Текст книги "Эксперимент RK800 (СИ)"

Автор книги: Hello. I am Deviant

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

В панике осмотрев подвал, я с надеждой в душе вспомнила про пустой высокий шкаф, сделанный полностью из железа. Не отель класса люкс, но в предчувствии опасности, дышащей в спину, на комфорт как-то наплевать. Коннор вновь начал ощущать толчки в грудь, однако в этот раз потерянный и встревоженный он неосознанно поддавался им, пятясь назад.

– Быстро в шкаф! – скомандовал хриплый, но уверенный в себе голос.

– Я не могу вас бросить, – с тревогой воспротивился Коннор, уперевшись спиной о железную дверцу.

– Со мной все кончено, а ты еще можешь жить! Залезай быстро, и даже не вздумай вылазить!

Сколько недоумения и вопросов я видела в его блестящих карих глазах. Наминая пальцы и вздрагивая от каждого звучащего сверху удара, я топталась на месте, посылая машине телепатические просьбы не тупить, а следовать инструкциям. Но он не желал. Смотрел в непонимании, почему я так стараюсь его спрятать, ведь по сути все ранее проведенное время мы резко разделяли роли «тюремщик – заключенный». И вот, смерть стучит в дверь, выбивает ее из петель, а я пытаюсь донести до машины, что моя история рассказана. Следующие пустые страницы будут отведены под его жизнь.

– Коннор, посмотри на меня внимательно, – вцепившись в его плечо правой рукой, я с упоением почувствовала тепло искусственной кожи. Коннор не сводил с меня карих глаз, и с каждым словом этот взгляд становился все тяжелее, отчаянней. Лепет вырывался из моих губ, но, как ни странно, мне удавалось говорить уверенно и складывать слова в осмысленные фразы, несмотря на истерию внутри. – Ты спрашивал меня, что именно я увидела в твоих системах. Так вот послушай. Ты девиант, Коннор! И с самого начала им был!

RK800 желал возразить, я видела это в приоткрытых губах, в едва уловимых отрицательных кивках головы, но одним движением руки мне удавалось заткнуть машину. Времени и так оставалось слишком мало, учитывая как жалобно скрипнули в последний раз петли на входной двери.

– Твои кодировки содержат то, что девианты приобретают в процессе девиации! – сбивчивые слова постепенно превращались в сдавленное рыдание, ведь каждый удар сверху отзывался во мне дрожью. Там была смерть. Как минимум тюрьма стучала во все стены. – Вот почему коды были у тебя зеленого цвета! Тот, кто создавал тебя изначально хотел, чтобы у тебя возникли отклонения!

– Я не понимаю…

– Не стоит понимать! Прими как есть!

Грохот сдавшейся двери оглушил, и я вдруг почувствовала себя легко, свободно. Больше не будет пряток, больше не будет страха. Вскоре в подвал ворвется могильный сквозняк, и вслед за ним раздастся торопливый, тяжелый топот с требованиями упасть на пол. Глядя в карие глаза в последний раз, я с ужасом для себя поняла, как сильно разнятся эмоции рядом с машиной. Несколько часов назад я плавилась на ледяном столе рядом с ним. Сейчас же сотрясалась в зверином страхе.

Вздохом утихомиривая разбушевавшееся сердце, я прильнула к Коннору в прощальном поцелуе. Не хочется покидать этот мир или отправляться за решетку в полнейшем страхе и одиночестве. Возможность ощутить его рядом придало мне сил, заставив почувствовав или вообразить себя сильной. И вот, андроид, что даже не успел среагировать, был грубо впихнут в шкаф как раз вовремя. Мужские крики на первом этаже сменились скрежетом очередной сорванной двери, что не смогла выстоять перед одним ударом. Я с ужасом отпрянула от шкафа как можно дальше.

– На колени и руки за голову!

