Текст книги "Ищущий силу: хроники Кейна (СИ)"

Автор книги: I Ch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

***

Шел третий месяц плаванья и бега, физической подготовки, растяжки связок и сухожилий. В перерывах на отдых были и новые лекции. Одна из них, прочитанная самим Лао Токудзо, которого Кейн вообще-то видел редко, звучала так:

– В первых веках нашей эры, когда уже погибли в смертельной схватке между собой отцы-основатели, в клане наметился первый раскол. Набравшие мощь школы Ночных Оборотней вышли из подполья, действуя не только в Японии, но и в сопредельных странах. В период Нара, а это 710-784 годы, бойцы Хи-нин впервые серьезно заявили о себе, явив восточной Азии свою силу. Занимаясь различными делами, зачастую, правда, связанными с убийством и насилием, они двигались к общей, теперь уже давно забытой цели, завещанной близнецами. В связи с этой забытой целью в рядах посвященных наметились разногласия – не все хотели осуществления древней ортодоксальной мечты. Кое-кто, а таких, прямо скажем, было большинство из власть предержащих клана, желали лишь самосовершенствования. В 10 веке, отринув полузабытые заветы близнецов, большая часть наставников из горных общин Японии перебрались именно в то место, где мы сейчас с вами находимся. На этом дробление клана не прекратилось. Небольшая группа учителей, наиболее мирно настроенных и вообще не желавших никакого насилия, откочевала еще дальше на запад, основав Тибетскую школу ниндзя.

Кейн старательно запоминал рассказ учителя. Каждую такую важную историю потом приходилось повторять другому наставнику. Обычно это происходило после скромного обеда. И горе было тому нерадивому ученику, что забывал хоть слово из лекции.

Вечером, когда завершался нудный урок языков и был проглочен неизменно вкусный ужин, Кейн приобщался к новой общей процедуре. Как и все погодки, Кейн начал практиковать «болевой» массаж: «накатывание» корпуса, рук и ног при помощи деревянного бруска. С недавних пор он имел в своем имуществе восьмигранную палку из твердого дерева, выданную воспитателем. Как напутственно пояснил взрослый,

– Эта ежедневная процедура постепенно создает прочный мышечный корсет, и значительно притупляет болевые ощущения. Мое тело с годами почти переставало чувствовать боль, но тебе до этого еще далеко.

И даже очень далеко. На следующий день после первого массажа все тело болело. Это сильно отвлекало от лекции, выдавшейся на редкость монотонной и тяжелой для понимания ребенка. Пожилой мастер по старой традиции не делал скидку для молодых. Новички должны научиться пониманию:

– Три разных ветви нин-дзюцу растут из одного ствола, – вещал седой как лунь учитель. – Как следует из исторических летописей, восходящих к временам Лао Цзы, когда произошел раскол между учителями и большинство носителей древнего искусства откочевало из Японии, оставшимся на родине братьям пришлось нелегко. В раннем средневековье раздробленный японский клан приобрел большую известность в народе, но уже к 17 веку он распался на 65 мелких школ. Ставшие наследственными, семейными, эти школы сильно измельчали. Одни из них культивировали определенное оружие и методы боя, другие – оттачивали другое, не подозревая, что с каждым поколением утрачивают секреты древних основателей. Центром японских ниндзя стали гористые районы Ига и Кога. Растрачивая человеческие ресурсы на шпионаж и убийства по заказу, а также на бесплодную борьбу с правителями-сёгунами и их рыцарями-самураями, Синоби в стране Восходящего Солнца век за веком теряли былое могущество. Забытые легендарные цели, завещанные близнецами, заменили мысли о военном и политическом влиянии на восточных островах.

