Текст книги "Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь (СИ)"
Автор книги: I dream of drums
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 25 страниц)
– Можешь спать в чёрно-белой комнате, – машу на дверь и ухожу в гардеробную. Стою перед полками.
Я могу выделить любую майку для неё, любую вещь из своего гардероба, но я стою и смотрю на рубашку в красную клетку. Я собирался сжечь её в первую очередь, но что-то остановило меня, может то, что эта вещь моя, а не её, и она так сильно её любила…
Не знаю…
Я ни разу за все эти годы не надевал эту рубашку. Она последняя, кто щеголял в ней. И даже, когда Холи была беременна и края рубашки не сходились на сладком пузике, который служил домиком, в котором рос мой сын, она всё ещё надевала её.
Держу в руках мягкую ткань, мнусь. Что я ей скажу? «Эй, у меня не нашлось другой одежды для тебя, поэтому, вот, держи, разбереди счастливые воспоминания, и снова впади в депрессию»! За размышлением не замечаю, что уже стою в комнате с белыми стенами и чёрным узором на них. Её нет. Только из ванной слышится журчание воды. Не контролирую себя, двигаюсь в её сторону. Господи, благослови изобретателя прозрачных дверок для душевых! У меня кружится голова, я крепко держусь за дверной косяк.
Её тело стало ещё рельефнее. Мышцы и кости вырисовывают на теле свой узор. Она так же соблазнительна. Чёрт! Как же сильно я хочу тебя трахнуть! Пожалуйста, только не нагибайся! Холи, пожалуйста! Нет! Член горит огнём. Или я засуну его в тебя или мне лучше сдохнуть… Я не выдержу этого напряжения в штанах. Уходи! Уходи, Шеннон! Она сейчас тебя застукает, грязный скипофилик! Быстро кладу рубашку на спинку стула, почти выхожу.
– Спасибо, – слышу загадочную благодарность за спиной. Разворачиваюсь. Она улыбается. – Подглядывал? – кусает губу, смотрит мне прямо туда. – Нет. Это такие джинсы, – шлёпаю себя по стоячему члену, прикусываю язык, чтобы не завизжать от боли. – Я могу помочь тебе с этим, – подходит близко-близко, стягивает с себя полотенце. Через тонкую ткань майки, чувствую её твёрдые соски, упирающиеся в мою грудь. Она обнимает меня за талию, прикасается губами к моему кадыку, тяжело дышит. – Я хочу тебя, – шепчет. – Нет, – качаю головой, а сам попеременно сжимаю ладонями её попку. – Пожалуйста, – умоляющий тон. Тонкие пальчики ловко расстёгивают ширинку моих джинсов. – У меня никого после тебя не было… – А у меня была целая сотня женщин, – пытаюсь распалить её ещё сильнее. Она приглушённо визжит от злости, кусая моё плечо, тянет меня за волосы, там внизу. Я смеюсь. А ты осталась такой же горячей! – Ну всё. Тише, тише! – отпускаю её задницу, устраиваю руку между её ног, осторожно просовываю в неё палец. Она громко выдыхает, сжимает ладонями мои плечи, придвигается ближе к моей руке. – Шеннон, пожалуйста! – просит она. – Что, пожалуйста? – дышу её ароматом. – Займись со мной сексом! Пожалуйста! – хрипит. И я почти решаю выполнить наше общее желание, но взгляд цепляется за рубашку, и воспоминания мощным потоком врываются в мою голову. – Нет! – резко отдёргиваю руку. – Ты бросила нас! – Шеннон! – слёзы прыскают из глаз. – Спокойной ночи! – выхожу из комнаты, замечаю, что она плюхается на колени, плачет, закрыв ладонями лицо.
Я зол. Просто зол! Всё желание пропадает в секунду. Но и заснуть, зная, что она в комнате через стену, громко дышит, шуршит одеялом и потрясающе пахнет, не получается…
====== Часть 83. Синие киты и индийские слоны ======
Просыпаюсь от громкого звонка моего айфона. Это Холи. Она отключается, как только я беру трубку.
