Текст книги "Другая жизнь (СИ)"

Автор книги: in_Love_with_a_Psycho

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Я неопределенно замолчала. Флавьен помолчал с минуту, а потом вздохнул.

– Почему я не верю тебе? – спросил он. – Когда Мануэля приглашали на пробы, он сказал примерно то же самое.

Я вся напряглась. Заветное имя было сказано. Снедаемая одновременно сомнениями и любопытством, я набралась решимости и спросила:

– Мануэль? Как он?

– Я не особенно в курсе, – честно признался друг и снова тяжело вздохнул. – Вы оба хороши. До тебя вообще не дозвониться. А он отвечает, но не разговаривает. Пара фраз, и до свиданья. Он как уехал, так больше и не возвращался.

Я сосредоточилась, собираясь с мыслями и готовясь задать самый главный вопрос. Язык словно онемел, но я пересилила себя.

– А вы разве не виделись? – я, как могла, изобразила искреннее удивление. – Он не пригласил тебя на свою свадьбу?

Повисла тишина. Флавьен что-то соображал или пытался осмыслить мой вопрос. Я напряженно ждала, не решаясь прервать молчанье.

– Талья, – наконец заговорил Моран. – А с чего ты взяла, что Мануэль женился?

В его голосе звучало столько недоверия, что я начала серьезно сомневаться в своей нормальности. Хотя это уже давно не являлось моей проблемой. Это была проблема людей, меня окружающих.

– Я знаю это, – неопределенно протянула я. – Сандра говорила мне, что в июле у них свадьба. А раз они помирились, я думала…

Флавьен не дал мне договорить, оборвав на полуслове.

– Ты думала неправильно, – его голос стал жестче. – И с чего ты вообще решила, что они снова вместе? Еще весной Мануэль ясно дал ей понять, что у них нет будущего. Я не могу точно сказать, что там произошло, но одно знаю точно – он к ней не вернулся.

– Но он сейчас в Риме, – упорствовала я. – Вы с ним почти не общаетесь. Так откуда такая уверенность, что он не мог жениться?

Мне все сложнее становилось сохранять спокойствие. Я опять мерила шагами кухню, кусала губы.

– Я это знаю, – тихо ответил Флавьен. – Он не общается практически ни с кем или делает это по необходимому минимуму. В Риме он не женится. Он записывает альбом. Я знаю Либерте, поверь. Если он очень занят, ему никто не нужен. И наоборот. Если он кому-то не нужен, он сразу же уходит с головой в работу. И пока довольно-таки успешно.

Сил ходить не осталось. Я села и свободной рукой потерла глаза.

– Прости, Флавьен, но мне все еще тяжело говорить о нем.

– Я понимаю, тебе не за что извиняться, – он помолчал и добавил. – По той же причине я не спрашиваю тебя об Илене.

Я снова вздохнула. За всеми собственными трудностями я совсем забыла о проблемах друга.

– А ты можешь не бояться и спросить, – ответила я. – Мне все равно нечего ответить. Я ничего о ней не знаю. С тех пор, как она ушла от тебя, ко мне она тоже не приходила. И вообще, я сильно сомневаюсь, что она сейчас в России. Скорее всего она тут и не появлялась.

Мы снова помолчали, потом Флавьен вдруг спросил:

– Талиана, у тебя есть Скайп?

Я не сразу поняла смысл его вопроса, но потом подумала, что созвониться через интернет было бы действительно удобно.

– Да, конечно, – ответила я. – Сейчас пришлю тебе свой номер. Только возьму ноутбук.

– Отлично, – согласился Моран. – Тогда жду сообщения и целую тебя.

На этом разговор был окончен. Я с минуту сидела и смотрела на дисплей прежде, чем открыла сообщение и отправила Флавьену сообщение, после чего пошла в комнату. Ноутбук лежал на кровати, где я оставила его вчера вечером. Возвращаться на кухню не хотелось. Я закрыла дверь комнаты и села прямо на полу. Подождав немного, пока загружалась программа, я смотрела на экран, где уже светилось сообщение, предупреждающее о звонке нового контакта. Будучи уверенной, кто это звонит, я сразу нажала ответить. Камера включилась автоматически в то время, как я, не мигая, смотрела в монитор.

