Текст книги "Послания Ивана Грозного"

Автор книги: Иван IV Грозный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 53 страниц) [доступный отрывок для чтения: 19 страниц]

и несмь соблазнил люди Божия. И ныне, стар сый, како соблазн буду

Израилю?» И тако скончася. И божественный Златоуст пострада ( В рукоп.

это слово пропущено (?пакже в КТЦП) ; вставлено по смыслу. ) за

обидящих, и царицу возгражая от лихоимания. Не бо исперва виноград и

вдовица вина бысть толику злу, и чюдному сему отцу изгнание, и труды, и

нужную от повлачения смерть. Сие бо о винограде от невеждь глаголется:

аще же кто житие его прочтет, известно увесть, яко за многих Златоуст сие

пострада, а не за един виноград. И виноград же сей – не просто, яко же

глаголют. Но бысть некто муж во Цареграде болярьска сана сый, и

оглаголан бысть царице, яко поношает ей о лихоимании. Она же, гневом

объята бывши, заточи его и с чады в Селунь. Оному же и великаго

Златауста моляще помощи ему; оному же царицы не воспротившу, но

попустивши сему тако быти. И тамо ему в заточении и кончавшуся, царица

же гневом неутолима сущи и еже на прекормление убозей сей остави

виноград, восхоте злохитръством отняти. И аще святии о малых сих вещех

сице страдаху, кольми же паче, господне мои и отцы, вам подобает о

чюдотворцове предании пострадати (Помните, Господне мои...кольми же

паче...вам подобает о чюдотворцове предании пострадати. – Приводимые царем

примеры страданий ради принципа заимствованы из Ветхого Завета (Елеазар,

Маккавеи) и из жития византийского церковного деятеля и писателя IV – V в. н. э.

Иоанна Златоуста, содержащегося в «Четиях-Минеях» (Великие Минеи Четий, ноябрь

13, СПб., 1899) – оттуда взята и история с виноградником опального вельможи, из-за

которого Златоуст вступил в борьбу с царицей Евдоксией (стлб. 1013-1016), и история

окончательного изгнания Златоуста в г. Кукус в Армении и оттуда в Пицунду в Грузии

(по дороге в Пицунду Златоуст и умер, – стлб. 1100 – 1106). «Вдовица», о которой

упоминает царь, – благочестивая Олимпиада, отказавшаяся с благословения Златоуста,

162

вторично выйти замуж, хотя этого и требовал обычай (там же, стлб. 1054 – 1055);

заслуживает внимания полемика царя с некиими «невеждами», объяснявшими гибель

Златоуста историей с «вдовицей» (и с «виноградом») – любопытно, что в одном из

своих писем в Печерский монастырь, направленных в значительной степени против

царя, Курбский объяснял гибель Златоуста именно тем, что он «о единой вдовице не

умолча» (А. М. Курбский, Соч., стлб. 408.). Яко же апостоли Христу

сраспинаеми, и соумеръщвляеми, и совоскрешаеми будут, тако и вам

подобает усердно последъствовати великому чюдотворцу Кирилу, и

предание его крепко держати, и о истинно подвизатися крепце, и не быти

бегуном, пометати щит и иная, но вся оружия Божия восприимете, и не

предавайте чюдотворцова предания никто же от вас, яко Июда Христа

сребра ради, тако и ныне страстолюбия ради. Есть бо в вас Анна и Каияфа

– Шереметев и Хабаров, а есть Пилат – Варлам Собакин, понеже от царския

власти послан (Есть бо в вас Анна и Кайяфа – Шереметев и Хабаров, и есть Пилат -

Варлам Собакин, понеже от царския власти послан. Имеются в виду участники

«смущения» в монастыре (см. прим. 1): Иван Васильевич (Большой) Шереметев (инок

Иона), постригшийся в монахи в 1570 г. [Барсуков, ук. соч., стр. 308; Курбский в

«Истории о в. к. Московском» (Соч., стлб. 295 – 296) изображает И. В. Шереметева в

виде почти житийного мученика, якобы, растрогавшего своим благочестием самого

царя], Иван Иванович Хабаров (бывший боярин и воевода; дата пострижения не

известна) и Василий Степанович Собакин (инок Варлаам). Личность этого последнего

не вполне ясна, так как у воеводы Степана Васильевича Собакина (жившего в первой

половине XVI в.) было три сына с одинаковым именем Василий (Большой, Средний и

Меньшой). Часть исследователей (Лобанов-Ростовский. Русская родословная книга, т.

