Текст книги "Живи и помни (СИ)"
Автор книги: jane_lana_doe
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)
– Если ты нас боишься, то я тебе клянусь – мы и пальцем тебя не тронем. Просто поговорим.
– Ладно, – и Лиза, глубоко вздохнув, вложила ладонь в протянутую ей крепкую руку одноклассника.
========== 7. Ты что, правда решила к ним примкнуть? ==========
Выпускники рассосались, казалось, по всем пяти этажам школы. Несмотря на вечер, обе параллели десятого класса, разбившись на кучки, дружно (а порой и не очень) обдумывали номера для выпускного концерта. Анисимова всё же сумела достучаться до подростков, и те подумали, что стоило отдать дань учителям и стенам, которые стали родными за десяток лет. Некоторые группки уже даже репетировали – Лена Елисеева, к примеру, отобрала себе троих парней и трёх девушек, и вовсю учила их основам вальса. Лиза же по школе болталась, в общем-то говоря, бессмысленно – ни к одной из компаний она так и не прибилась, поэтому просто ходила из класса в класс, проверяя процесс репетиций на правах старосты. Мария Васильевна всё равно ушла домой, а отчитаться перед классной руководительницей в любом случае надо будет.
Она прекрасно знала, где они расположились, но идти в нагло оккупированный актовый зал отчего-то не спешила. И двинулась на первый этаж, лишь когда обошла все остальные компании и кабинеты. Лиза не знала, почему, но она испытывала чувство непонятной тревоги. Или стеснения? Скорее, всё же второго – после того вечера в беседке она хоть и сблизилась с четверкой, но всё равно старалась держать хоть какую-то дистанцию. Хотя получалось плохо.
На сцене стояли Космос и Пчёлкин, Саша сидел на стуле чуть в стороне от них и наспех настраивал гитару, принесённую из дома по окончании уроков – Лиза видела, как он нес её в школу после обеда. Интересно, что они делали всё это время?.. Бочком девушка протиснулась в зал и тихонько прикрыла за собой дверь, стараясь вести себя как можно тише и незаметнее.
– Привет.
Вздрогнув, Лизавета обернулась – на последнем ряду сидел Валера.
– А ты здесь как?
– Пришёл посмотреть. Эти двое, кстати, – и Филатов ткнул пальцем в сторону Космоса и Вити, – чуть не передрались, всё песню выбирали.
– Выбрали?
– Да вроде бы. А ты чего нигде не участвуешь?
– Я отвечаю за весь этот каламбур, мне достаточно, поверь, – и Лиза не сдержала отчаянного зевка – всё же вечер был уже довольно поздним.
– О-ой, какие люди! – отвлекшись от микрофона, воскликнул Пчёлкин. – Следить за нами пришла?
– Нужны вы мне, – в тон однокласснику хмыкнула девушка и машинально оправила форменную юбку платья.
– Послушаешь?
– Ну, давайте, – девушка передернула плечами и медленно опустилась на стул рядом с Филатовым. Пчёлкин, казалось, даже внешне приободрился – ему явно нужно было больше зрителей. Саша, наконец, справился со струнами и, глядя на написанные от руки на листочке ноты, заиграл. Витя дождался кивка Белова и запел:
– Я начал жизнь в трущобах городских
И добрых слов я не слыхал.
Когда ласкали вы детей своих,
Я есть просил, я замерзал.
Вы, увидав меня, не прячьте взгляд
Ведь я ни в чем, ни в чем не виноват…
Лиза даже подобралась и вытянулась в струнку, вцепившись тонкими пальцами в спинку впередистоящего стула. Никак не ожидала она того, что у Пчёлкина окажется такой красивый голос – с хрипотцой от сигарет, но такой спокойный и мелодичный. Песню эту девушка никогда раньше не слышала, но сейчас, находясь в некоем подобии шока, даже забыла о том, что, когда слушаешь песни, надо наслаждаться. Этот голос, чёрт возьми, каким же он был завораживающим! Лиза словно погрузилась в какой-то транс, даже не замечая Холмогорова «на подпевке» – так легко и полностью сумел затмить его своим абсолютно непрофессиональным вокалом Витя.
… – Вы знали ласки матерей родных,
А я не знал и лишь во сне
В моих мечтаньях детских, золотых
Мать иногда являлась мне.
