Текст книги "Другая жизнь (СИ)"
Автор книги: in_Love_with_a_Psycho
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Когда пришел черёд нашей группе выходить на сцену, я была невозмутима. Хотя некоторые нервничали настолько, что слезы наворачивались на глаза. Не выдержав напряжения, одна из девушек в последний момент убежала. Нас стало тридцать девять, что не могло не радовать. Итак, поехали. Я выдохнула и бодро шагнула в свет софитов.
Танец состоял из нескольких частей. Ритмичная музыка сменялась медленной и лиричной, потом снова начиналась быстрая, волнующая. Постановка была такова, что, меняясь местами, каждая из нас так или иначе оказывалась то впереди, то сзади, так что жюри не могли упустить никого из виду. Как только я услышала первые аккорды, все вокруг перестало существовать. Сознание ушло, уступив место инстинктам, которые безошибочно подсказывали, что нужно делать, как двигаться. Я не видела никого рядом с собой, я забыла, что в зале сидят люди, оценивающие каждый взмах руки и поворот головы. Я помнила только, что есть музыка, есть танец. Десять минут пролетели на одном дыхании. Музыка стихла, и все замерли. Откуда-то с задних рядов раздались аплодисменты и крик поддержки. Это было приятно, и я даже не старалась сдерживать улыбку. Особенно, когда блондинка-вышка, стоявшая рядом со мной, фыркнула и скривила мордочку, мне стало еще веселей. В это время Дэйв поблагодарил нас и попросил всех участниц подождать. Мы снова ушли за кулисы, где смешались с толпой девушек из первой двадцатки.
Не желая стоять, я присела на корточки у стены и закрыла глаза, пытаясь оценить свои шансы на успех. Сколько конкретно человек выберут для второго тура, никто не знал. Поэтому прикинуть свои возможности я так и не смогла. Только надеялась на лучшее. Очень не хотелось уходить, так и не спев. Пусть даже я не пройду кастинг, но я должна сделать все, что в моих силах. Они должны услышать, как я пою.
Мы ждали недолго. Когда услышала, что нас зовут, я даже не смогла понять, волнуюсь или нет. Как робот, я зашагала вслед за другими девушками. Многие не могли скрыть своего волнения. Кто-то теребил пальцы, кто-то слишком громко сопел, некоторые даже бурчали себе под нос, призывая старушку-удачу.
– Всем еще раз спасибо за выступление, – начал Дэйв из зрительного зала. Я, не мигая и не шевелясь, смотрела на него. – Сейчас я буду называть номера, а их обладательницы выходите, пожалуйста, вперед.
И, конечно, по закону жанра он не сказал, что будет с теми, кого назовут. Это могли быть как кандидаты на выбывание, так и счастливицы, прошедшие во второй тур. Режиссер начал перечислять номера. Девушки неуверенно шагали вперед. Глядя на них, я хотела понять, уйдут они или останутся петь, но, к удивлению, совсем не могла вспомнить, хорошо или не очень они выступали. Размышляя об этом, я как во сне услышала:
– И последний, двадцать восемь! – произнес режиссер и замолчал. Понимая, что назвали меня, я шагнула вперед. В ожидании приговора мне хотелось зажмуриться, но то была непозволительная роскошь. – Итак, поприветствуем этих девушек. Вы молодцы, удачи вам во втором туре. Остальным спасибо, вы свободны.
Я не верила своим ушам. Я прошла. Оказывается, последние несколько секунд я не дышала, и только теперь шумно выдохнула. Для меня это была пусть и маленькая, но победа. Уходя за кулисы, я была самой счастливой на свете. А в это время шумная толпа из не прошедших во второй тур уже гадала, кто из нас получит роль. К моему удивлению, блондинка-каланча тоже покидала сцену. Видимо, знакомство с Мануэлем Либерте тут не помогало. Меня это позабавило, тем более она опять начала корчить рожицы.