Руки сами собой опустились. Я побледнела и от неожиданности потеряла дар речи. Кажется, это не удивило моего собеседника. Он улыбнулся одними уголками губ и посмотрел прямо на меня. Ни расстояние, ни два экрана, разделявшие нас, не могли спасти меня от гипнотического очарования Мануэля Либерте.

– Привет, – его глаза слегка сощурились, точно он пытался внимательнее рассмотреть меня. – Кажется, ты не сильно рада меня видеть.

Он усмехнулся, хотя взгляд оставался предельно серьезным.

– Прости. Просто не ожидала, – я попыталась взять себя в руки, но получалось с трудом. – Флавьен позвонил тебе?

– Он всего лишь переслал мне твое сообщение, а я сразу же позвонил, – ответил Мануэль и улыбнулся. – Не ругай Морана. Он правильно сделал. Другой способ поговорить с тобой я бы не нашел. Флавьену самому сегодня повезло чисто случайно, не так ли?

Я не могла злиться, хотя за этим было удобнее прятать настоящие эмоции. Я понимала, что нельзя было исчезать и не давать о себе знать. Но с другой стороны, продолжать общение с Мануэлем было бы самой настоящей пыткой. Этот мужчина заставлял меня терять контроль над собой, даже будучи далеко.

– Прости, я не должна была пропадать, – как можно спокойнее заговорила я, хотя пальца нервно теребили покрывало кровати. – Ты хотел о чем-то поговорить? Мы же, кажется, все решили.

Мануэль не сводил глаз со своего монитора, и я почти чувствовала, как он внимательно изучает мое лицо. Но мне не было неуютно под этим взглядом. Наоборот, я точно купалась в свете его глаз.

– Ты права, мы все решили, – кивнул Мануэль. – Я лишь хотел убедиться, что у тебя все хорошо.

Мануэль наклонил голову, внимательно всматриваясь в мое лицо. Обмануть его было совсем непросто, и я это прекрасно знала.

– Все в порядке, – стараясь выглядеть убедительно, закивала я. – А как ты?

– А я пытаюсь работать. Но не могу, – медленно произнес он. – Я все время думаю о тебе, вспоминаю Париж. Это невыносимо.

От неожиданной прямолинейности Мануэля все внутри сжалось. Чтобы скрыть свою реакцию, я отвернулась.

– Зачем ты это говоришь? – глядя куда-то в сторону, спросила я. – Это ничего не изменит.

Я чувствовала, как на глаза навернулись слезы, и изо всех сил пыталась сдержать их.

– Говорю, потому что скучаю, – ответил он, и от искренности его слов у меня закружилась голова. – Я не хочу даже пытаться лукавить. Мне не хватает тебя, Талья.

Совсем сбитая с толку, я подняла глаза и посмотрела на Мануэля самым искренним взглядом, полным печали и боли. Его выражение мгновенно изменилось, и я почувствовала, точно между нами протянулась незримая нить. Какое-то время мы сидели, молча, глядя друг на друга. Если сами мы не могли говорить откровенно, то взгляды были красноречивее любых слов. Сердце сжималось от тоски и одновременно любви. Всей душой я тянулась к этому человеку, который был так близко на экране, но вместе с тем так далеко.

Протянув руку, он дотронулся до камеры на компьютере. Сидя по другую сторону монитора, я увидела, как его тонкие пальцы заскользили по внутренней стороне экрана. Невольно рука поднялась, повторяя его движение. Захотелось прикоснуться к нему. Внезапно это желание захлестнуло меня с головой. Стараясь противостоять наваждению, я резко отдернула руку.

– Прости, мне пора. Еще созвонимся, – немного резче, чем хотелось, сказала я и захлопнула ноутбук, не дожидаясь ответа.

Я сидела, не шевелясь. Не знаю, сколько прошло времени, когда лицо стало совсем мокрым от слез. Было очень грустно и больно, но я знала, что все делаю правильно. Мне хотелось так думать и верить в это. Я должна была жить своей обычной жизнью, которая еще недавно полностью устраивала меня, и в которой не было места для этого прекрасного итальянца.

