Текст книги "Runaway Train (СИ)"
Автор книги: Haruka85
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)
– Я. Тебя. Не-на-ви-жу. Дай письмо.
Акихико снова протянул изрядно замызганную бумажку брату Мисаки. Тот читал ее раз за разом, словно пытаясь выудить новый смысл между строк.
– Зачем ты это сделал? Зачем совратил Мисаки?!
– Я его люблю.
– А он? ОН тебя любит?
– Любит.
– С чего ты взял? Он сам сказал тебе?
– Нет. Я просто это знаю.
– Господи!!! – Такахаши закрыл лицо руками, теперь он едва не плакал. – Почему я ничего не знал?..
– Мы боялись того, что только что здесь произошло. Будь Мисаки рядом, я ни за что бы не признался. Он такое не заслужил.
– Акихико, а какое он заслужил? То, что было между вами все эти три года, все равно останется только между вами. Мисаки нет рядом, и он не скажет мне, что переживал и что чувствовал. Но ты сам как считаешь, был он счастлив?!. Я как-то просматривал твои романы, но решил, что все эти истории – твое очередное баловство. Ты ведь и про меня раньше сочинял, я только смеялся. Но я точно знал, что бы ты ни сочинил про Акихико и Такахиро – это только фантазии. Я и подумать не мог, что с Мисаки все иначе.
Такахиро затих. Акихико закурил, наконец, сигарету и продолжил.
– Я верил всё это время, что Мисаки счастлив со мной, но получив сегодня это письмо, я уже не чувствую себя уверенным. Я готов винить себя во многом сейчас. Точно знаю одно – я по-прежнему его люблю. Я всегда буду любить только его, и готов ради него на всё. Я готов отпустить его и не искать, если он просит. Что угодно, лишь бы он был счастлив... и жив.
Такахиро поднял голову и внимательно посмотрел в глаза Акихико.
– Что ты мне не договариваешь? Рассказывай до конца.
“Пока Такахиро не знает про таблетки, то может пребывать еще в относительном спокойствии. Мне не хочется добивать его. Но если его неведение помешает вовремя помочь Мисаки, то будет еще хуже. Про вчерашний мой разговор с отцом – вероятную причину ухода Мисаки – лучше не знать никому. Ни ему, ни мне легче не станет”.
– Ладно, расскажу. Вчера вечером Мисаки не просто так уснул и не просто так у меня не получилось его разбудить. Он принял моё успокоительное и немного превысил дозу.
– “Немного”?!
– Не криминал, но вырубает моментально. Он успел только сказать, что хотел успокоиться из-за университета. Больше я ничего не успел выудить. А сегодня... сегодня банка с этими таблетками исчезла вместе с Мисаки.
– Ты урод, Акихико! Знаешь об этом? – устало проговорил наконец Такахиро. – Если бы ты знал, как я жалею, что связался с тобой! И не надо втирать мне, что вся проблема в моих неисполненных мечтах. Я этого мальчика еще младенцем нянчил. Я в него всю душу вложил, так в собственных детей не вкладывают. Моя вина только в том, что не разглядел тебя. Я считаю, что виноват во всём именно ТЫ, Усами. К несчастью, разницы теперь нет. Сейчас я позвоню жене, чтобы ждала Мисаки в Осаке на всякий случай, а сам пойду в полицию писать заявление о пропаже брата. Я заночую в гостинице до завтра, а ты теперь делай что хочешь. Хочешь – сиди дома, пиши свои грошовые книжонки; хочешь – иди прочесывай многомиллионный город в поисках сбежавшего ребенка; хочешь – руки на себя наложи. И запомни, ты мне больше не друг.
Такахиро молча вышел, и даже оглушительный хлопок входной двери не заставил Акихико поднять опущенную голову.
“...Can you help me remember how to smile
Make it somehow all seem worthwhile How on earth did I get so jaded Life’s mystery seems so faded…”*
© Soul Asylum
*”...Можешь ли напомнить мне, как улыбаться?
Когда улыбаешься, все по какой-то причине кажется стоящим Как, черт побери, я стал таким изнуренным?! Таинство жизни кажется таким бесцветным...”
