Текст книги "Другая жизнь (СИ)"
Автор книги: in_Love_with_a_Psycho
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)
– Мисс Полянская, это беспокоят с ресепшн. Вас ожидают внизу и просят спуститься, если нетрудно.
– Кто ожидает? – не поняла я, но на другом конце уже повесили трубку.
– Что там? – без особого интереса спросила Илена, не поняв ни слова из сказанного мной.
– Не знаю, – я удивленно пожала плечами. – Снизу звонили, сказали, кто-то нас ждет. А кто там может ждать? Ты никому не говорила, где мы остановились?
– Нет, – Илена тоже была в замешательстве. – А ты?
– И я нет. Хотя… – мои глаза сощурились, а губы скривила хитрая ухмылка. – Пошли!
Договаривая, я заторопилась к двери, на ходу снимая халат и натягивая джинсы и кофту. Илена последовала моему примеру и тоже переоделась. Через пару минут мы уже спускались по лестнице. Было страшно любопытно, верна ли моя догадка. И если верна, то чудесный вечер нам был обеспечен. Илена не разделяла моего энтузиазма и не понимала, кого именно я так жажду увидеть. Она не могла знать, с кем я совсем недавно случайно поделилась местом нашего пребывания.
Влетев на первый этаж, я в пару шагов преодолела маленький коридорчик и вышла прямо к ресепшн. Мои надежды не обманулись. Впереди я увидела их: Флавьен стоял и улыбался, в то время как Мануэль что-то быстро говорил девушке за стойкой на незнакомом мне языке. Прикинув, я поняла, что это итальянский.
– Bonjour mes chers!* – поприветствовала я наших нежданных гостей и поспешила перейти на английский. – Какими судьбами?
Флавьен, который не был занят итальянкой с ресепшн, с широкой улыбкой направился к нам. Я снова отметила про себя, какой же он высокий. В его облике ничего не изменилось, кроме, пожалуй, лица, на котором уже не было грима. В своем натуральном виде он выглядел еще приятней. После этого я посмотрела на Илену. Вот чье лицо сейчас было неописуемо. Множество чувств выражали ее полные удивления глаза. Я незаметно толкнула ее в бок, приводя в себя. Она быстро сориентировалась и тоже заулыбалась.
– Не часто встречаешь людей, способных вести разговор на трех языках одновременно, – почти пропел он.
Если у Мануэля был приятный голос, то голос Флавьена гипнотизировал, пробуждая в мыслях какие-то не совсем приличные образы. Я улыбнулась, уловив, однако, в его фразе тень сарказма, а он продолжал:
– Тем более собеседницы столь приятные, так что мы не смогли сдержаться, – и он перевел многозначительный взгляд на Илену, которая вдруг покраснела и потупила глаза. Это настолько не соответствовало обычному поведению моей подруги, что я немного удивилась, но потом поняла, что под таким взглядом и сама вряд ли бы смогла устоять.
– Мы вас, случайно, не отвлекаем? – спросил Флавьен, вспомнив, вероятно, что мы их не ждали.
– Нет, мы сидели вдвоем, отдыхали, – быстро заверила его Илена.
– Может, нам пора вернуться к нашему отдыху? – весело спросила я, вспоминая едва початую бутылку вина. К тому же к нам, наконец, подошел и Мануэль.
– Привет еще раз, – он очаровательно улыбнулся, и мне на секунду показалось, что он сейчас снова примется нас всех целовать. Даже Флавьена. И не дожидаясь, так ли это, я улыбнулась своему воображению и пошла к лифту, увлекая за собой остальных.
