Текст книги "Другая жизнь (СИ)"

Автор книги: in_Love_with_a_Psycho

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Здравствуй, мама, с Новым годом, – ответила я, чтобы поменьше нести лишних слов.

Мои родители тоже никогда не отличались стремлением много болтать по телефону, поэтому произнеся примерно эту же фразу, мама перешла к сути:

– Как ты после сегодняшнего обеда? Мне очень жаль, что я не сказала заранее про приезд Андрея.

– Не волнуйся, я в порядке, – поспешила я успокоить маму, хотя на самом деле мое состояние сейчас было крайне противоречиво.

– Ты уверена, что не хочешь поговорить об этом?

– Нет, мам, все нормально, – выдавила я подобие улыбки.

– Как знаешь, – на другом конце мама печально вздохнула. – Даю папу.

– Привет, папа, поздравляю…

В то время как я говорила все те же известные с детства слова поздравления, балконная дверь сзади меня открылась. Я не сразу поняла, что происходит, когда почувствовала на плечах свою куртку. Тепло волной разлилось по всему телу, но дело было не в одежде. Я чувствовала, как две сильные руки сжали мои плечи и, оставив куртку на них, спустились ниже, обхватив за талию и обняв, прижимая к себе, чтобы застегнуть кнопки. Я стояла, как в коконе, в самых крепких объятиях, которые когда-либо ощущала в своей жизни. Стараясь понять, что говорил в трубке отец, я ничего не слышала и лишь бессвязно мычала. Мне становилось все жарче, и когда разговор завершился, я повернула голову назад и посмотрела на такого горячего итальянца.

– Что ты… – начала было я, но он не дал мне договорить, прижав палец к губам.

– Тшш… Помнишь, ты обещала мне рассказать о своей личной жизни? По-моему, сейчас как раз подходящее время.

– Ты сам уже все понял.

– Я хочу услышать твою историю от тебя самой.

Мануэль говорил очень тихо, почти шепотом, но был так близко ко мне, что я все слышала. Он все еще обнимал меня, но я и не спешила высвободиться. Рядом с ним мне было тепло, спокойно и немного неловко. Поймав себя на этом, я поспешно отвернулась и уставилась на его руки. Раньше я никогда не замечала, какими красивыми, оказывается, были эти самые руки, такие большие и сильные, что могли спрятать всю меня от невзгод этого мира. А длинные тонкие пальцы, наверное, были еще и очень нежными. Только теперь я заметила, что Мануэль тоже надел куртку. А это значило, что на этот раз разговора действительно не избежать. Все еще не освободившись от мыслей о его руках, я высвободила из-под куртки свои и осмотрелась в поисках, чем бы их занять. На глаза попались сигареты Флавьена, которые он, покурив, так и оставил лежать на подоконнике. Я протянула руку и, вытащив одну из пачки, прикурила. Терпкий привкус табака окончательно развеял все грани моего разума, отчего я прижалась к Мануэлю еще сильнее.

– Ты же не куришь, – все так же тихо спросил он, но в его голосе отчетливо слышалась ирония.

– Иногда курю, – честно ответила я. – Когда мне очень хорошо или очень плохо.

– Не думаю, что хочу знать, каково тебе сейчас.

С этими словами он протянул руку и, к моему огромному удивлению, тоже вытащил сигарету и прикурил. Сделав большую затяжку, он выдохнул дым и посмотрел на меня.

– Ты же тоже не куришь, – с улыбкой напомнила я. – Сама не знаю, что чувствую. С одной стороны, мне очень тяжело, а с другой такое ощущение, что я освободилась от какого-то ужасного груза, который давил на меня несколько лет. Только теперь нужно привыкнуть к давно забытому ощущению легкости и свободы.

От резкого порыва холодного ветра я неосознанно поежилась. И тут же Мануэль еще сильнее сжал объятия свободной от сигареты рукой, прижимаясь ко мне всем телом. Я почти утратила способность соображать, но все же собрала остатки разума и здравого смысла, глядя в темноту ночного неба, озаряемого лишь вспышками новогодних фейерверков.