Оригинал: http://en.lyrsense.com/soul_asylum/runaway_train
Copyright: http://lyrsense.com ©
====== Глава 10 ======
Акихико стоял посреди комнаты до глубокой ночи. Стоял – абсолютно неподвижный – пока физическая усталость не стала валить с ног. Он лег на диван как был, прямо в костюме с галстуком, поверх выводка некогда дорогих сердцу плюшевых медвежат. При каждом движении Усами кто-нибудь из его маленьких пушистых друзей издавал жалобное верещание, но мужчине было все равно. Впрочем, шевелился он редко, только курил ночь напролет, притушивая окурки прямо об обивку дивана. «Кому важна обивка дивана? Мисаки больше нет, а я без него меня тоже нет». Акихико слышал, некоторые люди засыпают с зажженной сигаретой. Он думал, может, это и не самая плохая участь? Уснуть, спалить всю квартиру дотла, и себя впридачу. Большой, красивый погребальный костер для Великого и Божественного Усами Акихико. Чем не выход? Надо же куда-то деть это мертвое тело, пока оно еще не потеряло человеческий облик. Идея казалась более чем подходящей, писатель даже засмеялся, когда представил картину в красках. Все было правильно, ведь он ощущал себя именно мертвым телом – опустошенным, без души, без мыслей, без движения, без смысла существования. С точки зрения природы, конечно же, Акихико продолжал жить, но думал о себе в третьем лице и как будто даже смотреть на себя научился со стороны, словно сам себе снился.
Писатель забылся лишь под утро, в сумрачный предрассветный час, когда все живое находится у той тонкой грани, которая отделяет бытие от небытия.
Поверхностный сон, наполненный тревожными воспоминаниями из прошлого и синтетическими, уродливо искаженными образами, не давал отдыха ни телу, ни уму, но и заставить себя выбраться из него было выше возможностей Акихико.
– Усами-сенсей! Как вы можете спать, вообще!..
«Айкава... что она здесь делает? Где это – здесь?» – пробуждение было тяжелым, сродни похмелью. Писатель едва ли мог заставить себя двигаться, он прекрасно помнил о вчерашнем еще до того, как проснулся. – «Пусть орет. Меня нет». Но Айкава без боя никогда не сдавалась, все звенела, звенела прямо над ухом своим резким, немелодичным голосом.
– Где Мисаки, я спрашиваю! – от звучания родного имени Акихико очнулся.
– Нет Мисаки.
– Вижу, что нет. Почему его телефон не отвечает?!
– Давно ему звонила? – с некоторым интересом спросил Усами. Всегда подчеркнуто-вежливый, сегодня он не тратил слова на подобную ерунду. Какая, к чертям, разница: «вы» или «ты», грубо или не очень.
– Да только что! У вас с ним это семейное, да, – выключенные телефоны?
– Точно. Возьми мой телефон, поставь на зарядку и включи. Посмотри входящие.
Несколько растерявшая свой пыл Айкава послушно выполнила указания писателя, который до сих пор не соизволил не то что встать в присутствии дамы, но даже глаз нормально не открыл, только подслеповато щурился.
– Двенадцать пропущенных – и все от
меня! Есть у вас совесть, сенсей?
«И все?! Если бы Мисаки решил позвонить? А если бы стала известна какая-нибудь информация, оповестили бы?» – писатель и сам не знал, насколько плохим признаком является отсутствие информации.
– Открой во входящих последний контакт, Такахаши Такахиро.
– Э-э... это тот самый Такахиро? Из ваших ранних романов? – Айкава даже зарделась от любопытства.
– Не твое дело! Это старший брат Мисаки. Позвони ему со своего номера, представляйся кем угодно, сочиняй любую ложь, но выясни, известно ли ему что-то о местонахождении брата. Ни в коем случае не скажи, что связана со мной.
– Но объясните хотя бы, что произошло?
– Не буду, так ты будешь врать правдоподобнее.
– Но...
– Выполняй!
Редактор послушно набрала номер, представилась секретарем кафедры университета и посредством витиеватых сказок вытащила из Такахиро суть: вестей от Мисаки нет – ни хороших, ни плохих.
И на том спасибо.
– Усами-сенсей, вы в порядке?
– Я умер.
– Но сенсей, вы оставили мне перед смертью наследство в виде десяти завершающих глав, которые я так просила?