– Совсем с ума сошла? Не можешь дойти из соседней комнаты? – ворчу, возвращаю голову на подушку. – Стерва рыжая. – Гм, – кашель из-за спины. Открываю глаза, поворачиваюсь. Моя постель, и весь пол моей спальни усыпаны красными лепестками роз. Сажусь, тру глаза. Холи стоит в центре комнаты. На ней чёрный приталенный пиджак, белая рубашка, юбка по колено. – Что? – растерянно бормочу я. Она чуть тянет юбку вверх, опускается на одно колено, вытягивает руки вперёд, открывает коробочку, в которой блестит кольцо из белого золота. Что это? Сошла с ума? – Шеннон Кристофер Лето, я безумно люблю тебя и нашего сына, я хочу провести с вами каждый день моей будущей жизни. Шеннон, ты женишься на мне? – её голос полон торжественности, немного дрожит. Встаю с кровати, показательно чешу яйца, прохожу мимо неё. – Совсем свихнулась, – зеваю, запираю дверь в ванную. – И убери чёртовы дохлые цветы. Особенно с кровати! Ты же знаешь, ненавижу лишнее на постели! – кричу ей. – Хорошо. Прости, – всхлипывает она. – Только не реви, – чищу зубы. – Не буду. Дурацкая была идея… – Наиглупейшая! – соглашаюсь. – Никогда больше так не делай. Я же не девка, чтобы ты меня просила выйти за тебя! – Ну ты же меня об этом не попросишь… Да? – прислоняется к двери. – В точку! – сплёвываю пасту. – Что ж? Я сама виновата, – грустно выдыхает она, уходит. Моя улыбка такая широкая, что я, кажется, похож на Джокера. – И, кстати… – открываю дверь в её комнату, и тут же каменею. Она стоит у кровати в туфлях и юбке. Под левой лопаткой чёрными буквами ярко выделяется татуировка, изгибающаяся нить позвоночника. И что же у меня, как у мальчишки сразу эрекция? – Да? – робко спрашивает она. – Только не поворачивайся! – предостерегаю и резко отворачиваюсь сам. Тяжело сглатываю. А ладони громко гудят от желания потрогать её. И я облизываю губы, чтобы хоть как то снять с них жар. – Эмм… – ну же! Соберись! – Лишь хотел спросить, где Оливер. Ой, Орландо! – мысли путаются. – Констанс забрала его. Повезла к моей маме. Они втроём поедут на пляж, – быстро сообщает она. – Я сейчас тоже уеду. Не буду надоедать, – она расстроена. Поворачиваюсь. Холи уже в своих джинсах, но всё ещё в моей рубашке. – Ты можешь остаться, – иду на неё. – Если хочешь, – жму плечами. Подхожу так близко, что чувствую её дыхание на своей коже. – Я не хочу, чтобы ты устал от меня, – поднимает на меня взгляд. – Тшш, – прикладываю палец к её губам. – Шеннон, я правда этого совсем не хочу. – Закрой рот, – прошу. – Шеннон… – Заткнись! – шиплю. Она послушно закрывает рот. Дыхание немного сбилось, она тяжело дышит. Опускаю голову, завожу палец за край рубашки на самой груди, отгибаю его. Смотрю на грудь, прикрытую красивым, как впрочем, и всегда, бра. – Сними рубашку, – прошу. Доля секунды и красная клетчатая ткань летит на пол. – А теперь джинсы. Трусики оставь. – Я сейчас, – быстро выпаливает она и снимает их с себя. Завожу ладони под чашечки, сжимаю пальцами соски. Она рвано выдыхает. – Нравится? – прижимаюсь губами к её лбу. – Да, продолжай, пожалуйста! – тёплые ладони щекочут мой живот. – Убери руки, не трогай меня, – шепчу. – Шеннон, пожалуйста! – хнычет она. – Я хочу тебя трогать. – Руки! – повышаю голос. Она зло выдыхает и убирает руки. – Я молился, чтобы ты сдохла без меня! На самом деле, – шепчу ей свой рассказ. – И я бы убил тебя, клянусь! Не задумываясь! Но, почему как только я вижу тебя, то мне снова хочется сорвать с тебя всю одежду и уложить рядом с собой. Только бы ты вечно горела для меня! – шепчу. – Буду гореть! Буду! – выдыхает, прижимает к себе за шею, впивается в мои губы. Я сначала нехотя, а потом со всей страстью отвечаю на поцелуй. Крепко сжимаю ладонями её ягодицы, приподнимаю её, она обхватывает мою талию ногами. Опускаемся на пол, прижимаю её всем своим весом. Она извивается. – Я люблю тебя! Я люблю тебя, Шеннон! Прости меня! – шепчет. И снова в миг воспоминания переполняют мою голову. – Вот на хрена сказала? – выдыхаю. Расцепляю её объятия, поднимаюсь. – Вечно ты всё портишь! Чего бы ни коснулась… – Что плохого в признании? – поднимается на локтях. Смотрит на меня снизу. – То, что оно в сотый раз говорит мне о том, что ты бросила нас! – рявкаю. – Что мне ещё сделать, чтобы ты забыл об этом? – встаёт, заворачивается в плед. – Я никогда этого не забуду! – рычу. – Хорошо. Что мне сделать, чтобы ты простил? – её изумруды блестят ещё ярче, сквозь воду слёз. – Ничего, Хол, – качаю головой, ухожу. Только время поможет мне простить тебя.
