Текст книги "Ищущий силу: хроники Кейна (СИ)"

Автор книги: I Ch

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Чем дольше живет человек, тем сильнее он к этому привыкает, – говорил Гаррет, не отрываясь от работы. – Передай вон ту отвертку. Когда в конце 28 века формировалась гиперпространственная компьютерная сеть, объединившая через ретрансляторы локальные сети разных миров, корпорация Mikrosoft для нужд нескольких исследовательских институтов создала целую планету-компьютер. Уникальная высоко-проводимая кремнево-кристаллическая поверхность одного из спутников в созвездии Тельца позволила построить самый грандиозный сервер в истории человечества. Этот спутник назвали Урбос. Урбос привлекал внимание клиентов необычным коммерческим предложением: вечной жизнью. Тело пользователя, согласившегося скопировать себя в гиперсеть, на том же Урбосе погружали в криогенную камеру, где, под присмотром специалистов, оно может храниться неодно тысячелетие в состоянии глубокой заморозки. Нейроны затылочных долей мозга подключались к Урбосу, и клиент «оживал» в виртуальном пространстве. В форме чистой информации человеческое сознание продолжало существовать в сети. Так в вакууме появилась новая жизнь – электронная. Данные, составляющие новую личность, хранятся на Урбосе. Люди, добровольно переселившиеся в киберпространство, уже не могли его покинуть. Процесс заморозки необратим. Но почти никто из этих виртуалов не жаловался, большинство из них были неизлечимо больны или очень стары. На приманку бессмертия попались миллионы. И продолжают попадаться. Многие из них в физическом мире очень богаты. Общество бестелесных выкупило у корпорации свой мирок, и Урбос зажил долго и счастливо. Его жители образовали целое сообщество, со своими внутренними законами и табелем о рангах. Сейчас ходят слухи, что они даже собираются делегировать своего представителя в правительство Союза Миров. Представляешь? Бестелесный дипломат… После создания их благотворительного фонда «Чистая душа» я уже ничему не удивляюсь. У виртуалов полностью своя культура. У них там свой диалект, своя мифология, искусство, литература, наука, спорт. Все что хочешь. Браки заключают. Только с рождаемостью туго. Виртуалы имеют иерархическую систему рангов. За заслуги выдают бонусы в виде новых объемов памяти. Богатые и бедные есть везде, где есть человек. По мере возможностей каждый житель Урбоса сам моделирует свой «дом», а некоторые даже свои «страны» и целые «континенты», где они живут и творят все, чего душа пожелает. Но почти никакой конфиденциальности. Маньяки и извращенцы не нужны даже в виртуальной реальности. Обычным «реальным» людям, рядовым пользователям сети гипер-интернет, свободный доступ в «резервацию» Урбоса закрыт, туда пускают только за особые заслуги, по приглашению. Но хакеры иногда проникают и туда. Не санкционированный доступ грозит тюрьмой, но это не останавливает любителей покопаться в богатейших базах данных Урбоса. Сами бестелесные гуляют и общаются, где хотят. Я с ними имел дело по работе. Как правило, это очень интересные и эрудированные собеседники.

***

Рэнси-ниндзя и руководитель лаборатории Спецотдела в тайне восхищались друг другом. Они никогда бы в этом не признались, завидуя белой завистью знаниям и навыкам товарища. Их связывали не только общие тайны; дружба Кейна и Гаррета основывалась на взаимном уважении. Они оба были флегматики и имели схожие взгляды на жизнь.

Гаррет уговорил юношу обучить его приемам рукопашного боя, в котором он, кстати, не был полный профан. Кейн, в свою очередь, изучал под руководством соседа хитрые и, как правило, не вполне законные операции при работе с компьютером. Оба приятеля оказались прилежными и способными учениками. Оба учителя были довольны.

В остальном жизнь Кейна текла своим чередом, ничего существенного не происходило. В школе он написал выпускные тесты лучше всех в классе, немало порадовав этим родителей, которые с облегчением обсудили на семейном совете, что их средний всеже пойдет в колледж.

