голове не было, что браслетик был сделан охотником.

– Неправда. Я беспокоюсь за всех одинаково сильно, – буркнула я, не пряча глаз, стараясь внести во взгляд произнесённую мною лживую, как никогда, истину.

– Да, конечно, – Кэрол произнесла это, будто соглашаясь со мной, но в этом была вся её зрелая мудрость – так она заставила меня понять, что лжец я никудышный, и прочитать меня можно легче лёгкого.

– Это ревность или что? – я спросила это, глядя на браслет.

– Или что, – всё тот же спокойный ответ, заставляющий меня теряться в догадках – с какими чувствами она говорила всё это.

Женщина удалилась из кухни, оставив меня одну с самой недовольной рожей из всех, что только можно было себе представить. Она оставила меня в проигравших. Кэрол сильная, и она научилась бороться абсолютно за всё. И если бы она хотела, она и за мужика могла бы легко бороться. Но сейчас она скорее ткнула меня носом в собственную несостоятельность, нежели указала на своё преимущество. У Кэрол в характере мягкость осталась только для её собственного усмотрения. Она могла бы сказать мне: «Прочь с дороги». Но почему-то не сказала…

Я задумчиво теребила собственные пальцы. Мда уж… Меня хлестнула плёточка ревности, буду честной сама с собой.

Сейчас я вполне бы могла навестить Морси и принести ему что-нибудь из еды, но покидать тюрьму не хотелось, хочу быть здесь, когда они вернутся. Не найдя в своей голове полезных идей для воплощения, моя тушка пустилась гулять по жилому и безопасному коридору нашего блока. Заглянув в собственную камеру, я узрела Мартина, в одиночестве раскладывающего свои вещи по цветам радуги, крайне небрежно, но очень мило. Красного у него ничего не было, поэтому у бедной радуги совсем не было начала.

Завидев меня в дверном проёме, мальчик было встрепенулся.

– Я обязательно найду тебе чего-нибудь красного, – моя спокойная улыбка расслабила его.

Сколько времени мне понадобится, чтобы отодвинуть свой дурацкий страх перед ним? И сколько времени уйдёт на то, чтобы обратить его агрессию в сторону, нам полезную?

– Когда Дэрил вернётся, мы пойдём на охоту, – обратилась я к мальчику.

Тот радостно улыбнулся в ответ. Эта непосредственная детская радость могла показаться такой кристально чистой, но я не могла не вспоминать, как быстро сменяются на его лице выражения безгрешного ангела и беспристрастного убийцы. Это знание убивало во мне всякое умиление мальчишкой. Благо, не убивало любовь. В целом, любовь, которая жила во мне, сложно убить просто так. Упрямство и жажда борьбы – вот что делало меня дееспособной в желании помочь.

– А где Карл? – тут до меня дошло, что мини-шерифа я не застала нигде, по ходу моей небольшой прогулки по блоку.

Мартин лишь пожал плечами. Я начала замечать, что младшему Граймсу уже не совсем интересно с моим племянником, он уже активно превращался в подростка, которому не время возиться с шестилетним коротышкой.

– Вот чёрт, – выругалась я себе под нос и метнулась к другим камерам. – Вы не видели Карла? Никто его не видел?

Каждый лишь отрицательно мотал головой.

Я, запыхавшись, вылетела на улицу и понеслась к дозорной вышке. Остановившись на лестнице, я закричала вверх следящей за порядком Норе. Она тоже не отозвалась положительным ответом.

С того момента как Рик уехал, я почувствовала себя ответственной за группу более, чем кто-либо другой, ответственной за порядок, за детей. И теперь, когда этот мальчишка куда-то делся, я почувствовала в груди панический укол совести и неловко-неприятное сравнение с его матерью, которая, по моему скромному мнению, не доглядывала за сыном.

Неровно дыша, я кинулась в коридоры блока, схватив на бегу пистолет с глушителем. Мало того, карта здания была мне плохо знакома, так помещение, к тому же, было до конца не зачищено и кишело ходячими. Десять минут бездумного рысканья по коридорам заставили меня в приступе одышки остановиться и пораскинуть мозгами.

