Текст книги "Другая жизнь (СИ)"

Автор книги: in_Love_with_a_Psycho

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

Я уже не удивлялась, что моя кровать снова была занята не мной. Илена сидела, прислонившись к стене, а Флавьен положил голову ей на колени так, что она могла перебирать длинные пряди его волос. Но и я в этот раз оказалась умнее, потребовав отдать мне хотя бы плед, и теперь закутавшись сидела на полу недалеко от них. С Мануэлем же сегодня происходило что-то удивительное. Он не мог усидеть на месте больше пяти минут, ходил по номеру, что-то рассказывал нам, потом даже запел. Я не переставала поражаться энергии этого мужчины, неиссякаемый источник которой бил через край. Но судя по всему, это было вполне обычным его состоянием. Тогда как мы трое предпочитали просто отдыхать, не совершая лишних телодвижений. Если бы я знала, что очень скоро буду вспоминать этот вечер, когда можно было ничего не делать, как один из лучших моментов жизни, я бы постаралась сейчас вообще уснуть. Но тогда спать не хотелось.

– Флавьен, где гитара? – спросил Мануэль, снова вскочив и направляясь куда-то в угол комнаты.

– Да, там и ищи, – промурлыкал Моран, млея в объятиях Илены.

– Флавьен, а ты всегда с гитарой? Илен, он и спит с ней, или на ночь они расстаются? – я не удержалась от колкости, хотя мне действительно было интересно.

– Нет, на ночь я укладываю ее в гитарную колыбельку и пою ей песенки, – ответил Флавьен тем же тоном, что я спросила.

Но развить тему про колыбельку не дал Мануэль. Он уже достал гитару и, выключая большой свет, произнес:

– Нашей милой компании не хватает романтики.

Флавьен одобрительно замычал. Илене тоже явно понравилась эта идея. Теперь только свет уличных фонарей, попадающий в окно, освещал комнату. Мануэль с гитарой в одной руке и с бутылкой вина в другой подошел ко мне и сел рядом. В полумраке комнаты я снова увидела необычайный блеск в его глазах. Он обладал каким-то неуловимым магнетизмом. За ним хотелось наблюдать, на него хотелось смотреть. Все время, не отрываясь. Сейчас, скрытая тьмой ночи, я могла себе это позволить. Чтобы лучше видеть его, я повернулась и подвинулась немного ближе, мысленно благодаря его за нелюбовь к искусственному освещению. Он слегка улыбнулся, и мне на мгновение подумалось, а не сделал ли он всё это специально для меня.

А потом он запел. Тихая мелодия лилась из-под его длинных тонких пальцев, которые нежно касались струн. Он пел на своем родном языке, но, даже не понимая дословно, я знала, что это песня о любви. Только о любви можно было петь с таким чувством. Его голос зачаровывал и уводил за собой куда-то в далекую Италию под жаркое солнце. Солнце, которым незаметно становился сам Мануэль, такой светлый и дающий силы жить. Я не знала, сколько точно прошло времени. Он спел еще несколько песен, одну из них на французском. После чего затих и, отложив гитару, посмотрел на меня. Все еще не придя в себя от его пения, я не смогла отвести взгляд и только улыбнулась.

– Это было чудесно, – тихо произнесла я, сама не узнавая своего голоса, который как-то взволнованно дрожал.

– Ладно, красавец, давай сюда, – протянул руку с кровати Флавьен и сел, приготовившись играть. – Я тоже кое-что умею.

С этими словами его руки коснулись гитары. Если он так же нежно обнимал женщин, то я понимаю, почему он понравился Илене. И если в исполнении Мануэля звучала романтика, то в исполнении Морана проявлялась его истинная очень страстная сущность. Он держал гитару, как любимую девушку, обнимал ее и ласкал струны пальцами. Казалось, что между ним и его музыкой происходит что-то гораздо большее, чем игра. Если можно заниматься любовью с музыкой, то Флавьен делал это на самом высоком уровне. В отличии от песен Мануэля, его музыка и голос пробуждали какие-то скрытые животные инстинкты, готовые вырваться наружу от каждой следующей ноты. Я посмотрела на Илену, которая, замерев, не сводила глаз со своего возлюбленного. Казалось, что сейчас она схватит его и разорвет на части в порыве неконтролируемого желания полностью обладать этим мужчиной. Наверное, это её выражение не осталось незамеченным и Флавьеном, потому что он как-то особенно нежно улыбнулся ей, и его голос стал тише, а музыка спокойнее.