Петь нам предстояло по отдельности в порядке своих номеров. И как ни удивительно, но из сорока сейчас мой двадцать восьмой оказался последним. Это было даже хорошо. Быть в конце всегда проще. Я расслабилась, зная, что ожидание может затянуться и выбрала себе место поудобнее, чтобы наблюдать за выступлениями. Время шло. Прошел, наверное, час, прежде чем я поняла, что пора покидать свое уютное укрытие. На сцену выходила участница с номером двадцать пять. Я уже была готова идти после нее. Наблюдая за ее выступлением, казалось, что из всех она была лучшей, но я не позволила себе запаниковать.
Еще немного и вот, держа в руке микрофон, я вышла на сцену. К своему удивлению, волнения не было. В глубине души я уже, наверное, попрощалась со своей музыкальной карьерой, которая еще даже не успела начаться. Решив просто получать удовольствие от происходящего, я улыбнулась и поднесла микрофон к губам.
– Здравствуйте, меня зовут Талиана Полянская, город Москва. Закончила университет по специальности вокальное искусство, – с ходу я рассказала обо всем, о чем спрашивали участниц до меня.
Дейв поблагодарил и продолжил беседу. Задав еще пару вопросов, один из которых – о годах жизни Моцарта – был немного неожиданным, он перешел к сути.
– Сейчас я буду называть фразы из мюзикла, а вы попробуете по памяти их закончить.
Я кивнула, вспомнив, как другие девушки справлялись с этим заданием. Это было ключевым моментом на знание текстов, что являлось, безусловно, важным, ведь времени учить его сейчас в разгар сезона никто бы не дал. На свою память я никогда не жаловалась, поэтому без труда произносила незамысловатые предложения. Через пару минут словесной баталии Дейв как-то особенно торжественно произнес:
– Госпожа Констанс Вебер, станете ли Вы моей женой?
Я застыла. Мне нечего было сказать. Я точно знала, что после этой фразы начинается песня. Но тон и голос, с каким была сказана эта простая фраза, наполнила происходящее иным смыслом. Я посмотрела по сторонам и, как во сне, увидела стоящего на этой сцене Моцарта. Словно вернулся вечер субботы, и я снова смотрела мюзикл. Только не было рядом с ним прекрасной Констанс, или это я не могла ее видеть. Потому что сейчас ею была я сама. Заиграла музыка, и, не видя ничего вокруг, я начала петь. В моем воображении я уже была той, кем хотела стать последние дни больше всего на свете. За три минуты, пока длилась песня, я в полной мере ощутила себя счастливой невестой Моцарта. И не важно, что на сцене, кроме меня, никого не было.
Как только песня закончилась, ее тут же сменила другая. Это тоже меня не удивило. Так же точно шли пробы у всех участниц. Эту песню я знала не менее хорошо, хотя она и принадлежала репертуару Моцарта. Все шло прекрасно. Я чувствовала себя очень свободно и комфортно, словно всю жизнь стояла на этой сцене. В завершении композиции мне совсем не хотелось, чтобы все заканчивалось. Но две песни были пределом мечтаний на этом кастинге, поэтому, когда снова заиграла музыка, я очень удивилась. Мелькнула мысль, что я сделала что-то не то, но это не объясняло, зачем было давать мне шанс исправиться. Ответ пришел сам. В замешательстве бросив случайный взгляд в сторону, я почти остолбенела. На сцену, держа в руках микрофон и улыбаясь, выходил Флавьен. Да, тот самый Флавьен, почти такой же, каким я видела его вчера с утра. Только теперь он как-то преобразился. Здесь он был в своей родной стихии, и это изменяло его взгляд, походку, улыбку.
– Я увидел тебя и попросил спеть вместе. Мне разрешили, – шепнул он, подойдя ко мне, и кивнул в знак того, что пора начинать.
Вмиг вся растерянность улетучилась. Стоять на одной сцене с этим человеком было сказкой. Он излучал такую энергетику, его глаза сияли, голос лился чистым весенним ручьем. Поймав его волну, я перестала узнавать свой голос. Мы пели песню, которую в спектакле он исполнял с Мануэлем, и от этой мысли становилось еще волнительней. Нота за нотой, строчка за строчкой, мы подходили к концу. Пропев последнюю фразу в унисон с Флавьеном, я почувствовала, как на глаза навернулись слезы. То ли песня была слишком печальной, то ли мне до ужаса не хотелось уходить. Я прекрасно понимала, что, опуская сейчас микрофон на этой сцене, возможно, мне его уже больше не держать.
