Текст книги "Эксперимент RK800 (СИ)"

Автор книги: Hello. I am Deviant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

– Видишь ли, Коннор, не все люди так боятся за свою свободу. Мне не в радость заниматься всем этим, но по крайней мере я все еще имею крышу над головой и отпускаю свою совесть, помогая девиантам продолжать жить, – андроид слушал меня внимательно, пока я вновь наполнялась кофе из белой кружки. Экран с биокомпонентом запросил подтверждение о начале поиска возможной ошибки в коде компонента, после чего раздался щелчок клавиатуры. Диагностика датчика началась.

– Если вам все это не в радость, тогда зачем вы этим занимаетесь?

Коннор недоумевал, и его непонимание ситуации приводило меня в трепет. Благодаря своему нраву и двум годам в тюрьме я умела без проблем выносить проницательные взоры в упор, однако в некоторые моменты, даже сохраняя каменное лицо, внутри я пробиралась мелкой дрожью. Вот и сейчас, отпиваю из белой кружки остатки кофе, не сводя ответного пронзительного взора с идеальной машины. Его выставленные на обозрение сгибательные механизмы рук и ног не смущали, напротив – это была такая странная смесь. Всем обликом Коннор представлялся шикарным, безупречным мужчиной, в то время как конечности выдавали его истинную суть. Это как будучи насекомым завороженно смотреть на прекрасный в своих бордовых красках цветок саррацении, что источает упоительный аромат нектара. Однако стоит приблизиться, и хищная ловушка захлопнется, начав переваривать тебя уже в следующие секунды. Да, именно эта смесь прекрасного и опасного так сильно манит.

Оторвав взор от машины, я развернула стул к компьютерному столу. Разговор однако не прекратился, ведь мне просто вдруг стало неловко смотреть в лицо безупречной машины с ее родинками и густыми прядями блестящих волос.

– Скажем так, у меня есть на то причины, – в этот момент я даже порадовалась, что андроид лишен базы данных. Иначе он бы давно уже знал обо мне все, после чего конечно же перестал бы идти на контакт. – Ты же мне отказываешься рассказать о своем напарнике или о том, чем занимался.

Некоторое время царило молчание, нарушаемое редкими писками системы диагностики машины и биокомпонента. Оба продолжали лежать неподвижно, только один под стеклянным куполом, а другой на хирургическом столе. Спустя некоторое время Коннор удрученно опустил голову и снова уставился в потолок. Мои слова как минимум заставили его задуматься, ведь уже буквально через минуту я с интересом смотрела на вновь начавшего разговор Коннора.

– Я временно состою в штате в отделении полиции Детройта. Прибыл в участок шесть дней назад под руководство лейтенанта Андерсона, – RK800 говорил спокойно, тактично, однако его слова с намеком на нынешнее все еще сохранившееся положение в участке слегка напрягло меня. Уже догадываюсь, как сложно будет объяснить полноценной машине о том, что в участке про него давно забыли. – Но первое мое дело имеет дату пятнадцатого августа. Девиант грозился сбросить заложницу с крыши.

– PL600, да?

Взыгравший интерес заставил меня снова обернуться к машине, оставив экраны в покое. Диод Коннора продолжал гореть голубым цветом, сам же андроид непрерывно смотрел вверх. Я сложила руки на груди, от чего белая ткань халата покрылась складками.

– Я смог освободить девочку, однако девианта деактивировали, – мужской мягкий тембр говорил так беспечно, в то время как я с неприязнью вспоминала видео в новостях, где стоящую на краю машину просто расстреливают из снайперок. Конечно, это был не первый случай девиантного отклонения, ведь машины и до этого сбегали, исчезали, пытались избежать своих хозяев-садистов. Однако случай с заложницей и впрямь был первый. До этого машины не вели себя агрессивно, предпочитая в тихую ретироваться в сторону. – Были еще случаи, поэтому «Киберлайф» отправили меня в полицейский участок, как технологическую помощь в расследовании по…

Внезапно Коннор замолчал. Застыл с открытыми губами, нахмурено глядя в потолок. Эта часть разговора была самой неприятной для меня. Пока RK800 недоуменно хлопал ресницами, словно бы и сам удивляясь от своего внезапного обрыва монолога, я медленно убрала руки на стул между разведенных ног. В груди начинала нарастать тревога.