У Джона на поприще учебы тоже дела шли неплохо. А вот ситуация у Брэндона обстояла намного хуже. Он плохо сдал экзамены и был обречен не летнюю школу – намного лучше, чем остаться на второй год. Словно этого было мало, младший Мак-Айриш при одноклассниках выдал взаимно не любившей его учительнице длинную нецензурную фразу. Весь класс Брэндона сидел с красными от еле сдерживаемого смеха лицами, пока преподаватель химии билась в истерике у доски. Родители после вызова в школу и разговора с директором, на котором присутствовал штатный психолог, на целый час заперлись с Брэндоном в столовой и прочитали сыну такую проповедь, что тот едва не сбежал из дома. На этом происшествия с Брэндоном не закончились. То, что он несколько раз не ночевал дома, Ирэн и Джордж еще пережили. Чаша их терпения окончательно переполнилась после того, как в два часа ночи раздался звонок из полицейского участка. В нетрезвом виде Брэндон с дружками катался по городу на ворованной машине. Не остановившись по приказу патрульных копов, они после короткой погони попали в аварию, в которой, к счастью, никто не пострадал. Брэндона спасло только то, что угонял машину и сидел за рулем не он. Из его слов следовало, что ему было невдомек, что «колеса стыренные». Брэндон просидел неделю под домашним арестом и до сентября остался без карманных денег. Естественно, как и любой уважающий себя малолетний преступник он держался героем, пропускал мимо ушей нравоучения родителей и наставления братьев. И, что не менее естественно, вскоре попался на глупой и мелкой краже в супермаркете. Благодаря юному возрасту младший Мак-Айриш отделался легким испугом в участке и еще одной проповедью дома. На семейном совете ему был вынесен приговор: ссылка до конца лета. Так Брэндон отправился к дяде Ричарду, младшему брату отца, на ферму в Небраску. Там царили бесчеловечные правила сельской жизни, в которой бородатые крестьяне без зазрения совести использовали бесплатный труд несовершеннолетних. А самое главное, до ближайшего городка, в котором можно было натворить бед, без машины было никак не добраться. Брэндон безропотно отправился на исправительные работы. По его лицу Кейн понял, что брат решил взяться за ум и честной работой в коровнике искупить вину перед семьей. Вот только надолго ли его хватит?

Отношения с Ребеккой успешно продолжались. В них царила сплошная романтика и эротика. Они оба чувствовали, что нужны и интересны друг другу, а это было самым здоровым фундаментом для первой взаимной любви. Лето жарило июньским зноем, но это не мешало влюбленной парочке проводить почти каждый день вместе. На уик-энды они уезжали с друзьями и подругами Ребекки на пикники за город. В остальные дни они гуляли по городу, часами просиживали за чашкой кофе в своей «Настоящей итальянской пиццерии», взявшись за руки шатались по парку и кормили уточек, ходили в кино, в луна-парк, на дискотеки.

Каждый день, рано утром, Кейн тренировался по два-три часа. На пляж больше не бегал, это стало опасно. Вместо побережья Кейн присмотрел себе парковую зону, в которой легко можно было потеряться, как в настоящем лесу. Перед обедом, когда вода прогревалась до нужной температуры, он ходил купаться напротив дома, где всегда было довольно оживленно. Днем, когда город превращался в духовку, юноша обычно проводил время с Ребеккой или же отправлялся в гости к Гаррету Шеппарду, с которым всегда можно было интересно поговорить и узнать что-то новое. Однажды, как бы в шутку и мимоходом, Кейн спросил у него:

– Когда достроишь свою машину, меня с собой возьмешь?

Гаррет сразу посерьезнел и, вздохнув, грустно спросил в ответ:

– Как ты думаешь, насколько комфортно себя будет чувствовать средневековый крестоносец, попав в Диснейленд?

Кейн пораскинул мозгами и решил к этой теме больше не возвращаться. Ему стало жаль крестоносца.