Как бы ни было хорошо, но от песен начинало клонить в сон. Я огляделась в поисках подходящего места, куда бы могла прислониться, но ничего не попалось на глаза. Кроме Мануэля. Что-то мне подсказывало, что он не будет против, и я, тихонько стащив с кровати одну из подушек, бросила ее рядом с ним и, пока он не успел ничего сказать, положила на нее свою сонную голову. Но Мануэль и не думал возражать. Он придвинулся ближе, так, что теперь я оказалась всем телом прижата к нему. Нас разделял только плед, но даже через него я чувствовала его тепло. Флавьен продолжал петь, и под звуки гитары я тут же задремала. Через некоторое время я почувствовала, как что-то щекочет мне лицо, но, открыв глаза, увидела только мелированные волосы Мануэля. Не задумываясь особенно, откуда они здесь взялись, я в полудреме лишь удобнее устроилась и снова задремала. Когда звуки гитары стихли, я, как во сне, услышала приглушенные голоса.

– Они спят? – прошептала Илена.

– Похоже на то, – послышался второй шепот, принадлежавший Флавьену. – Интересно, им удобно?

– Думаю да, – Илена оглядела кровать. – Талька стащила подушку.

– Нам хватит одной, – Флавьен отложил гитару и лег, увлекая за собой Илену. – Хороший сегодня день, правда?

– Да, я очень рада за Талиану. Она молодец, – Илена посмотрела на пол, где на пушистом ковре под пледом спали двое.

– Илена, я хотел спросить тебя, – напряженно начал Флавьен, и девушка тоже насторожилась. – Ты приехала поддержать подругу. Получается, что теперь, когда ей это уже не нужно, ты должна вернуться домой?

– Почему должна? – не совсем вникла в смысл слов свободолюбивая Илена. Она уже много лет была вольна во всех своих поступках в любом конце земного шара, так что слова Флавьена застали ее врасплох. – Я пробуду здесь столько, сколько захочу.

– Но твои дела в Москве, работа, – продолжал расспросы Моран.

– Знаешь, я акционер одной фирмы, живу на проценты. Мне совсем не нужно находиться там постоянно, – Илена виртуозно сплела свою не самую искреннюю историю.

Конечно, акции у нее были, но главное отличительное свойство её семьи она умело держала в тайне. Конечно, она обо всем расскажет Флавьену, но потом, когда придет время. Сейчас было слишком рано и слишком хорошо, чтобы портить такой прекрасный момент разговорами о внешней политике.

– Значит, ты не уедешь? – искренне обрадовался Флавьен и поцеловал Илену.

– Я буду здесь с тобой, пока ты будешь со мной, – тихо ответила она, касаясь губами его щеки.

Больше в ту ночь не было сказано ни слова. Когда забрезжил рассвет, я проснулась.

========== ГЛАВА 4. Терпение и труд ==========

Сквозь сон я услышала звук будильника на телефоне и не открывая глаза протянула руку, чтобы отключить его. Я знала, что через пять минут он зазвонит снова, поэтому пока можно было смело провалиться обратно в безмятежный сон. Устраиваясь поудобнее, я попыталась перевернуться на другой бок, но сильная рука, обнимавшая меня, не дала этого сделать. Я уже хотела слегка толкнуть Андрея, чтобы он отодвинулся, но тут мой мозг окончательно проснулся. Я открыла глаза.

