Текст книги "Ищущий силу: хроники Кейна (СИ)"

Автор книги: I Ch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

Жань Сяо перешел к наиболее волновавшей его части допроса.

– А откуда у тебя взялась такая крупная сумма денег? Ты их украл?

– Нет, сэр. А что, иметь деньги – это противозаконно? Я их заработал, – не моргнув глазом невинно сказал Кейн. Для достижения нужного эффекта тон был выбран верно. Капитан взорвался; подскочив со стула и брызгая на Кейна слюной, он побагровел, выкрикивая:

– Молчать!!! Не тебе учить меня законам, сопляк! Что ты врешь, какой из тебя американец, ты свою рожу в зеркале видел?! Ты бродяга, ублюдок незаконнорожденный! Сын шлюхи и пьяной матросни! Не запирайся, скажи, откуда деньги? За решетку захотел? Так мы это быстро! На месяц-другой организуем тебе экскурсию за бродяжничество!

– Как бы не больше, – поддакнул помощник капитана, до этого скромно молчавший за своим столом в углу. В хорошего и плохого полицейского тут никто играть не собирался, не та была страна, не те задачи ставила партия.

Кейн тяжело посмотрел на них и пожевал губами:

– Сомневаюсь. Свяжитесь с американским посольством. Мои родители вам заплатят. Они будут рады найти меня.

Лицо Жань Сяо из красного стало белым – Кейн решил, что его вот-вот хватит удар. Не в силах произнести ни слова, капитан в ярости мог только стучать ладонью по столу. Его подручный привстал на стуле, в любую секунду готовый по приказу шефа начать избивать мальчика. Не известно, чем могло все это кончиться, если бы с предварительным стуком не открылась входная дверь. В кабинет заглянул молодой лейтенант:

– Все в порядке, товарищ капитан. Парень просто защищался, они первые напали на него, наверно, хотели ограбить. Ребята из банды Тигра.

Жань Сяо угрюмо посмотрел на подчиненного, так не вовремя появившегося, перевел взгляд на Кейна:

– Лейтенант Вонг, прежде чем войти к старшему по званию, вас правильно стучаться не учили? Сначала стучишь – потом внимательно и с почтением ждешь, пока старший по званию не скажет: входите! Мы сейчас проводим допрос подозреваемого. Возможно, за ним числиться крупная кража и, скорее всего, не одна. Молодой, да ранний. Грубит, запирается, ему место в исправительной колонии для несовершеннолетних.

Этот демарш не произвел заметного впечатления ни на Кейна, ни на лейтенанта Вонга, спокойно повторившего:

– С ним все в порядке, он защищался. Ребята из банды дали показания, – он посмотрел в глаза Жань Сяо и тот, не выдержав взгляда, отвернулся.

– Лейтенант, вы хотите когда-нибудь стать старшим лейтенантом, а потом и капитаном, как я, занять мое кресло? При таких методах работы, как у вас, при систематических дисциплинарных замечаниях, при злостном нарушении субординации…

– Мне пойти к майору Гуань Чжуну, товарищ капитан? – почти угрожающе перебил Вонг, в упор глядя на непосредственного начальника.

По всей вероятности, эта угроза возымела действие:

– Гм. Не стоит. Тем более что уважаемый товарищ майор сейчас занят, у него проверка из центра.

Помощник капитана, такой же серый и не заметный как его пиджак, слушал эту беседу, мало напоминающую дружескую, с плохо скрываемым неудовольствием. Тем не менее, он ничего не сказал, продолжая сидеть за своим рабочим столом. Кейн из этого разговора понял лишь то, что у него появился неожиданный союзник. Лучше бы не появлялся, начиная рушить стратагему.

– Лейтенант, вы же должны понимать…– начал почти ласково увещевать Жань Сяо, однако Кейн в его речи уловил тщательно скрываемые обертоны ненависти.

– Вот письменное чистосердечное признание, подписанное нападавшими, – лейтенант помахал в воздухе листом бумаги, виртуозно извлеченным из канцелярской папки, которую он держал в руках. – Вы же знаете, у меня свои методы работы. Как вы изволили выразиться.