Бурные аплодисменты и крики вывели меня из коматозного состояния. Я вернулась в реальность и посмотрела в зал, где, как оказалось, народу было намного больше, чем я предполагала. Потом я перевела взгляд на Флавьена. Он улыбнулся такой застенчивой улыбкой, будто извиняясь, что помешал моему сольному пению. Я хотела поблагодарить его, но не успела, услышав голос Дейва:
– Талиана Полянская, спасибо вам, – официальным тоном произнес он и добавил более шутливо. – И вам, Флавьен Моран, тоже спасибо.
– Всегда рад! – крикнул Флавьен в микрофон.
Под новый всплеск оваций он взял меня за руку и подвел к краю сцены. Мы поклонились, и мне стало хорошо от мысли, что теперь я точно сделала всё, что могла. Уходя за кулисы, Флавьен похлопал меня по плечу:
– Ты молодец.
– Спасибо тебе, – наконец, поблагодарила я его.
– Не за что. Это ты умница, а мне было приятно спеть с тобой.
Я больше ничего не сказала ему. Он очень быстро куда-то отошел, и когда скрылся из глаз я даже не заметила. Хорошо было то, что он не стал ни о чем расспрашивать. Я вновь шла по длинному коридору в раздевалку и слышала, как шептались за моей спиной, приписывая мне различные подвиги, и не только порядочного содержания. Дабы не слушать этой чуши, я быстро переоделась и уже хотела уходить, но тут в комнату вновь зашла женщина, имени которой я так и не узнала, но которая весь кастинг сопровождала нас. Она сообщила, что выбранной девушке позвонят сегодня вечером, и чтобы все были морально готовы как к радости, так и к неудаче. После этого я, наконец, смогла уйти. Снова оказавшись в узком коридоре, я зашагала как могла быстро, желая скорее покинуть это место. До выхода оставалось совсем чуть-чуть, я уже вышла из коридорчика и шла по вестибюлю, когда прямо передо мной неожиданно выросла мужская фигура.
– Простите, – поспешила я извиниться за то, что чуть не сбила кого-то и подняла глаза. Передо мной стоял Мануэль Либерте.
– Талья, привет, – его губы как всегда улыбались, но глаза выражали высшую степень удивления. – Что ты тут делаешь?
– У меня был кастинг, – я пожала плечами, не видя смысла более скрывать свои дела.
– Кастинг? Почему ты мне не сказала? – начал было Мануэль, но голос за моей спиной заставил его отвлечься.
– Эй, Мануэль! – закричал своим звонким голосом Флавьен. – Как ты относишься к тому, что Констанс будет русской?
Он подошел к нам и снова похлопал меня по плечу, как недавно на сцене. Мануэль посмотрел на меня, а я только снова пожала плечами.
– Талья молодец. Поет не хуже тебя, между прочим, – подмигнул он и заговорщицким шепотом продолжил. – Я слышал разговор Дейва с продюсерами. Им понравилась ты и еще одна девушка. Но Дейв больше за тебя. Ему кажется, что вы с Мануэлем похожи, и это благотворно скажется на вашем совместном творчестве.
Он захохотал, а я посмотрела на Мануэля, силясь найти в нас хоть какие-то сходства. И видела я его только в нашем ярком макияже. Ну, может быть, еще улыбка. На том все. Но режиссеру видней. Если надо, я готова быть похожа на кого угодно.
– Ладно, я побежал, – Флавьен уже направился к гримерным, на ходу договаривая. – Мануэль, давай скорее, у нас репетиция все-таки.
– Уже иду, – бросил ему Мануэль и посмотрел на меня своими темными глазами. – Так значит, это вы пели в конце? Я слышал, это отличное исполнение.
Кажется, я начала краснеть и только кивнула ему.
– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросил он, уже направляясь вслед за Флавьеном.
– Жду звонка, – я пожала плечами.
– Мануэль Моцарт, скорее! Вас ждут! – прокричал за дверью Моран.
– Может, увидимся, ты не против? – уже убегая, крикнул он. Я улыбнулась и кивнула в знак согласия. Его глаза засияли еще ярче, и он скрылся за дверью.