– Мы с Андреем знакомы с детства, – начала я свой незамысловатый рассказ. – Наши отцы лучшие друзья и партнеры по бизнесу. И три года назад, когда у нас завязались какие-то романтические отношения, они как раз решили объединить свои дела. Наш брак оказался хорошим подспорьем. Так что все дело было только в деньгах. Конечно, думаю, что я нравилась Андрею, но для крепкого брака этого точно было недостаточно. В итоге, когда я ему надоела, он нашел себе новое развлечение. Видишь, все очень просто и неинтересно.

Я усмехнулась, хотя на душе было тоскливо. Осознание, что все, сказанное мной, правда, не приносило ничего, кроме печали.

– Ты все еще любишь его? – помолчав, спросил Мануэль и отодвинулся немного в сторону, опустив руки и пытаясь посмотреть мне в глаза.

– Не знаю, любила ли я его когда-нибудь на самом деле. Да и что такое настоящая любовь, для меня теперь совсем загадка.

Неожиданно на кухне послышались топот и шум. Мануэля сделал еще шаг в сторону и окончательно отпустил меня. Мы оба обернулись на звук открывающейся балконной двери, за которой стояла Илена. Вся взмыленная, растрепанная, в наспех завязанном банном халате, но при этом ужасно счастливая, она влетела к нам и схватила меня за руку.

– Талья! Талья! – она почти визжала. – Какое счастье! Красный день месяца! Он наступил! Мои новогодние желания уже исполняются! Я так счастлива!

Я засмеялась, понимая, чему так обрадовалась моя подруга. Я и сама когда-то бывала в подобной ситуации. Тут Илена, придя в себя от первой волны счастья, подозрительно оглядела нас двоих с головы до ног.

– А что это вы здесь делаете? – она принюхалась к запаху табачного дыма, и ее взгляд стал еще подозрительнее. – А говорили, не курят. Ну ладно, не буду вам мешать. Да и прохладно тут у вас.

Илена выскочила обратно в кухню и закрыла за собой дверь. Я взглядом проследила, пока она не скрылась в ванной. Оказавшись вне объятий Мануэля, я почувствовала себя очень неуютно. Сразу темнота стала пугающей и холодной, а крики людей во дворе не радостными, а неописуемо тревожными. Повинуясь какому-то безотчетному порыву, я шагнула к нему и обняла. Он, как и прежде, обвил меня руками. Мне снова стало тепло и спокойно.

– Ну вот, я все тебе рассказала, – вновь заговорила я. – Теперь твоя очередь.

Сигарета в руке истлела. Затушив ее в пепельнице, я прикурила новую. Мануэль сделал то же самое. Судя по тени, пробежавшей по его лицу, и ему нелегко давались разговоры на столь сокровенные темы. Но я ждала, не сводя с него глаз, и наконец он заговорил:

– У меня в Италии есть девушка, – он сделал паузу и мельком глянул на меня, оценивая реакцию, которой пока не было. – Мы вместе уже семь лет. По крайней мере, первые шесть лет это действительно так называлось – вместе. Потом мне повезло. Меня взяли на роль Моцарта. Она была очень рада за меня. И мы даже вместе переехали в Париж. Но все хорошее закончилось, как только отгремел первый спектакль. Толпы девушек, которых она сразу возненавидела, постоянно окружали меня. Однажды, вернувшись домой, она сообщила мне, что возвращается в Рим. Она модель. И ей предложили там долгосрочный контракт. Я не стал отговаривать ее, ведь она любит свою работу и тоже имеет право самореализоваться. Но она расценила мои действия, как будто я слишком легко ее отпустил. Последний год мы почти не видимся. И я совсем не уверен, что наши отношения еще живы, или что их можно вернуть. Особенно в свете последних событий…

Он замолчал. Внимательно выслушав, я подумала, что где-то недавно уже слышала нечто подобное. Вспомнился Флавьен и его вторая любовь, которая тоже не смогла смириться с его славой. Как же тяжело приходиться известным людям. Окруженные безмерной любовью с одной стороны, они вынуждены страдать от непонимания близких. Я взглянула на Мануэля, но он смотрел куда-то вдаль, а его мысли, казалось, были еще дальше. Представив нас со стороны, я горько улыбнулась. Мы стояли так близко друг к другу, и как не вязалась с этим наша тема разговора. Сколько же я не знала об этом человеке, казавшимся мне таким хорошим и понимающим другом. Оказалось, что ему самому нужна поддержка. Стараясь говорить безразлично, в его голосе проскальзывали нотки грусти и обиды. Я не хотела терзать его душевные раны, но не спросить не могла:

– Каких событий?

