Текст книги "Мир сошел с ума (СИ)"

Автор книги: Greko

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Связист хмыкнул, быстро спрятал «бизона» в карман.

– Вы, мистер Найнс, перестраховщик хуже нашего капитана!

– Мы договорились? – с нажимом спросил я.

– Будьте покойны! – рассмеялся радист.

«Смейся, смейся», – тяжело вздохнул я и вернулся в каюту.

– Что-то забыл, Васечка? – встретила меня вопросом Оля.

– Достань мне из чемодана пистолет.

– Все так серьезно? – не могла она не спросить, но вытащила из чемодана оба моих ствола. – Что возьмешь, браунинг или «дрейзе»?

Браунинг FN М1910 прибыл со мной из Америки, а «дрейзе», более тяжелый и угловатый, приобрел в Париже исключительно из-за фамилии конструктора, Шмайссера, папаши создателя знаменитого пистолета-пулемета. Толком из него еще не стрелял, так что выбор был очевиден.

– Давай браунинг. И свой «баярд» держи под рукой.

Оля серьезно кивнула и от дальнейших вопросов воздержалась.

Я вышел на палубу, поднялся на судовой мостик. Вечерняя смена. Командовал молодой бретонец Филипп, старпом. Он был без ума от Ольги, на меня посматривал с опаской. Идеалист. Такого не соблазнишь деньгами и пистолетом не напугаешь.

– Офицер! Почему вы удалились от айсберга? Разве от меня не было четкого указания? Где он?

– Капитан приказал… Опасная ледовая обстановка… – замямлил юнец.

– Послушайте, Филипп. Зачем вам в таком возрасте портить карьеру? Вы понимаете, что я могу сделать и с вами, и с трусливым Гуеном, когда мы прибудем в Нью-Йорк? Хотите, чтобы вас навечно списали на берег?

Парень задергался. Но характер у него был, и так просто сдаваться он не собирался.

– Сэр, у меня есть свое начальство. Будите месье Гуена, если он уже спит. Без его приказа ничего делать не буду.

Я замер, не зная, что предпринять. За окном мостика сгущалась чернота, море было абсолютно спокойно – ни малейшей качки.

– Вы хоть найдете этот чертов айсберг в темноте? Его же ни черта не видно.

– Найду, – уверенно кивнул Филипп. – Я нанес на карту его местоположение. Конечно, он сместился, но направление дрейфа ледового поля понятно.

– Понимаете, мой юный друг, – задушевным тоном сообщил я юнцу, – хотел доставить удовольствие моей супруге.

– В чем тут может заключаться «удовольствие»? Ночь безлунная, ничего не видно, света звезд не хватит, чтобы любоваться перевернувшимся айсбергом.

– «Титаник»! Мы хотим посмотреть, как мимо проследует этот суперлайнер!

– С чего вы решили, что он полезет к айсбергу? – усомнился старпом. Но я чувствовал, что моя версия его удовлетворила. Да какой моряк не захотел бы поглазеть на этого монстра судостроения, уверенно мчащегося прямиком в Америку⁈

– Вы думаете, что его пассажиры, эти толстосумы из первого класса, пропустят такое редкое зрелище? – выдал я сомнительный аргумент.

– Филипп! Я очень прошу! – раздался голос от двери.

Там стояла Ольга, прекрасная в своей горжетке из горностаев. В руках она держала маленькую сумочку – уверен, что с «баярдом» внутри.

Старпом смешался.

– Мы можем попробовать немного сблизиться, – неуверенно произнес он.

– Вот и прекрасно! – я хлопнул его по плечу. – Пойду попрошу кока подать нам на мостик горячего чаю.

Корабль осторожно двинулся на север. Хоть мы и уклонились к югу, но чем дальше мы продвигались, тем чаще стали попадаться льдины. А к востоку, если напрячь зрение и воспользоваться биноклем, можно было разглядеть белесые точки – то плыли в ночи нормальные, не перевернутые айсберги. Но никаких судовых огней! Неужели я ошибся, и мы разминемся с «Титаником»?

Склянки пробили полночь, «Канис» делал не более двух-трех узлов, как ленивая черепаха. Я и Оля замерли на крыше мостика, напряженно вглядываясь в темноту. Иногда нам казалось, что мы что-то видим, но это был скорее всего обман зрения. Где залитый огнями корабль? Он же должен появиться на горизонте в сиянии электрического света! По крайней мере, если верить Джеймсу Камерону.