Конечно, я была не дома. Это был номер в отеле. Все тот же, который я снимала уже несколько дней. Окончательно приходя в себя, я поняла, что Андрея здесь тоже быть не могло. Зато мог быть кто-то другой. Я медленно перевернулась на спину и посмотрела на лежащего рядом мужчину. Конечно, это оказался Мануэль, мирно спящий со мной на подушке. От моих телодвижений он заворочался, но не проснулся. Только рука скользнула немного ниже, как раз туда, где заканчивалась коротенькая маечка, которая за ночь задралась еще выше, чем следовало. Я ощутила его руку внизу живота, и тут же почувствовала, как по всему телу разливается тепло. Это ощущение я знала слишком хорошо, чтобы сейчас собрать всю волю и не поддаться ему. Голова еще плохо соображала, и я попыталась восстановить события прошедшей ночи, представляя, куда с такими гормональными всплесками могло завести меня мое тело, да еще и под действием выпитого вчера шампанского. Одной рукой я потрогала ноги, с облегчением обнаружив на себе все те же джинсы, что были вечером. Другой рукой осторожно убрала руку Мануэля, поймав себя на мимолетном желании этого не делать. Списав все эти эмоции на похмелье, которое независимо от количества выпитого всегда проявляется в большей или меньшей степени, я в последний раз окинула взглядом спящего мужчину и не дожидаясь звонка будильника встала и направилась в ванную. Через полтора часа мне нужно было быть на новой работе.

Когда я вновь вернулась в комнату, Илена и Флавьен уже не спали. Судя по звукам, доносящимся из-под одеяла, ничем приличным они, конечно, не занимались. Но сегодня, как ни странно, мое присутствие остановило их, и они оба вылезли и посмотрели на меня. Улыбаясь, Илена спросила:

– Талька, как спалось? – что-то в ее тоне подсказало мне, что это был вопрос с подвохом.

– Хорошо, – вполне откровенно, потому что это, правда, было так, ответила я и добавила. – Но не настолько хорошо, как кому-то на чужой кровати.

– А что ты в такую рань встала? – спросил Флавьен, не обращая внимания на мое ядовитое замечание. – Нам на репетицию только в час.

– Вам в час, а мне в десять договор подписывать, – вздохнула я.

Я очень хотела успеть выпить кофе, поэтому уже собралась откланяться и уйти, но Флавьен остановил меня.

– Погоди, сейчас все пойдем, – он встал, и я уже подумала из приличия отвернуться, но с удивлением обнаружила, что и они с Иленой тоже были одеты. Видимо, нас всех вчера выключило очень внезапно. – Мне все равно нужно домой, это по пути, я тебя подкину. И этого красавца тоже. Мануэль, вставай!

Под наши разговоры было трудно не проснуться, поэтому Мануэль явно очень неохотно открыл глаза и потянулся.

– Доброе утро, – протянул он, улыбаясь.

”Солнце встало”, – неожиданно подумала я и не смогла не улыбнуться ему в ответ, такому искреннему и милому даже с утра.

– Мы еще успеем выпить кофе, – заключил Флавьен.

– Вы все бросаете меня? – грустно протянула Илена, под словом «все» имея в виду, конечно, только Флавьена. Не знаю, как на меня, а на Либерте ей было точно все равно.

– Пойдем с нами? – Флавьен сел к ней на кровать и обнял.

– Нет, я еще не пришла в себя, – тихо произнесла Илена, наблюдая, как Мануэль неохотно отдирал себя от подушки.

Я же в это время пыталась быстро накрасить глаза. Пока у меня это получалось превосходно.

– Талья, – услышала я голос Мануэля и перевела взгляд с зеркальца в руке на него. – Она пахнет тобой.

Улыбнувшись своей самой очаровательной улыбкой и сверкнув глазками, он уткнулся носом в подушку в своих руках. От неожиданности я даже не поняла, как реагировать, и только увидела в зеркале, как мои брови поползли вверх. От необходимости отвечать меня спас Моран:

– Проклятый бабник, – смеясь, накинулся он на друга. – Констанс будешь на сцене очаровывать!

И снова повернувшись к Илене, добавил:

– У нас сегодня спектакль, так что весь вечер буду занят. А ночью я в твоем распоряжении.

