Текст книги "Искушение на двоих (СИ)"
Автор книги: Hell.ena
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)
– Ты так оскорбил меня.. – растроганный своими горькими обидами юноша смятенно опустил взгляд под ноги и остервенело впился длинными черными ногтями в свои похолодевшие от воды и утренней прохлады ладони.
Каулитц, словно пораженный, безмолвно, как провинившийся раб, ожидающий наказания, стоял перед ним, негласно позволяя мальчику выговориться, и каждое его пропитанное отчаянным гневом слово впивалось сильными, смертельными пальцами гиганта в его сердце. Но молчать дальше, наблюдая за этим растерянным состоянием маленькой нимфы, ему было уже просто невыносимо.
– Прости, я не должен был.. – проговорил в волнении садовник, нервно облизывая вмиг пересохшие губы.
Все многогранные, не похожие друг на друга эмоции, решившие проявиться одномоментно, все сильнее давили на сжимающееся горло, мешая говорить все эти слова, но сказать их он теперь был просто обязан.
– Не должен что..? – искренне боясь услышать то, что их ночь была лишь жестокой ошибкой, тут же, словно обреченно, задал вопрос Билл, а растерянная, не умеющая найти себе место душа уже пыталась принять этот до сих пор не высказанный Томом ответ, заранее свыкаясь с ним, и отчаянно кровоточила от всей этой неизбежности.
Каулитц же в это время осторожно и с сердечным замиранием тронул юношу за руку, точно боясь причинить ему боль, и ласково переплел между собой их пальцы, неуверенно поднося их к своим губам и нежно, неторопливо целуя.
– Так глупо себя вести, – не отводя прямого, серьезного взгляда, проговорил садовник, удерживая в стальных оковах свое мечущееся волнение.
Когда он уже вскоре после ухода мальчика осознал свой гнусный поступок, ему хотелось вернуть назад безвозвратно минувшее время и как-то иначе и мягче разрешить ситуацию, но это было невозможно. Том уже успел ранить Лауфера, который был отчаянно в него влюблен и готов ради него совершать даже самые безрассудные вещи.
А в то же время сам Билл по своей неопытности не понимал, насколько трудно мужчине пойти на такие новые для него отношения, и вместо того, чтобы морально помочь, успокоить и направить его растерянные мысли, он обижался и ставил во главе угла только лишь свои оскорбленные чувства. Он забывал и о том, что сам же был инициатором всего происходящего между ними, однако оказался совсем не готов к тому, что что-то может пойти не так просто.
Волнительно прикусив пухлые розовые губы, мальчишка с подозрением осмотрел красивое лицо мужчины, вновь находящееся так близко и не выказывающее в тот момент и доли неискренности. Он все же несмело поднял вторую руку, осторожно опуская изящную ладонь на широкое плечо Каулитца, хотя в мыслях отчаянно и обреченно билось громкое, оглушающее: «Не трогай!».
Влюбленная душа вопреки всему так и тянулась к Томасу, как бы гадко он с ним до этого не поступил, оказавшись на распутье хладнокровного разума и влюбленного сердца, не зная, что выбрать, а сперва избрав неверно, ему пришлось возвращаться уже по болезненно обжигающему ступни пути.
– Мне тоже было тяжело прийти в бассейн и тебе признаться, но я пришел. Знаешь, как страшно было? – импульсивно спросил Лауфер, крепко и взволнованно сжимая пальцами ткань футболки, а его взгляд упал на яркий засос на шее, который он собственнически поставил на садовника еще в клубе, когда ловко отбил его у подозрительной спутницы.
«Мое», самодовольно прозвучало в его голове, и в то же время он на отдаленных полках памяти знал о том, как он сам обманывал Каулитца практически неделю, насильно перестраивал его под себя из-за своего горящего, страстного желания обладать им, и как бурно тот отреагировал на все новые неутешительные открытия. Однако нетерпеливому Лауферу совершенно не хотелось ждать, и он стремился получить желаемое как можно скорее, и от такого излишнего напора он, вероятно, и получил обратный эффект и этот болезненный отворот.
