Текст книги "Мир сошел с ума (СИ)"

Автор книги: Greko

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11
Награда нашла своего героя

Капитан «Карпатии» Артур Генри Рострон не пил, не курил и не сквернословил – удивительный набор добродетелей для моряка. И был человеком действия, решительным до крайности, отчаянным до безумия, рисковым как лудоман. Когда я узнал подробности его Одиссеи, лишь покрутил головой, воздержавшись от комментариев.

– Когда рассвело и мы увидели, через какой лед продирались ночью, меня затрясло и я подумал, что Божья рука лежала на штурвале рядом с моей.

Еще бы его не затрясло! Мы подбирались к «Титанику» осторожно, на малой скорости, и то страху натерпелись. «Карпатия», получив сигнал бедствия, развернулась и помчалась к месту трагедии на всех парах в буквальном смысле этого слова – Артур даже отключил отопление на своем корабле, чтобы направить все запасы пара в котельное отделение. Имея расчетные 14 узлов хода, смог разогнать «Карпатию» до 17-ти! Находясь посреди ледового поля! При свете взошедшего солнца его помощник насчитал 25 крупных айсбергов вокруг – некоторые торчали из воды метров на 50, а некоторые были еле видны. Мастерство вождения Рострон, конечно, продемонстрировал выдающееся. Шумахер, блин.

И как тут реагировать? Все сложно. Артур думал о том, что в ледяной воде люди из последних сил борются за свою жизнь, что шлюпки, набитые спасенными, качаются посреди суровой морской пустыни, что счет времени идет на секунды, что кто-то в данный момент уже отдает богу душу. Все так. Вот только «Карпатия» не была простым сухогрузом. Это был немалых размеров грузопассажирский лайнер, в задачу которого входили перевозка не только замороженной пищи, но и людей в довольно комфортных условиях. Не самых богатых – только 2-й и 3-й класс, билет стоил относительно недорого, 5 фунтов с хвостиком. Корабль Рострона был заполнен наполовину – 750 пассажиров, следовавших в порты Средиземного моря. И их жизнь Артур поставил на карту, чтобы выиграть лишний час. Если по чесноку, то нельзя не признать: чтобы спасти 700 человек с «Титаника», сидевших в шлюпках, Рострон безумно рисковал жизнью не меньшего количества людей.

Позднее родилась байка, что все пассажиры «Карпатии» единогласно одобрили действия капитана. Ага-ага! Поверил! Глубокой ночью 750 человек, как один, проснулись, собрались вместе и вынесли вердикт: «Гони, капитан, мы готовы рискнуть!»

Победителей не судят. Избитое выражение, но в случае с Ростроном более чем подходящее. «Канис» не отобрал у «Карпатии» славы, она внесла огромную лепту в спасение людей. Тех, кто сидел в шлюпках. Преимущественно женщин и детей. Преимущественно из 1-го и 2-го класса. Такой вот нюанс. Они меня возненавидели, когда получили отказ подняться к нам на борт. Проклинали, умоляли, требовали – до того момента, пока не увидели «Карпатию». Сидеть в шлюпках, часть которых была полузатоплена ледяной водой, на морозном воздухе, в состоянии отчаяния, когда не знаешь, что с твоим мужем или отцом… Врагу не пожелаешь оказаться в такой ситуации. И тут появляется доблестный рыцарь Артур. И блестяще проводит эвакуацию! Без дураков! Просто великолепно!

Он к ней стал готовиться еще на подходе. Горячее питание, сбор теплой одежды у пассажиров, подготовка кают, сети на борту, чтобы люди из шлюпок могли вскарабкаться наверх, люльки, беседки… Детей поднимали в почтовых мешках. Спасенных разводили по теплым каютам, отпаивали чаем, кофе и горячим бульоном. Три врача тут же приступили к реабилитационным мероприятиям. Все на высшем уровне в столь сложных условиях.

А дальше начались проблемы. Первый шок прошел, люди стали задавать вопросы. Еще поднимали последние шлюпки, а на палубе «Карпатии» уже разыгралась трагедия. Спасшийся председатель «Уайт стар лайн» Исмей тут же спрятался в каюте врача и носу оттуда не казал, иначе его бы растерзали. Выжившие женщины искали своих мужей, многие думали, что стали вдовами, еще не зная, кто смог попасть на «Канис». Рыдания, истерики…

– Списки! Дайте списки! – умоляли они.