Кейн, сидя на куче палой осенней листвы, всеми силами старался запомнить это слишком трудное для него, наукоемкое повествование, которое все не желало заканчиваться:

– Воссоединение Китайской и Японской школ произошло после прихода к власти сёгунов династии Токугава и установления мира на японских островах. Тогда на родине ниндзя медленный процесс умирания нашего искусства сменился быстрым. Применять свои диковинные таланты Лазутчикам стало почти негде. Никакой пресловутой резни «кланов отверженных» никогда не было: часть ниндзя поступила на службу сёгунату в качестве тайных полицейских агентов мэцукэ. Другая часть вошла в особые разведывательные группы, которые по «Уложению о военной службе», «Гунъяку ситэй», принятому в 1651 году, предписывалось иметь всем удельным князьям-даймё на случай воины. Немногим оставшимся не у дел ниндзя в Японии выпала незавидная доля наблюдать агонию дела всей их жизни, – мрачно закончил старик, словно намекая, что его постигла та же участь. И нет у него больше сил лицезреть нерадивую молодежь, которая не способна понять ни пол слова, куда уж там запомнить.

С неба начал падать первый снег.

Через день он растаял, превратившись в грязь, но скоро пришла зима и выпал снег настоящий. Лес вокруг лагеря украсился белым покровом, и в солнечные дни кристаллики льда блестели так ярко, что было больно смотреть. С приходом холодов самых младших перевели заниматься в слабо отапливаемые подземные залы. Теперь вместо обязательных уроков плаванья и ходьбы им преподавали только единоборства. Той вьюжной зимой малыши семи-восьми лет отроду начали постигать азы боя – каратэ-до, пенчак, тайинг, вьет-во-дао, тансу-до, тхэквон-до. День в день, каждый грелся, занимаясь своим делом – разучивал стойки, наносил удары, ставил блоки, выполнял формальные связки. Из всех видов борьбы выделялось дзю-дзюцу, пока еще без оружия. Дзю-дзюцу уделялось особое внимание и долгое время спустя.

Для демонстрации очередного приема малышей собирали в большой круг, отрывая от индивидуальных упражнений. Дальше новый прием отрабатывался как в парах, так и индивидуально, день за днем, месяц за месяцем.

***

После нового, 1983 года, приход которого в лагере никак не праздновался, Кейн познакомился с йогой и психофизическим тренингом цинь-гун. В те морозные дни, на отдыхе, малыши слушали продолжение исторических лекций. Их читал тотже молодой инструктор, с юношескими, ни разу не бритыми усами, что вел и йогу перед лекцией:

– …Став по настоящему секретной организацией, наш китайский филиал на несколько столетий утратил связь с японскими коллегами, – с изрядными эмоциями втолковывал детям юный индус. – В отличие от Ига и Кога, новый центр нин-дзюцу не развалился на мелкие группы, скрепленные исключительно родственными связями и лишенными притока свежей крови. Вобрав в себя многообразие секретов воинствующих монастырей и школ боевых искусств Востока, китайский филиал стал един во многих лицах. Наши предшественники, оставаясь по натуре шпионами, не всегда честным и благородным путем узнавали тайны многих систем единоборств, лечения и самоконтроля, исчезнувших к 20 веку в первоисточниках, но сохраненные в методиках Синоби. Совершенствуя свои знания и получая информацию от большинства величайших мастеров своего времени, эта – он обвел рукой вокруг – Поднебесная школа нин-дзюцу к временам новейшей истории обладала наибольшим могуществом. Оно складывалось, в первую очередь, из уровня подготовки наших бойцов, их численности, из степени влияния на окружающий мир и собственной материально-финансовой базы. Набрав небывалую мощь, наша китайская ветвь клана сумела объединить все три направления развития нин-дзюцу.