Жань Сяо возвел глаза к небу и переглянулся со своим помощником:

– Ладно. Значит так. Этого – в камеру, на сутки мы его просто обязаны задержать, пока не придет ответ из Фошана. Сейчас снимем пальчики и пробьем по картотеке, может он беглый, или в розыске, или еще что, – все присутствующие в комнате люди понимали, что капитан загнан в угол и всего лишь не хочет потерять лицо в присутствии подчиненных. – Мы могли бы привлечь тебя за бродяжничество и превышение нормы самообороны, но раз уж лейтенант так просит… Черт с тобой. Твои вещи и деньги пока останутся в вещьдоках. Вызовите конвой, в седьмую его.

– В седьмую? – Кейну не понравилось, с какой тревожной интонацией лейтенант Вонг это сказал. – Но он же малолетка…

– Так, я не понял?! Это что, не подчинение прямому приказу? Под трибунал захотел, сынок? Кругом марш!! Сам отведешь! Выполнять!

– Есть, товарищ капитан, – лейтенант Вонг отдал честь и вывел Кейна из кабинета.

Когда за ними закрылась дверь, в коридоре, он пробормотал еле слышно:

– Вот сволочь... Там же уголовные.

– Товарищ лейтенант, разрешите обратиться? – по-военному четко спросил Кейн, когда Вонг вел его по полутемному коридору.

– Говори уже. Чего тебе?

– Я сказал капитану правду. Я действительно американец, потерялся в Гонконге. Обратитесь в американское посольство, дайте запрос на меня, они подтвердят. Меня зовут Кейн Мак-Айриш, родители раньше жили в Майами-Бич, Коссут-лейн 15. Они отблагодарят вас!

Кейн не видел выражения лица своего конвоира, но почувствовал, что тот колеблется.

– Вы ничем не рискуете. А если я не вру, то сделаете богоугодное дело – вернете сына престарелым родителям.

– А что ж ты раньше не обратился в посольство? Сам, а? – задал вполне резонный вопрос Вонг.

– Я не мог. Меня не выпускали из приюта, издевались над нами, заставляли работать на поле. Я сбежал, но до посольства еще не добрался. Сбежал недавно.

До камеры они шли молча.

– Я посмотрю, что можно сделать... – неуверенно шепнул прямодушный правдоискатель. – Ответ из посольства придется ждать не один день. А тебя, по идее, завтра выпускают. Но если ты мне соврал.… Из-под земли достану, понял?

– Понял. Не соврал.

С него сняли наручники.

– Держись тут, – посоветовали на прощание.

Когда тяжелая металлическая дверь с зарешеченным окошком с лязгом захлопнулась за его спиной, Кейн четко понял, куда попал. Это была пресс-камера, для особо отличившихся умников и запирающихся подозреваемых, пошедших в отказ от показаний. Когда Кейн переступил порог этого мрачного помещения, в камере на какие-то секунды наступило гробовое молчание. Все изучающее смотрели на юношу. Это чувство неловкости было давным-давно знакомо Кейну по «пропискам» в новых бараках, куда он попадал, переходя на очередную ступень в школе. Он отключил внутренний диалог и осмотрелся. В переполненном помещении, рассчитанном на двадцать человек, сидело, по крайней мере, в три раза больше народа. Камеру тускло освещала единственная лампочка, тюремная балдоха, спрятанная в нише стены за решетку. Бетонные стены, покрытые колючей шубой, впитали в себя столько страданий и отрицательных эмоций, что это чувствовалось буквально физически. Какой еще ад нужно придумывать человечеству? Вот он, здесь.

На первом ярусе нар кучно сидел порядочный контингент. Второй был занят случайно попавшими сюда мужиками, на третьем ярусе, на пальмах, восседал мир, полный очевидного и невероятного.