Тем временем я наконец накрасилась, и когда долгое прощание сладкой парочки подошло к концу, мы втроем вышли из номера. Чуть позже, выпив кофе в кафе, Флавьен, как и обещал, подвез нас. Пока ехали, никто не проронил ни слова. Казалось, все мы пребывали в каком-то странном состоянии после этой ночи. Но я и не хотела разговаривать, все еще чувствуя себя неловко от слов Мануэля и своих собственных утренних ощущений. Глядя в окно на проплывавшие мимо улицы Парижа, я думала о том, что, наверное, ничего не бывает в жизни просто так. Возможно, судьба действительно существует, ведет нас по нашему извилистому жизненному пути, направляя, встречая и в итоге разводя. А если это так, то все имеет свою цену и свои последствия. Я посмотрела на Мануэля, который сидел на переднем сиденье рядом с Флавьеном и подпевал игравшей по радио песне. Он явно пребывал в наилучшем расположении духа, и я позавидовала ему, потому что сама с утра обычно чувствовала себя ужасно.

Поблагодарив Флавьена, я вышла из машины и направилась уже знакомой дорогой к служебному входу в театр. Я была почти у двери, когда кто-то окликнул меня, и обернувшись, увидела режиссера Дейва, который спешил за мной следом.

– Доброе утро, —с улыбкой поприветствовал он, и я ответила ему тем же. – Хороший день сегодня. И у тебя, смотрю, с утра такие приятные сопровождающие.

– Да, и правда. Они очень милы, – ответила я с самым приветливым выражением лица.

Мне совсем не хотелось знать, что подумал Дейв при виде свежеиспеченной участницы своей постановки в компании исполнителей главных ролей, подвозивших ее, да еще и в такое раннее время. Наверное, в его мозгу рождались самые веселые картинки, но уж точно ему не надо было знать, что эту ночь я провела под одним одеялом с Мануэлем. Пусть даже всё было вполне прилично, слухи мне были совсем ни к чему.

Тем временем мы вошли внутрь. Дейв повел меня по местам боевой славы театра, показывая и рассказывая, что и где находится. Хотя ничего удивительного он мне не открыл, все же было приятно наконец почувствовать себя непосредственной участницей процесса. И вот мы снова были в узком коридоре, ведущим на сцену, где только вчера я гадала о своей судьбе, а сегодня уже шла рука об руку с Дейвом.

– Это все гримерки, – махнул он рукой вдоль правой стены, указывая на несколько дверей. – Твоя будет здесь.

Мы зашли в одну из комнат. Сейчас там было тихо и темно, но воображение в момент нарисовало актеров, готовящихся выйти на сцену и поправлявших внешний вид перед большими зеркалами.

– Это гримерная девушек, артисток и танцовщиц, – продолжал тем временем Дейв. – Как ты понимаешь, все наши дублеры не столько дублеры, сколько актеры второго плана. Уже через пару недель репетиций ты выйдешь на сцену в массовке. Но и дублируемую роль ты должна знать как алфавит, чтобы по первой необходимости встать на место Констанс, – мы снова вышли в коридор. – Дальше мужская гримерка. Еще дальше две гримерные основного состава. Кстати, они же и раздевалки, так что лучше без стука в чужую не заходи, а то мало ли чем там занимаются. Неловко выйдет.

На этой фразе Дейв понизил голос почти до шепота, и я улыбнулась, представив себе не самые приличные картины из закулисной жизни труппы. Но тут мое внимание привлекла дверь зала, где вчера я ждала начала кастинга. А Дейв тем временем продолжал:

– Это репетиционный зал, – он дернул ручку, но она оказалась заперта. – Тут и еще один вначале коридора. Здесь проходят хореографические репетиции. Вокальные обычно прямо на сцене, но можно и уединиться, если залы не заняты.

После короткой экскурсии по сцене режиссер отправил меня в отдел кадров оформлять пребывание в этом удивительном месте. Как я и предполагала, бумажные дела заняли уйму времени. Такого количества бумажек я не заполняла, наверное, даже когда мы с Андреем покупали квартиру. Что ж, другая страна – другие правила. Потратив на это кучу времени, я с облегчением встала из-за стола.

– Мне можно идти? – я улыбнулась учтивой женщине, которая так помогла мне, что невозможно было не почувствовать к ней особую благодарность.

– Погоди, деточка, – она поправила очки, съехавшие на переносицу, и посмотрела на меня. – Где ты будешь жить в Париже? У тебя есть, где остановиться?

