Текст книги "Другая жизнь (СИ)"
Автор книги: in_Love_with_a_Psycho
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц)
Я все еще не хотела говорить ему об Андрее. По крайней мере, не сейчас, не в такой ситуации и не здесь.
– Когда-нибудь я расскажу тебе. Когда придет время.
– Вот тогда и я расскажу. Когда придет время.
С этими словами дверь за ним закрылась. Я слышала, как удаляются его шаги по коридору, а когда все стихло, взяла куртку и, одевшись, вышла на улицу. Мануэля, конечно, уже не было видно. Это и хорошо, потому что лицезреть его подружку мне не хотелось. Оставаться в одиночестве было грустно. Тяжелый груз, лежавший на душе, сегодня был особенно ощутим, и я не хотела провести этот вечер одна. Я решила позвонить Илене, с которой уже две недели не могла нормально встретиться, но ее телефон не отвечал. Больше у меня не было вариантов, и я побрела в сторону дома. Есть не хотелось. Никуда не заходя, я сразу поднялась к себе и чтобы заглушить давящее чувство одиночества, включила телевизор. Показывали какую-то мелодраму.
Я сидела, бездумно таращась в экран телевизора, и ненавидела себя за слабость. Сейчас, когда моя жизнь начала налаживаться, когда в ней появилось действительно стоящее занятие, которое очень нравилось мне, я не могла позволить себе хандрить из-за своих неудач на личном фронте. Я должна была выкинуть Андрея из головы, забыть, как ночной кошмар. Думая об этом, я вдруг задала себе вопрос. А так ли уж в моей нынешней грусти был виноват муж? Действительно ли из-за него я сейчас переживала? Копаясь в себе, в своих чувствах и мыслях, я все четче понимала, что сегодня мне очень не хотелось не оставаться одной, а оставаться без Мануэля. За две недели привыкнув к его почти постоянному обществу, я уже не представляла себе вечер без него. И надо было признать, что ужинать я не пошла, потому что без него мне был не мил и любимый уютный столик в кафе. Казалось, все прелести моей нынешней жизни не были бы таковыми, не будь рядом Мануэля с его лучезарной улыбкой и бездонными черными глазами. Почувствовав неописуемое желание заплакать, я уткнулась носом в подушку. Слезы хлынули из глаз. Я не сдерживала их, еще больше злясь на себя и свою глупую голову, забитую неизвестно чем. От усталости и плача разболелась голова. Не раздеваясь, я так и уснула на мокрой от слез подушке под звуки мелодрамы.
Сквозь сон услышав стук в дверь, я резко села на кровати и огляделась. Телевизор показывал уже не фильм, а какие-то помехи. Я не знала, сколько проспала, но судя по всему была глубокая ночь. В дверь снова постучали. Сонная, едва переставляя ноги, я побрела открывать. За дверью стоял Мануэль. Спросонья я еще туго соображала, поэтому просто жестом пригласила его войти, хотя в мозгу включилось что-то похожее на удивление.
– Я тебя разбудил? – он с сомнением оглядел меня с ног до головы.
– Да, смотрела кино и вырубилась, – объяснила я, подходя к большой зеркальной двери шкафа.
Конечно, вид у меня был еще тот. Одежда помялась. Длинные волосы растрепались и запутались. Под глазами залегли синяки то ли от слез, то ли от потекшего макияжа. Я перевела свой полубезумный взгляд на ночного гостя и спросила:
– А почему ты здесь? Уже покинул свою подругу? Как-то быстро.
Не дожидаясь приглашения от негостеприимной сонной хозяйки, Мануэль подошел к кровати и, недолго думая, фривольно развалился поперек нее, демонстрируя сильнейшую утомленность.
– Она обиделась на меня и ушла, – задумчиво протянул он, а потом посмотрел на меня, стараясь сдержать приступ смеха, вызванного моим странным видом.
– Чем же ты ее обидел? – спросила я, присев рядом на кровать.