Звук открывающейся входной двери привел меня в чувства. Это мог быть только Андрей, но видеть его, а уж тем более разговаривать, сейчас хотелось меньше всего на свете. Я вскочила и, пока он раздевался в прихожей, быстро залезла под одеяло и притворилась спящей. Утренняя мигрень оказалась как нельзя кстати. Муж заглянул в комнату и, нисколько не сомневаясь, что я сплю, тревожить не стал. Он плотно закрыл за собой дверь и ушел в свою комнату. Тем временем я успокоилась. Слез больше не было. Некоторое время я просто лежала, глядя в потолок, и сама не заметила, как уснула.

Мне снилось множество людей. Я стояла посреди толпы, старалась протиснуться вперед в поисках лишь одного до боли знакомого лица. Но тщетно. Всякий раз, когда мне казалось, что цель близка, люди вокруг снова сжимали кольцо. Мне становилось тесно, душно. Кругом мелькали какие-то лица, маски, слышались голоса, но я не понимала их. Когда выносить этот бешеный круговорот уже не было сил, мне стало страшно. Не от того, что эта чужая безразличная толпа поглотит и уничтожит меня, а от того, что я так и не смогу найти то лицо, посмотреть на него, услышать голос.

Открыв глаза, я не сразу поняла, что происходит. Андрея склонился надо мной и тряс за плечи, уговаривая.

– Талиана! Талиана, проснись, – звал он. – Ты дома, все хорошо, все в порядке.

– Что случилось?

Я удивленно посмотрела на него, откинув с лица длинные волосы. Он стоял возле кровати. Рядом у его ног сиротливо мигал оставленный ноутбук. В комнате было совсем темно. Видимо, уснув вечером, я проспала до глубокой ночи.

– Ты кричала во сне, – ответил муж, внимательно глядя на меня. – Так сильно, что я даже проснулся и испугался за тебя.

Я села на кровати, постепенно просыпаясь и приходя в себя. Андрей проявил неслыханную заботу и принес из кухни воды. Сделав пару глотков, я поставила стакан на тумбочку. Взгляд так или иначе возвращался к лежащему на полу ноутбуку.

– Все нормально, – я улыбнулась, хотя все еще чувствовала странную слабость.

– Ты уверена, что не хочешь поговорить об этом? – Андрей присел на край кровати и теперь с подозрением вглядывался в мои глаза. – Мне показалось, что во сне ты звала кого-то, но я точно не понял. Это было по-французски.

– Это был всего лишь плохой сон, и давай не будем об этом. Прости, что разбудила.

Я покачала головой, мысленно ругая свое подсознание, потому что прекрасно понимала, кого именно звала. Кажется, Андрей убедился, что я в порядке, и успокоился. Он поднялся на ноги и взял стакан.

– Ложись спать, – сказал он. – Завтра рано вставать. Надеюсь, ты не забыла, что мы приглашены?

– Помню, – поморщилась я, представив парочку престарелых акционеров и их скучную выставку.

– Вот и отлично, – зевая, ответил муж и направился к двери. – Спокойной ночи.

Он вышел из комнаты. Какое-то время я лежала, слушая его шаги на кухне, потом в коридоре. Через несколько минут все стихло. Подождав еще немного, чтобы быть точно уверенной, что он уснул, я встала и снова выдвинула нижний ящик тумбочки. Кроме телефона там лежал еще небольшой пакет. Я аккуратно достала его. Эти вещи я сложила еще в Париже, засунув на самое дно чемодана, а по приезду домой спрятала в самый дальний ящик. Я не хотела и не могла придаваться воспоминаниям, которые неизбежно последуют, посмотри я хоть краем глаза в этот пакет. Но теперь я чувствовала, что мне это необходимо.

Я вернулась в кровать и медленно развернула пакет. Самой первой лежала стопка фотографий. Тех самых, что были сделаны в первый день в Париже. На меня смотрели счастливые лица Илены, Флавьена и Мануэля. Кто бы мог подумать тогда, через что нам предстоит пройти. Я переживала за подругу, которую предала. Как ни крути, а это было предательство. Мне нужно было с ней поговорить, но я не имела ни малейшего понятия, где она находилась. Пересмотрев еще раз фотографии, я снова залезла в пакет.