Этот вечер нельзя было назвать особенным. Такие случаются довольно часто, когда старые друзья собираются вместе и часами напролет разговаривают ни о чем, шутят, веселятся и смеются. Но в нашем случае мы не были старыми друзьями. Мы не были друзьями вообще. Но как легко всё забывалось в компании этих двух мужчин. Они напоминали мне меня саму и Илену. Их безобидные шуточки в адрес друг друга, множество историй, которые можно было слушать всю ночь напролёт. Уже давно я не чувствовала себя так легко и спокойно. Все беды остались далеко позади, в заснеженной Москве, а здесь существовала только эта комната, подоконник, на котором мне было так удобно любоваться одновременно и гостями, и Парижем, рядом столик, на котором, прислонившись к стене, сидел Мануэль, кровать, где полулежала Илена, придерживая доверенный ей огромный пакет с апельсинами. Флавьен, удобно устроившись у дивана на полу, завершал незамысловатую картинку. Уже потом я поймала себя на мысли, что ни разу даже не вспомнила о существовании Андрея. И я снова не позвонила отцу. За это мне уже не было прощения.
– Ребят, вы курите? – внезапно спросила Илена, сбив Флавьена, который рассказывал очередную историю, и всех нас с толку.
Глядя на подругу, я поняла, что от выпитого ей уже было хорошо. Флавьен тоже не пожаловался бы на свое состояние, явно прибывая в легкой эйфории, а потому изрек:
– Как ты посмела, несчастная, перебить мое повествование своими низменными желаниями? – он встал и всем своим высоким ростом угрожающе навис над ней.
– О, Великий, пощади! – подыграла ему Илена, заслоняясь руками, и тихо добавила. – Что ты знаешь о моих низменных желаниях…
Глядя на этот маскарад, я снова засмеялась. Мануэль тоже явно наслаждался ситуацией. Было забавно наблюдать за их словесной перепалкой, но вдруг Илена сменила тактику, мечтательно произнеся:
– А у меня в сумке есть очень замечательные сигареты… – она назвала марку, но мне это название ни о чем не сказало. Зато у Флавьена загорелись глаза.
– Где сумка? – не своим голосом произнес он, оглядываясь по сторонам.
– В моем номере. Сейчас принесу, – Илена быстро вскочила и направилась к двери.
– Я с тобой! – крикнул Флавьен, устремляясь следом. – Эти все равно не курят, им не понять!
– Давайте, идите уже, – поторопила я их на английском, а потом добавила по-русски, чтобы не поняли те, кому не следовало. – И покажи ему свою коллекцию марок!
Поняв намек, Илена оценила и согласно кивнула, подмигнув мне и едва заметно скосив глаза в сторону Мануэля. Я едва поморщилась, давая понять, что меня этот человек не волновал. Дверь закрылась, скрыв Илену и Флавьена, и мы остались вдвоем. Некоторое время просто сидели. Окно было большим, и с противоположного конца Мануэлю хватило места. Теперь мы уже вдвоем смотрели на ночной город, усыпанный огнями. В другом месте и с другим человеком, возможно, это было бы очень романтично и волнующе. Но рядом с ним мне было так удивительно спокойно и просто, что даже проявление романтического настроя, казалось, слишком сложным для этой ситуации.
– Я люблю смотреть в окно, – тихо произнес Мануэль.
Едва уловимым движением он встал, выключил свет и через мгновение уже снова сел на подоконник. Всё в нем казалось настолько легким и естественным, что нельзя было не залюбоваться. Сейчас в темноте вдали от тысяч глаз, неустанно следящих за ним, он был самим собой. С удивлением я понимала, что он совсем не изменился с момента, как я увидела его на сцене, до момента как теперь мы сидели с ним вместе совсем рядом. Просто он стал тише, спокойнее. В его глазах все так же блестели искорки, но и они как будто устали полыхать за день, и теперь светились ровным сиянием. Сейчас я очень явственно понимала, за что его так любят тысячи поклонниц. Это был его дар от бога, который в совокупности с большим трудом приносил свои плоды.
– Это чудесно, когда есть время просто посидеть спокойно и подумать. У меня сейчас его становится все меньше. А в молодости я часами мог сидеть вот так, наигрывать на гитаре мотивы, сочинять песни, – он вздохнул, и его чарующий голос окончательно ввел меня в транс.
Теперь уже для меня не существовало ничего в мире, кроме этой комнаты, а движение за окном казалось лишь хорошей картинкой, фоном для нашей беседы. Мы снова говорили по-французски, и акцент Мануэля заставил меня улыбнуться. Не то чтобы это было смешно, но как-то по-детски мило. Видимо, алкоголь все же давал о себе знать, потому что я вдруг неожиданно даже для себя спросила:
– А как по-итальянски будет Россия?