Он лежал совсем близко, так что кончиками пальцев я ощущала легкое прикосновение его волос. Моей вечерней печали как ни бывало. Удивительно, но с возвращением этого человека, ко мне вернулись и покой, и самообладание. Он, не отводя взгляда, смотрел на меня. А я, совсем не заботясь, что выгляжу, может быть, ужасно, смотрела на него. В его глазах снова заплясали искорки, становясь с каждой секундой все ярче. Когда же он, наконец, ответил, его глаза уже почти горели.
– Я вспомнил наши репетиции и в самый ответственный момент назвал ее Талья, – он замолчал и теперь его взгляд сделался очень внимательным.
– Все-таки с тобой что-то не в порядке, раз ты в самые ответственные моменты думаешь о репетициях, – в ответ поддела я, пораженная до глубины души его словами.
Он подвинулся, и я легла рядом с ним, положив голову на подушку. Глаза слипались, очень хотелось спать. Он последовал моему примеру и лег на другую подушку рядом. Он так ни разу не отвёл взгляд, и мне вдруг стало неуютно.
– Талья, можно я посплю сегодня у тебя? У меня в комнате кошмар, что делается.
– Что? Неужто завелись клопы? – понимающе кивнула я, сдерживая улыбку.
– Можно и так сказать. Хотя, скорее саранча, – я удивленно подняла брови, а он продолжал. – Моя подруга перед уходом устроила сцену ревности, разнеся комнату практически на части.
– Сцену ревности? – я удивилась еще больше и заинтересовалась еще сильнее. – Значит, у вас все было вполне серьезно? Или она просто истеричка?
– Не то чтобы серьезно, но мы давно уже знаем друг друга. Я расскажу тебе когда-нибудь потом, когда ты расскажешь мне свою историю, – ехидно проговорил он, припомнив наш вечерний разговор.
– Моя история совсем неинтересная, поверь, – грустно улыбнулась я, подумав об Андрее.
– Мне будет интересно, – его лицо вмиг сделалось серьезным.
– Если хочешь, оставайся. Только не двигайся ко мне слишком близко, а то по утрам я не всегда адекватна в своих желаниях, особенно, если рядом кто-то есть, – перевела я тему и предупредила его, вспоминая последнюю ночь в отеле с Иленой и Флавьеном, когда утром приняла Мануэля за своего мужа.
Умывшись и переодев майку и шорты, которые служили мне пижамой, я вернулась в комнату.
– Прими ванну, если хочешь, – предложила я Мануэлю, ложась под мягкое одеяло. – И не смотри на меня так! Ты недавно был в постели с какой-то женщиной, так что это предложение только из соображений гигиены.
– Не думал, что тебя так заботят женщины в моей постели, – медленно изрек он, пытаясь меня задеть, но сделать это было практически невозможно.
– Меня заботят мужчины, которые собираются ночевать в моей постели, – без тени смущения ответила я. – Хотя можешь спать на полу, мне все равно.
Он все-таки ушел в ванную, а я выключила свет и легла. Глаза моментально закрылись, и я уже почти видела цветной сон, как громкие шаги бесцеремонно прервали его, а затем тело с шумом плюхнулось рядом со мной на кровать. Меня всегда поражала неспособность мужчин тихо передвигаться, да и вообще не шуметь. Этим страдали мой отец, мой дед, мой муж. Но еще больше меня удивляло, как быстро я, живя одна всего две недели, отвыкла от посторонних шумов.
– Мануэль, ты слон! – простонала я. – Сейчас пойдешь обратно в свой клоповник!
– Прости, я опять тебя разбудил?
Кажется, в его голосе слышалось раскаяние. Я недовольно глянула на него и, буркнув, чтоб спал, рухнула обратно на подушку. Но сон, так неосторожно прерванный, не спешил возвращаться. Подождав несколько минут и осознав, что теперь мне не уснуть, я повернулась к лежащему рядом мужчине. В темноте его светлые волосы казались почти черными. Глаза были закрыты, лицо не выражало никаких эмоций, кроме полного спокойствия. Судя по тихому дыханию, он вырубился так же быстро, как и я полчаса назад. Но все же я решила попытать удачу:
– Мануэль, ты спишь, – тихо позвала я.
Он тут же открыл свои большие глаза, в которых не было и намека на сон.
– Нет, не сплю, – прошептал он в ответ.