– Могу представить, – нервно улыбнулся Том и спешно оглянулся, чтобы убедиться, что никто не заметил того, как молодые люди вместе скрылись в цветущей беседке, уже знающей о них то, чего не знали другие. – Я хочу все исправить, – вновь переходя на шепот, проговорил он и, собрав все свое мужество в кулак, подался навстречу Биллу, ласково тронув его мягкие, сладкие губы своими губами.
Он хотел, чтобы эта физическая нежность, основанная на искреннем желании сделать это, могла помочь ему правильно высказаться, но тот быстро повернул в сторону голову, теперь не разрешая обидевшему его мужчине этот поцелуй. Получив вполне ожидаемый отказ, Том медленно отстранился, а сердце, отчаянно бьющееся в агонии, безнадежно дрогнуло.
– Что мне сделать, чтобы получить прощение?
– А ты уверен, что вообще его хочешь? – безумно боясь отпугнуть садовника своими словами, все же спросил Лауфер, убирая за ухо тяжелые мокрые пряди, с которых до сих пор стекала по его телу вода, скапливаясь под его босыми ногами.
Теперь и он стоял на распутье, решая, простить или прогнать, но на второе он в любом случае не был бы способен. Ведь его наивная, трепетная любовь все равно беспощадно разорвала бы его на части, если бы он сделал хоть один неверный шаг от Тома.
– Не знаю, я теперь боюсь, что на завтра ты снова передумаешь, используешь меня и выставишь, как шлюху, за дверь.. – с горькой усмешкой проговорил вновь расстроившийся брюнет, прекрасно помня, что он почувствовал в тот ужасный момент, когда оказался ненужным с утра самому любимому мужчине.
Вероятно, именно теперь Лауфер действительно побывал на незавидном месте тех, кого наутро прогонял он сам, решив ограничиться только одной встречей с кем-либо, но этот случай все же отличался от всего предыдущего. Здесь были затронуты его собственные чувства, которые и приняли весь удар на себя, однако лишь едва шелохнувшись от этого урона.
– Такого не повторится. Прости меня, – обреченно проговорил Томас, прекрасно понимая, что одних слов ничтожно мало, чтобы такое забыть, и, нахмурившись, виновато поджал губы.
Только сейчас он окончательно осознал, насколько отвратительно и мерзко выглядел со стороны со своими неубедительными отрицаниями, и так легко прощать его за такое Билл и вправду совершенно не был обязан.
– Просто.. – вновь осмелившись обнять свою прекрасную нимфу, продолжил он, и то, что Лауфер пока не стал его отталкивать, вселяло в Каулитца больше уверенности, а тот лишь смотрел на мужчину своими волшебными, околдовывающими глазами, так беззащитно и смятенно. – Не привык я к таким резким переменам, Билл, – устало вздохнув, он трепетно провел ладонями по влажной ткани легкого халатика на спине Лауфера, наслаждаясь его приятной гладкостью.
Именно в этом халате в самый первый раз он и увидел Лауфера в саду, без особых усилий сразившего его буквально с первого взгляда, и на этот раз он знал наверняка, что под ним на этом утонченном, притягательном теле сейчас совершенно ничего нет.
– Хорошо.. но у меня будет несколько условий, – чувственно обвивая своего мужчину обеими руками и ласково глядя на него, прошептал он в ответ.
Он все равно уже был готов забыть обо всем на свете, наслаждаясь только близостью своего желанного садовника, который свел его с ума с первой секунды встречи, а сейчас, осознав ошибку, пришел к нему вновь.
Каулитц же отчетливо ощущал, как в груди колотится обезумевшее сердце от необычайной мысли о том, что он в здравом уме и трезвой памяти обнимает этого мальчишку, и таких ярких и словно безумных эмоций он еще не испытывал ни с кем. Ему все больше казалось, что это является достаточной причиной, из-за чего все же стоило хотя бы попытаться попробовать эти необыкновенные отношения и чувствовать все это вновь.
