Текст книги "Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь (СИ)"
Автор книги: I dream of drums
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
Сверлю рыжую взглядом. – Не благодари, – отмахивается она, подцепляет палочками рис и отправляет его в свой рот. Благодарить? За что? За то, что ты выставила меня больным психом? Раскрываю глаза. – Ешь! Это очень вкусно! – двигает мне тарелку. Откидываюсь на спинку стула. Скрещиваю руки на груди. – Как хочешь, – жмёт плечами. – Когда собираешься вернуться в Америку? – жуёт.
Ты издеваешься? Я НЕ МОГУ РАЗГОВАРИВАТЬ, ХОЛИ!!!
– Наверняка Джаред попросит тебя вернуться. Он, наверное загибается там без тебя… Без любимого муженька, – поднимает на меня улыбающиеся глаза. – Я, – произношу одними губами, без звука. Указываю на себя. – Тебя, – тычу в неё пальцем. – Оттрахаю! – прижимаю раскрытую ладонь к кулаку. Она сначала удивляется, а потом кусает губу, и страстным шёпотом произносит: – Я очень на это надеюсь! Жду не дождусь! – улыбается. СТЕРВА! Как же хочется сорвать с тебя это платье, которое скрывает от меня твоё тело, нагнуть как можно ниже и взять тебя прямо здесь. И наплевать на окружающих. Ты просто создана для бесстыдного секса!
Киваю на выход.
– У меня урок, – отказывается она. Дьявол, я не сдержусь, Холи! Сейчас схвачу тебя за руку, хоть мне и нельзя, ледяным тоном прикажу уйти отсюда, хоть мне и нельзя, и трахну, а это мне как раз можно!
Смотрю на часы. Молчать мне осталось всего пятнадцать минут. Холи пьёт кофе из моей кружки. Мне нравится, что она подпустила меня так близко к себе. Если честно, то у меня какой-то трепетный восторг от этого. Теку как маленькая сучка.
– Миссис О’Доннелл! Миссис О’Доннелл! – откуда ни возьмись появляется маленькая пискля. О, Всевышний! Плакали мои планы на кексика! – Минь! – улыбается Холи девчонке. – Все уже пришли! – тычет пальчиком на выход. – О! Привет, здоровяк! – улыбается мне. Раскрываю глаза. Холи еле сдерживает смех. Игнорируя её панибратское обращение, машу девчушке рукой. – Сейчас пойдём, – гладит писклю по голове. – Тебя мама искала, – Холи указывает в сторону мадам Ло. – Мам, ну, что? – пищит через полкухни девочка. – Подойди сюда, и не кричи, – поворачивается Эрика. Раскрываю глаза. Маленькая тибетка – это дочь очень, оооочень взрослой Эрики? Смотрю на Холи. – Потом расскажу, – отмахивается. Неужели вопрос в моём взгляде был так очевиден? Минь пару минут беседует со своей американской матерью, потом хватает Холи за руку и тащит её в коридор. – Ещё увидимся, – улыбается мне. Я растеряно киваю и провожаю девчонок взглядом.
Чем занять себя оставшееся время? Можно пройтись по окрестностям. Дождя сегодня не было, но и солнца тоже. Грязь непроходимая, и жуткий холод. Мистер Лето, я ответил на ваш вопрос? Сидите в тёплой гостинице на своей плоской заднице!