В 00–15, когда мои нервы были натянуты как канат, из радиорубки примчался связист.

– Маркониграмма с «Титаника»! «CQD MGY/Titanic/ 41.46 норд 50.24 вест»! – закричал он снизу.

– Что это значит? – крикнул я, бросаясь к трапу. – Это SOS?

– Это значит, что дело плохо! – отозвался Филипп, также спустившийся к радисту и выхвативший из его рук бумажку с координатами. – Но как такое возможно, сэр? Вы знали?

Старпом смотрел на меня с нескрываемым подозрением.

– Знал – что⁈ – огрызнулся я. – Что с самым надежным кораблем в мире может случиться беда? Я, по-вашему, господь Бог⁈

– Но что же делать? – всплеснул руками Филипп.

Препираясь, мы незаметно сместились от входа на трап, ведущий на мостик, к иллюминатору моей каюты, глядевшему на нос «Каниса». Я ткнул рукой в направлении движения корабля.

– Там две с половиной тысячи человек и ледяной океан вокруг. Что еще мы можем сделать, кроме как не отправиться на помощь?

Внезапно корабль сбавил и без того небыстрый ход.

– Вы издеваетесь или сошли с ума⁈ – раздался пронзительный голос капитана Гуена, выбравшегося на палубу и направляющегося к нам.

– Ни то, ни другое. Какого черта, почему мы останавливаемся? – вскипел я, сжимая кулаки.

– Во-первых, не обязан…

– А, во-вторых?

– А во-вторых, я не полезу в этот ледяной ад! – капитан резко вздернул руку, указывая вперед по курсу на покрытую крошевом и айсбергами воду. Гримаса отчаяния все сильнее искажала его лицо, морщин на лбу прибавилось.

– Вы правы. Это, действительно, ад. И в этом аду сейчас гибнут люди. И, если мы не придем к ним на помощь, погибнут тысячи. Так нельзя поступать. Это ваша обязанность – помогать утопающим.

– А если я туда сунусь, – капитан говорил с горящими глазами, неожиданно став решительным и смелым, – то я поставлю под удар всю свою команду. А моя обязанность – сохранять жизни всему экипажу и доверенному мне кораблю, чего бы мне это не стоило!

"Красиво завернул, падла! – матернулся я мысленно. – Ты, гад, из породы людей, живущих по принципу «надо мной не каплет!» Но что же мне делать? Драться с тобой? Сомнительно, что выиграю бой. Предложить денег? Пристрелить?'

Рука сама собой опустилась в карман, нащупывая рукоятку браунинга.

– Но, сэр… – неожиданно вмешался Филипп. Даже пунцом покрылся от волнения и от того, что нашел в себе силы пойти против воли капитана.

– Молчать! – заорал капитан. – Это мое судно! Я здесь капитан! Я принимаю здесь решения! И я приказываю…

Договорить он не успел. Рухнул, как подкошенный. На него свалилась балка-укосина, используемая для подъема грузов. «Канис» прежде был оснащен мачтами с парусами, потом их превратили в грузоподъемники, вращаемые ручным шпилем. Один из них размещался на крыше мостика. Мы задрали головы и увидели Олю со свайкой в руке. Она, похоже, ее выдернула, разблокировав стоячий ворот. Вот балка и скользнула вниз, снеся капитана как пушинку. Он тяжело застонал, но явно пережил удар грузовой стрелы.

Матросы, занятые на вахте и ставшие свидетелем инцидента, разразились гневными криками. Я выдернул из одного кармана пистолет, а из другого пачку денег. Поднял обе руки вверх, демонстрируя в свете аварийного фонаря свои аргументы:

– Всем молчать! Выбирайте: баксы или пуля!

Команда выбрала деньги, Филипп – верность морским традициям. Но не сразу. Помогло вмешательство Оли.

– Жить будет! – спокойно сообщила она сверху, разглядывая ворочающегося Гуена. – Теряем время! Вы тут долго еще политесы собрались разводить? Там люди гибнут.

«Откуда это? – я никак не мог прийти в себя. – Теряем время! Теряем время! А! Ну, да! Гоша из "Москвы слезам не верит!»

Вспомнив, тут же пришел в себя. Улыбнулся.

– Филипп! – она строго посмотрела на старпома. – Вы возьмете командование на себя, или тоже считаете, что…?