Теперь я держала в руках рисунок поклонницы Мануэля. Аккуратно сложенный в прозрачный файл, он почти не помялся. Перед глазами то и дело возникали воспоминания. Я часто видела ту девушку, но даже не знала ее имени. Удивительная штука жизнь. Мы столько раз вечерами, возвращаясь из театра, подшучивали над ее скромными способностями в рисовании, а когда у нее действительно получился чудесный рисунок, смеяться можно было уже над нами.

Стало больно и неприятно. Но рука снова потянулась к пакету. И вот я уже рассматривала свой старый исписанный блокнот. Глаза быстро пробегали по строчкам, оставленным затейливым почерком Мануэля. Каждое слово несло в себе столько тепла, заботы и любви. Ни расстояние, ни время не смогли уничтожить тех чувств, что я испытывала тогда. Пальцы листали страницы, глаза пробегали строчки. Я смотрела на свой портрет. По щекам текли слезы, и я смахивала их рукой.

«Я не уверен, что наши с Сандрой отношения еще можно вернуть… Пообещай мне, что если вдруг в Москве тебе станет плохо, ты тут же дашь мне знать… Я хочу, чтобы у тебя осталась частичка меня, раз я сам не смогу быть рядом… Я люблю тебя…».

«Встретимся в Риме», – словно наяву, в голове звучал голос Мануэля, его последняя фраза, брошенная вскользь.

Я зажмурилась, стараясь прогнать наваждение. Оно стало только сильнее, перейдя в мерную пульсацию в висках. Я опустила голову на руки и сидела некоторое время, не двигаясь. Было страшно от понимания, что не будет никакого Рима. Вместо этого впереди ждет серое существование с мужем и выставка старой любительницы лисьих шкур.

За этими мыслями я не заметила, как наступило утро. Солнце уже показалось между деревьев, проникая сквозь занавешенные шторы и освещая комнату. Скоро зазвонит будильник, и нужно будет вставать. Я посмотрела на часы – выспаться уже бы не получилось, но хотелось просто прилечь. Я сгребла свои бумажки обратно в пакет, снова засунула на дно тумбочки, легла в постель и закрыла глаза. Но задремать мне так и не дали разные мысли, вереницей пролетающие в голове.

Через час или около того я услышала, как в соседней комнате мобильный Андрея разразился ужасно неприятным сигналом будильника. Я точно знала, что сейчас муж резво встал, набросил на себя длинный махровый халат и скрылся в ванной. Я не была по утрам такой легкой на подъем, поэтому некоторое время просто лежала, наслаждаясь лучами проникающего сквозь шторы солнца. К сожалению, настроение от этого не улучшалось. Стоило мне только представить, какое скучное мероприятие сегодня предстоит, тут же хотелось на все плюнуть и сбежать. Только деваться было некуда. Я нехотя встала и поплелась на кухню.

– Доброе утро, Талиана Игоревна, – дежурно улыбнулась Вероника, которая уже пришла и успела приготовить завтрак.

– Доброе, – подтвердила я, хотя чувствовала совсем иначе.

Андрей уже сидел за столом, как всегда свежий и гладко выбритый. Перед ним стояла чашка зеленого чая, но он еще не притронулся к еде, увлеченно пробегая взглядом свежую газету.

Я села напротив и с наслаждением сделала пару глотков кофе, чувствуя, как горячий напиток пробуждает каждую клеточку организма. Я была почти готова улыбнуться этому очередному бессмысленному дню своей жизни, как Андрей одним махом уничтожил все мои усилия.

– Ты не поверишь, – он отложил газету и сосредоточенно посмотрел на меня. – Наши акции потеряли в цене.

– Много? – без особого интереса ответила я.

– Нет, все уже стабилизировалось, – он откинулся на спинку стула и продолжал. – Но меня это тревожит.

От его колючего взгляда мне стало неуютно, а внутри помимо воли начало подниматься острое чувство раздражения.