Молодой прыщеватый лектор театральными жестами словно слепил невидимый снежок, показывая, как это было, и продолжил:

– Мы, – в это слово он вложил всю сопричастность к предшественникам, – гости из-за моря, буквально возродили японских коллег, которые за столетия междоусобных войн и гонений со стороны воинской «элиты» – самураев, порядком подрастеряли те энергетические методики, что изначально были основой подлинного величия Убийц Богов. В 20 веке японский филиал клана притаился на месте старой обители школы Рикудзэн-рю, «Черные обмотки», и сейчас работает в одном ритме с нами. Прямо в этоже время там сидят другие ученики, ваши ровесники, которые слушают эту же историю. То же происходит и на западе, – рассказчик махнул ладонью в соответствующую сторону. – В последнее время Тибетский филиал частично отошел от боевых искусств, делая больший упор на прикладных областях знания ниндзя: гимнастике, оздоровительных упражнениях и эзотерике, а также медицине, от траволечения – до основанной на внутренней энергетике магии Ци-гун.

Тут лектор вынужден был отклониться от основной темы, чтобы пояснить детям непонятное слово. Разобравшись с «эзотерикой», он закончил:

– В 1945 году все три клана получили единое руководство – совет Тюнин и Дзёнин, по-сути – группу лучших мастеров, куда входят представители из каждого клана. Совет заседает в китайском филиале, время его образования случайно совпало с приходом компартии к власти в Поднебесной. Руководители определяют всю нашу жизнь, и нынешнюю, и будущую.

Сидящие на коленях в позе ожидания ученики низко поклонились, дружно стукнув кулаками о землю:

– Учителям – честь!

***

Весной на занятиях началась акробатика.

***

Еще до того, как Кейну исполнилось восемь лет, учителя допустили его к экзамену на вторую ступень – всего же таких ученических ступеней было шесть.

Бывает так, что человек всю жизнь мается, не зная, куда себя приткнуть, чембы заняться. Это тот, кто не нашел своего предназначения. Счастливчик, нашедший себя в деле, для которого он был рожден, создан папой и мамой, существует несравненно более полно и счастливо. Кейн оказался прирожденным спортсменом – упорным, настойчивым. Его двигателем стала фанатичность, почти одержимость по отношению к самому процессу единоборств и, соответственно, всему тому, что от хорошего бойца требуется. Бег, плаванье, борьба – ни в чем Кейну не было равных на его первых серьезных испытаниях.

В погожий летний день, когда он успешно выдержал важную проверку, Кейн узнал, что мраморные ступени у дома Лао Токудзо год назад не зря показались ему очень древними. Как выяснилось, покидая Японию, наставники вывезли с собой в Китай кое-что из ритуальных предметов – в том числе и эти ступени, испокон веку служивших для награждения ученика, сдавшего экзамен на новую категорию мастерства.

Начиная с самого низа, ученик продвигался к вершине. Правда, у дома Лао было больше чем шесть ступеней, но почему это так, Кейну было знать пока рано. Принимая поздравления от друзей и недавних врагов, обнаженный по пояс мальчик гордо стоял на самой нижней и самой широкой каменной плите. С торчащими лопатками и выступающими ребрами, худой, исцарапанный и избитый Кейн тем не менее просто светился радостью. Легкая полуулыбка не покидала его лица, карие, почти черные глаза задорно сверкали из-под отросшей шевелюры. Он думал о том, что мир на самом деле гораздо лучше, чем ему казалось совсем недавно. Главное – не прогибаться, и тогда жизнь будет такой, какой ты сам захочешь, понял тогда Кейн.

Тем же днем, когда американец впервые вошел в до-дзё своей новой, второй группы, он с ужасом понял, что оказался не только самым младшим по возрасту, но и самым маленьким по росту. Желая доказать ребятам, которые были старше его на год-два, что он ничуть не хуже их, Кейн с первой же тренировки продолжил занятия с упорством, достойным восхищения. Однокашники украдкой посмеивались, глядя на малыша с непомерными амбициями и гипертрофированным чувством собственного достоинства, изо всех сил тянущегося к ним. И честолюбие вскоре принесло Кейну не плохие результаты.

То, что американец отдалился от ровесников и переселился в барак второй ступени, не помешало его дружбе с Хуа, Чаньем и Хаттори. Наши мушкетеры на протяжении всего дня находили возможность перекинуться веселым товарищеским словечком и старой доброй подначкой. Тем более, это было не сложно: корпуса их спален стояли вплотную, как и обеденные столы в трапезной.