II, стр. 228 – 230; Родословная книга «Русской старины», стр. 296 – 297; также: В.

Корсакова. Русский биографический словарь, «Смеловский-Суворина», стр. 27 – 28, в

статье «Собакины») считает, что инок Варлаам – это Василий Меньшой, дядя царицы

Марфы Собакиной (третьей жены Грозного), которую они считают дочерью Василия

(Богдана) Среднего. Акад. С. Б. Веселовский (Синодик опальных Ивана Грозного.

Пробл. источнпковед., т. III, стр. 338 – 339) полагает, что Варлаам – это Василий

Большой, и что он же был отцом Марфы; однако никаких доказательств в пользу этой

точки зрения он не приводит [в «Поколенной росписи» Собакиных XVII в., изданной в

«Известиях Русского Генеалогического общества (IV, стр. 87 – 88), не указывается, кто

из трех Василиев был монахом, и совсем не упоминается Марфа]. Во всяком случае,

едва ли можно согласиться с С. Б. Веселовским, что В. С. Собакин был «в опале...

принудительно пострижен и сослан в Кириллов монастырь»: в приведенном тексте

царь прямо говорит, что Варлаам был «от царские власти послан», сравнивая его в

связи с этим (в характерной для Грозного иронической манере) с Пилатом

(прокуратором, представителем римской власти в Иудее); Шереметева и Хабарова царь

сравнивает с иудейскими первосвященниками Анной и Кайафой (главными

виновниками гибели Христа, согласно евангельским легендам), и есть Христос

распинаемъ – чюдотворцово предание преобидимо. Бога ради, отцы святии,

мало в чем ослабу попустите, – то и велико будет.

Воспомяните, святии отцы, великаго святителя и епископа Василия

Амасийскаго, еже писа к некоему мниху, и тамо прочтите, и каково то ваше

иноческое пополъзновение, или ослабление, умиления и плача достойно, и

какова радость и подсмияние врагом, и какова скорьбь и плачь верным!

Тамо писано есть ко оному мниху сице, еже и к вам прилично, ко овем убо,

163

яко от великия высоты мирскаго пристрастия и богатьства ко иноческому

житию пришедшим, ко овем же, яко во иночестем житии воспитавшимся:

«Аще бо прииду в поминовение перваго вас жития, иже ныне мира и

болярска сана отвергшеися, а суетнаго восхождения ( Испр. по К; в рукоп.

вас хождения. ), егда вас обдержаше богатьство и слава, ужасаюся, и егда

окружаху вас ласковцы множество, и пищное приятие времянное; егда же

обнажистеся к преложению честнаго нрава, гнушаеми убо своего

достояния, домовнаго угождения, домашних беседований отрицаеми, леи

же легки, яко странники, и не яты селы и градов уклоняеми, но ( Испр. по

смыслу; в рукоп. по (также в КТЦП). ) течением ко Иеросалиму,

ублажахуся страдальческий болезни вашя. Сие же убо кой же

воспитавшимся ( Испр. по смыслу; в рукоп. воспитавшимся (также в

КТЦП). ) от младых ногтей в посте, яко недельными пощеньми

сконьчевающе, Богови прелюбистеся, вкупе же и человеческий отбегающе

беседы, безмолвию же и уединению припрягосте себе, градных плищь

удаляющеся, вретищем же острым тело свое удручающе, и поясом

жестоким чресла своя стязающе, терпеливно кости своя оскорбляюще,

ложесна же со внутренними чревесы даже до хребетных костей ослабили

есте; и ядения убо мягкаго потребы отвергостеся, внутрь же кожю

телесную вовлекосте, к лядвиям нудящеся прилепити; все же телесное

попечение упразнивши, подчревное течение доблественне иссушили есте,

чрево же самое неядением придавивше, ребряными же частьми, яко неким

кровом, пупъныя части осеняше, и совокупленным арганом в нотных годех

исповеданием Богови молящеся, слезными течении омакаюше брады

отрываете. И что ми изреши и каяждо подобает? Помяните, елика уста

святых лобзанием целовасте! елико священная телеса обьясте! елицы вам,

яко руце приимаху! колицы раби Божий коленома вашими приплетахуся! И

что сим конец пияньству и обьядению и мирскому плищу и молвам

ослабление попуустивше? Стрелы борзейша, долетевши, снедает слухи

сердца нашя. Како ми поведания, яже о ваших болезнех пойдут? Пострами

ли есте ангельскаго образа похвалу, порок дали есте, отвержение мира

обетованию; быхом и врагом убо козлогласование, другом же рыдание.