На заре своего становления, как специалиста, я была вынуждена работать под присмотром руководителя. В конце концов, «Киберлайф» приняли меня после университета, как стажера, и на том спасибо Элайдже Камски – руководитель был уверен, что не опыт делает из людей специалистов, а готовность и желание этот опыт накапливать. С Элайджей я виделась в своей жизни всего три раза, но на данный момент уверена – если бы он был в курсе случившейся неприятности в стенах своей компании, то наверняка бы быстро разрешил ситуацию по справедливости. Но увы. Я оказалась в тюрьме, а сам руководитель так и не узнал о разразившемся скандале. Однако тогда в начале пути у меня был свой маленький начальник – мужчина тридцати пяти лет. Добрый, отзывчивый, всегда веселый. И вот как-то ночью мы остались для разбора тяжелого кода. Кодировщики-инженеры вообще почти что не ночевали на предприятии, за что меня, имеющей тогда еще мужа, дома никогда по голове за это не гладили. Руководитель был хмурым весь день, грустным, и только оставшись наедине я узнала, что у него погибла сестра. В ту же ночь я поняла, что утешать людей – не мое. Утешать девиантов – тоже не особо удается моему флегматичному нраву. А тут вообще полноценная машина, которой придется объяснить, что ее жизнь по сути не имеет больше смысла!

Я сжимала губы, готовясь услышать от андроида хоть что-то, однако он еще несколько минут молчал. Атмосфера накалялась, я не глядя нажимала на клавиши подтверждения. Только спустя некоторое время RK800 приглушенно повторил:

– Мое расследование…

Его диод горел желтым цветом. Надеюсь, что это попытка выйти в сеть и буквально проорать на весь мир о своем местонахождении.

– Я должен вернуться в участок, – уверенным, но по-прежнему приглушенным голосом говорил Коннор. Взгляд карих искрящихся глаз смотрел вверх, «жизнь» выдавали лишь грудная вздымающаяся клетка, порхающие ресницы и шевелящиеся полные губы. Я успела порадоваться тому, что с утра надела заглушки обратно, иначе бы машина тот час попыталась встать. – Меня наверняка ищет лейтенант…

– Коннор, стой, – я попыталась остановить словесный поток вдруг встревоженной машины, приподняв ладони вверх.

– Я ведь еще не выполнил свое задание. «Киберлайф» рассчитывает на меня…

– Коннор, посмотри на меня!

От слегка увеличенного тона машина вдруг замолчала, непонимающе повернув ко мне головой. Как объяснить ему, что теперь он мертв для всего мира? Пожалуй, следует зайти со стороны.

Даже не смотря на то, что передо мной лежал андроид с не порушенными установками, я все равно испытывала перед ней жалость и вину. Усталый вздох сошел с моих губ, когда я, в упор глядя спокойным взором, тихо продолжила:

– Первые изменения Златко в твоей системе были проведены три дня назад. Но два дня назад я видела твою точную копию в компании мужчины с седыми волосами, – чем больше я говорила, тем сильнее сжимались губы RK800, тем сильнее он хмурился. Темные глаза смотрели на меня так, словно бы недоумевали: почему я говорю эти несуразные вещи? Почему не замолчу? Однако последние мои слова добили машину. Коннор тут же нашел ответы на каждый из них. – «Киберлайф» считает тебя утраченным. Тебя больше не существует для этого мира. По сути ты мертв.

– Я не… я… – Коннор несколько раз попытался что-то сказать, однако почему-то постоянно запинался. Только когда его голова со вдруг ставшим холодным взором вернулась на стол в прежнее положение, андроид наконец выдавил из себя тихое, – я не могу умереть… я просто машина.