Вполне довольная собой, я вышла из театра и оправилась в отель, где меня дожидалась и сгорала от нетерпения моя подруга Илена.
Вечер того дня обещал быть интересным уже хотя бы потому, что столько времени у телефона я не проводила никогда. И это при том, что я ни с кем не разговаривала. Я ждала звонка. Я слушала рассказ Илены о ночи, проведенной у Флавьена дома. Я ела и пила. Я даже дышала и могла говорить. Но все это время внутри не спадало напряжение. Я ждала.
– Как думаешь, до скольких имеет смысл ждать? Может уже всё, поздно? –в который раз я задала этот вопрос.
– Прекрати, – ободрила меня подруга. – Флавьен же сказал, что тебя возьмут, значит возьмут.
– Он не так сказал.
Не в силах сидеть на месте, я встала и начала расхаживать по комнате, заламывая пальцы. В который раз я снова прокручивала в голове последний разговор с Мораном, но это совсем не успокаивало меня. Чтобы отвлечься, я снова обратилась к Илене.
– Так что там было у Флавьена?
И она начала с неиссякаемым энтузиазмом посвящать меня в подробности сегодняшней ночи. Это было увлекательно, и я даже ненадолго забыла о существовании телефона. Но звонок заставил меня вернуться к реальности. К сожалению, это был не мой телефон.
– Алло, – ответила Илена. – Да, Таля здесь, ждет.
Она посмотрела на меня и рассмеялась. Хотя я в этой ситуации не видела ничего смешного.
– Нет, меня она не слушает. Только нервы треплет, – повисло недолгое молчание, и она заговорила вновь. – Да, приезжайте, будем ждать.
Илена положила телефон и неодобрительно посмотрела на меня.
– Ты напрасно разводишь панику. Флавьен говорит, это дело решенное, и нечего даже сомневаться.
– Пока я не услышу этого сама, я не могу рассчитывать. Слишком большая роскошь. Если я сейчас понадеюсь, а мне не позвонят, я точно тронусь умом.
Я снова встала и зашагала по комнате, не находя себе места. Но следующие слова Илены заставили меня сесть обратно на кровать.
– Флавьен с Мануэлем через полчаса будут здесь, так что советую тебе принять более доброжелательный вид. А то ненароком испугаешь тонкую творческую натуру своего Моцарта, – захихикала она.
– Да ну тебя, – отмахнулась я, но тоже улыбнулась.
Странно, но в их компании я была совсем не прочь находиться сколь угодно долго. Что до Илены, то с ней все уже и так было понятно. Оставив меня одну, она умчалась в ванную прихорашиваться к приходу ее красавца Сальери. Меня же скорое появление моего, как выразилась подруга, Моцарта вдохновило лишь на то, чтоб переодеть банный халат на джинсы и майку. После столь утомительного дня даже это показалось мне невероятно сложным, и я легла на кровать, прикрыв глаза. Полчаса было достаточным временем, чтобы отдохнуть, но этого сделать мне не дали. Через несколько минут из ванной выбежала Илена, размахивая перед моей сонной физиономией двумя кофтами. Я честно попыталась помочь ей выбрать, но она не слушала меня и в итоге надела свое самое короткое платье. А еще через несколько минут в дверь постучали.
Это были они. Открыв, Илена оказалась в объятиях Флавьена так быстро, что я не успела заметить, как. Я же, махнув им, только и смогла, что перекатиться на край, рискуя иначе быть вдавленной в матрас своей же собственной подругой и ее страстным французом. От удивления мои брови поползли вверх, потому что я снова не заметила, как так быстро эта сладкая парочка успела преодолеть расстояние от двери до моей постели, да еще буквально вытолкать меня на пол.
– Извини, – бросил в мою сторону Флавьен, не отвлекаясь от своего основного занятия.
– Да ничего, – ответила я и отправилась на свой уже ставший почти родным подоконник. Усевшись там поудобнее, я уже нормально поздоровалась с Мануэлем.
– Это судьба, – ухмыльнувшись и сверкнув глазами в сторону кровати, он сел рядом.
– А наша судьба – подоконник, – задумчиво протянула я.
– Я не против, – заключил он.