– Скажи, пожалуйста, Андрей, – язвительно начала я. – Почему мне это должно быть интересно?

Он облокотился на край стола и не менее едко произнес, нарочито растягивая слова:

– Потому что это и твои деньги тоже.

– Ты прекрасно знаешь, что они мне не нужны.

С этими словами я в два глотка допила кофе и резко встала, поставив чашку на тумбочку у раковины, где суетилась Вероника, делая вид, будто не замечает нашей ссоры.

– Ты не выспалась? – Андрей снова расслабился, и его холодные голубые глаза ничего более не выражали. – Ночные посиделки не прошли бесследно?

Он усмехнулся, а я кинула на него уничтожающий взгляд, пытаясь понять, откуда он знает, чем я занималась. Я уже хотела ответить ему в тон что-нибудь неприятное, как в дверь позвонили. Вероника шагнула в коридор, но я была так зла на мужа, что воспользовалась возможностью уйти из кухни и пошла открывать сама.

За дверью стоял мой парикмахер – невысокий, но очень обаятельный мужчина. Только ему я доверяла в вопросе выбора прически. Кроме того, его легкий характер и чувство юмора превращали даже простую стрижку в увлекательное мероприятие. Сейчас я была несказанно рада его видеть. Хотя сама, конечно, забыла ему позвонить, но это сделала предусмотрительная Вероника.

Мы прошли в мою комнату, и когда я села за туалетный столик, мужчина завел непринужденный разговор. Его звали Франческо. Он был итальянец, волей судьбы оказавшийся в России. Я и раньше любила его акцент, а сейчас просто сходила с ума, вспоминая Мануэля. Тем временем Франческо расчесывал мне волосы, и от его плавных движений и приятного голоса проходила утренняя головная боль. Постепенно я начинала чувствовать себя человеком.

Уже через час я стояла посреди комнаты перед большим зеркалом, из которого на меня смотрела высокая стройная брюнетка, одетая в бирюзовое легкое платье, купленное накануне. Волосы собраны и заколоты на голове, на лице немного косметики. Я была вполне довольна тем, что видела перед собой. Только взгляд казался потухшим и каким-то потерянным. Больше ничего не могло выдать моего внутреннего смятения и почти бессонной ночи.

Расцеловав в обе щеки Франческо, я бодро вышла в коридор и сразу же столкнулась с мужем. Он тоже был готов. Не в пример мне, на нем был темный костюм, который еще сильнее подчеркивал холодный блеск голубых глаз. Мне стало неуютно рядом с этим человеком, и я вся внутренне сжалась. Перспектива провести весь день вместе казалась просто катастрофической. Тем не менее я позволила ему взять меня под руку, и мы спустились вниз, прошли по просторному холлу и вышли на улицу. Нас уже ждала машина. Как и полагалось, отправляясь на подобные мероприятия, за рулем был водитель. Мы же сидели на заднем сиденье близко друг к другу, но в то же время очень далеко, каждый поглощенный своими мыслями. Андрей наверняка прикидывал в уме какие-то расчеты, сопоставлял прибыли и убытки от очередной сделки. Его брови хмурились, а взгляд был прикован к одной точке. Я же в это время старалась взять себя в руки, но получалось с трудом. Из головы никак не хотели уходить воспоминания, которые я так щедро и легко впустила в мысли ночью, а перед глазами то и дело возникало лицо Мануэля, смотрящее на меня с экрана ноутбука. Я старалась сосредоточиться на видах за окном, на содержимом сумочки, поправляла макияж и прическу, но все это казалось пустым и бесполезным делом. Мысли все равно витали вокруг одного человека, который сейчас был в тысячах километрах от меня.

– Ты в порядке? – учтиво спросил Андрей, когда машина остановилась возле парадного подъезда выставочного комплекса.

– Да, конечно, – поспешно кивнула я и натянула на лицо дежурную улыбку.

Муж первым вышел из машины и открыл дверцу с моей стороны.

– Я бы советовал тебе больше спать, – проговорил он, протягивая мне руку.

Мы поднялись вверх по ступенькам и теперь шли по длинному коридору мимо гардеробных, когда я задала давно интересовавший меня вопрос.