Юноша увлекся чтением. Поглощал все подряд, что попадалось под руку, в основном книги подкидывал Джон. Прохладными вечерами, когда, наконец, спадала флоридаская жара, ниндзя выбирался на веранду и часами просиживал в плетеном кресле с новой книгой. «Час собаки», ранние летние сумерки, когда день уже скрылся за горизонтом, а тьма только начинает подбираться из-за океана, были его любимым временем суток. Даже запахи становились особенными. В эти минуты в нем била кипучая, бьющая наружу радость. В ней смешивалась прелесть прошедшего жаркого дня и предвкушение удовольствий позднего вечера. Скоро вокруг абажура настольной лампы начинали кружить мошки, во дворе заводили свою песню цикады, а на их район опускалась тишина. Замолкал даже вечный шум машин, и в этой предполночной тишине было слышно далеко вокруг: лай собак, соседские разговоры, музыку и те тихие, но отчетливые звуки, которые издает город, когда засыпает.

В конце июня он много читал какого-то Короля Стивена, ему нравился его стиль.

Не знаю порой, за что мне взяться.

Летом от тоски нет спасения.

Эти строчки нового, последнего романа Стивена к нему явно не относились. Кейн закрыл толстую книгу в суперобложке и задумался над тем, что, похоже, он живет в идеальном мире. Новых заданий от клана не поступало, а летние каникулы – маленькая жизнь – даже для ниндзя стали долгожданным праздником. Молодость на побережье проходила весело. Окружающий мир, вначале состоявший из выхлопных газов, тотальной лжи коммерциализации и отсутствия интересов, постепенно приобрел вполне привычные очертания, словно Кейн никогда и не уезжал из Америки. Социопатом оказалось быть не интересно. Как и предрекал Фред, чернокожий Генин из Калифорнии, Кейн научился жить здесь в гармонии с собой. Это оказалось не сложно, ведь, как известно, именно человек красит место, а не наоборот. Единственное, что всерьез огорчало Кейна, это четкое осознание: слишком хорошо долго не бывает. Как индейцы чувствуют приближение непогоды, так ниндзя, сидя в своем кресле на веранде, буквально физически ощущал предстоящие перемены. Что-то должно случиться в самом ближайшем будущем.

Ниндзя слушал ночь, а ночь слушала его мысли.

Глава 8

Глава 6. Жизнь после смерти

Человек – это душонка

обремененная трупом.

Эпиктет.

Июль 1991 года. Майами

***

После того, как Кейн спас Гаррета на пляже, ниндзя не боялся, что друзья погибших злоумышленников найдут его. Улики были уничтожены, и ничто не могло вывести преступников на их след. Шеппард не был столь же оптимистично настроен. Он лучше юноши знал возможности своих соотечественников, но не хотел понапрасну волновать соседского мальчишку. Сделанного не вернешь, а пустые тревоги могли отравить их существование. Жить в страхе было нельзя, поэтому он ни разу не поделился своими опасениями с Кейном.

Франклин как-то говорил, что «трое могут сохранить тайну, если двое из них мертвы». Покойный президент жил и сыпал афоризмами во времена, когда такое высказывание пока что оставалось аксиомой, а наука еще не обогатилась новым разделом – некробионикой. Использование некробиотических исследований в, например, криминалистике, вызвало качественный скачек раскрываемости преступлений, сравнимый только с развитием дактилоскопии. И даже больше. Следователю достаточно было только получить неповрежденные доли мозга и сетчатку глаза, чтобы визуализировать последние воспоминания покойного. Для этого требовалось оборудование и профессиональные навыки. У ударной группы Синдиката, отправившейся в прошлое, необходимая аппаратура имелась. И дознователь свой был. Как же без ищейки, когда гонишься за беглецом?

Гаррет не знал, что хэльду Ксавьер Рассел помимо внутриутробного программирования перенес несколько дорогостоящих операций, давших ему пусть искусственные, зато более зоркие глаза, а также подкожный защитный слой, спасший его мертвую голову от жара бензинового пламени.

Франклин ошибался. Даже если все трое мертвы, но попали Туда, Куда Следует и К Тем, Кому Следует, их тайна могла стать достоянием общественности. Например, вопрос о том, как выглядел ликвидатор боевой ячейки Спайдера.