О, мама! Если бы найти тебя,
Была б не так горька моя судьба.
Саша уже говорил что-то Космосу, песня закончилась, равно как и музыка, а она всё ещё сидела неподвижно, держась за стул и словно находясь где-то за много километров от этого актового зала – там, рядом с тем мифическим беспризорником, взывавшим к такому глухому и чуждому ему миру.
– Эй, уснула?
А вот разговаривал он по-прежнему нагло и развязано. И этот тон словно вернул с небес на землю. Певцом Пчёлкин мог быть самым лучшим, а вот манера вести диалог всё равно оставалась на уровне фарцовщика.
– Я просто не знала, что ты так красиво поёшь, – пришлось быть откровенной и дать однокласснику ещё один повод почувствовать себя на высоте.
– Думаешь, Анисимова примет?
– А почему бы и нет? – Лиза пожала плечами, для себя отметив, что Марию Васильевну надо уговорить, во что бы то ни стало. Её плеча осторожно коснулся сидевший слева Валера, и девушка обернулась в его сторону. Тот кивнул в сторону двери, предлагая выйти. – Аппаратуру не забудьте всю убрать. Не скинуть в угол, а убрать!
– Есть, товарищ командир, – буркнул Космос. Отношения с ним у Черкасовой стали заметно более мягкими с той вечерней посиделки и откровенного разговора в беседке, поэтому теперь его шуточкам она подвергалась практически так же, как и все, к кому у Холмогорова лежала душа. – Могла бы и меня похвалить…
– Ты тоже был очень хорош, – девушка усмехнулась, уже на пороге обернувшись и уважив одноклассника.
… – Ты что, правда решила к ним примкнуть?
Лиза вздохнула и посмотрела в сумеречное небо. Глупо было бы подумать, что она не догадывалась о причине, по которой Филатов вытянул её из зала. Он, равно как и Белов, старался не замечать «увлечения» друзей, но смотреть сквозь пальцы на то, как под не самое лучшее влияние попадала наивная молодая девчонка, не мог.
– Мне одного раза хватило, чтобы втянуться… понимаешь, – Лизавета прерывисто вздохнула, и голос её дрогнул, – когда видишь, как радуется мама от того, что дома у неё половина универмага, внутри всё словно кровью обливается. Я это делать собралась не ради шмоток или косметики, а ради родителей.
– Нет, не понимаю, – Филатов горько усмехнулся, и Черкасова, тут же вспомнив о незавидном положении знакомого, понурила голову.
– Прости.
– Да ладно. Как бы ты просто не увязла во всём этом. Понятно, почему эти двое тебя не отговаривают – Косу всё равно, для него люди лишними не бывают, а Пчёле ты просто нравишься, вот и всё.
Девушка вдруг остановилась, словно вкопанная, мысленно благодаря сумерки, которые прекрасно скрывали её лицо, к которому вмиг прилила кровь.
– С чего ты это вдруг взял?
Сзади хмыкнули.
– Я его не первый год всё-таки знаю. У него на лице написано, когда ему девочка нравится, а когда просто так, попользоваться надо.
От слова «попользоваться» девушку передёрнуло, но словесно она не отреагировала. Валера подошел к ней ближе и легонько потрепал по плечу.
– Ты чего?
– Да нет, ничего. Просто не ожидала, что ты вот так вот проболтаешься.
– Я и не пробалтывался. Это всем видно, кроме тебя.
Лиза закусила губу и зажмурилась. Не хотелось и дальше обсуждать эту тему, и Валера, будучи парнем очень тактичным, это понял, послушно замолчав. В таком же молчании они закончили свой «круг почета» вокруг школы, неспешный обход которой занял у них минут пятнадцать. А, когда в поле зрения оказалось школьное крыльцо, Лиза не смогла не увидеть сидевшего прямо на ступеньках Пчёлкина с сигаретой в зубах – её огонек был виден ещё издали. Парень совершенно спокойно затягивался и смотрел в сторону молодых людей. Черкасова прикрыла глаза и вздохнула.
– Ну почему именно сейчас-то? – вопрос шёпотом сорвался с её губ, и Филатов несильно ткнул девушку в плечо. Пчёлкин, заметив молодых людей, поднялся со ступеней и неспешно двинулся в их сторону.