– Какие условия? – с улыбкой грядущего облегчения сразу же поинтересовался Том, и его руки замерли на тонкой талии красивого брюнета.
– Ты бесповоротно и прямым текстом отшиваешь Агнет, а то я из-за нее слишком много нервничаю, – твердо и уверенно отчеканил он, чем вызвал у мужчины нервный смешок, который неудержимо вырвался сквозь изогнутые в улыбке губы.
Томас теперь знал наверняка, что Лауферу это его странное общение с кухаркой ни в коем случае не нравилось, и такой рассерженный, ревнивый Билл теперь вызывал у него лишь приятное, отдающее сладостным теплом умиление.
– Но у нас же с ней ничего нет! – не сводя внимательного взгляда с Билла, удивленно возразил садовник, и этого наивного, милого ребенка теперь ему лишь хотелось крепче к себе прижать и не выпускать из объятий. Но все же Том, коротко засмеявшись, с легкой укоризной просто покачал головой над его капризным условием.
– Ничего не знаю, иначе будешь кактусы высаживать по всей территории, а она – до ночи вылизывать кухню до блеска, – с чарующей улыбкой проговорил юноша, застенчиво опустив ресницы при будоражащем воспоминании о своей предыдущей колючей мести.
Об этом прекрасно помнил и приговоренный к ней садовник, исколовший себе все, что только можно, о веточки барбариса, а теперь голос соблазнителя действительно был полон решимости и сквозил неприкрытой угрозой.
– Хорошо, маленький ревнивец. Что еще? – проводя по мокрым, тяжелым черным волосам Лауфера, ласково поинтересовался Каулитц, сдавшийся еще и в этом.
В мыслях же он уже невольно продумывал, как вообще ему придется говорить с Агнет, которая сегодня, вероятно, тоже выйдет к нему в сад за новой порцией одностороннего флирта.
– Имей в виду, я потом проверю, – предупреждающе прищурившись, проговорил Билл, а садовник слегка закатил глаза, вскоре вновь возвращая свой улыбающийся взгляд на прелестную нимфу, которая все равно его за все уже простила. – Том, не бойся, что я несовершеннолетний.. – на грани слышимости прошептал юноша, ведя ладонью по спине Томаса и постепенно приближая ее к его загорелому лицу, осторожно и любовно лаская щеку, покрытую щетиной. – Я ведь уже взрослый.
– Птичка, я могу попасть за решетку, – серьезно и будто отчаянно ответил он, с удовольствием прикрывая при этой ласке глаза и все еще опасаясь этого риска.
Но все его мысли все равно против всякой воли были заняты лишь очаровательным Лауфером, однако и сам Билл даже ни на миг не смутился, совершенно этого не боясь и вовсе не считая разницу в возрасте проблемой.
– А я тебя не пущу.
– Наивный какой, – цокнул языком Каулитц, не разделяя такого легкомысленного отношения к этому вопросу, но, с другой стороны, такой нежный возраст его маленькой птички добавлял ей еще больше очарования и хрупкости по сравнению с взрослым садовником, и в какой-то степени Томасу это даже необъяснимо нравилось.
После нанесенной обиды теперь ему особенно хотелось заботиться о ней и оберегать, окончательно отвадить наглого Мертена, если тот рискнет еще хоть раз сунуться к Лауферу, но для начала требовалось как-то разрешить этот неприятный исход их прошлой встречи.
– А еще.. – не обращая внимания на это заявление, протянул брюнет, задумчиво закусив губу, по которой сперва медленно прошелся розовым язычком. Подняв взгляд в потолок беседки, он вскоре продолжил, снова переводя свой взор на садовника, до сих пор бережно обнимающего его. – Не стесняйся своих эмоций.
– Билл, – с теми же нотками опасений и легким неодобрением этой слепой беспечности проговорил Том, проводя ласковыми касаниями пальцев от виска до подбородка на красивом лице мальчишки.
Тот, нахмурив брови, слегка капризно выпятил поджатые, розовые, манящие губы, от чего Том улыбнулся.