– Зачем ты хотел меня вернуть? Ведь ты никогда не любил меня, – слова слетели с губ неожиданно даже для меня самой.

Андрей вздернул бровь, но ничем больше не показал своего удивления. Он ехидно улыбнулся, глядя мне в глаза, и произнес:

– Талиана, дорогая, ты не хуже меня знаешь, что любви не бывает. Вся эта романтическая ерунда не для меня. Я хорошо отношусь к тебе, как к другу, компаньону, но о любви не может быть и речи. Браки по расчету гораздо более крепкие и долгие, чем по любви, которая проходит, не успев начаться, – он еще внимательнее всмотрелся в мое лицо. – Ведь и ты не испытываешь ко мне никаких чувств, иначе почему до сих пор спишь в комнате для гостей?

Мне нечего было ответить. Андрей был прав. Между нами никогда не было любви. Был лишь холодный расчет с его стороны и глупая влюбленность молоденькой девушки с моей.

Между тем, мы оказались в выставочном зале. Собралось уже немало гостей. Повсюду мелькали знакомые лица, я улыбалась и кивала. Андрей делал то же самое. Среди этой пышной, разодетой, лицемерной публики, где правят деньги и статус, я пыталась найти хоть одно искреннее лицо. И мне это удалось. С огромным удовольствием я подошла к родителям, которые стояли возле владельцев центра и организаторов выставки – той самой пожилой пары. Они улыбались и довольно выслушивали комплименты. Я же мельком окинула взглядом предметы искусства. Почему-то эта парочка любила отыскать где-нибудь юных дарований, а потом продвигать их в массы, называя это явление новым веянием культуры. Толпа с удовольствием подхватывала эти самые веяния, и уже скоро юные дарования продавали свои работы за большие деньги, часть которых шла на поддержку выставочного центра, а проще говоря, в карман этой парочки.

Сегодня выставлялись картины. Я остановила взор на одном из портретов. С ним явно было что-то не так. Или позировавший человек был немного кривым, или руки у художника, но у меня он вызвал одно воспоминание – синий портрет Мануэля, нарисованный французской поклонницей. Вспомнив тот вечер, я не смогла сдержать улыбку.

– Что? – спросил Андрей, который неожиданно оказался рядом и прервал мои приятные мысли. – Понравилась картина?

– Ты прекрасно знаешь, что я не разбираюсь в живописи, – немного резко ответила я.

– Зато ты прекрасно разбираешься в музыке, – парировал он.

На его лице мелькнуло язвительное выражение, но я не успела ничего ответить. Он снова взял меня под руку и повел в следующий зал. Там перед возвышением, напоминавшим маленькую сцену, стояло несколько рядов стульев. Скоро должна была начаться торжественная часть. Гости уже рассаживались по местам. Мы прошли ближе к первым рядам и сели рядом с нашими родителями.

Мама приветливо улыбнулась. Отец был серьезным, но тоже кивнул. Он все еще не мог забыть ту ссору в Париже. И хотя я вернулась домой, как он и настаивал, отношения наши стали намного прохладнее. По другую сторону сидели родители Андрея. С ними я тоже поздоровалась, но никто не проявил особенного рвения поговорить. Я была этому только рада. Андрею кто-то позвонил, и от резкого звука мобильного я вздрогнула. Муж с сомнением посмотрел на меня, но ничего не сказал. Он взял трубку и начал раздавать какие-то распоряжения. Мне же было ужасно неуютно. Я сидела как на иголках, пыталась взять себя в руки, но не могла. Что-то не давало покоя. Я обернулась, оглядывая зал. Обычное мероприятие. Около ста приглашенных, организаторы, сами художники. Все было готово к началу. Одним из последних в зал зашел дядя Хью, отец Илены. Вот кого я была искренне рада увидеть. Он торопливо прошел на свободное место, по пути улыбнувшись мне и привычно подмигнув. Этот человек просто излучал спокойствие и доброту, и на душе сразу потеплело. Я немного успокоилась и смогла сосредоточиться на речи любительницы лис, которая уже открывала презентацию.

– Сегодня я с удовольствием представляю вам трех замечательных художников, чьи имена скоро появятся в самых известных галереях мира, – торжественно вещала она.