– Ты достаточно пощипала меня при жизни, детка! – диалог немного оживил Акихико, и тот заставил себя сесть.
– У меня нет ни цента, ко мне уже присылали коллекторов! Мне страшно, сенсей! – редактор игриво состроила жалобную мордочку, подыгрывая писателю.
Но Акихико уже надоело шутить, и он резко прервал разговор:
– Айкава-сан, я не дописал нужный вам роман. И не стану его дописывать. Из-под моей руки больше не выйдет ни единой строчки о Мисаки.
– Ваша воля, давайте поменяем имена! Зачем такие жертвы?
– Не понимаете меня? Какова сумма неустойки? Я выплачу все за недописанную книгу и расторгну все свои контракты на будущие издания по обоим направлениям.
– Вы уходите в другое издательство?
– Нет. Я просто ухожу.
– Куда вы уходите? Надолго?!
– Я повторюсь, что ухожу не куда-то, а просто прекращаю писать. Мне не нравится слово «навсегда». Я буду счастлив, если смогу снова писать книги, но сейчас я не могу. И не хочу затягивать с этим вопросом, морочить вам голову.
– Усами-сенсей, вы слишком торопитесь. Вы просто устали, я понимаю, мы видимо слишком давили на вас. Возьмите паузу, поезжайте в отпуск! Я уверена, руководство пойдет Вам навстречу! – Айкава теряла писателя, чье имя уже стало брендом издательства, она изо всех сил своего профессионализма пыталась найти аргументы, но наконец смирилась.
– Айкава-сан, пришлите ко мне юристов, я хочу уладить все как можно скорее. Не люблю неопределенности. Спасибо, вам за все, мне нравилось с Вами работать.
– Это из-за Мисаки? – тихо, с несвойственным ей сочувствием спросила Айкава. Акихико немного помолчал, прежде чем ответить:
– Он бросил меня и исчез. Самое страшное, что я даже не могу знать, все ли с ним хорошо и... – писатель тяжело вздохнул, прежде чем выдавить из себя окончание мысли, – жив ли он...
– Есть основания полагать, что он не... жив?!
– Боюсь, что так.
– Усами-сенсей, если вам понадобится лично моя помощь...
– Позвони потом еще по этому номеру. МНЕ там не ответят. И если сохранишь мою тайну, буду благодарен.
Айкава еще долго сидела рядом с застывшим Акихико. Торопиться теперь было некуда. Все равно после такого заявления своего подопечного, работы у нее практически не стало.
Писателю тоже можно было больше не торопиться. Наверное впервые в жизни он дошел до состояния, когда не нужно было вообще ничего. Ни есть, ни пить, ни спать, ни заниматься сексом, ни курить, ни работать – ничего. Можно было даже не думать. Зачем?! Кому это нужно? Никому. Слова Такахиро послужили последней каплей. Еще вчера Акихико чувствовал потрясение, страх, боль, вину, необходимость делать все возможное, чтобы вернуть Мисаки, но теперь он стал пустой батарейкой. Он бросил все свои душевные силы чтобы перебороть стресс, и растратил всё до самого донышка.
Ближе к вечеру позвонил Такахиро. Он требовал явиться в участок для дачи показаний. Как оказалось, заявление об исчезновении человека приняли – таков порядок. Зафиксировали приметы пропавшего без вести, показания обоих свидетелей, приобщили к заявлению копии писем. Но дело возбуждать отказались, поскольку предоставленные документы – так они назвали письма Мисаки – подтверждают добровольность намерений объекта. Подлинность документов сомнению не подвергалась. Другими словами, искать самостоятельно пожелавшего скрыться человека без малого двадцати лет от роду с точки зрения закона не представлялось возможным. Полиция приняла к сведению ориентировку и пригласит родственников для опознания, если потерпевший с подобными приметами будет обнаружен в недееспособном состоянии. Всё коротко, ясно, цинично.
Акихико и Такахиро едва удостоили друг-друга взглядом при встрече, ни о каком приветствии речь даже не заходила. Они не проронили ни одного взаимного слова на протяжение всей беседы в полицейском участке. С лица одного из мужчин не сходило выражение гадливости, другого – ледяного безразличия. На выходе из здания Акихико все так же молча повернулся к бывшему другу спиной и зашагал прочь.