Позвоню брату! – Я могу услышать пальцесосателя? – делаю деловой голос. – Сукин сын! Прости мам! Шеннон, я не сосал пальцы будучи ребёнком! Ни в одной из параллельных вселенных! – смеётся брат. – Эй! Я чертовски рад тебя слышать! Как ты? – Как в сказке, Джей. Как в грёбаной сказке! – улыбаюсь. – Правда тут холодно, и всю неделю идёт дождь. Я чувствую, что вот-вот заболею. – Но твоя выпечка с корицей вылечит тебя? – улыбается. – Скорее вытрясет из меня последние крохи здоровья. Хожу, как малолетка, с сине-красными засосами на шее. Эта сука оставила их на моей шее ровной линией. – Эмм… Ну говори всем что пытался повеситься, – подкидывает идейку Джаред. – О! Ну спасибо, братишка! – закатываю глаза. – Меня намазали какой-то вонючей дрянью. Сказали, что к вечеру покраснение и посинение сойдёт. Так что я не совсем потерян, – рисую кружочки на записке с именем брата. – Вижу, развлекаешься ты там по полной. – О, да! Уже второй день езжу в храм. Занимаюсь йогой по четыре часа. Со мной занимается очаровательный переводчик Кейтлин. Хорошенькая девушка. Такая милая, – кусаю губу, вспоминая вырез декольте майки Кейтлин. – Да, да. Это очаровательная маленькая история, но сейчас о другом. Ты нужен мне! – Что у тебя случилось? Джей, ты же знаешь, что я плохой психолог! – Шеннон, я тебе не плакаться собираюсь! Ты мне нужен для работы. Без тебя мы стоим на месте. Кажется, ты уже достаточно отдохнул, давай-ка возвращайся, – похоже на требование. – Брат… – тяну я. – Не начинай, прошу! – Шеннон, я понимаю тебя. Ты хочешь её, ты поехал за ней. Ты знаешь, я сам частенько схожу с ума. Но, тебе не кажется, что это затянулось? – прямо вижу, как его красивое лицо приобретает острые черты. – Нет. Мне так не кажется, Джаред! Я с любимой женщиной, в месте не близком к цивилизации, занимаюсь йогой, отдыхаю, расслабляюсь. Можешь оставить меня в покое? – повышаю голос. – Любимой женщиной? – заикается от удивления. – Так всё! – рявкаю. – Ты ещё что-то хотел? Я приеду, когда приеду! – Ты просто повторил два слова и не дал мне совершенно никакой информации! – злится. – Всё, пока! Люблю тебя! – кладу трубку на громоздкий телефон. Разворачиваюсь. Позади меня стоит Эрика. – Брат психует, – указываю на телефон. – Да. Я слышала, – чуть улыбается она. – Я всё слышала, – кивает, и выходит на улицу. Ой! Да ни фига ты не слышала! Закатываю глаза. Дохожу до импровизированного класса. В щель между шторами наблюдаю за ней. Она читает детям. – Намереваясь предаться сей невинной забаве, Ноэ положил ноги на покрытый скатертью стол, потянул Оливера за волосы, дернул его за ухо и высказал мнение, что он “подлиза”; далее он заявил о своем желании видеть, как его вздернут на виселицу, когда бы ни наступило это приятное событие, и сделал ряд других язвительных замечаний, каких можно было ждать от столь зловредного и испорченного приютского мальчишки. Но так как ни одна из этих насмешек не достигла желанной цели – не довела Оливера до слез. Ноэ попытался проявить еще больше остроумия и совершил то, что многие пошлые остряки, пользующиеся большей славой, чем Ноэ, делают и по сей день, когда хотят поиздеваться над кем-либо. Он перешел на личности, – у неё прекрасный голос.
Я тихонько вхожу в комнату, опускаюсь на пол. Она замечает меня, чуть улыбается и возвращается к прочтению детям Оливера Твиста. Прижимаю колени к груди, упираюсь лбом в чашечки, закрываю глаза. Спустя главу засыпаю. Странно, что её голос убаюкал меня… Обычно он производит на меня противоположный эффект. Как сказать ей, что я уезжаю?
====== Часть 37. Ценитель прекрасного ======
– Эй, – ласковый шепот. – Шеннон, – её пальчики проходятся по моим волосам. Холи целует меня в висок. – Проснись, мой сладкий, – мне так нравится слышать это от неё. – Ммм… – открываю глаза. Горящие зелёные изумруды. Она самая красивая девушка. Притягиваю её к себе, утыкаюсь носом в волосы, втягиваю их аромат. – Долго я спал? – Минут десять, – качает она головой, нежно целует меня в губы. – Дождя нет, – шепчет. – Я рад. Может наконец-то солнце выглянет, – улыбаюсь. – Пойдём, сделаем кое-что, – тянет меня за собой. – Сделаем кое-что? Ты – мечта, Холи! – улыбаюсь. – Я не об этом, Шеннон! – раскрывает глаза. – Озабоченный! – Мы похожи в этом, – прижимаю