– Нет, мэм. – Филипп опять запунцовел. – То есть, да, мэм. – наконец, тоже взял себя в руки. – Нет, мэм, я так не считаю. И, да, мэм, я возьму командование на себя!

После чего не удержался, восхищенный, отдал честь моей супруге и побежал на мостик. По дороге приказал двум матросам отнести капитана в нашу каюту.

– И заприте его там! – Оля вошла во вкус.

– Обожаю тебя! – весело крикнул я и обратился к матросам. – Одеяла на палубу. Готовьте трап. Побольше канатов. И шлюпки! Шлюпки – обязательно!

(1) Трамповые пароходы – коммерческие суда, которые подряжались возить грузы по всему миру (без определённых рейсов), затем искали новые заказы.

(2) Шиппер – фрахтователь, грузоотправитель. Его присутствие на корабле не обязательно, но допустимо. Хоть капитан – царь и бог на корабле, но ни один кэп «купца» или транспортника не стал бы в здравом уме конфликтовать с шиппером.

(3) К моменту гибели «Титаника» далеко не у всех кораблей, плававших по Атлантике, имелась на борту оборудование для беспроводной связи. После случившейся трагедии его начали ставить на все океанские суда.

Глава 10
Битва за «Титаник»

Матросы засуетились, весело обсуждая, сколько из меня получится вытянуть. Филипп был уже в рубке, корабль снова набирал ход.

Я поднялся на мостик.

– Ничего не понимаю, – признался мне старпом. – Прикинул по карте координаты – нас разделяет больше двадцати миль.

– А до ориентировочного места пребывания айсберга-перевертыша?

– Полчаса хода. Если не напоремся на льдину и не получим пробоину. Капитан Гуен прав в одном: не на нашем грузовозе, водоизмещением меньше двух тысяч тонн, бороться со льдами.

– Вся ответственность на мне, Филипп. Так и запишите в судовом журнале, а я распишусь. И отметьте, что капитан из-за случайного инцидента не смог принять участие в спасательной операции.

Страпом рассмеялся:

– Случайная легкая женская рука! Так что у нас с курсом?

– Снова доверьтесь мне. Координаты ошибочны (1). Идем туда, куда направлялись.

Снова на ум пришли кадры из фильма. Спокойная воды, чистая ото льда как фон для трагедии. А тут все во сто крат хуже!

«Хуже» заключалось в том, что практически все пространство до «Титаника» было усеяно и ладно бы ледяным крошевом. Так нет же! Повсюду торчали, словно скалы, разной величины ледяные горки.

«Не могли же они от айсберга в таком количестве отколоться⁈ – я уже сам лихорадочно пытался проложить путь через это ледяное поле. – Ну, сука! Это же слалом какой-то, бл…й! Тут самим бы не напороться! Давай, старпом! Не подведи! Корабли лавировали, лавировали, да не… Типун тебе на язык, Вася! Не каркай!»

Все ж таки мы достигли чистой воды и айсберга-перевертыша, еле-еле видного при свете звезд. Молился, что не ошибся, что когда мы его обогнем, то увидим корабль.

Молился и дрожал. И от морозца, и от страха, и от возбуждения. И все равно похолодел, когда ровно в 1−00 мы увидели сигнал ракеты, и с этого момента события понеслись буквально вскачь. Нам хватило десяти минут, чтобы обогнуть айсберг-убийцу и оказаться в прямой видимости от все еще залитого скромным электрическим светом огромного лайнера и отваливающих от него редких шлюпок. Освещение на корабле было скорее тусклым, чем ярким – прогулочные палубы правого борта, к которому мы вышли, расчерчивали цепочки красных фонарей, и лишь немногие иллюминаторы пассажирских кают мерцали в полутьме. Еще не мрачный стальной гроб, но и не сияющий в ночи лайнер, который я помнил из фильма Камерона. Наврал режиссер со своим фильмом слезным, ох, наврал!

Первоначальный план заключался в том, чтобы подойти к палубным дверям и, используя корабельные трапы и полный штиль, перекинуть на «Канис» максимально возможное число пассажиров – примерно так, как действуют тендеры. Реальность перечеркнула надежды – эти двери нижних палуб были расположены ближе к носу и к моменту нашего прибытия вот-вот были готовы скрыться под водой. Океан подбирался к носовой шлюпочной палубе. Но еще оставались кормовые двери – до момента, когда крен на правый борт не лишит нас возможности провести относительно безопасную эвакуацию. Корпус «Титаника» уже издавал страшные скрежещущие звуки. Чем ближе мы подходили, тем явственнее слышался голос трагедии – испуганные крики, женский плач, бодрые мелодии судового оркестра и внезапно все перекрывший шум спускаемого пара.