Глава 3

Глава 3. Пот, боль, кровь

Если же не можешь усовершенствовать себя,

то как ты можешь усовершенствовать других людей?

Конфуций

1983-86 год. Там же.

***

В 20 веке мало кто из нынешних поклонников боевых искусств не слышал о ниндзя. И хотя никто из них ни разу в жизни живого ниндзя в глаза не видел и толком никакого представления об их непонятном искусстве не имеет, за нин-дзюцу прочно утвердилась репутация самого-самого: самого боевого, самого хитроумного, самого выдающегося.

После «бума ниндзя», произошедшего в мировой массовой культуре совершенно неожиданно для руководства клана, было принято оперативное решение подложить «пустышку». Дабы оградить тайное знание от чужих глаз, японский филиал сфабриковал липовую школу Тогакурэ. И ничего удивительного в этом нет, секрет проще всего спрятать на виду. Этим занялся не очень способный мастер Такамацу Хисадзи, а затем и его ученик, уже совершенно не посвященный в истинное положение дел, Хацуми Мацааки. Последнему выпала «честь» стать «основателем единственной истинной организации ниндзя Будзинкан-додзё», где он, на пару с лукавым Хисадзи, который всего лишь выполнял задание клана, раскрывал всем желающим «секреты» искусства. «Наследник традиций» Хацуми в своей платной школе Будзинкан («Дом божества войны») приобрел не мало последователей. Очень быстро его разросшаяся школа стала необыкновенно престижной и преуспевающей. Обманутый японский мальчик Хацуми, сам того не подозревая, сумел обмануть весь мир: его слова на разных языках начали пересказывать десятки учеников во всех уголках света. Теперь настоящему нин-дзюцу больше не угрожало разоблачение.

В то время как Кейн постигал основы физической подготовки воина, во многих странах мира выходили сотни книг по нин-дзюцу. Однако вся представленная в них практическая информация могла быть прослежена до нескольких источников – либо до сочинений того же Хацуми Мацааки, либо до отдельной брошюрки какого-нибудь ловкача, пожелавшего поэксплуатировать тягу европеоидов к непонятному и таинственному миру японских шпионов и пропагандирующего собственно-изобретенную школу «нин-дзюцу». Секции, где «учат на ниндзя» по всей планете росли как грибы после дождя. И все «сэнсэи», их возглавляющие, читали одни и те же книжки. При этом различия в названиях книг и именах авторов совсем не означали различие в подходах к исследованию феномена нин-дзюцу. Все эти «историки», в подавляющем большинстве не владеющие японским языком и никогда не державшие в руках ни исторических хроник, ни, собственно, несуществующих трактатов по нин-дзюцу, излагали угодную потомкам Убийц Богов версию. По ней, ниндзя, – это особый «тайный» клан, в основе идеологии которого – следование эзотерическому духовному учению сюгэндо «пути обретения сверхъестественного могущества» и достижения гармонии с Вселенной. И, якобы, поскольку приверженцы сюгэндо не пользовались благосклонностью властей и постоянно подвергались гонениям, кланам ниндзя пришлось разработать секретное искусство диверсий, шпионажа и рукопашного боя, впоследствии получившее название «нин-дзюцу». Обманутому человечеству начинало всерьез казаться, что ниндзя – это не шпионская организация, а общество высокодуховных искателей высшего просветления и достижения гармонии с окружающим миром.

На самом деле это было далеко не так. Даже Тибетский филиал клана, основанный миролюбивыми наставниками, отринувшими массовую резню, оставался частью системы, за сотни лет зарекомендовавшей себя, по крайней мере во внешних проявлениях, именно как организацию шпионов и убийц. И так было всегда.