Я пью пиво, выкладываю из солёных крендельков всякие узоры, смотрю, как рыжая готовит ужин.
– Ты ленив, к кулинарии не проявляешь никакого интереса. Поэтому лучше сиди и пей своё пиво. Не хочу, чтобы ты испортил мой шедевр! – лопочет она. – Твоя попытка реверсивной психологи провалилась. Я не буду помогать тебе! – улыбаюсь. – Накрой хотя бы на стол! – хнычет она. – Холи! Даже пальцем не пошевелю, – отказываюсь. Она надувает губы, но уже через пару минут щебечет о всякой ерунде в свойственной ей манере. Какого нормального человека может волновать вопрос о том, наестся ли Синий кит двумя индийскими слонами, при условии, что кит мог бы есть мясо… – Ты тут поразмышляй. Я скоро! – ухожу в туалет. Мою руки, умываюсь. – Папа, смотри! – влетает Орландо, показывает медузу в банке. – О! Вы уже приехали? Где бабушки? – Бабушка Нэтали ставит машину, бабушка Констанс помогает маме, – объясняет мне сын. – Пойдём, поможем и мы им, – поднимаю О Ти на руки, он крепко обнимает меня за шею. – Ты не можешь делать вид, что ничего не произошло! Вы оба не можете делать вид! – слышу строгий голос мамы. – Констанс, я заслужу прощение! Клянусь, я сделаю всё для этого! – у Холи дрожит голос. – Нет! Я против. Ты не должна жить вместе с ними под одной крышей! Приготовила ужин, поужинаем, и уезжай! – качает мама головой. Орландо собирается что-то сказать, но я прикладываю палец к губам, показывая, что нужно молчать. – Позволь мне. Шеннон позволил, и ты позволь. Я люблю их! Констанс, пожалуйста! – Я защищала тебя, но я и представить не могла, что ты соберёшься жить с ними! – рычит мама. – Я не собиралась, это Шеннон попросил, – объясняет рыжая. – Запомни! Мы так добры к тебе только из-за Орландо! Только из-за него. Не забывай, ты бросила их, так что держи дистанцию! – фыркает мама. – Эй, привет! А мы познакомились с мисс Медузой, – ставлю банку с прозрачной субстанцией на стол. – А Холи не съест её? – Мама? Ты можешь съесть медузу? – Орландо смотрит на рыжую. – Я имел в виду кошку, сынок, – целую сына в макушку. – Папа! Кошку давно зовут Беатрис! Её не могут звать так же, как и маму! – объясняет мне Орландо, будто я круглый идиот. Мы все втроём смеёмся. Он назвал кошку Беатрис…
А ещё, кажется, мама недолюбливает Холи…
====== Часть 84. Щетина ======
Оказалось, что не только мама периодически злится на Холи. Мы ужинали у меня на День Благодарения, наши мамы уже уехали, Орландо утащил меня почитать ему на ночь. Холи и Джаред остались в кухне.
Она моет посуду, а он как всегда распространяется на странные темы. И она его отлично понимает. Два дурака на одной волне. В этот раз мне не приходится подслушивать под дверью, Джаред достаточно громко поливает её грязью. Обвиняет в излишней уступчивости, мягкости в воспитании Орландо. Прямо слышу себя в его словах. Здрасте, Шеннон! Я слушаю их до тех пор, пока не улавливаю дрожь из-за слёз в её голосе.
ТОЛЬКО Я МОГУ ДОВОДИТЬ ЕЁ ДО СЛЁЗ!
– Тебе пора домой, – подмигиваю Джареду. – Поехали, я отвезу тебя, – кивает он Холи. – Нет! Она останется! – качаю головой. – Но она и так проводит у тебя по трое суток в неделю, – возмущается Джаред. – Да, Шеннон, я оставалась вчера, приеду через пару дней, – улыбается. – Хочешь поспорить со мной? – рычу, сверлю её взглядом. – Не хочу, – качает головой. – Пойду спать, – уходит. – Что ты пристаёшь к ней? – смотрю на брата. – Она раньше была другой. Нормальной. Ну, нет. Психованной идиоткой, конечно, но не безвольным куском… – О! Значит, сейчас тебе уже не хочется её трахнуть? – раскрываю глаза. – Нет, брат, желание по-прежнему сильно, – сарказм. – Прекрати! Она мать моего племянника. Я совершенно её не хочу! – Вот и не лезь к ней, учитель хренов. Бери кусок индейки, езжай. Уже поздно, – киваю, провожаю его.