её к стене в пустом коридоре и настойчиво целую. Она чуть слышно постанывает. – Ты сводишь меня с ума, – тяжело дышу. – Хватит, мой сладкий, хватит! – заводит меня в мой номер. Копается в моих вещах. Смотрю на неё. Нервничаю. Не люблю, когда трогают мои вещи. Холи, пожалуйста, перестань. – Вот. Держи, надень это, – протягивает мне свитер, двое штанов. – Мы едем в Антарктиду? – забираю вещи. – Нет. Просто одевайся. Всё увидишь. Я тоже пойду одеваться, – выходит. Жму плечами. Что за игры опять? Ох, Холи, Холи… Хватает меня за руку в коридоре, тянет к выходу. Куда мы, мать твою? – Куда собрались? – Эрика вяжет перед телевизором, смотрит на нас из под толстенных линз. – Променад, – Холи застёгивает пальто. – Будьте осторожными. Обещали сильный дождь. Сильнее чем был. Все, кому нужно уехали в город. Следующую неделю уехать возможности не будет. Дороги размоет, – информирует нас Эрика. – Ого! – в глазах рыжей смятение. – Может, никуда не пойдём? – Холи, перестань! Там вот-вот выглянет солнце, – киваю на окошко. – Ты уверен? – поднимает на меня свои зелёные глаза. Натягиваю на её волосы шапку. Рыжие кудряшки, игриво пружинят. – Ты похожа на кончик презерватива, – шепчу ей и поправляю шапку. Она смеётся и вытягивает меня на улицу. – Если ты скажешь, куда мы идём, то я перестану злиться! – бормочу, плетясь за ней. – Ты такой нетерпеливый, – оборачивается на меня, улыбается. – Холи! – рявкаю, прижимая её к себе. – Чёрт! – выдыхает она. – Мы идём на гору, Шеннон! Просто гуляем. Ты невозможен. Капризный маленький ребёнок! – отталкивает от себя. – Нужно сразу было сказать! – продолжаем путь. – И на будущее, миссис О’Доннелл, я не переношу неизвестность. Всё должно быть под контролем. – Нет никакого будущего, – шепчет она. Закатываю глаза. Игнорирую тупое высказывание. – Я привык, что всё идет, по-моему. Понимаешь, я привык командовать в своей жизни?! Я привык всё контролировать. Я уверен в том, что без моего контроля всё пойдёт не так, как я задумал. Никогда не расслабляюсь. Не знаю, может это болезнь какая-то, но за одной решённой проблемой следует другая нерешённая. И я такой во всём! В личной жизни в том числе. Я должен. Понимаешь, просто должен контролировать! По-другому я просто не могу, просто не умею. Я понимаю, что всё это сложно понять и ты, наверное, считаешь меня сумасшедшим, но я так жил всегда. Я не показывал тебе этого раньше, боялся напугать. Но я так больше не могу. Всё должно быть по-моему. Я выслушаю твою точку зрения, прислушаюсь, но отныне буду делать так, как решу сам! О, Боже, да я даже мысленно своего механика контролирую, когда он мою машину чинит, и маме за плечо заглядываю, пока она готовит, – выдыхаю. – А лечиться не пробовал? Говорят, психологи творят чудеса! – улыбается рыжая. – Так и знал, что не поймёшь! – смотрю под ноги. – Я пошутила! – бормочет. – А иногда я пытаюсь говорить Джареду как нужно играть. Даже на тех инструментах, на которых я играть не умею! Он всегда жутко злится, но понимает. Он тоже тот ещё командир. Мы с ним очень похожи. В общем, ты меня прости, но я буду командовать! И как бы ты сейчас не пыталась спорить со мной, ругаться, доказывать что-то или начать связывать мне руки смирительной рубашкой, ничего не выйдет! – улыбаюсь. – Я попытаюсь быть смиренной, – торжественно обещает. СМИРЕННОЙ!
Как же сладко это для моих ушей. Снова мышцы в паху сводит.
– Быстро поцелуй меня! – стальным голосом приказываю. Она нежно чмокает меня в щёку и улыбается. Хотя в её душе наверняка бушует ураган. «Подчиняться! О, ну, только не это! Всё, что угодно, только не подчиняться»! – мысленно прокручиваю её слова в своей голове. Но я люблю её, так что ей просто придётся подчиниться. Я сделаю всё для это. Я заставлю её полюбить меня. – Холи! Два часа! Сколько можно? – еле дышу. – Ещё пять минут, – оборачивается на меня. – Я жутко замёрз! Честное слово! – у меня стучат зубы. – Минет согреет тебя? – смотрит на меня, облизывает губы. – Да! О, чёрт! Да! – сияю счастьем. – Усмири своего дружка, Шеннон, – закатывает глаза. – Я не собираюсь делать ничего подобного! – Да, наплевать, – отмахиваюсь. – Мысль об этом меня уже согрела. Прямо в жар бросило, – улыбаюсь. Молчу. Надеюсь, до минета в твоём исполнении, мой