Кейна учили, как надо себя вести в подобной ситуации, что и как говорить, чтобы не тронули. Но сейчас такой цели перед ним не стояло. Напротив, ему нужно было проявить себя. Для этого ничего особо выдумывать не пришлось: события покатились сами по себе, по давно известному и как по нотам расписанному сценарию.

– Тебя что, здороваться не учили, когда в дом входишь? – хрипло поинтересовались у него с нижних шконок, нарушив напряженное молчание.

– Пошел ты, – сразу начал обострять разговор Кейн, не дожидаясь, пока до этого доведут другие. – Имел я тебя, твою мать и сестру.

Драка кончилась так же быстро, как и началась. Победить было не сложно – заключенные мешали друг другу, толкались в узком пространстве между двумя рядами нар, оружия ни у кого не оказалось. Ниндзя раздавал скупые удары, по одному на человека, действуя в условиях ограниченного пространства как по учебнику: локтем, локтем, коленом, локтем, головой, опять коленом, ногой подсечку, локтем, локтем. Бой закончился раньше, чем уголовники поняли, что их побил мальчишка, и даже раньше, чем успел открыть дверь лейтенант Вонг, задержавшийся у камеры №7 специально на этот случай.

– Все нормально, – успокоил его Кейн. – Мы знакомились.

Вонг окинул взглядом мычащую гору окровавленных тел, шевелящуюся кучу малу, в которой люди перемешались так, что было трудно сразу понятно, где чья рука и нога. С верхнего яруса на эту картину с ужасом смотрели опущенные, к счастью для себя не принимавшие участия в драке. Лейтенант взглянул на Кейна несколько безумно, как показалось мальчику, и медленно закрыл дверь, словно не веря в то, что увидел.

– Ты кто такой, вообще, – первым пришел в себя старик, тертый жизнью заключенный, с почерневшим от спиртного и никотина лицом. – Брюс Ли, мля?

– Типа того, – успокаивающе улыбнулся Кейн, понятия не имевший, кто такой Брюс Ли и что такое мля. – Теперь мы будем друзьями, правда?

Избитые зэки с руганью поднимались, расползаясь по своим местам, как тараканы. На мальчика уставились три десятка напряженных взглядов, в воздухе витала агрессия. Один пострадавший, которому досталось особенно сильно, пока так и не встал.

Место на нарах никто не предложил, естественно. Да Кейн на это особо и не рассчитывал. Адепту тайного не впервой спать на холодном каменном полу. Ниндзя облюбовал себе ближний к дверям угол, подальше от параши. Не то, чтобы его сильно смущала доносящаяся оттуда мощная вонь, просто так было чуточку комфортнее. Меньше мотивированного вхождения в личное пространство, на дистанцию прямого удара. Мальчик подстелил под себя куртку и прислонился спиной к стене, прикрыв глаза. Для того чтобы контролировать ситуацию вокруг достаточно слуха. Кроме того, тактически нужно вычислить тех из заключенных, кому первый урок не пошел на пользу. А такие, ниндзя был уверен, обязательно найдутся.

Отдыхая, синоби размышлял. В Вонге он был уверен: этот честный и прямой человек обязательно должен созвониться с Пекином, обратиться в американское консульство. Ответ придет на следующий день или позже, еще несколько дней понадобиться на то, чтобы его родителей оповестили, и они приехали за ним. Итого, почти неделя. Долго.

У Кейна был выбор – или сделать что-нибудь такое, за что его оставят погостить подольше в этой милой гостинице, или выбираться отсюда и ждать родителей в городе. Оба варианта имели свои плюсы и минусы, какой из них лучше – можно понять только тщательно проанализировав ситуацию. А перед этим надо было отдохнуть. Полноценного сна этой ночью, да и вообще в ближайшее время, у него не будет.

Кейн чутко уснул сидя. Население камеры просто обалдело от такой спокойной уверенности в собственной безопасности. Пахан, тот самый темнолицый старик, переглянулся с близкими. Из-под матраца появилась заточка, сделанная из черенка ложки, но матерый уркаган отрицательно качнул головой. Еще не время.