***

Всем знакомо чувство досады на самого себя, после того, как заканчивается какой-нибудь счастливый период в жизни. Вздохи сожаления сопровождают воспоминания о приятных часах (днях, неделях), которые ты не ценил. Просто испытывал удовлетворение, осознавал, что все отлично, но не ценил. Таким временем для любого школьника становятся летние каникулы. Всё проходит, в том числе и любые каникулы. У Кейна они закончились в первых числах июля.

***

– Я не люблю дураков, – была первая мысль Кейна, проснувшегося в воскресенье утром.

Годы спустя, повзрослев и вспоминая прошлое, Кейн удивлялся тому, насколько много событий произошло с ним именно по воскресеньям. И в особенности плохих. В то утро, ворочаясь в кровати, он еще не подозревал об этой странной закономерности происшествий. Да и спроси его кто: «какой сейчас день недели?», подросток, почесав в затылке, неуверенно ответил бы: «э-э, суббота?».

По всем признакам был выходной. Об этом с большой долей уверенности можно было утверждать по голосу отца, доносящегося с первого этажа. Папа не в офисе, а на часах уже половина девятого. Следовательно, сегодня был выходной. Да и какая разница? В середине летних каникул любому приличному школьнику дела нет, какой сегодня день недели.

– Я терпеть не могу дураков, – Кейн рывком поднялся со смятых простыней и начал утреннюю гимнастику цзицзинь. – Особенно я ненавижу упрямых дураков.

…Вчера Кейн и Ребекка возвращались домой поздно. Они гуляли так долго, что у Бек заболели ноги. Шли обнявшись. Кейн, смеясь, предложил понести ее на руках, вместо ответа девочка высвободилась, скинула туфли и пошла по асфальту босиком. Она несла свою обувь в руках, временами пускаясь в па из фламенко, используя в качестве кастаньет подбитые стальными набойками каблучки. Жизнь в каждом вздохе, думал Кейн, с отстраненным восхищением наблюдая за своей веселой подругой. Жизнь в каждом вздохе.

Пятеро молодых латиноамериканцев появились в лучших традициях жанра – из-за угла. Уличный грабеж. Двое полегли сразу, разлетевшись в стороны как сбитые шаром кегли. Кейн постарался, чтобы удары его ног были четкими, простыми и ясно замеченными. Он просчитался. Мгновенная расправа не повернула мысли троих оставшихся «мачо» в нужное русло, а только еще больше разозлила татуированных налетчиков. У одного из них оказался пистолет…

– А если бы он выстрелил? – в слух сказал Кейн, остановившись на середине упражнения цзицзинь.

Ребекка плакала как испуганный ребенок, когда, в конце концов, они добежали до ее дома. Руки Кейна были в чужой крови. Одного из нападавших, он, похоже, убил. Того, что был с оружием. Его возлюбленная под адреналином этого, кажется, не заметила.

– Хорошо, что ты меня сегодня сильно торопил, и я не успела накрасить глаза, – первое, что сказала Ребекка, немного придя в себя. – Представляю, на кого я сейчас была похожа!

Кейн подумал сакраментальное: о, женщины!

Происшествие сильно испугало ее, понял Кейн, слегка поглаживая ледяные пальцы подруги. Когда человек сильно напуган, изменяется температура кожи. Классическая физиологическая реакция при страхе: кровь приливает к ногам, чтобы можно было убежать, а руки становятся холоднее.

– Мой бойфренд, оказывается, каратист, – она вытерла со щек блестевшие в свете уличного фонаря дорожки слез. – А я и не знала. Ты, конечно, нас спас, но… БОЖЕ МОЙ!? Ты так жестоко их избил, я никогда такого не видела! Не думала, что ты так можешь. Мне показалось, ты убил того парня с пистолетом!

Кейн напрягся.

– Так, в Китае нахватался немного приемов…

Ребекка снова разрыдалась.

– Чего еще я не знаю? Не ври мне, Кейн Мак-Айриш!! Ты… Ты не тот, за кого себя выдаешь! – в крепких объятиях Кейна девушка забилась в истерике. – Твоя татуировка, эти ужасные шрамы! Откуда на тебе столько шрамов?!