Заглядываю к Орландо, он тихонько сопит, обняв свой любимый маленький танк из мягкого пластика.
– Не спишь? – просовываю голову через дверь в чёрно-белую комнату, которая уже давно стала комнатой Холи. – Читаю, – сообщает. – Как обычно! – закатываю глаза. – Что-нибудь про карму? – Нет, Космо, – трясёт глянцевой обложкой. – Ого! – удивляюсь. – И что пишут? – Пишут про отцов-одиночек. Актуально, – грустно улыбается. – Уже нет, – качаю головой, ложусь рядом с ней. – Отец-одиночка… – повторяю. – Это довольно странно. Непривычно. Отец-одиночка – это редкость. Чаще встречаются матери – одиночки. Похоже, ты отомстила мне за брошенных женщин, – облизываю губы, смотрю на неё. – Прости меня, – утыкается лицом в подушку, закрывает голову руками.
Пора прекращать. Хватит мне уже ловить кайф от её чувства вины. Упираюсь подбородком ей между лопаток, дышу, наслаждаясь её ароматом. – Однажды, – поворачивает она голову набок. Голос тихий, слышу, что она улыбается.
– Ну? – жду, что она скажет. Пауза затягивается. – Я не совсем точно помню, когда именно это было, – начинает она. – Что было? – Секс. Наверняка после очередной ссоры… – Наверняка, – соглашаюсь. – Мирились мы, преимущественно, при помощи секса. – Или был какой-то перерыв, может тур, – жмёт плечами. – И ты поставил меня в мою любимую позу, – вспоминает. Улыбаюсь. Да, она любила стоять на коленях, опираться на ладони. – И было так хорошо… Как всегда, конечно. И я помню, как перед самым концом, ты нагнулся и поцеловал меня между лопаток. А у тебя в то время была такая жёсткая, колючая щетина. Вот прямо, как сейчас. И это неприятное, сперва, ощущение, отдалось такой невероятной волной наслаждения. Я помню, что минут пять в себя придти не могла… – заканчивает шепотом. – И ты всё время молчала? Если тебе нравятся неприятные ощущения, я мог бы… Эмм… Ну не знаю, выпороть тебя, – жму плечами. – Мне понравилось, как твоя щетина приятно царапала мою кожу, – мечтательно произносит она. – Я знал каждую клеточку твоего тела, каждый дюйм. Знал, как заставить тебя визжать от удовольствия, – кладу голову на подушку. А она ведь и вправду визжала… Поворачивается ко мне, смотрит в глаза. – Шеннон, – в глазах игривый огонь. – Нет, – качаю головой. – Ну, пожалуйста, – придвигается ко мне, нежно целует в шею, посасывает мочку уха. – Нет, – отказываюсь. – Ты провоцируешь меня! Лежишь тут такой любимый, родной, почти голый! – злится она. – Я хочу тебя, Шеннон! Пожалуйста! – Холи, нет! – рявкаю, прижимаю её ладони друг к другу, крепко сжимаю запястья. – Я не буду с тобой спать! – Позволь мне хотя бы доставить удовольствие тебе! – во взгляде мольба. – Всё! Успокоилась и легла! – приказываю, вытягиваю руку. Она злобно сопит, но устраивает свою голову на моём плече.
Она засыпает и я ухожу к себе. Но зная Холи, для сохранности нашего воздержания, закрываю дверь на ключ. И правильно делаю, она несколько раз порывается войти. Настырная.
И с той ночи Холи начинает свою грязную работу по соблазнению. Именно грязную! Она играет нечестно. Печёт мой любимый шоколадно-коричный торт, и бесстыдно слизывает глазурь с пальцев.
Входит в ванную, пока я принимаю душ, смотрит на меня, игнорируя просьбы выйти, и игриво кусает свои пухлые губки.
Моет машину в белой, тонкой борцовке, точно в чёртовом порнофильме.
А ещё после того, как засыпает Орландо, она занимается йогой в гостиной в своих коротеньких шортиках и спортивном бра. Прямо в то время, как я сижу на диване. Специально располагается между мной и телевизором и демонстрирует такие позы…
И я, словно голодный вампир, перед носом которого водят разорванной шеей. Шеей с аппетитной, ароматной, такой желанной кровью… Холи! Чёртова ведьма!
Я стойко выдерживаю все испытания. Вернее нет. СТОЙКО выдерживает, а точнее еле сдерживается мой член.
Но завтра уже сочельник Рождества, Орландо будет у Холи, а я встречусь с Хелен, и выплесну на неё все «эмоции».
====== Часть 85. Дух Рождества ======
За Орландо приезжает Нэтали, говорит, что Холи занята приготовлением праздничного ужина.