– Почему? – задала я самый глупый из вопросов, какой только мог родиться сейчас в моей голове.
– Не люблю спать в чужой постели.
– Мы с тобой не совсем чужие, так что, значит, и постель тебе тоже не чужая, – размышляла я.
– Мы не чужие, но и не так близки, как могли бы быть, лежа в одной постели, и не в первый раз.
Я посмотрела на него с выражением удивления смешанного с несогласием, и он тут же добавил:
– Не бери в голову. А ты почему не спишь?
– Я боюсь, – честно призналась я. – Завтра мое первое настоящее выступление. Мне страшно.
– Нечего бояться. Ты прекрасно все знаешь и умеешь. Ты талантлива, труппе повезло с тобой, – он улыбнулся, а я, кажется, покраснела, но темнота удачно скрыла мое смущение. – Знаешь, я помню свой первый выход на цену в роли Моцарта. Это было ужасно. У меня тряслись руки, представляешь!
– Не может быть! – я оживилась, представляя себе Мануэля в нервной трясучке перед спектаклем. Он был всегда настолько уверен в себе, что я и помыслить не могла, что он может волноваться перед выступлением. – Ты же выступал до этого, пел. Откуда мандраж?
– Ты тоже и пела, и выступала, – напомнил он мне. – А теперь волнуешься, хотя твоя роль и в массовке. А я играл главного героя. Перед этим огромным залом. Когда я увидел всех этих людей перед началом спектакля, я вообще готов был отдать костюм Нико и скрыться в неизвестном направлении.
Он рассказывал дальше, а я закрыла глаза, представляя себе и Мануэля, и Нико, и других людей, которые, так или иначе, упоминались в его истории. Незаметно я уснула. Мне снилась сцена. Я стояла на ней в образе прелестной Констанс, а рядом со мной был Мануэль в образе Моцарта. Я не понимала, была ли это репетиция или же спектакль, но я волновалась. Не от того, что предстояло петь, а от того, каким взглядом смотрел на меня Мануэль.
Когда я проснулась, уже наступило утро. И первое, что я увидела, была пара черных бездонных глаз, смотревших на меня.
– Ты спал вообще? – зевая и потягиваясь, спросила я.
– Ты такая смешная, когда не выспишься, – ответил он, но только не на мой вопрос.
– Смешная… Я сейчас готова уничтожить весь мир. Тогда, может, и посмеюсь, – ворчала я, продолжая зевать. – А тебе вообще уже пора к своим клопам. Давай, отправляйся!
Выставив Мануэля за дверь, я пошла в душ. Это привело меня в чувства, но полностью не избавило от последствий плохого сна. Помятая, я ненавидела себя за то, что не могла нормально лечь спать, что не могла не плакать, что не могла не думать о Мануэле.
Через пару часов я уже стояла в окружении всей труппы мюзикла на сцене, где скоро должна была начаться репетиция, а позднее и сам спектакль. Перед артистами стоял режиссер и увлеченно говорил:
– Приветствую всех! Как вы уже знаете, с сегодняшнего дня место одной из артисток занимает Талиана. Пожелаем ей удачи на этом поприще.
На меня посмотрели несколько лиц. Некоторые из них улыбнулись, другие остались снисходительно равнодушными. Тем временем Дейв сказал что-то об изменении графика выступлений, что-то про Рождество и Новый год. Мне было все равно, и я почти не слушала.
– И последнее, – вздохнул Дейв и посмотрел в мою сторону, а затем на Мануэля. – Мануэль и Талья. Убедительная просьба, начинайте спать по ночам, а не заниматься чем попало. Мне гримеры жалуются, что на ваши круги под глазами тональника не напасешься. Поймите, мне не нужны на сцене зомби. Я понятно излагаю?
Он посмотрел на меня, и я, как можно серьезнее, ответила:
– Простите, такого больше не повторится.
Дейв перевел взгляд на Мануэля, и тот, пытаясь сдержать улыбку, закивал в знак полного согласия.
– Я очень на это рассчитываю.