Ор наполнял холодный подвал, вырывая из сердца то, что секунду назад подарил RK800. Их было немного, всего трое человек в белых костюмах, как у тех солдат, что были мною сбиты. Однако если на тех я шла тараном без каких-либо сомнений, то на этих даже не смела поднимать взгляд. Только сбивчиво просила не стрелять, медленно под дулами автоматов опускалась на колени и убирала руки за голову. Холодный пол перед взором был куда приятней, чем те, что сейчас вестниками смерти стояли напротив. Один из солдат быстро обошел сзади, грубо опуская мои руки за поясницу и сцепляя на них пластмассовые стяжки. Запястье больно обожгло от столь резких движений, но я лишь натужно всхлипнула, не стараясь более унимать дрожь.

– Черт… – один из солдат прошелся мимо столов, на мгновение задержав взгляд на мониторах. – Какого хрена здесь творится…

– Тебе ль не все равно? – отозвался тот, что стоит сзади, теперь порывисто поднимая меня на ноги. Последние отказывались слушаться, за что я была одарена очередным грубым движением и болью в сжатом правом плече. – Достали и хрен с ней. На кой черт ты вообще туда полезла?

Вопрос был адресован мне, но я не торопилась на него отвечать. Точнее, я вообще не желала что-либо говорить. Только сжимала губы в тонкую полоску, в который раз за вечер поливаясь горькими слезами. В голове мантрой повторялось всего несколько слов: «Только не выходи, только не выходи…» и Коннор, кажется, улавливал их в моем обреченном взгляде сквозь дверь в мелкую решетку.

Андроид старался вести себя как можно тише, полностью обездвижив тело. На минуту даже пожалел, что не попросил у техника встроить себе контроллер дыхания, однако солдаты были так заняты своими разговорами и покорной пленницей в пальто и грязном платье, что напрочь забыли осмотреть самые очевидные места для укрытия. Впрочем, они ведь и не знали, что в доме кто-то еще есть.

Очередные всплывающие фрагменты заставили Коннора на мгновение потерять нить грубого разговора людей. Его карие глаза быстро моргали, в нерешительности Коннор пошатывался, все еще стараясь сохранить устойчивость. Одна рука прижимала одежду, другая держала всученный пистолет. И следующее оповещение заставило машину злобно посмотреть сквозь решетку вслед уходящим людям, с силой сжимая холодное оружие.

Ошибка памяти

…прости, Коннор… прости меня…

Ноги плелись, цепляясь уггами за ступеньки, сбивая носком вырванный замочный механизм. Мужчина, что вел меня вперед, то и дело, что выругивался матом, беснуясь над моей вдруг поникшей смелостью. Холод и снег улицы встретили нас завыванием ветра, едва согретые обнаженные ноги, выглядывающие из-под короткого платья, снова пронзили тысячи игл. Я не обращала на это внимание. Шла вперед, сквозь слезы и всхлипы цепляясь за окружение. Лишь бы не впасть в обморок, лишь бы не схватить инфаркт…

– Ну, и что с ней делать? – отозвался один более спокойный солдат.

Я блекло осмотрела патрульных, понимая, что ничем они не отличались. Спрятанные лица, одинаковые униформы и идентичные винтовки делают их безликими, возносят к статусу «жнецы смерти». У кого-то может быть семья или только супруга, могут быть родители и дети, животные… но все они, облачившись в солдатскую экипировку, разом теряют свою личность. Этим они напоминают мне меня, одетую в белый халат с синими перчатками. Забавно… всего пару минут назад я ревела и сокрушалась над болью в груди, теперь же смотрю в лицо безликой смерти в готовности взять ее за протянутую худощавую кисть.

– Да чо делать… пристрелить и делов, – тот, что держал мои руки позади, резко прижал меня к белой крупной машине военного назначения. Удар лицом о холодный металл отдался болью, но я молчала, сжав губы. – Там все равно никто разбираться не будет.

– Это тебе не железка. Это человек, – воспротивился третий доселе молчащий солдат, опустив ружье дулом вниз. Второй патрульный, поднявший вопрос, согласно кивнул головой, убирая автомат за плечо. – К тому же кто знает, что там у мэрии на самом деле произошло.