Я старалась не отвлекаться, упорно глядя вперед. Но что-то снова и снова не давало мне расслабиться. Казалось, будто кто-то наблюдает за мной. Вся моя сущность стремилась понять, что происходит. Я начала осторожно осматриваться, чтобы не привлекать внимание родителей и проницательного мужа, медленно повернула голову в одну сторону, потом в другую. Ничего необычного я не заметила, но странное чувство не проходило. Казалось, чем дальше, тем сильнее оно становилось. Пересилив порыв вскочить с места и бежать, я медленно обернулась назад. Все места в зале были заняты. Даже несколько человек стояли позади рядов. Но мое внимание привлекла мужская фигура в полузакрытом дверном проеме. Хватило пары секунд, чтобы наши взгляды встретились. Сердце упало, вдох застрял в легких. Я резко отвернулась, силясь понять, не сошла ли с ума, или это игра больного воображения. Была лишь одна возможность проверить. Я снова обернулась, но в дверях уже никого не было. Загадочный призрак исчез, забрав с собой все ощущения, что не давали мне покоя в этом зале.

Я сидела, теребя ремешок сумочки. Внутренний голос подсказывал, что нельзя это так оставлять. Я должна была убедиться, что обманулась. Иначе, конечно, быть и не могло, но я очень хотела еще раз взглянуть на этого мужчину. Возможно, вблизи он вовсе не покажется мне знакомым, и я посмеюсь над игрой воображения и с легким сердцем вернусь на место. Пока я размышляла, мои руки уже копались в сумке, стараясь что-то найти. Андрей с сомнением посмотрел на меня и прошептал, а скорее даже прошипел:

– Что ты делаешь?

Его тон не заставил меня отступиться от задуманного, а наоборот придал уверенности.

– Кажется, я выронила телефон в машине. Хочу сходить за ним.

– Зачем тебе сейчас телефон? – недовольно спросил муж.

– Мне скучно, – убийственно спокойным голосом ответила я. – Телефон хоть немного скрасит эту ужасную презентацию.

– Не припомню, чтобы ты раньше скучала на подобных мероприятиях, – холодные голубые глаза смотрели с недоверием, а тихий голос не мог скрыть раздражения.

– Я всегда скучала, но молчала, – честно говорила я, бесстрашно глядя в эти глаза. – А теперь дай мне сходить в машину.

Я встала. Андрею ничего не оставалось, как уступить. Выяснять отношения прилюдно он бы никогда не стал. Я воспользовалась этой возможностью, проскочила в проход между рядами и быстро пошла к дверям. Несколько человек проводили меня взглядами, а пожилая дама на сцене, кажется, запнулась, но мне было все равно. Я должна была узнать, кто еще пару минут назад стоял здесь на пороге, не решаясь или не желая войти.

Я вышла в выставочный зал. Здесь почти не было людей, и я сразу увидела ту самую фигуру. Он стоял у окна и смотрел куда-то вдаль, словно глубоко задумался. Я медленно шла к нему, стараясь не привлекать ненужного внимания. Он сильно изменился за то время, что мы не виделись. Кажется, с него окончательно сошел образ, навязанный мюзиклом, и теперь ничто не скрывало его итальянской натуры. В какой-то момент я испугалась, таким незнакомым показался мне этот мужчина. На нем были светлые пиджак и джинсы, выгодно оттенявшие смуглую кожу и карие глаза. Волосы сильно отрасли, так что осветленных прядей уже не было заметно, и теперь, зачесанные назад, открывали его сосредоточенное лицо, нахмуренный лоб и прекрасные глаза. Он резко обернулся, будто почувствовав мое приближение. Наши взгляды встретились, и я сразу узнала его, того самого, родного и любимого Мануэля Либерте.