– Ну, – я не ожидала такого вопроса и немного растерялась. – Я сейчас снимаю номер в отеле, потом подумывала о квартире…

– Мы предлагаем нашим иногородним артистам жить в отеле здесь неподалеку. Это, конечно, не бог весть какое место, но вполне удобно. К тому же работодатель оплачивает часть проживания. Очень многие, у кого нет жилья в Париже, останавливаются там.

Быстро прикинув перспективу, я поняла, что это может оказаться действительно удобно. Платить за дорогущее проживание в нынешнем месте я не потяну. А тут все рядом, тем более часть будут оплачивать. Не раздумывая, я согласилась. Милая женщина позвонила по какому-то номеру, что-то уточнила и вручила мне бумагу, с которой я должна была явиться на свое новое место жительства.

Когда я покинула отдел кадров, стрелки часов показывали полдень. Не зная куда податься, я медленно поплелась обратно в сторону сцены в надежде встретить кого-нибудь знакомого. Оставаться одной совсем не хотелось. Спустившись по лестнице, я свернула в уже такой знакомый коридор, но не успела ступить и шага, как вновь увидела Дейва. Кажется, заметив меня, он немного обрадовался.

– Все нормально? – поинтересовался он, и я кивнула.

– Да, только меня отправили в какой-то отель по поводу жилья, – я замешкалась, не зная, стоит ли спрашивать его мнение по этому поводу и в курсе ли он таких подробностей жизни своих подопечных. Но Дейв был вполне осведомлен.

– Хорошее местечко, – не дожидаясь моего вопроса, сказал он. – Многие из труппы живут там, и мне самому тоже приходилось бывать. Тебе нужно переехать сегодня?

Я кивнула, а Дейв немного задумался, постоял и снова пошел вперед. Я неспешно шла рядом.

– Вечером освободишься поздно, – продолжил он. – Так что сейчас попросим кого-нибудь помочь тебе отвезти вещи.

Я благодарно посмотрела на Дейва. Видимо, не зря все любили и уважали его. Он был не только талантливый режиссер, но и хороший человек. Поговаривали, что для своих актеров он порой был как отец. Заботился о каждом, понимающе относился к любой ситуации, а о его безграничном терпении вообще слагали легенды.

– Но сначала есть кое-что еще. Нужно представить тебя труппе, – он снова остановился и на весь коридор громогласно произнес. – Просьба всем выйти на сцену! Режиссерский сбор через минуту!

Почти мгновенно из гримерных, которые я ошибочно считала всё еще пустыми, один за другим стали выходить участники мюзикла. Все они шли на сцену, здороваясь с Дейвом и при этом поглядывая на меня. Стараясь держаться спокойно, я тоже пошла вслед за ними.

К моему удивлению, все очень быстро собрались на зов наставника. На сцене стояло человек около тридцати. Все симпатичные и в большинстве своем молодые люди. Встав перед этой толпой, которая в мгновение стихла, Дейв указал на меня и заговорил:

– Талиана Полянская, прошу любить и жаловать. Наша новая вторая Констанс. А это, – он обвел рукой людей, стоящих перед нами, – труппа мюзикла «Амадеус». Даже почти в полном составе. Не хватает только Моцарта. Где он, кстати?

Дейв вопросительно глянул на Флавьена, видимо, памятуя утреннюю встречу, но тот только пожал плечами. Как раз в этот момент, сбивая все на своем пути и махая перед собой изрисованным листком бумаги, на сцену влетел Мануэль. Увидев общее собрание, на которое с успехом опоздал, он глянул мельком на меня, улыбнулся Дейву и, чуть повысив голос, произнес:

– Простите, я задержался, – он наигранно потупил глаза, изображая высшую степень смущения, и добавил. – Но там у театра такие девушки…

– Какой цвет на этот раз? – усмехнувшись, глядя на рисунок в руке Либерте, с которого на нас смотрели дикие глаза подобия Мануэля, спросил Флавьен.

– Красный. Три штуки, – ответил тот, и вся труппа покатилась со смеху.