Прищурившись, я внимательно посмотрела на него, но он уже отвернулся и смотрел на кровать. Я последовала его примеру, силясь понять, где под этим мощным телом скрывалась Илена и жива ли она там вообще. Казалось, что Флавьен ее попросту раздавит. Когда под действием неконтролируемых эмоций обоих сие зрелище начало переходить уже все рамки дозволенного, я, не в силах скрыть одновременно и смех, и негодование, крикнула:
– Ребят, мы вам не мешаем?
– Нет, а что?
Флавьен, наконец, смог оторваться от Илены и посмотрел на нас не вполне осмысленным взглядом. Его длинные волосы растрепались, чему нимало поспособствовала Илена, которой теперь было немного неловко. Ладно, хоть кто-то из них двоих оставался в более-менее трезвом рассудке. Она схватила его за руку и, пряча лицо, на котором, я уверена, сияла довольная усмешка, потащила в свой номер.
– Маньяки, – заключила я, глядя им вслед.
Хотя я даже немного завидовала Илене. Стараниями своего почти бывшего супруга я сейчас была способна лишь на отвращение к самому понятию любовь. Но за подругу снова порадовалась. Может быть, про судьбу Мануэль и загнул, но то, что их тянет друг к другу, было видно невооружённым глазом. К моей глубокой радости кровать снова была свободна, и я поспешила вернуться туда, откуда меня так бессовестно вытеснили. Подложив подушку, я облокотилась на спинку кровати и посмотрела на телефон, лежащий на тумбочке. Он все так же молчал, а на часах уже было больше семи. Мануэль спрыгнул с подоконника и тоже сел на кровать. Тем самым опять оказавшись напротив меня, он внимательно смотрел мне в глаза, а потом улыбнулся, и его негромкий голос с приятным акцентом заполнил комнату:
– Не думай об этом, и ожидание станет намного легче.
Я посмотрела на него, в который раз поражаясь глубине его карих глаз. Вот от такого взгляда девчонки и падают перед ним штабелями. Встреться он мне на пару лет пораньше, и я бы не устояла. Но не сейчас. Теперь мне было недостаточно взглядов и слов. Я искала в человеке намного большее – душу. Хотя я почему-то не сомневалась, что у Мануэля Либерте с душой всё было в порядке, но копаться в этом не хотелось. Чтобы не молчать, я спросила:
– Почему сегодня вечером вы свободны? У вас же была репетиция.
– Она закончилась. А спектаклей по понедельникам у нас не бывает. Выходной, если можно так сказать. По крайней мере, самый незагруженный день.
Он замолчал, и мне стало неловко. Из меня никудышный собеседник, если я волнуюсь или жду чего-то. Не желая говорить, я могла лишь слушать и спросила:
– Расскажи мне что-нибудь про мюзикл, про труппу, – я легка на бок и устроилась поудобнее.
– Что именно тебе интересно?
– Всё, – коротко ответила я.
И это было правдой. Мне были интересны любые мелочи, все подробности из закулисной жизни. Если меня все же выберут, то мне это пригодится в работе. А если нет, и при этой мысли я невольно поежилась, больше никогда у меня не будет такого шанса поговорить с Мануэлем.
– Скоро ты сама все узнаешь, – улыбнувшись, произнес он.
Я хотела было возразить, но не успела. Телефон рядом со мной разразился оглушительной мелодией. Я подскочила и, не в силах протянуть руку к заветной трубке и ответить, посмотрела на Мануэля. Он, увидев мой ступор, встал и быстрым движением руки протянул мне звенящий мобильный. Дрожащей рукой я взяла его и посмотрела на дисплей. Номер был мне незнаком, а это могло означать лишь одно.
– Алло, – дрожащим голосом почти прошептала в трубку.
– Талиана Полянская? – услышала я незнакомый женский голос.
– Да, я слушаю.
– Вас беспокоят из мюзикла «Амадеус». Вы приняты, поэтому, пожалуйста, завтра в десять утра придите подписать договор…
Она говорила что-то про документы, про визу, паспорт и порядок оформления на работу. Я только кивала и мычала в знак согласия, а в голове крутилась лишь одна фраза: «Вы приняты». Чем больше говорили мне в трубке, тем быстрее приходило осознание, что происходит, и улыбка медленно начала появляться на моем лице.