кексик, мы ещё доберёмся. – Всё. Стой, – тормозит меня. – Смотри, – обводит рукой круг. Поворачиваюсь вокруг своей оси. Вид открывается потрясающий. – И? – смотрю на неё. – Шеннон, тут очень, очень красиво! Ты видишь стадо яков? – тычет пальцем на равнину. – Вижу, что дальше? – развожу руками. – Это прекрасно. Ты же музыкант! – морщится она. – Ближе к сути, О’Доннелл! – нервничаю, повышая голос. – Суть в том, что это красиво, Лето! – смотрит на меня как на дурака. – Погоди-ка, – хватаю её за руку. – Ты тащила меня на эту чёртову гору, чтобы показать, как тут красиво? – раскрываю глаза. – Ну… Да… – кивает. – О, Господи! Холи! – срываюсь. – Я весь грязный, я устал, я жутко, просто жутко замёрз. А ты притащила меня сюда, чтобы просто показать, как тут красиво? Холи, у меня есть деньги, я могу купить открытки прямо в аэропорту Тибета с изображением этого места и кучи других! Поверить не могу, что ты привела меня сюда, – качаю головой. – А я поверить не могу, что ты такой невежественный. Не можешь оценить красоту, – разворачивается и уходит. – А теперь стой! – хватаю её за руку. – Не хочу с тобой разговаривать! И находиться рядом, – зло бросает. – О, да? Тогда отлично. Я уезжаю. – Езжай! – почти кричит. – Я серьёзно. Возвращаюсь в Лос-Анджелес, – опускаю голову. – Что? – раскрывает глаза. – Возвращаешься в Лос-Анджелес? – её голос гремит, как и гром над нашими головами. По, и без того, мокрой земле, проходятся первые порции ливня. Чёрт! Капли просто ледяные. – Решил бросить меня? Шеннон, мне нужно пробыть здесь всего месяц. Две недели прошли. Остались ещё две и всё. И мы вернёмся вместе. Не уезжай сейчас, – в глазах тот самый страх. Мольба, от которой у меня сносит крышу. Она нуждается во мне. Да, чёрт возьми! – Холи, я нужен брату, – объясняю. – Он сможет без тебя две недели. Всего две. Он потерпит. Его музыка и идеи никуда не денутся, – качает головой. – Он попросил меня вернуться. Оставь это. Давай уедем вместе, – провожу ладонью по мокрым рыжим волосам. – Я не могу. Я живу йогой. Я не могу прервать курс, – она быстро снимает шапку, выжимает из неё ледяной дождь и надевает обратно. Мы быстро спускаемся с горы. Ноги застревают в грязи. – Я не вернусь раньше. – Раз так, то я не останусь ни на день! – копирую её тон. Она фыркает и быстро шагает в сторону деревни. Еле поспеваю за ней. Обратно мы возвращаемся в тишине. Вернее не разговариваем друг с другом. А я бормочу проклятья этой погоде, Холи и глине, налипающей на мои ботинки.
Когда наши грязные, промокшие и продрогшие до самых внутренних органов тела переступают порог гостиницы, на улице становится совсем темно.
– Погреемся в душе вместе? – хватаю её за ладонь. – Руки! – железным голосом произносит она. Отпускаю. – Уезжай. Надеюсь, что в аэропорту твоё хозяйство прищемит турникетом, и металлоискатель вырубит тебя разрядом тока, – она размахивает руками. – И пусть самолёт будет трясти весь перелёт до Лос-Анджелеса! – шипит своим стервозным тоном. – У меня пересадка в Гонконге, – шепчу ей. Она раздражённо рычит и хлопает дверью в свой номер. Я смеюсь. Холи, ты неподражаема!
Снимаю с себя всю одежду. Пытаюсь отодрать от себя прилипшие ледяные джинсы. Боже, как же холодно! Даже пятнадцать минут под кипятком, льющимся из разбрызгивателя душа, не хватает для того, чтобы согреться.
На часах полночь. Выхожу из номера, закутавшись в тёплый спортивный костюм и вязаный плед из шерсти ламы.
– Холи, – стучу в её дверь. – Хол, – начинаю хрипеть. Сжимаю кулаки. Кончики пальцев, словно ледышки. Вздрагиваю. Как же мне холодно. – Холи! Миссис Граффад! Открой уже! – повышаю голос, и он пропадает. – Ну, что? – рявкает, открывая дверь. – Переспи со мной, – прошу её. – Ты совсем охренел, Лето? – сводит брови. – Нет-нет. Я не это имел в виду, – качаю головой. – Просто спи. Не переспи, а спи! – быстро касаюсь её губ своими. Она хватает меня за щёки и отталкивает. Вколачивается в меня взглядом. – Что? – смотрю на неё. Она тянет ко мне ладонь. Отстраняюсь, не хочу получить огненную оплеуху. – Да, стой ты! – хватает меня за руку, кладёт ладонь мне на щёку, лоб, проводит пальцами по шее. – Ты горишь, – сообщает мне. – Что? Я никогда не болею! – отмахиваюсь, и тут же слышу, как громко стучат мои зубы от холода.