С этими словами Дейв покинул сцену. Труппа тоже начала расходиться, а к нам подошел Флавьен. Стоя между мной и Мануэлем, он обнял нас за плечи и с довольной ухмылкой спросил:
– И чем это вы ночью занимались? Только не говорите, что пели!
– Что ты сделал с Иленой? Я вчера не смогла до нее дозвониться. Только не говори, что вы спали, – передразнила я его.
– Илена с утра уже носится по магазинам в поисках нового платья. У нее сегодня запланирован поход в театр на первое выступление лучшей подруги, – объяснил Флавьен.
– О, боже! – вздохнула я, представляя, какие масштабы могло принять участие Илены в распространении такой новости, как мой первый выход на сцену.
Мне оставалось лишь надеяться, что она не оповестила об этом всех моих парижских знакомых. Недовольная собой и всем окружающим миром, я ушла в гримерку, где было более спокойно, и постаралась отвлечься переодеванием. Уже совсем скоро мне предстояло сделать первый и очень ответственный шаг на пути к успеху в театральном поприще.
========== ГЛАВА 5. Илена ==========
Илена Бейли никогда не жаловалась на жизнь и, будучи очень романтичной натурой, верила в чистую настоящую любовь. А как могло быть иначе? Эта история с детства вдохновляла ее и подавала пример – история ее собственных родителей. Ее отец был дипломатом в Соединенных Штатах, который когда-то двадцать пять лет назад был отправлен работать в посольство США в России. Тогда-то он и встретил любовь всей своей жизни. Несмотря на языковые барьеры и вообще какие-либо границы, эти два любящих друг друга человека поженились. А через год у них родилась дочь. Ради благополучия своей семьи отец сделал всё. Он даже согласился переехать жить в Россию, хотя был истинным патриотом своей страны. Пока тот занимался политикой, его жена растила дочь и занималась бизнесом. В итоге, заведя дружбу с нужными людьми, среди которых был и господин Полянский, дела семейства пошли просто прекрасно. Через дружбу родителей Илена обзавелась и лучшей подругой Талианой, дочерью известного предпринимателя. Побывав во многих странах, закончив учёбу в Лондоне, Илена все еще была в поиске себя и смысла жизни, когда судьба забросила ее в город любви – Париж.
Знакомство с Флавьеном Мораном в одночасье перевернуло все ее представления о том, какими бывают отношения. Этот красивый, умный, талантливый, заботливый и нежный мужчина, казалось, был лучшим во всем. Его нельзя было не любить. Им нельзя было не восхищаться. Каждая минута, проведенная рядом с ним, все более и более приближала Илену к пропасти под названием любовь. А проведя с ним ночь, наутро она уже знала, что, если потеряет его, не сможет этого пережить. Ей всегда было страшно от подобных мыслей. Она боялась даже представить себе, что наступит день, и она не сможет больше говорить с ним, обнимать, целовать его, быть рядом. Все, что было важно для нее в этом огромном мире, сейчас сжалось до одной маленькой фигурки где-то в центре Парижа, и имя этому было Флавьен.
Оставаясь одна долгими днями и вечерами, когда у него были репетиции и спектакли, Илена часто вспоминала их первый поход вместе в театр. Она, как обычно, была зрителем. А ее прекрасный спутник на этот раз был актером.
– Илена, я хочу тебя кое о чем попросить, – бархатным голосом тихо произнес Флавьен. – Только пойми меня правильно. Это никоим образом не относится к тебе.
Они сидели в машине недалеко от театра. Судя по тону, каким говорил Флавьен, это было что-то не очень приятное. Илена занервничала и поторопила его:
– Давай без длинных предисловий. Что случилось? Говори.
– Просто я хочу, чтобы ты поняла и не расстроилась из-за этого. Я человек публичный, и для меня важно, чтобы моя личная жизнь так и оставалась личной.
– Думаю, это нормальное желание любого человека, – поддержала Илена, начиная понимать, к чему он клонит.
– Да, – он кивнул и обнял ее, глядя в глаза. – Поэтому я не хочу афишировать наше общение в том контексте, каким оно сейчас является. Я несу сумбурную ахинею, но как это выразить нормальными словами, не знаю.
