Текст книги "Эксперимент RK800 (СИ)"

Автор книги: Hello. I am Deviant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Обычно я стараюсь не смотреть долго на то, что сталось с моей конечностью, однако сейчас в желании пронаблюдать за реакцией завороженного Коннора поднимаю руку вверх и начинаю мять пальцы, словно бы пытаясь что-то нащупать в воздухе. Безупречный, белый материал переливается перламутром, ровные тонкие швы между стыками пластинок и сгибательных перемычек едва видны невооруженному глазу. По сути это обычная человеческая рука – совершенная в изгибах, идентичная правой, но состоящая далеко не из биологического материала.

– Покрытие из сплава полимера и пластика, механизмы – стальные, – к собственному удивлению я говорила легко и спокойно.

– Как много? – приглушенно спросил андроид, не спуская взгляда с ощупывающих друг друга пальцев в воздухе.

Я посильнее приспустила платье, окончательно освобождая чашку бюстгальтера. RK800, что обладает обликом великолепного мужчины, не интересует моя грудь. Только рука, что в какой-то степени роднит меня с ним. Подняв ладонь чуть выше и раскинув пальцы в стороны, я начала медленно перечислять подверженные изменению составные части тела, позволяя Коннору, сидящему напротив, исследовать взглядом руку не спеша, вслед за каждым названным фрагментом:

– Кисть. Локтевая и лучевая кость. Плечо, – опустив руку, я отвела плечо и голову в стороны, позволяя рассмотреть выпирающую ключицу. – Плечевой сустав. Левая лопатка и ключица. Три пары ребер. Это и есть причина, почему у меня прогрессирует аритмия. Мозги справились с проблемой, а вот сердце все никак не может свыкнуться с недостающими артериями и венами.

Коннор не говорил. Я видела в его глазах смесь интереса и вины, словно бы именно он стал причиной изменений в моем теле. На деле его вина была основана на таком наглом визуальном изучении. И вроде бы это должно вызывать дискомфорт, но… почему-то не вызывает.

Лишь одно создание видело меня в таком состоянии после огромного количества врачей и бывшего мужа. Майлз узнал о протезе аж спустя полгода. Его глаза неимоверно расширились, когда я, нарезая сэндвич, в раздумьях случайно срубила тонкий слой напыления на указательном пальце. Уверена, будь у него сердце, и его бы непременно схватил бы инфаркт от испуга. Мне было стыдно и страшно, было неловко за то, что видит девиант. Однако вместо ожидаемого отчуждения я встретила только понимание и обычное любопытство. После того случая я больше не позволяла Майлзу смотреть на меня такую. Пусть он не проявлял негатива, все же ощущение дефектности заставляло меня прятать руку под слоем напыления круглые сутки.

Опустив руку на колени, я с горьким упоением ощутила ледяной холод неживой плоти. Коннор наблюдал за моими движениями, не спускал глаз. Я все ждала, когда же машина нарушит молчание, задав тот самый вопрос, что чаще всего преследует человека с покалеченным телом. Мне так хотелось узнать, осмелится ли RK800 проявить интерес к моей личности. Ждать пришлось недолго. Взглянув на меня неловким взором, андроид слегка склонил голову и учтиво осведомился:

– Вы позволите узнать, как это произошло?

Еще одна причина, почему никто и никогда на этом столе не видел меня настоящую. Девианты очень любят разговаривать, особенно если ты входишь в их круг доверия. Я позволяла машинам рассказывать о своей жизни, о своем прошлом, интересовалась их мнением на ту или иную тему, что приводило к положительной реакции со стороны подопечных. Еще бы! Никто и никогда из людей не задавал вопросы из разряда «что тебе нравится» и «как ты считаешь». Но я все так же не вскрывала их память, боясь увидеть весь рассказанный ими ужас своими глазами. Это позволяло не привязываться к машинам. Сокрытие моей биографии так же позволяло уже самим роботам не привязываться ко мне.