– Хотя бы при мне. Вот что ты хочешь сейчас сделать? – едва не урча, спросил он, упиваясь этими потрясающими прикосновениями, дарящими столько нежности, о которой Билл бесконечно мечтал сквозь всю свою обиду, истязающую его с момента их оскорбительной разлуки.
– Наверное, это, – негромко отозвался Том и, еще раз взглянув в карие, янтарные глаза юноши, порывисто подался вперед и чувственно накрыл его раскрытые губы, вовлекая их в нетерпеливую ласку и охотно переплетаясь с ними в этом нежном порыве.
Обеими руками он обхватил хорошенькое лицо Билла, крепко закрыв глаза и чувствуя безмерно нарастающие вспышки эмоций, рождающихся от того, что хрупкое совершенство в его руках покорно и так же желанно отвечало на его поцелуй, шумно выдыхая и негромко мыча от удовольствия, такого долгожданного и воздушного, перед которым не могли больше горой стоять былые обиды.
– Ладно, я выполню твои условия, – коротко отстраняясь от податливых, мягких губ, проговорил Том, добровольно окунаясь в эту пучину чувств, не смея думать о прошлых страхах и неуверенности. – По крайней мере, постараюсь.
Брюнет лишь счастливо улыбался ему в ответ, позволяя себя ласкать, а губы садовника, медленно и влажно переходящие на его подбородок и спускающиеся к ароматной шее, заставляли коленки еще отчаяннее дрожать не только от легкого холода, но и удовольствия, способного, казалось, с легкостью затмить собою все.
Поцелуи все длились и перемещались по нежной коже, и вскоре Томас, легко проникнув пальцами под шелковую ткань, одним осторожным движением оголил острое, словно хрупкое плечико, тут же оставляя на нем касание своих губ.
– Мне работать пора, – неохотно выдохнул мужчина, вновь возвращаясь к так полюбившимся ему губам, тут же с порывом прижавшимся к нему в ответ.
Чувственная, словно невесомая ласка по инициативе Лауфера внезапно стала глубокой и более откровенной, будто эти слова заставили Билла поторопиться и скорей получить все обещанное блаженство сразу и успеть взять его как можно больше перед тем, как мужчина уйдет.
– Может, тогда сходим куда-нибудь вечером? – проговорил Том, и слишком быстро прощенный садовник все же опомнился, тут же чувствуя новый укол совести за то, что он сразу просит так много, хотя еще даже не выполнил условия, выдвинутые ему за это прощение, по крайней мере, то, которое было названо первым. – Ну, если ты не сердишься на меня..
– Разберись с Агнет, – сразу же прошептал Билл, трепетно обняв любимого мужчину, просто искренне наслаждаясь тем, что он снова рядом, и наивно и будто бы по-детски звонко поцеловал его в щеку.
В его груди все трепыхалось и светилось бесконечным счастьем, и отпускать куда-то Тома, который наконец-то действительно набрался смелости пойти ему навстречу, ему сейчас совершенно не хотелось.
– И тогда..
– О.. – Каулитц вдруг дернулся, словно вспомнив о чем-то, и, ответно и быстро тронув губами гладкую щечку мальчишки, отстранился и полез в задний карман, уже вскоре выуживая оттуда красивый черный телефон. – Я только вечером его заметил.
Юноша, уже на эмоциях позабывший о том, что сам хотел спросить садовника о телефоне, расслабленно выдохнул и, приняв его из рук Томаса, ласково улыбнулся, стараясь не думать больше о тех болезненных обстоятельствах, окружающих эту потерю. Однако на лице Тома все равно мелькнула тень тех насыщенных противоречиями воспоминаний.
– Спасибо, – поблагодарил брюнет и снова доверчиво повис на шее садовника, слегка приподнимаясь на носочках.
Тот удивленно хмыкнул, но все же впустил такого эмоционального, не верящего в реальность происходящего Билла в свои крепкие объятия.
– Все, отпусти меня, птичка, – спустя минуту все же попросил он, и недовольное, отрицательное мычание снова насмешило расслабленного Томаса, а эта очаровательная, наивная непосредственность Лауфера пробуждала в нем все новые и новые порывы неконтролируемой нежности.