– С Рождеством, папочка! – обнимает меня на прощание О Ти. – Не жульничай! Мы откроем твой подарок вместе! – шепчет мне на ухо. – Хорошо, родной! – целую его в румяную щёку. – Повеселись у мамы, – отпускаю его с рук. Он кивает мне, закрывает Беатрис в переноске. – С Рождеством, дорогой! – Нэтали крепко обнимает меня. – С Рождеством, Нэт! – улыбаюсь. Она хватает Орландо за руку, он как всегда заваливает её вопросами, и они уходят.
Кручусь перед зеркалом. Да, я люблю себя. Серьги из белого золота, с ними я ещё сексуальней. Если это вообще возможно. Ох, у меня аж яйца загорелись… Это нормально, что я завожусь от своей сексуальности?
Синее такси доставляет меня прямо к входу в клуб, где меня уже ждёт веселая компания моих приятелей и извращенка Хелен. Отличное начало вечера. Мне весело и алкоголь такой холодный, так приятно растекается по горлу. Надо бы поесть… И почему я себя совершенно не слушаю? Через пару часов я еле стою на ногах.
– Хелен, поехали! – обнимаю её. – Ты уверен, что сможешь? – Оттрахать тебя всегда смогу! – кусаю её за голое плечо. – Хорошо! Но поведу я, – ведёт меня к выходу. – Я не на машине. Приехал на такси,– бормочу. – Ну отлично. Можем поехать ко мне. Крис уехал в Лас-Вегас с друзьями. – И зачем ты за него вышла? – икаю. – Потому что ты не звал меня, – открывает дверь такси, и я падаю на сиденье. – Шеннон, может, ты всё-таки поедешь домой? – Поехали! Отшлёпаю тебя! – сажусь, двигаюсь, Хелен садится рядом. По дороге меня жутко укачивает, тошнит… У Хелен и её молодого мужа большой дом, красивый. И я бы оценил его ещё лучше, если бы мне не было так плохо. – Шеннон, ты не хочешь поесть? Что-нибудь жирного. Это поглотит лишний алкоголь, – предлагает Хелен. Переживает за меня. Но я уже чувствую себя лучше. И жареная свинина с чашкой гуакамоле, отлично помогают. – Хелен, хочешь, сделаем это в бассейне твоего мужа? – киваю на улицу. – Эмм, – улыбается она. – Ну не знаю, – жмёт плечами. – Пойдём! – тяну её из дома. Раздеваемся. Прыгаем в огромную ванну. Хелен визжит. Ещё бы. Вода холодная, отрезвляющая. – Я сейчас согрею тебя! – прижимаю её к себе. – Сделай так, чтобы моя кожа пылала, – приподнимает попку. – Запылает! – хватаю её за грудь. – Я хочу чтобы было очень больно! – страстно шепчет она. Что? Опять делать больно? Я не хочу! Мне это совершенно не нравится! – Хелен, я не хочу причинять тебе боль! – А я хочу! – настаивает она. – Это бессмысленно! Ты не сделала ничего такого, за что мне хотелось бы наказать тебя! – нервничаю. Она разворачивается, улыбается и со всей силы бьёт меня по лицу. – Идиотка! – ору. – Кулаком прямо в нос! Ты совсем больная, мать твою! – вылезаю из бассейна. – Шеннон! Не уходи, – злится она. – Лечись! – рявкаю, ухожу. Прохожу пешком пару кварталов. Ощущение пьяной усталости накрывает меня с головой. Такси, как во время! То, что нужно! Плюхаюсь на сиденье, бормочу водителю адрес и сразу же засыпаю. – Эй! Чувак! Чувак, просыпайся! Приехали! – толкает меня в колено шофёр. – Да? Отлично! – протягиваю ему деньги, выхожу. Это не Голливуд-Хиллз! – Эй! Ты куда меня привёз? – Сильвер Лейк, как и просил! – улыбается парень, уезжает.
Сильвер Лейк? За каким чёртом мне нужно было сюда? Осматриваюсь. А! Всё понятно! Дом рыжей. Почему у меня прибавляется дурости, когда я выпью. Дурости а не мозгов… Ну что ж… Подхожу к двери, стучу. Ответа нет. Может, она не дома? Да нет! Где ей быть? Орландо же у неё. Так чего же я так громко стучу? Разбужу моего мальчика.