Отринусте мудрость иноческую; крепльших в болезнь и страх вселили

есте; чюдящих же ся и еще диявольстей силе мечем страхования посекли

есте; ленивыя в блудную ревность вложили есте, ласкосердыя же в

разслабление свели есте; разорили есте, елико от вас Христово хваление:

«дерзайте, глаголя, аз победих мир» и сего князя. Налияли сете отечеству

чашу тяжко слышанну. Поистшше на дело привете притчю: «яко же елень

устрелен бысть в ребра». Тако и о вас случися притча, ослабляющим

пространное и мокрое житие, якоже рече Златоуст: «никто же бо гоняй

сладкое и мокрое житие, может внити во царствие небесное». Паче же и

сам Господь рече, яко «пространный путь и широкая врата вводяй в пагубу,

скорбный путь и уская врата вводяй в жизнь вечную». И сия убо легчайша

глаголах, и аще жесточайша реку, что сотворити имамы? В нынешнем

времени их же и слышание странно, а еже последъствовати сих святых -

164

невозможно, но точию дивитися сих добродетели высоте, яко же мы не

достигаем сих добродетелей и постнических трудов. Приидем же на самое

речение, что есть высота словеси. Паки той же Василей рече: «Хощу бо ти

показати, воистинну, о ядении и одежди – да брачныя. Виждь ли ( Испр. по

смыслу; в рукоп. ми (также в КТЦП). ) святыя сия, одеянныя власяными

ризами и в пустыни пребывающая? Сии убо, поистинне, иже одежа

брачныя имущей, и яко на небеси, на земли живущей. Ничим же бо тем

доволное житие менши небесных есть: ибо и ангели сходят к ним и иже

ангельский владыко. Аще бо ко Аврааму приидоша, мужу жену имущ у и

дети кормящу, понеже и страннолюбца видяху его. Егда много множае

обрящет добродетель, и человека, тело преобидяще, много паче зде живут

и ликоствуют: сущее тех подобное ликование; ибо трапеза онех всякого

лихоимания чиста, и любомудрия полна: ни крови в них, ни мяс резания,

ниже различия брашен, и сквары несладкия, ни дым тяжкий, но хлеб и

вода, ова убо от источник чистых, ов же от праведных болезней. Аще ли же

где и любочестнейше напитатися хотящем, вершие дубное любочестием

бывает, и большая их сладость, нежели в царьских трапезах. Сию и ангели

трапезу от небес зряще веселятся и славят: аще бо о едином грешнице

кающемся веселятся, о праведницех толицех, подобящемся тем, что не

имут творити? И мы убо зверей горши есмы и безсловесных; они бо

ангелом равни, страннии и пришельцы. Зде они суще вся тем пременишася

к нам, и одежда, и пища, и обутель, и обитель, и беседа: и аще убо кто

слышал бы о них беседующих, и нас тогда убо разумел добре, како ови

небеснии жителе, мы же ни земли достойни. Ни едино бо от сковрадных во

ангелех онех есть, ни пресыщения пищна, ведяще, яко плачь есть

настоящее се житие, наполняюще всем, и еже ко пророку Езекиилю

реченное от Бога: «сыне человечь, хлеб свой з болезнию яждь, и воду со

страданием и скорбию пий». Сицевая убо трапеза имущих сия ангелы на

небеса отсылает, а ласкордая же в геену влечет чревныя рабы, якоже

богатаго оного: ову убо в сон смертный пришед приимет, ову же

трезвением и бдением; и ову убо мука, ову же небесное царствие. И убо

что Великий Василие учит глаголя: не отлагай убо дне от дни, да не

впадеши некогда, в онь же не чаеши день. Егда убо оставити тя прочее

живота, вины, недоведение же отвсюду и скорбь неутешна оскудевшем убо

врачей, оскудевшем же и своим, егда частым воздыханием и сухим

обдержим, огню пламеину распалающу внутреняя и растерзающе,

воздохнеши убо от среды сердца, и скорбящаго с тобою не обрящеши, и

провещаеши убо, что худо в немощно, услышаяй же не будет, все же

глаголанное тобою, яко суетие преобидится. Никто же убо да не прельстит

тя тщими словесы и суетными. Предстанет бо ти напрасно все пагубъство,

и люта, яко же буря, приидет ангел немилостив, отводя с нуждею, влекий

душю твою, связану грехми, часто обращающуюся к здешним и рыдающу