====== Часть 38. Бред... ======
– Я не могу гореть, мне холодно, Холи, – закатываю глаза. – Внутри холодно, да? – кивает. – Эмм… – жму плечами. Прислушиваюсь к себе. Прикасаюсь ледяными пальцами ко лбу, закрываю глаза. Ощущение, что веки горят огнём. Смотрю на неё. Она так и ждёт, что же я отвечу. О, Господи, Холи! Какой я дурак! Ты же хочешь позаботиться обо мне, полечить меня. Ох, ты мой секс-доктор. – А вообще-то, да. Знаешь, я что-то совсем плохо себя чувствую, – опираюсь спиной о косяк. – Ну-ка проходи, быстро. Раздевайся! – тычет пальцем на свою кровать. С радостью, мой кексик! – Ложись, я сейчас! – выходит из комнаты. Быстро снимаю костюм. Трусы. Оставить или снять? Снять! Конечно, снять! Она отлично полечит меня. Уф, как же холодно! Запрыгиваю под одеяло. Простыни с коричным запахом. Ррр … Её нет пять минут. Мне жутко жарко, просто горячо. Ступни горят огнём. Холи, ну где ты там? Ну я же сгораю без тебя. Так сильно хочу, что голова кружится. – Эй, как ты? – она присаживается на край кровати. – Жарко, – раскрываюсь. Она протягивает мне какую-то вонючую жидкость. – Выпей, – приказывает. – Фу, Хол! Дрянь! Не буду, – морщусь. – Шеннон, мать твою! – кричит. – Ты несколько лет принимал всякую дрянь, которая портила твоё здоровье, твою жизнь. Сейчас я пытаюсь помочь тебе, так что пей! – Откуда ты обо мне столько знаешь? – поднимаю голову от подушки. Она тяжела, как после перепоя. – Потом поговорим об этом! Пей. Умоляю тебя, сладкий! – её глаза сейчас такие обеспокоенные. И я знаю, что она переживает именно за меня. Подкупает этим. Зажмуриваясь, выпиваю отвратного запаха чай, который, к слову на вкус такой же. Но послевкусие приятное, ромашковое. – А теперь спи, сладкий, – целует в лоб. – Спи? Сошла с ума? – раскрываю глаза. – Секс! Хочу секс! – сжимаю её попку. – Шеннон, нет. Ты заразишь меня, – отталкивает от себя. Встаёт. – Холи, пожалуйста! – сажусь. Все кости болят так, словно меня избили. – Нет! – кричит. – Прошу тебя, ты мне так нужна сейчас. У меня всё болит! – хнычу. Она трёт лицо ладонями. – Маленький. Маленький капризный ребёнок! – откидывает одеяло. – Зачем ты разделся? – смотрит на меня. – Я всегда готов, всегда хочу тебя, – тяну руки. – Какие же мы грешники! – качает головой, стягивает с себя майку, штаны, ложится рядом со мной, накрывает нас одеялом. Кладу голову ей на плечо, Холи гладит меня по голове. – Спи мой сладкий, спи, – целует меня в макушку, кладу ладонь ей на грудь и тихонько засыпаю.
Просыпаюсь. Вроде просыпаюсь. Она рядом. Моя коричная девочка!
– Когда я был маленький, знаешь, я думал, что радуга, это как навесная конструкция. То есть такая настоящая, которую можно потрогать, полазать по ней. И там, в Луизиане я, однажды несколько часов шёл по полю, чтобы потрогать её, но уже стемнело, и мои крошечные сапожки были полны дождевой грязной воды. Я вернулся домой и утром я проснулся в больнице. Я сильно заболел. Очень сильно. Пожалуй, это была моя самая сильная простуда. Я бредил по ночам, Констанс плакала и не могла ничего с собой поделать. Как и ты плачешь сейчас, – провожу пальцами по её щекам. Они кажутся сухими. – Шеннон, я не плачу. Я не умею плакать, – рыжая выжимает полотенце и прикладывает холодную ткань к моему лбу. – У меня раскалывается голова, – медленно моргаю. – Ты болеешь уже третий день. Ничего удивительного. Твоя тирада на тему радуги – самый осмысленный разговор за эти дни. Хотя, тоже очень похожа а бред. Ты хочешь чего-нибудь? – хрипит она. – Хочу тебя. Всегда, даже сейчас, – целую её руку. – Я недоступна сейчас, я болею, – улыбается. – Кушать, Шеннон. Ты хочешь кушать? Эрика сварила потрясающую мясную похлёбку. Тебе понравится, – кивает. – Я съем её, если ты выведешь меня на улицу. Пусть, я не чувствую запаха, но я хочу подышать холодным воздухом, – сажусь. Комната сразу же плывёт перед моими глазами. Она прижимает меня к своей груди. Я совершенно не чувствую коричный запах, её пьянящий аромат. Целую её в ключицу. – Пойдём на улицу. Прошу тебя, – встаю. Чуть шатаюсь. Она берёт меня за руку. – А ещё я хочу принять душ. Я не уверен, но мне кажется, я воняю. – Не воняешь, – смеётся она. – Я каждый день обтираю тебя горячим полотенцем.
И снова после долгого сна просыпаюсь от глухого шороха.