– Спасибо, я все поняла, до завтра.
Я медленно положила телефон на кровать. Так же медленно подняла глаза и посмотрела на Мануэля. И как будто его довольная физиономия вывела меня из забытья. Сама не ожидая от себя подобной реакции, я вдруг резко вскочила и, истошно вопя, накинулась на него, повалив на кровать.
– Я принята!!! Меня взяли!!!
Мануэля ничуть не смутило моё неадекватное поведение, и он даже спас меня от неминуемого падения на пол, вовремя схватив за руку.
– Я тебя поздравляю, только не сверни себе от радости шею, а то вряд ли сможешь петь, – рассмеялся он, наблюдая за мной.
Наверное, в тот момент я выглядела немного дико, потому что когда посмотрела на него, он поторопился отодвинуться. Мне же всех своих криков и падений на кровати показалось мало. Все еще полная энтузиазма и просто распираемая счастьем, я вскочила и, чуть не сорвав дверь с петель, вылетела в коридор. Не сбавляя темпа, я влетела в соседнюю комнату, которая так неблагоразумно оказалась не заперта. Хотя никакие замки сейчас не могли остановить меня. Будучи готовая к тому, что увижу, я не растерялась, как вчера утром. Что-то мне подсказывало, что я прервала Илену и Флавьена на самом интересном месте, потому что последний, увидев меня, истошно взвыл, быстро прячась под одеялом. Но я была подобна урагану, так что никакой Флавьен мне сейчас был не страшен. Я с разбега запрыгнула к ним в кровать и, найдя где-то там Илену, буквально вцепилась в нее, обнимая и крича:
– Меня взяли! Представляешь, взяли!!!
– Ааа!!! – закричала она, забыв про отсутствие на ней одежды, тоже обнимая меня и искренне радуясь. – Это же здорово! Господи, как же это здорово!
– А я говорил, – промурлыкал откуда-то сбоку Флавьен.
Его голос привел меня в чувства. Я виновато посмотрела на него, но он не злился. Он лежал на подушке и улыбался.
– Спасибо тебе, большое спасибо, – в который раз за сегодня произнесла я эту фразу.
– Я ничего не сделал, это только твоя заслуга.
Он был таким милым, и я была так благодарна ему, что не выдержала и обняла его тоже. Он рассмеялся, вероятно увидев лицо Илены, которая тут же запротестовала:
– Эй, полегче там! – легким движением руки она отодвинула меня от Флавьена, хотя я и не сопротивлялась.
– Да ладно тебе, нам же работать вместе, подумаешь, – засмеялся Моран, задевая Илену еще больше. Кажется, ему была приятна ее подобная реакция.
– Работать, – пробурчала она. – Я мюзикл видела. Там Констанс с Сальери вообще почти на сцене не пересекаются. Так что нечего тут обниматься. Иди Мануэля обнимай, тебе его жену играть, а не Сальери.
Мы с Флавьеном искренне рассмеялись, чувствуя всю комичность ситуации. Все-таки выглядели мы сейчас очень забавно. Но понимая и всю неловкость момента, я решила поскорее удалиться.
– Ладно, извините, что отвлекла, – пробормотала я, слезая с кровати и все еще улыбаясь. – Пойду, пожалуй.
– Ничего, мы привыкли, – парировал Флавьен. – Иди-иди, мы тоже скоро подойдем, только вот закончим тут одно маленькое дело…
И не успела я захлопнуть дверь, как они уже снова скрылись под одеялом.
Торопиться мне больше было некуда, и я медленно возвращалась в свой номер. Первый приступ радости улегся, и я просто тихонько улыбалась. Мне все еще до конца не верилось, казалось, что сплю. Но до слуха донесся новый звонок телефона. Я зашла в комнату и поспешила ответить, а увидев номер на дисплее, слегка нахмурилась.
– Мой отец звонит, – обратилась я к Мануэлю, который отошел и уставился в окно, делая вид, что происходящее его не касается, в то время как я нажала кнопку ответа.
– Привет, папа, прости, что не звонила. У меня все хорошо! – выпалила я, чтобы избежать лишних вопросов.