– Шлюпок на «Титанике», Филипп, на всех не хватит. Беда с ними, понадеялись на непотопляемость корабля. Но, как сами видите, кто-то с этой непотопляемостью дал маху.

– И как же нам действовать, сэр? – вскричал несчастный юноша, подпустив петуха, – слишком много на него свалилось за раз.

– Как минимум, решительно, а не мух ртом ловить! – спокойно ответил я и потрепал его по плечу. – Я в морском деле профан, так что решать вам, но сами понимаете: придется лезть на рожон. Счет идет на минуты!

– Есть действовать решительно, господин шиппер! – вскинулся старпом. Глаза у него загорелись, он твердым шагом двинулся к рулевому, но, на мгновение притормозил, обернулся и тихо сказал. – Как бы только на нас эта громадина не опрокинулась.

– «Титаник» не перевернется! – проредил я в зародыше зерна сомнения. – Погружающийся в воду нос послужит гигантским якорем.

– Тогда мы сделаем так…

«Канис», повинуясь вставшему к штурвалу Филиппу, заходил с правого борта «Титаника», который неожиданно выровнялся. Матросы спешно вывешивали мешки с пенькой и деревянные вальки, служившие прокладками-кранцами. Старпом вознамерился вплотную притереться к тонущему лайнеру. Вышло у него лихо, хоть и страшновато. Корпус «Каниса» затрещал и продолжил стонать, когда наш корабль замер. На него моментально устремилась толпа мужчин в простой одежде – явно пассажиры третьего класса. Установкой трапов-сходней заморачиваться не стали, люди прыгали на «Канис», перевалившись через фальшборт 15-метровой прогулочной палубы С – ее маркировку я разглядел в свете потолочных фонарей, все еще светивших тусклым красноватым светом. Кое-кто, рискуя переломать ноги, сигал с палубы, расположенной выше – пассажиры, до того бестолково метавшиеся по открытым проходам, уже понимали, что корабль обречен и что наверху, на шлюпочной палубе, их никто не ждет. «Только женщины и дети!» – этот ультиматум офицеров «Титаника» навечно врезался в мою память.

– В трюм! В трюм! – ревел я, размахивая пистолетом и награждая оплеухами тормозивших. Матросы мне помогали. Главное – не создать у кормового твиндека толкучки, не мешать другим спасаться.

Филипп немного продвинул «Канис» вперед, когда вдруг возникший крен «Титаника» на левый борт сделал опасным прыжки потерявших разум людей и когда кто-то сорвался, мгновенно исчезнув с жутким криком в узкой щели между двумя бортами. Теперь наш корабль оказался точно у кормового входа палубы D. Он был запечатан. Пришлось мне свесится за борт и заколотить рукояткой пистолета в стальную гермодверь лацпорта. Высотой с мой рост и шириной меньше полутора метров, запирающиеся сверху вниз створки оставались закрытыми.

– Не можем открыть! – раздался глухой голос.

– С противоположной стороны получится?

– Уже открываем!

– Филипп! – заорал я, перекрикивая гомон на палубе «Каниса». – Обходи с кормы «Титаник», попробуем с левого борта!

– Принял! – раздался ответ с мостика.

С палубы С, из еще одной прогулочной зоны, продолжали сигать люди. Стоны повредивших конечности раздавались повсюду – плевать, главное, остануться живы! Но мы не можем ждать, пока все спрыгнут.

– Вася! – закричала с крыши мостика так и не покинувшая ее Ольга. Она стояла там как генералиссимус, руководившей битвой за «Титаник», и время от времени раздавала команды, дирижируя свайкой. – Там ребенок!

– Где⁈

– Наверх посмотри! Его хотят сбросить!

Я задрал голову. Надо мной примерно в четырех метрах болтались детские ножки в ботиночках, юбочка. Девочка!

– Бросай! Ловлю! – крикнул я неизвестном спасателю.

Ребенок полетел вниз. Мне удалось его подхватить.

– Еще дети есть⁈

– Нету! – откликнулись сверху.

– Бегите на противоположный борт, мы сейчас подойдем!

«Канис» отвалил от «Титаника», его борта будто облегченно вздохнули.

