Текст книги "Эксперимент RK800 (СИ)"

Автор книги: Hello. I am Deviant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 22 страниц)

Улыбнувшись самой себе, я вдохнула морозный воздух. Пробирающая дрожь отразилась в пылающих щеках, точно мне и осадка от могильного сквозняка в душе было мало. Но в отличие от запаха смерти эти зимние ароматы придавали сил. Ведь теперь я знала, чего на самом деле хочу.

– Помнишь, ты спрашивал, что я увидела в твоих системах? – Коннор вновь озадачено вернул свой взор, слегка приоткрыв губы. Воображение напоминало о несмелых касаниях большого пальца по идеальному контуру нежной кожи, и все же сейчас это были просто теплые воспоминания. Весь трепет поглотил некто другой. – В твоих кодах есть одна ошибка. Небольшая по масштабу, но крупная по значению. Эта ошибка возникает у машин, которые подвергаются девиации. Но у тебя она встроенная. Кто-то хотел изначально, чтобы ты переступил черту.

Должна была признаться, я не нашла удивления в его глазах. Да, он хмурился, пытался проанализировать информацию со всех сторон, но не находил ее особо удивительной. Словно бы услышал то, о чем давно догадывался. Видеть его сомневающиеся глаза было дискомфортно, ведь на душе от всего случившегося было слишком легко. Все встало на свои места. И место Коннора в окружающем мире, и место Майлза в моей жизни, и моя роль в нашей довольно странной компании. Откинув голову назад, я подставила лицо снежинкам, выдыхая белые пары.

– Вижу, ты не удивлен, – тяжелый смешок сошел с губ, оставив после пары в воздухе.

Коннор не отвечал. Хмурился почти на каждое мое слово, смотрел на меня искоса, теряясь в моем и своем поведении. Быть так близко друг к другу, совсем недавно прижиматься всем телом, терзая друг друга поцелуями, и вот просто сидеть на крыльце, стряхивая следы смерти на руках. Едва ли не убитый девиант резко изменил приоритеты. Коннор, чувствуя во мне изменения, не пытался упоминать произошедшее. Это радовало.

– Должна сказать, я рада, что ты хочешь уехать. Тем более что ты еще успеешь в Мексику.

– Но как же вы? – тревожный голос машины позабавил, заставив вздернуть уголки губ. Как же мы?.. да как обычно. С боем прорываться вперед, лелея одну жизнь на двоих.

– Майлз еще не готов к поездкам. А оставлять его здесь я не собираюсь.

Несколько минут царило молчание. RK800 впивался в меня задумчивым взором, что постепенно покрывался туманом. За один вечер он умудрился стать свидетелем самоотверженности сразу двоих совершенно разных существ, и эта самоотверженность изменила его восприятие мира. Возможно, даже помогла очертить границы между чувством страсти и родства. И если первое целиком и полностью принадлежало ему, то во втором главенствовал Майлз.

– Ты удивительный человек, Дженнифер, – тепло отозвался робот, одаривая меня мягким взглядом.

– А ты все так же прекрасен, – напомнила я о когда-то сказанной фразе в сторону машины и его систем.

Я готова была отпустить Коннора, но не готова оставить Майлза. Вот главная разница. Первый изъявил желание покинуть город, на что в руки ему были всучены документы, координаты и часть обнаруженных в пикапе денег. Второй поставил ультиматум, при котором грозился отправиться в путь один. И я, не раздумывая, зачистила память охотнику, пусть и нехотя готовясь к поездке. Как же все-таки обидно и стыдно, что только смерть расставила приоритеты и раскрыла глаза.

Перед отправкой Коннор вызвался помочь с ранением, которое начинало обжигающе ныть. Обработать рану и перевязать ногу самой оказалось непосильной задачей, учитывая, как тряслись руки и ослабли мышцы. Касания Коннора не приносили былого трепета, только благодарность и чувство соратничества. Да, было жалко отпускать столь прекрасное создание, но я чувствовала, что именно это позволит отпустить и душу, поставив точки над всеми «и». Так и случилось. Едва андроид на крыльце позволил себя обнять на прощание, и едва с его губ сорвалось неумелое «Спасибо, Дженнифер», в груди воцарилось спокойствие. Пожалуй, это самый лучший исход истории.