***

Человеческий организм способен на многое. Люди умеют не только просыпаться по биологическим часам, но и использовать свое биополе как будильник. Достаточно этому научиться один раз, как езде на велосипеде, и это умение никогда тебя не покинет. Когда ауры Кейна коснулась чужая аура, в голове ниндзя сработал тревожный звоночек, и он распахнул глаза, одновременно уходя в сторону. Это стало полной неожиданностью для заключенного с татуировкой на шее, тихо подобравшегося с заточкой почти на расстояние вытянутой руки.

– Даже не думай об этом, – одними губами прошептал ему Кейн и посоветовал чуть громче: – Деяние в не деянии.

Так же тихонько как появился, несостоявшийся убийца задом отполз назад, в темноту.

Ночью свет в камере был выключен. Густые тени скрывали окружающее мальчика убожество голых стен и рваных матрацев, на которых храпели уголовники. Запах давно немытых тел смешался со зловонием помойной ямы, невзирая на это амбрэ растущему организму Кейна остро хотелось есть. Он быстро отогнал чувство голода, ритмично нажимая пальцем на особую точку в основании ладони.

По ощущениям, было глубоко за полночь. Воняло немилосердно. В камере шуршал таракан, едва слышимый на фоне громкого многоголосого храпа, редких стонов и кашля. Подросток зевнул несколько раз, наполнил кровь кислородом, сел поудобнее, спиной к колючей стене.

Кейн как мог быстро исполнил комплекс статических психосоматических упражнений, соединивших его и небо. Вначале короткой медитации в теле родилось теплое семя – «цзин», не стабильное, как пламя свечи. Внизу живота, в Киноварном поле, что на два цуня ниже пупка, разгорелась энергия Ки. Достигнув первого предела, энергия, путь которой определяло над-сознание, трансформировалась в дух – «шень». Осознав себя, дух возвратился в пустоту «сюй», что граничит с бренным физическим миром. Дух был целостен и стабилен, ведь он пребывал в гармонии с давно вложенной целевой программой. Вернулись мысли – чистые и спокойные. Появилось приятное, как предвкушение каникул у школяра, чувство остроты момента. Прежде чем двинуться убивать, ниндзя постарался вобрать в себя как можно больше радостного позитива.

Раньше ему не приходилось лишать жизни человека. Теоретически любой Генин был к этому готов, но до практики, естественно, в школе дело не доходило. Все бывает в первый раз. Тем более что отбросы общества, убийцы, грабители и насильники, собранные в этой пресс-камере, идеально для этого подходили. И ради собственной безопасности сегодня ночью некоторые облики обязательно надо погасить. В первую очередь – пахана, следом самых опасных из его подручных. Теперь к ним прицепом прибавился и тот малый, которому на спичках выпала «честь» убрать синоби-но моно заточкой из ложки. Роковая удача.

Еще до того как заснуть, ниндзя визуально отметил, где находятся те, чьи жизни теперь принадлежали ему. В глухой час спали не все. Кейн слышал это по их дыханию, по тому, как они ворочались на твердых нарах. Судя по всему, это были часовые: не зря же он сразу заявил о себе, как об опасном человеке. Его боялись, а значит уважали. Пусть это уважение исходило от низов и отребья, все равно это было отчасти приятно.

Ждать до утра, пока часовые уснут, Кейн не хотел, так было не интересно. Все же он оставался в большей степени четырнадцатилетним подростком, чем профессионалом. В нем играли гормоны, усмирять которые ему не хотелось, и мальчишка пополз во мрак.

Караульные лежали на втором ярусе, что осложняло их нейтрализацию. Зато все цели спали внизу, на привилегированных местах. Это их и погубило.

Этой ночью Кейн ликвидировал пять человек. Каждого следующего он отправлял в мир иной новым способом, испытывая на деле полученные от наставников навыки. Первому свернул шею, второго задушил, третьему передавил сонную артерию за ухом, четвертому воткнул в горло его же собственную заточку, а пахана удостоил чести получить шестнадцатое из «77 смертельных прикосновений Шивы», от которого у него остановилось сердце. Вся операция заняла не более десяти минут и прошла в полнейшей тишине. Прокрадываясь обратно в насиженный угол, Кейн собой искренне гордился. Не испытывая ни малейших угрызений совести, он свернулся калачиком и крепко уснул, больше не опасаясь, что его сон потревожат.