без гласа ( Испр. по ТЦ; в рукоп. безгласно. ), органу прочее плачевному

затворшюся ( Испр.; в рукоп. затворившуся. ). О, кольми поколебишися! О,

колико воздохнеши, бездельно каяся о злых советех и делех! И, ох же,

165

речеши в болезни сердца своего тогда: увы мне! не могу отринути тяжкое

се бремя греховное! увы мне, скверны не отмывшу! От злых совещаний о

пременении временныя ради греха сласти, вечно мучим есмь, гортанныя

ради сладости и пьянства огню предахся! Праведен убо, поистинне, суд

Божий! Зовом бех убо, – и не послушах. Учим, – и не внимах. Сказанно

бяше, – аз смеяхся. Сия и сицева речеши, всяко рыдая себе, аще восхищен

будеши преже покаяния. Ей, поистинне, нощь глубока тагда, и болезнь

тяжка, и помогали несть. Таже возрев семо и онамо, и видев предстоящее

ти лютое запустение, тагда разумевши ненаказания и воздохнеши: о

безумии всяко, и время окаянно и люто, скрыл еси, покаяние. Егда убо

язык удержится, рука же трепетом колеблема, терзаньми, ни гласом, ни

писанием назнаменоватн беду и нужду. Тем же помилуй себе, и приими во

уме последний он и страшный день исхода и одержания, и тесный и

прискорбный час, и ответ Божий приходящий, и ангел тщащихся, и души

всех бедно смущаеми и помрачаеми и трепещуще зело, и недоумеющися и

без ума кающися, и рыдающе же, и слезяще многажды, и к здешним

умильно обращающися, и неизъмольнаго и долгаго оного ошествия нужда.

Добре убо божественный Михея к таковым глаголаше: «плачите и рыдайте

вси, пьющей вино во пияньствии – блудно бо есть вино и укоризнено в

пьяньство, не упивайтеся вином – в нем же есть блуд. Понеже бо стытким и

незлобным нравом доброе и божественное дело на зло и растленно учение

пременьше и претворше и духовное наказание, отметному деланию

служити понуждае, не токмо достойни законнаго суда прияти мучение, но

и от еуангельскаго, и от апостольскаго ответа в глаголемую внешнюю тму

напрасно отслани будут».

Видите ли, каково послабление иноческому житию плача к скорби

достойно? И по тому вашему ослаблению, ино то Шереметева для и

Хабарова для, такова у вас слабость учинилася и чюдотворцову преданию

преступление. И только нам благоволит Бог у вас пострищися, ино то

всему царьскому двору у вас быти, а монастыря уже и не будет. Ино почто

в черньцы, и как молвити: «отрицаюся мира и вся, яже суть в мире», а мир

весь в очех? И како на месте сем святем с братнею скорби терпети и всякия

напасти приключьшыяся, и в повиновении быти игумену, и всей братии в

послушание и в любви, яко же во обещании иноческом стоит? А

Шереметеву как назвати братиею? – ано у него и десятой холоп, которой у

него в келий живет, ест лутче братии, которыя в трапезе ядят. И велицыи

светилницы, Сергие, и Кирил, и Варлам, Димитрей и Пафнотей (Сергие, и

Кирил, и Варлам, Димитрей, и Пафнотей. – Имеются в виду основатели крупнейших

русских монастырей – Сергий Радонежский, основавший Троице-Сергневу лавру (XIV

в.), Кирилл Белозерский (см. о нем ниже, прим. 19), Варлаам Хутынский (XII в.),

Дмитрий Прилуцкий (XIV в.) и Пафнутий Боровский (XV в.).), и мнози

преподобнии в Рустей земли, уставили уставы иноческому житию

крепостныя, якоже подобает спастися. А бояре, к вам пришед, свои

любострастный уставы ввели: ино то не они у вас постригайся – вы у них

166

постригайся; не вы им учители и законоположители – они вам учители и

законоположители. Да Шереметева устав добр – держите его, а Кирилов

устав не добр – оставь его! Да севодни тот боярин ту страсть введет, а

иногды иной иную слабость введет, да помалу, помалу весь обиход

монастырской крепостной испразнится и будут все обычаи мирския. Ведь

по всем монастырем сперва начальники уставили крепкое житие, да опосле

их разорили любострастный. И Кирило чюдотворец на Симонове был, а

после его Сергей. А закон ( Испр. по Ц; в рукоп. Озаков (также в КТП).))