– Нет, Коннор, – оторвавшись от крепких мужских объятий, я посмотрела на машину сверху вниз. – Это тебе спасибо.

Тоска и беспокойство в карих глазах Коннора наполняли меня уютной тревогой. Я знала, о чем он думает. Может, я и была готова его отпустить, он отпускать меня не хотел.

Пикап скрылся из вида. Коннор ехал с выключенными фарами, не желая привлекать внимания. Оптика позволяла ему видеть во тьме, так что я не переживала за него, заранее оставив номер своего телефона. Который, кстати, валяется на полу разбитый.

Вернуться в подвал было легко, хоть мышцы и продолжали дрожать. Здесь меня ждал тот, с кем теперь было так много неоднозначности, тот, что смотрит в потолок обреченно, устало… и этот взгляд мне не нравился.

Я молчаливо встала рядом со столом, взяв пакет в руки и разжав зажим. Тириум медленно пополз вниз по шунту, возвращая девианта к жизни.

Молчание нарастало. Я облизывала губы, не желала смотреть в голубые глаза. Совсем недавно молилась богам еще раз встретить его взгляд, а теперь боюсь взорваться бомбой от смеси пережитого страха, гнева и отчаяния. И радости, вызванной всего несколькими хриплыми словами полуживого друга.

– Где Коннор? – не глядя на меня, апатично спросил Майлз.

– Уехал в Мексику, – чем больше я говорила, тем сильнее андроид хмурился, впиваясь в меня изумленными глазами. – Взял документы и пустился в дорогу. Ему нечего больше делать в городе…

– Ты не поехала с ним? – а, вон оно что… вот откуда этот тяжелый взгляд. – Ты ведь хотела покинуть штаты.

– Да, Майлз, хотела, – я не агрессировала, хоть и хотелось прикрикнуть на помотавшего нервы болвана с его дурацкими решениями на горячую голову. – Вот только хотела их покинуть с тобой. А ты просто взял и…

Оборванная на полуслове разгоряченная речь позволила мне на секунду другую почувствовать себя сильной. Никто не спорит, Майлз действительно облегчил нашу жизнь, изменив досье в федеральной системе. Но, твою мать, едва не был отправлен на тот свет! Злость переполняла меня изнутри, выжигая остатки самоконтроля. Я облизывала губы, переминалась с ноги на ногу и нарочно не замечала его взгляда в упор. Похоже, я была не единственной, кто наполнялся негодованием в холодном подвале.

– Я пытался облегчить тебе жизнь. Что в этом неправильного?

– Тебя едва не убили, вот что в этом неправильного! – накатывающий комок в горле предупреждал о начале новой истерики, но я не обращала внимание. Пакет в сжимающихся синих пальцах шуршал, сердце от бешенства готовилось покинуть тело. Представить себе не могу, что было бы со мной, если бы машина все же отбыла на тот свет. Висящая на волоске жизнь вызвала такой жуткий эффект, а если бы он и впрямь умер… забилась бы в углу, как загнанная в клетку лиса. – Знаешь, как я перепугалась?! У меня душа чуть в пятки не ушла! Ты мог умереть, Майлз, умереть! И на этом конец!

– У тебя был бы он, – без намека на обиду, парировал Майлз.

– Да как ты не поймешь, что я никогда не смогу оставить тебя! Никакой Коннор тебя не заменит, ясно?! – мгновенно смирив свой пыл, я судорожно вздохнула и закрыла глаза, лишь бы не видеть эти глупые голубые глаза. – Мне казалось, что я уже доказала это. Дважды.