– А я видел змей. Ненавижу змей. И когда пугался, то меня удивляло, что мама и Джаред не видят их. Мне было страшно за них. По-настоящему, Холи. Ты слушаешь меня? – на глазах пелена. Мне трудно разглядеть её лицо. Прекрасное лицо.
– Слышу, сладкий. Слышу, – проводит прохладной ладонью по моему лбу. – Я почти не вижу тебя. Я же не ослеп? – резко вскакиваю на ноги. – Мне жарко, открой окно, – прошу её. Хожу по комнате. Так прохладнее, кажется. – Ложись, пожалуйста, прошу, – тянет меня на кровать. Я вырываюсь. – Отстань! Мне жарко. А под твоим одеялом, будет ещё теплее. Где дверь? – чёрт, я так плохо вижу сейчас. – Где она? Чего ты молчишь? – злюсь, делаю шаг и от больного удара по лбу, падаю на пол. – Больно! – Шеннон, Господи! Осторожнее! – чувствую, что она пытается меня поднять. – Ты ударила меня? – раскрываю глаза. Этот солнечный свет давит на мои веки. Прямо физически ощущаю, как тяжело моим глазам. – Ты ударился о ящик, сладкий мой, – нежно произносит она, наконец, укладывая меня на кровать. – Холи, мне жарко. Мне очень жарко! – хриплю я, закрыв глаза. – О, Боже! Шеннон, как же я жалею, что потащила тебя на эту чёртову гору, – прикладывает холодное мокрое полотенце к моему ушибленному лбу. – Там ведь и вправду нет ничего сверхъестественного. Обычный вид. Мы могли увидеть такое же, если бы просто поехали в Швейцарию. И ты бы не заболел так сильно. Не бредил бы уже пятый день. Сладкий мой! – нежно целует меня в губы. – Я заражу тебя, ты заболеешь, – нет сил открыть глаза. – Мне уже наплевать. Я заберу твою простуду, боль, только, пожалуйста, выздоравливай! – прижимается своей грудью к моей. Хорошо, что я плохо сейчас соображаю, а то расплакался бы, как девчонка. – Холи, мне очень жарко, – пытаюсь оттолкнуть её. – Да, да. Прости, – извиняется. Отстраняется. – Клянусь, если бы не огонь, выжигающий меня изнутри, я бы пролежал с тобой так до скончания времён. Но мне очень жарко. – Вот. Выпей, – подносит к моим губам что-то прохладное, и я со снедающей меня жаждой, жадно выпиваю всё до последней капли. Хорошо. Прохладная жидкость растекается по моему желудку. Какое облегчение. На пару минут мне становится лучше. Но только на пару минут. – Холи, я прошу тебя, вылей на меня ледяной воды. Пожалуйста, – не слышу своего голоса. Совершенно. – Нет, Шеннон, ты и так слишком болен! Выпей ещё, – снова подносит к моим губам стакан, и я снова всё выпиваю. Горько. Очень горько, но зато хоть что-то холодное. Рыжая стягивает с меня одеяло, чувствую очень неприятный запах. У меня жуткий насморк. Представляю, как же воняет эта смесь, что даже я, с моими забитыми пазухами чувствую её. Холи обмазывает меня ею. – Фу! Я буду вонять так же? – смеюсь. – Не бойся, я отмою тебя, – слышу, что улыбается. – Отмоешь… Да! Знаешь, я только что понял, что мы не принимали душ вместе. Купались в бассейне, я видел тебя, в душе, в твоём доме. А ведь так ни разу и не принимал его вместе с тобой, – рассказываю. – Снова бредишь… – выдыхает. – Вовсе нет, – пытаюсь открыть глаза. Это сложнее чем я думал. – Я ненавижу твоего мужа. Люто. Знаешь, я иногда представляю, как вы занимаетесь сексом. Как он делает это с тобой, а ты не хочешь. Ты вырываешься из его объятий, тебе не нравится, тебе больно. А он настойчив. Ему наплевать на твои желания. А я не могу оттолкнуть его от тебя. Ты просишь. Так отчаянно… А я… Прохладно. Мне не жарко, – проваливаюсь в сон.
Сон беспокойный. Мне то холодно, то снова жарко. Я слышу её голос, шёпот. Постоянно чувствую, что она рядом. Её поддержку. Нежные пальчики касаются моего лица, ладони – тела. Я чувствую, что Холи вытирает меня мокрым полотенцем. Особенно хорошо мне спится в эти моменты. Она рядом со мной. Не бросила меня. Ухаживает, хочет чтобы я поскорее поправился, выздоровел. Значит любит меня. Надеюсь, что любит. Стала бы она со мной носиться, если бы не любила, если бы я не был ей нужен? Я помню как её изумруды метали раскалённые молнии, когда я сказал, что возвращаюсь в Лос-Анджелес.