каков был – прочтите в житии чюдотворцове, и тамо известно увесте, да

тот маленько слабостей ввел, а после его иныя побольши, да помалу,

помалу и до сего, яко же и сами видите, на Симонове, кроме сокровенных

раб Божиих, точию одеянием иноцы, а мирская вся совершаются, яко же и

у Чюда (на Симонове...и у Чюда. – Имеются в виду два московских монастыря:

Симонов – на окраине города; Чудов – в Кремле.) быша среди царствующего града

пред нашима очима – нам и вам видимо.

Быша архимандрити: Иона, Исак Собака, Михайло, Васиян Глазатой,

Аврамей, – при всех сих, яко един от убогих бысть монастырей. При

Левкии же како сравняся (Испр. по К; в рукоп. сравнася) всяким

благочинием с великими обители и духовным жительством мало чим

отстоя ( Испр.; в рукоп. остася. ). Смотрите же: слабость ли утвержает или

крепость? А вы ( Испр. по смыслу; в рукоп. во (также КТЦП). ) се над

Воротыньским церковь есте (Испр. по ТЦП; в рукоп. есть.) поставили! (А

вы се над Воротыньским церковь есте поставили. – Речь идет, повидимому, об умершем

еще в 50-х годах Владимире Воротынском, похороненном в Кирилло-Белозерском

монастыре, на месте погребения которого действительно была построена церковь (ср.:

С. Шевырев. Поездка в Кирилло-Белозерский монастырь, ч. П. М., 1850, стр. 10 – 11);

спустя десять лет в том же монастыре был похоронен его брат – А. И. Воротынский. Во

всяком случае, неправ Н. Костомаров, думающий (Ист. монограф., т. XIII, стр. 280 -

281), что речь идет о «победителе крымцев» М. И. Воротынском – известном

полководце, к которому в 1567 г. обращались Сигизмунд II Август и Г. Ходкевич (см. в

нашем издании ответные послания от имени Воротынского – стр. 257); М. И.

Воротынский был казнен незадолго до написания комментируемого послания и

похоронен в Кашине; лишь в начале XVII в. тело его было перенесено в Кирилло-

Белозерский монастырь (ср. Никольский, ук. соч., стр. 5). ). Ино над Воротыньским

церковь, а над чюдотворцом нет. Воротыньской в церкви, а чюдотворец за

церковию! И на Страшном Спасове судищи Воротыньской да Шереметев

выше станут: потому Воротыньской церковию, а Шереметев законом, что

их Кирилова крепче. Слышах брата от вас некоего глаголюща, яко добре се

сотворила княгиня Воротыньскаго. Аз же глаголю, яко не добре, по сему

первое яко гордыни есть и величания образ, еже подобно царьстей власти

церковию и гробницею и покровом почитатися. И не токмо души не

пособь, но и пагуба: души бо пособие бывает от всякого смирения. Второе,

и сие зазор не мал, что мимо чюдотворца над ним церковь, а и един

священник повсегда приношение приносит, скуднее сие собора. Аще ли не

повсегда – сего хужайше, яко же множайше нас, сами весте. А и украшение

167

церковное у вас вместе бы было, ино бы вам то прибылние было, а того бы

розходу прибылного не было – все бы было вместе, и молитва совокупная.

И мню и Богу бы приятнее было. Во се при наших очех у Дионисия

преподобнаго на Глушицах, и у великаго чюдотворца Александра на Свири

(у Дионисия преподобного на Глушицах и у. .Александра на Свири. – Дионисиев

Глушпцкий монастырь находился вблизи Вологды; Александро-Свирский Троицкий -

вблизи Олонца (ныне Карело-Финская ССР).), только бояре нестрыгутся, и они

Божиею благодатию процветают постническими подвиги. Во се у вас

сперва Иасафу Умному дали оловяники в келью, дали Серапиону Сицкому,

дали Ионе Ручкину, а Шереметеву уже с поставцом, да и поварня своя.