Неконтролируемые слезы снова мешали ей говорить:

– Иногда я думаю… Что в Китае ты был… ПРЕСТУПНИКОМ!..

– Ну, слава Богу! – невольно вырвалось у Кейна. К счастью, на его ответ никто не обратил внимание.

Баба, она сердцем чует, подумал юноша. Из какого же фильма эта фраза?

– Значит завтра, как договорились? – он постарался перевести разговор на другую тему.

Ребекка, наконец, взяла себя в руки и попыталась улыбнуться, слегка откинувшись назад в руках парня.

– В одиннадцать, да?

Вместо ответа Кейн поцеловал ее. Мир был восстановлен.

***

Родители Кейна были в курсе, что у него есть девушка. Долгое время они закрывали на это глаза, пока Ирэн, наконец, не настояла на знакомстве с ней. Беки его родителям понравилась. Она не могла не понравиться – стройная кареглазая блондинка, умевшая произвести самое лучшее впечатление на кого угодно. Хоть на парней, хоть на учителей, хоть на самого Господа Бога. Мы те, кого в нас видят. Чем популярнее человек, тем лучше он лжет и носит свою маску, а Ребекка была очень популярна в школе. Ее уважали все, от прыщавого зубрилы в роговых очках, до директора. Имеющие признание дети лучше всех адаптируются. И они лучше всех учатся скрывать свои чувства, вот почему они популярные. Плюс внешность, конечно.

А Ребекке Ларсен даже маску носить было не надо. Она была той, кем ее видели со стороны – красивой, очень милой и доброй старшеклассницей. Ее отношения с Кейном уже зашли дальше, чем она могла представить в самых смелых мечтах. Настолько далеко, что девочка уже нарисовала себе то будущее, какое ей бы так хотелось. И в нем был Кейн. Их связь окрепла. Хотя Ребекка понимала, что они всего лишь два подростка, играющие во взрослые отношения, она предпочла распланировать все заранее и подвела своего парня к мысли, что и их родителям следует познакомиться. Якобы для того, чтобы лишний раз не волновались, когда они с Кейном задерживаются допоздна, больше доверяли им, давали больше свободы. Ниндзя не заподозрил более глубокой подоплеки в этой невинной просьбе; по-своему он продолжал оставаться наивным провинциалом из китайской глубинки. Вчера днем он официально пригласил стариков Ребекки к ним в дом. Еще раньше он обговорил это со своими предками. Ирэн сразу же почуяла, откуда и куда дует ветер, но, обсуждая вечером в спальне с мужем скороспелую молодежь, она пришла к выводу, что так будет даже лучше. Ей было очень важно будущее каждого из сыновей. И уж если кое-кто решил поиграть в уже оперившегося жениха, значит, пусть оно так и будет. Тем более что с матерью Ребекки она и так была знакома. До того, как стать стопроцентной домохозяйкой, Кора Ларсен работала вместе с Ирэн в одном отделе страховой компании Umbrella Health. Когда Кора променяла блестящую карьеру на счастливую семью, женщины перестали видеться. Тем не менее, раньше они вроде бы неплохо ладили.

Программа на воскресенье намечалась такая: барбекю на лужайке у Мак-Айришей, короткие домашние посиделки в гостиной, а затем совместный выезд к озеру Окичоби, где у родителей Кейна был летний домик. Втянутый в этот официоз Джон негодовал, вслух завидовал «отдыхавшему» в Небраске Брэндону, но крепился, по крайней мере, не пытаясь сбежать. Кейн был ему за это благодарен. Он не был уверен, что все пройдет гладко (сам он еще не был представлен внешне суровому отцу девушки), так что рассчитывал на моральную поддержку более опытного старшего брата.

Молодой ниндзя очень надеялся, что вчерашний инцидент никак не повлияет на его отношения с Ребеккой.