– Усами... – писатель замер и медленно повернулся. Ни эмоции, ни звука.
– Мне сегодня звонила какая-то женщина, сказала, она из университета Мисаки, всё выспрашивала о нем. По зрелом размышлении она не показалась мне убедительной. Это твоя работа?
Акихико не отвечал.
– Я хочу сказать, если она по твоей наводке звонила, то больше не стоит подсылать ко мне шпионов.
– Что еще ты хочешь мне посоветовать?
– Хочу... хочу посоветовать... не дергать меня лишний раз.
– Неужели?
– Да. Если что-то станет известно, я позвоню тебе.
– Почему я должен верить?
– У меня было время подумать. Я по-прежнему ненавижу тебя, ничего не подумай. Я ведь знал, что ты такой, какой есть. У тебя нет чувства меры, твой девиз: “Потому что я так хочу”. Но ты не лгун. Меня коробит от этой мысли, но я подумал, вдруг ты не обманываешь меня, будто любишь Мисаки? Сделанного не воротишь.
– Почему я должен верить?
– Потому что у тебя нет другого выхода!!! – выкрикнул Такахаши. – И потому что мне тебя жалко!!!
Эти слова были хуже пощечины. “Мне тебя жалко!!!” Они отдавались в голове Усами, как звон колоколов – громче, тише, реже, чаще... “Жалко, жалко, жалкий...”
Но Акихико не было себя жаль.
На следующий день Такахаши позвонил. “В полицию подбросили рюкзак с вещами и документами на имя Мисаки Такахаши. Был ли он украден или утерян по неосторожности они не могут сказать.”
Акихико не понимал... Если рюкзак был украден вместе с деньгами и телефоном, то где сам Мисаки? Что он ест, где живет? Он понимал... если в ближайшие дни парень не объявится, если его гордый малыш Мисаки не закончит свой протест, то попадет в беду. А может быть уже попал.
Акихико понимал, он ничего не может сделать. Совсем.
Он не хотел видеть этот мир без Мисаки. Он больше не хотел видеть вообще. Он открывал глаза и наблюдал вокруг себя пустую квартиру. Он закрывал глаза и вспоминал своего любимого снующим тут и там, как солнечный зайчик. Он открывал глаза, и снова вокруг только тупые морды бесчисленных медведей. Он закрывал глаза и видел живое, сияющее лицо. Он не мог больше выносить эти стеклянные взгляды, направленные на него изо всех углов. Он запихал в огромные черные мешки их всех – всех медведей, все свои машинки и паровозики, всю мишуру, собранную за долгие годы – и вызвал грузчиков. Акихико было без разницы, куда отправятся его игрушки. Они больше не были его друзьями. Этот тридцатилетний мужчина перестал быть ребенком. Детство кончилось. Один лишь Судзуки-сан остался в квартире. Теперь он жил в комнате Мисаки – бывшей комнате.
Акихико ждал дни и ночи, он весь превратился в пустое, безнадёжное ожидание. Абсолютно бесплодное. Потому что Мисаки не появлялся. Писатель представлял себе картины одна ужаснее другой. На что только бывает способна фантазия творческого человека! Он не выпускал телефон из рук, он проверял почтовый ящик десятки раз на дню, на экране ноутбука всегда была развернута почтовая программа. Вдруг?.. Вестей не было уже две недели, когда Такахиро позвонил вновь.
– Акихико, он написал мне!!! Слышишь!!! Он жив!!! – такой радости просто не бывает. Казалось, Такахиро сейчас простил Усами все грехи. – У него все хорошо, понимаешь!?
“Он жив, жив, он жив...” – в глазах писателя потемнело, в ушах неимоверно громкий стук. – “Он жив!..”
Комментарий к Глава 10 Скорее всего, в праздничные дни обновлений не будет, писать времени не дадут! :))) Ждите в понедельник со свежими силами и новыми главами!
====== Глава 11 ======
Все эти мучительные две недели с момента побега Мисаки только и делал, что думал. Думал о себе и своих проблемах. И фраза Хиро: “Тебя ведь тоже ищут!” – оказалась настоящим откровением. До парня внезапно дошло, что целых две недели о нем неизвестно вообще ничего. Никто, то есть ни один человек из прошлой жизни не имеет ни малейшего понятия, жив ли он вообще.