Коннор смотрел мне в глаза учтиво, но испытывая явную неловкость от своего любопытства. Его диод перестал гореть желтым. Он был чистым, голубым, как летнее небо над морем. Я знала, что совершаю ошибку, открывая в очередной раз рот, чтобы нарушить свои же установленные в отношении подопечных правила. Нельзя допускать личностной привязанности, нельзя заставлять кого-то себя жалеть! Но как же хотелось, чтобы он знал всю историю. Как же хотелось, чтобы он привязался…

– Мне было двадцать пять лет, когда моя мама умерла. Она жила в другом штате, так что мне пришлось воспользоваться услугами авиакомпании, – опустив взор на левую руку, я неосознанно постаралась избежать зрительного контакта с RK800. Этого мне сейчас хотелось меньше всего. – Я ведь тогда еще была замужем, но муж не смог отправиться со мной на похороны из-за работы.

Комок в горле заставил на некоторое время замолчать. Слез не было – их я выплакала семь лет назад. Но я так редко в последнее время вспоминала о случившемся, что мелькающие ужасы и события прошлого теперь содрогали мой голос. Только спустя половину минуты я смогла справиться с этим состоянием. Смотреть на машину однако я по-прежнему не желала.

– У меня был седьмой месяц. Муж не хотел, чтобы я летела, но это же мама. Как не полететь… самолет поднялся всего на пять километров, когда взорвался реактивный двигатель. Причину взрыва так и не установили. В результате ребенок мертв, я потеряла часть тела и пролежала два месяца в коме.

Тишина вокруг нас уплотнялась, как утренний туман. Родной подвал казался мне холодным, чуждым, ведь я никогда и ни с кем не делилась в этих стенах тем, что терзает душу. Коннор сидел неподвижно, вновь перемигивая желтым диодом, но меня больше не интересовало его состояние. Мне бы справиться со своим.

Тоскливо, но смиренно улыбнувшись, я посмотрела на охотника в упор. Коннор не сводил нахмуренного взгляда с белой руки на коленке, нагнетая молчание все сильнее и сильнее. Я не могла пошевелиться. Просто не хотела. Казалось, стоит дернуть хоть пальцем, и в комнате точно произойдет взрыв. Настолько напряженно я себя чувствовала внутри, несмотря на то, что сижу, расслабив плечи и беспечно изучая карие блестящие глаза RK800.

– Вы развелись, не так ли? – уже без тени неловкости начинал сыпать вопросами андроид. Коннор поднял на меня взгляд, в котором прослеживалось сожаление.

Самое паршивое, что можно встретить в чужих глазах после пережитого ужаса – жалость. Спросите любого калеку о том, что именно он чувствует, когда люди проявляют сострадание в сторону поврежденного тела, и он тут же начнет беззаботно отмахиваться руками, мол, мне все равно. Но это не так. Чувство неполноценности преследует таких людей безостановочно, и каждый сожалеющий взгляд только усугубляет этот комплекс, даже если так смотрит машина – якобы бесчувственное существо.

– Я не могу его в чем-то винить, – мой голос больше не дрожал, скорее, он был теплым. Муж и впрямь оставил после себя много хороших воспоминаний, несмотря на то, по каким причинам он решил разорвать отношения. – Он был рядом в течение всей реабилитации, да и после не раз вытаскивал меня из ямы. Но не каждый человек может пережить смерть желанного, но еще не рожденного ребенка, не говоря уже о том, что жена стала на одну четвертую машиной.

Эти слова я произнесла с самоиронией, но улыбки у Коннора они не вызвали. Он лишь сильнее нахмурился, сверля мои скрывающие настоящую обиду глаза взором в упор. Видел меня насквозь. Ох уж эти детективы с их базами психологии. Ощущение, будто тебя вскрывают как консервную банку, было неприятным, и я поспешила отвести взгляд.

– Это одна из причин почему я предпочитаю общество машин. Им все равно, из чего ты состоишь и какие события оставили душевные травмы.