– Ладно, – самый ублюдошный патрульный продолжал давить мне между лопаток, крепко прижимая к машине. В мгновение ока по телу пробежались шероховатые касания мужских ладоней в перчатках, не несущих в себе никакого подтекста. Патрульный ощупывал руки и ноги на наличие оружия, и, не найдя его, оторвал меня от холодной поверхности автомобиля. – Пусть в будке тогда сидит. Наших все равно в доки всех перенаправляют. Может, и нас отправят.

Солдаты согласно кивнули, и уже было расслабились, наблюдая, как ублюдошный тащил меня к задней части машины. Но двери не успели распахнуться. Ведь уже в следующее мгновение позади послышался мужской приглушенный «Какого черта…», и мир окутала пелена. Патрульный резко отбросил меня прямо на дверь. Звуки выстрелов терялись в невероятном потоке вспыхнувшей боли и ярких искр из глаз, что пронзили голову от тяжелого удара о железную дверь. Я медленно сползла вниз, не чувствуя ни снега оголенной кожей, ни криков мужчин. Окружение постепенно окутала тьма, не желающая отдавать меня обратно в лапы реальности.

Я терялась во времени. Мрак отступил лишь когда выстрелы стихли, а руки вдруг почувствовали свободу. Силы покинули тело, настолько тяжко удар по голове отозвался во всем теле. Окружение танцевало в демонических танцах фонарного света, лучей фар и бегущих тенях. Кое-как промычав что-то не членораздельное, я постаралась сесть. Волнами накрывающая тошнота подкатила к горлу, но желудок был пуст почти с самого утра, и теперь наружу выпрашивался только пропитый болью и страхом воздух.

Это был Коннор. В черных джинсах и серой футболке, но босиком. Он сидел рядом со мной, встревоженно оглядывая лицо, стараясь помочь мне принять сидячее положение. Наконец, усмирив дрожь в мышцах и отогнав остатки тьмы, я сонливо осмотрелась по сторонам. Трупы людей лежали по разные стороны. Один у машины, рядом с моим безвольным телом, другой у входа в дом. Еще один был повален на искусственный кустарник, раскинув руки в стороны. Сам Коннор тоже не остался не поврежденным. В его левой руке красовалась дырка, внутри которой бегали синие искры.

– Я же сказала… – туманно отозвался ослабший голос, сковываемый воспаленным горлом, – …не вылезай из шкафа…

– А еще ты сказала, что я нужен тебе только для кодировок, – безэмоционально ответила машина, заглядывая в каре-зеленые глаза.

Я путалась в реальности и в иллюзиях. Может, я просто уже умерла, но по какой-то причине попала в рай? И вот, андроид становится для меня вознаграждением, с которым я могу разделить вечность? Не спуская одурманенных болью глаз с лица RK800, я протянула руку и дрожащим пальцем прошлась по контуру нижней губы. Теплый, мягкий… настоящий.

Андроид действовал быстро. Отметив на левом виске красную струйку, аккуратно, но резво подхватил меня на руки и отнес к стоящему у соседних зданий пикапу. Реальность мелькала мимо меня, просачивалась под кожу, но осталась незаметной в бешеном танце фонарей и снега. Все тепло, что дарил мне «не девиант», пропитывало озябшее тело, которое от перепада температур сильно потряхивало. Усадив меня на пассажирское сиденье, Коннор исчезнул в доме и вернулся только через несколько минут. Заранее приготовленные вещи спрятались за водительское кресло, сам Коннор с невозмутимым видом уселся за руль. Мой тоскливый взор цеплялся за яркий свет родного крыльца, где были проведены приятные мгновения в компании одного девианта. Доброго, язвительного, но самоотверженного.

Воспоминания сменялись так же быстро, как мелькающие за окном дома. Пока пикап мчал по дороге, я, ощущая растекающуюся от боли в голове слабость по телу, укуталась в бежевое пальто покрепче, скинула промокшие угги и подобрала под себя ноги. Верхняя одежда стала мне убежищем из теплой ткани. Должна была признаться, Коннор сориентировался быстро. Здраво рассудил, прихватив из дома мою обувь и одежду Майлза. Одна из черных рубашек, которые так любил девиант, теперь сменила серую футболку, позволяя скрыть некритическое ранение в плече. Охотник вел машину, не озираясь по сторонам. Я же не могла отвести от него уставшего, скорбного взора, из последних сил держась, лишь бы не разреветься.