– Сэр! – дернул меня за рукав краснорожий матрос, которого я запомнил: именно он вчера углядел, как начал переворачиваться айсберг. – Места в кормовом трюме закончились. Набили вплотную. Что делать?

Эх, пропадай мои пленки!

– Распечатывайте носовой!

– Но ваш груз… Влажность…

– Плевать! – отмахнулся я и сунул девочку в руки обалдевшему моряку. – Киньте клич среди спасенных: нам нужны помощники. Крепкие мужчины, способные сесть на весла или вытягивать канаты. И передай ребенка Оле.

– Слушаюсь, сэр!

Мимо нас проплывала немного задравшаяся корма стального гиганта. Сколько осталось в недрах корабля людей, не нашедших выхода наверх, заблудившихся в лабиринте узких коридоров, обездвиженных из-за полученной травмы или просто ничего не понявших? С верхней палубы лайнера послышались звуки выстрелов. Значит, там уже все плохо. Много ли времени нам осталось? Я вытащил часы – 01–35. Мы простояли у борта «Титаника» минут пятнадцать, а казалось – целую вечность.

«Канис» завершил маневр и снова уткнулся бортом в гибнущий лайнер – прямо напротив открытых гермодверей, за которыми скрывался зал приема, самый большой на корабле (2). Оттуда сразу хлынул людской поток. Но мы были готовы – добровольные помощники выстроились двумя цепочками и, образовав живой коридор, направляли в открытый носовой трюм запрыгивающих к нам на борт спасенных, а женщин и детей – в палубную каюту, откуда уже перенесли капитана в радиорубку. Сюрреалистическое зрелище! Наверное, точно так же набивали зеками корабль, отплывающий в Магадан во времена ГУЛАГа. Сразу вспомнилась «Индигирка» – наш дальневосточный «Титаник» (3).

Я тряхнул головой, отгоняя страшные ассоциации.

– Оля! – окликнул я жену. – Есть смысл продвинуться еще вперед, когда всех отсюда заберем?

Она, обнимавшая за плечи переданную ей девочку, всмотрелась в цепочку зеленых – не красных. не тревожных –огней, еще светивших на прогулочных палубах левого борта. Все такая же отрешенная и сосредоточенная, хотя, наверняка, ей хотелось рыдать и укрыться от этого безумия.

– Нет! Там уже плещет вода!

– Филипп! Приготовься отчалить! – приказал я.

– Есть, сэр!

Усиливающийся крен на левый борт решил за нас, когда удирать. Гермодверь ушла вниз, сорванные кранцы с противным паническим треском полетели вниз. Дольше оставаться было просто опасно.

– Филипп! Отходим!

Моряки стали отталкивать наш корабль баграми от борта «Титаника», расширяя пропасть между миром выживших и миром обреченных.

– Мы сделали это! – закричал старпом, отдавая в машинное отделение приказ приглушить двигатели до малого хода. «Канис» замер примерно в четверти мили от терпящего бедствие «Титаника».

– Повремени-ка с надеждами, старпом. Все только начинается, – хмуро буркнул я, и улыбка на лице юного бретонца погасла. – Нам еще людей из воды подбирать.

– Понял! – рубанул рукой старпом. – Шлюпки на воду!

– И трап! Устанавливайте трап! Не бойтесь водоворота, когда корабль окончательно исчезнет. Его не будет!

На корабле поднялась суета, хотя люди то и дело отвлекались на страшную картину неподалеку. 02–05, носовая часть шлюпочной палубы «Титаника» погрузилась в воду, через несколько минут вода достигла капитанской рубки, поглотила ее, на лайнере погас свет. В свете звезд мы разглядели, что корма начала задираться вверх, возникшая волна смыла людей со шлюпочной палубы. Раздался мощный звук, похожий на взрыв. Корма устремилась вниз.

– Туда! – заорал я нашим матросам, уже сидевшим в шлюпках, указывая на место, где скрылся нос лайнера. – Одеяла! Одеяла примите! И фонари! Нам нужны фонари!

Упаковки с одеялами стали сбрасывать добровольные помощники прямо в руки морякам, на шлюпках нашлись керосиновые фонари. Через минуту спасательные лодки устремились к несчастным, барахтавшимся в ледяной воде. Шлюпки с «Титаника», даже те, которые не были заполнены даже наполовину, предпочли грести не туда, а к нам.