Сон. Приятный сон.
Я чувствую горячее дыхание возле головы, и губы, которые нежно касаются моего лба. Пытаюсь открыть глаза, но с первого раза у меня не получается. Вторая попытка оказывается удачной, но перед глазами стоит белая пелена, и сквозь гробовую тишину, я слышу своё имя. Сначала не чётко, а потом все яснее и громче. Что – то сдавливает мою грудь, и дышать становится тяжело.
Моргаю, и угадываю лицо Холи. Оглядываюсь. Меня окружает та же комната, те же вещи, и рядом та же женщина, судорожно целовавшая всё моё лицо, и как сумасшедшая повторяющая что-то на русском. Опускаю глаза. Я абсолютно голый, Холи тоже почти раздета. Она крепко прижимается ко мне. Я ничего не могу понять. Ступни горят огнем, во рту так сухо, что кажется даже язык высох. А белой пеленой оказалось всего лишь постельное белье. Рыжая выпускает меня из своих крепких объятий, поднимает мою голову и поит меня такой желанной прохладной водой.
====== Часть 39. Ловец снов ======
– Что происходит? – еле бормочу я. Она улыбается, глядя на меня.
– Сладкий! – тянет она. – С какого момента ты ничего не помнишь? – Помню, как было холодно после прогулки, – замолкаю, улыбаюсь.– А еще помню, как заснул, прижавшись к тебе! – сажусь, улыбаюсь еще шире и сажаю её к себе на колени. – Какого черта происходит? – свожу брови. – И почему мы голые? – меня охватывает негодование. Холи натягивает на нас одеяло. – Ты заболел. Замерз, я отогрела, ты уснул. У тебя появился румянец, ты задышал все отчетливее и размереннее, но ночью тебя начало лихорадить, ты весь горел, дышал часто и постоянно произносил мое имя, в общем, бредил.
Приходил местный врач, осмотрел тебя, сказал, что лихорадка-это всего лишь ангина от холода. Оставил лечебные смеси и уехал. Ты не приходил в ясное сознание пять дней, а сегодня с утра потихоньку становился влажным, а сейчас вон весь мокрый, значит, температуры больше нет. А голые мы от того, что я согревала тебя своим телом, – рассказывает рыжая. Молча утыкаюсь носом в её волосы. Она пахнет мной. Мой запах, мой пот. Отстраняюсь, смотрю в её глаза. Её изумруды сияют.
– Ты мне вроде как жизнь спасла, – хмурюсь. – Я так рада, что тебе лучше. Рада, что ты выздоровел, – опускает глаза. Притягиваю её лицо к своему. Трусь носом о её подбородок. – Хочу тебя поцеловать, – шепчу. – Целуй, – одобряет моё желание. – Нужно умыться, – реальность таки вторгается в наш мир. – Не нужно. Мне плевать, – касается нежным поцелуем моих губ. К чёрту нежность. Я спал слишком долго! – Хочу тебя, – шепчу сквозь поцелуй. – Ты ещё не окреп, – качает головой и снова с наслаждением целует меня. – Я найду силы дать тебе то, чего ты хочешь, – освобождаю её от тоненькой, промокшей от моего пота белой маечки.
О! Детки! Как я давно вас не видел! Как я скучал! Обвожу языком сосок.
– Шеннон, – запускает пальцы в мои волосы, шумно втягивает воздух. Улыбаюсь. Да! Ей безумно это нравится. Голова немного кружится. Она права, я совсем не окреп. – Дверь закрыта, Холи? – провожу ладонью по её волосам. – Закрыта. Всё равно все спят, – пухлые губки целуют кончик моего носа. – А сколько времени? – гляжу в окно. Совсем темно. – Три часа ночи, – шепчет она. – Обними меня ногами, – шепчу. – Шеннон, не геройствуй, ты не удержишь нас двоих. Сомневаюсь, что сможешь удержать себя, – протестует. Чёртова спорщица. – Ноги! – приказываю железным голосом. Она молча скрещивает ноги на моей пояснице. Поднимаюсь. Удержаться на ногах не составляет труда. Проношу её до деревянных реек, накрытых полиэтиленом. – Включай, – киваю на кран. Холи крутит прозрачные краники, и первые капли воды проходятся райским дождём по моей сухой коже плеч, грязным волосам.
Удерживаю её у стены. Тоненькие пальчики массируют кожу моей головы, пена стекает по телу.