Они рассмеялись, а он продолжал:
– Давай для труппы ты будешь моей знакомой, которой я обещал показать театр. Хотя за кулисами всегда бывает столько посторонних, что если мы не дадим повода, о нас никто даже не вспомнит.
Илена согласно кивнула, вполне довольная такой перспективой. Она уже однажды представляла себе, как какая-нибудь полоумная фанатка Флавьена, узнав, с кем тот проводит ночи, подкараулит её в темном углу. Что с ней могли сделать, девушка предпочла даже не думать. Она поцеловала своего прекрасного мужчину и вышла из машины.
Илена всегда любила театры и все с ними связанное, но мир закулисья оставался для нее неразгаданной тайной. Все, что творилось за пределами глаз зрителя, будоражило воображение. Поэтому теперь, будучи впервые на театральной кухне, она впитывала эту особую атмосферу, наслаждаясь каждой минутой, проведенной здесь, да еще в компании Морана. Он вел ее небольшими коридорами, показывая гримерки и залы для репетиций, костюмерные и сцену, на которой было особенно многолюдно. Танцоры разминались перед спектаклем. Флавьен махнул кому-то рукой, и тут же к ним подбежали двое – парень и девушка. Загримированные, они вблизи выглядели очень забавно, напыщенно и неестественно. Но даже под слоем грима угадывались их миловидные черты.
– Илена, познакомься. Это твои земляки. Виктор и Ксения.
Они улыбнулись ей и, сказав пару слов приветствия по-русски, снова убежали танцевать.
– Не думала, что в труппе есть русские, – задумчиво произнесла Илена.
– У нас тут много разных, – ответил Флавьен, уводя ее со сцены. – А теперь, хочешь посмотреть, как гримируют Сальери? А то уже и мне пора подумать о спектакле.
Илена с радостью согласилась. В гримерке находилось несколько человек. Перед большими зеркалами сидели актеры. Все готовились к скорому началу спектакля. Илена сразу же увидела Мануэля, который, оглядев свою прическу, с особым усердием принялся поливать ее лаком. Казалось, что он потратил на это не меньше половины флакона, после чего поправил еще и свой макияж, умело орудуя черной подводкой не хуже любой барышни.
– Даже я так не умею, – засмотревшись, констатировала в итоге Илена.
Мануэль улыбнулся ее отражению в зеркале и загадочно произнес:
– Ты еще не видела, как это делает Флавьен.
– Ну уж нет! – поднял руки Флавьен и уселся в кресло рядом. – Это дело я доверяю профессионалам.
Он улыбнулся женщине, подошедшей к нему. Постояв немного, глядя на других актеров, Илена вышла в коридор, дабы не мешать никому заниматься своими делами. Она прошлась в поисках, где бы приютиться. Незаметно ноги сами привели ее к двери на сцену. Идти все равно было некуда, и она вошла. Найдя укромный уголок сразу за дверью, девушка встала туда, чтобы не путаться под ногами, но в то же время видеть все происходящее. Репетиция уже закончилась. Танцоры разбрелись кто куда, отдыхая и набираясь сил перед скорым началом спектакля. Откуда-то слышалось пение девушек. Илена сразу узнала песню сестер. Наверное, они распевались, тоже готовясь к выходу на сцену. Прошло некоторое время, как все вдруг резко пришло в движение. Погас свет, воцарилась тишина. Танцоры, еще недавно непринужденно беседовавшие, встали рядом с кулисами, сосредоточенные и внимательные. Дверь открылась, и мимо Илены прошел Мануэль, а за ним Мелар и еще какие-то люди, которых она не знала по именам.
– Ну, с богом, – кивнул им стоящий рядом мужчина, и Илена поняла, что это режиссер.
Под бурные аплодисменты зала представление началось. Все вокруг двигалось, перемещалось. Одни приходили, другие, торопясь переодеть костюмы, покидали сцену. Но все действовали на удивление слажено. Сейчас труппа работала как единый организм. Завороженная зрелищем спектакля изнутри, Илена не сразу поняла, что ее зовут.
– Илен, – раздался откуда-то сбоку до боли знакомый голос. – Иди ко мне.