– Хару, ты давал о себе знать? Хотя бы брату?
– Нет...
– Но так нельзя! Неужели тебе его совсем не жаль? Неужели ты сам о нем ни капельки не волновался?
Мисаки стало очень жаль брата. Но сказать по правде, как этот побег выглядел для Такахиро, он подумал только сейчас. И он волновался, очень сильно волновался – сейчас. “О ком?.. О братике, конечно! И... ” – он сам себе не верил. – “И об Усаги тоже!”
– Хиро... я должен позвонить!
Накано молча протянул свой телефон. Мисаки поспешно открыл страницу вызовов, по привычке отыскивая в списке имя брата.
– Слушай, здесь же нет номера Такахиро.
– Конечно нет, глупый! Это же мой телефон! – фыркнул Накано.
– Ты что, так не помнишь?
– Не помню...
– Тогда напиши ему.
– Но я и адреса его не знаю. Братик живет далеко, я был у него пару раз, но он всегда встречал меня на машине, а нумерация там такая сложная...
– Ну хоть в социальных сетях ты зарегистрирован? Помнишь свой пароль?
– Точно! И братик у меня в друзьях! Ты просто гений!
– Бери ноутбук, балда!
Мисаки быстро застучал клавишами, набирая свои данные для авторизации.
– Погоди, я отойду, чтобы не смущать тебя.
– Что ты, Хиро, посиди рядом, вдвоем легче, а то мне немного не по себе. – Мисаки защелкал мышкой и отыскал на странице брата его номер. Хиро снова протянул телефон:
– Звони… м… Мисаки…
Парень не заметил подвоха в словах друга и неуверенно посмотрел на телефон.
– Не могу. Я боюсь. Просто не знаю, что сказать. Он тут же набросится на меня с расспросами и в итоге заберет домой.
– Ты не хочешь?
– Не хочу.
– Что может быть проще – напиши сообщение.
Мисаки написал несколько слов и стер. Потом еще попробовал – не выходило. Слова не клеились – перед глазами продолжало всплывать объявление на стене брата: большое подробное сообщение с фотографией. Сообщение о пропаже человека – Мисаки Такахаши.
– Пиши, что ты жив и здоров, что у тебя все в порядке, ты в безопасности, есть еда и крыша над головой. Про остальное, если хочешь, умолчи. Просто дай знать о себе, ты же видишь, он с ума сходит.
Мисаки так и сделал, написал все практически слово в слово и нажал кнопку “Отправить”.
– Все, Хиро. Спасибо! – парень закрыл страницу и захлопнул крышку ноутбука.
– А... больше ты никому писать не станешь?
– Кому?
– Кому-кому! Ясно, кому! Твой парень тоже ждет тебя. Или мне кажется?
–Хиро... – Мисаки задумался и молчал довольно долго. – Хиро, я не хочу ему писать. Я не хочу, чтобы он знал что-то обо мне. Я уверен, Такахиро передаст ему, что со мной все в порядке.
– Он же любит тебя! Хорошо ли, плохо ли, правильно или неправильно...
– Нет! Не говори о том, чего не знаешь!!! – взорвался Мисаки.
– Что это за любовь такая, а? Ни разу, ни одного разу он даже не попытался услышать и понять меня!!! Он всегда знает точно, что я должен делать, а чего не должен. Чего я должен хотеть, а что запрещено. Ты можешь представить себе такое?!
– Какое – такое, Хару? У вас абсолютно всё против твоей воли строилось? Твоей инициативы вообще не было?
– Похоже на то...
– Ты жил с парнем, и тебе не нравилось абсолютно все, но ты был затюкан настолько, что головы не смел поднять?
– Да... То есть приблизительно так, но н-не совсем.
– Значит кое-что все-таки нравилось?
– Ну хорошо, представь такую ситуацию. Я только поступил в университет. В первый же день я хотел отправиться на учебу, как все, пешком. Спокойно познакомиться с однокурсниками, влиться в коллектив – и что? Он, не слушая никаких возражений, пихает меня в машину и везет прямо к главному входу!!!
– Представляю. И что такого?
– Да у него такая тачка, что половина университета тут же сбежалась глазеть на нее. Вторая половина университета сбежалась смотреть на него самого!!!