Списки? У нас твиндеки забиты, как загоны для скота на бойне, на палубе иголку воткнуть некуда! Как составлять эти чертовы списки?

Люди надеялись, люди ждали. И негодовали – уже пошли обвинения в адрес офицеров «Титаника», не сумевших правильно организовать эвакуацию. Справедливые обвинения! Немного особо прытких мужчин, сумевших как-то прорваться в катера, помалкивали, зато дамы… О, Рострону пришлось покрутиться, чтобы немного сбить накал страстей, но многие дамы не желали покинуть палубу – точно также, как до последнего отказывались садиться в спасательные шлюпки, когда шла эвакуация с «Титаника». Двести разгневанных неадекватных женщин – это страшная сила, доложу я вам.

После семи утра прибыли новые пароходы – «Маунт Темпль», «Бирма» и грузопассажирский лайнер «Калифорниэн», капитан которого благополучно проспал гибель «Титаника», несмотря на то, что его корабль был ближе всех к месту трагедии. После недолгого обмена радиосообщениями было решено, что «Маунт Темпль» и «Бирма» следуют своим маршрутом, «Карпатия» забирает всех, кто в шлюпках, а «Калифорниэн», направляющийся в Бостон, – тех, кто на борту «Каниса». И тут же мы получили новую головную боль – все женатики непременно желали попасть на «Карпатию», даже если у тебя нога переломана. Законное желание – против этого никто не стал возражать. Шлюпки метались между кораблями, отдельные несознательные личности меняли свои желания еще на воде, внезапно решив, что «Карпатия» им подходит больше «Калифорниэн». Дурдом! Шатающийся от усталости Филипп командовал погрузкой, мы с Олей составляли и сводили списки, врачи-добровольцы из числа спасшихся накладывали лубки, а радист не вылезал из рубки, отправляя одно сообщение за другим под храп капитана Гуена, в которого на всякий случай влили поллитра коньяка, когда он очнулся.

– Сэр! – обратился ко мне помощник боцмана, старший по званию из выживших и спасенных нами членов экипажа. Его подобрали на воде, поэтому он кутался в одеяло, тщетно пряча белые подштанники, и сильно хрипел. – Ребята хотят остаться на «Канисе».

– Ты о ком? – уточнил я, не отвлекаясь от составления бумаг.

– Я о матросах «Титаника». Стыдно людям в глаза смотреть. Мы их погубили. Не выполнили свой долг.

– Где я вас размещу? Чем кормить буду? Хватит ли нам питьевой воды? Как вас согревать?

– Сэр! Все решаемо. Из одеял в кормовом трюме сделаем себе «вороньи гнезда», как-нибудь дотерпим до Нью-Йорка. Вы же туда пойдете?

– Да, мы пойдем в Большое яблоко, – задумчиво ответил я. – Черт с вами, оставайтесь. Попрошу «Калифорниэн» поделиться с нами запасами.

Неожиданно выяснилось, что желание матросов с «Титаника» разделяет и десяток пассажиров. Они ни в какую не желали покидать «Канис», ввергнутые в натуральный столбняк. Шок, самый настоящий постравматический шок, и у меня нет под рукой дипломированного психолога, чтобы привести этих людей в чувство. Ну и что с ними делать? Не драться же с ними?

Окончательно меня добила семейка Дафф-Гордон. Сэр Космо не решился обратиться ко мне напрямую, подослал женушку, леди Люсиль. Эти тоже хотели остаться, но причина у них была своя.

– Понимаете, мистер Найнс, мы вывезли на шлюпке не только наших горничных, но и весь багаж. Уже пошли неприятные разговоры. Космо в трюме угрожали! Ему, аристократу! Дело может дойти до самосуда. Мы боимся.

Она молитвенно сложила руки.

– Васечка! – дернула меня Оля. – Войдем в их положение. Все-таки люди пережили сильнейшую трагедию.

– Да где я всех размещу⁈ Чем кормить? Фуа гра с шампанским не запасли!

– Не злись! Я уже все придумала. Женщины останутся в нашей каюте, а ты с сэром Космо устроишься в каюте капитана.

– Охренеть какой счастье! – буркнул я, сдаваясь.