Девушка повернулась и увидела Флавьена, который стоял у двери, протягивая ей руку. Он уже был загримирован и одет в костюм Сальери. Моментально забыв о мюзикле, Илена покинула свой закуток, в пару шагов подлетела к нему и взяла за руку. Он увлек ее за собой куда-то в противоположный конец сцены, где стояли декорации.
– Тебе нравится Антонио Сальери? – прищурив глаза, спросил Флавьен.
– Нет. Мне нравится Флавьен Моран, – ответила Илена.
Он обнял ее, прижав к себе, и прошептал на ухо:
– Это пытка видеть тебя рядом и не прикасаться к тебе. Я больше не могу.
Его губы жадно прильнули к ее щеке, перемещаясь к шее и ниже, докуда позволял вырез кофты. Вместе с этим Илена почувствовала, что он гладит ее по уже обнаженной спине, удивившись, как его руки так быстро проникли к ней под одежду. Изнемогая от желания самой сделать тоже самое, все же краешком сознания она понимала, где находится.
– Нас могут увидеть, – зашептала она, взывая к его благоразумию.
– Не увидят. Здесь никто не ходит, – не переставая целовать ее, ответил Флавьен.
Большие гипсокартонные декорации скрыли их от глаз людей, находящихся поблизости. Здесь, в самом дальнем уголке сцены было темно. Заглушая все звуки вокруг, громко играла музыка идущего в паре десятков метров отсюда спектакля.
– Тебе скоро на сцену, – попыталась Илена еще раз.
– Через час, – выдохнул он и добавил. – Ни слова больше.
После этого все благоразумные мысли, какие еще могли остаться в голове девушки, ушли, уступив место инстинктам и желаниям. Поддавшись воли своего мужчины, казалось, она сама перестала существовать. Осталась только страсть, которая не сдерживалась больше никакими мыслями и рвалась наружу. В голове остался только Флавьен. Его прикосновения, его тело, его запах, его нежность и страсть.
Через два дня он предложил Илене пожить у него. Она никогда не жила с мужчиной, боясь брать на себя какие-либо связанные с этим обязательства. Но это их сожительство было совсем не таким, как обычно бывает в представлении людей. Маленькая квартирка Флавьена больше походила на студию звукозаписи или музыкальный склад. Повсюду лежала музыкальная аппаратура, к которой у Морана была патологическая любовь. Флавьен почти не бывал дома, уходя утром и возвращаясь поздно вечером. Все это время Илена была предоставлена сама себе. Это вполне устраивало ее, и было привычным делом. Она проводила время в свое удовольствие каждый день в предвкушении возвращения своего друга. Именно это слово, по ее мнению, наилучшим образом соответствовало их отношениям. Очень крепкая дружба. И никак иначе. Периодически она ходила вместе с ним на спектакли, отчего ее уже начали запоминать участники мюзикла. С некоторыми завязались даже вполне дружеские отношения. Это были русские танцоры Виктор и Ксения. К сожалению, Илена не могла позволить себе сопровождать его так часто, как бы ей того хотелось. Во-первых, это могло вызвать лишние разговоры. Во-вторых, это было ужасно глупо. Ее свободолюбивая натура никак не хотела смиряться с порывами сердца и души быть рядом с одним человеком. Ей все время казалось, что еще немного, и сказка кончится. Принц слезет со своего коня, поставит его в стойло и отправит Илену туда, откуда она приехала.
Прошло несколько дней. Был самый обычный вечер. Илена встречала Флавьена у театра. Она пришла на полчаса раньше и теперь курила в стороне, стараясь не привлекать внимания. Она уже устала от ежедневных прогулок по городу и походам по магазинам. Сегодня ей было совершенно некуда себя деть. Не привыкшая сидеть без дела, девушка злилась на себя и на своего вечно занятого друга, хотя и понимала, что он тут совершенно не виноват.
Илена в который раз посмотрела на часы, но ждать, оказывается, оставалось совсем немного. Подняв голову, она увидела выходящего из театра Флавьена. Толпа девушек плотной стеной окружила его. Он, не в силах противиться народной любви, давал автографы. Илена и так недолюбливала своих потенциальных соперниц, а сегодня, будучи совсем не в духе, люто возненавидела каждую из них. Она смотрела на своего сногсшибательного красавца, окруженного кучей голодных пираний, так и норовящих оторвать себе кусок побольше. Ревность ослепляла еще и оттого, что все они были молоды и, наверняка, симпатичны. Так что любая теоретически могла стать ее соперницей.