– Да брось ты, не преувеличивай! Что в нем такого?
– Он очень известный... человек...
– Прям уж и очень? – подначивал Хиро.
– Я не шучу, это так.
– Короче, Хару, я понял. У тебя просто комплекс неполноценности обострился на фоне твоего мегакрутого парня! – Хиро лукаво рассмеялся. – Вот тут вы с Шуичи отличаетесь кардинально. Ему совершенно плевать, насколько крут его Юки и насколько популярен он сам. А уж я тебе скажу, этот Юки действительно и знаменит, и богат, и талантлив! Думаю, такого сложно переплюнуть!
– Уса... Мой парень круче!!!
– Да неужели?! – гитарист продолжал веселиться, благо его друг тоже выпал из уныния и принялся активно горячиться.
– Да! Я знаю, о чем говорю!
– Ладно, Хару, я не стану больше дразниться. Тебе виднее, насколько влиятельный дядька – этот твой любовник. Я вернусь к началу разговора. Что на самом деле такого страшного в том, что о тебе заботятся, что тебя отвозят в университет? Внешность приметная? Попросил бы не выходить из машины. Машина неподходящая? Ну так попросил бы его купить какую-нибудь стандартную малолитражку. Если он такой состоятельный, как ты намекаешь, он бы купил ради тебя. Ты ведь не просил?
– Конечно, нет! Даже если деньги есть, нельзя ими разбрасываться! Пускай будет та машина, которая уже есть!!! Просто не нужно меня возить! И внешность... Он замечательный. Я не стесняюсь его, не в этом дело, пойми! Он привозит меня, увозит, никуда не отпускает – никуда, ни с кем. Ни в клуб, ни погулять после занятий, ни погостить у одногруппников. У меня из-за этого совсем нет друзей. Все меня сторонятся, шепчутся за спиной, едва пальцем не показывают. Точнее, был один... друг со старшего курса. Но потом оказалось, что он со мной только из-за моего парня. Он не со мной дружил, он хотел ...
– Ага, поближе подобраться. Я понял. Слушай, Хару... А не думал ты, что если все эти люди вокруг тебя обращали внимание только на декорации, если с первого же дня они оценили тебя только по внешним признакам, то они особо и не стремились дружить с тобой? Никто! Что это за друзья такие, которым интересно в первую очередь, что у тебя есть, а не какой ты есть?
Мисаки молчал. Крыть было нечем. По большому счету, он сколько себя помнил, мечтал о друзьях настолько сильно, что никогда не вдумывался, что это за зверь такой – друг, какой он, откуда берется? Учеба в школе давалась Мисаки довольно тяжело, он не был слишком одаренным учеником, но был старательным и зубрил изо всех сил, а в свободные минуты помогал брату по хозяйству. Парень мечтал, что поступит в университет, и уж там обязательно найдет друзей, настоящих, верных, веселых... Он свято верил, что стоит только появиться в университете, и все сложится само собой. Он свято верил, что это Усаги-сан не давал ему завести друзей.
– Хару! Да таких друзей врагу не пожелаешь! Может твой парень вовсе и не такой самодур, что пытался оградить тебя? Что если он знает жизнь получше и сразу видел, чего они все стоят? Придет время, будут у тебя настоящие друзья. И тогда ты поймешь, стоило ли убиваться по этим тусовкам. И еще тебе нужно время, чтобы понять, действительно ли твой парень был тебе врагом? Или он и был твоим другом?..
“Усаги? Усаги был моим другом?” – это было слишком невероятно.
– Хиро... Я боюсь, стоит мне только протянуть к нему руку, и он явится сей же час. Он заберет меня отсюда, запрет дома, я больше никогда тебя не увижу, я ничего больше не смогу сделать... Наверное ты прав, у меня комплекс неполноценности, но люди презирают меня, когда я рядом с ним. Если я вернусь, я таким и останусь.
– Послушай, парень! Какая, к хренам, разница, что думают люди. Ты сам должен верить в то, что делаешь. Ты сам должен себя уважать! Тогда и другие зауважают. Никак иначе. В этом ты прав. Если ты не достиг самоуважения, возвращаться тебе рано. Но ты уверен, что тебе не стоит хотя бы объясниться с ним?