***

А для того чтобы стать шпионом и убийцей, приходилось отчаянно много заниматься. На тренировочной площадке, поляне под густыми кронами и маскировочными сетями, в самом начале второй ступени обучения Кейн впервые взял в руки длинное оружие: шест, а чуть позже, его заостренную версию – копье, основные виды вооружения ушу.

Вообще, длинное оружие – это любой вид оружия, длина которого равняется или превышает рост того, кто его использует. Тут нет установленных размеров. Как любил поговаривать Люмай Ли, «в мире боя сантиметр длины, это и один сантиметр силы!». Тот же посох монаха при нападении увеличивал оперативный размах, которым оперировал боец, а при защите не давал противнику приблизиться.

Чтобы удачно использовать длинное оружие, было необходимо обладать уже наработанной мальчишками пластичностью, легкостью движений и подвижностью ног. А также быстротой и твердостью при поворотах и кувырках. Шест, оружие для обеих рук, улучшал у адепта баланс и координацию тела. Именно поэтому он стал первым оружием, осваиваемым начинающими синоби.

Как и в рукопашной, в бою с оружием невозможно стать хорошим мастером, занимаясь только изучением базовых движений и связок. Большинство из того, что преподавалось Кейну с детства, закреплялось в спарринге. Защитное снаряжение применялось только вначале: шлем и накладки спасали детей от серьезных травм. Тем не менее, даже Кейн, которому по сравнению со многими другими детьми еще относительно везло, несколько раз посещал лазарет, отлеживаясь там после пропущенного урона. Кейн убедился на собственной шкуре – даже шест может нанести серьезный ущерб противнику. А шест это ведь всего лишь гражданская разновидность копья или алебарды, изучение которых началось чуть позднее. Военные образцы длинного оружия являлись серьезным ультиматумом.

Первый такой ультимативный случай произошел на тренировке с длинным копьем гуан дао. Оно имело тяжелое лезвие – что-то среднее между копьем и топором. В летописях клана сохранилось упоминание одного легендарного гуан дао, которое весило 40 килограмм и могло сбить с копыт быка. Но Кейну хватило и тренировочного образца, чтобы заработать тяжелое сотрясение мозга, пропустив крепкий удар на кевларовый армейский шлем. Пришлось неделю отлеживаться в лазарете, постепенно приходя в себя.

***

В те веселые деньки, на второй ступени, начиналось покорение стихии «Небо». Бревно средней величины горизонтально укрепляли в метре над землей, и свои акробатические изыскания ученики проводили уже на нем. Постепенно бревно поднималось все выше и выше, одновременно уменьшаясь в диаметре, а комплекс выполняемых на нем упражнений значительно усложнился. Со временем бревно заменялось тонкой жердью, а затем натянутой веревкой. В конце концов, сила натяжения веревки слабела – высшим мастерством считалось исполнить комплекс на слегка провисшей веревке. В освоение «Неба» входили прыжки в длину, в высоту (в том числе и с шестом), а также с высоты, вплоть до прыжков с десятиметровой скалы на каменистый грунт. Вначале, без подготовки, такой скачок вниз был просто невозможен, затем – болезненно труден, потом просто неприятен.

В конце второй ступени ученики, освоив до десятка стилей боя, переходили к новым школам – айки-до, дзю-до, цюань-фа, окинава-тэ, дзиссэн-кэмпо. Параллельно перед мальчиками учителя постарались раскрыть все многообразие оздоровительного, спортивного и боевого ушу. Вполне понятно, что юные ниндзя изучали только базовую технику и основные положения каждого из этих видов борьбы, не задерживаясь подолгу на чем-то одном. На то, чтобы стать мастером хотя бы в одном из единоборств, людям порой не хватало и целой жизни.

А те приемы, что надлежало знать, проверялись на втором в карьере Кейна экзамене.

Такие экзамены-испытания проводились два раза в год, в дни весеннего и осеннего равноденствия. Чтобы принять в них участие, ученик, уверенный в своих силах, заранее должен был подать заявку. Прошение рассматривалось на совете учителей, и если хоть трое и тридцати трех членов совета не были уверены, что их подопечный готов к проверке, то желающему перейти на следующую ступень приходилось ждать полгода до следующего раза.