Вскоре садовника все же соизволили отпустить выполнять его прямые обязанности, а сам Билл, в целях конспирации выждав какое-то время в беседке и просмотрев обновления в телефоне в виде нескольких нежелательных пропущенных от Мертена и еще нескольких человек, а также и пары сообщений от Берти, с которым он еще вчера связался по интернету, все же поднялся, поправил халатик и босиком с ослепительной улыбкой направился к бассейну.
Там он и провел все время до самого окончания смены Каулитца, лежа на шезлонге и греясь в теплых лучах утреннего солнца, при этом без конца загадочно переглядываясь с привлекательным газонным стилистом.
Агнет так и не вышла в сад, вероятно, заметив там заносчивого, капризного хозяина, и, закончив свои садоводческие работы, Том, как всегда, отправился отдавать кухарке ключи от сторожки с инвентарем. Вечно бдительный Лауфер незаметно последовал за ним и, войдя через парадный вход, быстро отправился в сторону кухни, где спрятался за углом и с риском оказаться замеченным стал любопытно выглядывать из-за него. Его взору тут же открылась вполне ожидаемая картина, а до слуха донеслись фразы разговора между мужчиной и женщиной.
– Может, все-таки чаю? – настаивала Агнет, и хотя Лауфер не видел ее лица, поскольку она выгодно стояла к нему спиной, он был максимально уверен, что та тошнотно сияет неприлично широкой улыбкой, в то время как внешне сдержанный садовник вполне мог его заметить.
– Нет, Агнет, спасибо, – тактично улыбаясь, ответил напряженный Каулитц, а в голове его все уже буквально бурлило от неловкости и обилия мыслей, которые казались ему совершенно неподходящими, чтобы выполнить условие, поставленное нимфой.
– Бросьте, Том, а давайте.. – не унималась взбудораженная женщина, а Лауфер пренебрежительно закатил глаза, едва не фыркнув в голос, чем мог мгновенно выдать себя, а оттенки нетерпения ярко отсвечивали в его заинтересованных глазах.
– Я не могу, правда, мне уже пора, потому что.. – Том пытался сказать все максимально деликатно, поскольку жутко не любил ввязываться в подобные дела.
Но сейчас ради прощения он должен был разрешить этот открытый вопрос с Агнет, с которой в любом случае не собирался иметь ничего общего, поэтому этот разговор, честно говоря, был ему же и на руку.
Только открыв рот для продолжения фразы, он вдруг случайно заметил, что в ожидании прищурившийся Лауфер, оказывается, выглядывает из-за угла, осуществляя свой строгий мониторинг и контроль над ситуацией, и уж тогда сконфуженно и нервно усмехнувшийся Том понял наверняка: деваться ему точно некуда.
– Ээ.. дома меня ждет любимый человек, – виновато улыбаясь, все же проговорил мужчина кухарке, метнув еще один короткий взгляд в сторону брюнета.
Заметив, как очаровательно вспыхнуло изумленное личико Билла при этих громких словах, Каулитц, закусив губу от неловкости, снова посмотрел на улыбающуюся Агнет, которая вдруг замолчала, вдумываясь в сказанное мужчиной. Сейчас она была потрясена настолько, что заметно растерялась и ответить что-либо смогла даже не сразу.
– А.. это.. ну, тогда, конечно..
– Я, наверное, пой.. – начал было Том, как вдруг на кухню с высоко поднятым подбородком прошествовал покинувший свое укрытие Лауфер, на лице которого бесстрастно рисовались наигранное равнодушие и надменность, а молодой мужчина тут же перевел свое внимание на его точеный стан, облаченный в тот самый откровенный черно-красный халат.