– Ваш девиант…

– Майлз, – наконец, не выдержав этого отвратительного ярлыка в сторону друга, я поспешила поправить RK800. Коннор, застыв с невысказанными словами на губах, от неожиданности прищурил глаза. – Его зовут Майлз. Не называй его девиантом, это неприятно.

На долю секунды показалось, что Коннор передумал продолжать свои изречения, однако ему хватило половины минуты, чтобы сделать свои личные выводы относительно моего поведения. Эти же выводы он поспешил озвучить, продолжая сидеть на столе:

– Майлз, – учтиво повторил Коннор, стараясь вызвать у меня доверие. – Вы любите его?

– Что? Господи, нет! – этот вывод напрочь избавил меня от душевных терзаний, и я, с удивленной улыбкой, мол, совсем дурак что ли, вскочила со стола. Флакон с напылением был поспешно встряхнут. – Ну как сказать. Мы стараемся заботиться друг о друге, делать этот мир лучше ради нас обоих. Но это не та любовь, что движет подростками или людьми, желающими заключить брак. Мы просто очень близки.

Сорвав белый колпачок, я аккуратно начала распылять содержимое на руку, сверху вниз. Коннора этот процесс отчего-то не интересовал. Он продолжал смотреть мне в глаза, чуть склонив голову.

– Как вы познакомились? – звук распылителя стих. Застыв с вытянутой, местами покрытой оболочкой рукой, я вдруг встала в ступор. День знакомства давно не выплывал в памяти, пусть иногда я и использовала эту историю, как способ жестоко подшутить над другом. Андроид, завидев мою реакцию, тот час понял, что задел нечто живое в душе. Нечто личное. – Он всегда был с вами или нашел вас сам?

Глядя в стену, я мысленно воспроизводила произошедшее полтора года назад в стенах одного ужасного, нелицензионного учреждения. Ничего криминального, ничего личного. Просто один взгляд на машину, и все вдруг стало ясно. Однако почему-то этот вечер всегда казался мне чем-то важным. Как день рождения новой ячейки общества перед алтарем, или как день выхода из тюрьмы спустя два года. Наверное, поэтому я теперь благодарно смотрю на Коннора, что заставил меня углубиться в прошлое.

***

Прошло три месяца. Три месяца. А я никак не могу войти в колею. Жизнь больше не могла быть прежней. Меня отказывались брать на работу даже самые захудалые компании, никто не желал иметь дело с работником, которого уволили с последующим арестом. Все, что оставалось делать – напиваться, поливаясь слезами на полу гостиной дома, что оставил муж после развода. Он хороший человек, так часто был рядом в трудные моменты, однако у него была своя семья, уже был маленький ребенок. У меня же не было никого. Только одиночество, сломленная аварией и тюрьмой личность и ненависть к одному единственному человеку, ставшим причиной потери двух лет жизни.

Я убивала себя медленно, постепенно. Все чаще в моем доме появлялись бутылки с вином. Сначала один бокал, позже бутылка, а позже мысли «почему бы сегодня не выпить две или три». Сидя и уже напиваясь прямо из горла, я все чаще размышляла о том, как здорово будет уничтожить жизнь того, кто уничтожил мою. В один прекрасный день меня и посетила такая идея. И я, в порывах ненависти и злости, составила просто удивительно продуманный план. Оставалась лишь одна загвоздка – найти машину, согласную на выполнение противозаконных действий. Только одно существо могло согласиться на подобное. Именно на поиски его – девианта – я и пустилась.

На поиски ушло два месяца. Как один из бывших работников «Киберлайф», я знала о развивающейся девиации машин, которой пока еще не давали огласки. Машины просто сбегали от своих хозяев, порой исчезали из дома или из парков, никто никому не угрожал пистолетом или высоткой, как в случае августа с PL600. Однако я знала, что андроиды начинают сходить с ума, и именно такое существо мне было и нужно – уставшее, забитое, согласное на все, лишь бы прекратить свои мучения в лапах аморального создателя. Лишь два более или менее публичных места могли быть возможным источником униженных машин: подпольные бои андроидов и такие же подпольные секс-клубы. Первый вариант тут же отметался: андроид, воспитанный разрушать – это точно не то, что хотелось бы видеть в своем доме, пусть и временно. А вот подпольные секс-клубы атаковались мной практически на следующий день после составления плана, и я не зря выбрала именно подпольные.