Сказанные в злости слова заставили друга виновато поджать губы. Он понимал, о каких двух разах идет речь. Стертая память машины, необдуманный наезд на солдат, правда, не до конца сделанный, но все же вышло неплохо. Конечно, и впрямь стоило врезаться в патрульного, прибив его к столбу. Возможно, это помогло бы избежать всей этой ситуации с насосом.

Больше мы не разговаривали. Какое-то время. Майлз продолжал бурить во мне дырку своим взволнованным взглядом, то ли специально забыв о моей нелюбви к пристальным взорам во время процедур, то ли и впрямь выбросив это из головы за чередой будоражащих событий. Я же, ощущая сонливость от потери крови и простуженных легких, сменяла третий пакет. Минуты стекались в час, и он был не самым приятным в своем молчании. Дом был разгромлен: щепки валялись тут и там, входная дверь придерживалась стулом. Лужи крови начинали высыхать, но все, о чем я сейчас мечтала – не убраться, а разбить возросшую стену недопонимания с едва не ушедшим на тот свет другом.

А другом ли?..

– Сколько процентов? – в который раз задаю вопрос, ощущая напряжение в каждой мышце. Истерику все же удалось сдержать, хоть было и сложно задавить слезливый комок с нарастающим желанием рвать и метать.

– Девяносто шесть.

Теплый, мягкий голос… такой родной, чуть высоковатый для мужского, но уверенный и добродушный. Разве что сейчас в нем сквозит то же недопонимание, что и во мне. Отсоединив полупустой пакет и кинув его с грохотом на столик, я бережно вернула «сосуд» обратно в тириумный насос. Майлз не спешил вставать, даже когда брюшная полость закрылась, напомнив о дырке на спине девианта. Этим можно заняться и завтра. Уж точно не сегодня, учитывая, как пляшут перед глазами тени и трясутся пальцы.

– Мне нравилось наблюдать за тобой.

Вяло скручивая шунт в кольца, я в знак внимания вскинула брови. Это давно не секрет, почему андроид пялится каждый раз, когда женские руки копаются в его системах. Вот только следующие его слова говорили не об этом. Они говорили об открытой двери секс-клуба и дожде на улице.

– Ты всегда подходила к другим машинам, уединялась лишь на одну минуту. Мне было любопытно, зачем тратить деньги, не воспользовавшись временем, – заботливый, беспечный тон вырвал меня из раздумий, вынудив застыть с шунтом в руках. Удивленный взгляд блестящих от сонливости и слезливости глаз устремился на Майлза. В его-то глазах усталости не было. Только нечто… терпкое, но нежное. – А потом это стало словно манией… отчитывать часы до твоего прихода. Один раз в три дня. Иногда в четыре.

Подвал стал душным. Запах крови и тириума смешивался, теперь еще и дополняясь гулом учащенного сердцебиения. Простуженное дыхание свистом отзывалось в тяжелых легких, кажется, у меня начинался жар. Вот только причиной его была отнюдь не простуда.

– Мне так хотелось, чтобы ты подошла ко мне. Все ждал, думал, узнаю, что ты делаешь за эту минуту… а когда ты вошла в комнату…

Андроид умолк. Смотрел снизу вверх тоскливо, вынуждая сердце разрываться на части. Я не могла вынести этот взор, отвернувшись в сторону выхода. Вновь наполнялась слезами от обиды на саму себя. Все это всегда лежало на поверхности. Оно манило, предлагало дотронуться, осознать и принять, кожей впитывая истинные чувства девианта. Как много намеков было в его поведении, как много странностей с самого первого взгляда в секс-клубе! Но как же, я со своими страхами окончательно к кому-то привязаться не могла даже мысли допустить, чтобы осознанно замечать все эти тонкости! И все же… пусть сине-красная нить с RK800 была крепкой, и именно она дала возможность проникнуться машиной, подарив ей впоследствии свободу. Ей все равно было не в силах стать крепче, чем то, что назревало полтора года.