Мануэль удивленно посмотрел на меня, но ответил:
– Руссьа, – его голос был чертовски красив, произнося название моей страны на далеком от меня языке, но чистое итальянское произношение, какого я раньше не слышала, показалось до ужаса смешным.
– Скажи это еще раз, – попросила я, едва сдерживая смех. Он повторил, и тут дикий приступ хохота вырвался наружу.
– Ру-сья… – повторяла я, как смогла, умирая от смеха.
Когда приступ пьяной истерии прошел, я виновато посмотрела на него, боясь, что моя неадекватная реакция обидела или задела. Но ничего подобного его лицо не выражало. Он смотрел на меня улыбаясь, а потом сказал:
– Никогда еще мои такие простые слова не вызывали столь бурной реакции.
– Прости, – я вытерла выступившие слезы, даже не заботясь о макияже, и решила перевести разговор в другое русло. Достаточно было уже языковых барьеров. Тем более меня с самого начала занимал один вопрос, и казалось, наступило подходящее время его задать.
– Почему вы пришли сюда? – не надеясь на вразумительный ответ, спросила я, но не попытаться узнать не могла. Слишком велико было мое любопытство и понимание, что просто так люди, как они, не ходят в гости к незнакомцам.
Казалось, что Мануэля это совсем не удивило.
– Это вообще-то очень глупо, – сказа он, отвернувшись и глядя в окно, как будто смутившись. – Ты опять будешь смеяться.
Я замотала головой в знак того, что готова воспринимать серьезно, что бы он ни сказал. Он, наверное, не поверил, но продолжал:
– У нас в труппе есть одна девушка. Она откуда-то с Востока. Тибет, что-то типа того. Она якобы умеет предсказывать судьбу.
Он посмотрел на меня, ожидая увидеть улыбку, но мне было действительно интересно и приятно его слушать. Я кивнула в знак понимания, и он продолжал:
– В этот Хэллоуин девочки устроили всем сюрприз. Собралось много артистов, и Хэн гадала нам. Это было так необычно. Я никогда раньше не участвовал ни в чем подобном. Она предсказала Флавьену, что его настоящая любовь придет к нему издалека. Конечно, это можно было трактовать по-разному, и Хэн предупредила об этом, но Флавьен уже ни раз обжегся в отношении француженок. Поэтому он решил, что предсказание означает одно – его избранница будет из другой страны.
Мануэль замолчал. Я еще некоторое время сидела, потягивая вино из бокала, а перед глазами проплывали картины, навеянные этой историей.
– Это очень красиво и романтично, но, – я осеклась, не зная, как лучше выразиться. – Глядя на Флавьена, я бы никогда не подумала, что он страдает от недостатка любви.
– Да, он производит несколько обманчивое впечатление. На самом деле он очень сентиментальный и скромный. Даже известность его не испортила.
– А тебе что предсказали? – из любопытства поинтересовалась я.
– Мне сказали, что я познаю истинность бытия, пройдя через много испытаний и претерпев множество душевных мук.
– Не самая радужная перспектива, не находишь? – улыбнулась я.
Он посмотрел на меня и тоже улыбнулся своей очаровательной улыбкой. Я снова залюбовалась им, но ненадолго. Когда он заговорил, улыбка стала едва заметной.
– Талья, ты веришь в судьбу? – почти прошептал он.
– Моя судьба в последнее время не особенно ко мне благосклонна, – задумчиво протянула я, избегая прямого ответа.
Сейчас в тишине этой чудесной ночи я готова была поверить во всё на свете. Еще два дня назад я видела этого человека, сидящего сейчас со мной рядом, только на экране ноутбука. Теперь я знала его всего лишь несколько часов, но казалось, что мы знакомы минимум вечность. Той ночью мы говорили о многих вещах, веселых и грустных, волновавших нас. Во многом наши точки зрения совпадали, над чем-то мы спорили. В любом случае, мне было очень хорошо, и на душе, наконец, воцарилось спокойствие. Уже когда часы перевалили за два часа ночи, Мануэль загадочно произнес:
– А видимо Флавьену понравилась ее коллекция марок…
– Что?! Откуда ты узнал? – моему удивлению не было предела.