– Доброе утро, – отчеканил юноша холодно и серьезно, что разительно отличалось от обыкновенного его поведения наедине с Каулитцем, который сразу же почувствовал все эти забавные отличия и усмехнулся. Он нарочито вежливо поздоровался в ответ, что сделала и светловолосая, явно расстроенная женщина. – И что же это вы все тут столпились? Заняться нечем больше? – деловито и строго поинтересовался он и грациозно обошел мгновенно зажавшуюся Агнет, приблизившись к столу, возле которого стоял садовник.
Намеренно выпячивая попу, от чего полы халатика призывно приподнялись, слегка открывая взору обнаженные ягодицы, Билл максимально изящно потянулся к графину с любимым апельсиновым соком, зная, что на него смотрят и, вероятно, уже роняют слюни некоторые присутствующие в помещении представители сильного пола. Но Томас вполне стойко выдерживал устроенное персонально для него представление, все равно продолжая смотреть.
– Я уже закончил на сегодня, – с легкой, даже заторможенной улыбкой, которая все же тронула уголки губ, проговорил мужчина, тут же неосознанно облизываясь и бегло осматривая юношу.
Тот, на несколько коротких секунд столкнувшись с ним загадочным взглядом, перевел свои накрашенные глаза на молчаливую Агнет, которая безумно разволновалась, опасаясь того, что юный хозяин вновь будет отчитывать ее за то, что садовник задержался у нее на кухне, однако тот пока молчал, по-видимому, копил для нее персональную порцию гнева. Однако Биллу на нее сердиться было больше совершенно незачем, а к тому же и неинтересно.
– Живо за работу, – намеренно раскомандовался он, глядя на нее взглядом победителя, а в это время чувствуя, как в животе волшебно и приятно порхают невесомые бабочки, пробуждая своими ласковыми, легкими трепыханиями тепло, отдающее к паху сладостной истомой.
Каулитц, с усмешкой укоризненно покачав головой, все же попрощался с маленьким обворожительным начальством и хмурой Агнет, которая, даже поддавшись своему разочарованию, все равно проследила за тем, как странно смотрел садовник на Билла, но заподозрить что-то противоестественное она все равно не смогла.
Вскоре Томас все же покинул помещение, не прекращая своих невероятных и наполненных невидимой, необъяснимой силой мыслей, и для себя он все же решил, что все равно искушение еще в прошлый раз одолело его безвозвратно. Коль уж он сегодня пришел сдаваться этому искусному соблазнителю, то бороться и тратить на это сопротивление силы в любом случае теперь уже бесполезно, когда можно отдаться этому течению, позволив ему с легкостью уносить себя, а не плыть упрямо против него.
До вечера Билл весь измаялся от безжалостно охватившего его волнения, он без конца смотрел на часы, как назло, так медленно передвигающие свои будто неподъемные стрелки. Он собирался даже прийти в назначенное место на два часа раньше, но с трудом одергивал себя, понимая, что Том его заранее там точно ждать не станет, поскольку в это время он будет еще в лицее.
Лауфер до безумия опасался, что Каулитц, получив окончательное прощение, просто договорится со своей взбушевавшейся совестью и не захочет больше иметь с ним никаких дел, но гнал эти гнетущие мысли прочь, силясь себя успокоить и получать удовольствие от приятного волнения и возвышенной влюбленности, теперь уже явно получившей пространство, где можно полноценно развернуться. Он все еще продолжал надеяться, что чувства Тома к его уже не существующей женской альтернативе все-таки теперь полноправно принадлежат ему.
Встретиться было решено в кафе, расположенном не так далеко от лицея, и оба парня вошли туда лишь с разницей в минуту, таким образом никому даже и не пришлось друг друга ожидать.
– Привет, птичка, – с кривой и даже усталой улыбкой проговорил Том, получая ответное приветствие и искренне счастливое выражение лица нарядившегося во все черное Лауфера.
Брюнет неостановимо светился своими эмоциями, не стесняясь их выражать, в то время как садовник был более зажат и сдержан в силу того, что подобное для него было слишком непривычным и даже абсурдным, особенно в людном месте.
– Том.. – Биллу неистово хотелось обнять своего любимого мужчину, от одного вида которого у него дух предательски перехватывало, и тряслись руки, но он этого делать не стал, чтобы не спугнуть его окончательно, а потом мальчик внимательно осмотрелся. – А ты тут часто бываешь?