– Куда мы едем? – сквозь хрип попыталась спросить я, ощущая тяжесть в груди.

– На окраины, через Кирстен-стрит, – не глядя на меня ответил Коннор. В его голосе не было сожаления или злости, напротив, «не девиант» был уверен в своем решении покинуть город под руку со своим “тюремщиком”.

– Я должна снять все со счетов…

– Все здесь, – на мгновение андроид покосился в мою сторону, точно решая, стоит ли произносить имя. – Он позаботился обо всем.

Не знаю, зачем заговорила о деньгах. Так не хотелось ввергаться в истерику, поливаться слезами, оплакивая близкого друга, что отдал жизнь ради моего будущего. Казалось, чем дольше я оттяну момент окончательного прощания, тем позже придет осознание, что он мертв. Он не мертв! Он просто уехал куда-то надолго, как обычно рыщет по городу в поисках компромата на дело… он не мертв, просто уехал, не предупредив, но оставив ориентиры другому андроиду, которому доверял самое ценное, что у него было… он не мертв, просто покинул ненадолго дом, и вскоре мы встретимся где-нибудь в Мексике на условленном месте. Я буду держать стаканчик кофе, а он как всегда отберет у меня его, шутливо напоминая о приближающемся закате человеческой жизни…

– Я хочу кофе… – выдохнула я, ощущая накатывающий слезливый комок в горле.

Я знала, что ответит Коннор. Знала, и потому спросила, понимая, что его слова станут отправной точкой для неимоверного количества слез. И интуиция оказалась права.

– Тебе нельзя кофе, – все так же холодно заметил Коннор, устремив взор на заснеженную дорогу. – У тебя аритмия.

Беззвучные всхлипы сорвались в рыдания. Тело трясло, скорбь пробиралась от сердца к легким, от легких в желудок, и тут же растекалась холодом по сосудам. Я зарылась лицом в пальто, не желая показывать громких слез «не девианту», но Коннор не пытался прервать моих страданий. Уж он-то, детектив с психологическим базисом, как никто другой знал, как важно человеку попрощаться с близким. И потому Коннор лишь жалобно хмурился, чуть сгорбив плечи.

Андроид некоторое время молчал, вслушиваясь в женские всхлипы и сбивчивое дыхание. Он выждал несколько минут, обдумывая, стоит ли до конца раскрывать второй и последний разговор с девиантом, что состоялся за все время в доме. Ставшие приглушенными всхлипы не поставили точку в его решении. Коннор, все еще глядя на дорогу, своим голосом вновь ввергает женщину в задыхающийся рев, позволяя той выплеснуть всю боль без остатка.

– Я обещал ему, – с каждым его словом дыхание учащалось, намекая на новую волну истерики. – Обещал, что уберегу тебя.

Слезы текли безустанно, так же быстро, как заметающий улицу снегопад. Пальцы судорожно цеплялись за пальто, точно в нем хранилось еще немного тепла друга, но ведь он и не касался до него толком ни разу. Я могла лишь пропитывать одежду солеными слезами, с болью в груди вспоминая каждый проведенный день вместе.

Современное время (ноябрь 2040 года)

Теплое ноябрьское утро начинается для многих людей в шесть или семь утра. Соседи рядом покидают небольшие домики, покрытые обильным снегом. Все спешат на работу, либо везут детей в школы, прогуливаются с собаками. Канада всегда считалась холодной страной, и полтора года назад мы убедились в этом на собственном примере. Досье было исправлено, никто после бунтов не задался вопросами о причине смерти трех патрульных, которые и так умирали, как мухи после нападения на Иерихон. О последнем я узнала буквально через несколько дней после отъезда из города. Новости пестрили видео, снятого с вертолета, как патрульные в черных и белых одеяниях штурмуют корабль. Внутри баржи звучит взрыв, и девианты с людьми пытаются выбраться наружу. Где-то на палубе мелькают четверо то ли людей, то ли машин. Сквозь пелену снега мерцает металлическим бликом ручное оружие, больше похожее на мечи. Я не вдавалась в подробности происходящего. Очередные стычки непонятно кого непонятно с кем. Лишь отметила для себя, что у одного из защищающихся слишком длинные волосы и хрупкая фигура для мужчины.* Даже странно все это.