Всему свое место и время – не давая торопиться, учителя старались сберечь подопечных. Постепенно тренировки становились все опаснее, а уж об экзаменах перехода на следующую ступень и говорить не приходилось. Ежегодно, примерно из двухсот занимающихся в лагере учеников погибало три-четыре человека. И чаще всего смерть пожинала урожай именно на экзаменах. Правда, эта стабильная кровавая статистика здесь никого не интересовала.

Кроме мертвых в лагере частенько появлялись калеки: слепые или одноглазые, люди с изуродованными лицами, без руки, ноги или пальцев, парализованные. Большинство из них получили травмы не в лагере. После десятилетий отсутствия, многие действующие снаружи ниндзя возвращались из большого мира в родную школу, чтобы зализать раны, да так и оставались. Все они искали здесь приют и спокойствие. Бывшие ученики приезжали и становились наставниками или же просто жили и работали в тренировочном лагере, хотя бы и поваром.

***

Время стирает старую боль. Кейн все реже вспоминал о том, что когда-то у него были папа и мама. Прошлая жизнь в Америке подернулась дымкой нереальности. Иногда он даже забывал о том, что не всегда был учеником ниндзя, что раньше у него был другой дом и другая семья. Лес и барак казались единственным взаправдашним настоящим.

Нынешнее житье казалось единственно реальным и правильным. Основной целью существования стали тренировки. Ежедневные занятия мало-помалу перестали быть пыткой, а даже начали доставлять удовольствие и радость. Было приятно чувствовать, что уже что-то можешь, а главное, со временем сможешь еще больше. Вечерняя усталость вызывала удовлетворение от проделанного сегодня труда. Если ее не было, значит, в течение дня ты мало поработал над собой. Тело мальчика перевилось сухими канатами мышц и сухожилий. Это стало особенно заметно в девять лет, когда в общих чертах было закончено освоение стихии «Небо»: приемы лазанья по деревьям, прыжки с ветку на ветку, с ветки на веревку, скалолазание без специальных приспособлений.

Тохэки-дзюцу, или скалолазание, было одним из самых сложных и опасных разделов в нин-дзюцу. Через полтора года после начала курса альпинизма, будущие ниндзя могли покорить отвесную стометровую скалу, названную Чертов Палец, не прибегая ни к чему более, кроме собственных рук и ног.

***

В то время, когда его однолетки в цивилизованном обществе еще играли в солдатиков, Кейн уже знал два десятка видов борьбы и ударного боя. Понять, какой из стилей лучше, было сложно, да Кейн об этом особо и не задумывался. Особняком стоял лишь один стиль, очень эффективный и самый важный для освоения. На третьей ступени для ребят настало время узнать исконный рукопашный бой нин-дзюцу – рангун, в который входило тай-дзюцу и буки-дзюцу. В последнем изучалась канка – современное кобудо. Курс обучения рангун был долгим, до шестой ступени.

Более чем в любом другом стиле, в оригинальном рукопашном бое ниндзя – рангун – были сбалансированы лучшие свойства всех боевых искусств: сила, скорость, верный выбор времени и применение минимального усилия для достижения максимального эффекта. Действуя традиционно, ниндзя хитростью скрывал свою силу, а затем наносил один смертоносный удар. Рангун учил выбору лучшего угла, лучшего движения и средства для того, чтобы как можно проще переломать кому-то суставы. Радикально парализовать враждебную руку, сломать ногу, шею, плечи – это рангун. Удары по нервным узлам даже не требовали силы, их мог нанести и ребенок, и дряхлый старик. Для этого скрытого ресурса нужна была лишь техника. Неожиданная атака в несколько легких касаний могла вызвать мгновенный паралич. Точный удар в уязвимое место, например, в подмышечный нерв, обездвиживал все тело. Такой удар вызывал эктопический разряд – бесконтрольный выброс электрических сигналов. Один тычок – и мозговые рецепторы мгновенно перегружались сообщениями о боли. Происходила перегрузка системы, к конечностям устремлялись разрушительные сигналы, кальций и калий переполняли организм. Волна электрических зарядов выводила из строя всю нервную систему противника. Отсюда и выражение – стреляющая боль.