– Я не буду ему писать, – упрямо повторил Мисаки, хотя совсем не был уверен в своем решении. – По крайней мере не сейчас.
За окном давно уже сгустилась ночь. С глубокого синего неба на землю смотрели по-весеннему далекие, неяркие звёзды. Зато Луна, казалось, заглядывала в самое окно, освещала крохотную комнатенку, на полу которой сидели плечом к плечу двое парней. Один из них откинул голову на край кровати и прикрыл глаза. На первый взгляд могло казаться, что он вовсе уснул, но нет – ресницы беспокойно вздрагивали, а губы чуть приоткрывались и снова сжимались в упрямую линию... Другой парень, наоборот, опустил голову вниз и докуривал сигарету – одну из многих за этот вечер. Его волосы свешивались на лицо, и он упорно смахивал длинную челку, а она снова и снова падала обратно на хмурый лоб, будто пыталась разгладить задумчивую складочку между бровей. Наконец сигарета отправилась в переполненную пепельницу, а парень ловко поднялся на ноги, грациозно потянулся, стянул непослушные волосы резинкой и взял в свои руки гитару.
Время продолжало свой бег, лунный свет плавно перемещался по комнате, а гитарист увлеченно перебирал струны. Сегодня он играл не так, как всегда – звуки не сливались в единое музыкальное полотно. Сначала это были отдельные ноты, аккорды, переборы, потом аккорды объединились в музыкальные фразы, образуя мелодию... Хиро забыл обо всем – о времени, о том, где находится и с кем, забыл о проблемах – своих и проблемах друзей. Луна уже давным-давно скрылась за углом, когда гитарист позвал Мисаки.
– Хару, ты спишь?
Мисаки встрепенулся. Он задумался над ночным разговором а потом, успокоенный своим решением написать брату, убаюканный мелодичным перезвоном струн, сам не заметил, как задремал.
– А? Хиро? Что случилось?
– Я написал песню. Эта музыка крутится у меня в голове с той самой ночи, когда встретил тебя на мосту, а сегодня я, наконец, услышал ее целиком. – Хиро коснулся звонких медных струн и заиграл. Музыка – нежная, мелодичная, брала за душу каждой своей нотой. В ней была сила и нежность, предвкушение и надежда, она дарила силы и желание быть. Мисаки чувствовал, как улыбка трогает его губы, как глаза зорко всматриваются в ночную темноту; он снова чувствовал себя живым, жаждал действовать. Огонь в его груди жег больнее, но от этого он вдруг ощутил внезапное счастье – счастье оттого, что еще не всё потеряно.
– Ну как тебе? – Спросил гитарист, когда последние звуки струн затихли.
– Волшебно! Неужели ты и вправду сам это сочинил?! У тебя настоящий дар!
– Я сочинил эту песню, думая о тебе, Мисаки. На самом деле, эта песня и есть о тебе.
– Спасибо, Хиро! Я никогда бы не подумал, что обо мне кто-то может написать музыку, да еще такую прекрасную!.. – и тут до парня дошел полный смысл фразы. –
Мисаки?! Ты сказал, Мисаки?
Накано рассмеялся:
– А ты разве не на страницу Мисаки Такахаши сегодня заходил? Разве это не твоя страница? Я тебя один раз назвал этим именем, и ты даже не заметил.
– Ну да, это моё настоящее имя. Прости, что соврал.
– Я сразу понял, что ты не Хару. Но если хочешь, я буду тебя и дальше так называть.
– Да, называй меня Хару. И не говори никому, кто я, ладно?
– Кому я скажу и зачем? Не переживай. Просто твое настоящее имя в итоге помогло завершить мою новую песню. Такое музыкальное...
– Спасибо тебе... за все. Ты столько для меня сделал. Я не знаю, как я смогу отплатить тебе за твою доброту.
– Совсем с ума сошел! Ты мой друг, мне ничего не нужно! Послушай, мне очень хочется, чтобы ты очнулся от этой спячки. Тебе пора приходить в себя. Возвращайся к жизни – это и будет лучшим для меня подарком.
– Я буду стараться.
– Хару... Я тут подумал кое-о чем. Если тебе нравится моя музыка, приходи к нам на концерт завтра. Я правда не уверен, что он состоится, учитывая, что произошло с Шуичи. Но вот, бери контрамарку и приходи завтра к восьми вечера в “Zepp Tokyo”. Одежду выберешь в шкафу, а денег на проезд я оставлю.