– Сэр! – с тревогой окликнул меня Филипп. – Твиндеки почти забиты. Мы на пределе своей грузоподъемности.

– Все лишнее за борт, включая мои кинопленки! Будем принимать на палубу! Нашу каюту – только женщинам и детям. Есть сообщения от других кораблей?

– «Карпатия» спешит на помощь, но ей не меньше двух часов ходу.

К «Канису» подошла первая шлюпка с «Титаника». В ней сидело всего 12 человек. Следом подходила еще одна, складная, заполненная до предела и сверх того.

– Эй, на борту! – весело окликнул нас щеголь в цилиндре, с гарденией в петлице фрака и лихо закрученными вверх усами. – Принимайте пострадавших!

– Наверх поднимаются только женщины! А вы, сволочи, отправитесь подбирать людей, плавающих в воде! – рявкнул я на мерзавцев, на чьей совести не менее 60 жизней – шлюка-то была рассчитана на 75 человек.

– Что вы себе позволяете⁈ – завопил щеголь. – Я Космо Дафф-Гордон, а дама – моя жена Люсиль, известный модельер, остальные женщины – наши горничные (4).

– Только сунься на мой корабль, Космо, и я тебя запулю в космос!

– Но сэр! Проявите великодушие! – взмолилась очень красивая дама в пышной шляпе.

– Черт с вами! Поднимайтесь!

Вслед за господином с гарденией в петлице на палубу вскарабкался матрос.

– Ты чего здесь позабыл? – рассвирепел я. – Ваше, экипажных, дело пассажиров и своих товарищей спасать!

– Еле ноги унес! Хватит с меня ужасов! – криво усмехнулся лупоглазый рябой моряк, кутаясь в бушлат и слегка подрагивая не то от страха, не то от холода.

У меня так и чесались руки съездить ему по морде, но вместо этого я приказал загнать его в трюм.

– Не вздумай там разоряться, не то разделаю тебя как голландскую селедку, – предупредил я наглеца. – А ты, Космо, чего замер? Быстро в трюм! Не нравится, прыгай за борт!

– Да как вы смеете…! – «первый класс» не унимался.

"Мляяя! И смех, и грех! Тут трагедия вселенская, а мы водевиль разыгрываем!' – подумал я.

И так мне стало тошно. Так я устал от таких, как этот хлыщ. От трусов, как рябой морячок, уже убежавший с палубы.

«Вот, буду я еще с тобой лясы точить!» – подумал, и… от всей своей широкой души, от всего своего ноющего сердца дал этому франту такой славный поджопник, что все сразу стало на свои места. И, несмотря, на весь ужас, окружавший нас, громкий смех сотен глоток – и экипажа, и только что спасенных – накрыл палубу.

– В трюм! Быстро! – добавил угрожающим шепотом.

«Первый класс» подчинился. Его жена, кутаясь в дорогущее манто, поспешила за ним с вытаращенными глазами.

– Вам сюда, мадам! – галантно указал я на дверь палубной каюты, а сам начал спускаться по трапу в замершую у борта шлюпку. Никто из матросов «Титаника» больше не решился подняться наверх.

– Вася! – пронзительно закричала Оля.

Я помахал ей рукой и хмуро уставился на сидевших за веслами матросов. Они ответили мне не менее хмурыми взглядами, сменяющимися на озабоченные, когда разглядели браунинг в моей руке.

– Сколько вам заплатил этот гад?

– Пять фунтов на брата! – с вызовом ответил мне загребной.

– Получите от меня по доллару за каждую спасенную жизнь!

– Ого! – крякнул напарник загребного. – А если сотня выйдет?

– Каждому по «арбузной»! (5)

Матросы оживились.

– Вася! Одеяла! – крикнула сверху Оля, перегнувшись через борт. Вниз полетела упаковка. – Только попробуй мне не вернуться!

– Все будет хорошо, душа моя! – откликнулся я и рыкнул на матросов. – Чего сидим? Кого ждем? И-и-и-раз!

Весла опустились на воду. Шлюпка устремилась к «Титанику». Вернее к тому месту, где он скрылся под водой. Вовсе не так кинематографично, как в кино – без задранной к небу кормы, но не менее страшно.