«Так, Джули…оглянись по сторонам. Отмечай для себя всё, что может быть полезным. Ты всё-таки охотник или кто?» – я подтвердила мысль парой шлепков по лбу и, отдышавшись, уже спокойным шагом и с чистой от дурацких мыслей головой, пустилась на поиски.

В следующем коридоре я обнаружила двух застреленных ходячих. Лежат головой в мою сторону, следовательно, Карл шёл оттуда, куда я сейчас направляюсь. Надо развернуться и свернуть за другой угол. Мои предположения подтвердились ещё одним умерщвлённым зомбаком на выбранном мною пути. Чем дольше я шла, тем громче становился какой-то непонятный шум, который…о чёрт возьми, стал напоминать мне голоса. Много голосов.

Мой пульс достиг отметки превращения человека в Халка, со лба полился пот, как вода с Ниагарского водопада, пальцы сжимали пистолет невероятно крепко, костяшки побелели. Я перешла на ускоренный бег, передвигаясь в сторону нарастающего шума. Далее послышались выстрелы.

Последний поворот…

В узком коридоре для меня открылось какое-то непонятное месиво из людей, вспышек от выстрелов, белиберда из раздающихся звуков от оружия, криков людей и сопения нападающих на них ходячих. И ходячих было подавляющее большинство: они лезли со всех сторон, мёртвой стеной наседая на пять человек, вооружённых практически ничем кроме каких-то бытовых не особо опасных предметов. Один из них махал лопатой во все стороны, прикрывая собой всю свою маленькую группу. А среди всей этой толпы, чёрт возьми, маленький паршивец Карл Граймс. Выстрел…второй…и у него кончаются патроны.

– Карл! – завопила я; вообще не контролировала, что делаю…и всё в глазах поплыло ровно так же, как это было со мной в той самой церкви, где для меня всё началось. Но тогда я спасала Марти, убегая сломя голову и разнося черепушки мертвецам обломком церковной скамьи, а сейчас в ход пошёл не только мой пистолет, но и ноги, руки…всё что можно.

Уворачиваясь одновременно от хаотично движущейся лопаты оголтелого мужика, я стреляла почти в упор, отчего головы ходячим разносило со страшной силой и разбрызгивало их мозги по стенам, по лицам испуганных людей и по моей одежде в том числе. Не представляю, откуда такие силы взялись в моих руках, но моё тело, не знавшее сна уже сутки, отбрасывало мертвяков метра на три, они расшибались о стены и получали победную пулю между глаз. Мои семь патронов закончились, а восьмого, финального зомбака я толкнула прямо на набирающую скорость лопату, которая заставила его физиономию принять приплюснутую форму.

– Вы кто, блять, такие? – тяжело дыша, я обтёрла свободной футболкой запачканное кровью лицо и уставилась на незнакомых мне людей взглядом, подчёркнутым нахмуренными бровями.

– Меня зовут Тайриз, – почти заикаясь, произнёс мужик с лопатой.

– Как вы тут оказались, чёрт возьми? – кажется, темнокожий мужчина хотел добавить что-то ещё, но зная, в какой панике он сейчас находился, я решила отсортировать кучу ненужной мне информации, задавая чёткие вопросы.

– Там, – указывая куда-то в неизвестную мне сторону. – Здание повреждено…мы пробрались, спасаясь от ходячих.

На моём лице отразилось яркое замешательство. Я не знала, что тюрьма где-то повреждена, и в неё можно проникнуть извне. Это было не очень хорошей новостью. Я окинула группу внимательным взглядом, изучая всё, что можно в них изучить с первого взгляда. Они представляли собой крайне жалкое зрелище и невольно вызывали во мне воспоминания того, какими мы сами были после катастрофы, случившейся с нами на ферме.

– У вас человек заражён, – я оглядела ранение и сопоставила его с видом тяжело дышащей женщины, бледное лицо которой было покрыто обильной испариной. – Я надеюсь, вы решите эту проблему.