Я всплеснула руками и чуть не упала на пол. Мануэль вовремя поддержал меня, явно довольный собой и тем, что застал меня врасплох.
– Ну, у нас есть парочка танцоров из России, – объяснил он. – Они часто рассказывают нам всякие свои приколы и учат нас. Так что хоть я и не говорю по-русски, но кое-что понимаю.
Я могла только закатить глаза и отвернуться. Мне было немного стыдно, но, в общем, Мануэль был прав. Наши друзья уже должны были выкурить не одну пачку. Поняв, что ждать Флавьена бесполезно, Мануэль ушел. Мне было немного жаль оставаться одной, но предлагать ему ночлег я тоже не хотела. Да он даже и не намекнул на это. Оставшись одна, я приняла ванну и легла в кровать. Сон быстро завладел моим сознанием, тогда как в соседней комнате два человека даже не мыслили об этом.
В то время, когда мы с Мануэлем остались одни любоваться ночным Парижем, Илена и Флавьен лазили в поисках сигарет по комнате. Так получилось, что в сумке их заветной цели не оказалось, и Илена начала подозревать, что выкурила все еще вечером. Но признавать свой провал и возвращаться назад не хотелось. Хотелось пообщаться с Флавьеном наедине, узнать его поближе, если уж выпала такая возможность. Да и он, кажется, не был против.
– Вот ведь Талька, а еще говорит, что не курит, – перевела Илена все стрелки и опустила руки, изображая, что сдается.
Флавьен рассмеялся, и, казалось, он совсем не был расстроен случившимся.
– Знаешь, есть предложение, – он подошел к Илене и взял ее за руку. – Пошли.
На ходу схватив куртки, которые они взяли с собой, чтобы не замерзнуть на балконе, Флавьен повел ее к лифту.
– Погуляем, заодно и найдем покурить, – предложил Флавьен.
Илена с радостью восприняла эту идею и шагнула в открывшийся лифт. Флавьен был до ужаса милым. Особенно, когда помогал надеть куртку, и его руки коснулись ее, Илена окончательно поняла, что пропала. Она смотрела в его большие глаза цвета виски и тонула в них, не находя сил совладать с собой. Его взгляд был таким теплым, но в то же время казалось, в нем мелькали искорки страсти.
К удивлению Илены, Флавьен не отпустил ее руку, и она гордо прошла рядом с ним мимо итальянки на ресепшн. Та от неожиданности лишь раскрыла рот. Подумалось, что могут пойти слухи, но Флавьена это явно не волновало. Для прогулок час был довольно поздний. Несмотря на субботний вечер на улице было немноголюдно. Все магазины давно закрылись, поэтому послонявшись по улицам, сигареты пришлось купить в каком-то неприглядном баре, где Флавьен, конечно, не смог остаться незамеченным.
– Простите, – он поднял руки, всем видом демонстрируя четверке девушек вокруг него, что не намерен общаться. – Сейчас я не один, и уже поздновато для автографов. Приходите завтра на спектакль, и я с вами с удовольствием поговорю.
Он вежливо раскланялся и, схватив Илену, вытащил ее на воздух.
– Нелегко тебе приходится. Даже в бар нормально не зайти, – сказала девушка, посмотрев на него. Как ни хотелось себе в этом признаваться, но сейчас она явственно ощутила укол ревности.
– Ничего, я привыкаю, – Флавьен остановился и сел на скамейку, скрытую от дороги сенью большого дерева. – Вначале было совсем и удивительно, и страшно. Я до сих пор теряюсь, когда ко мне летит толпа девчонок.
Они рассмеялись, и Флавьен, наконец, открыл заветную пачку. Как бы то ни было, а никотиновая зависимость давала о себе знать. Закурив, Илена села рядом с ним на скамейку, которая оказалась неожиданно холодной. Девушка поежилась и вдруг почувствовала, как две сильные руки обвились вокруг нее.