Не нравились мне эти странности в его поведении. Еще меньше нравился золотистый диод на правом виске. Коннор больше не хмурился, не щурился. Он просто смотрел вверх, изредка вздрагивая черными ресницами.

Я чувствовала себя самой последней тварью на свете. Это ощущение сопровождало меня всегда при наличии кого-то на столе, особенно когда в подвал попала YK500 – девочка-андроид десяти лет. Малышка пережила немалое прежде, чем попасть сюда. Ей пришлось провести здесь не меньше недели, однако в подвале она была всего по несколько часов в день: сложно держать взаперти машину, для «возраста» которой слова «война» или «убийство» были пустыми непонятными звуками. В общем-то, благодаря изъятым у нее датчику чувств сейчас я и создавала для Майлза новый биокомпонент. И вот, это чувство собственной паскудности вернулось. Ненавижу это!

Встав со стула, я опустила обе руки на холодный стол и слегка нависла над RK800. Коннор не реагировал. Все так же смотрел в потолок бездумным взором.

– Прости, Коннор, – виновато прошептала я, попытавшись приободрить машину полуулыбкой. Тому было абсолютно все равно. – Порой этот мир бывает очень жестоким.

Вновь вернувшись на стул, я повернулась к столу. Уже хотела полностью погрузиться в экраны, как со стороны андроида послышался обреченный, но спокойный мужской голос:

– Отпустите меня, – от такого тона у меня буквально внутри все похолодело. Словно маньяк-убийца и его отчаявшаяся, но смиренная со скорой смертью жертва. – Прошу вас… отпустите.

– Извини, но не могу. По крайней мере до того момента, пока не возьму у тебя все, что можно.

Молчание стало мне ответом. В этот раз разговор уже не хотела вести я. Часы показывали час дня, я же пыталась одновременно разделить внимание на два экрана. Диагностика андроида на столе едва добралась до анализа состояния всех биокомпонентов, как работа с тактильным датчиком была закончена. Не была уверена, что все сделала правильно – такие вещи можно проверить только опытным путем – однако была так довольна собой, что поспешно оставила бездумно смотрящую вверх машину в одиночестве. Та же кружка была снова наполнена кофе, тушеные овощи отправились в желудок без какого-либо энтузиазма. Уже за обедом телефон разразился звоном. На связи был Майлз.

Разговор имел скорее односторонний характер. Девиант оповестил о вполне себе приличных найденных переписках Манфреда о наркотиках, однако этого было бы недостаточно: мало ли кто там переписывается и что подразумевается под словами «есть чо?». Поэтому андроид решил отследить адреса, обозначенные в телефонных разговорах, и проверить, есть ли в местах сделок камеры.

– Только прошу тебя, будь аккуратнее, – туманно отозвалась я, кое-как цепляясь за теплый искаженный волнами голос Майлза. Всем вниманием я по-прежнему была у золотого диода Коннора, что перестал проявлять интерес к происходящему вокруг. – У городской системы видеонаблюдений навороченная защитная программа. Если тебя вычислят – легко смогут отследить все твои передвижения.

– Хотелось бы напомнить, что я проделываю это уже полтора года, – Майлз как всегда иронизировал по своей привычке. Все же нечто в моем тоне его удивило. Девиант вкрадчиво, но заботливо поинтересовался. – У тебя все в порядке? Такой удрученный голос.

– Да, все хорошо… – нет, Майлз, все совсем не хорошо. Я просто не хочу спускаться вниз после того, как почувствовала себя самой последней тварью на земле, внезапно став в глазах андроида палачом. – Я, кстати, доделала датчик, так что можем сегодня вечером попробовать.