– Я не могу брать твои деньги...
– Прекрати выдумывать! Разбогатеешь – отдашь. Просто приходи – и всё!
– Я приду.
Накано удовлетворенно кивнул.
– Вот и умница. А теперь давай ложиться, уже утро.
Парни молча переоделись и вытянулись на своих постелях.
– Хару, ты умеешь писать стихи?
– Неа... Несколько раз пытался, не вышло, совсем. К чему ты спрашиваешь?
– К этой моей новой музыке нужны слова... Мне кажется, если бы их написал ты... песня бы заговорила. Музыка о тебе, почему бы словам не стать твоими? Ты бы попробовал на досуге?
– Досуга у меня предостаточно, я подумаю. Но я в этом деле лопух, не надейся... – Мисаки вдруг ощутил приятный прилив радости. Он не сразу понял, что думает о своем Усаги, именно о своем, а не каком-то абстрактном. “Интересно, Усаги-сан умеет писать стихи?”
Комментарий к Глава 11 Та-дам!!! Обещанная глава! Написано глубокой ночью. Скажите мне честно, если это полная лабуда – буду переписывать!
====== Глава 12 ======
– Акихико, он написал мне!!! Слышишь!!! Он жив!!! У него все хорошо, понимаешь!? – Акихико просто не знал, что ответить.
– Алло! Ты меня слышишь?
– Слышу. Я рад.
– Он тебе тоже написал?
Акихико еще никогда не хотелось солгать настолько сильно.
– Нет. Я ничего не получал. Это бумажное письмо или электронное? Ты уверен в его подлинности?
– Я получил личное сообщение от его имени в социальной сети. Ты думаешь, это не он писал?
– Тебе виднее, Такахаши.
– Ладно, я вижу, тебе не очень интересно...
– Конечно же мне интересно, как иначе?!! – рявкнул писатель, понимая, что еще секунда – и Такахиро повесит трубку.
– Ты какой-то странный просто...
И тут впервые в голову писателя пришла эта мысль: “Может, он идиот?!” Усами не так уж редко высказывал этот нежный эпитет в адрес Мисаки, правда скорее в шутку. Но в адрес Такахаши-старшего такая мысль родилась впервые. “Каким я должен быть после всего, что натворил Мисаки? Каким должен быть я после всего, что услышал в свой адрес от Такахиро?!” Разумеется, вслух Акихико ничего подобного не высказал:
– Да нормальный я, просто голова болит.
Такахиро продолжал как ни в чем не бывало:
– Акихико, как думаешь, Мисаки можно выследить по электронной переписке?
– Не знаю. Как ты это себе представляешь?
– Я слышал, можно вычислить ip-адрес, с которого он выходит. Если он напишет еще раз, и ip совпадет, значит это статический ip, и можно попытаться вычислить почтовый адрес. Я потому и спрашиваю, есть ли у тебя сообщения.
Акихико неопределенно хмыкнул. Вроде бы Такахиро говорил дело, но что-то в этой затее ему, определенно, не нравилось. Понять бы, что?
– Повторяю, у меня сообщений пока что никаких нет. Но даже если будут – у меня ли, у тебя? Что дальше? Будешь хакера искать? Уверен, что это законно?
– Да, наверное, нужен опытный компьютерщик, хакер... Называй как хочешь.
– Ну и где ты его найдёшь? Есть на примете?
– У меня никого нет. И да, ты прав, не факт, что это законно, но у тебя или у твоей семьи наверняка есть связи...
“Да, дела... То есть такого ты мнения о семье Усами... Мы, значит, темные делишки потихоньку проворачиваем. И нами очень удобно пользоваться при случае”. Усами вдруг вспомнилось, сколько раз он совершенно бескорыстно шел навстречу Такахиро. Даже наперекор собственным интересам. На благодарность он никогда и не рассчитывал, но и на подобное отношение, признаться, тоже.
– Я понял, Такахиро, чего ты от меня хочешь. Я подумаю. А ты дожидаются теперь других писем. Пока.
Акихико, не нуждаясь в ответе, повесил трубку. Ему стало противно.