– Ладно, – Валера взглянул на циферблат наручных часов и присмотрелся к стрелкам, – я пошёл, а то комендантша не пустит ещё. Проводишь?
Вопрос адресовался уже подошедшему Вите. Тот кивнул, и Валера поспешил ретироваться, махнув Лизавете рукой и сделав вид, что не заметил её взгляда, полного опаски.
– О чём говорили?
– Это допрос? – Лиза вдруг подобралась и недобро глянула на Пчёлкина. Тот лишь передёрнул плечами и вновь затянулся.
– Пошли?
Черкасова кивнула, и молодые люди неспешно двинулись прочь со школьного двора. Но молчание не продлилось долго.
– Ну, а всё же?
– Валера пытался узнать, всерьёз ли я решила работать с вами. Доволен?
– Более, чем. И что ты ответила?
– Ровно то же самое, что уже говорила тебе. И вообще – что всё-таки за допрос, а?
– Это не допрос. Мне просто надо знать, серьёзно ли ты это решила, или уже десять раз передумала.
Он был раздражён. Причём сильно, это было просто очевидно. Рядом с таким Пчёлкиным Лиза почему-то терялась куда сильнее обычного, даже начинала немного опасаться парня. Пришлось вздохнуть, чтобы успокоиться.
– Нет, не передумала. И не передумаю, по крайней мере, в ближайшее время.
– Если решила, то бросить будет тяжело. Это тебе не прийти и с завода трудовую забрать.
Они уже подходили к дому Лизы, а разговор постепенно набирал обороты – совершенно не вовремя.
– Я не маленькая, и прекрасно это понимаю. В конце концов, я же всё равно только на подхвате буду – товар у себя держать.
– Затянет – не плачь потом.
– Слушай! – Лизавета, наконец, взвилась. Повернувшись к парню, она позволила себе повысить голос. – Когда я впервые выказала своё желание, ты меня только поддержал, а сейчас разговариваешь так, словно я что-то исключительно аморальное делать собралась. Ты-то сам чем лучше, в конце концов?! В своём глазу…
Договорить было не суждено – пылкий и всецело неожиданный поцелуй прервал поток возмущений, заставив девушку на какие-то мгновения совершенно позабыть о реальности. Запах табака, крепкие руки, напористая и уверенная ласка – всё это словно смешалось в какой-то дурманящий коктейль, парализующий и пьянящий. И не сразу Лизавета сумела очнуться, а когда туман всё же кое-как рассеялся, с трудом отпрянула от парня и залепила ему звонкую пощёчину. Пчёлкин дотронулся пальцами до щеки и криво усмехнулся.
– Могла бы просто оттолкнуть.
– Мог бы не лезть. Тогда бы не получил.
– Ладно, – Витя вдруг хмыкнул и сбавил спесь. – Извини, сорвался.
Лиза промолчала. Сейчас она чувствовала себя гадко – отвратное смущение и чувство какого-то странного стыда захватывали её с головой. Но Пчёлкин расценил это её состояние по-своему.
– Серьёзно, прости.
– Всё нормально.
Черкасова вздохнула и направилась к подъезду. Лёгкий ветерок остужал, и дискомфорт постепенно сходил на нет, оставляя вместо себя призрак легко уловимого чувства беззаботности. В конце концов, ведь ничего страшного не произошло.
– Слушай, – оклик заставил девушку обернуться, – а ты цветы любишь?
Захотелось поиздеваться.
– Люблю, ромашки.
Лицо Пчёлкина вытянулось – это было видно даже в темноте.
– И где я их тебе найду?
– Тогда не надо было спрашивать, – и девушка, рассмеявшись, скрылась в подъезде, оставив парня наедине с раздумьями о том, где же достать ему теперь эти чёртовы ромашки.
========== 8. Ой, заиграешься ты ==========
– Дура.
Парировать не хотелось, хотя стоило бы. Молча Лиза потянулась, растёкшись в кресле, словно кисель, и закинув ноги на туалетный столик с огромным зеркалом – ещё мамино наследство. Хотелось расслабиться перед завтрашним днем, но, судя по настрою гостя, вряд ли ей это удастся сделать.
– Идиотка.