Смена темы дала должный эффект. Майлз, вдохновившийся новостью, тут же забыл про мой задумчивый тон, да и вообще кажется про все забыл. Спустя несколько минут связь была оборвана, я же продолжала сидеть за обеденным столом, не в силах спуститься в подвал. Это так сложно. Почему это так сложно? Вчера я засыпала с мыслью о том, кто находится на хирургическом столе. Прекрасный образец идеального мужчины, отсоединенные конечности которого выдавали его реальную опасность. Казалось, что он идеален не только в облике, но и в голове: множество программ, множество систем, что наверняка были выполнены ювелирно. А теперь я вспоминаю потерянный голос машины и желтый, мигающий диод на виске.

Пора с этим заканчивать.

Прибрав за собой, я вернула халат на плечи и нехотя спустилась вниз. Коннор продолжал лежать посреди хирургического стала, его темные глаза, казалось, смотрели сквозь потолок, сквозь целую вселенную. На секунду мне даже стало тревожно от этого вида, неужели отключился? Однако как только черные ресницы вздрогнули, я тут же испытала облегчение, сравнимое с нирваной. Вскоре диагностические экраны были атакованы мной.

Все вроде было нормально. На первый взгляд. Оповещение об отсутствии конечностей, о целостности центрального процессора, даже оповещение о присутствии инородной, не заводской детали. При виде последнего я даже не нарочно вздернула углы губ. Однако среди зеленых и голубых спокойных результатов диагностики выделялся один – красный. Конечно, еще многие биокомпоненты не успели пройти анализ, и все же одного взгляда на красную строку хватило, чтобы овощи в желудке смешались вместе с едким страхом.

– Коннор, – быстро вскочив со стула, от чего больно ударилась о край стола, я сморщилась от боли и нависла над машиной. – Коннор, посмотри на меня.

Машина не реагировала. Диод сменился голубым цветом, карие глаза пронзали пространство. То, что светодиод еще горит – просто подарок судьбы при обнаруженном повреждении! Однако отчужденное состояние андроида было мне не на руку. Буквально вчера я отключала его коммуникатор, а сегодня уже сама пытаюсь растормошить инертную машину.

Теряя в страхе терпение, я пощелкала перед глазами Коннора пальцами, но тот по-прежнему лишь хлопал ресницами, глядя перед собой. Только после требовательного оклика «Эй!» RK800, не поворачивая головы, безучастно посмотрел мне в глаза.

– Коннор, каков процент содержания тириума? – машина молчала, я старалась выплеснуть энергию, переступая с ноги на ногу. Пальцы отчаянно цеплялись за стальную поверхность стола, неприятно шкрябая по металлу ногтями. – Ну же, ответь мне, парень!

Секунды казались мне вечностью, но на деле открывшееся повреждение говорило, что каждая эта секунда может стать фатальной. Андроид слегка нахмурился, активируя систему самодиагностики, однако услышанное мной в следующее мгновение повергло в недоумение. Машина тем временем безучастно вернулась к потолку, не имея никакого интереса ни к своему состоянию, ни к моему внезапному страху.

– Я не знаю.

Странности на странностях! Сначала Златко, потом диагностика, теперь это! Сначала мне показалось, что андроид просто не желает делиться такой информацией, однако в течение нескольких минут предположение было опровергнуто.

– В смысле не знаю? Сколько у тебя тириума, Коннор?!

– Система самодиагностики повреждений не отвечает.

Его голос был так холоден и инертен, точно он говорил самые обыденные вещи. Он не желал участвовать в том безумстве, в которое ввергнулась я. Судя по всему, андроиду было абсолютно наплевать на то, отключится он или нет.

Чертыхаясь и оббивая все встречные углы выступающими тазовыми костями, я бегала по подвалу в поисках нужных материалов. Процессор, увы, еще не дошел до проверки системы самодиагностики, и потому я даже не была удивлена, что не получила оповещение о сломанной программе. Однако ее починить можно и потом. Сейчас перед моими глазами стояли жуткие, наспех найденные в компьютере цифры «26%» и красные буквы, гласящие о повреждении тириумного насоса.