– Я могу сам, – смотрю на неё. – Я хочу. Мне понравилось мыть тебя. – Действительно? – Да. Тебе становилось легче, ты крепче спал, а значит, набирался сил. А ещё от тебя приятнее пахло. Корицей, – целует меня. – Корицей? Тобой? – улыбаюсь. – Ммм… Погоди-ка. Ты всего меня мыла? – сжимаю зубы. – Конечно, – улыбается. – Ты постанывал каждый раз, когда я… – Я понял, – прерываю её. Кажется, смущаюсь. – Помоешь сейчас? – отпускаю её со своих рук. – С удовольствием, обожаю его! – сладко улыбается. Наливает на ладони гель для душа. Нежные пальчики проходятся по всей длине. Опираюсь ладонями на стенку, позади неё. – Мне нравится, что ты обрезан. Не приходится долго добираться до горячих точек, – играет языком с мочкой моего уха. – Холи, ты увлеклась, – хриплю. – Ты слишком слаб для секса сейчас, я просто сделаю это, чтобы тебе спалось крепче, – впивается в мои губы. Ладонь неустанно двигается, и через минуту, я смываю продукт своего тела с её бедра. – Я скучал по тебе. То время, пока не приходил в сознание. Я правда соскучился. – Я боялась за тебя. Очень боялась… – целует меня в грудь, водит пальчиком по животу, доставляя мне непередаваемое наслаждение. – Пожалуйста, не болей больше! Не пугай меня так! – просит. – Просто будь рядом в следующий раз, – прижимаю костяшки её ладони к своим губам. Нежно целую каждую. – Буду. Обещаю, – сердце заходится в радостном восторге. Я люблю тебя, Холи! Всей душой!
Она засыпает. А я не могу. Как не стараюсь. Выспался. Но я счастлив охранять её сон. Быть ловцом её снов, отгонять плохие. Я пойду на многое ради тебя, мой шоколадно-коричный кексик только люби меня. Только будь со мной. Только спаси меня от очередной лихорадки!
====== Часть 40. Может даже пропеть ======
– Спасибо за всё, – обнимаю Эрику. – Я обязательно приеду ещё. Неважно с Холи или один, – улыбаюсь. Я привык к этой женщине.
– В любое время, будем тебе рады, – она целует меня в щёку. – Минь, попрощайся с Шенноном и гуру, – Эрика толкает ко мне дочь. – Пока, здоровяк, – кареглазая пискля тянет мне руку. – Пока, пискля, – жму маленькую ладонь. В моей медвежьей лапе она такая крошечная. – Пока, Минь, – Холи присаживается на корточки и прижимает к себе девочку. – До свидания, гуру, – у малышки на глазах слёзы. – Я хочу стать такой как ты и жить в Лос-Анджелесе, – шепчет ей. Эрика улыбается. – Не нужно такой как я. У тебя всё получится, ты будешь лучше! – Холи целует щёки девочки. Крепко обнимает Эрику, что-то шепчет ей на ухо и забирается в машину. Я следом за ней. Хой трогается с места. Моя коричка шмыгает носом. – Эй, не плачь! – поворачиваю её голову к себе. Глаза абсолютно сухие, даже не покраснели от томящихся в них слёз. – Я не плачу, – улыбается она. – Не думаю, что я вообще это умею. В детстве может и умела. Но не сейчас. Уж поверь, – качает головой. – Ты, что железная? – раскрываю глаза. – Даже я чуть не расплакался. – Маленькие девчонки всегда рыдают! – хмыкает. – Я маленькая девчонка? – удивляюсь. – В точку! – бросает мне она, вставляет в уши наушники от айпода, откидывается на сиденье и закрывает глаза. Стерва? Это снова ты? Неужели вернулась? – Холи, – шепчу ей в шею. – Отвали, – не открывая глаз, отмахивается от меня. – Эй! – дергаю шнур наушников. Она впивается в меня взглядом. – Никогда так больше не делай! – приказывает железным голосом и возвращает наушник на место. Ах ты сука! Выхватываю айпод из её рук, и вместе с наушниками выбрасываю в открытое окно. – Совсем ошалел? – раскрывает глаза. – Рот закрой! – шиплю. В её взгляд вторгается желание. Грязное, пошлое. Она улыбается, кусая губу. Притягивает к себе и страстно целует. И наш поцелуй такой горячий, чувственный. У меня встаёт. – Ты должен мне айпод! – грубо отталкивает от себя, отворачивается и пялится в окно. Прижимаюсь грудью к её спине. – Я готов дарить тебе айподы за каждый такой поцелуй. Ты будешь купаться в них, – шепчу ей на ухо. – Такого больше не повторится! – фыркает она. – Ну… Мы ещё посмотрим, – тихонько отвечаю ей, запускаю ладони под её свитер. Её тело огненное по сравнению с моими холодными ладонями. – Холодно, – тихонько вздрагивает она. – Я только погрею руки, – уверяю её, и устраиваю ладони на её рёбрах, совсем под грудью.