– Так, заткнись, ладно? – оскорбления, пусть и произносимые беззлобно, всё равно прилично выводили из себя. Юра исподлобья взглянул на лениво накручивавшую прядь светлых волос на тонкий палец подругу, и впервые словно не узнал её. Всегда, с самого раннего детства, она слушалась его беспрекословно, а сейчас грубо затыкала, даже не думая о том, чтобы постараться понять причину его возмущения. Она не говорила ему, тому, кого всегда называла лучшим другом, о своей новой «работе» больше двух недель. Соболев вообще узнал о случившемся от Пчёлкина, с которым встречался дважды в месяц для обсуждения вопросов по товару. Да и тот проболтался. – Сам всегда защищал это дело.
– Бабе там не место только. Ещё и такой, как ты.
– А что со мной не так?
– Ничего, кроме того, что ты с придурью оказалась.
Лиза прикрыла глаза, так и не сочтя нужным парировать парню. Хорошо ещё, что родители и в мыслях не догадывались о том, чем именно начала заниматься их дочурка. Версия о том, что Лизавета устроилась продавщицей в универмаг почти на другом конце Москвы, вполне себе их устроила. Правда, отец всё же прочитал лекцию о том, что нельзя торговать из-под полы – про это девушка тоже наврала, чтобы хоть как-то объяснить приносимые домой суммы, нетипичные для простых продавщиц. И то, часть денег приходилось прятать в ящике стола, имевшем замок на ключе.
– Ну вот что, что тебя не устраивало? Почему надо лезть туда, где тебя не ждут?
– Словно ты сам не знаешь, – девушка потёрла глаза и посмотрела в распахнутое окно. – Скажи ещё, что ты часть своего навара на родину не отправляешь. У нас у всех причины, в общем-то, одинаковые.
– Слушай, – Юрка прищурился и внимательно глянул на подругу. – А это у тебя единственный типа повод, да? Пчёла тут случаем не при делах?
Черкасова скосила взгляд серых глаз на друга и протяжно вздохнула – громко и демонстративно, словно изображая сочувствие.
– А по-моему, с придурью тут у нас именно ты…
Пчёлкин, на самом деле, если и имел какое-то отношение к радикальному выбору девушки, то отношение это было исключительно косвенным и далеко не основополагающим. Ромашек Лиза так и не получила, зато вот иные знаки внимания теперь стали регулярными. И девушка, почувствовав настойчивость Виктора, умудрилась поймать его на крючок старым методом – ледяным равнодушием. Частенько находясь в компании четвёрки, Лиза меньше всего внимания уделяла именно Пчёлкину. И откуда только в ней вдруг проявились все эти женские штучки… Неужели мама и впрямь была права, когда говорила, что природа рано или поздно всегда берёт своё?
– Ой, заиграешься ты, ой заиграешься…
– Прекрати, пожалуйста! У меня экзамен завтра, не надо продолжать мне нервы трепать.
Экзамены подобрались довольно незаметно. Казалось, всего пару недель назад они были так далеко, что и не волновался никто, а сейчас Лиза даже на улице стала встречать знакомых-выпускников куда реже. Все сидели за учебниками, и девушка, откровенно говоря, исключением не была – учёба по-прежнему занимала первое место, несмотря на то, что поступать теперь планировалось на вечернее отделение – чтобы выкроить больше времени на «работу».
***
… – Так, не забудьте завтра те два баула забрать.
Она заглянула в кусты сирени, даже не взглянув на присутствующих – блокнот с пометками и шпаргалками занимал её больше. И заглянула так неожиданно, что из рук Пчёлкина выпала и, напоследок жалобно звякнув, разбилась, бутылка то ли вина, то ли портвейна. Космос тут же взвился:
– Ну, ты что за человек?! Слабо как-то погромче подходить, чтобы мы слышали?
Черкасова изогнула бровь, взглянув на одноклассника.
– Колокольчик на шею не повесить?
– Гестаповка…
Пришлось больно приложиться к плечу Холмогорова блокнотом на алюминиевой пружинке. Тот айкнул и поморщился.
– Я бы тебе за такие шутки язык отрезала, честное слово.
– Да ты знаешь, что из-за тебя пропало? – Космос с болью во взгляде покосился на алые пятна неведомого алкоголя, медленно впитывавшиеся в землю.
– Это хорошо ещё, что я зашла. Вы бы прямо в учительскую сели бутылки сортировать. Давайте, закругляйтесь, экзамен через полчаса начнется. И про то, о чём я вам напомнила, не забудьте.