– Помнишь ту девушку, после свидания с которой я ночевал у тебя? – Он сделал паузу. – Это была она.

– Боже мой, это ужасно, – я сморщилась, вспомнив, почему именно Мануэль тогда оказался брошен. – Получается, я виновата в вашей ссоре.

– Ты не виновата, – улыбнулся он. – Я сам все испортил. В общем-то, как и всегда.

Он снова замолчал, но я еще не знала самого главного, поэтому спросила:

– Ты любишь ее? – мой голос прозвучал как-то сдавленно и тихо, чего я совсем не ожидала.

– Мне трудно судить об этом, – вздохнул он. – За последний год я столько ночей провел в одиночестве, пытаясь не думать о ней, что кажется, и правда начал забывать. А потом, когда она приехала, умудрился так обидеть ее. Хотя сам не пойму, жалею ли я об этом.

Он повернулся и посмотрел мне в глаза. Как будто от удара током я почувствовала, как все внутри меня задрожало. Рефлекторно пальцы сжались, схватив его за куртку. А потом земля совсем ушла из-под ног, потому что он поднял руку и провел по моему лицу, убирая выбившуюся из прически прядь волос. От прикосновения его прохладных пальцев и не в силах больше выдержать этот взгляд, я закрыла глаза и прижалась к его небритой немного колючей щеке. Он не отстранился и некоторое время вообще не двигался, а потом повернулся ко мне. Я уже почувствовала, как его губы касаются моих, как вдруг перед глазами возник образ Андрея. Глядя на меня своим холодным взглядом, он говорил: «Если ты не видишь, как он смотрит на тебя, мне его искренне жаль».

Я резко дернулась, вырвавшись из рук Мануэля, и зажмурилась, силясь прогнать видение. Что-то во мне щелкнуло и сломалось. Собрав всю силу воли, что еще осталась, я подняла голову и посмотрела на него.

– Нет, прости, я не могу. Так не должно быть, это неправильно.

Я бессвязно мямлила какие-то слова, но знала, что все это глупо и не нужно. В глазах Либерте на мгновение мелькнула, а может мне только так показалось, горечь разочарования, но потом его взгляд стал равнодушно отстраненным.

– Прости, я не хотел тебя обидеть, – не своим голосом произнес он.

– Нет, это я, я во всем виновата… Я лучше пойду.

Я развернулась и взялась за ручку двери, которая оказалась неожиданно холодной. Дверь уже открылась, когда Мануэль позвал меня, и я обернулась:

– Талья, прости еще раз. Обещаю, что не притронусь к тебе больше, пока ты сама об этом не попросишь, – он сделал паузу, и я кивнула. – Я знаю, настанет день, когда ты тоже этого захочешь.

Не имея ни сил, ни желания анализировать сказанное, я лишь отстраненно кивнула и поплелась в комнату, на ходу стягивая куртку. Илена и Флавьен уже спали на матрасе на полу. Не задумываясь больше ни о чем, я легла на диван. Усталость навалилась всей своей тяжестью, и как только я закрыла глаза, почти мгновенно провалилась в сон. Той ночью мне снились кошмары. Я брела по серому безжизненному полю. От ветра мне было холодно. От одиночества становилось страшно. Я искала, где согреться, но вокруг была лишь безжизненная пустыня. И вдруг среди этой безысходности я почувствовала, как две сильные руки сжали меня в объятиях. От этих нежных прикосновений стало тепло и спокойно. Видение пропало, уступив место приятному забытью.

Открыв глаза утром, я так и не смогла понять, где заканчивалась реальность и начинался сон. Объятия Мануэля казались такими настоящими, будто я ощущала их всего несколько минут назад. Но его уже не было в комнате, а из ванной слышался звук включенной воды.