С этими словами он отвернулся от режиссера и встал лицом к актерам, оказавшись прямо перед носом одной особы. Он улыбнулся ей и хотел что-то сказать, но девушка опередила его:

– Лучше вытри на щеке помаду, – и, состроив ехидную гримасу, протянула ему платок.

Вторая волна смеха прошлась по нестройному ряду артистов, но это совсем не смутило Мануэля. Гордо тряхнув белокурой шевелюрой, он изрек:

– Спасибо, не стоит, – и, подойдя к Флавьену, встал рядом с ним.

Когда все наконец успокоились, Дейв начал представлять мне присутствующих. С ужасом понимая, что не запомню и половины имен, я решила сосредоточиться на исполнителях главных ролей, а уж с остальными разбираться по ходу. Дейв стал поочередно подходить ближе к каждому. Я шла следом.

– Это наша чудесная Мариэла, – мы стояли напротив девушки, которая предлагала Мануэлю салфетку, и Дейв начал с нее. – Исполнительница роли Алоизии Вебер и просто прелестное создание.

Мариэла кивнула, и я последовала ее примеру. Казалось, что эта высокая смазливая брюнетка даже сейчас была настолько увлечена собой, что меня совсем не разглядела.

– Это Мелар, отец Моцарта и светило французского музыкального искусства, – представил мне Дейв высокого мужчину.

На вид Мелар был старше остальных и показался мне очень серьезным, даже строгим, хоть и весьма привлекательным.

– Мия, сестра Моцарта и очень талантливая певица. Думаю, она с удовольствием поможет тебе повысить уровень мастерства.

– С удовольствием, конечно, – улыбнулась Мия и посмотрела на меня.

От неприязни, которую источал этот взгляд, холодок пробежал по спине. Искренне не понимая, как так быстро и сильно можно невзлюбить человека, совсем его не зная, я с удивлением смотрела на девушку. То, что я ей очень не понравилась, было для меня очевидно. Но Дейв двинулся дальше, и я последовала за ним.

– Дайна, – представил он миловидную блондинку. – Собственно, первая Констанс.

– Добро пожаловать, – она приветливо протянула мне руку, и я с облегчением отметила, что здесь есть не только заносчивые себялюбки и холодные озлобленные таланты, но и вполне адекватные персоны.

Тем временем я и Дейв добрались и до уже знакомых мне людей. Но о наших взаимодействиях, как я надеялась, было никому не известно.

– Мануэль, наш неповторимый Моцарт, талантливый певец и гроза всех девушек от Рима до Парижа, – заключил режиссер.

– Дейв, ты явно преумножаешь мои скромные способности, – Мануэль посмотрел на меня из-под слегка опущенных ресниц, взял мою руку и, прикоснувшись к ней губами, тихо сказал. – Талья, не слушай их. Никогда.

– И его тоже не слушай, – вставил слово стоящий рядом Флавьен, и Мануэль недовольно посмотрел на него, отпуская мою руку.

– Ты можешь никого здесь не слушать, кроме меня, – подвел итог режиссер. – Этого парня ты знаешь.

Он кивнул в сторону Флавьена, и я услышала, как за спиной кто-то зашептался. Дейв повернулся и, глядя на Мию и одну из танцовщиц рядом с ней, медленно произнес:

– Тесея, какие-то проблемы? – взгляд режиссера в момент стал строгим, и девушка, отступив на шаг, помотала головой. – Тогда не вижу смысла в вашей беседе. Поболтать можно потом. А лучше вовсе этого не делать. Молчание – золото.

Думаю, все присутствующие поняли, что сплетен по поводу меня и моего знакомства с Флавьеном Мораном, режиссер не потерпит. Мне это было весьма кстати, тем более, что ничем интересным эта история не отличалась. По крайней мере, для меня.

Дейв продолжил представлять мне труппу. Как ни старалась я запомнить все имена, это было невозможно. Из всех я выделила для себя только Нико – дублера Моцарта, и Кристиана – дублера Сальери. И если Нико не имел и отдаленного сходства с Мануэлем, то Кристиан мог составить Флавьену достойную конкуренцию. Такой же высокий, красивый, кареглазый и длинноволосый. Я невольно залюбовалась им, а он ответил мне красивой белоснежной улыбкой. Остальные же мелькали для меня как кадры в черно-белом фильме. Из танцовщиц я обратила внимание лишь на Тесею – яркую испанку, которая до этого шепталась с Мией. Последними, к кому подошел Дейв, были двое танцоров, стоящих немного отдельно от остальных. Парень нежно держал девушку за руку. Я сразу поняла, что они пара.