– Я ненавижу упрямых дураков…

Он закончил разминку, заправил кровать, надел свежую футболку и шорты, зашел в ванную комнату. Быстро принял холодный душ и почистил зубы. Закончив водные процедуры, Кейн залихватски съехал по перилам лестницы на первый этаж. В чем был тотчас же уличен отцом. Джордж поскреб свежевыбритый подбородок.

– Так-так. Опять я тебя застукал, молодой человек. Заканчивай кататься по перилам, упадешь, не приведи Господь, и что-нибудь себе сломаешь, – Джордж погрозил пальцем. – Смотри, прибью к перилам деревянные шишечки, как обещал, неделю сидеть не сможешь. Коробку с сигарами видел?

– И тебе доброе утро, папа. Не видел я твоих сигар. Извини, я тороплюсь, поздно встал и опаздываю на пробежку!

Кейн трусцой отправился на кухню. Коробку с сигарами, насколько он знал, еще позавчера стянул Джон.

– Привет мама, – Кейн чмокнул мать в щеку.

– Доброе утро, сынок. Садись завтракать, я приготовила пудинг.

– Кто ест пудинг по утрам?? – Кейн в притворном потрясении подкатил глаза.

– Те, кто любят пудинг! – рассмеялась она.

Кейн, питавший определенную слабость ко всякого рода витаминам, залпом выпил стакан апельсинового фрэша.

– Мам, ты же знаешь. Перед тренировкой обжираться нельзя.

– У всех дети как дети, а у меня спортивный маньяк, – пожаловалась Ирэн, обращаясь к холодильнику.

– Да ладно тебе ма, я побежал, пока!

– Не мамкай мне, а возвращайся вовремя! – крикнула в быстро удаляющуюся за дверь спину Ирэн. На сердце у неё было беспокойно.

Когда Кейн вернулся домой, он увидел перед воротами знакомую машину Ларсенов. Он опоздал или гости приехали раньше? Кейн галопом промчался по аллее и, сбавив скорость перед гостиной, услышал конец разговора:

– … Все еще где-то бегает. Вы знаете, он так увлечен спортом! Думаю, в колледже… А! Вот и Кейн, – мама укоряющее улыбнулась «опоздавшему» сыну. – Вам следовало бы поторопиться, мистер.

Юноша рассыпался в извинениях, словно это он ошибся на пол часа, со всеми поздоровался, крепко пожал руку Харту Ларсену, украдкой встретился взглядом с Ребеккой. Девушка сделала большие глаза. Кейн только сейчас обратил внимание, что вся его футболка стала темной, пропитавшись потом.

– Заставляешь себя ждать, молодой человек! – строго сказал папа. – Быстро в душ, воняет от тебя как от НЕГРА…

Кейн еще раз извинился, пригладил волосы и ретировался наверх. Джон первый раз увидел устыдившегося брата и довольно осклабился ему вслед.

Главы семейств быстро нашли общий язык: гольф-клуб, общие знакомые, «Нью-Йорк Рэйнджерс» в нынешнем чемпионате, биржа, налоги, изматывающая погода, дрянное либеральное правительство и старые добрые времена. Мужчины чинно устроились с пивом на веранде, покуривая трубки из коллекции Джорджа («Danhill», два пятнышка слоновой кости). Сигары так и не нашлись.

Джон развлекал Ребекку, а женщины отправились на кухню. Судя по аппетитному запаху, гусь в яблоках, томившийся в духовке, был уже на подходе и мог сегодня составить здоровую конкуренцию грубому мужскому барбекю.

Кейн скачками поднялся по лестнице, за спиной незаметно показал Джону кулак. Наскоро ополоснувшись под душем, юноша закинул мокрую одежду в корзину для грязного белья, стоявшую рядом с раковиной. В трусах и майке он пулей влетел в свою комнату. Следовало переодеться в нечто более подходящее к случаю: Кейн устремился к платяному шкафу, настежь распахнул дверцы и был немедленно завален упавшими с полки обувными коробками.

– Зачем одному человеку столько кроссовок, вы не знаете? – Кейн беспомощно уставился в недра шкафа.