– Не забудем, – подал голос молчавший до этого Пчёлкин, но Лиза не сочла нужным удостоить парня даже беглым взглядом – углубившись в записи в блокноте, она лишь кивнула и поспешила покинуть импровизированную «курилку». И опять почувствовала на себе чёртов взгляд – тяжёлый и пронзительный.
–Да ну? А тема какая? Неужели Лермонтов?
– Угу, – Ленка выглянула в окно и подставила лицо тёплым солнечным лучам. – Кстати, спасибо тебе за то, что так с Сашкой и не поговорила.
Лиза закусила губу и поморщилась – она на самом деле совершенно забыла о данном Елисеевой обещании. Вышло поистине некрасиво. Ленка взглянула на девушку и неожиданно легко рассмеялась.
– Нет, я серьёзно. Просто я подумала и решила, что буду его ждать. Заодно саму себя испытаю. Дожидаются же другие, чем я хуже?
– Ну и правильно. Сашка бы все равно никаким уговорам бы не поддался – упёртый же. Где он, кстати?
– Пишет ещё вроде. Знаешь же – последним со всех экзаменов выходит.
Вот этого Лиза в Белове не понимала. Даже она, будучи практически круглой отличницей – подводили лишь алгебра с геометрией – никогда не высиживала до последнего. Просто потому, что была глубоко убеждена – если что-то забыл, то не вспомнишь, сколько не вдавливай стул в пол.
– Странный он всё-таки, – продолжила Ленка. – До поступления ему два с лишним года, если армию учитывать, а он ради пятёрок старается.
В ответ Черкасова лишь пожала плечами. За спиной раздались шаги, и в пустынной рекреации материализовался Пчёлкин. Лиза и Ленка синхронно обернулись, и первая судорожно сглотнула.
– О, кстати, Лиз, – Елисеева кивнула на парня и хитро улыбнулась. – Вон, почитай мораль однокласснику, который сегодня на экзамен опоздал.
Черкасова сделала большие глаза и взглянула на парня. Она писала экзамен в другом классе – параллели специально перетасовали как можно тщательнее, и услышанное стало откровенно неприятным сюрпризом.
– Где ты шлялся? – голос девушки дрогнул. Вполне возможно, что за опоздавшего ей потом выскажут – мол, не смогла организовать свой класс. Староста, называется. – Я же вас предупреждала.
– Всё нормально, – отрезал Витя и недобро взглянул на Елисееву. Та закатила глаза, спрыгнула с подоконника и поправила юбку.
– Ладно, я пойду, в столовой Сашку подожду лучше.
Пчёлкин проводил Лену взглядом, а когда та скрылась из виду, повернулся к Лизе. И та отошла к стене, словно ища в ней опоры. Когда Витя был с кем-то из четвёрки, ей было куда проще демонстративно его игнорировать, но сейчас такой возможности не было. Приходилось собирать силы в кулак и терпеть на себе тяжёлый и пронзительный взгляд синих глаз.
– Я, кажется, извинился тогда. И ты сказала, что все нормально.
Черкасова прикрыла глаза, отчаянно стараясь не краснеть. Ну вот почему, почему она так реагировала? Внезапная злоба на саму себя накатила волной.
– А что я тебе скажу? Что я не понимаю, что происходит? Что я сама с собой не могу разобраться, а? Ну вот, сказала, доволен теперь?
Пчёлкин повёл себя странно – никак не отреагировав на поток вопросов, он неторопливо стянул резинку с русых волос и переделал хвост, затянув его крепче и выше на затылке. Лиза не сразу поняла, для чего это было сделано: просто таким образом парень выиграл время, дав девушке прийти в себя и успокоиться, при этом не оставляя её одну.
– Пойдём.
– Куда?
Витя хмыкнул и, ничего не ответив, направился в сторону лестницы. И Лизавете ничего не оставалось, кроме как, заинтригованной, двинуться следом.
Путь их почему-то лежал к курилке. Почему, Лиза не знала, но всё-таки продолжала идти за молчавшим Пчёлкиным. Заинтригованность делала своё коварное дело.
– Слушай, зачем мы туда идём?