Ведь дати воля царю – ино и псарю; дати слабость вельможе – ино и

простому. Не глаголи ми никтоже римлянина оного, велика суща в

добродетелех, и сице покоящася: и сие не обдержная бе, но смотрения

вещь, и в пустыни бе, и то сотворяше вкратце, и бес плища, л никого же

соблазни, яко же рече Господь во Еуангелии: «нужно бо есть не прийти

соблазном; горе же человеку тому, им же соблазн приходит!» («нужно бо есть

не прийти соблазном: горе же человеку тому, им :же соблазн приходит». – Грозный

здесь, как и в первом послании Курбскому (см. комментарий к этому посланию, прим.

9), искажает (по-видимому, сознательно) евангельскую цитату: вместо «нужда бо есть

прийти соблазном» он пишет «нужно бо есть не прийти соблазном».). Ино бо есть

единому жити, и ино во общем житии.

Господие мои, отцы преподобнии! воспомяните вельможу оного, иже в

Лествицы, Исидора глаголемаго Железнаго, иже князь Александръский бе,

и в каково смирение достиже? Тако же и вельможа Авенира царя

Индейскаго, иже на испытании бысть, и каково портище на нем было? – ни

куние, ни соболие. Таже и сам Иоасаф; сего царя сын, како царство оставя

я до тоя Сииаридския пустыни пешь шествова, и ризы царския премени

власяницею, и многия напасти претерпе, им же николи же обык, и како

божественнаго Варлама достиже, и како с ним поживе – царски ли или

постнически? И кто бысть болий: царев ли сын, или неведомый

пустынник? И с собою ли царев сын закон принесе, или по пустынникову

закону поживе и после его? Множае нас сами весте. А много у него было и

своих Шереметевых. И Елизвой Ефиопъский царь каково жестоко житие

поживе? И Сава Сербъсгаш како отца, и матерь, и братию, и род, и други,

вкупе же и царьство и с вельможами остави и крест Христов прият, и

каковы труды постничества показа? Таже и отец его Неманя, иже Симеон,

и с материю его Мариею, его для поучения, како оставя царство и

багряница премениша ангельским образом, и кое утешение улучиша

телесное, да небесную радость улучиша. Како же и великий князь

Святоша, преддержавый великое княжение киевское, и пострижеся в

Печерстем монастыри и пятьнадесят лет во вратарех бысть, и всем

работаше знающим его, ими же преже сам владяше. И да толики срамоты

Христа ради не отвержеся, яко и братиям его негодовати нань. Своей

державе того ради укоризну себе вменяху, но ниже сами, ниже наречие

инеми к нему посылающе, не могоша его отвратити от таковаго начинания

168

до дне преставления его, но и по преставлении его от стула древянаго, на

нем же седяше у врат, беси прогоними бываху. Тако святии подвизахуся

Христа ради; а у всех тех свои Шереметевы и Хабаровы были. А Игнатия

блаженного патриарха Цариграда, царева же сына бывша, его же в

заточении замучи Варда Кесарь, обличения ради, подобно Крестителю,

понеже бо той Варда живяше с сыновнею женою, – где сего праведнаго

положиши? (Господие мои, отцы преподобнии! воспомяните...где сего праведного

положиша? – Царь приводит в качестве примера ряд святых подвижников (монахов)

знатного происхождения, известных ему из житийных и других источников. «Лествица

райская» Иоанна Лествичника – византийское сочинение (руководство к иноческой

жизни) VI в., несколько раз переводившееся на Руси (последнее издание – М., 1892).

Царевич Иоасаф, царь Авенир – герои весьма популярной в древней Руси повести о

Варлааме и Иоасафе (см.: Житие Варлаама и Иоасафа, изд. ОЛДП, ЬХХХУШ, СПб.,

1887). Елизвой – эфиопский (абиссинский) негус Элесбоа; по легенде, сохранившейся в

Четиях-Минеях (Великие Минеи Четий, октябрь 19 – 31, СПб., 1880, 1836 – 1837), он

принял монашество после победы над царем-иудеем Дунасом (Зу-Нувасом) и жил в

монашестве чрезвычайно суровой жизнью. Савва Сербский – сын сербского царя

Стефана-Немани (XII – XIII в.), принял монашество в юности, был архиепископом

Сербии; отец его Стефан отрекся от престола и постригся в монахи под именем

Симеона в 1195 г. Рассказ о Савве и его отце содержится в «Степенной книге» (ПСРЛ,

XXII, 388 – 392). Рассказ о Николае Святоше, князе Черниговском (XII в.), содержится в

«Печерском Патерике» (см.: Патерик Киевского Печерского монастыря. СПб., 1911, стр.