В тот вечер по дороге домой Илена почти не разговаривала. Флавьен рассказывал ей какие-то истории, случившиеся с ним за день. Она молча кивала, не вдаваясь в подробности. Заметив, что девушка не слушает, он тоже замолчал. На предложение поехать куда-нибудь поужинать Илена также ответила отказом, и в итоге они сидели дома, поедая какие-то полуфабрикаты, от одного вида которых становилось тоскливо.
Уже когда они легли в постель и Илена, как всегда, положила голову ему на грудь, бездумно переключая каналы пультом от телевизора, Флавьен спросил:
– Что сегодня случилось?
– Ничего, – выключив телевизор и кинув пульт на пол, ответила Илена.
– Может, всё-таки расскажешь? Это я что-то сделал?
– Нет, ты ни при чем, – поразмыслив пару секунд, она решила, что лучше быть откровенной. – Просто сегодня мне было очень одиноко. Я все время одна. Тебя почти не вижу. Я понимаю, что такова твоя работа, но мне страшно, что однажды я останусь совсем одна в этом большом чужом городе.
– Ты скучаешь по дому? – тихо спросил Флавьен.
– Нет, но здесь я чувствую себя бесполезной. Мне совершенно нечем заняться, некуда пойти, у меня нет друзей. Это очень непросто. Я привыкла жить иначе.
– Я понимаю, но со временем ты найдешь себе занятие. Хочешь, я помогу тебе. Только скажи, что именно тебе было бы интересно.
– Спасибо тебе, – она еще сильнее прижалась к нему, вдыхая аромат его тела. – Если бы ты только знал, сколько уже для меня сделал.
– Нет, это ты для меня столько сделала, – улыбнулся он ей и хотел поцеловать, но, вспомнив о чем-то, снова заговорил. – Кстати, ты обижаешься, что мы мало бываем вдвоем. А у нас есть отличный повод провести завтра вместе время. Одна моя знакомая устраивает вечеринку, и на нее приглашена вся труппа. В целях рекламной кампании по воле наших продюсеров мы должны там петь. Я буду счастлив, если ты пойдешь со мной.
– Конечно! Это здорово! Обожаю вечеринки! Погоди, а раз вся труппа, то и Талья там тоже будет?
– По идее, да. Если не зависнет где-нибудь с Мануэлем для очередной бессонной репетиции.
Флавьен рассказал Илене про шуточки, какие отбрасывал в их сторону режиссер, про слухи, которые ходят в театре об этой творческой парочке, после чего, предавшись более приятным ночным занятиям, уставшие, они наконец уснули.
На утро от вчерашней хандры не осталось и следа. По пути в театр Флавьен подвез Илену до центра, где она намеревалась потратить кучу денег, дабы вечером выглядеть сногсшибательно. Сегодня у нее было запланировано два мероприятия. Одно – это первый мюзикл с участием ее любимой подруги, после которого сразу наступит второе. Вся труппа отправится на вечеринку, она же пиар-акция. Илена была счастлива, что наконец выходит в люди. Для нее это было жизненно необходимо – периодически окунаться в светскую жизнь, к какой она привыкла в Москве. Хотя Флавьен был не очень осведомлен об этой стороне ее существования. Илена обошла несколько магазинов, приобретя в итоге очередное маленькое черное платье. В ее гардеробе подобных было уже пару десятков, но все их отличало нечто особенное. К примеру, у этого была закрыта шея, но оголены плечи и большая часть спины. Выглядело это потрясающе. Илена представила лицо Флавьена, когда он увидит ее, и сладко улыбнулась. После этого она отправилась в салон красоты, чтобы для пущего эффекта выглядеть просто идеально.