– Замерзла? – прошептал на ухо бархатный баритон, и, словно волной, все тело обдало жаром.
– Немного, – ответила Илена, опять почему-то смущаясь.
Так они сидели, курили и тихо болтали о какой-то ерунде. Ей дико хотелось посмотреть на Флавьена, но было страшно пошевелиться, как будто всё происходящее лишь иллюзия, которую так легко потерять. Поборов свой страх и смущение, Илена повернулась к сидящему рядом мужчине и посмотрела ему в глаза, сразу почувствовав, словно земля уходит из-под ног. Он тоже смотрел на нее, и его губы зашевелились, тихо напевая красивую песенку на прекрасном языке. Почти забыв, как дышать, Илена закрыла глаза, отдаваясь приятным ощущениям. Когда звуки песни вдруг затихли, она хотела было открыть рот, чтоб попросить его спеть еще, но не успела, почувствовав, как его губы касаются её самым нежным на свете поцелуем. Не помня себя от удовольствия, она изо всех сил прижалась к нему, и он ответил ей тем же, еще сильнее сжав в своих объятиях.
Больше той ночью Илене не было холодно.
Комментарий к ГЛАВА 2. Моцарт и Сальери
*préférée (фр.) – любимец, любимый по отношению к актеру, музыканту и проч.
Bonjour mes chers! (фр.) – Привет, мои дорогие!
========== ГЛАВА 3. Новая жизнь ==========
Наутро я проснулась отдохнувшая, как никогда. Солнце светило в окно, и его лучи ослепляли. Зажмурившись, я еще некоторое время лежала с закрытыми глазами. Сейчас, когда волшебство ночи окончательно рассеялось, стало казаться, будто все это было во сне. И Париж, и мюзикл, и Мануэль… Усилием воли я заставила себя открыть глаза и посмотрела на подоконник. Увидев на нем два пустых бокала, я с облегчением поняла, что не сплю. Все было реально, как само солнце, заливающее комнату.
От этих мыслей стало очень хорошо, и я бодро вскочила с постели, закутавшись в халат, быстро почистила зубы и побежала в соседний номер. Мне не терпелось поговорить с Иленой, дабы узнать, куда она вчера ушла с Флавьеном, и что между ними произошло. Преодолев несколько метров почти бегом, я без стука, как привыкла, влетела в номер подруги и застыла, едва переступив порог.
Они лежали на большой кровати, подставив счастливые физиономии утренним лучам, и о чем-то тихо болтали. Флавьен сжимал пальцы Илены, а она другой рукой перебирала пряди его длинных волос. Увидев меня, они успели накрыться простыней. Все это было очень чувственно и так неожиданно, что я невольно попятилась, вмиг ощутив себя неловко и бормоча слова извинений под нос. Но Флавьен, улыбнувшись, прервал меня:
– Ничего, Талья, все нормально. Мне как раз уже пора, скоро репетиция.
Не вылезая из кровати, он нашел рукой на полу свои джинсы и под простыней натянул их. Потом встал и принялся надевать рубашку. Невольно я успела увидеть его хорошо сложенное широкоплечее тело и поняла, почему же он с первого взгляда так понравился Илене. Она сама не сводила с него восхищенных глаз. Когда он был уже полностью одет, девушка протянула ему резинку для волос, которую обнаружила где-то среди подушек, и Флавьен быстрым отточенным движением заплел волосы в хвост. Закончив и мельком оглядев себя в зеркале, он наклонился к девушке, которая все еще лежала в кровати. Чмокнув в губы, он одарил ее полным нежности взглядом и сказал:
– Я позвоню после обеда, как договорились.
– Я буду ждать.
Он пошел к двери, на ходу улыбнувшись мне и попрощавшись. Когда, наконец, мы остались вдвоем, мое оцепенение спало, и я бросилась к подруге на кровать.
– Ну что, рассказывай скорее! – потребовала я.