Витя остановился, повернулся к девушке, и, взяв её за плечи, буквально силой втащил в кусты. На одной из пластиковых коробок лежал внушительных размеров…
– Пришлось постараться. В городе их хрен найдёшь.
Лизавета моргнула и оторопело взглянула сначала на букет ромашек, а затем на стоявшего позади неё парня. Тот самодовольно ухмыльнулся.
– Ты поэтому опоздал?
– Угу. Знакомые привезли, пошёл забирать.
Это впечатлило. Девушка взяла цветы – букет оказался огромным и довольно тяжёлым – должно быть, таинственные Витины знакомые оборвали подчистую неплохую полянку – и села на коробку.
– А я думала, что ты это просто так спросил тогда…
Пчёлкин не ответил, и Лизавета опустила голову, перебирая тонкими пальцами лепестки цветов. Вопрос упрямо крутился на языке, и сдерживать его с каждым мгновением становилось всё сложнее.
– Зачем ты это вообще сделал, а?
– А в чём проблема? – Витя пожал плечами и спрятал руки в карманы куртки. – Я же прекрасно вижу, как ты на меня реагируешь. Я нравлюсь тебе, ты – мне. Так почему бы и не попробовать?
– Представляю, скольким ты это говорил…
– Чего?
Девушка вдруг заметно осунулась, испугавшись льда в голосе парня.
– Я прекрасно вижу, как на тебя смотрит добрая половина школы…
– И что?
Лиза непонимающе взглянула на одноклассника, и тот развел руками, всё ещё спрятанными в карманы.
– Что дальше-то? Мало ли, кто на меня смотрит. Тебя это вообще волновать не должно. Я хочу попробовать что-то серьёзное, а не так – на пару раз.
Лиза молчала. От утренней смелости не осталось и следа – внутри всё дрожало, а руки так и вовсе ходили ходуном. Она и пошевелиться-то не могла, не то, что ответить. И тогда Пчёлкин вновь решил взять всё в свои руки – схватив девушку за запястье, он потянул её на себя и заставил подняться на ноги.
– Вот только попробуй меня ударить, ясно?
И снова эти губы. Снова поцелуй, уверенный и напористый. И снова дыхание перехватило так, что, казалось, впору было потерять сознание. Но Лиза устояла, более того, она нашла в себе силы ответить – пусть робко, пусть неумело, но ответить. И даже нашла в себе смелость прижаться к Вите плотнее, словно растворяясь в его объятиях. Ей тоже хотелось попробовать…
Комментарий к 8. Ой, заиграешься ты
Ну, думаю, на этом я на некоторое время приостановлюсь. Дальше планируется небольшой временной скачок, но он не сильно повлияет на ход событий. Спасибо читателям за внимание, я очень жду Ваших откликов и буду рада каждому.
========== 9. Я всё равно сама решать буду ==========
– Что-то не видел я раньше с вами эту девочку… кто такая?
Лизавета отвернулась и подставила лицо солнечным лучам, стараясь сделать вид, что не услышала вопроса. Толпа народа сновала по Рижскому рынку, постоянно меняя своих членов – люди ходили между рядов, но в основном продавали глаза, нежели что-то покупали. Оно и понятно, потому как большая часть товара простым «смертным» была не так уж и доступна.
– Не твоё дело.
Парамон – так звали собеседника Вити – присвистнул и ободряюще хлопнул Пчёлкина по плечу.
– Да ладно, хорошая девочка. Я же просто так спросил. Своя?
Даже с довольно приличного расстояния Черкасова сумела разглядеть немой кивок Вити. Девушка потянулась и переминулась с мыска на пятку, одернув чуть задравшуюся легкую блузку. Толкучка вокруг порядком надоела, хотелось поскорее домой, подальше от толп зевак и палящего солнца.
– Кстати, Космос-то над моим предложением думает. Ты как, расти не собираешься?
Лиза напряглась и невольно навострила уши. Не в первый раз она уже слышала от Холмогорова предложения перейти в более прибыльную стезю, но делать шаги вверх было очень страшно, поэтому Черкасова твёрдо пресекала всяческие попытки товарища начать «денежную» тему.
– Нет пока.
– Пока?
Пчёлкин на мгновение обернулся в сторону Лизаветы и затем что-то быстро шепнул собеседнику – девушка так и не услышала из-за гомона, что именно. Но, наверное, что-то, что было связано с ней.