85 – 86 и 184 – 185; эпизода с «отогнанием» бесов от стула Святоши в «Патерике» нет;

вероятно, эта легенда почерпнута Иваном IV из устной традиции). Игнатий – патриарх

Константинопольский, сын императора Михаила Рангава (IX в.); о мучениях,

понесенных им от императора Варды, рассказывается в «Степенной книге» (ПСРЛ,

XXII, 344 – 345); однако здесь указывается, что Игнатий был замучен «не до конца» и

при императоре Василии Македонянине вновь восстановлен на патриаршем престоле

(там же, 350 – 351))

А коли жестоко в черньцех, ино было жити в боярех, да не стричися.

Доселе, отцы святии, моего к вам безумнаго суесловия. Отвещание мала

изрекох вам, понеже в божественном писании о всем о сем сами множае

нас, окаянных, весте. И сия малая изрекох вам, понеже вы мя понудисте.

Год уже равен, как был игумен ( В рукоп. добавл. и (также в ТЦП); испр. по

К). Никодим на Москве: отдуху нет, таки Собакин да Шереметев! А я им

отец ли духовный, или начальник? Как себе хотят, – так живут, коли им

спасение души своея не надобет! Но доколе молвы и смущения, доколе

плища и мятежа, доколе рети и шепетания (( В рукоп. описка: шеперания

(также в КП). ), и суесловия? И чесо ради? – злобеснаго ради пса Василья

Собакина, иже не токмо ыеведущ иноческого жития, но ни видяща, яко

есть чернец, не токмо инок, еже есть велико (ни видяща, яко есть чернец, не

токмо инок, еже есть велико. – Подчеркивая, что инок выше чернеца, Грозный,

очевидно, обозначает этими терминами две различных степени монахов, имея в виду

под чернецами «новоначальных» (монахов, не имеющих степени), а под иноками -

«малосхимников» (первая степень монашества; признаком малосхимников являлась

мантия).). А сей и платья не знает, не токмо жительства. Или бесова для

сына Иоанна Шереметева? Или дурака для и упиря Хабарова? Воистинну,

отцы святии, несть сии черньцы, но поругатели иноческому житию. Или не

169

весте Шереметева отца Василия? Веть его бесом звали! И как постригся,

да пришел к Троицы в Сергиев монастырь, да снялся с Курцовыми. Асаф,

что был митрополит, тот с Коровиными, да межь себя бранитца, да оттоле

сейм и почалося (Или не весте Шереметева отца Василия?...снялся с Курцовыми...да

оттоле се им и почалося. – Отец И. В. Шереметева постригся в Троице-Сергиевом

монастыре (под именем Вассиана) между 1537 и 1539 гг. По весьма вероятному

предположению Барсукова (ук. соч., 78 – 79, 91), это «невольное» пострижение стоит в

связи с борьбой боярских партий в период «боярского правления» (когда был свергнут с

митрополии и Иоасаф, – см. выше, комментарий к первому посланию Курбскому, прим.

23). Остальные подробности биографии В. Шереметева, упоминаемые царем, по

другим источникам не известны. Указание Грозного, что В. Шереметев «снялся с

Курцевыми» (родственники казначея Никиты Фуникова-Курцева, см. комментарий к

первому посланию Курбскому, прим. 45), Барсуков (ук. соч., стр. 79) понимает том

смысле, что у В. Шереметева «вышли неудовольствия» с ними; однако «сънятися» чаще

означает «собраться, соединиться, сойтись» (Срезневский, Материалы для словаря др.-

русского языка, т. III, стлб. 783 – 784); можно поэтому предположить, что в борьбе,

раздиравшей Троицкий монастырь, В, Шереметев и Курцевы составляли одну партию,

а Иоасаф и Коровины – другую. Любопытно, что в этом послании Грозный с явным

осуждением трижды поминает митрополита Иоасафа, близкого к течению

«нестяжателей» (противников монастырского землевладения), в то время как в первом

послании Курбскому Иоасаф упоминается в сочувственном тоне – как жертва боярского

самовольства (см. выше, стр. 34).). И в каково простое житие достиже святая та

обитель – всем, разум имущим видети, видимо.