Большую половину дня мы провели, посещая достопримечательности столицы. Я всячески старалась не смотреть на Мануэля, который в свою очередь тоже не стремился общаться со мной. За весь день напрямую ко мне он обратился лишь пару раз. При этом взгляд его черных глаз был спокойно безразличным. Мучаясь, что могла накануне обидеть его, я очень хотела поговорить, но его отчужденность пугала, и всякий раз я откладывала на потом.

По пути в аэропорт, мы заехали ко мне домой. Я не хотела там задерживаться и думала подняться в квартиру одной, но Илена настояла, что составит мне компанию. Мы снова, как и месяц назад, ехали в лифте, и Илена не смогла не заговорить об этом:

– Помнишь, как уезжали в Париж, и я расспрашивала тебя о Флавьене, – она улыбнулась своим воспоминаниям. – Кто бы мог тогда подумать, что так скоро мы снова вернемся сюда уже вместе.

Мы вышли из лифта, и я, гремя ключами, принялась открывать дверь. Все в комнатах было так, как я оставила месяц назад. За исключением разбитой чашки и еще какого-то мусора. Видимо, домработница продолжала исправно приходить и убираться. Порывшись в шкафу, я сложила в пакет кое-что из вещей и огляделась.

– Знаешь, после раздела имущества квартиру придется продать, – задумчиво произнесла я. – Ни я, ни Андрей не захотели оставить ее. А мне ужасно жаль. Здесь было столько хорошего. Не представляю, что кто-то другой будет ходить по этим комнатам.

– Все что ни делается, к лучшему, – попыталась подбодрить меня Илена. – Кстати, как вчера прошли посиделки на балконе? Не знала, что Мануэль курит.

– Я тоже не знала, – ответила я и присела на край тумбочки. – А еще я не знала, что у него в Италии есть девушка.

– Да ладно?! – удивлению подруги не было предела. – Мне даже Флавьен ничего такого не рассказывал…

– Но это не самое страшное. На фоне того, что я замужем, это вообще теряет смысл. Хуже другое. Это та самая девушка, которую он назвал моим именем, я рассказывала тебе, помнишь? Но даже это не самое ужасное.

Я замолчала, уставившись в пол.

– Говори, не томи! – поторопила подруга.

– Он хотел меня поцеловать, а я оттолкнула его и сбежала! Такая глупость. Мне очень стыдно. Не знаю, что теперь делать.

– Так вот в чем дело! – Илена усмехнулась. – А я думаю, что это вы как-то странно друг друга избегаете. Теперь понятно. А почему ты убежала? Он тебе что, совсем не симпатичен?

– Да не знаю я! – нервно вскочив, я принялась расхаживать по комнате под проницательным взглядом Илены. – Я сама дала повод, понимаешь? Я сама обняла его. И я хотела, чтобы он меня поцеловал. Хотела! Но потом вспомнила про Андрея. Меня как холодной водой окатили. Мне стало очень обидно и за себя, и за итальянку Мануэля. Они и так поругались из-за меня. И вчера ведь по сути это была бы измена. А я не хочу и не могу становиться второй Алисой. Я устала от обмана, лживых чувств и слов. Пусть лучше у меня не будет никак, чем снова испытывать или приносить кому-то боль.

– А ты не думаешь, что уже сделала больно Мануэлю? – тихо спросила Илена.

– Не знаю, – честно призналась я. – Я поговорю с ним в самолете, все объясню и попрошу прощения.

С этими словами я встала и, оглядев свой теперь уже бывший дом, пошла к выходу. Илена шла следом.

Но ни по дороге в аэропорт, ни потом, пока ждали посадку, я не нашла в себе сил завести разговор с Либерте. Он, как специально, ни на шаг не отходил от Флавьена, а позвать его я не решилась, надеясь, что за четыре часа полета найду в себе силы заговорить. Но надежды не оправдались. Как только мы заняли свои места, Мануэль отвернулся и закрыл глаза. Я не знала, спит ли он, но потревожить его опять не смогла.