Разговор продлился недолго. Попрощавшись с Парамоном, Витя подошел к девушке и протянул той купюры, которые после быстрого пересчета отправились прямиком в черную сумку на Лизиной талии.
– Опять пытался тебя переманить?
– Типа того.
Лиза неопределенно хмыкнула и дернула плечом.
– Что?
– Ничего, просто мне кажется, что он не отвяжется так просто. А я не хочу, чтобы ты соглашался. Мне почему-то страшно становится, когда начинаются такие разговоры.
Пчёлкин не стал отвечать, лишь обнял Лизу за талию и притянул её к себе. Черкасова прекрасно знала о том недовольстве, которое начинал испытывать парень в моменты таких вот бесед, но ничего не могла с собой поделать.
– Ты на отвальную точно не поедешь?
Для кого-то сегодняшний вечер обещал быть очень долгим, ведь в армию провожают только раз в жизни. Лизавета прекрасно понимала, что ей, равно как и Елисеевой, которая тоже отказалась от времяпрепровождения на Воробьёвых горах, места в той компании не было. Всё равно все четверо напьются, а Валера, как более или менее знавший меру, будет разносить друзей по домам. Перспективы у окончания проводов были не самыми радужными, поэтому…
– Точно не поеду. Вы только там рассчитывайте как-то, чтобы на поезд Сашку не нести полумёртвого, хорошо?
– Естественно, кто его попрёт-то? – Пчёлкин хмыкнул и выудил из кармана штанов пачку сигарет. Постепенно непонятное стеснение перед Лизой сошло на нет, и парень снова мог курить тогда, когда ему заблагорассудится. Прядь рыже-русых волос выбилась из хвоста, и Витя в нетерпении уже было потянулся к ней, но Черкасова, укоризненно усмехнувшись, опередила его и осторожным движением заправила длинные волосы за ухо молодого человека.
– Господи, неужели я доживу до дня, когда ты однажды пострижешься?..
***
–А я тебе говорил, что не надо было их с собой брать, Белый. Ты вот уедешь сейчас, а мы тут следом поплывём.
Лиза вытерла ладонью слезу, катившуюся по щеке, и, взглянув на бредшую рядом Елисееву, внезапно улыбнулась. Ворчание Космоса, нарочито громко шаркавшего ногами по платформе, не могло не поднять настроение хотя бы на чуть.
– Заткнись, – Ленка, впрочем, шутки не оценила, и успокаиваться не собиралась, отдаваясь слезам с новой силой.
Поезд уже давно ждал, и отправление намечалось ровно на десять. Значит, было ещё десять минут. Это и много, и мало одновременно, и так странно было осознавать, что теперь не увидишь того, с кем виделась каждый день, целых два года…
– Саш, – Лизавета тихо позвала бывшего одноклассника, и тот обернулся, одной рукой приобнимая плакавшую Ленку, – ты только почаще пиши, ладно?
– Обещаю.
Почему-то девушке было очень важно услышать это самое Сашино обещание, и, услышав-таки его, Черкасова внезапно поняла, что тоска куда-то отступила, оставив вместо себя чувство какой-то трепетавшей лёгкости и волнения. Лизавета мягко улыбнулась другу и посмотрела вправо – Пчёлкин вот уже в который раз за сегодня тянулся к пачке редчайших Camel. В этот раз пришлось рукой остановить молодого человека и укоризненно взглянуть в его синие глаза, словно выражая своё недовольство слишком частыми перекурами. Витя недобро зыркнул в сторону подруги, но ничего не ответил, запихав бежевую пачку поглубже в карман олимпийки.
– Ну, давай, Белый, не пропадай там, – Космос пожал другу руку и, оторвав его от Елисеевой, крепко обнял. Время поджимало, и пришло время прощаться. – Пиши, главное. А за Ленкой мы присмотрим.
– С умом только, – Белов усмехнулся и чмокнул девушку в щёку.
– Само собой.
Лиза прощалась последней. Обхватив Сашу за плечи, она положила голову на его плечо и протяжно вздохнула. Какое-то странное чувство вдруг нахлынуло волной – отдалённо оно было похоже на опаску и неизвестность.
– Мы тебя все ждать будем, слышишь?
– Что, и ты тоже?
– Ну, конечно, что за глупости?..