А дотоле у Троицы было крепко житие, и мы се видехом: и при нашем

приезде потчивают множество, а сами чювственны пребывают. А во едино

время мы своима очима видели в нашь приезд. Князь Иоанн был

Кубенской у нас дворецкой. Да у нас кушание отошло приезжее, а

всенощное благовестят. И он похотел тут поести да испити – за жажду, а не

за прохлад. И старец Симан Шюбин и иныя с ним, не от больших (а

большия давно отошли по келиам), и они ему о том как бы шютками

молвили: «князь Ивансу, поздо, уже благовестят». Да сесь, сидячи у

поставца, с конца ест, а они з другово конца отсылают. Да хватился

хлебнуть испити, ано и капельки не осталося: все отнесено на погреб.

Таково было у Троицы крепко, да то мирянину, а не черньцу! (Таково было у

Троицы крепко, да то мирянину, а не черньцу! – Речь идет о поездках царя в Троице-

Сергиев монастырь в 1544 или 1545 гг. Любопытно, что после обеих этих поездок

Грозный накладывал «опалу» на дворецкого Ивана Кубенского (ПСРЛ, XIII, 146 – 147 и

445 – 446); в 1546 г. И. Кубенский был казнен. Кубенские (Иван и его брат Михаил) -

потомки ярославских князей, активные участники междоусобной борьбы во время

«боярского правления» (сторонники Шуйских, см. выше, стр. 34) А и слышах от

многих, яко и таковы старцы во святом том месте обреталися: в приезды

бояр наших и велмож, их подчиваху, а сами никакоже ни к чему касахуся,

аще и вельможи их нужаху но в подобно время, но аще и в подобно время,

– и тогда мало касахуся. В древняя же времена в том святом месте сего

дивнеише слышах: некогда пришедши преподобному Пафнутию

чюдотворцу живоначальной Троици помолитися и к чюдотворнову

Сергиеву гробу, и ту сущей братии беседы ради духовной, беседовавшим

170

им. И оному отойти хотящу, они же ради духовныя любви и за врата

провожаху преподобнаго. И тако воспомянувше завет преподобнаго

Сергия, яко за ворота не исходит, и вкупе и преподобнаго Пафнотия

подвигше на молитву. И о сем молитвовавше, и тако разыдошася. И сея

ради духовныя любви, тако святии отеческия заповеди непрешраху, а не

телесный ради страсти! Такова бысть крепость по святом том месте древле.

А ныне грех ради наших, хуже и Песноши, – как дотудова Песношь бывала

(Песношь... – Песношский Никольский монастырь (основан в конце XIV в.), находился

недалеко от г. Дмитрова.).).

А вся та слабость от начала учинила ся от Василия от Шереметева

подобно ( Испр. по смыслу; в рукоп. удобно (также в КЦП; в Т удобна). ),

иконоборцем в Цариграде, царем Льву Исавру и сыну его Констянтину

Гноетезному (царем Льву Исавру и сыну его Констянтину Гноетезному. -

Византийские императоры-иконоборцы (см. выше, комментарий к первому посланию

Курбскому, прим. 1.). Понеже Лев точию семена злочестия посея, Констянтин

же всего царствующего града во всяком благочестии помрачи: тако и

Васиян Шереметев у Троицы в Сергиеве монастыре, близ царствующего

града, постническое житие своим злокозньством испроверже. Сице и сын

его Иона тщится погубити последнее светило, равно с солньцем сияющее,

и душам совершенное пристанище спасения, в Кирилове монастыре, в

самой пустыни, постническое житие искоренити. А и в миру, тот

Шереметев с Висковатым первыя не почели за кресты ходити (тот

Шереметев с Висковатым первыя не почели за кресты ходити. – Иван Михайлович

Висковатый – государственный дьяк и печатник (иностранцы называли его

«канцлером»), один из наиболее выдающихся политических деятелей времени

Грозного. Висковатый достиг значительного влияния еще при «избранной раде» и

сохранил это влияние после учреждения опричнины [хотя царь в грамоте крымскому

хану (см. комментарий к первому посланию Курбскому, прим. 40) делал вид, что

осуждает политику «Ивана Михайлова», последний еще долго оставался главой

Посольского приказа и активным проводником внешнеполитической программы