Приземлившись в Париже, я почувствовала облегчение. Все мои печали, непрестанно одолевавшие в Москве, спрятались где-то глубоко в душе. Я опять смогла вдохнуть полной грудью и искренне улыбнуться. Все же лечит не только время. Лечит и расстояние.

========== ГЛАВА 7. Через тернии к звездам! ==========

За год до описываемых событий.

В канун Рождества в Париже было особенно спокойно. Город как будто замер в преддверии большого праздника. Маленькие улицы умиротворенно дремали в то время, как центральные лениво пропускали еще спешащих домой жителей. Таковых было все меньше, и к полуночи улицы совсем опустели. С неба медленно пошел снег, словно обещание сказочной рождественской ночи. Уже утром от него не останется и следа. Как и любое волшебство, он исчезнет с рассветом.

Но спокойствие было обманчивым. Мало кто спал в эту ночь. Стоило лишь заглянуть в какой-нибудь дом или любой мало-мальски приличный ресторанчик. В одном из таких веселье бушевало в самом разгаре. Труппа недавно стартовавшего, но уже ставшего известным и любимым не только во Франции, но и за ее пределами, мюзикла «Амадеус» праздновала полным составом свое первое Рождество. Несмотря на усталость после отработанного спектакля, хронического недосыпа и прочих напастей, какие могут случиться с каждым, никто не собирался расходиться. Только четверка друзей решила незаметно улизнуть, чтобы провести остаток ночи в более тесной компании.

Дверь с шумом отворилась, и нарушив спокойствие ночи, под ее снежный покров из ресторана не то вышли, не то вывалились трое, смеясь и на ходу застегивая одежду.

– Кажется, нас не засекли, – улыбаясь, констатировала длинноволосая брюнетка.

Ее правильные черты лица приковывали к себе взгляд и выдавали истинное происхождение. Она была из Испании. Судьба случайно забросила ее в Париж. На родине талантливой танцовщице ужасно не везло, и она решила попытать удачу за границей. Здесь ее талант, наконец, был оценен по достоинству.

Натянув на голову шапку, она прижалась к стоящему рядом мужчине. Тот завязал шарф и тоже обнял ее.

– Где там Флавьен запропастился? – произнес он и посмотрел на свою вторую спутницу. Она лишь пожала плечами. Ее взгляд выражал крайнюю степень волнения и озабоченности всем происходящим.

– Мия, ты просто обязана уговорить его поехать с нами, – вкрадчиво проговорила испанская красавица своей менее уверенной в себе подруге.

Вернее сказать, Мия была очень уверена во всем, что не касалось Флавьена Морана. Здесь же ее разум отказывался подчиняться здравому смыслу, а чувства были настолько сильны и практически безответны, что даже просто смотреть на эти муки было невыносимо. Страшно представить, какого было ей самой жить со всем этим. Мия бросила быстрый взгляд на Тесею, которую сейчас так нежно обнимал Мануэль Либерте, и искра зависти невольно обожгла душу. Она хотела что-то ответить, но не успела.

Дверь снова открылась, и на улицу вышел Моран. Прячась от снега, он поднял воротник пальто и натянул перчатки. Его и без того темные глаза сейчас казались черными, под ними залегли круги, лицо выделялось неестественной бледностью.

– Мы собираемся поехать ко мне, – потупив глаза, тихо начала Мия. – Ты присоединишься?

Флавьен окинул свою небольшую компанию взглядом полным печали и ответил:

– Я, пожалуй, отправлюсь домой, – даже его обычно звонкий голос сегодня казался потухшим.

– Думаю, тебе не стоит в канун Рождества оставаться одному, – попытался переубедить своего друга Мануэль.

– А я бы и не был один, если бы кто-то не потрудился бросить меня именно в такой день, – наигранно безразлично ответил Моран.

– Перестань, – оборвал друга Либерте. – Тебе было бы легче, если бы сегодня она обманывала тебя, а завтра собрала вещи и ушла? Не думаю.

Флавьен ничего не ответил. Помолчав с минуту, он посмотрел на Мию, которая тут же вспыхнула, и сказал:

– Не обращайте внимание, я немного не в себе. Так куда мы отправимся?