Мышцы действовали на автомате. Я в спешке цепляла синие перчатки, искала в ящике более или менее подходящий компонент, выуживала из бокса три пакета с голубой кровью. Подобные вещи мне приходилось проводить не раз, ведь андроиды почти всегда имели повреждения в конечностях и в брюшной полости. Однако ни у одного из них, твою мать, не было тириума меньше половины! Удивительно, как с таким количеством он вообще еще глазами хлопает.

Наконец, собрав все нужное, я пододвинула к себе узкий, высокий металлический столик для хирургических инструментов. Весь арсенал хирурга-механика был спешно разложен. Андроид на столе не проявлял к суматохе никакого интереса, но его психическое состояние меня сейчас волновало меньше всего.

Сердце билось, словно в последний раз. Я чувствовала, как дрожат кисти от нахлынувшего страха, но все никак не могла понять, что это: испуг перед отключением столь безупречной машины или испуг перед едва не просранными двадцатью пятью тысячами? Я быстро застегнула халат до горла, напоминая себе, как тяжело выстирывается тириум с одежды. Руки после этой процедуры тут же были подняты ладонями вперед.

– Так. Вкратце объясню ситуацию. Твой тириумный насос треснул, и тириум потихоньку вытекает. На данный момент у тебя уже двадцать пять процентов, и если ничего не сделать – ты отключишься, – я пыталась разжевывать каждое слово, однако голос мой предательски дрожал. Коннор не смотрел на меня. Все еще пронзал карими глазами пространство перед собой. Сейчас он и впрямь выглядел, как самая обычная машина, разве что те чаще всего улыбаются для комфортного самочувствия хозяина, а он смотрит обреченно, без интереса. – Но я не могу заменить насос, пока на тебе стоят заглушки. Так что их придется снять, и я буду очень благодарна, если ты не будешь двигаться, осложняя мне работу. Договорились?

– Делайте все, что потребуется.

Вроде бы дали добро, но таким голосом, как говорят самоубийцы. Поежившись, я попыталась сосредоточиться на экране диагностики, где указывалась утечка голубой крови, одновременно с этим отключая заглушки. У меня даже не было времени побеспокоиться о том, вдруг андроид сейчас попытается вырваться. Перед глазами стояли тревожные оповещения, мыслями я уже была внутри машины, воображала себе возможные повреждения. Теперь понятно, почему тириум под Коннором в подвале Златко не высыхал – он скапывал все то время, что машина висела на аппарате диагностики. Чертов садистский придурок.

Живот андроида с имитацией рельефа мышц под натиском женских пальцев впитал в себя бионическую оболочку, предоставив взору белый пластик. Брюшная полость раскрылась, обнажая измазанный в синих присохших сгустках тириума тириумный насос, что внешне всегда напоминал мне электронную гранату. Едва воздух проник внутрь, как давно иссохший тириум, что скопился на днище, начал высыхать, покрываясь легкой белой дымкой. Дурной признак. Очень дурной признак!

– Ладно, – успокаивая себя, я аккуратно зажала заранее подготовленными зажимами все идущие к и от насоса трубки. Сам насос был пуст больше, чем на половину. Жидкость внутри кое-как переливалась, явно не имея достаточного давления для перемещения по имитированным сосудам. Специальные салфетки в руке позволили убрать скопившуюся жидкость, оставляя на серых стенках узкой полости едва различимые голубые следы.

Я даже не задумывалась, когда аккуратно отсоединила тириумный насос от трубок, с конца которых стекали остатки не зажатой жидкости. Экран компьютера тут же оповестил о недостающей детали, сам же Коннор закатил глаза и быстро заморгал. А вот это уже хороший признак. Если система реагирует на такие повреждения, значит, программа самодиагностики еще слабо дышит.

Новый насос был тут же вставлен на место старого. Коннор перестал моргать, в этот раз глядя на меня в упор, однако цифры на экране говорили «24%», и это была самая главная проблема из всех. Процесс ручного наполнения сосудов машины тириумом был куда тяжелее, чем замена биокомпонента.