– Холи! – зову. Шуршание в стороне. Поворачиваюсь. Два жёлтых глаза пристально смотрят на меня. – Эй, привет, дружище! – подхожу к клетке, опускаю задницу на асфальт. – А ты всё не спишь? Охраняешь? Охраняй моих любимых, – просовываю ладони через сетку, глажу огромную морду мастиффа. Он зевает, демонстрируя мне зубастую пасть. Он, словно, акула. А я чертов бесстрашный пьяный ублюдок! Арес ложится на брюхо, укладывает морду на сложенные друг на друга лапы. – Эй! Ну только не засыпай! – тереблю толстую кожу на загривке. – Наконец-то тебя не заставляют драться, да, дружок? Ты уже старый совсем, наверное. По твоим меркам тебе сколько? Лет сорок? А может ты на пороге середины века, как и я? – Ему сорок пять. Он младше тебя на год, – Холи проводит ладонью по моей голове. Смотрю на неё, рыжая Беатрис на её руках. Она открывает загон и пускает кошку туда. – Эй! Он убьёт её! – вскакиваю. – Тшш, – грозит мне пальцем Холи. – Она его ужин. – Ты сошла с ума? Забери её! – ору. Наблюдаю, как кошка устраивается на рёбрах пса, пару раз проводит своим шершавым языком по его жёсткой шерсти и закрывает глаза. – Успокойся, они друзья! – улыбается Холи. – Ну ты и дура! – фыркаю, встаю, семеню в дом. – Клюква? – разглядываю рождественский венок на двери. – Клюква, – кивает она. – Ты же знаешь, я ненавижу омелу! – В этом же дух Рождества! – щурюсь. – Шеннон, для меня клюква, тоже в духе, – толкает меня в дом. – Бла, бла, бла! – закатываю глаза. – Орландо спит? – Орландо и мама у Констанс, завтра утром они поедут в Палос Вердес, кататься на пони. – О! Пони? Хол, не хочешь с ними? – улыбаюсь. – Заткнись! Ненавижу этих вонючих недолошадей! До сих пор чувствую боль от укуса, – она бессознательно потирает правую руку. – Трусиха! – прыскаю. – А ты, похоже пьян, – пронзительно смотрит на меня. – Уже нет, – качаю головой. – Эй! Ты же теперь пьёшь! Идём, выпьем в честь праздника, – зову её. Она жмёт плечами, молча приглашает меня в кухню. Включает над барной стойкой свет. Он мягкий красно-оранжевый. – Всё время хотел похвалить тебя, – начинаю. – Что? – брови взлетают вверх. – Похвалить? Ты точно пьян, – улыбается. – Или слушай или закрой рот и слушай. А то я передумаю. – И я буду ходить без похвалы? – наигранно расстраивается она. – Рот, О’Доннелл! – повышаю голос. – Что «рот»? – сводит брови. – Закрой и слушай! – рявкаю. Она кивает, наливает мне арманьяк, помнит, что я люблю, а себе белого вина. – Хотел сказать, что у тебя очень уютно. Семейно так, по-домашнему. Если бы я не знал, смело сказал бы, что тут живёт целая семья, а не одинокая молодая женщина. С праздником, – бью своим фужером о её бокал и делаю большой глоток. В её глазах грусть. Она тоже делает несколько глотков. – Я не одинока, Шеннон! Не говори так, – качает головой. – И у меня целая семья. Мой сын, который теперь постоянно бывает у меня, наши мамы очень часто приезжают, и, наконец, ты. Хоть и делаешь вид, что тебе неприятно находиться в этом доме, но я знаю, ты хочешь провести со мной лишнюю минутку. Только признаться боишься. – Ничего я не боюсь! – фыркаю, наливаю себе ещё. – Ну так признайся! – смотрит на меня. – Не буду! – показываю ей язык. – Не хочу я проводить с тобой лишние минутки, – передразниваю её. – Дурак! – прыскает Холи. – Эй! Следи за языком! Не называй меня так! – грожу ей. И слышу, что язык мой удачно цепляется за все зубы, замедляя мою речь. – А как тебя называть? Маленький мальчик? – Закрой рот! – прошу её. – Несмышлёныш? – Холи, замолчи! – глотком допиваю арманьяк, встаю. На ногах держусь очень неуверенно. Подхожу к ней. В её глазах страх, как тогда. Такой, от которого я сходил с ума. – Ты столько всего натворила, так облажалась, так разочаровала меня, – качаю головой. – Прости меня, – встаёт, пристально смотрит мне в глаза. Наши лица так близки друг к другу. Провожу ладонями по её плечам, опускаюсь на грудь, талию, бёдра. Утыкаюсь носом в её волосы. – Я по-прежнему схожу с ума от твоего запаха, а ведь я ненавидел его всё то время, пока тебя не было. И тебя ненавидел, может, ненавижу и сейчас, – жму плечами. – Ты так провинилась… – Что мне сделать? – отстраняется она. – Терпеть, – шепчу ей на ухо. – Терпеть? – слишком много удивления в голосе. – Да, Холи. Терпеть. Пойдем, – тяну её за собой в спальню.
