Текст книги "Соблазн Мечтаний (СИ)"

Автор книги: Gromdar

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 24 страниц)

LXXVI

Тлен знал, что умрёт в другом месте, и теперь, когда его дар с новой силой вернулся к нему, а мир вокруг кричал голосами потоков давно сдерживаемого варпа и реальности, сталкивающихся и соревнующихся за власть, понимал так же, что всё может измениться, ибо он идёт сейчас по тонкой грани, за краями которой смерть и проклятие.

– Верьте своим чувствам, братья, потому что они чисты, и отриньте остальные, – произнёс тёмный провидец, входя на арену амфитеатра, где его уже ждали около полусотни искаженных варпом созданий, бывших когда-то ангелами смерти, лучшими из воителей Человечества.

За спинами этих ставших жалким подобием себя прошлых ангелов возвышался Хранитель Секретов, всё еще сохраняющий часть черт брата Уильяма, включая белый мех пушного зверя, убитого им на последнем испытании на поверхности Фрации. Тлен видел красные молнии в черных глазах демона и ощущал его жажду власти, наслаждений, бесконечной радости от свершившегося и того, что еще могло свершиться.

– Маленький провидец, который всю жизнь бежал от своей смерти, но знал, что она может нагнать в любой момент, если остановишься, если дашь ей шанс, – поприветствовал оракула демон, растянув тонкие губы в невозможно широкой улыбке и поманив гостя рукой. – Иди ко мне, отдай себя и получи то, чего так желал. Бессмертие. Вечность.

Тлен надавил ногами на песок и слегка сместил стопу, чтобы услышать сухой шелест реальности.

Демон слегка наклонил голову влево и его улыбка стала более жестокой.

– Ты же знаешь, я хочу вам всем лучшего, – произнёс он, поднимая обе пары своих рук, чтобы подчеркнуть собственное величие. – И могу это дать. Свободу. Наслаждение. Радость от каждого прожитого момента.

Длинный розовый язык вытянулся из его рта и облизал губы. Хранитель Секретов знал, что во всех возможных вариантах будущего его ждал отказ, и Тлен знал это тоже. Демон опасался совершить ошибку, потому что цена для него была слишком велика, и оставлял первый шаг тому, кто забыл о страхе давным давно, чтобы её совершил он.

Тлен посмотрел на десятки одержимых, мутировавших в соответствии с представлениями Нерождённых о прекрасном, и с сожалением отметил присутствие нескольких Ангелов Ночи, мало похожих теперь на самих себя. Было смешно даже представить, что он согласится на это. Что кто-либо из стоящих за его спиной согласится на это. Все, кто имел слабости, которые можно использовать, уже поддались. Остались только те, кого соблазнить нечем. Оракул видел нити будущего так же ясно, как песок под ногами, как видел их и демон, и одна неясность останавливала их обоих. Они оба могли победить, могли проиграть, но в каждом варианте будущего эта тонкая нить сводилась к одному малозначительному на первый взгляд фактору.

– В бой, – приказал тихо Тлен и, оттолкнувшись от песка под ногами, рванул вперёд.

Толпа прислужников Хранителя Секретов завопила радостно и ринулась на чистых Астартес яростной волной. На этот раз никакой стрельбы, только холодная сталь и личное мастерство. Слаанешиты с перерождением получили с лихвой скорости и подвижности, поскольку даже суставы у многих исказились, позволяя конечностям удлиняться, но чистым десантникам было что им противопоставить. Воющий цветастый прилив столкнулся с мрачным клином облаченных в полночную тьму. Звон клинков и кровь полетели во все стороны, образуя невероятные брызги нецвета, когда даже звуки становились видимыми и плескались по доспехам радостным перезвоном.

Тлен видел каждое движение до того, как оно совершалось, потому напоминал порывистый ветер, который пытаются поймать сачком. Каждый выпад, каждый взмах и удар проходили мимо него, а в ответ каждый кажущийся лёгким разрез тёмного провидца сеял смерть, окружая его, словно саваном, аурой морозной тьмы. Остальные хранители тишины сражались рядом, но каждый по отдельности, подчиняясь ритму своих собственных видений, шепотков, указаний озлобленных мертвецов или зову ощущений, делающих из них отменных убийц. Тёмный провидец чувствовал каждого из них и знал их силу, их тщательно контролируемые порывы и слабости, которые, словно упряжка диких жеребцов, несла их вперёд, несмотря на потери. Численное превосходство пять к одному было ничем в этот момент, но исход схватки должен был решить кто-то иной, и, отсекая очередную жуткую голову со слишком большими глазами и пухлыми губами, он взглянул в глаза демона.