– Виктор и Ксения, – назвал имена режиссер.

– Привет, – тепло улыбаясь, сказала девушка на чистом русском языке.

Впервые за это время я искренне радовалась, пожимая им руки. Мне сразу вспомнился Мануэль и его рассказ о марках и веселых русских ребятах из труппы. Здесь, вдали от дома я была несказанно рада встретить родственные русские души. Настроение вмиг улучшилось, и я даже забыла про Мию. Если они такие замечательные, как их описывал Мануэль, скорее всего мы подружимся.

– А теперь самое интересное, – Дейв окинул всех хитрым взглядом. – Талиане надо помочь отвезти вещи. Кто поедет?

Я смотрела в эти ничего не выражающие лица и понимала, что никому из них не улыбалась перспектива мне помогать. Хотя нет. К моему большому удивлению, на лице одного вдруг загорелась улыбка, и он сделал маленький шаг вперед. Это был красавец Кристиан.

– Я могу помочь, – негромко проговорил он, и почти тридцать пар глаз уставились на него, явно очень удивленные.

– Расслабься, Кристиан, я поеду с ней, – ко мне шагнул Флавьен, чем вызвал новую волну удивления и перешептываний. – И думаю, Мануэль тоже не прочь составить нам компанию.

– Естественно, я буду счастлив! – Он помахал рукой Дейву и увлек нас за собой, уводя со сцены и крича на ходу. – Мы скоро!

И вот я снова, как утром, сидела в машине Флавьена, увлеченно глядя в окно и при этом ничего в нем не замечая. Слишком сильно было впечатление от знакомства с артистами. Я знала, что вписаться в уже сложившийся коллектив будет непросто, но все эти люди были настолько разные, что вообще удивительно, как они могли вместе работать. Очевидно, в этом была немалая заслуга Дейва.

– Ну что, поздравляю, Талья, – посмеиваясь и глядя в зеркальце заднего вида, заговорил Флавьен. – Ты так быстро успела обрести себе первого поклонника на поприще мюзикла.

– В смысле? – я совсем не поняла, что он сейчас сказал.

– Я знал, что она хорошо вольется в наш коллектив, – поддержал друга Мануэль, окончательно сбив меня с толка.

– Да о чем вы? – Я начала раздражаться.

– Кристиан, – объяснил Моран. – Не припомню, чтобы он когда-то так быстро отзывался помочь.

И они снова на пару захихикали. Стараясь не брать в голову их глупые шуточки, которые последовали за этим, я снова пыталась наслаждаться видами Парижа. Больше до отеля я не проронила ни слова.

Встретив нас на пороге моей комнаты, Илена сначала обрадовалась, но выслушав мою недлинную историю о предложении жить недалеко от театра с другими артистами, она поникла. Вещей у меня было совсем мало, и я минут за десять покидала всё в чемодан. Отправив Флавьена с Мануэлем отнести его в машину, я села на кровать и посмотрела на подругу. Я уже предложила ей поехать со мной, но она в который раз отказывалась.

– Бросаешь меня, значит? Ты же знаешь, я не хочу и не смогу жить там.

– Знаю, но мы все равно будем видеться, даже если ты будешь жить на краю света, тебе от меня не скрыться, – я попыталась пошутить и сгладить тягостные минуты расставания.

Нам очень нравилось жить рядом, но я знала, что теперь у меня почти не будет свободного времени. Так или иначе, но мы не сможем общаться столько, сколько сейчас. Она тоже все понимала, но, тем не менее, грустила. Вернувшись в номер, Флавьен обнял Илену и, посмотрев в ее грустные глаза, полным нежности голосом спросил:

– Ну что ты грустишь? Она же уезжает всего на пару улиц отсюда. Как же вы жили в разных странах, если совсем не можете расстаться?