====== Часть 86. Свист порки ======
– Проходи, – пропускаю её вперёд себя. – Вставай на подоконник. На колени. – Мне снять одежду? – становится на колени, смотрит в окно. – Не нужно, – качаю головой. – Ты понимаешь, что я хочу сделать? – смотрю на её силуэт, выделяющийся на светлом фоне большого окна. У меня немного трясутся руки. – Догадываюсь, – и голос её дрожит. – На тумбочке лежит маечка Орландо. Скатай её в валик, и дай мне. Я сожму её зубами, чтобы не кричать. – Нет. Я хочу причинить тебе боль. И я хочу слышать, что тебе больно! – снимаю майку, сворачиваю её, кладу на одну из полок в шкафу. – Я не напугаю тебя? – смотрит на меня через плечо. – За меня переживаешь? – прыскаю. – Это тебе стоит бояться. – Я вытерплю. Если это нужно тебе, я вытерплю, – кивает, упирается лбом в стекло. – Возможно, это нужно нам обоим, – тяжело выдыхаю я, вытаскиваю тяжёлый, толстый, кожаный ремень из петель пояса своих джинсов. – Тебе будет больно, надеюсь. – Я вытерплю, клянусь. Я не попрошу тебя остановиться, – опускает голову, крепко сжимает ладонями ручку на раме. – Ты готова? – разрабатываю ладони. – Пожалуйста, не тяни! – выпаливает она, и я широко размахиваясь, опускаю ремень на рёбра по правой стороне. Она вздрагивает, но не издает, ни единого звука. Почему она молчит? Левая сторона тоже получает порцию из трёх ударов. И она всё ещё молчит. Что-то во мне щёлкает и я осыпаю её быстрыми, короткими ударами. Из-за свиста ремня еле улавливаю её тихие стоны, замечаю, что она всё-таки кусает своё левое плечо. Останавливаюсь только когда на розовой маечке проступает тонкая красная полоска. Утираю лицо, оно мокрое не от пота, от слёз. Какое-то всепоглощающее успокоение, расслабление вперемешку с животным желанием. Это интимно. Причинение боли это так интимно… – Иди ко мне! – тяну её на себя. Она утыкается мне в шею, крепко прижимается, плачет навзрыд. – Ну всё, всё, прости мня, – глажу её по голове, распутываю пальцем влажные пряди, вытираю слёзы со своего лица. – Это ты прости меня, – отстраняется, всхлипывает. – Я люблю тебя, Шеннон! Я люблю вас! – Прощаю. Простил! – улыбаюсь ей, целую горячие, нежные губы. – А ты, Шеннон? Мы были вместе почти два года, и ты ни разу не сказал мне того же. Ты хоть секунду любил меня? Жалкую секунду из всех тех лет? – смотрит в мои глаза. На долю секунды все мышцы каменеют. Тысячи мыслей проносятся в моей голове. Может, сейчас стоит признаться? – Любил. Конечно, любил тебя, Холи! Чуть ли не с самой первой встречи, – качаю головой. – Так почему молчал? – в глазах столько непонимания. – Чёрт! Ты же знаешь себя! Если бы ты наверняка знала об этом, ты бы сделала меня своей ручной собачкой! – я слишком пьян. Больше ничто не объясняет мою откровенность. – И ты решил сделать собачку из меня? – наигранно обижается. – Перестань! Ты никогда не была собачкой, – запускаю ладони под её маечку. – Хотя… – щурюсь. – Сукой ты была ещё той! – улыбаюсь. Она бьёт меня по рукам, быстро стягивает с себя майку, расстёгивает мою ширинку, сжимает ладонями мой член. – Уф! – громко выдыхаю. – Ого! Признаться, я немного удивлена. Не думала, что порка тебя возбуждает, – кусает губу. – Ну вообще-то нет, – я немного смущаюсь. – Видимо, дело в тебе, – улыбаюсь, хватаюсь за пояс шорт, стягиваю их вместе с трусиками. – О! Тебя это тоже не хило возбудило, да? – провожу пальцами между её ног. – Дело в тебе, – повторяет мои слова.
Кладёт ладони мне на плечи, а ногами обвивает мою талию. От неё исходит потрясающий, обжигающий жар. Я так давно хотел почувствовать его, ощутить в полной мере. Убираю её волосы от лица, провожу большим пальцем по губам, целую. Она с наслаждением пропускает мой язык в свой рот, ласкает его, посасывает. Мне нравится, это приятное ощущение. Завожу руки за её спину, зажимаю застёжку бра. – Ах, – тихонько выдыхает.