Моему нетерпению не было предела. Илена охотно, но медленно, смакуя подробности, рассказывала мне про ночную прогулку, поцелуи и песни под луной. Из ее слов выходило, что Флавьен был если и не принцем на белом коне, то уж точно самым романтичным, чутким и нежным мужчиной на свете. Говоря о нем, девушка не могла скрыть восторга, он очаровал ее. Давно я не видела свою подругу такой. Обычно это от нее мужчины были без ума, а она сохраняла холодную отстраненность. Но теперь все было иначе. Слушая Илену и думая об этом, перед глазами возник образ Мануэля, говорившего о судьбе.
– Илен, а ты веришь в судьбу? – спросила я, когда рассказ подруги подошел к концу.
– Не знаю, – она посмотрела на меня полными счастья глазами. – Наверное, если я верю в гороскопы.
Мы вместе рассмеялись. Я была очень рада за подругу. Даже если из этой связи ничего не получится, сейчас этим двоим было определенно очень хорошо вместе.
– Таль, – неуверенно позвала Илена. – Ты не обидишься, если я сегодня проведу вечер с Флавьеном? Он обещал показать мне, что делается за кулисами мюзикла, а потом после спектакля мы пойдем куда-нибудь ужинать. Хотя он не против, если ты к нам присоединишься. Кстати, а как ты провела вчерашний вечер?
– Мой вечер был самым обычным, – заверила я подругу. – Мы с Мануэлем допили вино, и он ушел. И нет, я не обижусь, если ты покинешь меня вечером. Мне перед кастингом надо репетировать. Да и за кулисами я смогу побывать завтра.
– Ты ничего не сказала Мануэлю?
Я покачала головой, задав Илене тот же вопрос. Она тоже ни словом не обмолвилась о моих планах. Так было к лучшему. Что это изменит? Если случится чудо, и меня возьмут, это произойдет в любом случае, а если нет, то лучше этим людям никогда не знать о моем провальном позоре, потому что и сама я постараюсь забыть обо всем как можно скорее.
Флавьен, как и обещал, объявился после обеда и забрал с собой Илену. Мысленно пожелав им приятного вечера и бурной ночи, я осталась наедине с собой, своими песнями и плясками. Достав из сумки бумажку с распечатанным письмом, которое получила некоторое время назад с приглашением на кастинг, я в сотый раз перечитала его. Затем, вставив диск в dvd-плеер, так кстати имевшийся в номере, я попыталась сосредоточиться, повторяя движения танца, который на следующий день предстояло танцевать мне и моим соперницам. Но тело предательски не слушалось, и уже через полчаса я решила отложить свои попытки и заняться пением. С пением дела обстояли ненамного лучше. Я не чувствовала уверенности в себе, что не могло не отразиться на исполнении. Я понимала, что если и завтра буду так тупить, то никакой мюзикл, даже в местном ДК у моего дома в Москве, мне не светит. Я пыталась разобраться, что происходит со мной. Почему еще недавно дома все песни и танцы давались легко? Куда делась самоуверенность, с которой я ехала в Париж три дня назад? Неужели просмотр мюзикла так подкосил меня? Но дело было не в этом. Ответ оказался очевидным. Я была спокойна, когда мне было все равно, когда вся эта поездка воспринималась только лишь как развлечение, способ ненадолго забыть Андрея. Все изменилось вчера вечером. После знакомства с Мануэлем и Флавьеном мне хотелось теперь только одного – работать вместе с ними. Осознав причину беспокойства, мне стало даже немного легче, и я с новыми силами взялась за дело.
Когда, наконец, я осталась более-менее довольна собой, стоял уже поздний вечер. Приняв горячую ванну, я собиралась спать, когда раздался звонок телефона.
– Таль, – из трубки послышался возбужденный голос Илены. – Ты не представляешь! Это было великолепно! Так здорово я никогда еще не проводила время! Я сейчас не могу долго говорить, завтра все расскажу!
– Ты где? – только и смогла я вставить в непрерывный поток слов подруги.
– У него дома! Я в ванной, поэтому и не могу долго говорить! Вернусь утром. Давай удачи тебе завтра. Хочешь, я пойду с тобой?
– Нет, не стоит, – быстро отказалась я.