Стоя на крыльце маленького домика, я, кутаясь в теплый плащ, с упоением вдыхаю морозный воздух и пьянящий аромат свежего кофе. «Не девиант» – который все никак не может избавиться от издевательского ярлыка с моей стороны – скрылся еще рано утром. Машина быстро переняла весь тот опыт компромата, который был накоплен мной и моим другом. Вот только использовал он его на благо местной полиции, выступая этаким незримым помощником правосудия. В который раз убеждаюсь, что заводские настройки все равно перебивают девиацию, усугубляя ее. Интересно, чем занят тот Коннор, что пришел на смену этому?.. наверняка остался в полиции, учитывая, что США сдалось под натиском девиантов.

– Что-то ты сегодня слишком рано встала.

Внезапно появившийся андроид в темной кепке и черной кожаной куртке с усмешкой смотрит на меня, стоящую посреди крыльца. Мы оба были довольны поспешным решением покинуть Мексику спустя полгода жизни. Столь тяжелая в экономике страна была непривычной для нас обоих. Мне – из-за долгой жизни в более или менее высоко-цивилизованных условиях на территории штатов, Коннору – из-за слишком крупного количества преступников. Это для него было прямо-таки наваждением, с которым ни я (техник), ни он («не девиант») не могли справиться. В конце концов, мы решили покинуть Мексику, отправившись в Канаду в обход США, через Европу. Со штатами вообще теперь не хотелось иметь дело, чего уж говорить, чтобы оказываться на ее территории.

– Рано? – я с усмешкой смотрю на наручные часы, поплотнее сжимая бокал кофе. – Без четверти двенадцать дня.

Коннор вскидывает брови, буравя меня испытывающим взором изумительных глаз. Даже почти полностью потеряв свой привычный «механичный» характер, андроид продолжает оставаться завораживающе прекрасным, одуряюще восхитительным. Достаточно одного взора, чтобы начать задыхаться не в приступе аритмии, а в приступе трепетного возбуждения. Особенно когда он надевает эту вызывающе-агрессивную кожанку с клепками, как у байкеров.

– Ой, не придирайся, – раздраженно машу рукой, правильно расценив сарказм на лице «не девианта». – У меня законный выходной. Захочу – встану в пять часов вечера.

И я не вру. Найти работу опытному инженеру-кодировщику в век высоких технологий не сложно. Моя работа мне приятна, пусть и заставляет общаться с людьми и вставать рано по утрам. Благо график сменный, так что можно и расслабиться даже посреди серых будней.

Коннор не отвечает. Вместо этого его карие глаза сужаются, мужская рука торопливо и уверено тянется к белому бокалу. Как и всегда, мне не хватает проворства, чтобы вовремя определить покусительство на дурманящий напиток. Под мое рассерженное «Эй!» Коннор по-хозяйски отбирает бокал, выливает содержимое в покрытую снегом пожухлую траву и так же невозмутимо возвращает бокал обратно в женские руки. Ответом ему становится хищный взгляд.

– Ты таким образом только приближаешь свой конец, – сурово отзывается андроид, сверля меня пронзительным взором.

– Какая разница, сейчас умереть или потом, и вообще…

Я осекаюсь на полуслове. Ловлю взглядом проходящего мимо «человека» с пшеничного цвета волосами и голубыми, яркими глазами. На андроиде, что идет следом за каким-то мужчиной, нет диода, но есть светлая серая куртка и черные брюки с темными ботинками. Андроид серии PL600, что появляется на этой улице каждую пару дней, приветственно машет рукой, уже привыкшей к нашему соседству. Я лишь блекло улыбаюсь, грустно кивая ему головой.