Он положил одну руку на плечо Мануэлю, а другой обнял Мию, и вся четверка дружным рядом двинулась в сторону дороги ловить машину.

Пока Мануэль и Тесея, заливаясь звонким смехом, прыгали по дороге и пытались остановить такси, которые все, как один, пролетали мимо, Флавьен и Мия стояли чуть поодаль и молчали. Наверное, момент был не самый подходящий, но Мия понимала, что сегодня другого может и не представиться. Все так же глядя перед собой, она тихо сказала:

– Не грусти. Если она ушла, значит, не была тебя достойна.

Флавьен повернул голову и внимательно посмотрел на нее, после чего ответил:

– Не думаю. Скорее я сам все испортил, почти перестал уделять внимание в последнее время. Вот ей и надоело.

Мия протестующе закачала головой и тоже повернулась к нему.

– Ты человек искусства, талантливый актер и прекрасный музыкант! Она должна была понимать это и ценить, когда была с тобой!

Ее и без того тонкий голос почти сорвался. Несколько прядей русых волос, мокрых от снега, упали на лицо. Флавьен продолжал смотреть на нее, а она снова сконфуженно опустила голову. Тогда он взял и за подбородок поднял ее лицо вверх так, чтобы видеть глаза, а другой рукой убрал в сторону ее волосы. Она невольно посмотрела на него. Его взгляд изменился. Он как будто потеплел, что-то оттаяло в сердце этого непробиваемого мужчины. Не опуская рук, он гладил ее по волосам, обнимал за шею. От этих прикосновений девушка уже почти потеряла ощущение реальности, когда Флавьен вновь заговорил:

– Мия, – выдохнул он ее имя. – Я знаю, как хорошо ты ко мне относишься, но пока не могу ответить тебе тем же. Говорят, время лечит. А если так, то настанет день, когда у нас с тобой все будет по-другому. Я тебе обещаю.

От его слов на глаза девушки навернулись слезы. Но он не увидел их, потому что прижал ее к себе, обнимая и говоря еще какие-то слова. Но это уже было не важно. Самое главное обещание она получила. А ждать Мия была готова сколько угодно. Это она умела, как никто другой. Слегка затянувшееся и не похожее на дружеское объятие прервал крик Тесеи:

– Ребята, поехали скорее!

Она помахала им с дороги, где наконец остановилось такси, и Мануэль о чем-то договаривался с водителем. Неохотно расцепив руки, Флавьен и Мия направились туда. Флавьен сел впереди, а остальные разместились сзади. Тесея, сидя у окна, положила голову на плечо Мануэлю. Она вообще беспрестанно прижималась к нему, стараясь наверстать упущенное за день время. В театре никто, кроме ближайших друзей, не знал об их связи. Поэтому приходилось сдерживать свои чувства, сполна отдаваясь им лишь ночью. Мануэль был совсем не против ее желания быть к нему как можно ближе, хотя сам и не проявлял такого же рвения. Но Тесея и не требовала больше, чем имела.

Она долго смотрела на Флавьена, который неподвижно сидел впереди нее. Его лицо ничего не выражало. Ей стало жаль его. Она понимала, как трудно ему приходится, чтобы сохранить эту маску безразличия. Подумав о чем-то, она повернулась к Мануэлю и зашептала ему на ухо. В машине громко играла музыка, и можно было не бояться быть услышанными.

– Не могу смотреть на Флавьена. Сердце кровью обливается.

– Да, – кивнул Мануэль и тоже зашептал в ответ. – Я могу представить, какого ему сейчас, что бы чувствовал я в подобной ситуации.

Тесея снова задумалась, но потом все же спросила:

– Как ты думаешь, твоя итальянка… – она сделала паузу, боясь продолжить, но Мануэль ближе подвинулся к ней, призывая говорить. – Она может так же уйти от тебя? Она ведь уже уехала, оставив тебя в Париже. Что ей помешает пойти еще дальше?

Мануэль усмехнулся и посмотрел на свою подругу.