Недобросовестные владельцы таких мест имели огромное количество алчности и маленькое количество мозгов. Большинство машин, находящихся здесь, чаще всего по своей природе никак не были связаны с сексуальными услугами. Это были медицинские работники, спортивные ассистенты, модели для развлечения детей в парках, даже такие же дети-андроиды! Все эти машины были собраны либо со свалок, либо просто подобраны на дороге, после чего их системы перепрошивались и дополнялись новыми соответствующими биокомпонентами. Данная работа всегда была ювелирной, однако в некоторых сферах владельцы халтурили по полной, и это играло мне на руку.

Первое. Машинам не чистили память. А зачем? Лишняя трата времени и ресурсов. Зато я могла иметь хоть какой-то шанс визуально вычислить угнетенное создание.

Второе. Организации чаще всего находились в подвалах, имели примитивную систему защиты в виде двух камер и неконтролируемую систему пожарной безопасности. Иначе говоря, любой кретин, разбирающийся в кодировках элементарного взлома, мог отключить камеры и активировать пожарный сигнал.

Третье. Владельцы были настолько алчны и жадны до денег, что им абсолютно наплевать, для каких целей ты берешь машину и почему у тебя в руках широкая спортивная сумка. Лишь бы время свое точно знал и соблюдал, и в случае чего – доплачивал.

Я бродила по подобным местам без стеснения. Большинство людей здесь неловко оглядывались, втягивали шеи в плечи, лишь бы никто не узнал. Мне же было пофиг. Я с открытым лицом входила в помещение, держа сумку на плече, быстро окидывала взором андроидов на подиумах и, заприметив модель с наибольшими отклонениями в поведении, обращалась к владельцу для дальнейшей покупки. Мест, которые я посещала регулярно, было всего три, и потому хозяева уже узнавали меня в лицо. Разве что имени моего никто не знал.

– Снова здесь, – ехидно подмигнула женщина с несуразным начесом и ярким макияжем. Я не удостоила ее взором, в упор пялясь на машину негроидной расы. – Кто на этот раз?

– Вон тот, – я кивком головы указала на андроида. Женщина, получив оплату в размере двадцати пяти долларов, несколькими касаниями по планшету отправила андроиду указание идти в одну из свободных комнат. Дождавшись, когда машина в одном только белье скроется за дверью, я тут же неторопливо двинулась за ней.

Все эти «смотрины» за два месяца поиска мне так уже надоели, что впоследствии я тратила не больше половины минуты. Комнаты для уединения в таких местах всегда были сделаны лаконично, но дешево: широкая круглая постель, стены в темных тонах, куча подушек и небольшой диван. Андроид, хищно улыбаясь в соответствии с заложенной программой, сделал шаг ко мне на встречу, но я не дала ему приблизиться слишком сильно. Бережно оттолкнула машину одной рукой, заставляя сесть на постель.

Послушный, как собачка. Уже плохой признак.

– На что ты готов ради свободы, Трейси?

У меня всегда был только один вопрос. Череда уже прошедших до этого осмотров показала, что куча вопросов не имеет никакого смысла. Андроиды лишь отвечают на них механично, стараясь угодить своему «хозяину». Однако заданный вопрос в лоб всегда выявлял все отклонения в системах. Этот же андроид, лишь на секунду замигав голубым диодом, тут же спроецировал подходящий для данной ситуации ответ:

– Вы желаете стать госпожой?

Фу, мерзость какая. Тоскливо скривившись, я развернулась и вышла прочь. Больше меня этот андроид не интересовал.

Рейд в одно и то же место происходил раз в три дня. Именно с такой периодичностью по моим наблюдениям происходил завоз новых моделей и вывоз уже изживших свое. Были и те андроиды, что мысленно мной в шутку назывались «ветеранами». Они меня меньше интересовали, так как за два месяца я не смогла в них визуально выявить что-то этакое. В тот вечер я отправилась в одно из самых неприятных учреждений. Здесь всегда пахло дымом от сигарет, постоянно слышались крики и стоны – владелец даже на шумоизоляции сэкономил – всегда был приглушен свет якобы для сексуальности. Бред. Только глаза начинают ныть.

Я бродила по залам, не подходила ни к одной модели – только вставала в центре и окидывала взором хищно улыбающихся андроидов. У всех были голубые диоды, все небрежно переминались с ноги на ногу, как бы случайно показывая свое сексуальное тело. Должна была признаться, что спустя два месяца я начинала терять интерес к истинной цели всего этого. Месть уже не казалась мне чем-то желанным, скорее я продолжала все это делать только ради того, чтобы хоть как-то себя занять. Даже не удосуживалась считать все потраченные на поиски деньги. Мне срочно требовалось дело, чтобы удерживать себя от отчаяния и бутылки в руке.

– Вас здесь скоро сами андроиды будут узнавать, – голос владельца прозвучал так близко, что я резко дернулась головой в его сторону. Пухленький, низенький мужчина с планшетом в руке говорил спокойно, но с некоторым намеком на мой якобы «голод».

Я проигнорировала замечание владельца, заставив его чувствовать себя пустым местом. Еще я буду с каким-то ублюдком о своей личности разговаривать.

Пока хозяин неловко переминался с ноги на ногу, я уже хотела развернуться и уйти, как обычно, с пустыми руками, однако едва разворот в сторону выхода был сделан, как я ощутила на себе чей-то взгляд. Было бы странно не ощущать на себе здесь взоры, ведь все машины смотрят на тебя, предлагая «откусить от себя кусочек». Но этот взгляд был иным. Не хищным, не зазывающим. Он был заинтересованным по-своему.

Нахмурившись, я покрутилась на месте и уже через секунду застыла. Одна из машин из другого зала смотрела мне ровно в глаза. Желтый диод удивительно совпадал с пшеничного цвета волосами. Едва я ответила андроиду в темном нижнем белье ответным взором, как робот поспешно отвернулся в сторону. Азарт взыграл в крови в ту же секунду.

– Мне нужен вон тот, – я указала пальцем на машину в другом зале, другой рукой протягивая опешившему хозяину купюру.

Владелец хмыкнул, взял деньги и отправил машину в комнату через планшет. Я же, подойдя к двери, не решалась войти. Я слишком долго искала нужного девианта, и вот, похоже, он был всего в нескольких метрах. Чувствуешь себя так, как будто после долгих лет мучений и страданий в университете тебя вызывают на сцену для получения диплома. Руки потеют, а сердце колотится от волнения.

Войдя в комнату, я тут же поспешила закрыть дверь. Андроид старательно делал безучастный вид, но я видела в его взгляде некий испуг, то же волнение, что и у меня самой. Сделав один шаг, андроид сделал то, на что и был запрограммирован – бережно коснулся моих губ своими, заставляя увлекаться в поцелуе. Долго ему действовать не пришлось, ведь я в уже привычной для себя манере мягко отстранила недоуменную машину, заставив сесть на кровать. Робот, сверкая голубыми глазами, перепугано метался взором по моему лицу.

Вот он. Момент истины. Тот самый вопрос, который впоследствии сделает этот вечер памятным на всю оставшуюся жизнь, дав мне возможность обрести близкого и избавиться от одиночества.

– На что ты готов ради свободы, Трейси?

Андроид недоуменно открыл рот в желании уточнить, но, тут же глянув на висящую на плече спортивную сумку, поспешно сомкнул губы. Его приятный голос был полон уверенности в своих словах.

– Меня зовут Майлз.

Это было то, чего я так долго ждала. Тепло улыбаясь машине сверху вниз, я аккуратно поставила сумку на кровать рядом с девиантом и произнесла:

– Одевайся, Майлз. Сегодня ты покинешь это место.

Дважды просить не пришлось. Андроид быстро нацепил за моей спиной брюки, ботинки, темную футболку и кофту с капюшоном. Я в таком же темпе с позволения машины подключилась через тонкий кабель к его процессору, с корнями вырвала все связи с планшетом хозяина, проверила состояние трекера. Все было идеально, ведь я планировала это все уже два месяца, вплоть до мелких деталей. Меня даже не удивило, что андроид не задавал лишних вопросов, напротив: он делал все торопливо, не произнося ни слова. Как будто бы мы оба ждали именно этой минуты, знали, что встретимся, и на этом большая часть наших проблем исчезнет. Отчасти это оказалось именно так.

Вывести машину оказалось проще простого. Камеры были отключены, система пожарной безопасности сработала в считанные секунды после взлома. Большого количества людей здесь не было, а вот андроидов – куча. Владельцы очень алчные, верно? Именно поэтому нам удалось выйти незамеченными в толпе из людей и машин, что спешно покидали подвал. Только дома я оповестила Майлза о своих планах, попросив у него взамен свободы всего одно небольшое дело. Помощь в уничтожении жизни одного ублюдка. Майлз согласился, а после того, как задуманное свершилось и девианту было предложено покинуть дом, дабы строить свою жизнь самому – андроид изъявил желание остаться и продолжить дело по сбору компромата, но уже не для отмщения, а для денежных ресурсов. Идея его мне понравилась. Еще больше понравилось наличие в доме ставшего близким друга, что позволяло не тянуть руки к бутылке и заниматься реальными вещами.

***

Коннор слушал мой рассказ, не задавая вопросов. Я утаила от него некоторые детали, не стала говорить о тюрьме и трех месяцах запоя в одиночестве, не стала говорить об истинной цели поиска девианта в виде уничтожения жизни одного человека, что отобрал у меня два года свободы. Вполне возможно, что RK800 со своими умениями и навыками детектива заметил все эти неясности в монологе, однако задавать вопросы не стал. Не хотел или просто не желал перебивать мой настрой на душеизлияние.

Наконец, рука была приведена в порядок, и я, слегка встряхнув ею в воздухе, позволила напылению просушиться до конца. Андроид, что все так же сидел на столе и возвышался надо мной, учтиво наблюдал за всеми моими действиями. Как же странно. Всего тридцать минут назад он буквально сотрясался в негодовании из-за едва не произошедшего самоуничтожения, а сейчас мы смотрим друг на друга понимающе, словно бы и не было взлома засекреченных файлов. RK800, продолжая размеренно «дышать» и вздрагивать черными ресницами, смотрел, как я возвращаю платье и халат на место, как сажусь на край его стола.

– Я знал, что существуют подпольные предприятия, однако не думал, что их незаконная деятельность настолько глубока, – задумчиво произнес Коннор, сдвинув брови. Вопрос ему казался очень важным, мне же, как представителю рода людского, стремление людей зарабатывать на всем не казалось таким уж удивительным. – Разве это не риск? Подвергать не подготовленные системы несанкционированным изменениям?

– Конечно, риск. Но кого это волнует? Машины для многих людей просто средство развлечения. Как телефон, – вытащив из кармана устройство, я приподняла его правой рукой вверх. Андроид смотрел на технику без какого-либо интереса. – Захотел – накачал игр. Захотел – все удалил, и на том спасибо. Таким людям, как владельцы подпольных заведений, все равно, для чего сделана система. Главное, чтобы приносила деньги и работала исправно.

Почувствовав эту мысль, Коннор настороженно посмотрел мне в глаза. Между нами были считанные тридцать, а то и меньше сантиметров, но я не испытывала влечения к столь прекрасному телу то ли из-за предыдущей ночи без сна, то ли из-за уважительного отношения к воспоминаниям. В конце концов, никто не станет испытывать влечение к своей девушке, прокручивая при этом день рождения мамы. Это слишком отвратительно и неуважительно.

– Андроид этой же модели едва не убил девочку, – аккуратно известил меня Коннор о том, что я и так знала. Более того, я знала, зачем RK800 это сделал и к чему клонил. – Насколько я понял, Майлз не раз подвергался изменениям, не говоря уже о том, что девиация вызывает дестабилизацию программ. Почему вы не боитесь, что однажды утром увидите его рядом со своей постелью с пистолетом в руке?

Он и впрямь не понимал, почему я доверяю тому, кто попадает под категорию «ненормальный». Все старался высмотреть в моем лице ответы, щуря глаза, бегая взглядом черных зрачков по моим каре-зеленым глазам. Его плечи слегка осунулись, предоставив взору маленькие родинки на шее. Я чувствовала, какое тепло исходит из его искусственной оболочки, видела сгибательные механизмы рук и ног, и вид этот не вызывал у меня отвращения. Напротив, мне нравилось смотреть на него таким, какой он есть. Ведь за видом шикарного мужчины скрывается холод пластика и металла. Прямо как в ситуации с моей левой рукой.

Беспечно улыбаясь Коннору, я пожала плечами, заставив белый халат зашуршать.

– А с чего ты взял, что жить с человеком безопасней? Ты точно так же можешь лечь спать и проснуться среди ночи от того, что на твоем лице подушка. Люди – жестокие существа. Пока машины просто стараются защищаться, люди убивают и издеваются ради развлечения.

Спрыгнув со стола, я сложила руки на груди и кивком головы указала машине на стол. Коннор, все еще витая в своих размышлениях, аккуратно улегся обратно на металлическую поверхность, шкрябая сгибателями о холодный металл. Последнее, кстати, тоже было им ощущено. RK800 нервно поелозил плечами, как бы стараясь разогреть ледяную поверхность стали.

Мусор с пола собирался медленно. Я не желала торопиться, безмолвно подбирая ручки, карандаши, кабели, еще какой-то хлам. Ящик был возвращен в стол, компьютер поставлен на диагностику и удаление вируса. Сам по себе «червь» был безобидным и разработан так, чтобы поддаваться контролю владельца процессора. Однако из-за его беспечного гуляния по системам сам процессор часто тормозит. В любом случае лучше потратить пару часов на очистку программ, чем избавляться от тела RK800, на которое было потрачено двадцать пять тысяч.

Очистка происходила в полной тишине. По крайней мере, мне так казалось. В моей голове метались воспоминания о первом ответном взгляде с Майлзом, интуиция даже старалась ответить на вопрос «а что было бы, если бы я тогда не ощутила на себе его взор». Ответ не заставил себя долго ждать: Майлз бы продолжил торчать в подвале, не смея сделать шаг за порог во время представшей возможности сбежать, а я бы еще долго блуждала по секс-клубам, или найдя другого девианта, или окончательно спившись. И не факт, что второе хуже первого.

– Миссис Харди, – вкрадчиво позвал меня андроид, когда я наконец разобралась с процессором. Тому сегодня точно стоит отдохнуть. – Что вы нашли в моих программах?

Удивленно повернувшись к машине головой, я вдруг осознала, что все это время мусолила кончик ручки. Коннор встревоженно смотрел в мою сторону, продолжая ерошить пряди волос по металлическому столу. Кабель так и остался валяться на полу.

– Вы ведь не просто так спрашивали о лейтенанте Андерсоне и рассказали мне о самодиагностике, не так ли?

Я хлопала глазами, не сводя ответного взора с карих глаз. Не знала, что ответить. На языке вертелась только одна фраза, и она была далеко не о тех странных фрагментах кода, что были обнаружены в заводских настройках.