Кейна учили, показывая на практике, то есть на нем самом, что на теле человека есть точки с большой плотностью нервных окончаний. Они напоминали жгуты оголенных электрических проводов. Чем их больше, тем больше вероятность короткого замыкания. Врачи называют это нервными узлами; ниндзя называют их целью.

– А главная цель – это блуждающий нерв, который влияет на сердечный ритм, – монотонно бубнил учитель, прохаживаясь перед группой третей ступени, в которой уже обучался и наш американец. – Он идет вдоль яремной вены, от мозга к сердцу и брюшной полости. Удар в главную цель отправляет панический сигнал в мозг, предупреждение о том, что сердце расширилось или перегружено. Мозг реагирует, замедляя работу сердца, или даже останавливая его. Это – анатомия уничтожения. Тот, кто понимает, как действует тело, знает, как его победить!

И дети учились понимать.

Помимо обязательного рангун, ученики-ниндзя сами выбирали себе несколько направлений рукопашного боя и занимались ими углубленно. Знание различных стилей создавало композитную картину поединка, где любое действие продиктовано максимальной целесообразностью, а не сравнительно узкими рамками какой-то одной конкретной техники. Комплексный подход с годами должен был дать крепкий сплав, в котором не было отдельных приемов, а существовала лишь выработанная единая культура движений.

Это было справедливо и по отношению к холодному оружию. На своем жаргоне ученики называли его «аргументами». И таких аргументов воину ниндзя за все годы ученичества предстояло узнать более трех тысяч видов, и не только восточных. Классифицированное по принципу «пяти элементов», оружие было различно по применению. Изучалось, хотя бы в общих чертах, все холодное оружие мира – оборонительное, наступательное, комбинированное, колющее, режущее, хлещущее, отбивающее, оглушающее, рубящее и так далее.

Если вложить в умелые руки воина любое абстрактное вооружение, простая механика становилась смертоносной. Оружие умножало силу, помогало ее концентрировать, увеличивало дальность ее действия. «Аргументы» становились высшей математикой уничтожения. Дети, до этого мало знакомые с предметами, способными в руках мастера становятся убийственными, быстро развивали в себе особые навыки, впитывая новые знания, как губка воду. Особенно много времени отводилось на фехтование.

Изучались клинки самого разного рода, однако существовали, в разных модификациях, два очень популярных вида «белого железа». Меч и сабля, разных стран и народов, встречались Кейну на протяжении практически всех лет его тренировок. Так и в арсенале китайских боевых искусств, с которых для Кейна начался длинный путь освоения «аргументов», они тоже были – два грозных оружия, сила в одном из своих самых острых проявлений.

Меч Джинь, с его тонким прямым лезвием, издревле известен в Китай под прозвищем «Господин оружия». Его более тяжелая родственница – сабля Дао, носила еще более возвышенный титул: «Властительница всего оружия», потому, что способна наносить большой ущерб врагу.

Гибкий китайский меч ловкий и легкий, как Феникс в полете. Главный способ нападения с ним – выпад и удар. Свирепая и мощная, как дикий тигр, это сабля – ей колят, рубят, кромсают.

Тонкое лезвие китайского меча с обеих сторон остро, как бритва. Чтобы овладеть им, необходимы длительные упражнения, из-за двух граней лезвия. Сабля тяжелей и больше, но у нее есть всего одна грань лезвия, поэтому у эрудированного Люмай Ли и на этот случай была поговорка: «сабля побеждает силой, а меч – техникой».

Сабля и меч отвечали пропорциям человеческого тела, они не чересчур длинны и не чересчур коротки. Идеальные для употребления, Джинь и Дао становились в пределах удара лучшим оружием.