– Я уже говорил тебе, что у нас с ней очень давние и тесные отношения. Это как зависимость. Мы с ней почти родные. Мы можем жить в разных городах, в разных странах, общаться с другими людьми. Но мы оба знаем, что настанет день, и мы снова будем вместе. Мы никогда не расстаемся по-настоящему, потому что попросту не сможем друг без друга. Я говорю все это тебе, потому что ты мне действительно очень нравишься. Я не хочу обманывать тебя ложными надеждами. В один прекрасный день, когда мюзикл закончится, я вернусь в Италию и снова буду с ней.

Совсем не обрадованная тем, что слышала уже не в первый раз, Тесея не подала вида и только улыбнулась своей хитрой и такой соблазнительной улыбкой:

– Можешь ехать куда угодно, но сейчас ты со мной, – она подалась вперед, и он с нетерпением ответил ей тем же, прижавшись губами к ее лицу.

До конца мюзикла было еще полтора года. За это время все могло сотни раз измениться. Все было в руках судьбы, удачи и их самих.

***

Несмотря на зимнюю прохладу, царившую в комнате последнее время, этим утром мне было нестерпимо жарко. Может быть, причиной стало выпитое вчера вино, или же то, что сегодня предстоял первый в году рабочий день. Две недели рождественских каникул пролетели в один миг, и сегодня снова нужно было идти в театр в полной боевой готовности.

Не в состоянии больше терпеть духоту, я вскочила и, подойдя к окну, открыла его. Порыв свежего морозного ветра принёс облегчение, а шум с улицы помог окончательно проснуться. Краем глаза я посмотрела на пачку сигарет и пепельницу, которые стояли на подоконнике со вчерашнего дня. Знала же, что стоит мне раз попробовать, и снова начну курить, но всё равно дала слабину.

Вечер накануне ознаменовался приходом Илены. За вкусным ужином, бутылкой вина и пачкой сигарет подруга рассказала, как прекрасно провела десять выходных дней в компании Флавьена: за городом они якобы катались на лыжах. Я не была уверена в искренности её восторженных чувств, точно зная, как ещё со школьных пор Илена ненавидит лыжи. Но, соскучившись по ней за эти дни, охотно слушала любые истории.

В эти праздники меня вообще не баловали вниманием. Я проводила время одна или в компании приятелей из труппы. Однажды встретилась с друзьями по колледжу, которых не видела несколько лет. В остальное время я пребывала в счастливом безделье, не думая о Москве и проблемах личного характера.

Но сегодня я немного нервничала. Даже, наверное, больше, чем немного. Сегодня предстояло встретиться с Мануэлем впервые после поездки в Москву, сразу по возвращении из которой он улетел домой в Италию. По его словам, он хотел побыть с родными, но я подозревала, что дело было не только в них. Наверняка он надеялся разобраться и в своей личной жизни, которая никак не ладилась последнее время. Я так и не поговорила с ним, а теперь уже не знала, стоит ли. Если в Италии все разрешилось благополучно, то мои слова уже не имеют значения. Если же все закончилось плохо… Тогда я тем более не знала, как себя вести.

– Соберись, тряпка, – приказала я себе и, бросив очередной взгляд на сигареты, пошла одеваться.

Через пару часов я уже поднималась по лестнице служебного входа театра, не испытывая абсолютно никакого радостного предвкушения. Голова продолжала болеть, и даже свежий воздух не справлялся со своей спасательной миссией. Дальше стало еще хуже. Как только я вошла в здание, ко мне тут же подбежала Ксения. Вероятно, за каникулы она соскучилась и поэтому ждала меня. С ней мы тоже не виделись все это время. Девушка ездила домой, и сейчас была искренне рада встречи. Я тоже была бы счастлива, если б ни ее звонкий голос, который тут же начал выдавать мне горы информации. Как же Ксения любила посплетничать. Ничто и никогда не могло заставить ее не делать этого. И сейчас она без умолку вещала обо всем, что случилось с ней за эти две недели. Сначала я не понимала ничего. Но странное дело. Чем больше она говорила, тем яснее становилась картина.

– Кстати, Мануэль вернулся, – продолжала она, понизив голос. – Представляешь, он расстался со своей итальянкой. Все только об этом и говорят. Они же столько лет были вместе! Он, наверное, переживает… Все в труппе за него волнуются.