– Здравствуй, дочка, – послышался усталый голос отца. – Мы с мамой волновались. Как вы? Ты решила свои дела? Когда вернетесь?
– Пап, я нашла работу, – нерешительно пробормотала я и попыталась вкратце описать, чем буду заниматься.
Отец никогда не отличался любовью к искусству. Когда я пошла учиться в университет культуры, он не был особенно рад. В его мечтах я должна была стать экономистом, менеджером или инженером. Быть достойной сменой ему в бизнесе. Но я выбрала другую жизнь, и он, хоть и не понимал моих стремлений, все равно поддерживал всегда и во всем.
– Что же, если тебе так хочется петь песенки, я не против, – он снова вздохнул.
– Что-нибудь случилось? – тон отца все же заставил меня занервничать.
– Тут такое дело, – начал он. – Андрей вернулся в Москву и готовит документы к разводу. Ты должна их подписать, и он просил узнать, когда ты возвращаешься. Не хочет тянуть, ну ты понимаешь.
– Понимаю, – быстро ответила я.
Я старалась сохранять спокойствие, но мое еще недавно такое хорошее настроение безвозвратно ушло. Стоило мне мысленно оказаться в Москве, как опять вернулись боль и обида. Все-таки в глубине души я все еще надеялась на лучшее.
– Так что мне ему сказать? – спросил отец, когда молчание несколько затянулось.
– Скажи, что у меня работа, и приехать я не смогу. Пусть пришлет документы почтой, и я все подпишу.
Мы поговорили еще с минуту, и я, наконец, выключила телефон. Мануэль все так и стоял, отвернувшись к окну. Я не знала, насколько велики его познания в русском языке и надеялась, что он ничего не понял. Но обернувшись, он и без слов по моему лицу увидел, что что-то не так.
– С тобой все в порядке? – он подошел ближе. – Ты побледнела.
– Семейные передряги, ничего особенного, – отмахнулась я и попыталась улыбнуться. Откровенничать на эту тему мне совсем не хотелось. Ни с Мануэлем, ни с кем-либо другим. Но он и не настаивал.
– Как там наши маленькие друзья? – выводя меня из задумчивости, спросил он.
– Прекрасно, ты знаешь, – усмехнулась я, вспоминая злую Илену и прячущегося под одеялом Флавьена. – Обещали скоро вернуться.
Стараясь привести себя в хорошее расположение духа, я стала думать об этой бесшабашной парочке. Но мысли снова возвращались к Андрею. Я вспомнила, каким было наше начало отношений. Никакого даже намека на безрассудство, всегда всё обдуманно и строго. Мне так нравилось. Тогда я считала это показателем силы и надежности, а оказалось, что это лишь маска, под которой скрывалась корыстная бессердечная сущность. На ум пришли слова о судьбе, и я не удержалась, чтобы не спросить.
– Мануэль, – он посмотрел на меня. – Как ты думаешь, если это судьба, то она всегда и у всех такая, с вихрем чувств, эмоций, страсти?
Он, наверное, не ожидал от меня такого вопроса, потому что стал необычайно серьезен и задумался. Прошла минута, когда он ответил:
– Мне сложно судить. У меня никогда так не было. Может быть, все зависит от людей? Флавьен такой сам по себе. Он максималист во всем. Если петь, то лучше всех. Если ездить, то быстрее всех. Если любить, то до потери пульса. Я не такой. Хотя и не скрываю обычно своих эмоций, все же не умею отдаваться им до конца.
Я кивнула, вполне понимая, о чем он говорит.
– Да, видимо, они нашли друг друга. Илена такая же. Им будет не скучно вместе, это точно.
Мануэль протянул руку и взял с тумбочки фото, которое все так и стояло там, где я его оставила вечером после спектакля. Он посмотрел на наши с Флавьеном лица и произнес:
– Думаю, ты хорошо впишешься в наш состав.
– Спасибо, – это было несколько неожиданное заявление, и я смутилась.
– Можно я возьму ее? – спросил он, все еще глядя на фотографию.
– Да, забирай, – отмахнулась я, не особенно понимая, на что ему такая далеко не лучшая в его жизни картинка.
Но спросить об этом было не суждено. Дверь открылась, и в комнату с шумом ввалилась сладкая парочка.