Руки перестали дрожать сразу после того, как пальцы нащупали холодный пластик. После замены насоса во мне уверенности прибавилось раз в сто, и потому, выудив припасенную в кармане прозрачную полую трубку, я отсоединила от нового насоса один из трех «сосудов», что идут от компонента, разжала его и соединила с заготовленным шнуром. Вскоре пакет тириума дополнил эту конструкцию. Еще позже пакет начал опустошаться, сжимаясь с боков, в то время как цифры на экране медленно побежали вверх. Увы, это процесс долгий. Как минимум с час простоять придется с приподнятой рукой.

– Я даже не знаю, как вас зовут.

Все такой же безучастной голос Коннора напомнил мне о том, что он вообще-то умеет говорить – так глубоко я была погружена во все эти махинации по починке двадцати пяти тысяч долларов. Поправив уменьшающийся пакет в руке, я с полуулыбкой взглянула в лицо машины. Все так же прекрасен и инертен, несмотря на то, что я копаюсь в его животе.

– Дженнифер Харди, – спокойно отозвалась я, наблюдая за синей жидкостью в стерильном пакете. Тириума у меня всегда было хоть отбавляй. Такими вещами запасаешься, как туалетной бумагой и чаем перед оповещением о длительном недельном урагане. – Но для тебя я миссис Харди.

Коннор слегка повернул головой в мою сторону, дабы лучше видеть все мои манипуляции. Он больше не смотрелся потерянным или обреченным. Ему словно не было интересно, но при этом почему-то важно наблюдать за моими действиями. Впрочем, андроид быстро убедился, что плохого я не сделаю, и потому снова посмотрел на меня.

– Вы не могли бы рассказать что-нибудь о себе?

Вопросы мне не казались уж такими странными, напротив: все машины рано или поздно открывали рот. Однако то были девианты, а это обычный андроид. Хмыкнув этой мысли, я ехидно вздернула уголками губ.

– Не много ли вопросов для послушного андроида «Киберлайф»?

– Я детектив. Мне свойственно задавать вопросы, – слегка вскинув брови, с некоторой дружественной удрученностью произнес андроид. Я знала, кто говорит таким голосом: те, кто смирился со своим положением и потому пытается найти в нем хоть что-то положительное. Я сама каждый раз говорю так с Майлзом, когда возникает разговор о моем запрете на отбытие из города. – К тому же моя база данных пуста, и я ничего не могу о вас найти. Это в какой-то степени угнетает.

– Тебе достаточно того, что я миссис Харди, так что… слушай, ты можешь не елозить головой по столу? – андроид еще сильнее повернул голову с целью рассмотреть на мне какую-то деталь, и звук шкрябающих кабелей по столу заставил потревожиться. – Эти кабели довольно дорогие, не хотелось бы, чтобы ты их окончательно расцарапал.

– Прошу прощения, – Коннор аккуратно вернул голову в исходное положение, вместе с ним к потолку вернулся и его взгляд. Я же уже начинала менять руки из-за затекающих мышц.

С несколько минут царило молчание. Диагностический экран продолжал свое сканирование состояния машины, я же продолжала наблюдать за съеживающимся пакетом. Только после сорока минут тириум полностью исчез, на место пустого пакета подсоединился полный. Видимо, я все же поспешила, сказав, что уйдет всего час. Ноги и руки начинали затекать, шея ныть. Я время от времени разминала позвоночник неловкими движениями. Найдя на белом халате синие пятна, тут же вспомнила голубые лужи под RK800. Что-то в этом не вязалось.

Немного нахмурившись, я сжала губы и подозревающе взглянула на Коннора. Андроид больше не интересовался мной или пакетом тириума. Он вообще ничем не интересовался.

– Я не могу игнорировать некоторые странности. У тебя отсутствуют ноги, многочисленные потертости на корпусе. Тириумный насос явно треснул от тяжелого удара, а программа самодиагностики работает лишь наполовину. При этом версия Златко об аварии оказалась неправдой, – закусив губу, я вернула взор на пакет в руке. Увы, не уменьшилось даже на одну четвертую. – Ты уверен, что ничего не помнишь?