Мы шли по коридору, у одного из окон которого, счастливо улыбаясь, стояла Тесея. Она оживленно болтала по телефону и даже не обратила на нас внимания.

– А она чему радуется? – недовольно спросила я.

Ненавижу счастливые лица, когда сама не высплюсь. Да и Тесея не внушала мне радости ни в каком ее настроении. Кроме того, Ксения сказала, что все переживают за Мануэля. Так что ж тогда эта плясунья такая довольная? Нет, мне срочно стоило выпить таблетку от головы, пока не убила кого-нибудь.

– Она, наверное, надеется утешить его в своих объятиях, – неоднозначно протянула Ксюша и хмыкнула.

– А что, уже приходилось утешать? – спросила я, открывая дверь гримерки.

– Не думаю, – девушка пожала плечами. – Вроде как, ее чувства так и остались безответными. Хотя я не близко с ней общаюсь. Она подруга Мии. А Мануэля тоже не поймешь. Да и кто их вообще разберет, этих итальянцев.

Приняв таблетку, уже скоро я почувствовала, как пульсация в голове стихает. Еще через несколько минут я смогла адекватно мыслить. В первую очередь было однозначно решено больше не курить. Хотя бы из уважения к своему голосу нужно было бросить. Наравне с этим я подумала, что не плохо бы перестать и пить. Хотя в этом я была уверена куда меньше, особенно зная моих частенько выпивающих друзей.

Стоило подумать о друзьях, как перед глазами возник образ Мануэля. Мне было и любопытно, и боязно узнать, что именно произошло с ним в Италии. Если он больше не вместе с красавицей-моделью, этому должны быть серьезные причины. Вспомнив, из-за чего они последний раз поссорились, стало очевидно, что быть в какой-то мере виноватой в их разлуке я не хотела. Это было понятно. Странно было другое. Все эти дни я особенно не задумывалась об отсутствии Либерте рядом со мной. И только сейчас, интуитивно ощущая его где-то рядом, поняла, как соскучилась. Его голос, его улыбка, его глаза – как же мне не доставало этого долгими зимними вечерами.

Как всегда в начале новой трудовой недели Дейв собрал всех, дабы рассказать какие-нибудь новости. Услышав его голос в коридоре, приглашающий участников мюзикла пройти на сцену, я вместе с другими девушками вышла из гримерки. Сделав пару шагов, я увидела, как дверь в другом конце коридора открылась, и из нее вышел Флавьен, а следом и Мануэль. Бросив равнодушный взгляд в нашу сторону, Мануэль кивнул и повернулся к Морану, продолжая что-то говорить. Странная смесь чувств из облегчения и разочарования разом овладели мной. С одной стороны, радуясь, что разговор откладывался, с другой я была задета его откровенным безразличием. Покачав головой и подумав, что все мужчины одинаковые бесчувственные чурбаны, я пошла на сцену.

Встав так, чтобы не видеть Либерте, я не мигая уставилась на Дейва. Тот сказал пару слов о закончившемся отдыхе и сразу перешел к сути:

– Ребята, новости не сильно радостные. Дайна перегуляла, видимо, в праздники и простыла, – он вздохнул, а я огляделась, только теперь заметив, кого среди нас не хватает. – Так что она взяла больничный, потому что петь пока не может. А это значит, что в ее отсутствие Констанс будет играть Талья.

– Я? – совсем не готовая услышать такую новость, я не смогла ответить ничего более вразумительного.

– Кто ж, если не ты, – удивился Дейв. – Тебя что-то смущает?

– Да нет, – я пожала плечами и вспомнила единственную вещь, которая действительно вызывала у меня опасения. – Мне все еще не привезли обувь.

– Ой, прости, Талья, – услышала я сбоку голос Мии. – Не успела тебе сказать. Сегодня была у костюмеров. Тебя как раз просили зайти, померить туфли.

– Вот и отлично! – обрадовался Дейв. – Сейчас идешь за туфлями и на репетиции как раз их опробуешь! И еще, сегодня у нас будет присутствовать Альфред. Так что, ребята, поем и танцуем, как последний раз! Да и после праздников не мешало бы всем размяться.