Вот так и получилось, что оставшийся путь до Нью-Йорка мне пришлось проделать в обществе не самых приятных мне людей. Правда, сэр Дафф-Гордон предпринял титанические усилия, чтобы загладить инцидент, случившийся при нашей встрече. Он ни разу не вспомнил о полученном пинке, зато развлекал нас разговорами о своих спортивных достижениях. Выяснилось, что он был серебряным чемпионом по фехтованию на эспадах, членом команды в соревнованиях по дуэли на пистолетах (странный вид спорта, если подумать!) и увлекался самообороной. Зачем он все это мне рассказывал? Пугал? Я тут же ответил историей о своем рейде в Мексику – 5-й баронет Халкина и член британского парламента резко сменил тему и поведал нам, что владеет семейной компанией в Ирландии, производящей херес. Образцы у него были в багаже, и мы немедленно приступили к дегустации.

Больше всех усердствовал забинтованный капитан Гуен. Когда он узнал о том, что случилось в ночь 15-го апреля, в его глазах загорелся огонек надежды. Примазаться к нашему успеху – вот, что он возжелал. Наград, аплодисментов – а как же иначе? Ведь именно его корабль, его драгоценный «Канис», внес главную лепту в спасение людей.

– Иллюзий на этот счет не питайте, капитан, – спустил я его с небес на землю, когда сэр Космо удалился, чтобы принести бутылки. – Официальная версия такова: вы получили сильную травму, когда выполняли наш контракт, и не могли принять участие в спасении людей по состоянию здоровья. Только рискните подвинуть Филиппа, и я растерзаю вас как тузик грелку! Порву на британский флаг! Не знаю, что еще сделаю, – но с фантазией у меня все в порядке. Особенно в плане доставлять людям крупные неприятности.

Гуен проникся, съежился, поклялся, что все понял, что с ним проблем не будет. Когда появился херес, приступил к знакомству с букетом с энтузиазмом алкаша, дорвавшегося до бухла после года кодировки. Набрался не быстро – крепкий мужик, чего уж скрывать, – но, когда пробил планку, сделался необычайно болтлив, понес всякую околесицу – кэп-пустомеля оказался не менее отвратителен, чем кэп – обгаженные штаны.

– Я мастак рассказывать моряцкие байки. Вот послушайте: был случай, буквально кровь сочится из глаз, стоит о нем вспомнить…

Так и шел день за днем, пока мы телепали до Нью-Йорка, значительно отстав от «Карпатии». При любой возможности я старался удрать из каюты. Оля, как могла, меня успокаивала. Нелегкая задача, ведь меня напрягало не только общество случайных спутников, не винная вонь, пропитавшая капитанскую каюту, но и перспективы. Как нас встретит Нью-Йорк? В голову лезли странные варианты. Оваций я точно не ждал – если они и будут, то достанутся капитану Рострону, ведь он должен был прибыть в порт на два-три дня раньше нас.

… Артур оказался мировым мужиком. Редкой души человек, он, столкнувшись в Нью-Йорке с восторженным приемом, тут же объявил главными героями Филиппа и меня. Не сильно прогадал – его все равно носили на руках, а спасенные из 1-го класса сбросились деньгами и вручили капитану серебряный кубок и золотые 18-каратные часы от Тиффани с дарственной надписью. Хотели закатить банкет в его честь, но он потребовал дождаться «Каниса». Ушлые газетчики, разведав подробности, тут же окрестили меня героем 3-класса – сомнительный титул, хотя он всего лишь содержал намек на то, что я спас в основном пассажиров нижних палуб. Миллионер-спасатель – еще один ярлык, навешенный на меня прессой.

– Теперь, Баз, пришел твой черед отдуваться, – обрадовал меня Рострон, прибывший загодя на «Канис» на буксире лоцмана.

Мы сразу перешли на ты, как только посмотрели друг на друга – сразу прониклись друг к другу симпатией. Артура отличали суровый бескомпромиссный взгляд и резкие черты лица. Когда он говорил, постоянно прикладывал руку к своей фуражке, будто честь отдавал. Обо мне он был наслышан от пассажиров, перебравшихся с «Каниса» на «Карпатию» и поведавших о моей решительности, и загодя составил обо мне мнение.

– Если бы не знал, что ты миллионер, взял бы тебя на «Карпатию» первым помощником.