– Как хочешь. В любом случае, мысленно я с тобой. Давай, у тебя все получится!
Мы попрощались, и я отключила телефон. Сегодня мне нужно было выспаться, как никогда. Стараясь больше ни о чем не думать, я закрыла глаза. Последней мимолетной мыслью было то, что я снова не позвонила родителям.
Наверное, где-то в глубине души я надеялась, что утро понедельника не наступит никогда. Мог же случиться какой-то природный катаклизм, в котором я погибла, и мое бренное тело откопали бы только через миллионы лет. Мог бы даже прийти конец света. Тогда были бы решены не только мои, но и проблемы всего человечества. Вот только ничего подобного не произошло. Я открыла глаза и посмотрела на часы. Удивительно, но я не опаздывала. Хотя на кастинг, который начинается в полдень, сложно проспать, но я вполне могла сделать и такое.
Через час я уже выходила из отеля, морально готовая к любым событиям, которые готовил мне день грядущий. Решив, что в этой ситуации разумно было поверить в судьбу, я бодро зашагала по улице, уговаривая, что если судьба – то у меня все получится. А если нет, то против судьбы не пойдешь. Кроме того, снова светило солнце, что вселяло еще больше оптимизма. Я представила, как холодно и снежно сейчас в Москве, и снова обрадовалась, что уехала оттуда так вовремя.
Когда я добралась да театра, мое самовнушение подействовало настолько, что я уже являла собой само спокойствие. Зайдя со служебного входа, я огляделась, пытаясь понять, куда теперь деваться. Чуть дальше по коридору стояли две женщины. Одна из них, увидев меня, вежливо улыбнулась и спросила:
– Вы на кастинг? – Я кивнула. – Проходите сюда и назовите свою фамилию.
Я подошла к столу, на котором лежали списки участников. Я еще не знала, скольких соперниц мне предстоит перепеть. С некоторым удивлением я увидела, что нас было сорок. Много это или мало сообразить я не могла, потому что в подобных мероприятиях раньше никогда не участвовала. Но опыт поступления в университет подсказывал, что сорок человек на место – это многовато. Расписавшись около своей фамилии, я взяла большой тряпичный номер, который нужно было прикрепить к себе перед выступлением. Итак, в порядке живой очереди на пути к роли Констанс я была двадцать восьмой.
– Вторая дверь налево, пожалуйста, – сообщила мне все та же женщина.
Я кивнула и пошла по длинному коридору. Справа располагалось несколько комнат. Судя по вывескам, гримерные. Все двери были плотно закрыты, но за некоторыми раздавались голоса и смех. Проходя мимо одной из них, мне показалось, что я слышу голос Мануэля. Встретить его совсем не входило в мои планы, и я почти бегом долетела до своей второй слева двери. Это было большое помещение с зеркалами, в котором сейчас устроили раздевалку. Заняв свободное место, я переоделась и прилепила к футболке номер. После чего посмотрела на себя в зеркало. Я не стала заплетать длинные волосы. Это моя гордость, которая уж точно не могла помешать, а скорее наоборот. Макияж чуть ярче обычного, что со сцены тоже должно было смотреться выгоднее. Теперь, когда я была полностью готова, посмотрела и на других девушек. Кто-то переодевался, кто-то разминался, кто-то пел. Для меня всё это было лишним. По опыту своих выступлений я знала, что важнее прийти в согласие с самой собой, чем перед выходом скакать или петь. Только устанешь раньше времени. А если еще и не получится что-то, то нервы совсем расшатаются. Поэтому я просто сидела, прислушиваясь к разговорам. К моему удивлению очень многие девушки знали друг друга лично. Одни где-то пели, другие танцевали вместе раньше. Все они были француженками или очень на них похожими. Я чувствовала себя чужой на этом празднике жизни, но, вспомнив, что и я здесь не просто так, а по приглашению, взяла себя в руки.
– Не знаете, кто именно будет прослушивать? – проворковала тонким голосом маленькая худенькая девушка, как раз та, что повторяла танец.
– Точно будут режиссер Дейв и продюсер Альфред, – ответила ей другая девочка, стоявшая неподалеку. – Конечно, хореографы и те, кто по вокалу, и еще все, кому не лень.