Спектакль, как всегда, прошел на ура и при полном зале зрителей. Примерно через час труппа во главе с режиссером Дейвом и продюсером Альфредом, которого Илена видела впервые, дружно двинула на вечеринку. В толпе актеров и танцоров Илена наконец нашла, кого искала:
– Талька, как я рада тебя видеть! Я сегодня якобы с тобой.
– Я знаю, Флавьен говорил, что ты придешь. Кстати, хорошее платье!
Вечеринка была самой обычной. В меру веселой, в меру пафосной, в меру пьяной. Единственным ее неоспоримым достоинством было то, что в разгар вечера на небольшую сцену ночного клуба вышла труппа мюзикла. Илена во все глаза смотрела на Флавьена, наслаждаясь его чудесным голосом. А он несколько раз бросал на нее такой взгляд, который можно было расценить, как «пусть здесь сотня человек, но пою я только для тебя». Когда выступление подошло к концу и все разбрелись по клубу, Флавьен подошел к Илене.
– Как тебе? – довольный собой спросил он.
– Я в восторге от выступления. Особенно от тебя. Наверное, никогда не устану тебя слушать.
– А я в восторге от твоего платья. Будет даже немного жаль снимать его с тебя сегодня ночью.
– Можешь не снимать, – лукаво улыбнулась она и уже серьезнее продолжила. – А вообще, вечеринка так себе, на троечку. Клуб не ахти какой. Я знаю, в Париже есть и лучше. Ди-джей странный, что-то хрипит себе под нос. Организации, в общем, никакой.
– Не суди строго, наш пиар-менеджер беременна, так что ее мероприятия бывают теперь довольно странными. А как бы сделала ты?
И Илена, имея богатый опыт походов на вечеринки во многих городах мира, поведала Флавьену свое видение подобных мероприятий. Флавьен внимательно выслушал, а потом, извинившись, куда-то ушел. Вернувшись через несколько минут, он взял ее за руку и повел за собой. Возле барной стойки он остановился и представил ее солидному мужчине лет пятидесяти.
– Альфред, это и есть Илена. Девушка, которая могла бы заняться вечеринками, пока наша беременная не родит. Илена, это продюсер мюзикла и просто хороший человек Альфред. Я немного рассказал ему о твоих идеях, и он готов выслушать их от тебя самой. Пообщайтесь, а я вас ненадолго оставлю.
Если кого-то надо было очаровать и убедить в своей правоте, то Илене не было в этом равных. Видимо, образование, полученное на дипломатическом поприще, где умение вести переговоры прививалось все пять лет, играло свою роль. Даже рассуждая о вещах, от которых была очень и очень далека, Илена умудрялась убеждать всех вокруг. Что уж говорить, когда она мастерски владела темой разговора. Прошло совсем немного времени, как Илена уже бежала на улицу, увидев, что Моран отправился туда. Выскочив на холод, резко ударивший по ее открытой спине и рукам, она немного пришла в себя от испытываемой радости и пошла вслед за Флавьеном. Он отошел от входа и стоял в тени дерева, прикуривая сигарету. Подойдя ближе, Илена все же не смогла сдержать порыв чувств и бросилась ему на шею.
– Ты знал, ты знал, чего я хочу! – Обнимая его и целуя, говорила она. – Спасибо тебе огромное. Альфред сказал, я могу заняться рождественской вечеринкой! Я же всю жизнь мечтала, но никак не было времени всерьез подумать об этом!
– Я рад, что угадал, – он улыбнулся ей, пытаясь укрыть ее своей курткой. – Ты замерзнешь.
– Нет, я так счастлива, что мне уж точно не холодно!
До Рождества оставалась неделя, а до вечеринки и того меньше, а еще нужно было столько всего сделать, что Илена носилась по Парижу как заведенная. Наконец она была занята делом, и с удовольствие проводила дни в поисках подходящего места, лучших ди-джеев, приглашая гостей, оповещая прессу. Ее организаторские способности и природное обаяние, подкрепленные поддержкой Альфреда, позволяли провести мероприятие на высшем уровне. Она не могла думать ни о чем, кроме предстоящего события, одновременно предвкушая произведенный фурор, но и боясь, вдруг что-то пойдет не так. Флавьен успокаивал ее и поддерживал, обещая, что все будет потрясающе.