Мальчик проснулся от стука в железную дверь. Оказывается, уже наступило утро, и пришел баландер. Стуча в кормушку, он призывал всех получать пайку. Заключенные резво вставали со шконок – остаться без еды никто не хотел. Кейн, находившийся ближе всех к дверям, в первых рядах получил завтрак и убрался в теперь уже свой уголок. Он удовлетворенно заметил, что никто из жителей камеры не пересекал невидимой границы, отделявшей его жизненное пространство от остального помещения. Это происходило вовсе не из-за страха – пока еще. Урки, инстинктами напоминавшие зверей более чем любые другие люди, интуитивно чувствовали его ярко сияющую ауру и не хотели лишний раз ее касаться.

В камере стоял дружный стук ложек о шлемки. Пассажиры первого и второго ярусов ели спокойно, сидя за длинным столом. Обитатели третьего яруса были похожи на голодных зверей в зоопарке, они ели быстро, неряшливо и постоянно озирались по сторонам. Все были так увлечены потреблением калорий, что отсутствие нескольких членов коллектива заметили не сразу, а только слегка насытившись. Раздался истошный крик:

– Меча убили!!

Трупы наконец привлекли всеобщее внимание; толпа узников изрядно всполошилась, обступив мертвых. Жратва сразу была забыта – событие произошло не ординарное. Один Кейн продолжал спокойно наворачивать рисовую кашу, оставаясь на месте и не участвуя в общей ажитации. Ему не было смысла ломать комедию, изображая неподдельное волнение и непричастность к пяти смертям. Наоборот, следовало дать понять сокамерникам, чьих это рук дело, взвинтить тактическую стратагему.

В камере повисло наэлектризованное молчание. Все смотрели на Кейна, продолжавшего монотонно наворачивать утреннюю пайку. Доев, он сыто отрыгнул, отставил миску в сторону и, наконец, поднял увенчанную косой голову, встретившись взглядом с общественностью:

– А у вас тут не плохо кормят, – констатировал Кейн, ни к кому конкретно не обращаясь, и широко, искренне улыбнулся.

Это послужило командой для остальных вернуться к трапезе, которая окончилась в полном безмолвии. Чувствовалось, что убитых никому особо не жалко, но каждый арестант теперь начал опасаться за собственную жизнь, беспочвенно подозревая, что как раз он и будет следующим.

Зэки, приняв навязанные Кейном правила игры, о покойниках сообщили без лишней суеты, только после завтрака, когда сдавали посуду. Администрация следственного изолятора была, мягко говоря, в шоке. Таких ЧП здесь давненько не случалось. После того, как охранники вынесли тела, в камеру заявился корпусной (начальник корпуса) с кумом (оперативным работником). Их визгливые крики и брань произвели нулевой эффект – прилюдно обвинять Кейна никто не решился, самоубийц не было. Быстро смекнув, в чем тут дело, легавые начали по списку вызывать заключенных к себе в кабинет. Кейн за себя не волновался: прямых улик против него не было, отпечатки пальцев на заточке он стер, а непричастность к общему смятению еще не являлась доказательством вины.

Наконец наступила его очередь идти на допрос.

– Лицом к стене, руки за спину!

Полицейские надели на юношу наручники и, выведя из подвала на первый этаж, провели по натертому мастикой скрипучему паркетному полу коридора, мимо закрытых дверей с тусклыми табличками, изредка попадавшихся по дороге унылых людей и деревянных скамей для посетителей. Конвоиры остановили его напротив висящего на стене двухметрового портрета товарища Цзян Цзэминя в раме мореного дуба. Затем окрыли громоздкую дверь, и завели арестанта в кабинет начальника следственного изолятора.