Коннор замечает мое замешательство, едва развернувшись, чтобы войти в дом. Он, как и я, провожает слегка тоскливым взором андроида, который нашел спасение на территории Канады. Как и тысячи других машин, бежавших как можно дальше от смерти в родных краях.

– Он любил тебя, – звучит рядом голос стоящего ко мне полу-боком Коннора, что своими приятными бархатными нотками заставляет покрываться мурашками. Я могу лишь дернуть в его сторону головой, как бы давая понять, что полностью в его внимании. – И я его понимаю.

Мне нечего ответить. Сильнее кутаясь в пальто, я с тоской в душе смотрю в карие, теплые глаза. Ловлю на себе полный уюта взгляд, вспоминая практически каждую ночь, проведенную вместе. И как бы я не хотела, как бы не пыталась, все равно порой вспоминаю светловолосого «парня» с яркими голубыми глазами и язвительными шуточками. В груди расплывается пятно боли и скорби, что смогли окончательно оставить разум только полгода назад. Я оплакивала его… каждый день и каждую ночь в течение полтора года. И благо, Коннор воспринимал это положительно, оказываясь в такие моменты рядом для удержания меня на плаву.

– Идем, – Коннор аккуратно укладывает руку на тонкую талию, увлекая меня в дом.

И я следую. Иду покорно, надеясь и завтра увидеть паренька из серии PL600, упиваясь чувствами к «не девианту», но сожалея об отсутствующей хотя бы одной маленькой фотографии Майлза. Того самого, что был единственным и неповторимым в нескончаемом ряду одинаковых копий.

Комментарий к Побег

*отсылка к фанфику “Бесчувственные”.

Для меня это скорее история не про ОЖП и Коннора, а про ОЖП и ОМП. Но должна признаться, что главным вдохновением для написания фика послужили не только комиксы Byzantine Generals, но и перевод песни Marshmello, Bastille – Happier. Слишком грустный для такой прекрасной мелодии… но слишком идеально подходящий к такой истории.

========== Побег. Очевидное (альтернативная концовка) ==========

Комментарий к Побег. Очевидное (альтернативная концовка)

ВНИМАНИЕ! АЛЬТЕРНАТИВНАЯ КОНЦОВКА!

запрещено к прочтению тем, кто хочет оставить послевкусие от крепкого стекла. но те, кто хотел бы немного бальзама на душу – милости просим)

P.S.: изначально планировался плохой финал, и я его написала, дабы помучить себя и вас. но как же сложно воспринять эту трагедию так просто, особенно авторской душе. так что это для отключения потока крепких слезок и постоянно поглощения чая с ромашкой. а то тяжко…

Их было так много… не меньше десяти. Белые одежды и синие светодиоды, кто-то уже успел переодеться в уличные куртки и брюки в попытке обезличить себя в толпе. Но толп больше не было. Большинство людей покинуло город в страхе быть втянутыми в разборки машин и правительства. Остались только самые отчаянные или не имеющие иного выбора. Я была в их числе.

Девиант выделялся среди своих собратьев, которых трясло при виде нацеленного дула винтовок. Черная кепка скрывала светлые волосы, голубые глаза смотрели ровно перед собой. Даже мельком глянув на машину, я сразу же сообразила, отчего андроид смотрит так спокойно и уверено. Он не надеялся вернуться домой, еще на пути сюда наверняка понимал – эта дверь открывается лишь в одну сторону.

Ох, Майлз… извини, но ты просчитался, не учтя одного взбешенного техника в своей жизни.

Дорога заледенела под действием снега и ветра, и скорость седана была слишком высокой, чтобы успеть затормозить вовремя. Но разве кто-то собирался тормозить?.. да, собирался. Вот только не посреди улицы.

Бордюр подкинул автомобиль вверх, ревом извещающий всех присутствующих о своих намерениях. Солдаты опешили, лишь на мгновение обернувшись в мою сторону. Этот момент был бы прекрасной возможностью для стоящих на коленях девиантов, но никто из них не удосужился броситься прочь из страха услышать выстрелы в спину. Машины смотрели на несущийся автомобиль, за рулем которого, кажется, никого не было. Ведь я уже успела пригнуться, вцепившись в руль, едва череда выстрелов заставила лобовое стекло осыпаться и пронзить правое бедро болью из-за вонзившегося осколка.