Последующие события слились для меня в какую-то бешеную круговерть, безостановочный конвейер. То мы снимали с перевернувшейся шлюпки промокших до нитки людей, то вытаскивали из воды пассажиров и членов экипажа, в спасательных жилетах или цеплявшихся за сброшенные с прогулочных палуб шезлонги, готовых вот-вот отдать концы из-за переохлаждения. Не всех, увы, далеко не всех. Мне запомнился один китаец – он спасся, из последних сил держась за деревянную дверь, замерзший, но живучий. Укутанный в одеяло, он принялся отбивать мне поклоны…

В какой-то момент я понял, что батарейка села окончательно. Мы причалили к трапу «Каниса». Еле стискивая окостеневшими пальцами веревочные поручни, поднялся наверх. Оля подхватила меня и помогла добраться до свободного места на палубе – это было непросто, ибо не меньше двух сотен людей сидели плотно-плотно и грели друг-друга. Они приветствовали меня восхищенными криками. Матросы и Филипп их поддержали:

– Нашему шипперу – гип-гип, ура!

Жена усадила меня, прижалась, даря тепло и укрывая плечи своей горжеткой. Положила голову на плечо.

– Горжусь тобой! – шепнула мне в ухо. – И люблю. Почему ты такой грустный?

– Всех не спасем.

– Да, не спасем. – Оля ответила с редким хладнокровием. – И это больно. Но, если бы не ты, погибло бы в разы больше. А за тех, кто не выживет, потом помолимся, чтобы Царствие небесное. Не надо себя корить, милый. Ты сделал все, что мог…

– Мистер Найнс, мистер Найнс, – пробился ко мне Филипп. – Мы скоро начнем черпать бортом воду. Корабль переполнен. Вокруг нас полтора десятка забитых людьми шлюпок. Они умоляют нас о спасении – сотни, их сотни! Но что я могу?

– Я вижу, Филипп, вижу. Мест нет. Но не волнуйся. Все будет хорошо.

– Но как же, сэр?

– Поверь мне. А лучше посмотри вон туда!

Филипп обернулся.

– Вот, черт! – не удержался, заметив приближающиеся судовые огни и сигнал белой ракеты, поданной с борта неизвестного корабля. – Но как, сэр…

– Я же говорил! – с трудом выдавил из себя, чувствуя, как слипаются веки.

– Это… Это… – Филипп пытался разглядеть название корабля.

– «Карпатия». И там такой же выдающийся капитан, как и ты. Вы легко и быстро все сообразите. И все сделаете, как надо.

– Мы станем борт о борт! – Филипп кричал нам на бегу к капитанскому мостику. – И просто будем переправлять людей!

– Видишь! Я же говорил, что сообразите!

Я помахал ему рукой, не став уточнять, что с «борт о борт» он явно загнул. Коль француз на кураже, не буду мешать. Повернул голову, чувствуя пристальный взгляд жены.

– Что, любимая?

– Откуда ты знал?

Я вздохнул. Чуть задумался. Чуть подумал, стоит ли…?

– Я не знал. Я надеялся.

Через секунду меня сморил сон.

(1) Хорошо известный факт – с борта «Титаника» ушло сообщение с ошибочными координатами. Как нашел место крушения капитан «Карпатии», одному Богу известно.

(2) Хотя свидетели не подтвердили на разбирательстве причин гибели «Титаника», что лацпорт левого борта, палуба D, был открыт в момент трагедии, подводные экспедиции к затонувшему кораблю обнаружили эти гермодвери открытыми. Девять задвижек и декоративная решетка не имели следов повреждений. По плану эвакуации именно отсюда планировалась посадка в шлюпки.

(3) В 1939 г. у берегов Японии разбился о скалы небольшой советский пароход «Индигирка» (водоизмещение – 2700 тонн), перевозивший отбывших срок зеков, вольнонаемных, а также заключенных и их охрану. Всего было спасено 428 человек (включая 35 членов экипажа). Погибло 745 человек (в том числе 4 члена экипажа).

(4) Доказано, что сэр Космо Дафф-Гордон и его жена Люсиль заплатили, чтобы спастись. Кстати, именно леди Л. Дафф-Гордон придумала слово «шик». Ее муж, подонок, заявил на суде, что его поступок – это не взятка, а акт великодушия, деньги на покупку новой одежды. Его поступок не получил юридических последствий.

(5) Арбузной называли стодолларовую банкноту САШ выпуска 1890 г. с портретом адмирала Дэвида Фаррагута, командующего флотом северян в годы Гражданской войны. Население прозвало её так из-за формы нулей на оборотной стороне, напоминающей арбузы.