В душном прокуренном кабинете присутствовал и вчерашний знакомый – капитан Жань Сяо:

– Некоторые заключенные говорят, что это твоих рук дело, – сразу взял быка за рога следователь.

– Да что вы? – Кейн даже привстал со стула, но тут же был насильно усажен охранником. – Как я мог убить человека? Я не убийца, нет-нет, что вы! Я не мог этого сделать.

– Твои сокамерники говорят, что ты очень сильный боец, – со своего места обвиняющее ткнул пальцем Жань Сяо. – Вчера ты побил несколько своих товарищей, надеюсь, ты не будешь это отрицать? А сегодня утром, когда обнаружили мертвецов, ты вел себя очень странно, подозрительно. Так говорят.

– Пусть говорят что угодно, я к этому не причастен, – повторил ниндзя. Он вложил в эту фразу обертоны управления голосом, придающих его словам особый вес, откладывающийся в голове у каждого, кто их слышал. – Я ни в чем не виноват.

Похоже, больше чем управление голосом, молодость и достаточно тщедушный вид убедили полицейских в невиновности Кейна. Допрос продолжался, но чувствовалось, что вопросы задают уже больше для проформы. Вскоре мальчика отвели обратно в туже камеру, где, на всякий случай, решили оставить Кейна на неопределенно долгое время.

***

Неопределенно долгое время закончилось через четыре дня.

– Мак-Айриш, на выход, – конвой в коридоре ел на завтрак чеснок. Это Кейн почувствовал еще на пороге. – Руки за спину, лицом к стене.

Вместе с полицейскими в коридоре следственного изолятора присутствовали два неприметных человека, из-за серых одинаковых костюмов похожие друг на друга как однояйцовые близнецы. Их «штатский» облик с головой выдавал в них сотрудников государственной безопасности КНР. Для Кейна это означало, что фортуна улыбнулась ему, и лейтенант Вонг через голову начальства все же обратился в американское консульство. От мысли, что он скоро увидит своих биологических родителей, в душе ниндзя шевельнулось давно забытое чувство безусловной любви. Кейн даже удивился – оказывается, он все еще тосковал по ним, даже не отдавая себе в этом отчет. Это даже не плохо, если подумать. Так легче войти в роль, практически не прилагая к этому усилий.

Подростка вывели из здания полицейского участка. На кратком отрезке между крыльцом и тонированной черной машиной он несколько раз вдохнул полной грудью чистый свежий воздух, показавшийся, по контрасту с тюремным смрадом, сладким. В машине с него сняли наручники. Новые конвоиры в серых костюмах-тройках сохраняли сосредоточенное молчание. Кейну с ними тоже не хотелось болтать. Их ауры были пропитаны негативом сильнее, чем стены камеры.

Путешествие провинциями заняло два дня, за которые в тонированной машине так и не было произнесено ни слова. Чем ближе они подъезжали к Пекину, тем сильнее волновался Кейн. Задумавшись о причинах возникшей тревоги, он решил, что не хочет обманывать родителей. С другой стороны, почему обманывать? Его самоанализ показал, что он рад встрече с ними и действительно любит этих двух людей, подаривших ему жизнь. Может быть, дело в том, что, несколько дней размышляя о папе и маме, он так настроился на них, что начал испытывать их переживания. Между кровными родственниками существует крепкая духовная связь, позволяющая принимать чужие эманации на расстоянии, как радиоволны. Как обстояло на самом деле оставалось не ясно. Кейн изгнал тревожные чувства, вернувшись к океану безбрежного спокойствия, словно был он не человек, а робот, по команде меняющий шкалу эмоций.

Важная встреча произошла у ворот посольства США. Кейн вышел из машины, оглядываясь по сторонам, и сразу увидел мужчину и женщину. Утомленные ожиданием, нервничающие, они проявляли внешние признаки беспокойства в разговоре, расслышать который было нельзя. Прошло несколько секунд, и родители тоже заметили его. Кейн замер, как вспугнутый олень.

– Сынок? – неуверенно произнесла женщина, делая робкий шаг вперед.