– Соскучились? – весело поинтересовалась довольная Илена в то время, как Флавьен взял пакет, стоявший в углу, и направился к нам.
Странно, но увлеченная своими радостями и невзгодами я не заметила, кто и когда принес этот пакет.
– Вуаля! – картинным жестом, не терпящим повторений, Флавьен извлек бутылку шампанского. – У нас сегодня двойной повод, так что отмечаем!
– Двойной? – поинтересовалась я.
– Конечно! А Мануэль тебе не сказал? – Моран возмущенно посмотрел на друга и заворчал. – Все приходится делать самому. Ну ладно. Во-первых, тебя взяли к нам. А во-вторых, у нашего прекрасного Мануэля Либерте сегодня день рождения!
Я посмотрела на Мануэля, все еще сидящего рядом, с выражением как можно более радостным.
– Почему ты не сказал? Так неудобно, – я вздохнула, изображая крайнюю степень смущения.
На самом же деле мне не было неудобно. Что говорить, если мне не было неудобно даже, когда я забыла в этом году поздравить сначала маму, а потом и папу с их днями рождения. Я всегда забывала даты, это мое проклятие. Поэтому сейчас я чувствовала себя как угодно паршиво, но только дело было не в удобстве. Я встала и снова отправилась надоедать Илене. На этот раз я вломилась к ней в ванную.
– Папа звонил, – вздохнула я, наблюдая, как она тщетно пыталась собрать растрепанные волосы в подобие прически.
– Что сказал? – ответила Илена, в который раз бросая расческу и ругаясь на свои волосы.
– Андрей приехал и хочет скорее разделаться с разводом. Документы пришлет мне на подпись, если я сама не приеду.
– А ты не приедешь? – зачем-то спросила она, понимая, что ехать я точно никуда не намерена, и я мотнула головой. – Знаешь, не думай об этом. Посмотри на всё с другой стороны. У тебя начинается новая жизнь. Впереди столько всего интересного, что мысли об Андрее просто глупая трата времени. Посмотри, какие чудесные мужчины ждут нас сейчас в комнате. Да тысячи девушек мечтают оказаться на нашем месте! И не надо кислых выражений. Все будет хорошо. Жить можно и без Андрея. И наверняка даже лучше, чем с ним.
От слов подруги стало немного спокойнее и легче. Да, она была как всегда права. Всё именно так и будет – замечательно и интересно. Главное, самой поверить в это. Или хотя бы постараться. К тому же, сколько сама Илена искала свое счастье, и вот, кажется, нашла.
– Вы с Флавьеном такая красивая пара, – тихо произнесла я, присаживаясь на край ванны.
– Правда? – встрепенулась она и, забыв о прическе, села рядом. – Он мне очень нравится. Я даже боюсь, что это сон. Просыпаюсь утром, и первая мысль, а правда ли всё это. Когда его нет рядом, мне кажется, что ничего и не было. А когда он со мной, то кажется, что нет мира вокруг. Только он. Я никогда раньше такого не испытывала. А вдруг это и есть любовь?
Илена застыла, задумчиво уставившись в стену и погрузившись в свои мысли.
– Это судьба, Илен, это судьба, – улыбнулась я и похлопала ее по плечу. – Пойдем, нас все-таки ждут такие чудесные мужчины…
Время летело незаметно и ужасно быстро. Мы сидели разговаривали и смеялись, как в первый день знакомства. Но, казалось, что с тех пор прошла целая жизнь. Настолько сейчас мне были близки эти люди. Про Илену и говорить нечего, тут все понятно. Мануэль, этот бесшабашный, эксцентричный человек, душа любой компании и дамский угодник, который при близком рассмотрении оказался очень милым и трогательным. Флавьен, всегда сдержанный и скромный мужчина, внутри которого скрывался вулкан страсти и нерастраченной любви. Теперь этот вулкан в умелых руках Илены взрывался от одного ее прикосновения. Я смотрела на них и чувствовала, как с каждой минутой страхи и горечи уходят. Может быть, такое влияние оказывало еще и выпитое шампанское. Одной бутылкой тут, конечно, не обошлось, но и пьяными мы не были. Это было лишь приятное ощущение расслабленности и раскованности.