Хранитель Секретов знал, что каждый из проклятых дарами Ночного Призрака десантников стал сильнее с момента, как завеса, отделявшая их от варпа, пала, и жаждал эту силу себе, потому что его собственная, хоть и была великолепна, казалась неполным отражением на рябящей от волн водной глади от того, чем обладали они. Наблюдая за кровавым карнавалом, который Астартес и Дваждырождённые устроили перед его взором, Принц Красочной Резни ощущал радость и зависть. То, что он мог дать, было тенью того, чем они на самом деле были, пародией, жестокой насмешкой над красотой и стилем.

Внезапно взгляд взгляд демона расфокусировался и, моргнув, его глаза изменились, а рука, державшая клинок, попыталась выбросить его.

– Нет! – рёв потряс амфитеатр, но уже спустя миг всё вернулось в предыдущее состояние и демон, широко улыбнувшись, посмотрел в самую душу хранителя тишины.

– Твой брат Уильям мой и он уже не вернётся, – процедил Хранитель Секретов сладким голосом. – И эта ставка была твоей ошибкой, маленький провидец. Теперь наследники Кёрза мои.

С этими словами пятиметровый высший демон Князя Похоти рванул в бой, собираясь решить его исход лично.

LXXVII

Первой вернулась боль, будто он сгорел и стал обугленной головешкой в затухающем костре. Вторыми появились звуки треска молний и медленно стихающего гудения напряжения вокруг. Затем Янтарь, сжав зубы, открыл глаза, увидев над собой склонившегося к нему Нарасина без шлема, чьё ранее бледное лицо сейчас походило на обгоревшую после извержения вулкана землю с трещинами, в которых еще остывает лава. За плечами хранителя колыхались меняющиеся призраки людей и нелюдей, которых он когда-либо убивал, а их полупрозрачные руки тянулись к лежащему библиарию, умоляя, требуя и жаждая самим убить его, сделать одним из них. От их невыносимой жажды у Янтаря скрутило живот и он кашлянул кровью на поверхность внутреннего фильтра.

– Брат Янтарь, – заговорил хрустящим, словно каменная крошка, голосом Нарасин и предложил свою руку, чтобы помочь командиру отделения подняться.

Эпистолярий быстро сверился с хронометром и определил, что пробыл без сознания около тридцати секунд, после чего принял предложенную помощь и стиснул зубы, чтобы стерпеть новую вспышку боли, которой сопровождалось малейшее движение. Варп вокруг пел и все психические способности, которыми обладал Янтарь, усилились настолько, что хватало малейшей мысли, чтобы он ответил. Происходило нечто дурное, давящее на оба сердца библиария, словно окровавленные когти, но было и еще нечто. Следы крови на губах Нарасина. Чужой крови. Янтарь взглянул на трон, где сидело обмякшее тело с раздавленной головой и пробитым молниевыми когтями подголовником, и понял почему духи за плечами хранителя тишины так бесновались.

– Что ты узнал? – спросил он, полагая, что самому ему лучше оставить прошлое мёртвым.

– Архимагос Йосам Карденас увлекался идеей избавления Галактики от влияния варпа и экспериментировал с многими устройствами разного происхождения. Это привлекло внимание Инквизиции. Сначала он служил инквизитору, затем сам получил розетту и мир-кузницу, который потерял, когда его исследования сочли за гранью допустимого. Он сбежал в варп на этом, – Нарасин обвёл окружавшее их пространство руками, – и рассчитывал, что Сиамир Далакс, сумевший заточить высшего демона, поможет ему в дальнейшем воплотить мечту в реальность. Отделение Гвардии Ворона было обязано ему жизнью за спасение. Те, кто остались тут, отплатили долг сполна, но Сиамир приковал демона к осколку миру-корабля эльдар, куда всасывалась психическая сила, и сбежал.

Янтарь отметил как собеседник говорит о нём прошлом, как об ином человеке, и попытался дышать более плавно, чтобы дать организму больше шансов на восстановление.

– Через время, – продолжил с хрипотцой хранитель тишины, – когда стало понятно, что Далакс не вернётся, архимагос для собственного выживания и установления контроля над системами растущего скитальца вынужден был использовать экспериментальных паразитов. Тогда с ним связался заточенный демон и предложил сделку. Месть в обмен на свободу.

Библиарий вздрогнул, ощутив внимание к себе с той стороны реальности, мгновенно напомнившее такое же, когда он сражался с абордажниками тёмных эльдар на борту "Непрощенного Слепца" почти год назад. Значит, это был демон. Демон, заточенный здесь, внутри скитальца, прикованный к призрачной кости.