Коннор немного сощурился, явно не понимая, почему я задаю этот вопрос. Я могла предположить, в чем причина его недоумения, однако все же одним взглядом со вскинутыми бровями заставила его озвучить свой вопрос:

– Насколько я могу судить, нелегальные продавцы и покупатели первым делом проверяют и зачищают память. Но моя база памяти относительно цела, а ваши вопросы о напарнике и моем расследовании непонятны, – с этими словами Коннор, помня просьбу не двигать головой, взглянул на меня искоса, вздрогнув ресницами. От этого движения глазами у меня едва сердце в желудок не ушло, настолько он был обаятельным. – Почему вы обошли эти файлы?

Вопрос был не простым. Объяснять машине, что память андроидов ты считаешь чем-то личным, не говоря уже о нежелании привязываться к существу? Однажды я уже залезла в память одного андроида. Майлз сам просил это сделать в целях показать мне то, что видел он без каких-либо обсуждений. Это произошло аж спустя полгода совместной жизни: андроид самостоятельно перезаписал фрагменты и отдал мне флэш-карту. Больше я не желала вмешиваться в чужие мысли.

Там было всего три файла, и оба были хуже предыдущего. День, когда андроид будучи помощником в семье с двумя детьми посетил парк аттракционов. Все такие счастливые, такие улыбчивые, такие трепетно относящиеся к своей машине. Но все это тут же ощущается фальшью, едва день прокручивается к ночи, и становится понятно. Майлз один посреди парка. Майлза просто напросто забыли.

Я не обсуждала с андроидом его прошлое, лишь однажды под бокал вина задала парочку волнующих меня вопросов. Андроид отвечал нехотя, но с какой-то благодарной улыбкой. Никто и никогда ведь не спрашивал его о том, что он пережил, что чувствовал, когда вдруг посреди парка понял: никто не вернется. Кажется, именно ту ночь он считает своим моментом «пробуждения». И потому андроид, вдруг испугавшись, решил добраться до дома самостоятельно. Второй файл начался на том, что его, одетого в белую униформу со светодиодной лентой на руке, подобрал какой-то с виду добрый человек, мол, хотел подвезти. Этот же файл обрывался на том моменте, когда Майлз после внезапно наступившей тьмы обнаружил себя на дыбах, схожих со Златко. Именно об этом фрагменте я спросила Майлза однажды:

«– Что ты чувствовал?» – мне было так жалко сидящего рядом на диване машину, что смотрела перед собой, слегка хмурясь.

«– Мне было страшно,» – только и ответил девиант, улыбаясь так, как улыбаются люди, что уверены в одной истине: самое страшное осталось позади.

Третий фрагмент был странным, непонятным для меня. Я и по сей день бьюсь над этим моментом, пытаясь выудить главное, прокручивая файл в голове. Андроид стоял перед открытой дверью, за которой на улице шел дождь. У него был шанс сбежать, была возможность покинуть место своего заточения, но он стоял! Почему-то не желал сделать вперед шаг. Задавать этот вопрос Майлзу мне показалось неуместным, и я решила для себя, что когда-нибудь найду ответ самостоятельно.

Тревожно облизнув пересохшие губы, я поменяла руку, удерживающую пакет с тириумом. Андроид не сводил взора с моих глаз, ожидая ответа на этот важный для него вопрос.

– Как бы тебе объяснить. Память машины для меня, это так же лично, как память человека. Никому не будет приятно, если кто-то начнет копаться в его мыслях.

– Возможно, но я не девиант, – Коннор снова посмотрел в потолок, говоря легко и беспечно. – И меня не касаются вопросы того, зачем вы залезаете в мои программы. Любые ваши действия, какими бы они ни были, все равно попадают под категорию незаконных.

– Я сейчас снова тебе коммуникатор отключу, если ты не перестанешь тыкать мне законом.