– Я ждал тебя, Дженнифер, – тихо в спину сказал девиант, не боясь встретить реакции.

– Я знаю, – сипло произнес писклявый голос, – я знаю, Майлз…

Не в силах больше сдерживаться от гнетущего стыда, я спрятала лицо в ладонях, позволив себе разреветься в полный голос. Слышала, как машина неуклюже принимает сидячее положение, как шуршат разорванные куртка и рубашка, спадая на пол.

– Дженнифер, – он пытается до меня дозваться, дотянуться рукой, но я не могу ему ответить. Бьюсь в истерике, содрогаясь всем телом. Он мог умереть. Покинуть мир, оставить меня в одиночестве, и эти раны никогда не затянутся. Они будут только увеличиваться, заставляя меня вздрагивать при появлении на горизонте модели PL600. – Дженнифер, прошу тебя.

Сколько боли копилось внутри! Мне было стыдно на него смотреть, желания отчехвостить девианта за безрассудные решения пропало. Стоя к нему спиной и пошатываясь из стороны в сторону, я стирала со щек безостановочные слезы. Дрожь прокатывалась мурашками по всему телу, больно отдаваясь в перебинтованном бедре. Кажется, нескончаемое отчаяние за этот день въелось под кожу, стало неотъемлемой частью моей жизни. На деле же я понимала, как проще теперь будет жить, и причиной тому станет не исправленное досье.

– Пожалуйста, перестань, – удрученный мужской голос был наполнен не меньшим отчаянием, чем я. – Мне нравится твое тепло, но совсем не нравятся слезы.

Вряд ли у него было много сил после пережитого, однако даже в таком состоянии Майлз не мог смотреть, как трясется в рыданиях женское тело. Нет, не так. Как трясусь в рыданиях я. Он все же пересилил себя и слегка коснулся пальцами до правого плеча. Это касание повлекло за собой взрыв.

Мои действия были такими поспешными, что андроид едва не свалился на стол. Не обращая внимания на слезы, скачки в груди, слабость в мышцах я жалась к нему изо всех оставшихся сил, покрывала лицо влажными от слез поцелуями. Это не была страсть или похоть, но страх, что стоит закрыть глаза и Майлз исчезнет. Что дверь снова закроется на замок, RK800 будет лежать на металлическом столе, а телефон издавать угнетающие гудки. Но Майлз не исчезал, и я радовалась, ревела и позволяла крепко сжимать себя в объятиях, зарываться носом в свои волосы.

– Глупый, несносный мальчишка… – повторяла себе под нос, тоскливо улыбаясь и сверкая слезами на щеках в свете ламп.

– Безумный человек, – в его голове наверняка мелькали воспоминание, и одно такое, при котором женщина едва ли не наехала на солдат, заставило его сказать тише, но чуть теплее, – мой человек…

Современное время (август 2040 года)

Дожди не прекращаются вот уже несколько дней. Вечер близится к своему завершению, пропитывая воздух ароматами мокрого асфальта и влажной травы. Дом находится в самом начале улицы, и это дает возможность после долгого рабочего дня не проезжать через весь квартал, в обязательном порядке улыбаясь соседям. Хватит мне общения на работе… вопреки стереотипам многих, программисты, среди которых в одной конторе числится мое имя, зачастую на самом деле те еще болтуны. У моих коллег напрочь отсутствует инстинкт самосохранения, что заставляет их намеренно не замечать мое нежелание общаться. Потому домой прихожу под вечер выжатая, как лимон, стаскивая с ног кеды и стягивая кожаную куртку, покрытую каплями дождя.

Город Хоутон, что находится по другую сторону от Детройта в штате Мичиган, принял нас сразу после завершения подписания договоров между машинами и людьми. Майлз не сильно желал покидать город, в конце концов изначально эта цель была вызвана моей потребностью оставить штаты позади, однако… я не захотела уезжать из страны. Сменить город – да. Сменить род деятельности – конечно! Но штаты… все эти заморочки с документами, жильем. Кому оно нужно?