Проведя быструю инспекцию имевшихся в активе вещей, он перерыл, роняя на пол, целую кипу одежды, прежде чем отыскал новую белую рубашку с коротким рукавом, еще в заводской упаковке. Кейн выглянул из окна во двор, оценивая обстановку. Оба семейства уже расположились за столиками на лужайке. Джордж взял на себя роль шеф-повара и, облачившись по этому случаю в специальный МУЖСКОЙ фартук, возле новой кирпичной жаровни колдовал соусами над мясом. Жаровню, целый очаг,

… да в нем быка можно зажарить, подумал Кейн…

сложили совсем недавно. Она сразу стала предметом особой гордости Джорджа, который исповедовал истинно американскую мечту. И, как считал Кейн, от барбекюшницы он получал удовольствия на сумму намного большую, чем затраты на ее возведение.

Похоже, никто не скучал. Кейн вернулся к шкафу. Он раздвинул вереницу плечиков и сорвал парадные черные брюки: тщательно выглаженные, с наведенными мамой стрелками; торопливо запрыгнул в них. Лихорадочный поиск белых носков занял еще какое-то время, наконец, и эта проблема была решена.

Валькирии…

Почему он подумал сейчас о них? В этих новых рубашках огромное количество булавок! Всякий раз, распаковывая новую целлофановую упаковку, Кейн недоумевал, зачем их столько.

Валькирии слетались…

Занятый вытаскиванием булавок из рубашки, юноша размышлял о Ребекке, которую его старший брат, большой любитель женского общества, своими разговорами точно утомил до предела. Или можно сказать по-другому: этот кобель, похоже, пытается подкатывать к любой мало-мальски симпатичной девушке, авось повезет.

Валькирии слетались к жилищу Кейна, и грянул бесшумный гром!

Два микроавтобуса «Mitsybishi» свернули на Коссут-лейн. Одинаковые машины, красные, как артериальная кровь, остановились точно напротив кованых ворот дома № 15. Водители не глушили моторы. Любопытная миссис Хэнсон, чутко реагировавшая на любой шум, выглянула из-за кухонной занавески. Несколько секунд ничего не происходило.

Неслышимая буря гремела не смолкая. Кейн, оторвавшись от булавок, склонил голову набок, словно действительно что-то услышал.

Раздвинувшись вбок, двери автомобилей настежь распахнулись. Отработанно, быстро, но без лишней суеты, из них гурьбой высыпали мужчины, одетые в камуфляжную форму, какую можно купить в любом охотничьем магазине. Такие же одинаковые, как их транспорт, от охотников эти ребята отличались оружием – преимущественно автоматическим, а также черными масками на головах, с прорезями для глаз и рта. Классика, популярная у грабителей банков в любом сезоне.

Бесшумно, равноускоренно и невозмутимо вооруженная группа ворвалась через открытую калитку во двор Мак-Айришей. Рассредоточиваясь на бегу, они надвигались на застывших в ступоре людей, как разрушительная приливная волна, чьё предназначение – уносить в пучину все на своем пути. Кейн уронил рубашку.

Первые же очереди израильских «Узи» превратил тихий дворик в ад! Падая, изрешеченная пулями Ирэн опрокинула круглый стол, ей же накрытый к ланчу. Пластик садовой мебели весело разлетался мириадам осколков. Одновременно с этим Джорджа, который даже не успел обернуться, отбросило прямо в его любимую кирпичную жаровню для барбекю. Раненый, он ворочался в разбросанных углях, крича от боли. Походя, его небрежно добили одиночным в голову. Отец Ребекки остался сидеть в плетеном кресле, замерев, как живой. Тело Коры Ларсен упало прямо в клумбу, подмяв маргаритки и настурции. Ребекка, Бек, как называла ее вся школа, беззвучно осела рядом, обезображенная до неузнаваемости дюжиной пулевых ранений.

У Джона реакция оказалась отличной. Не скованный условностями парень сразу же бросился наутек. Далеко убежать он, естественно, не успел. Короткая очередь навскидку толкнула его в спину. Джо по инерции сделал еще несколько шагов и, поджав под себя руки, рухнул. Повалившись набок, он зарылся плечом и щекой в так и не скошенную им траву лужайки. Один раз вдохнул ее запах.