– Я ущипнул тебя? Прости, – стягиваю с неё бра. – О! Мои детки, – наклоняюсь, осыпаю груди поцелуями. – Как же я скучал! – Не тяни, Шеннон! – хватает меня за щёки. Улыбаюсь. Крепко обнимаю её за спину, несу к кровати. Она громко стонет. – Больно! Больно, Шеннон! – сжимает ладонями плечи. – Что? Что я сделал? – кладу её на кровать. – Больно! – вскакивает. – Спина, Шеннон! – Чёрт! Точно! Как я мог забыть? Ну-ка, дай, я посмотрю, – разворачиваю её.
Спина в красных полосках от моего ремня, и одна тонкая-тонкая с запёкшейся кровью. Похожа на длинную царапину острой иголкой. – Бедная! Моя бедная девочка, – качаю головой. Легонько провожу пальцами по огненной от ударов спине. Холи вздрагивает.
И она так беззащитна сейчас, вынесла причинённую мной физическую боль, так покорна… И я больше не в силах сдерживаться. Крепко сжимаю её талию и резко двигаюсь в неё. Холи громко вскрикивает. Не ожидала. Я двигаюсь медленно, спокойно. Она стонет и прижимается грудью к матрасу.
Ароматные кудри рассыпаются огненным ореолом. Она вытягивает руки и сжимает ладонями подушки. Я ещё никогда раньше не чувствовал такой сильной пульсации её мышц. – Холи, не кончай! – предостерегаю. – Не могу, Шеннон! Пожалуйста! – плачет она. – Нет, погоди, – прошу её, делаю пару движений и обессилено падаю на неё. – Спина, – пищит она. – Прости! – откатываюсь на кровать. – Почему не разрешил? – смотрит на меня, в глазах смятение. – Пять минут. Я только переведу дыхание, – собираю её волосы, подношу к носу.
По телу бегут мурашки. Потрясающий запах, заставляет кипеть мою кровь. – Иди ко мне, – тяну её на себя. Она осторожно поднимается, и прижимается своей грудью к моей. – Поцелуй меня, – облизываю губы. И она дарит мне нежнейший, почти невесомый поцелуй.
– Я скучал по тебе, – улыбаюсь. – По твоему вкусу, запаху. – Я сержусь на тебя, – щурится. – Не сердись, я сейчас всё исправлю, – рыскаю пальцами между ее ног. – Сержусь, но всё равно люблю тебя! – ёрзает на моём члене. – И я люблю тебя, – впервые признаюсь ей в этом.
Вслух, достаточно громко, чтобы она слышала, глядя ей в глаза, чувствуя её тело прямо на своём теле. Нежная улыбка растягивает её губы. Она прикрывает глаза.
– Повтори ещё раз, – шепчет мне на ухо. – Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я сто раз тебя люблю! – похоже, я слишком пьян. – Да! – хрипит она и опускается, впуская меня в себя.
Удерживаю её за талию, задавай свой ритм. Она шевелит губами, может, хочет что-то сказать, но вместо слов из горла вырываются громкие, низкие стоны. Она откидывается, опираясь ладонями в мои колени, и мне открывается прекраснейший вид её загорелого, жаждущего тела. Отрываю спину от матраса, теперь она на моих коленях. – Только осторожно, – проводит кончиком языка по моему уху, и я укладываю ладони на её поясницу. Замедляюсь. – О! Да сколько можно? Шеннон, пожалуйста, не мучай меня! – её трясёт. Смеюсь. – Да твою мать! – рычит, толкает меня обратно на кровать, сжимает пальцами мои запястья.
О! Стерва сверху вернулась. Вот уж по кому я действительно соскучился!
– Хол, погоди, – тянусь к ней. – Руки! – рычит она, прижимает их к моему животу. – Как же я тебя люблю, – качаю головой. – Да, – стонет она, падает на мою грудь. Я продолжаю двигаться. – Нет, нет, нет, – еле шепчет. – Да, – улыбаюсь, подтягиваю её к себе и откидываюсь на подушки.– Я трахал тебя. Мысленно. Весь этот год, с того момента как ты вернулась, – трусь носом о её висок. Мокрые после душа волосы пахнут свежим кофе с корицей. – А я верила, что ты готов был меня убить, – утыкается лицом в подушку. – Я был готов, – киваю. – Прости за это, – осторожно веду кончиками пальцев по её спине. – Это и мне было нужно. Я плакала не от боли. После первых трёх ударов я уже ничего не чувствовала... Так что посплю пару дней на животе, – улыбается. – Я люблю тебя, – зевает. – Я люблю тебя, – нежно целую её и даю заснуть, а после засыпаю сам.