– А я слышала, что кто-то из труппы будет, – загадочно улыбаясь, в разговор вмешалась третья. – Вот бы это был Мануэль, он такой лапочка.
Все дружно закивали, соглашаясь с ней.
– Да, Мануэль, прелесть, – послышался откуда-то сзади новый высокий голос, слишком писклявый, чтобы быть красивым.
Девушки посмотрели в сторону окна, прислонившись к которому стояла высокая худощавая блондинка. Увидев, что все взгляды обратились к ней, она продолжила:
– Мы пару месяцев назад отдыхали вместе. Он такой милый, никогда не встречала подобных мужчин, – противно пропищала она.
Я еще раз посмотрела на нее. Почему-то от её слов остался неприятный осадок. В голове крутилась мысль, какой извращенец мог пригласить её на кастинг для такой роли. Неужели кто-то может представлять себе Констанс длинной белогривой каланчой с отвратительным писклявым голосом. Инстинктивно поморщившись, я отвернулась от нее и попыталась отвлечься. Вспомнив, как еще в детстве развлекалась в дороге складыванием номерных знаков на машинах, я принялась складывать свой номер. Два плюс восемь, один плюс ноль. Получилась единица, что служило добрым знаком по магии цифр, а уж если верить в судьбу, то можно и в эту чушь поверить. Быстро прикинув, я поняла, что таким же добром обладают еще как минимум девушки с номерами десять, девятнадцать и тридцать семь. Самый же добрый знак был у девушки с номером один. Осознав, что это глупости, я тем не менее отвлеклась и успокоилась. И как раз вовремя, потому что в этот момент зашла та женщина, которая проверяла список на входе, и пригласила всех следовать за ней.
Мы дружно покинули уютную светлую комнату и вышли в тёмный длинный коридор. Сейчас здесь было многолюднее, чем полчаса назад. Туда-сюда сновали артисты мюзикла, хлопали двери гримёрок. В конце коридора находилась дверь. Наша провожатая открыла её и пропустила в святая святых – на сцену. Почему-то в груди защемило, и я почувствовала лёгкое волнение. Но это не было страхом. Наоборот, это было предвкушение. Всё-таки моя сценическая натура давала о себе знать. За кулисами были люди. Они смотрели на нас и улыбаясь что-то обсуждали. Мне это было безразлично. Главное, что знакомых среди них точно не было.
– Девочки, ваш выход, – сказала наша провожатая.
Все той же ровной колонной мы вышли на ярко освещенную сцену. В зале было темно, и сколько ни пыталась, я не смогла разглядеть ни одного лица. Хотя с моим не самым хорошим зрением это вряд ли получилось бы и при свете. Но я точно видела, где сидела комиссия. Они занимали центральные места седьмого и восьмого рядов. Всего их было человек двенадцать. Где-то на задворках сидели еще зрители, но это скорее всего были люди из труппы, убивающие время до репетиции. Пока я тщетно вглядывалась в темноту, из зала раздался приятный мужской голос, усиленный микрофоном.
– Дейв, – шепнула девушка рядом со мной.
Он поприветствовал всех, пожелал нам удачи и творческого подъема, после чего огласил порядок проведения кастинга. И хотя мы его прекрасно знали, всё равно внимательно слушали. Первой частью был танец. Две группы участниц по двадцать человек должны были станцевать заранее подготовленный номер, который был разослан вместе с приглашением. Это не должно было занять много времени, после чего отбирали участниц, которые останутся на вторую часть. Там уже каждой из нас предстояло петь. При том, что именно – никто точно не знал. Условием кастинга было исполнить любую песню из мюзикла, которую попросят.
Итак, лед тронулся. Первая двадцатка девушек осталась на сцене, а я в числе второй части претенденток снова ушла. Зазвучала уже до боли знакомая нарезка из мюзикла, и я увидела, как в такт задвигались силуэты на сцене. Даже стоя за кулисами, я заметила, что ничем особенным никто не выделялся. Все участницы были одинаково хороши, но точно не лучше меня.