Я честно собирался подстричь газон завтра, – затихающим отголоском мелькнула его последняя мысль.

Конвульсии.

Уже мертвый, Джон завалился на спину, голубые глаза с бессмысленным стеклянным вниманием уставились в голубое небо.

Его убийца пробежал мимо, на ходу сноровисто перезаряжая оружие. Запасные обоймы у него были скреплены скотчем попарно, как у воевавших во Вьетнаме коммандос. Когда-то молодой Ла Гуэрто, так звали этого человека, действительно сражался с Вьетконгом. И даже был награжден медалями. Но это было давно, в прошлой жизни.

Ла Гуэрто, как и других бывших солдат американской армии, наделенных нужным психотипом и вооруженных необходимыми навыками, аналитик Синдиката собирал три года. Рейнджеры, морпехи, бойцы спецподразделений, все они были профессионалами до мозга костей и так и не привыкли к мирной жизни на гражданке. Не хотели привыкать. Раньше Ла Гуэрто, как и многие другие ребята из его нового подразделения, был героем своей страны. А потом ему подробно объяснили, все эти хиппи в круглых очках и подпевающие им политиканы, что он и его погибшие в джунглях друзья – жертвы чужой ошибки, псы войны, подонки, кто угодно, но не герои Америки. Он чувствовал себя лишними. На армейскую пенсию особо не разгуляешься, а найти постоянную работу Ла Гуэрто за тридцать лет так и не смог. Все изменилось, когда с ним связался посредник. Отставным воякам предложили настолько ОГРОМНЫЕ деньги, что ради них можно было убивать даже женщин и детей. Тем более, что Ла Гуэрто это приходилось делать и раньше. Бывший коммандос искоса глянул на убитого им парня. Он сам был таким же, молодым и симпатичным, когда его отправили воевать с коммунистами. Правда, там была война, а здесь он своими руками вершит чужую месть. Да не вопрос, ничего противоестественного, а уж тем более нового. Главное – результат.

Среди тех, кто устроил кровавую расправу в Арт Деко, не было пришельцев из будущего. В 20 век вслед за Гарретом прибыло двадцать охотников, семеро из них погибли от рук Кейна. Оперативников Синдиката, больше привычных к кевларовым скафандрам, чем к твидовым костюмам, осталось не много. И все выжившие, зная о постигшей их коллег участи, дорого ценили свою жизнь. Не без оснований подозревая, что могут ее лишиться, высадившись на берегах Коссут-лейн. Гораздо рациональнее было обменять фальшивые доллары, ничем не отличимые от настоящих баксов даже на молекулярном уровне, на пролитую кровь аборигенов. Так что сегодня опасной полевой работой занялись местные наемники.

Прильнув к окну, Кейн успел увидеть все. Ему хватило одного взгляда, чтобы догадаться, что это за люди, кто их послал и почему они здесь. Кейн ЗНАЛ, что происходит, но изменить случившее, увы, не мог. Пелена гнева начала застилать ему глаза.

Закончив с зачисткой двора, киллеры открыли огонь по дому, обрушив на него плотные потоки несущего смерть свинца. Намертво вбитые рефлексы толкнули юношу на пол. Оконное стекло буквально взорвалось, засыпав его острыми, как бритва осколками, от платяного шкафа полетели крупные щепки, зазвенело разбитое зеркало. Ниндзя взревел, как атакующий бык. Неестественный звук – как для синоби, друга тишины, так и для подростка с ломающимся голосом. Он кричал, тупо уставившись в лежащий перед носом осколок. Маленький портрет, отраженный от битого стекла. Искривленное треснувшее изображение еще больше исказилось от гримасы, мелькнувшей на лице Кейна, перед тем как он, оттолкнувшись от пола всеми четырьмя конечностями, с места сиганул в окно.

Ла Гуэрто в первый момент показалось, что на него прыгнул дикий зверь. Большое хищное животное, тигр или леопард, например. Когда темный комок плоти неистовство дернулся в воздухе, бывший герой Вьетнама, немало повидавший в жизни, успел подумать: