Текст книги "Эксперимент RK800 (СИ)"

Автор книги: Hello. I am Deviant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Вы сегодня молчаливы, – отметил Коннор слегка обеспокоенным голосом. – У вас все в порядке?

Шорох кабелей по столу подсказал, что андроид смотрит на меня, повернув голову. Я не могла ответить ему взором в карие глаза, боялась, что выдам сомнения в отношении своих дальнейших действий. Сам-то андроид в скором времени узнает о планах на этот день, однако ему точно не стоит вместе с этим знать о моих переживаниях. Пусть лучше видит каменное лицо и флегматичную непоколебимость, чем чувство вины и тоски.

– Да, все хорошо, – холодно заметила я, вставая из-за стола. Бегунок копирования обязался дойти до конца в течение десяти минут. – Просто не выспалась.

И то была правда, разве что отсутствие сна никак на самом деле не сказывалось на моем состоянии.

Коннор отметил, что на мне нет халата, однако ничего говорить не стал. Я все так же избегала его взгляда, медленно снимая деактивированные заглушки с его тела, от которых не было смысла уже несколько дней. Каждое мое мимолетное прикосновение к машине сопровождалось его вздернутым уголком губ. Коннор не активировал контроллер. Коннору «нравилось» все чувствовать.

– Вы снимаете их, – еще один капитан Очевидность проснулся. – Зачем?

– Они тебе больше не понадобятся.

Андроид расценил это, как акт доверия, но я же, сгорая внутри от обиды и беспомощности, готова была разреветься от осознания истинной причины избавления от заглушек. Лучше бы они оставались на нем все это время, пусть включенные, пусть приносящие боль тому, кто научился чувствовать. Но, по крайней мере, это будет означать, что никто не будет прочищать память RK800, никто не отправит его на все четыре стороны, оставив наедине с жестоким внешним миром. Пару дней назад мне хотелось согреть его своим теплом, спрятав от окружения, а теперь я вынуждена лишить его не просто памяти, но опыта. И как мне потом жить со своей покалеченной совестью?..

Убрав все заглушки, я уже хотела вернуться за стол, как застыла, повернувшись боком к Коннору. Его голубой диод бликовал в свете лампы, и я понимала, что следующие мои слова окрасят цвет светодиода в желтый, а то и в красный. Но я не могла молчать. Воспоминания о том, почему внутри взыграло желание защитить Коннора, не давали утаить случившееся. То, что могло вызвать у RK800 не просто дестабилизацию, но некоторое чувство справедливости. Уверенности в том, что я была права, говоря о балансе вселенной, которая за все требует плату.

– Златко мертв, – наблюдая за бегунком на экране, блекло произнесла я. – Его дом сожгли.

Андроид молчал, за него говорило золотое сияние на виске. Недавнее расположение машины к беседе вдруг сменилось отчуждением. Я пропитывалась им насквозь, стоя рядом с Коннором. Сам же RK800, сурово сдвинув брови вместе, пронзал потолок тяжелым взором.

– Не знаешь, как это могло случиться? – как бы невзначай спросила я, едва повернув голову к машине.

– Нет, – короткое слово, но как много всего в похолодевшем тоне андроида.

Я вернулась за стол, не желая продолжать тему. Разговоры постепенно вытеснили из меня чувство горечи, оставив лишь привкус вины и смирения перед неизбежным. Сидеть в тишине тоже не хотелось, особенно теперь, когда бегунок копирования подходил к концу. Сложив руки на груди, я откинулась на спинку кресла и беспечно произнесла:

– Мне не дает покоя одна вещь. Ты ведь мог вызвать сюда оперативный отряд, связавшись с офисом «Киберлайф». Почему ты этого не сделал?

Андроид явно испытал облегчение от сменившейся темы, однако и эта была ему не совсем комфортна. Тем не менее я заприметила, как теплеет взор машины, как сменяется суровость голоса на мягкость. Коннор непрерывно смотрел в потолок, вздрагивая черными ресницами.

– Должен сказать, что я уже привык к этому месту. Здесь спокойно. Не база «Киберлайф», конечно, но все же здесь намного комфортней, чем на складе.

Я завороженно смотрела на шелестящие губы, наблюдала за всеми движениями головы машины, что как бы кивками пыталась показать свое убеждение в истинности слов. Вчера вечером я была так близка к нему, как никогда. Всего пять дней, а такой взрыв чувств при виде темных глаз. Понимаю, как сильно буду тосковать по мужественному, но мягкому голосу, как сильно буду скучать по возможности дотронуться к мужским губам подушечкой пальца. Мне бы и этого касания хватило на долгие годы, ведь большего я не смела требовать, лишь мечтать.

– А может, ты просто боишься быть деактивированным? – в шутку, приглушенно спросила я, не сводя взора с лица андроида, что снова становилось суровым.

– Я не говорил этого, – сдавленно ответил Коннор. – Лишь пытался донести до вас, что ко всему быстро привыкаешь.

Ты вообще не должен привыкать, Коннор. Не должен привыкать.

Облизнув губы, я досмотрела, как бегунок копирования достиг предела. Компьютер оповестил об окончании процедуры, после чего предложил продолжить манипуляции по удалению памяти. Выделенный участок был как раз на том самом месте, где мне и хотелось освободить машину от воспоминаний: девианты на трассе, Златко, я. Особенно я.

– У меня есть небольшая новость, Коннор, – компьютер отобразил красно-черное окошко с разрешением на удаление памяти с последующим отключением машины. Сидя в кресле боком к RK800, я все никак не могла решиться на нажатие кнопки. Было бы проще просто отдать приказ, не разговаривая с Коннором больше никогда. Я и так много допустила ошибок за последние несколько дней: рассказала Коннору о своем прошлом, залезла в его память, допустила сомнения у Майлза о моем отношении к детективу. И вот, я снова совершаю ошибку, решив обрисовать Коннору сложившуюся ситуацию. Не стоит и гадать, почему мне так хочется обсудить с ним такие вещи. Узнать, одна ли я схожу с ума в этом подвале, ощущая крепкую сине-красную нить, или же кое-кто так же не хочет покидать это место, в частности покидать мое общество.

Да… мне требовалось это знать. Требовалось слышать его взволнованный голос, требовалось видеть желтый или даже красный диод, требовалось чувствовать взаимную зависимость. Мне так хотелось, чтобы андроид принялся отговаривать меня от решения, оперируя ли рациональными фактами или безрассудными переживаниями – все равно! Лишь бы почувствовать себя нужной ему, плевать по какой причине.

Я молчала минимум минуту, пытаясь подобрать дальнейшие слова. Снаружи холодная, внутри сгорающая. Коннор заметил мое смятение, теперь тревожно глядя на меня снизу вверх.

– Мы покидаем город этим вечером.

Слова подействовали на андроида, как беспричинная оплеуха. Испуганно нахмурившись, RK800, шкрябая оголенными сгибательными механизмами, резко сел. Карие глаза старались найти в моих каре-зеленых ответы, но он не видел их там по причине еще не озвученных вопросов. Их же Коннор поспешил задать.

– Но ведь вам воспрещен выезд за городскую черту. Как вы собираетесь покинуть город?

Меня больше не пугало то, с какой резвостью RK800, он же полицейский, он же последняя разработка на службе «Киберлайф» принял вертикальное положение. Напротив, я встала рядом с машиной без какого-либо страха, держа руки скрещенными на груди.

– Кое-кто делает фальшивые документы и переправляет людей и машины через границу штатов. В Детройте становится слишком опасно, нам придется покинуть его, пока ситуация не усугубилась.

Андроид словно не верил своим ушам. В нем играло так много «эмоций»: беспомощность из-за своей «обязанности» никак не реагировать на происходящее и тревога за… за что? За себя? За меня? За нас? За что?!

– Фальсификация документов наказуема сроком до трех лет. Учитывая, что у вас уже стоит запрет на выезд, в случае вскрытия побега вам могут присудить срок от десяти до двенадцати лет лишения свободы, – Коннор чуть склонил голову набок, говоря уверенным в себе голосом. Его прищуренный взгляд точно пытался пробурить во мне дырку, но я была непреклонна, отвечая ему стойким холодным взором. – Покинуть город при таком раскладе – иррациональное решение. Вы можете попасть в беду.

Я не могла ему ответить, ведь сама понимала все погрешности этого сумбурного плана. Опустив голову взором в пол, я постаралась защитить решение покинуть страну столь необдуманным способом, однако чем больше говорила, тем больше убеждалась в собственное неверие своим же словам. В ход шли аргументы Майлза, но точно не мои собственные, которых нет.

– В беду можно попасть и здесь. Конфликты между людьми и андроидами становятся все хуже. Заказчик, с которым вчера сорвалась сделка, погиб в одной из таких стычек. Не хочу оказаться на его месте. Лучше быть в тюрьме, чем убитой.

Какая глупость, подумалось мне. И двух лет за решеткой хватило, чтобы видеть все достоинства смерти перед жизнью в клетке.

Молчание Коннора нарушалось мерным гулом компьютера. Некогда голубой диод искрил золотым, сам обладатель светодиода угрюмо смотрел в металлический стол. Интуиция подсказывала, что творится в голове андроида. Она же меня не подвела, заранее готовя к тяжелому разговору относительно будущего RK800.

– Что будет со мной? – обреченный, потерянный голос был ударом ножа по сердцу. Мне хотелось реветь, просить прощения, хотелось содрогаться всем телом, а не подавлять внутреннюю дрожь. Но я должна была сохранить стойкость. Кто-то из нас двоих просто обязан быть непоколебимым, создавая иллюзию уверенности.

Руки рефлекторно сжались на груди плотнее, выдавая мои скрытые переживания. Но Коннору было не до анализа поведенческих реакций. RK800, взволновано перебегая взором по моим глазам, умолял об ответе приоткрытыми губами.

– Я достала все нужные мне кодировки, так что мне осталось только зачистить тебе память. Думаю, ты знаешь, зачем эта процедура, потому нет смысла пояснять ее значимость.

– Я был вам нужен только ради этого? – из всего сказанного мной Коннора зацепило только это. Он впивался в меня обреченным взором, заставляя мою стойкость трещать по швам. Больше на моем лице не было уверенности и спокойствия, только чувство вины в виде нахмуренных бровей и поджатых губ. – Ради кодировок, верно?

– Почему тебя это так волнует?

Наши голоса не превышали обычного тона, кажется, мы даже говорили тише, чем обычно. Как бы мне хотелось сейчас успокоить андроида, протянуть руку и ободряюще сжать мужское плечо в попытке прочувствовать холод пластика. Вместо этого я медленно опустила руки, не сводя жалобного взора с машины.

Холод металлического стола придавал уверенности. Ледяные ощущения, быстро сменяющиеся жаром под воздействием собственного тепла, позволяли держать себя хоть в каком-то контроле, но чем дольше я смотрела в поникшие карие глаза, тем меньше мне хотелось контролировать свои эмоции. Как можно быть холодной, когда ты буквально в лицо столь прекрасному созданию говоришь о том, что он потерял свою актуальность? Коннор не признается себе в своих реальных процессах систем, имеющих странные кодировки, и потому он молчит, не находя оптимального ответа на щепетильный вопрос. Вместо него на вопрос отвечаю я.

– Когда ты пришел в дом Златко… тебе и впрямь открыл человек. Низенький, но крупный мужчина с густой бородой. Ты сразу заметил следы тириума на его руках, но, видимо, был слишком увлечен возможностью продвинуть расследование, раз не стал обращать на это внимание, – я говорила приглушенно, спокойно, смотрела на вдруг помрачневшего Коннора безучастным взором. Голос мой не дрожал, а вот легкие при упоминании о кадрах резко участили работу. Идти на поводу у сердца я не собиралась, и потому, помолчав с половину минуты, подавила учащенное дыхание силой. – Он был очень приветлив, попросил тебя подождать в гостиной, а сам скрылся из виду. Ты едва успел заметить, как система начала ловить ошибки из-за начавшихся радио-помех. Вот почему ты не смог оповестить полицию или «Киберлайф» о своем местонахождении, не смог провести обмен данными.

Выждав некоторую паузу, я облизнула пересохшие губы и опустила взор в стол. С каждым произнесенным словом взгляд андроида становился тяжелее, Коннор смотрел на меня то ли испуганным, то ли удивленным взором. Даже представить не могу, какие мысли царят в его голове, учитывая как быстро желтый диод сменился агрессивно-красным. Самое плачевное для меня было то, что я отныне не испытывала стыда за нарушение личных границ машины. Мне было стыдно за то, что делал абсолютно чуждый человек, олицетворяющий в глазах RK800 всю жестокость человеческого мира.

– Андроид серии TR400 разбил тебе ноги. Ты пытался сбежать из подвала, пока никто не видел, боже, да тебе практически удалось подняться по лестнице, но этот жирный ублюдок уволок тебя обратно, – холод в голосе сменился презрением, из-за чего нервные связки под давлением учащенного сердцебиения задрожали. Я не смотрела на Коннора, но понимала, с какой неприязнью он смотрит на меня. Его молчание можно было бы расценить, как повиновение, но на деле андроид просто не мог найти сил, чтобы остановить меня. – Он-то и оставил все эти царапины на корпусе. Но самое отвратительное было то, что эта сволочь заменила твой тириумный насос на треснутый. Хотел, чтобы ты медленно терял силы, оставаясь в сознании. Ему была очень важна твоя память… он только и делал, что приговаривал, как ему повезло…

Дрогнувший голос вынудил замолкнуть, и я повиновалась ему. Кусала нижнюю губу в попытке смирить злость на покойника, но так и не могла взглянуть в глаза того, чьи личные границы были нарушены. С одной стороны ему должно быть абсолютно все равно, просматривала ли я память, что именно я об этом думаю, ведь он сам когда-то считал, что именно так я и поступлю, как любой другой незаконный деятель – сотру все подчистую, оставляя белое поле для собственных нужных мне красок. Однако теперь в его взгляде можно было прочитать удивление вперемешку со злостью и презрением.

Глубоко вздохнув, я убрала руки со стола, и хотела уже повернуться к компьютеру, но Коннор не дал этого сделать. Андроид слегка поддался вперед, впиваясь в меня потерянным взглядом.

– Вы влезли в систему моей памяти. Вы же говорили, что никогда этого не делаете! – Коннор словно не верил собственным ушам, прослушав все то, что последние пять дней терзало его мысли. Я же, вновь ощутив острый укол стыда и вины, вернулась к краю стола андроида, впиваясь в него умоляющим понять взглядом. – Зачем вы сделали это?!

– Прости меня, Коннор, прости! Я знаю, что поступила ужасно, но мне было очень важно знать, что произошло в доме Златко!

Карие глаза резко сощурились, точно в попытке понять столь странное, нетипичное для человека поведение. Еще вчера этот же самый человек утвердительно ответил на предположение детектива о намеренном избегании привязанностей, а теперь этот же человек пытается вымолить прощение за преодоленные границы дозволенного, за нарушение собственных правил. RK800, все еще сияя красным диодом, взглядом искрящихся в негодовании глаз бегал по моему лицу. Мне оставалось лишь ждать от него последующих вопросов, окончательно теряя свою стойкость и холодность.

– Почему? – после некоторой паузы приглушенно спросил Коннор.

Ответ даже для меня самой был загадкой. Потому я не соврала андроиду, потеряно пожав плечами.

– Я не знаю. Просто важно и все. Ты весь такой… правильный со своими речами о корпорации и законе, но твой внешний вид и все твои системы буквально кричат о неоднозначности! – я не могла отвести от андроида жалобного взора, зато Коннор теперь отчужденно смотрит в стол, избегая визуального контакта. Что творится в этой прекрасной голове?.. боль?.. страх?.. или там полнейшая тишина, вынуждающая его закрыть рот и больше никогда не доверять своему «тюремщику»? – Я знаю, я поступила ужасно. Я и сама теперь жалею, просмотрев все то, что этот ублюдок сделал с тобой… не стоило мне лезть не в свое дело.

Я не надеялась получить ответа, по крайней мере не сейчас, признавшись в самом гадком по моим меркам поступке в отношении машины. Даже своевольное изменение в его конструкции не выглядит так мерзко, как попытка влезть в «душу». В наличии последней я уже не сомневалась. Достаточно было посмотреть на кровавого цвета диод и обреченный, уставший взгляд андроида с торчащими из затылка кабелями.

В который раз пытаюсь вернуться к компьютеру в желании поставить точку, однако в который раз меня останавливает мягкий, почти шепчущий голос Коннора, что, судя по удрученной интонации, окончательно потерялся в собственных установках. RK800, чьи волосы слегка взъерошились из-за резкого принятия вертикального положения, продолжал бурлить дырку в столе взором полной невысказанной боли.

– Мне было так… страшно, – Коннор неосознанно выделил последнее слово, точно пробуя его на вкус, старательно пережевывая и изучая доселе неизвестное ему ощущение. – Он все время говорил, что выиграл в какую-то лотерею, рассказывал, как зачищает машинам память и продает на черном рынке. Я не знал, что он делает с системой циркуляции тириума, на тот момент система самодиагностики уже не отвечала.

Оборвав свою речь, Коннор поднял на меня полный отчаяния взгляд. Я чувствовала себя психиатром, тем самым человеком, к которому приходят в поисках успокоения, к которому обращаются в желании получить моральную пилюлю от душевных терзаний. Но я техник. Не врач, и уж точно не жилетка для слез. Потому подвал наполнялся молчанием с отзвуками гула компьютерного процессора на стоящем рядом столе.

– Я не хотел отключаться, – наконец, признался Коннор, ища в моих глазах поддержки.

Утративший всякую надежду голос вызывал во мне приступы истерики, очередные всплески желания сгрести RK800 в охапку и скрыть от жестокого, неизведанного ему мира. Люди, в частности такие как я – покалеченные и преданные души – вынуждены бороться с окружением каждый день, покрываясь шипами или как минимум ледяной коркой. Каково же существу, что «жило» не больше полугода, внезапно столкнувшись с одной из форм неподдельной человеческой жестокости?

– Мне очень жаль, Коннор, – только и смогла выдавить из себя я, обхватив собственные плечи руками в попытке унять внутреннюю дрожь. – Я даже представить себе не могу, каково это: смотреть в глаза своему убийце.

– Убийце? – недоуменно переспросил андроид, от смены настроения которого я даже потерялась. – Я не могу умереть, миссис Харди. Я не живой.

– Как скажешь, Коннор.

Блекло улыбнувшись машине и отметив желтый цвет диода, я глубоко вздохнула и попыталась вытолкнуть из головы все услышанное в течение последних пяти минут. Теперь прощаться с охотником стало еще сложнее, пусть тот даже после разговора продолжает убеждать себя в своей «правильности».

– Куда мне идти?

Вдруг заданный задумчивым голосом вопрос вернул меня из раздумий, позволив снова нацепить флегматичную маску безразличия. Андроид все так же смотрел на меня, только в этот раз в его взгляде не было страха или отчаяния, теперь насыщенного шоколадного оттенка глаза были полны непонимания ситуации.

И впрямь. Я ведь даже не подумала, куда отправлю машину после обработки памяти. Впрочем, вариантов изначально было немного, учитывая, что передо мной не обычный бытовой помощник, а самый настоящий детектив на службе полиции.

– Не знаю, – я озадаченно пожала плечами, присаживаясь на край хирургического стола рядом с Коннором. – Можешь найти своего напарника… этого… Эндрюса.

– Андерсона, – учтиво поправил Коннор. Надо же… минуту назад он утопал в отчаянии, а теперь диод горит голубым, словно бы ничего и не бывало.

– Андерсона, да. Думаю, он будет не против принять тебя обратно, учитывая, как тепло ты о нем отзывался.

– Вряд ли лейтенант воспримет мое появление положительно, – Коннор удрученно склонил голову, и в этом жесте можно было прочитать неподдельную тоску. – У него уже есть свой напарник.

– Тогда отправляйся в «Киберлайф», – не самое лучшее решение, однако после очистки памяти Коннор не будет помнить Златко, Майлза и даже меня. «Киберлайф» для него снова станет святым пристанищем, а темные склады для андроидов – едва ли не настоящим домом. Это сейчас я читаю на лице машины отчуждение при упоминании компании, однако вместе с прощанием с памятью произойдет и прощание с образовавшимися взглядами на окружающие вещи.

– В «Киберлайф» меня ждет деактивация, – Коннор слегка качнул головой в знак нежелания возвращаться обратно. – Меня разберут на части и будут пытаться найти причину исчезновения. Если им удастся восстановить память, то у вас появятся действительно серьезные проблемы.

– Этого точно не случится, – в этот раз отрицательно головой покачала я. Былой удрученности в наших голосах не было, теперь мы разговаривали спокойно, рассудительно, словно бы до этого не звучало страшного рассказа обо всех нюансах пребывания машины в доме Златко. – После тюрьмы я наверняка знаю, как не оставлять за собой следов.

Андроид усмехнулся в ответ на мое ироничное замечание о своем прошлом. Мне тоже не удалось сдержать усмешку, теплым взглядом глядя на Коннора.

Прошла всего одна секунда, в течение которой в подвале царило необычное чувство единения и понимания. В изумительных глазах RK800 мелькнуло тепло, однако и оно тут же сменилось усталостью. Этот взгляд мне не нравился. Не нравилось и то, что Коннор произнес в следующее мгновение, не спуская с меня нахмуренных глаз.

– Возьмите меня с собой.

Дружественная атмосфера была разбита в дребезги. Всего одной фразой Коннор напомнил о состоявшемся разговоре в комнате девианта, благодаря которому в голове крутится ультиматум: «либо ты поедешь со мной, либо останешься здесь с ним».

Едва машина произнесла подобное, я тут же вскочила со стола, пряча взор. Коннор уловил резкую смену настроения, и потому подвал наполнился его торопливым, но взволнованным приглушенным голосом:

– Я не стану мешать. Если желаете, смогу помогать в вашем деле, только не оставляйте меня здесь!..

– Я не могу, Коннор…

– Прошу вас. Мне нельзя назад в «Киберлайф», мне некуда идти…

– Я не могу!

Сорвавшись едва ли не на дрожащий крик, я резко обернулась к замолчавшему андроиду. Его взгляд… он разрывал меня на куски! Заставляет топиться во внутренних терзаниях, испытывать стыд и чувство собственной ничтожности! Всегда гордая собой за оказанную помощь машинам, я вот-вот поступлюсь своими принципами и брошу несчастное, погрязшее в новый мир создание на произвол судьбы. Кто же я после этого? Тварь? Или тот, кто просто пытается выжить в жестоком мире?

– Не могу, ясно? – тише произнесла я, отвечая жалобному взгляду Коннора не менее удрученным взором. Сердце бушевало внутри, совесть нашептывала о моей бесхребетности, но выбор был очевиден с самого начала. Или Коннор, или Майлз. И это явно не тот, кого я знаю всего пять дней. Может, Майлз и поступил жестоко, осознавая мои отношения к охотнику, но при этом ставя этот страшный выбор, все же я не могла поступиться единственным близким созданием на свете, с которым меня связывало нечто большее, чем просто желание быть вместе. С ним меня связывали полтора года доверия и душевной близости.

Ощущая горечь в груди, я отвернулась от поникшего взора RK800, не смея смотреть в его сторону. Безупречный, идеальный, но такой тоскливый от осознания, что он никому не нужен. Я хотела опровергнуть его мысли, хотела сказать, как сильно мне нравится его общество и как бы мне хотелось взять его с собой, но увы.

– Вас вынуждают, – мгновенно догадался Коннор, в чьем голосе больше не было ноток мольбы. Он был жестким, спокойным, но понимающим.

– Прости, Коннор, – не глядя на машину, я вернулась обратно на край стола, чуть ближе подвинувшись к RK800. Тот был слишком удручен своей сложившейся ситуацией, чтобы ощущать мое излишне близкое положение. – Не все в этом доме зависит от меня, как оказалось. Если ты так не хочешь возвращаться в «Киберлайф», то попробуй примкнуть к девиантам. Не думаю, что…

– Я не девиант, – холодно отметил андроид, сверля меня тяжелым взором.

Уставший вздох сошел с моих губ. Никогда не признается. Никогда не поставит под сомнение свои установки. Даже после всего рассказанного, после всего увиденного в системе RK800, я продолжаю ловить на себе инертные, холодные взгляды каждый раз при попытке вести машину на признание. Что ж… это уже не имеет значения.

– Пусть будет по-твоему, – усталая улыбка тронула мои губы, вызвав у охотника некоторое чувство тревоги. Не желая больше глотать переживания, заедая их чувством беспомощности перед будущим темноволосого Коннора, я мельком взглянула на монитор ожидающего разрешения процессора, отметив начало третьего часа. Времени становилось все меньше. – У нас осталось всего несколько часов. Давай мы не будем их тратить на дурные размышления.

Мне удалось разбить крупную стену взаимного отчуждения всего одним упоминанием о скорой точке в конце этой истории. Коннор, проследив за моим взором, сменил голубой цвет диода на желтый. Он видел красно-черное окошко программного обеспечения. Видел запрос на очищение памяти. Но должна была отдать должное: андроид не подал признаков паники или страха. Вместо этого Коннор вернулся ко мне уставшим, но теплым взором, слегка сутулившись под натиском мыслей.

– О чем вы желаете поговорить, миссис Харди? – охотник верно распознал мой взгляд, желающий внести в наш последний разговор хоть немного тепла. Его слова были учтивыми, искренними даже не смотря на читаемую обреченность в выражении его лица.

Полностью усевшись на стол так, чтобы обе ноги едва касались пола, я в привычной манере маленькой девочки с тоскливой улыбкой поболтала в воздухе уггами. Халат, к которому так никто и не прикоснулся со вчерашнего вечера, продолжал валяться на полу, сброшенный с тела машины. Я кончиком носка касалась белой ткани, даже не представляя, какими словами можно скрасить «последние» часы нынешнего Коннора. И, главное, какими словами успокоить свою собственную обливающуюся невыплаканными слезами душу.

Слова нашлись довольно быстро. Все-таки тишина подвального помещения всегда позволяла в быстром темпе разгрести ворох копошащихся в голове мыслей.

– Хочу сказать, что ни капли не жалею о потраченных двадцати пяти тысячах, – я тепло улыбалась андроиду, от которого меня отделяло меньше половины метра. Коннор вздернул уголки губ, продолжая сверкать золотым сиянием на виске.

– Я понимаю, что мои слова могут казаться неуместными, учитывая все случившееся, – охотник иронично качнул головой, как бы намекая на связь «тюремщик – заключенный». Это вызвало во мне дружескую усмешку, – но должен сказать, что мне приятно было познакомиться с вами, Дженнифер. Вы достойный человек, который оказался в непростой ситуации.

– Мы все порой оказываемся в непростой ситуации. И не всегда имеем возможности выпутаться из нее.

– Я искренне надеюсь, что ваши планы окажутся крепче, чем на первый взгляд.

Последние слова были сказаны с неуловимым беспокойством, как будто бы андроид и впрямь переживал за этот несуразный побег из города, совершенный чужим ему человеком. А может, мне не показалось? Может, он и впрямь переживал?

Я не могла отвести от него печального взора. Коннор отвечал мне тем же. Его не смущало, как быстро сменяется грусть в моем взгляде на туман, как пристально каре-зеленые глаза смотрят на мужские губы. Последние несколько дней я только и делаю, что мечтаю прикоснуться к ним. Не пальцем, как раньше, но в легком или же требовательном поцелуе, увлекая за собой RK800 в мир незнакомых ощущений. Былая пустота в груди из-за понимания скорого прощания медленно сменилась трепетом от допущения всего одной шальной мысли. А впрочем, что я теряю? Сейчас или никогда.

Последняя мысль сыграла роль детонатора для взбешенных чувств, требующих хоть раз в жизни оказаться поближе со столь прекрасным созданием. Пока Коннор хмурился, явно правильно интерпретируя мой затуманенный взгляд, я, не успевая обдумать свои действия, поддалась вперед, сократив расстояние между нами до минимума. Сбившееся разгоряченное дыхание перебивалось его холодными, имитированными вздохами, которые теперь ощущались на губах. Всего несколько сантиметров, всего одно движение вперед, но я не могла побороть оставшуюся стенку. Вместо меня ее преодолел андроид, неуверенно коснувшись моих губ своими.

И этого легкого прикосновения хватило, чтобы осознать – как с Коннором никогда и ни с кем не будет. Ни с Майлзом, ни с людьми, ни с кем. Даже с бывшим мужем не было искр в грудной клетке, выбивающихся взбешенным сердцем. Закрыв глаза, я лишь на одно мгновение углубила поцелуй, позволяя себе немного вольности. Потерянный андроид не знал, как действовать, и просто позволял мне делать все, что я захочу. Но разве я могла?..

Медленно отстранившись от андроида, я с сомнением посмотрела в карие, встревоженные глаза машины. Так близко, чтобы слышать шепот друг друга, но далеко, чтобы желать большего, чем мимолетная связь. Я больше не видела перед собой компьютерного окошка с требованием подтвердить начало форматирования, все мои мысли занимали прекрасные мягкие губы, доведенные техниками до совершенства. Даже во время поцелуя чувствуешь все неровности на теплой, искусственной коже. Это… увлекает.

– У вас очень теплые и влажные губы, – сдавленно, почти шепотом произнес Коннор, все еще сохраняя неприлично близкую дистанцию.

Его шепот вызвал во мне бурю эмоций, при которых все оставшиеся ограничительные рамки спадают. Вздрагивая ресницами и не смея говорить громче самого андроида, я, покрываясь краской, произнесла, совершенно потеряв над собой контроль:

– Внутри я еще теплее, – срывались с моих губ бесстыдные слова.

Андроид, перестав хмуриться, вернул свой взор в мои глаза. Его зрачки блестели, и причиной тому были явно не лампы над потолком. Причиной стал неудержимый интерес с примесью неизведанных тактильных чувств.

– Я хочу знать, каково это…

Очередные сдавленные слова, вызывающие во мне нескончаемый поток эмоций. Ни капли стыда, ни грамма смущения. Я чувствовала себя голодным хищником, что вот-вот с удовольствием разорвет свою жертву на части, вдоволь напившись кровью. Вот только жертвой стал андроид, считающий себя полноценной машиной, а кровью – тяжелый жар внизу живота, не позволяющий мне взять над собой контроль. Словно бы я хотела его себе возвращать.

Не спуская с полных губ Коннора голодного взгляда, я медленно забралась на стол, шурша уггами по металлической поверхности. Коннор с неприкрытым интересом и восхищением наблюдал за тем, как я усаживаюсь на него сверху, как запускаю руку под мужское белье, освобождая внушительный мужской член. Каждое прикосновение к его телу вызывает у него неосознанное замирание грудной клетки, каждое прикосновение трикотажной ткани красного платья играет легкой полуулыбкой на его губах. Совсем забывшись от нахлынувших чувств, я даже не заметила, как начинаю скулить в нетерпении, отодвигая собственное белье в сторону и прижимаясь к нему горячей плотью. Мне так хотелось поцеловать его… а впрочем, почему нет?