Тайриз оглянулся на укушенную и, переведя взгляд на меня, неуверенно кивнул. Я надела на себя маску безразличия, потому что сейчас мне довелось столкнуться с другими людьми, у которых была часовая бомба на руках. Мысли в моей голове забегали, словно легкоатлеты на олимпиаде. Их вооружённый лопатой лидер смотрел на меня с опасением, но как на главную надежду жизни, они все кинулись к Карлу и ко мне с безумными возгласами о помощи.

– Тихо все! – я выставила вперёд руки, стараясь остановить волну паникующих людей. – У нас патронов нет, чтобы ещё одну волну ходячих отбить. Идите за мной.

Небрежно схватив Карла за локоть, я потащила его за собой, ведя ошарашенных людей в безопасную зону нашей обители.

– Ещё раз ты уйдёшь куда-нибудь, никого не предупредив, я тебя лично закопаю, – прошипела я на ухо мини-шерифу, не отпуская его руку, явно оставляя на ней синяки от моей злобной хватки.

Я была зла. Более чем зла. Найди я его минутой позже, я прибежала бы к горе трупов, а точнее – к величайшему пиршеству для радостных ходунов. И даже, спася мальчика, я не прониклась чувствами слёзной радости от сложившихся обстоятельств. Мне не хотелось кидаться ему в ноги, истерично рыдая, мне больше хотелось одарить его божественным ремнём. А теперь ещё эта группа, с которой МНЕ придётся что-то делать.

– У нас есть очищенный блок, помещу вас там, ни к кому из наших приближаться не смейте, – строго сказала я.

Это было очень тяжёлое чувство – ощущение себя главной в данной ситуации. За ними закрылась решётка блока, в моих костлявых руках зазвенели ключи, и щёлкнул замок. Наблюдавший за моими действиями Карл перевёл на меня вопросительный взгляд.

– Предпочитаю выражать сочувствие действиями, а не словами, – буркнула ему я, всё ещё демонстрируя свою рассерженность.

Я видела, что ему было жалко этих людей, хоть внешне он продолжал строить из себя неподражаемого героя, который считает не царским делом выражать свои эмоции. Ну, видимо, у меня насмотрелся…

– Я принесу вам еды, – обратилась я через решётку к выжившим и удалилась, прихватив за собой младшего Граймса.

***

Кэрол облегчённо вздохнула, увидев, как я захожу в свою камеру и взгромождаю свой тощий зад на верхнюю кровать. Специально ей назло я и не подумаю прикорнуть! Просто зарываюсь в серое, отдающее пылью одеяло, и устремляю свой взгляд в облупленный потолок.

В помещении за стеной, отгороженные от нас всего лишь набело покрашенной решёткой, находятся люди, в которых судьба пустила нехилый плевок. И плевать эта судьба явно научилась у Джека из «Титаника». Смотри, куда полетела! Прямо в группу Тайриза!

Вот чёрт…

Накрываю лицо сверху подушкой и тяжело дышу в простынь. Женщина из их группы всё-таки умерла, чего и следовало ожидать, а я, как идиотка, вцепившись в прутья разделявшей нас двери, наблюдала за тем, как лидер «решает проблему». Он должен был это сделать, другого варианта не было прописано, но…я просто подумала о том…а смогла бы я?

Я зажмурила глаза в тот самый момент, когда лопата раскроила голову, и шорох за моей спиной оповестил о том, что Карл тоже наблюдал за этим. И у этого мальчишки есть все ордена постапокалиптической мудрости: он пережил огнестрел и он предотвратил обращение ни кого-то там, а родного человека.

Сама не понимаю, по какому поводу я ною? Потому что кто-то пережил больше чем я, а моя трясущаяся от страха душонка пережидала бурю в тихом месте? Или потому что наступает и мой черёд, который предстоит встретить в одиночку, без чьей-либо помощи? Да брось, Джули. Всем нам выпал не очень удачный расклад, и единственный бонус, который мы от этого получили – это выносливость.

– Ты всё-таки не спишь…

Я приподняла подушку, которой накрывала пухнущую от мыслей голову, и направила свою физиономию в сторону прислонившейся к проёму Кэрол.

– Что-то случилось? – мысли то и дело шептали со скоростью света, многократно повторяя: «Ну скажи, что они вернулись, скажи уже, что они вернулись, женщина!!!»