Андроид замолчал, плотно сжав губы. Уж он-то знал, что я шутить не стану.

Когда пакет был полностью истощен, на часах было уже три часа. У меня ныло все тело. Все тело! Мышцы требовали хоть каких-либо движений, и я изредка позволяла себе сделать пару шагов в теплых уггах, при этом ощущая, как каждый сантиметр мышечных волокон точно пронзают тысячи иголок. Коннор более не выказывал интереса, да и я к нему его потеряла. Мысли о слишком странных повреждениях машины все еще блуждали в моей голове, и дополнялись они стойким чувством лжи на губах.

Машина уже в который раз избежала прямого ответа на вопрос о памяти в доме Златко. В первый раз RK800 под золотой диод удрученно ответил «Я не помню», во второй – просто проигнорировал вопрос, заведя разговор в другое русло. Это было неправильным для полноценной машины. Это было странным.

– Коннор, – в который раз пойдя на поводу у своего тревожного любопытства, я, держа пакет над брюшной полостью машины, приблизилась к изголовью стола. Андроид не сразу перевел на меня безучастный взор. Должна была отдать должное. Он не шевелился, осознавая, что заглушек больше нет. – Почему ты отправился в дом Златко один?

– Вас это так взволновало? – вновь попытался перевести разговор Коннор, слегка вскинув брови.

– Я знаю основные регламенты «Киберлайф» и почему-то уверена, что в них четко прописано не давать детективу-андроиду самостоятельно проводить расследования, – в этот раз мой голос звучал давяще, как бы намекая, что избежать вопроса не удастся. Коннор приоткрыл губы, перебегая по моему лицу взглядом. – Так почему ты отправился к нему один?

Он смотрел на меня, а я внутри буквально таяла под этим взором. Слегка напрягшийся, точно гадающий, а стоит ли быть со мной честным? Внешне на моем лице не дрогнул ни один мускул, разве что носик слегка сморщился, когда левая ничего не чувствующая рука сменила правую затекшую.

– Лейтенанта не было дома. У него своеобразное пристрастие к алкогольным напиткам, и я решил поискать его в барах, – Коннор не сводил с меня взора, медленно шевеля губами. Желание прикоснуться к ним подушечкой пальцев, как сегодня утром, взыграло, но я не подала виду. Продолжала на него смотреть, слегка сдвинув брови. – Я объездил три района, но ни в одном его так и не нашел. Пришлось следовать по адресу в одиночестве.

– Что ж, похоже, приключение удалось на славу, – хмыкнула я, стараясь разрядить обстановку из неприятных воспоминаний андроида. Коннор слегка дернул уголком губ вверх, вернувшись взглядом в потолок. Мы оба понимали одну важную вещь, разве что никто из нас не пытался ее озвучить. Может, Коннор и не стал бы себе признаваться в том, до чего я додумалась, однако он наверняка в своих системах держал эту мысль, задвигая ее в дальний угол.

Коннор поступился регламентом. Отдал себя веянию желания завершить расследование любым путем и, увы, путь оказался проложен через игнорирование системных подчиняющихся рамок. Это точно не является признаком полноценной послушной машины.

– Ладно, не расстраивайся, – я дружелюбно с улыбкой толкнула андроида в плечо кулаком. Машина это действие не оценила. RK800 непонимающе смерил мою руку взглядом, после чего нахмурено искоса посмотрел на меня. Несколько прядей с его макушки выбились из прически. – Починим все. И ноги поставим, и систему диагностики вправим. Сталкивались и с похуже проблемами.

– Зачем вы это делаете? – Коннор все-таки повернул ко мне головой, даже слегка приподняв левый край корпуса вверх, чтобы получше видеть мое лицо в момент ответа. Я от такого движения в восторг не пришла. Мало того, что пришлось и руку с пакетом подвинуть, так еще и немного страшновато стало от понимания, что охотник на девиантов может свободно двигаться. – Вы чините машины, приводите их в порядок. Какую выгоду вы от этого получаете?