Меч двигался проворно, грациозно и динамично. Чтобы управлять мечом, не хватало одной лишь силы, понял Кейн на одном из первых занятий с ним. Маленький американец, оказавшийся прирожденным фехтовальщиком, на третьей ступени показал достойную технику, отрабатывая удары на соломенных манекенах.

Кейн всегда много тренировался, но с оружием он мог заниматься даже ночью. В лунном свете парнишка казался танцором, отрабатывающим па неведомого танца. При выпаде гибким мечом его плечо и запястье образовывало прямую линию, движение начиналось от талии, и это движение было быстро, безжалостно и точно. Выпад – самая смертоубийственная атака мечом Джинь. Следующее па: при рывке лезвие поднималось снизу, вспарывая. Па: при указании сверху кончик меча наносил колотый удар в плечо или запястье врага – этим его можно обезоружить.

Оставив меч, мальчик брал в руки саблю. Вот совсем другой танец, уже не утонченный балет, а скорее зажигательная дикая лезгинка. Вначале, небрежно, но быстро, обертывание вокруг головы – характерное движение сабли, одновременно и атака, и защита. Такое движение позволяло нейтрализовать нападение и немедленно нанести собственный ответ. Чуть переломившись в поясе, боковой удар – другой важный прием техники сабли. Мальчишка перетек по дуге, нанес прямой, затем обратный удар, атакуя ноги и шею соломенного врага. И, в апогее, «колка дров» – когда Дао опускалась сверху. Это размещало вес и силу тела так, что можно было даже подпрыгнуть при ударе. Освещенный ночным солнцем, в высоком прыжке, Кейн испытывал упоение, высвобождая силу сабли своей собственной силой. Помноженные надвое, энергии стали и мышц сплелись, перечеркнув косым пунктиром толстый ствол манекена. Обрубок дерева с глухим стуком упал на утрамбованную землю.

***

…На следующий день подъем был как обычно, еще почти темно.

Дети с серьезными, взрослыми глазами шумной гурьбой высыпали из бараков. Мало кто шагал спокойно, со степенным лицом делая вид, что все происходящее вокруг его не касается. Большинство орали, перекрикиваясь в толпе, обменивались дружескими пинками, прыгали, чтобы согреться. Поеживаясь спросонья, десятилетний Кейн на ходу завязал пояс легкого кимоно, натянутого на голое тело. Только самым младшим разрешали обуть тапки, остальные мальчишки шли босиком – первый снег выпадет не скоро. У реки многоголосая толпа еще больше оживилась, послышался смех, когда кого-то с ног до головы окатили водой. Вода в быстрой реке была чистая, лишь у самого берега, в заводях, где течение не такое сильное, плавала кора и прочий мусор, приносимый с гор. Чтобы умыться, Кейн зашел по колено в воду – подкатывать штаны было лень, итак высохнут.

По кругу передавали тюбик зубной пасты. Когда очередь дошла до него, Кейн уже успел умыться и начал чистить зубы.

Щетка совсем никуда не годится, думал он, полоща рот. Надо попросить у шифу новую.

Кейн вздрогнул, когда ему за шиворот вылили пригоршню холодной воды.

– Привет! – за спиной скалил зубы Хаттори.

– И тебе доброго утра.

Улыбка японца была смыта целым потоком воды, обрушенным на него ногой Кейна. Облитые соседи, вовлеченные в игру, выразили свое негодование, и вскоре у берега начался шуточный бой. Учителя, тоже пришедшие на утренний туалет или, как они его называли, на ритуал очищения водой, снисходительно улыбались, глядя на водную баталию. Чтобы не быть облитыми, они предусмотрительно отошли подальше, наблюдая за резвящимися сорванцами со стороны. Вне тренировочных площадок мальчишкам позволялась известная доля свободы – настоящий ниндзя не должен отличаться от остальных людей и походить на послушного боевого робота.