– Демон обманул. Как всегда, – после короткой паузы снова заговорил Нарасин.

– Я не обманывал, – послышался медоточивый голос, исходящий будто бы отовсюду вокруг, и в стихающем гудени катушек напряжения стали слышны нежные трели, навевающие сонливость. – Месть свершится, когда Сиамир Далакс будет мёртв. Он один знал моё истинное имя, но забыл, что нельзя заточить демона навсегда. Всегда должно быть условие освобождения. Он выбрал познавшего слёзы ангела ночи, потому что Астартес не плачут. Неверное условие, которое стало верным по букве, а не смыслу. Условие, которое стало истиной, которую я хотел, называя ему своё имя. Имя, которое он стёр из своей памяти, решив, что так избавится от проблемы навсегда.

Трели стали смехом, звонким и переливистым, катящимся вдоль стен и рассыпающимся по полу серебрянным дождём нереальности. К Нарасину и Янтарю поднялись Ишим, Мателай и Логан, раненые, но, как и раньше, готовые сражаться до конца.

Янтарь облизал обуглившиеся губы растрескавшимся языком, ощущая лишь вкус крови и угля. Все так настырно пытались убедить его, что он сам полностью стёр себе память, что это становилось назойливым и маловероятным. Эпистолярий был уверен, что и Сиамир Далакс поступил бы иначе, потому поднял голову и, следя за тем, как из капель серебряного смеха на полу образуются фигуры демонов, психическим взором посмотрел внутрь себя, чтобы отыскать то, на что, возможно, раньше не обращал внимания.

– Дайте мне время братья, это всё, о чём я вас попрошу, – произнёс он и закрыл глаза, а от подножия огромного трона наверх по ступеням побежали ликующие в своей уверенности слуги-служанки Принца Красочной Резни.

LXVIII

Савелий в одно мгновение перешел на бег, активируя силовой меч и отправляя плазменный пистолет на магнитное крепление у бедра, потому что в ближнем бою такое оружие могло быть больше вредным, чем полезным, и уже на ходу приказал своему отделению защищать сейсмический детонатор вместе с техножрецом, который должен был его активировать. Сейчас устройство было практически бесполезным, но, если обстоятельства изменятся, от него мог быть толк, потому первый капитан считал важным сохранить его, но через пару мгновений уже целиком сосредоточился на том, с чем пришлось столкнуться.

– Всем отойти от этой твари, она моя, – крикнул он в общий вокс, различив некоторые детали облика всадницы, которые показались ему знакомыми, и отмечая, что остальные Ангелы Ночи ей не соперники.

Демонический скакун демонетки, несмотря на болтерные ранения, визжал и шипел, клацая полной кинжально острых зубов челюстью гадюки пока сидящее на нём порождение варпа искало новую жертву и ехидно смеялось тому, что окружившие его ранее десантники спешно отходили назад. Савелий нанёс слёта рубящий удар, который должен был отрубить коню, если можно было так назвать это чудовище, лапы, но тот подскочил вверх на две высоты космодесантника и всадница снова засмеялась, указывая на древнего ветерана своим извивающимся клинком и заставляя скакуна развернуться в воздухе.

– Сава, мой мальчик, я так рада снова тебя видеть! – прокаркала она, приземляясь в десятке шагов за ним и подобно змее, которую изображал её конь своей верхней частью, метнулась к капитану Ангелов Ночи.

Савелий промолчал в ответ, едва успевая встретить клинок демоницы своим, а затем отскочить в сторону от укуса змеиной головы коня, чьи зубы сочились фиолетовым ядом.

– В этот раз ты будешь таким же упрямым, как во все прошлые? – засмеялась демонетка, обрушивая на него град ударов, которые ветеран едва успевал парировать. – Неужели никаких чувств не осталось у тебя к той, кого звал сестрой?

Капитан на мгновение дрогнул, вспомнив настоящее лицо девушки, которое демон украл в глубинах Терры, и тут же пожалел о своей оплошности, когда демонический меч оставил царапину на его груди. Даже такого касания хватило, чтобы все посулы и страсти Тёмного Принца ринулись в его душу. Он вспомнил тяжелое детство и девочку, которая была к нему добра, единственная из всех, из-за чего казалась существом из другого мира, более светлого чем тот, в котором они жили. Внутри всё сжалось от этого чувства, стократно усиленного влиянием варпа, и захотелось уйти от всего, что разделяло его от наслаждений. Его названная сестра могла быть рядом с ним и оба они, не обременённые долгом, могли делать что угодно, будь то весёлое путешествие на другой край галактики в поисках приключений или запретные удовольствия наедине…

Савелий резко открыл глаза и принял грозящий срубить ему голову удар демонического меча на ярко сияющее силовое поле своего клинка.