Такая оценка дорогого стоила. Мы крепко пожали руки.

Он сделал мне еще один подарок.

– Я умышленно опустил имя твоей супруги. Захочешь, сам все расскажешь. Но не советую. Ты не можешь себе вообразить, что тебя ждет. Нас встречало 40 тысяч человек. Благотворительные организации меня задергали, требуя непременно у них выступить. И как отказать? Они притащили на пристань теплые вещи, медикаменты, цветы, предлагали помощь в подборе отеля или больницы, транспорт… Там все непросто было, в Нью-Йорке. Сперва думали о незначительном происшествии, потом появилась версия о том, что «Титаник» буксирует другой пароход. И тут гром среди ясного неба – множество погибших! И следом сообщение, что все не так трагично, что вовремя появившийся небольшой «Канис» вытащил из лайнера и поднял с воды почти семьсот человек. В общем, ты, Филипп и ваша команда – герои, и тысячи мечтают пожать вам руку.

Я покосился на свою лапу и вздрогнул. Она не выдержит и нескольких сотен рукопожатий. Все-таки не президент какой-то, а вполне добропорядочный гражданин и семьянин к тому же. А ну как экзальтированные дамочки зацелуют до смерти?

Свезло. Толпа на пристани была, но не столь огромная, как рассказал Артур. Больше всего было газетчиков. Эти были самыми опасными. Не успели сойти на берег первые матросы, полицейская цепь оказалась прорванной. Что тут началось!

– Вот мы и приехали! Слетелось воронье! – резюмировал Филипп.

Решающий момент. Мне предстояло спуститься вниз с капитаном Гуеном. В него на всякий случай влили остатки хереса сэра Космо, выглядел он не ахти. Уперевшись плечом, я придерживал его за талию, и мы боком спускались по трапу, как сиамские близнецы.

– Капитан получил травму до начала спасательной операции! – закричал я во всеуслышание. – Вам он не интересен! Ему нужно в больницу!

Гуена оставили в покое, тут же переключились на меня.

– Позже, все позже! Сперва дайте спуститься морякам «Титаника».

Тут же появившийся представитель «Уайт стар лайн» объявил, что членов экипажа «Титаника» ждут на другом корабле компании, где их приготовлены комфортабельные каюты. Владельцы «Титаника» явно не хотели общения с прессой выживших матросов.

Все чуть не испортил тот самый рябой моряк со шлюпки сэра Космо. Я ждал подлянки от баронета, а прилетело от этой гадюки, пригретой в кормовом твиндеке. Он попытался сообщить репортерам о злом шиппере «Каниса», чьи методы спасения никак нельзя назвать джентльменскими. Только он затеял бухтеть про жестокое обращение, с коим столкнулся на палубе корабля спасателей, кто-то из команды ухватил его за воротник бушлата и отволок в толпу наших.

– Отметелим тебя так – своих не узнаешь, – не особо таясь, предупредили его моряки. – И про трусливую твою душонку растрезвоним по всем кабакам в порту.

Рябой был не настолько глуп, чтобы не внять предупреждению.

Я фыркнул про себя и попер грудью на амбразуру, сообразив, что дольше тянуть нельзя. Все равно мне не отвертеться после паблисити, которое мне устроил Рострон. Меня обступили, посыпались вопросы. К счастью, тему с Гуеном затронули вскользь и удовлетворились сообщением о несчастном случае. Образ рыцаря Филиппа заиграл новыми красками. Его спасало лишь одно: он занимался выгрузкой пассажиров под защитой усиленного наряда полицейских.

Капитан «Карпатии» лишь посмеивался, наблюдая, как меня терзают газетчики из главных изданий Америки. Особенно усердствовал представитель Херста с язвенным пятном на жилете, донимавший меня вопросом о связях Голливуда с мексиканскими революционерами. Какое это имело отношение к гибели «Титаника», я так и не понял. Замучался объяснять этой братии, что пора-де и честь знать. В ответ меня чуть не ослепили вспышками магниевого порошка – это рьяно взялись за дело фотографы. Я явно столкнулся с любимой игрой янки, второй по значимости после бейсбола и важнее скачек в Саратога-Спрингс, – с погоней за сенсацией.