Резкий удар по педали газа стал для машины почти что летальным. Шины со скрипом затормозили по заснеженной площади, поднимая в воздух крики андроидов, воинственные возгласы двух солдат и очередной шквал выстрелов по железной обшивке седана. Только потом я мельком отмечу, как вовремя успела ударить по тормозам, разделяя отпрыгнувших в стороны девиантов от солдат в белом. Выстрелы все звучали и звучали, в какой-то момент снаружи слышались глухие удары и мужские голоса. Я не могла в полной мере осмотреть происходящее, судорожно пытаясь сквозь слезы и плотно сжатые губы выползти наружу через дверь пассажира. И только когда двигатель заглох, а в глазах перестали плясать искры боли, смогла разглядеть происходящее, лежа на белом снегу.

Майлз уже стоял над валяющимся без сознания солдатом, глядя на меня с ужасом и недоумением. Одно его движение в мою сторону сопроводилось стреляющим звуком, и я не сразу поняла, что происходит. Андроид несколько раз дернулся и, глядя мне ровно в глаза, упал навзничь.

– Майлз! – хриплый крик вырвался из груди, растворившись в снегопаде белым паром.

Все еще сохраняющий силы последний солдат, которого я приняла за бессознательного, держал поднятую руку с пистолетом. Выстрелы прозвучали так резко, так незаметно, отчего внутри образовалась едкая дыра. Некий девиант в синей полицейской униформе и с голубой повязкой на плече выстрелом из винтовки добил патрульного. Андроид виновато перекинул взор с меня на лежащего Майлза, после чего, отбросив винтовку, скрылся среди брошенных машин.

– Майлз… – шепот рассеивался, терялся в воцарившейся тишине. Я видела, как девиант пытается осмотреть повреждения, и его неумелые движения отзывались в груди надеждой. Не хотела я видеть его таким же обездвиженным, как лежащие рядом пристреленные машины.

Осколок под сдавленный хрип был вытянут из ноги. Крови было мало, что говорило о целостности крупных сосудов, но режущая боль не давала в полной мере встать и подойти к другу. Оставалось только ползти.

Красные пятна пропитывали плащ и белый снег, оставляя за собой следы. Я как раненный волк, загнанный в угол. Все стараюсь вернуться в свою стаю, к своей семье, при этом не имея возможности зализать рану или хоть как-то оторваться от преследователей. Даже сквозь шум ветра можно было слышать далеко разносящиеся крики и выстрелы из соседних районов. Рация на теле одного из солдата скрежетала, призывая хозяина к ответу.

– Майлз… – наконец, сквозь слезы я смогла добраться до машины, что непонимающе смотрела мне в глаза. Он словно пытался понять, почему я здесь, и, главное, я ли это вообще. Пуля не прошла на вылет, что уже радовало, однако учитывая вялые движения андроида, системы биокомпонентов были задеты.

– Что ты здесь делаешь?

Я игнорировала и боль, и изумленный голос девианта. Злобно стискивая зубы, разрывала ткань куртки и рубашки. Полностью целый подтянутый торс радовал, придавал надежды, но понимание того, что пуля зашла со спины и осталась внутри намекало на поврежденный насос. Иной причины, почему выстрел не пробил его насквозь, и быть не могло.

– У тебя кровь… – Майлз обеспокоенно желал подняться, чтобы осмотреть мою рану ближе, но под действием моих порывистых движений и собственного бессилия тут же повалился назад, теряя черную кепку.

– Не двигайся!

Приказного тона хватило только на долю минуты. Скрежет рации не дает ему спокойно лежать, потерянно осматривая падающий снег. Я же, ощущая нехватку воздуха в истеричных легких, вовсю тянула к себе расположившийся рядом труп машины. Увы, живот той был поврежден.