– Ты всегда был чёрствым дураком. Куда тебе понять чувства простой девочки? – с нотками сожаления, заметила демонетка, отступая и кружа вокруг древнего ветерана пока вокруг них гремела стрельба и шла борьба не на жизнь, а на смерть, и чувствовалось, что она жаждет проливать кровь, наслаждаться чужой болью, но не может, потому что стоит ей отвернуться, праздник жизни для неё закончится на острие меча Савелия.

Демонетка издала раздраженно-радостный крик и снова сделала несколько стремительных выпадов, которые Сава успешно отвёл в сторону, правда, так и не сумев контратаковать из-за щёлкающих зубов змеи. Ветеран знал, что от настоящей резни, которую она учинила бы, её удерживает только он, а так же то, что, возможно, стоит удостоить её ответа.

– Я любил ту, чьё лицо ты украл, только как сестру, – произнёс он, расправив плечи.

Пришло время капитану самому атаковать, потому он сделал шаг вперёд и комбинированием широких взмахов и стремительных уколов начал теснить демона к широкому проходу, из которого она прискакала, больше внимания уделяя тому, чтобы не дать её скакуну проскользнуть мимо, чем непосредственно тому, чтобы сразить всадницу. Такое пренебрежение вызвало у демонетки сначала удивление, затем раздражение и, наконец, гнев. Сам ветеран оставался при этом холодным и расчетливым, понимая, что его инстинкты убийцы вкупе с опытом и мастерством работают лучше, чем танец эмоций демонетки, подвижной и непостоянной, как любое чувство. Не было корма ни одной силе Хаоса в душе Савелия, и пережить это для демона было сложнее, чем худшее из проклятий.

– Я сожру твою душу и оскверню тело так, как никто еще не осквернял, – прорычала жутким голосом демоница, исказившись в лице и увеличившись в размерах так, что поглотила скакуна и стала походить на себя настоящую.

Четырёхметровая демонетка с шестью руками, две нижние из которых представляли собой короткие клешни, а две верхние держали меч и змееголовый хлыст, и тремя парами дерзко открытых грудей, копной черных, как смоль, волос, и массой украшений в ушах, позвякивающих божественными колокольчиками при каждом движении. Черные, как самая беззвёздная ночь, миндалевидные глаза обещали бездну мучений каждому, кто рисковал смотреть в них, но это было безразлично Савелию, который уже видел её не раз и сумел побороть влияние, которое подручная Принца Красочной Резни оказывала на смертных.

– Я слишком молод, чтобы умирать, – ответил ветеран с безразличным лицом и снова атаковал, метя в правое колено демоницы.

Силовое поле снова столкнулось с извивающимся клинком, а к ногам самого капитана устремился змееголовый хлыст, чья разинутая пасть шипела в ярости. Резкий шаг назад и опустившийся меч отрубил голову хлыста, а в следующее мгновение, пока демонетка переживала потерю своего любимого оружия, Савелий уже рванул вперёд, вонзая лезвие в запястье противника и лишая её меча.

– Огонь, – прошептал он в вокс и пригнулся, когда полдюжины стволов, смотрящих на них от сейсмического детонатора, изрыгнули болты и плазму в ошеломлённую демоницу, превращая её верхнюю часть тела в изрытую кратерами мёртвую поверхность.

Этого было мало, потому что Похитительница Лиц прикрылась нижними парами рук, которые смогли ненадолго её защитить, и завопила так громко, что у некоторых десантников треснули линзы в шлемах. Стало легче лишь когда первый капитан подрубил одну её ногу, заставив тварь упасть на колено, так что их головы оказались примерно на одном уровне.

– Ты лишь пародия на рождённых в этом мире, демон, – произнёс, глядя ей в глаза Савелий, и срубил голову, которая покатилась прочь, жалобно звеня колокольчиками с каждым поворотом.

LXXIX

Гавин Сорнери гордился своей скоростью, ловкостью и умением избегать смертельных атак, что с его десятками лет службы подтверждалось отсутствием аугметики и серьёзных шрамов. Однако сейчас, в окружении братьев и перед лицом врага, ему было некуда деваться. Попытка отшатнуться назад закончилась тем, что он столкнулся спиной с силовым ранцем стоявшего позади боевого брата, и готовился смерти, потому что демоническая клешня прошла бы сквозь превосходную ремесленную броню, как сквозь ветхий пергамент. Было бы время пожалеть о том, что отказался от благословения брони пока был в Карауле Смерти, Гавин бы сделал это, но времени не было, и он активировал побитый в предыдущем бою прыжковый ранец, заставив его чихнуть, опалив стоявшего позади боевого брата, и бросить носителя вбок и вверх достаточно, чтобы тот вместе с прыжком оказался над смыкающейся клешней.