– Ладно, – Белов отстранился от Лизаветы и окинул друзей веселым взглядом. – Вы там маму навещайте, хорошо? Чтобы не скучала…
– Какой разговор, Сань, ты о чём? – Холмогоров, казалось, даже немного оскорбился. – Разумеется, что надо будет, всё сделаем. Давай, Белый, а то долгие проводы – лишние слёзы.
И Саша запрыгнул в вагон, словно разрывая ту связь между собой и оставшимися на платформе близкими людьми на долгие два года.
– Я вернусь, братья!
– Да куда ты денешься? – хохотнул Валера и вскинул вверх сжатую в кулак руку. И на лицах молодых людей синхронно заиграли улыбки – улыбки сквозь тоску и грусть.
***
– Что-то совсем ты свой инструмент запустила…
Андрей Степанович заглянул в комнату дочери как раз тогда, когда она, развалившись на диване, листала потрёпанный томик Лермонтова, с таким трудом когда-то добытый Аллой Дмитриевной, мамой девушки. Пришлось отложить книжку и сесть по-турецки, в безмолвии воззрившись на отца. Лиза сразу поняла, что про скрипку было упомянуто лишь для того, чтобы начать разговор.
– Дочь, – мужчина опустился на стул возле письменного стола и взглянул на девушку, – я, вообще, поговорить с тобой хотел. У тебя с этим… Пчёлкиным как вообще? Серьёзно?
Дыхание перехватило знатно. Уж чего-чего, а подобной темы для разговора Лиза ну никак не ожидала. И сейчас была, мягко говоря, удивлена.
– Ну… надеюсь, что да, а что?
– Ничего. Не нравится он мне. Скользкий какой-то, всё до денег охоч.
– А деньги – это разве плохо? И потом – Юрка тоже постоянно ищет способы заработать по-всякому, его же ты не осуждаешь.
– Юрку я младенцем помню, а этот твой… Дочь, я прекрасно понимаю, что ты уже взрослая, но я всё равно очень хочу тебя уберечь, тебе сейчас ошибаться никак нельзя, тебя же только-только в институт приняли, жизнь же кардинально изменится теперь…
Лиза надулась и обняла подушку. Вариант для парирования так и крутился на языке.
– А вот маме Витя нравится.
– Витя… – Андрей Степанович хмыкнул и смахнул со столешницы невидимые крошки. – Маме твоей много, кто может нравиться, а я тебе, как мужчина говорю. Ненадёжный он у тебя.
– Пап, хватит, пожалуйста, – Лиза прикрыла глаза и вцепилась пальцами в думку. Слушать отца больше не хотелось. – Я всё равно сама решать буду. Можно?
Этот вопрос можно было бы посчитать за грубость, но Андрей Степанович слишком хорошо знал свою дочь, поэтому лишь слабо улыбнулся и с нежностью взглянул на неё. Как бы не наломала дров девчонка…
– Это твоя жизнь. Просто пойми меня правильно.
Пришлось девушке слезть с кровати и подойти к отцу, чтобы обнять его за плечи и поцеловать в макушку. Лиза любила папу, но даже ему не могла позволить вмешиваться во что-то, что было чересчур личным. А на ум, как назло, вдруг пришли уже давно забытые слова Елисеевой.
Он тебя под монастырь подведёт.
***
– Ну, а съезжать-то тебе зачем от них? Они же всё-таки родители…
– И что? Не жить же теперь с ними до старости. И потом, все равно квартира пустует.
Лиза поболтала в воздухе ногами и вздохнула. Квартира, о которой пошла речь, принадлежала Витиной бабушке, которая умерла три года назад, и всё это время жилплощадь не знала хозяев. Лишь иногда Пчёлкины-старшие посылали сына в те стены, чтобы тот хоть немного привёл их в порядок. Сейчас же Витя вполне мог бы переехать в ту скромную, но зато отдельную двушку.
– Ну, в принципе, ты прав. Мало кто себе такую роскошь может позволить, конечно.
– Считай, что хоть в этом нам повезло. Кстати, ты теперь вообще сможешь в любое время приходить.
– Да я и раньше могла.
– Нет, не в этом смысле, – Пчёлкин вдруг повернулся к девушке, сидевшей на высоком парапете смотровой площадки, лицом. – Мешать вообще никто не будет.