– Бывает, захожу после работы, – пожал плечами он, а Лауфер, пока, к своему счастью, не заметив знакомых лиц в зале, выдохнул с облегчением. – Сегодня опять из-за того стекла фрау Берг ворчала, – мужчина скривился, показывая, где у него уже стоят все эти замечания, чем вызвал у юноши тихий смешок.
Медицинская сестра уже окончательно одолела Каулитца со своими упреками о неумении держать на уроке подобающую дисциплину, из-за чего пару дней приходила и проверяла обстановку в бассейне лично. Но поскольку ничего из ряда вон больше не случалось, она, к счастью, уже подумывала вновь ослабить свой контроль.
– Про тебя спрашивала..
– Ой, да забудь, у меня все уже почти зажило, – Билл небрежно махнул рукой и, усевшись за столик, тут же потянулся к меню, уже придумав, какую именно страницу он откроет.
– Да вряд ли, – прищурившись и пробежавшись взглядом по красивому лицу и соблазнительной шее своего спутника, недоверчиво проговорил Каулитц. Его настроение после выяснения отношений, даже несмотря на физическую усталость, теперь все равно было приятным и легким. – Не ходи босиком пока, и медику лучше показаться, – с нотками заботы в голосе добавил он.
– Может, лучше ты меня осмотришь? – кокетливо взмахнув длинными черными ресницами, негромко и даже интимно спросил мальчик, явно намекая под этим осмотром на более масштабную и тщательную проверку, естественно, включающую не только раненую ступню.
Этот намек, похоже, был понят правильно, поскольку лицо мужчины вмиг побагровело, и тот сконфуженно кашлянул, вновь поспешно возвращая взгляд в стол, когда в пах предательски ударило волной желания и согласия на это предложение. Том незаметно сжал под столом колени, а довольный собой брюнет хищно облизнулся и растянул губы в улыбке, не сводя ликующего взгляда с Каулитца.
Уже вскоре они получили свой заказ, не заметив за более нейтральными беседами того, как прошло время. Лауфер с удовольствием пробовал шоколадное мороженое, в то время как голодный тренер налегал на свой преимущественно овощной ужин.
– Почему у тебя нет девушки? – поинтересовался брюнет, медленно и страстно облизывая маленькую ложечку, при этом не сводя испытующего взгляда с мужчины.
Томас коротко взглянул на него и завороженно застыл, наблюдая за неторопливыми движениями розового язычка юноши, игриво собирающего сладость, но, насилу поборов разыгравшееся слюноотделение и выдержав очередной сладостный импульс, ощутимо прошедший по члену, заметно сглотнул и прямо посмотрел на Билла.
– Потому что кое-кто ее качественно от меня спугнул, – ответил Том, в красках вспоминая неловкий случай с Эрной, кардинально перевернувший в его жизни буквально все.
Лауфер же заливисто засмеялся, даже запрокидывая голову, и, явно гордясь собой, лучезарно улыбнулся Томасу.
– А до этого? – продолжал спрашивать он и снова лениво подчерпнул свое сладкое холодное лакомство, вскоре с довольным мычанием не менее эротично и возбуждающе направив его в рот.
– До переезда сюда были несколько, конечно же, – пожав плечами и шумно выдохнув, ответил Том, а сам из-за этой темы разговора вдруг вспомнил про Мертена Гесса.
Ему даже захотелось как-то ненавязчиво расспросить юношу про него, и чего вообще следует ожидать от этого неприятного человека впредь, упрямо не обращая внимания, что истинным инициатором этого желания был внутренний толчок все набирающей напряжение ревности.
– И ты не был женат? – недоверчиво хмыкнул Лауфер.
– Едва не женился, – проговорил мужчина печально, и Билл, изумленно ахнув, даже заинтересованно подался вперед, опираясь о столешницу локтями, чтобы ненароком не прослушать ничего интересного.