Времени удивиться подвижности десантника у демона тоже не было, ибо в следующий миг в основание конечности врезались заряды, выпущенные в упор из штурмового дробовика магистра, и рука с клешней шлёпнулась на пол, жалко чавкнув, когда тонкий хитин сломался и находившаяся под ним мягкая масса расплескалась под давлением керамитового сабатона. Демон однако снова менял форму и в живот десантника устремилось хитиновое копьё, от которого Гавин едва успел уклониться, ударившись плечом от стену и сменив инферно пистолет на меч.

"Ты останешься здесь трупом или мне всё же сделать тебя марионеткой, маленький Ворон?" – снова раздался голос в голове главы Ангелов Ночи, которому пришлось уворачиваться теперь от выстреливших в него из меняющегося тела демона ядовитых шипов.

Тем временем первые горящие порождения варпа добрались до Ангелов Ночи и началась рукопашная, так что магистр остался с демоном один на один. Силовые клинки и ножи столкнулись пламенеющей плотью и когтями, огонь перекинулся на передние ряды десантников и окружавшие их стены, пол и потолок, превращая весь ведущий к мостику коридор в геенну огненную, жар от которой проникал сквозь броню и угрожал сплавить саму душу. Бороться с варпом вокруг себя силой оружия было практически бесполезно, но Ангелы Ночи пока держались.

Гавин никогда не считал себя верующим и во всех операциях, в которых принимал участие, будь то против порождений Хаоса, ксеносов или еретиков, всегда опирался на холодный расчёт, логику и силу оружия, которые сейчас мало чем могли помочь в стремительно меняющемся окружении, где варп изливался в реальность, меняя её по своему желанию, будь то люди, нелюди или материалы. Однако в Карауле Смерти с ним не раз служили боевые братья, которые ценили силу веры выше своего оружия и брони, и, хоть скептичный ум бывшего Ворона отвергал для себя такую возможность, практичная часть его разума отмечала эффективность этого подхода в тех редких случаях, когда иного выбора у истребительной команды не оставалось. Сейчас, как он видел, был как раз такой случай, но не было никого, кто мог бы взять на себя эту ношу. Ни капеллана. Ни рьяного Черного Храмовника. Никого, кроме него самого.

– Император защищает, – произнёс он громко и остановился, рискуя подставиться под следующую атаку демонического отродья, после чего расставил руки в стороны, словно призывая тварь попробовать ударить его, а затем глубоко вдохнул и заставил себя поверить в то, что его воля сильнее воздействия имматериума.

Очередной залп отравленных костяных иголок ударил в броню, обещая пробить её, как бумагу, но лишь безвредно застучал по ней и под ноги магистра упали куски кости, какими они были в реальности, а затем вокруг него нереальное вновь начало становиться реальным и под жуткий вой раздраженного демона искаженный боевой брат снова стал безголовым трупом, лишенным так же одной руки. Через несколько секунд, быстро распространяясь, словно пожирающая воздух пустота космоса, реальность стальных конструкций сменила демоническое пламя и исчез бивший в ноздри запах горящих тел, а объятые огнём фигуры, одержимые демоническими сущностями, приобрели свой истинный вид ходячих мертвецов и запнулись, некоторые же совсем упали. Еще не победа, но уже преимущество, позволяющее добыть её.

– Император защищает, братья, – повторил Гавин, поднимая клинок вверх и ощущая нечто необычное внутри, ничем, кроме его веры, не обоснованную силу. – Двигаемся на соединение с первым капитаном.

Ошеломлённые очередной переменой окружения Ангелы Ночи тем не менее быстро адаптировались и поняли, что в пределах двадцати шагов от главы ордена одержимые становятся слабее и их куда проще убить. В считанные секунды попавшие в радиус действия незримой силы марионетки были уничтожены, а затем два отделения с ранеными и телами павших братьев двинулись вперёд, как повелел Гавин Сорнери. Лишь краем разума магистр отметил, что прошлый он, не обременённый такой ответственностью, скептически посмеялся бы с себя сегодняшнего, и использовал бы то, что было более ощутимо и реально, чем вера. Но мысль это быстро ушла, потому что текущая реальность была ценнее.