Илена посмотрела на него, не понимая, как он может такое говорить. Здесь, в Париже для нее не было людей ближе, чем я и Флавьен. Но теперь мы оба были отняты у нее неведомой силой по имени «Амадеус». Долгие часы репетиций и спектаклей, когда нас не будет рядом. Толпы поклонниц у входа, жаждущих обладать красавцем Сальери. Все это не придавало сил. Я понимала, что на самом деле так тревожило Илену, но объяснить Флавьену это было нельзя. Но, кажется, этот на удивление проницательный человек понял все сам.

– Илена, послушай, – он обнял ее и прижал к себе, все также глядя в глаза. – Если ты не хочешь оставаться одна, то можешь пожить у меня.

– Что? – грусть на лице девушки сменилась удивлением, а вслед за этим огромная радость засияла в ее глазах. – Правда? Ты не шутишь?

– Конечно, можем прямо сейчас забрать тебя отсюда.

Не помня себя от восторга, она крепко обняла его за шею и поцеловала. Он, улыбаясь внезапному проявлению чувств, ответил ей тем же. Я внимательно наблюдала за ними, гадая, смогут ли они остановиться на этот раз. Наверное, Флавьен вспомнил, что нам нужно еще вернуться в театр, потому что отодвинулся от Илены и очень серьезно спросил:

– А ты не боишься?

– Прости, что? – удивилась не только она, но и мы с Мануэлем переглянулись.

– Не боишься быть со мной не только днем? – он помолчал и, уже снова улыбаясь, добавил. – Ночью я некрасивый.

– Ой, балда! – Илена снова бросилась на него, поцеловала в обе щеки и убежала в свою комнату собирать вещи.

Примерно через час, оставив Илену у Флавьена дома, мы втроем вернулись в театр. Что делать и куда идти, я представляла очень смутно. Но удача явно сопутствовала мне. Лишь стоило нам появиться на пороге, как ко мне подбежала очень взволнованная Ксения. Сказав пару слов по-французски моим спутникам, она схватила меня за руку и увлекла за собой в сторону гримерок.

– Как здорово, что ты русская, – принялась она болтать без умолку, не давая мне вставить и слова. – Когда прошел слух, что Констанс будет из России, я даже не поверила. А тут и правда, ты!

Она восхищенно смотрела на меня своими большими голубыми глазами. На вид она была младше меня. Ее искренность и дружелюбие не могли оставить равнодушным. К своей радости я понимала, что в этой девочке смогу найти если не подругу, то хотя бы поддержку. Улыбнувшись ей в ответ, я спросила:

– Ксюш, я совсем не знаю, что мне делать. Подскажи, куда идти?

– Для начала было бы неплохо раздеться, – сказала она, оглядывая на мою куртку, и повела меня в нашу гримерную.

Там было многолюдно. Все артистки и танцовщицы, с которыми недавно меня знакомили, переодевались, готовясь к репетиции. Почти никто не обратил на нас внимания, но я успела заметить недовольный взгляд Тесеи, который она мельком бросила в мою сторону. Присев на стул рядом с Ксенией, я сняла куртку и замерла, не зная переодеваться ли мне тоже. Моя новая приятельница снова пришла на помощь:

– Сейчас будет быстрый прогон перед спектаклем. В нем участвуют только те, кто непосредственно сегодня играет. А тебя, наверное, отправят к хореографу или на вокал. Надо спросить у Дейва, – она замолчала на пару секунд, снимая свитер, а потом спросила. – Талья, а где ты будешь жить?

– Я поселилась в отеле тут недалеко, в котором якобы живет чуть ли не вся труппа, – я усмехнулась, пока еще не зная, насколько это действительно так.

Ксения вновь радостно захлопала глазами.

– Как здорово! Я и Витя тоже живем там. Да и, по правде говоря, там живут очень многие. Даже Мануэль. Он разве не сказал тебе?

Я удивленно посмотрела на нее, смутно припоминая слова Мануэля, брошенные вскользь про приятное соседство. Тогда я, отвлекшись на что-то, не придала им особого смысла. А оказывается, мы теперь действительно соседи. Ну что ж, это и правда, было довольно приятно.