К горлу ниндзя подступил ком.

– Малыш? Кейн… Мой мальчик! – Ирэн бросилась к сыну, Джордж тоже не остался в стороне. Они крепко обнялись втроем, не веря своему счастью. Джордж прижимал к себе рыдающую от радости жену и обретенного сына, приговаривая:

– Нашелся, сыночек ты наш, нашелся, мой родной…

Воссоединившаяся счастливая семья долго стояла перед консульством. Сомнения, которые по дороге в Китай мучили чету Мак-Айришей, полностью развеялись при встрече. Конечно, мальчик, о котором им сообщили в субботу вечером по телефону, на самом деле был их потерянным Кейном. Та же родинка на правой щеке, те же глаза, да и внешне он не сильно изменился, только возмужал.

Когда первый накал страстей прошел, американцы выслушали не искренние поздравления от работников госбезопасности и сели в машину, которая отвезла Мак-Айришей в гостиницу. Радости отца и матери не было предела; казалось, поток их словоизлияний не закончится никогда. А, между тем, чувства самого Кейна были не однозначны. Он был рад их встрече, как был и рад тому, что операция идет успешно. Приятно снова увидеть родителей, но он, похоже, навсегда разучился любить по-настоящему, настолько же сильно, насколько его беззаветно любили эти два незнакомых человека. Умение жертвовать частичку своей души близкому – для ниндзя ни к чему. Вклиниваясь в бурную речь родителей нужными фразами, мимикой и жестами создавая образ «хорошего сына», Кейн с грустью понял, что он скорее играет, чем ведет себя искренне. Парень смотрел на них и улыбался, цинично прикидывая перспективы: настоящей близости не получится. Да она и не нужна. Главное – это поручение, возложенное на него старшими братьями. Учителям – честь.

Ирэн и Джордж, перебивая и дополняя, поведали сыну историю его поисков.

Когда девять лет назад Кейна и Рори похитили, Интерпол сумел арестовать преступников во время получения выкупа. Но Кейна с ними не оказалось. Вито и Йорг быстро раскололись, наперебой стремясь выторговать сделку и смягчить приговор. Они рассказали, что мальчик сбежал от них в Чэнду. По горячим следам удалось обнаружить того полицейского, что встретил на автостанции маленького беглеца. После этого не составило труда найти пассажиров туристического автобуса, подтвердивших, что малыш ехал с ними. В Ганьцзы след Кейна пропал. Родители и полиция вскоре вынуждены были прекратить активный розыск. Каждый полицейский участок в западной части провинции Сычуань получил фотографии и приметы пропавшего ребенка, однако Кейн как в воду канул. Джордж с тех пор несколько раз приезжал в Китай, негласно назначил баснословное по здешним меркам вознаграждение тому, кто даст хоть какую-то информацию о пропавшем сыне, но все было напрасно.

Кейн, в свою очередь, рассказал до крайности правдоподобную легенду о «своей» жизни в сиротском приюте, и о добрых людях, его туда поместивших. Это была ложь. Но она была… милосердной? Кейн не знал. На абсолютное всезнание мог претендовать только Всевышний, а принимая во внимание точку зрения, что его нет, то и вообще никто.

***

Два дня спустя Мак-Айриши сели в самолет, отправляющийся в Соединенные Штаты. Трудности с легализацией Кейна оказались меньшими, чем того опасался мальчик. Джордж решил эту проблему еще много лет назад, когда только начал самостоятельные поиски сына. Короткий визит в посольство, несколько подписанных бумаг в китайском министерстве иностранных дел – вот и вся бюрократическая волокита.

Когда за иллюминатором показалась верхняя сторона облаков, похожих отсюда на серую мокрую вату, Кейн, утопавший в мягком кресле салона первого класса для не курящих, понял, что у него началась совершенно новая жизнь. Поймав удачу за хвост, он не собирался выпускать ее. Ему еще только предстояло оседлать и объездить неожиданно выпавший случай, обналичить этот счастливый лотерейный билет, тянущий на джек-пот.