Репортеры орали как безумные – выпрыгивали из ума, как сказал бы Изя, – размахивали шляпами и зонтами, толкались и сквернословили. Натуральный обезьянник! Оля смотрела во все глаза на эту свистопляску. Она ей явно не нравилась.

Мне тоже. Приставки-журналисты напомнили мне, что я не люблю Нью-Йорк и особенно одного типа с Уолл-стрит. На душе становилось тошно, как только о нем вспоминал. Лишь Олино присутствие как-то сдерживало проснувшиеся кровожадные инстинкты.

– Все, джентльмены! Пора заканчивать этот цирк! – гаркнул я что есть мочи.

– Мистер Найнс! Последний вопрос! – взмолился самый скромный из присутствовавших на пирсе щелкоперов.

– Валяй! – милостиво согласился я.

– Скажите, после перенесенной отчаянной схватке на воде, вы отважитесь снова выйти в море?

Хороший вопрос, между прочим. Я задумался. Однако отвечать не пришлось, за меня все сделала супруга.

– Мой муж, господа, не привык пасовать перед трудностями. Да, картины гибели людей в студеном море так и стоят перед глазами. До сих пор выворачивают душу. Но море… Оно прекрасно, и я уверена, что первое, что мы сделаем, вернувшись домой, – это купим себе яхту.

– Ты правда этого хочешь? – шепнул я украдкой.

– Да, дорогой, – ее ответ прозвучал более чем уверенно.

– Бежим, Оль, отсюда! – попросил я и, изготовившись к старту, окликнул старпома. – Филипп, не в службу, а в дружбу: отправь наши вещи в отель «Бельклер».

Ничего лучше с ходу не придумал. Не «Лютеция» ясен пень, но уж лучше там кости кинем, раз уж так вышло – место-то знакомое. И к снобам я, вроде, попривык. Прорвались к стоянки такси, прыгнули в машину.

– Не знаю, Васечка, что и думать. Это янки, они… странные, – сердилась Оля все дорогу. – Нет ни малейшего желания задерживаться в этом городе. Меня уверяли, что парижане любят туристов, что они гостеприимны, но их терпение не безгранично. Но нью-йоркцы их точно переплюнули.

Я пообещал, что назову яхту в ее честь, и с чувством поцеловал жену в губы.

Шофер такси, который вез нас в отель, возмущенно запыхтел.

– Ведите себя пристойно, а не то высажу на ближайшем перекрестке!

Ну здравствуй, Нью-Йорк, давно не виделись!

… Через несколько дней я взвыл. Мало того, что репортеры, неудовлетворенные коротким интервью на пирсе, буквально обложили нас с Олей в фойе «Бельклер» – нас, категорически не приемлющих публичности! Мало того, что сотнями поступали приглашения на различные мероприятия. Мало того, что посещение Бродвея закончилось прерванным спектаклем и требованием, чтобы я произнес речь из ложи, где сидели. Мало того, что какая-то безумная дамочка донимала меня просьбой устроить благотворительный аукцион, главным лотом которого станет обед с четой Найнс, оплачиваемый победителем. Мало того, что нам пришлось тащиться на банкет, устроенный пассажирами 1-го класса «Титаника», где мне вручили такой же кубок и часы, как и Рострону… Нет, не мало, а очень-очень много, перебор, если учесть еще цветы и подарки, ежедневно поступающие в отель.

Последней соломинкой, переполнившей чашу моего терпения, стало пастрами, присланное из магазина деликатесов Каца. Не то чтобы я не любил еврейскую ветчину, но сколько можно⁈ Требовалось срочно что-то придумать, чтобы элегантно, по-английски, свалить из Нью-Йорка. Ведь я же британский подданный, если верить моему паспорту.

Ложь во спасение не понадобилась. В отель доставили правительственную телеграмму, в которой сообщалось, что меня срочно ждут в Вашингтоне вместе с мсье Рискелем и капитаном Ростроном. Пришлось поломать голову, кто такой этот Рискель. Меня выручила Оля, объяснив, что это наш Филипп.

– Нашему старпому фамилия подходит! – хмыкнул я, недоумевая, что от нас потребовалось большим дядям из столицы САШ.

– Вас будут награждать, – заверила меня жене.

– Лучше бы освободили меня от уплаты таможенных пошлин за испорченные кинопленки, – бурчал я сердито.