На мгновение я застыла, очарованная им, внешне другим, но вся моя внутренняя сущность тянулась к нему, чувствуя близкого человека. Он шагнул на встречу, но, кажется, сдержал первый порыв, оглянулся вокруг и сделал жест рукой, приглашая следовать за ним. Не помня себя от нахлынувших чувств и эмоций, я шла по длинному коридору к выходу, потом спустилась по ступенькам и прошла еще немного в сторону от входа по тротуару. Наконец, он остановился и обернулся. Я встала, как вкопанная, не зная, что сказать. Безумно хотелось броситься к нему на шею и обнять, поцеловать. Но я не могла себе этого позволить. Здесь нас могли легко увидеть мои знакомые.

– Мануэль, – только и смогла произнести я, глядя в его темные, как ночь, глаза.

– Талья, – он улыбнулся, а на его лице отразилась такая боль, что я окончательно потеряла дар речи.

Я могла только смотреть на него, не зная, что сказать. Только теперь я заметила, как сильно он похудел, под глазами угадывались темные круги, следы бессонных ночей. Он был напряжен, как будто собрал все силы, чтобы сохранить невозмутимый вид.

Молчание убивало. Я хотела произнести хоть что-нибудь, но не нашла ничего умнее, чем просто спросить:

– Почему ты здесь?

Этот вопрос как будто вывел Мануэля из транса. Он заговорил, путаясь в словах, наполненных тоской, заставлявших сердце сжиматься от боли.

– Я приехал за тобой, – он помедлил. – Талья, я не могу без тебя. Я не ем, не сплю. Я не могу работать, ничего не могу. Я просто умираю. И я вижу, что ты тоже несчастна. Поехали со мной? Если ты откажешься, я тоже никуда не поеду. Просто сяду и сдохну здесь. Потому что без тебя мне нет жизни. Поехали домой, Талья.

Я потрясенно смотрела на него, такого красивого, талантливого, умного, всегда веселого и жизнерадостного мужчину, который сейчас был сломлен. Вся внешняя уверенность была лишь маской, под которой скрывалось отчаяние, виной которому была я. Этот человек любил меня, звал с собой и, кажется, был готов на все.

И я была согласна. Потому что только рядом с ним я наконец могла вдохнуть полной грудью.

– Куда мы поедем? – это было единственное, что пришло мне в голову, пока я глупо улыбалась. – Домой? В Италию?

– Куда захочешь, – выдохнул Либерте, а в его глазах начал разгораться такой знакомый огонек. – Я продал квартиру в Риме. Слишком сильно она напоминала мне о прошлом, о котором я совсем не хочу вспоминать. Больше у меня нет дома. Мы можем поехать в любую страну, куда пожелаешь. Мы поселимся в любом городе, какой ты сама выберешь. Я хочу, чтобы у нас был свой дом, только с тобой. Ты согласна?

Он застыл в ожидании. А я почувствовала себя счастливой, как никогда. Я сделала шаг к нему, уже готовая согласиться, обнять, поцеловать его, как вдруг за спиной, точно гром, раздался голос:

– Отойди от нее.

Я замерла на половине шага, инстинктивно подчиняясь стальным ноткам в голосе Андрея. Он говорил по-английски, отчего его голос звучал еще более отрывисто и резко. Мануэль медленно перевел на него взгляд, который сразу же изменился, стал сосредоточенным и целеустремленным. Я повернулась и тоже посмотрела на Андрея. Он стоял в нескольких метрах от нас, собранный и подтянутый, как всегда прекрасно владеющий собой. Двое мужчин сверлили друг друга глазами. Один холодный, точно лед, другой обжигающий, словно пламя. Я стояла между ними, не шевелясь, физически ощущая, как атмосфера накаляется, хотя внешне они оба казались абсолютно спокойными.

Прошла, наверное, пара минут прежде, чем этот немой диалог завершился.

– Она не останется с тобой, – медленно и отчетливо произнес Мануэль, глядя в глаза сопернику.

Андрей недобро ухмыльнулся, но эта гримаса почти мгновенно исчезла с его лица, а глаза налились злостью, какой я никогда прежде в нём не видела.

– Чтоб ты сдох, – процедил он сквозь зубы и с этими словами сделал то, чего ему не позволили в Париже.

В два шага оказавшись рядом с Мануэлем, он бросился на него, повалив с ног. Два тела сцепились и покатались по тротуару, который уходил вниз вдоль дороги. Все смешалось и закружилось.