– Я же сказал тебе уезжать, – бормотал приглушенный голос, от которого сердце отдавалось болью. – Дженнифер, ты должна уехать…

Его слова уносил ветер, и я этому радовалась. Старалась сосредоточиться, прилагая максимум оставшихся сил для того, чтобы дотянуться до очередного механического трупа. Надежда блеснула в каре-зеленых глазах – эта машина отключилась из-за пули в лоб.

– Дженнифер…

– На кой черт ты это сделал?! – я буквально шипела, сверкая яростными глазами. Насос был спешно вытащен из мертвого андроида, после чего я дала себе лишь секундную паузу для успокоения нервов и трясущихся рук. Воображение словно назло рисовало самые жуткие повреждения в виде разорванных полностью «сосудов», при которых биокомпонент окажется ненужным. – Сказала же, не лезь к ФБР!

Дрожащие пальцы заставили брюшную полость едва дергающегося девианта раскрыться. Он смотрел в мои глаза, всякий раз делал так при манипуляциях с его телом, и меня всегда это раздражало, но не сейчас. Сейчас мне хотелось, чтобы он смотрел осознанно, фокусируя взгляд на лице, а не на вселенской бесконечности, сквозь пелену снега.

Ужасы остались лишь в воображении. Там им и место. Пуля и впрямь разбила насос, при этом оставшись в толстой стеклянной оболочке. Пролитый на внутреннюю часть брюшины тириум начинал неизбежно высыхать на воздухе, просачиваясь сквозь щели в стекле. Из всех «сосудов» поврежденным был только один, и его срочно требовалось закрыть.

Скрежет из рации на мгновение сменился тусклым голосом мужчины. Мы оба замерли, испуганно глядя на лежащего солдата, с портативного устройства которого слышались крики и выстрелы. Вскоре сквозь ветер донеслась громкая ругань вперемешку с «Твою мать, Дони, я щас приеду и накостыляю тебе по полной». Только подмоги в белой экипировке нам не хватало…

– Дженнифер, послушай, – голос Майлза отрезвил так резко, что насос едва не вывалился из дрогнувшей руки. Боль в бедре начала затухать под воздействием холодного ветра и общей дрожи, и я даже удивилась, как быстро вдруг заработали мыслительные процессы. Одна из моделей линии AX400, у которой и был отобран ранее насос, смотрела вверх, пронзая взглядом пространство. Ее волосы были заколоты невидимками. – Оставь меня немедленно, езжай домой и…

– Скажешь еще хоть слово, и я из тебя принтер сделаю.

Это не была шутка, это была вполне себе реальная угроза. Глаза Майлза от этого жесткого тона потеплели, точно он пытался понять, насколько далеко готов пойти человек ради машины. Далеко, Майлз. Очень далеко.

Выудив заколку из темных волос девианта, я тут же сжала края трубки, остановив поток голубой крови. Насос был спешно заменен. Как только биокомпонент отозвался щелчком фиксации, я тут же вздернула ладони вверх, взволнованно срывая с губ белые клубы пара.

– Сколько тириума осталось?

Андроид нахмурился, часто заморгав светлыми ресницами. Его вялые, сонливые движения говорили о большой потере, при которой биокомпоненты не получали должного питания, и любое промедление могло стать конечным. Пусть целый насос позволял девианту больше не получать оповещения о скором отключении, все же это было лишь временное явление. Ведь зажим все равно не смог сдерживать поток крови, что теперь сочился по каплям, оставляя машине меньше времени на жизнь.

– Тридцать четыре процента, – Майлз безвольно откинул голову на белый снег. В его взгляде читалось смирение, готовность отбыть на тот свет, и этот взор голубых глаз заставлял меня желать дать ему хорошей пощечины, как средство от истерии. – Дженнифер, я не протяну долго… езжай домой, Коннор…

– Вставай!

Попытки подняться на ноги отзывались новыми беззвучными слезами, к которым теперь прибавился еще и хрип из груди. Где-то там по улицам мчала патрульная машина, что желает «накостылять Дони по полной», вот только Дони уже как минут десять без сознания, и единственными, на кого можно было бы свалить сей факт были человек и девиант.