Бюксы с пленкой счастливо уцелели, несмотря на мой приказ их выбросить – на них не хватило ни времени, ни свободных рук, так что они счастливо добрались до Нью-Йорка и часть из них оказалась в порядке.

– Там наверняка будет присутствовать министр финансов. Вот его и попросишь, – отмахнулась Оля. – Как ты думаешь, если нас пригласят на обед к президенту, уместно ли будет заявится в Белый дом в платье от мадам Жанны?

– В дерзком платье? Ты готова? Не сдрейфишь в последний момент?

– Чтоб я да пропустила…

– Если согласна, я двумя руками за! Вдарим по пуританизму этих северян нашим калифорнийским патриотизмом. Я тогда стетсон надену.

– Ооо! – закатила от восторга глаза моя восхитительная жена.

… На приеме в Белом Доме Филипп и Артур сверкали офицерскими мундирами, но мы с супругой явно их затмевали. Президент Тафт, толстый как повар хорошего ресторана – про него даже ходили слухи, что он как-то раз застрял в ванне в Белом доме – хотел произнести речь-экспромт. Но она у него не клеилась – он все время косился на Олино платье. Наверное, пытался сообразить, не помешает ли столь вызывающий наряд его переизбранию на новый срок. Вот так ловушка! Соперники в президентской гонке непременно ткнут пальцем и обвинят его в распущенности. Но не мог же он выгнать из Овального кабинета того, кого нация готова носить на руках. Пусть даже он заявился в святая святых государственной власти САШ в ковбойском шляпе, как какой-то техасец!

«Левый президент нам достался», – сделал я вывод, сообразив о причинах метаний Тафта и слушая, как он мекал и бекал.

Президент в конце концов справился с растерянностью и перешел к вручению наград. Нам, первым в истории северо-американских штатов иностранным подданным, вручили Золотую медаль Конгресса и медаль Почета лично от Тафта. Я теперь не какой-то безвестный эмигрантишка, а орденоносец. Трепещите все! Особенно Ося и Изя, которым жить со мной под одной крышей.

– А Гуену вручили золотую медаль от Общества жертв кораблекрушений Нью-Йорка, – по секрету наябедничал мне Филипп. – Наградили корабль, а получил он.

– Не завидуйте, месье Рискель, – подколола его Оля. – Вас, уверена, еще ждет орден Почётного Легиона.

Кто же знал, что она окажется права!

Но это были еще цветочки!

– Мистер Найнс, – привлек к себе мое внимание посол Великобритании на фуршете после награждений. – Уделите мне пару минут вашего драгоценного времени.

Мы отошли в сторону.

– Дорогой вы мой, – доверительно зашептал мне посол. – Из Лондона мне птичка на хвостике принесла одну новостишку.

Я напрягся.

– Король Георг в частной беседе с одним высокопоставленным лицом выразил намек на желание удостоить вас и мистера Рострона чести стать рыцарями Британской короны.

Если бы рядом был стул, я бы так и сел. Сэр Базиль Найнс! Айзик и Джо Блумы этого не перенесут. Хотя постойте-ка! Какое рыцарство, если у меня документы фальшивые! Я и забыл, почему категорически не желал посещать Лондон. Но как об этом сообщить послу?

– Эээ… сэр… Я типа за демократизм и все такое… Пережитки феодализма…

– Бог ты мой, неужели вы социалист⁈ Вы⁈ Тот, кто боролся с бомбистами в Лос-Анджелесе⁈

Нормально так подготовился посол. Сразу видно – старая школа британской дипломатии. Знать бы еще как его звать…

– Короче, отказываюсь! Рострона награждайте. Вы не знаете случаем, кто из присутствующих на банкете отвечает за таможенные пошлины? 42%! Это же уму непостижимо!

Посол справился с возмущением и даже не потерял дар речи.

– Вам нужен секретарь казначейства. Он курирует таможенную службу.

– Не познакомите? У меня есть к нему маленький вопросик.

Нас представили друг другу. Мы быстро нашли общий язык. Но мне было поставлено одно хитрое условие. Видите ли, правительство САШ считало важным, чтобы в числе главных спасателей «Титаника» оказался американский гражданин. Пришлось уступить, и это превращение Васи Девяткина во всамделишного пиндоса оказало впоследствии судьбоносное влияние на мою жизнь.