Усмехаясь этой мысли, я отбрасываю обувь и куртку в сторону, проходя мимо погруженной в сумерки гостиной. Планировка у дома была иная, не такая, как в Детройте, однако привыкнуть к новому месту оказалось проще. Как и к одной общей спальне. Впрочем, сейчас меня интересует далеко не постель, пусть пятую точку и сводит от сидячей работы. Оглядываясь по сторонам, как воришка, я прохожу на цыпочках на кухню. Джинсы шуршат от каждых движений, красная майка может запросто выдать меня своим ярким цветом. Но кого это волнует? Учитывая тишину в доме, я здесь абсолютно одна. Это дает надежды.

Заветная цель стоит рядом с холодильником на разделочном столе. Мысленно победоносно потирая ладони, я уже тяну руку к полке с пакетом кофейных зерен, как внезапно застываю. Крышка отсека, куда засыпаются зерна, как-то странно выглядит. Ребристые края, точно оплавленные, еще и запах паленого пластика…

– Это шутка такая? – попытка открыть крышку проваливается. Все ее края оказываются запаянными намертво.

Шутки девианта перестали иметь границ. Он настолько любит поиздеваться, что порой доходит до абсурда! Слово «шутка» в отношении данного случая не зря применено. Ведь если бы Майлз и впрямь хотел избавить меня от кофе, то он бы просто выкинул к чертям собачьим эту шайтан-машину! Но нет, он демонстративно запаял края, оставив технику на видном месте. Вот неугомонный мальчишка!..

Меня не остановить. Выудив начищенный нож из кухонного ящика, я собираюсь с духом в этой нелегкой войне за право выпить чертову чашку кофе. Даже удивительно, как сильно организм тянется к кофеину. Еще Коннор заметил, что я веду себя беспечно по отношению к своему сердцу, он и сейчас иногда при выходе на контакт напоминает о прогрессирующей аритмии. В такие моменты «не девиант» получает в ответ колкий комментарий в виде совета оставаться в своей Канаде, пряча лицо под кепкой в попытке стать уличным бойцом против преступности.

– «Робин Гуд несчастный», – бурчит каждый раз Майлз, когда я сижу с телефоном на диване, задавая вопросы скорее с целью убедиться, что у RK800 все в порядке, а не для того, чтобы вести дружеские разговоры.

Самым забавным кажется то, что Майлз продолжает принимать заказы. Я отказалась в этом участвовать, порой отчитываю его, как маленького ребенка, но никакие уговоры бросить опасное дело не помогают. Майлз только закатывает глаза и шутит, что у меня достаточно странная компания: один рыскает по городу в поисках что бы взломать и незаконно продать, другой рыскает по городу что бы взломать и вполне законно сдать. Семейка хакеров.

– Даже не думай.

Голос из темноты едва не заставляет меня отбросить нож. Взяв себя в руки, я гордо вздергиваю подбородок, покачивая острием, как бы намекая на свою боеготовность.

– Тронешь технику хоть пальцем, и в постели будет больно.

– Да блин! – нож со звоном откидывается на стол, после чего я судорожно, как маленькая девочка, принимаюсь шатать ручку аппарата, приправляя это действие детским нытьем. – Я кофе хочу!

– Ты целый день в офисе сидишь, – Майлз демонстративно скрещивает руки на груди, приближаясь почти вплотную. Серая футболка и темные штаны намекают на то, что девиант не покидал дом. А вот отсутствие тапок напрямую говорит об отключенном тактильном датчике. – У вас там что, нет кофе-машины?

Мои нетерпеливые потрясывания плечами похожи на ту ломку, что испытывают дети перед лавкой с шоколадом. Хочу, хочу, хочу! Дайте, дайте, дайте! Андроид умиленно наблюдает за моими пыхтениями и попытками открыть крышку.

– Не хочу такой кофе! Хочу свой!