– Нет, просто, я подумала, что одиночество – совсем не то, что тебе сейчас нужно.

Я приподнялась, сев на кровати и свесив ноги вниз. Опять я не понимаю, какая эмоция спрятана за её словами.

– Я знаю, что выгляжу жалко, – выговорила я с укором. – Но что с собой делать, я решу сама. Тебе не кажется, что я неплохо справляюсь с группой? По-моему, всё просто прекрасно! – вложив в слова как можно больше негодования и рассерженности, которая ещё не перегорела от поступка Карла, восклицала я.

Кэрол добродушно засмеялась и, прикрыв глаза и прикоснувшись головой к холодной стене, сказала:

– Ты уже давно не ребёнок, Джулиетт, но последнее время кажешься мне им всё больше и больше.

Я встретила её фразу взглядом замешательства. Снова она заставляет чувствовать себя неловко и безосновательно начать ощущать себя каким-то придурком.

– Давай коротко и по делу. Говори, зачем пришла и проваливай, – всегда испытывала к Кэрол нежные чувства, которые порождались больше моим состраданием к потере её дочери; теперь же, когда эта женщина стала непробиваемой скалой, моя жалость стала бесполезно биться об эти камни.

Ну, а как следствие я начинала злиться, сжимая крепко кулаки. Чем и могла напомнить ей ребёнка, который, не получив желаемую игрушку, решает избавиться от проблемы при помощи истерики. Наверное, пора посмотреть на себя, решить, нравится ли мне то, что я вижу, и найти другой подход к Кэрол.

– Я просто хотела извиниться, – спокойно сказала мне женщина, снисходительно улыбнувшись; она продолжает видеть во мне этого истеричного малыша.

– Мы и не ссорились, – я пожала плечами, хотя прекрасно для себя понимала, что моя ревность заставляла меня испытывать к ней неуправляемую ненависть.

– Я не собиралась с тобой ничего делить, Джулиетт.

– Делить? – одним махом я спрыгнула с кровати.

– Как можно делить того, у кого есть собственное мнение, правда ведь?

– Дело ведь совсем не в Диксоне, Кэрол, – я приблизилась к ней, при этом испытывая давящее чувство волнения. – Почти год прошёл, а ты до сих пор видишь, что я испытываю жалость.

Женщина содрогнулась, едва заметно отступив назад, отдаляясь от меня. Я нащупала эту струну, что между нами была расстроена и не давала нужного звука. Может быть, её пугала моя проницательность или же она наоборот не могла поверить и с радостью на душе мысленно пела мне дифирамбы.

– Я немного выпала из времени, прости, – сквозь дрожь волнения эти слова давались мне нелегко. – Ты стала такой сильной, что моя дурацкая жалость теперь ни к чему.

Мои зрачки отчаянно бегали, всматриваясь в её реакцию. В горле застрял ком, который оказывал сопротивление моим словам и воздуху, который я пыталась глотнуть.

– Да, я до сих пор сужу о людях по пережитым бедам. Наверное, поэтому я для тебя ребёнок. А не потому, что злюсь из-за того, что приходится делить игрушку. Только вот…это совсем не игрушка.

Женщина тяжело вздохнула, опустив взгляд в пол, пытаясь скрыть дрожащий подбородок, то и дело отворачиваясь от меня.

– Это не игрушка…это…почти вся моя жизнь. Жизнь, заключённая в одном сердце, – на секунду мы столкнулись глазами, и обе заметили, как они наполнены слезами, вот мы уже дрожим, перенимая эту боль в грудной клетке друг у друга.

– Когда-нибудь я научусь судить о людях иначе, – я перешла на шёпот.

– Мне кажется, у тебя уже неплохо получается, – Кэрол будто бросила эти слова.

– Ты же хотела, чтобы я всё поняла о тебе.

– Не думала, что услышав правду, я так отреагирую на неё.

– До меня дошло то, что ты хотела до меня донести, – на выдохе произнесла я.

– С твоей догадливостью следует прятать не рекомендуемые к показу чувства, – хмыкнула женщина.