Том тихо усмехнулся забавному порыву любопытства этого маленького красавца, которым он все равно продолжал осторожно любоваться, изучающе всматриваясь в тонкие, изысканные черты его лица.
– Хотел сделать предложение и поймал с изменой.
Лауфер снова показательно вспыхнул, недовольно выражая свое отношение к бесстыжему поступку избранницы Тома, а сам, фыркнув, вдруг уверенно сказал:
– Ну и отлично, нечего шалавам зря почем чужое занимать, – умильно улыбнувшись мужчине, пролепетал брюнет, откровенно заявляя на него свои неоспоримые права.
Замявшийся Том ничего не ответил, лишь горько усмехнулся, все равно возвращаясь к своим нерадостным воспоминаниям, потревоженным этой темой беседы.
– Том, я тебе никогда не изменю, – серьезно и совершенно по-взрослому сказал Билл, прекратив улыбаться и чувственно смотря на Каулитца. Несколько раз очаровательно взмахнув ресницами, юноша кивнул в подтверждение своих слов.
– Да? – не зная, что еще сказать на такое заявление, просто переспросил слегка вздрогнувший Томас, и от этой наивности Лауфера ему самому хотелось улыбаться и продолжать умиляться.
Однако ему по-прежнему было неловко воспринимать его как своего романтического спутника, что мешало ему максимально расслабиться.
Просидев немного в кафе, парни прогулялись по парку. Оранжевый диск солнца уже медленно стремился к закату, выпуская в отдаленные уголки вечернюю прохладу вместе с неизбежной темнотой. Эта приятная свежесть только благоприятно сказывалась на восторженном настроении брюнета, который без конца о чем-то жадно расспрашивал мужчину, выведав у него множество подробностей из его жизни, забавных и не очень. А в какой-то момент раскрепостившийся Каулитц и сам стал более активно спрашивать что-либо в ответ.
– Билл, что тебя связывает с Гессом? – на выдохе спросил он, когда урон, наносимый тем пламенем ревности, увереннее надавил на его решимость, заставляя так поспешно вторгаться в личные архивы прошлого юноши.
Тот, в свою очередь, совершенно не стеснялся сыпать вопросами личного характера и требовать на них максимально искренние ответы.
– О.. – скривившись, протянул брюнет недовольно, вспомнив все отвратительные подробности про этого парня, который застрял в его жизни, как кость в горле. – Он хочет со мной встречаться, давно уже..
– А у вас.. было что-нибудь? – внимательно осмотрев вышагивающего рядом стройного брюнета, Томас принялся волнительно ожидать ответ.
Услышать его положительным ему отчего-то отчаянно не хотелось, и причиной тому было лишь резко обретшее силы чувство собственничества, которое к тому же заставляло мужчину, словно мальчишку, смущаться. Однако обманывать садовника Лауфер теперь безумно опасался, поэтому решил выложить все так, как есть на самом деле.
– Было.. однажды, – грустно выдохнул юноша и сразу же взял нахмурившегося мужчину за руку, успокаивая его своей нежной, стыдливой улыбкой и поглаживаниями. – Но ты, можно сказать, отбил меня у него в самый последний момент.. Я едва не согласился.
– Я? – удивленно вскинув брови, тут же возразил Том. – Но я же.. – непонимающе выдохнул он и все же отнял у Лауфера свою руку, поскольку афишировать их странные, неприемлемые обществом отношения он все равно не собирался.
– Я как раз тебя увидел, и, считай, все, – Билл с улыбкой забавно поморщился и вновь серьезно взглянул на мужественный профиль Каулитца, не сумевшего сдержать новую, красивую улыбку. – Этот урод вообще уже страх потерял.. Том, спасибо, что остановил его в бассейне, – вдруг становясь еще более серьезным, проговорил брюнет, наконец собравшись выразить тренеру свою благодарность за то своевременное спасение.
Помолчав какое-то время, Том невольно прогнал в памяти те жуткие моменты и все же ответил ему, попутно убирая руки в карманы джинсов, откуда вдруг стала раздаваться трель его мобильного телефона.