– Тебе нельзя, ты же сама знаешь, – не унимается Майлз, заставляя меня еще сильнее пыхтеть над техникой. – Хочешь свалиться с инфарктом посреди улицы?

– Тогда на кой черт ее было вообще оставлять?! Мог бы просто выкинуть и все, чтобы глаза не мозолила!

Согласный смешок заставляет пожалеть о своих словах. Едва рядом показываются сильные мужские руки, я испуганно заключаю черную кофе-машину в объятия. Мне даже есть не хочется, лишь бы глоток кофе сделать.

Майлз, выжидающе блеснув голубыми глазами, упирает руки в бока. Сумерки постепенно сменяются ночью, и теперь облик светловолосого девианта резко очерчивается тусклым светом кухонной лампы, встроенной прямо в дно шкафчика и освещающей стол. Все такой же язвительный, такой же оптимистичный, но до щемящих душу чувств заботливый и внимательный. Последние два года резко изменили наши отношения. Признание девианта в причинах молчания о нежелании покидать секс-клуб, а так же признание в утаивании этой информации заставило меня чувствовать себя ужасно еще длительное время. Майлз, как и Коннор, видел, как сильно я не хотела привязываться к окружающим. Потому не было полноценных откровений, потому не было близости. Девиант удерживал себя в узде, отдавая приоритет моим принципам, лишь несколько раз не выдержав под натиском бушующих чувств. В один из таких моментов в человеческую руку была вложена флэш-карта, в другой – хрупкое женское тело придавлено к постели, завлекая девианта своим теплом. Потребовалось немало времени, чтобы я смогла перестать чувствовать себя виноватой, хоть никто напрямую и не обвинял.

– У меня и так мало радостей в жизни! – продолжая обнимать технику, я срываюсь с нытья на угрозы. – Не отбирай одну из них!

– То есть, меня тебе уже мало? – укладывая левую ладонь на стол рядом с машиной, Майлз сокращает наше расстояние до минимума.

– Иногда кажется, что тебя слишком много.

И вновь необдуманные слова ведут к вполне закономерным действиям. Удивленно вскинув брови, мол, «ты в этом уверена? а давай посмотрим!», Майлз бережно, но настойчиво разворачивает меня за плечи, заставляя оторваться от аппарата. Сердце замирает от этих прикосновений, но тут же пускается в пляс от терзающих губы поцелуев. Даже странно… мне всегда было хорошо с ним, даже во времена Дейтрота, где близость была редким, но всегда спонтанным явлением. Но там были в основном физические чувства, в отдельных случаях подкрепляемые мыслями об облике шатена с насыщенного оттенка глазами. Сейчас, и довольно давно все отзывается во мне крепкими ощущениями родства и единения. Может, я и не могу с уверенностью назвать это любовью, но во всяком случае эти чувства заставляют вновь и вновь волноваться за жизнь ушедшего на очередной заказ девианта, поддаваться его натиску в вопросах моего здоровья и тлеть рядом с его теплом под звуки собственных стонов.

Майлз всегда действовал быстро, но осторожно. В одно мгновение подхватив за талию, усаживает на стол и принимается испытывать меня смелыми движениями рук по телу, в желании заставить ответить самой себе: уверена ли я, что его бывает много?

И я могу ему ответить одним лишь «мне всегда будет тебя мало», однако за меня отвечают проникающие под серую мужскую футболку руки.

Мне нравится, как ты подтыкаешь ночью одеяло, заключая в свои объятия… нравится, как ты ругаешь меня за излишне легкую одежду не по погоде. Нравится, как ты застываешь, стоит мне дотронуться до тебя в момент активации датчика. Меня восхищает, когда ты садишься или ложишься на постель ближе к выходу, неосознанно стремясь меня защитить, как спихиваешь меня с компьютерного кресла, если я засиживаюсь допоздна. Даже твои шутки, они приводят меня в восторг! Мне все в тебе нравится… прости, что я так поздно это поняла.