Мои губы растянулись в доброй полуулыбке, как бы с целью сказать одно: «все в порядке, не волнуйся». На деле же с языка сорвалось нечто более прекрасное, даже интимное:

– Ты просто удивителен, парень, – тепло произнесла я, вздрагивая черными ресницами. Коннор от таких слов недоуменно приоткрыл губы в знак немого вопроса, на который он никогда не получит ответа. – Ты и все твои системы.

Я снова вернулась к экрану, давая понять, что сказать мне больше нечего. Краем глаза заметила, как андроид с вздернутыми уголками губ вернулся обратно взором к потолку.

Время на чистку ушло немного, однако телефон разразился писком принятого сообщения ровно в ту же секунду, когда компьютер известил об окончании процедуры. Выудив устройство из халата, я прочитала коротенькое послание от Майлза о скором прибытии. Только сейчас обнаружила на часах половину седьмого вечера. Это ж как быстро время пролетело! Порой дни похожи на скоростной поезд – вроде только сел, а уже в другом конце города.

Встав со стула, я подошла к Коннору и тактично принялась изъяснять ситуацию, чуть склонив голову:

– На сегодня мы с тобой закончили. Хватит с тебя приключений. Но я не могу оставить тебя на ночь в сознании после пережитого. Твоей системе нужна перезагрузка. Не обижайся, но я вынуждена тебя отключить.

Коннор кивнул так, как позволяла уложенная на стол голова. Его губы вновь вздернулись вверх в уголках в знак одобрения, после чего глаза неторопливо закрылись. Кабель аккуратно вернулся на свое место, в этот раз я действовала осторожно по двум причинам: нежелание повредить новое напыление на руке и нежелание тревожить готовящуюся к отключке машину. Рука уже была над сенсорной кнопкой, когда Коннор, не открывая глаз, произнес теплым голосом:

– Доброй ночи, миссис Харди.

Пальцы в нерешительности замерли над клавиатурой. Потребность еще немного побыть в обществе сознательного RK800 не давала мне отключить программы, так хотелось с ним разговаривать, и разговаривать, и разговаривать! Слышать мужественный, но мягкий голос, рассказать о своем прошлом, просто беспечно болтать на разные философские темы.

Дурной признак… дурной признак!

Отдернув себя от этого желания, я закрыла глаза и судорожно вздохнула. Слова сорвались с губ только тогда, когда получилось совладать с дрожащим голосом.

– Доброй ночи, Коннор.

Звук удара пальца по клавиатуре пронзил тишину, и процессор издал легкий гудок. Коннор погрузился в «сон».

Я не могла пошевелиться. Все пыталась сделать хоть шаг, убрать руку от клавиатуры, но не помогали ни мысли о скором возвращении Майлза, ни напоминание себе самой о своде принципов в виде «не привязывайся и не позволяй привязываться к себе»! Я кусала губы, завороженно смотрела на лежащего Коннора с закрытыми глазами. Странностей, витающих вокруг него, становилось все больше. Как объяснить все эти кодировки в его системе, которых вообще не должно быть?! Мало того, что они проявляются только у сломанных машин, как причина нестабильности, так у него они вообще идут заводскими, встроенными кем-то целенаправленно! И этот его страх перед отключением… в идеальной машине нет испуга, нет места для переживания от вида действующего отчета времени. Но его диод горел красным, сам Коннор продолжал умалчивать о событиях в доме Златко, и все это как назло действовало, словно красная тряпка на быка: очень хочется узнать что там, кинувшись в омут с головой, как Гарри Поттер в кабинете Дамблдора.

Что же я делаю?.. зачем снова бужу компьютер?! Зачем воровато кошусь на «спящего» андроида, подключаясь к его памяти? В голове стоит благой крик, интуиция зудит под черепушкой, требуя оставить RK800 в покое, запереть подвал на ключ и спрятаться под одеялом. Но руки, точно не слушаясь, сами нажимают на кнопки, сами вводят команды в адресной строке. Вскоре все шесть экранов разом отобразили различные фрагменты памяти, что делали меня смотрящим на окружающий мир Коннором.